Социально-экономические, политические и культурные факторы процесса христианизации Руси

<...> Словеньску же языку, якоже рекохом, живущю на Дунаи, придоша от скуф рекше от козар, рекомии болгаре и седоша по Дунаеви, и населници словеном быша. Посемь придоша угри белии, и наследиша землю словеньску; си бо угри почаша быти при Ираклии цари, иже находиша на Хоздроя, царя перьскаго. В си же времена быша и обри, иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша. Си же обри воеваху на словенех и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женам дулебьским: аще поехати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли жен в телегу и повести обърена, и тако мучаху дулебы. Быша бо объре телом велици и умомь горди, и бог потреби я, и помроша вси, и не остася ни един обърин, и есть притъча в Руси и до сего дне: погибоша аки обре; ихже несть племени ни наследъка. По сих же придоша печенези; паки идоша угри чернии мимо Киев, послеже при Олзе.

Поляном же живущимь особе, якоже рекохом, сущим от рода словеньска, и нарекошася поляне, а деревляне от словен же, и нарекошася древляне; радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, Радим, а другий Вятко, и пришедъша седоста Радим на Съжю, и прозвашася радимичи, а Вятъко седе с родом своим по Оце, от негоже прозвашася вятичи. И живяху в мире поляне, и деревляне, и север, и радимичи, вятичи и хорвате. Дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне, а улучи и тиверьцы седяху по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе множьство их; седяху бо по Днестру оли до моря, и суть гради их и до сего дне, да то ся зваху от грек Великая Скуфь.

Имяху бо обычаи свои, и закон отець своих и преданья, кождо свой нрав. Поляне бо своих отець обычай имуть кроток и тих, и стыденье к снохам своим и к сестрам, к матерем и к родителем своим, к свекровем и к деверем велико стыденье имеху; брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но привожаху вечер, а заутра приношаху по ней что вдадуче. А древляне живяху звериньским образом, живуще скотьски: убиваху друг друга, ядяху все нечисто, и брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девица. И радимичи, и вятичи и север один обычай имяху: живяху в лесех, якоже и всякий зверь, ядуще все нечисто и срамословье в них пред отьци и пред снохами, и браци не бываху в них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская игрища, и ту умыкаху жены собе, с неюже кто съвещашеся; имяху же по две и по три жены. И аще кто умряше, творяху тризну над ним, и посемь творяху кладу велику, и възложахуть и на кладу, мертвеца сожьжаху, и посемь собравше кости вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне. Си же творяху обычая кривичи и прочии погании, не ведуще закона божия, но творяще сами собе закон. Глаголеть Георгий в летописаньи: ибо коемуждо языку овем исписан закон есть, другим же обычаи, зане закон безаконьником отечьствие мнится. <...>

<...> В лето 6390. Поиде Олег, поим воя многи, варяги, чюдь, словени, мерю, весь, кривичи, и приде к Смоленьску с кривичи, и прия град, и посади мужь свои; оттуда поиде вниз, и взя Любець, и посади муж свои. И придоста к горам х киевьским, и уведа Олег, яко Осколд и Дир княжита, и похорони вои в лодьях, а другия назади остави, а сам приде, нося Игоря детьска. И приплу под Угорьское, похоронив вои своя, и посла ко Асколду и Дирови, глаголя: «яко гость есмь, и идем в греки от Олга и от Игоря княжича, да придета к нам к родом своим». Асколд же и Дир придоста, и выскакаша вси прочии из лодья, и рече Олег Асколду и Дирови: «вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа»; и вынесоша Игоря: «а се есть сын Рюриков». И убиша Асколда и Дира, и несоша на гору, и погребоша и на горе, еже ся ныне зовет Угорьское, кде ныне Олъмин двор, на той могиле поставил церковь святаго Николу; а Дирова могила за святою Ориною. И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: «се буди мати градом русьским». И беша у него варязи и словени и прочи прозвашася русью. Се же Олег нача городы ставити, и устави дани словеном, кривичем и мери, и устави варягом дань даяти от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля: еже до смерти Ярославле даяше варягом.

(...) В лето 6453 (...) «Мы же, елико нас хрестилися есмы, кляхомъся церковью святаго Илье в сборней церкви, и предлежащем честным крестом, и харатьею сею, хранити все, еже есть написано на ней, не преступити от него ничтоже. А иже преступить се от страны нашея, ли князь ли ин кто, ли крещен или некрещен, да не имуть помощи от бога, и да будеть раб в весь век в будущий, и да заколен будеть своим оружьем. А некрещеная русь полагають щиты своя и мече свое наги, обруче свое и прочаа оружья, да кленутся о всемь, яже суть написана на харатьи сей, хранити от Игоря и от всех боляр и от всех людий от страны Руския в прочая лета и воину. Аще ли же кто от князь или от людий руских, ли хрестеян, или не хрестеян, преступить се, еже есть писано на харатьи сей, будеть достоин своим оружьемь умрети, и да будеть клят от бога и от Перуна, яко преступи свою клятву. Да аще будеть добре, Игорь великий князь да хранить си любовь правую, да не разрушится, дондеже солнце сьяеть и весь мир стоить, в нынешния веки и в будущая».

Послании же сли Игорем придоша к Игореви со слы гречьски-ми, и поведаша вся речи царя Рамана. Игорь же призва слы гречь-ския, рече им: «глаголите, что вы казал царь». И реша сли цареви: «се посла ны царь, рад есть миру, хощет мир имети со князем руским и любъве. Твои сли водили суть царе наши роте, и нас послаша роте водит тебе и мужь твоих». Обещася Игорь сице створити. Заутра призва Игорь слы, и приде на холм, кде стояше Перун, и покладоша оружье свое, и щиты и золото, и ходи Игорь роте и люди его, елико поганых руси, а хрестеяную русь водиша роте в церкви святаго Ильи, яже есть над ручаем, конець Пасынъче беседы и козаре: се бо бе сборная церки, мнози бо беша варязи хрестеяни. Игорь же утвердив мир с греки, отпусти слы, одарив скорою и челядью, и воском и отпусти я. Сли же придоша ко цареви и поведаша вся речи Игоревы и любовь юже к греком.

<...> Поиде же Ярополк, и рече ему Варяжько: «не ходи, княже, убьють тя, побегни в печенеги и приведеши воий». И не послуша его. И приде Ярополк к Володимеру; яко полезе в двери, и подъяста и два варяга мечьми под пазусе, Блуд же затвори двери и не да по нем ити своим; и тако убьен бысть Ярополк. Варяшко же видев, яко убьен бысть Ярополк, бежа с двора в печенеги, и много воева Володимера с печенегы, одва приваби и, заходив к нему роте. Володимер же залеже жену братьню грекиню, и бе непраздна, от неяже родися Святополк. От греховьнаго бо корени зол плод бываеть: понеже бе была мати его черницею, а второе, Володимер залеже ю не по браку, прелюбодейчичь бысть убо. Темь и отець его не любяше, бе бо от двою отцю, от Ярополка и от Володимера. Посемь реша варязи Володимеру: «се град нашь, мы прияхом и, да хочем имати окуп на них, по 2 гривне от человека». И рече им Володимер: «пождете, даже вы куны сберуть за месяць». И ждаша за месяць, и не дасть им, и реша варязи: «сольстил еси нами, да покажи ны путь в греки». Он же рече им: «идете». И избра от них мужи добры, смыслены и храбры, и раздал им грады; прочии же идоша Царюграду в греки. И посла пред ними слы, глаголя сице царю: «се идуть к тебе варязи, не мози их держати в граде, оли то створять ти зло, яко и сде, но расточи я разно, а семо не пущай ни единого». И нача княжити Володимер в Киеве един, постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы, и провожаху сыны своя и дъщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими, и осквернися кровьми земля Руска и холмо-тъ. Но преблагий бог не хотя смерти грешником, на том холме ныне церки стоить, святаго Василья есть, якоже последи скажем. Мы же на преднее възратимся. Володимер же посади Добрыну, уя своего, в Новегороде. И пришед Добрына Ноугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему людье ноугородьстии аки богу. Бе же Володимер побежен похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогънедь, юже посади на Лыбеди, идеже ныне стоить сельце Предъславино, от неяже роди 4 сыны: Изеслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, а 2 дщери; от грекине Святополка, от чехине Вышеслава, а от другое Святослава и Мьстислава, а от болгарыни Бориса и Глеба. А наложьниць бе у него 300 Вышегороде, а 300 в Белегороде, а 200 на Берестове в селци, еже зоуть ныне Берестовое. И бе несыт блуда, приводя к собе мужьски жены и девице растьляя; бе бо женолюбець якоже и Соломан: бе бо, рече, у Соломана жен 700, а наложниць 300. Мудр же бе, а наконець погибе, се же бе невеголос, а наконець обрете спасенье. Велий господь, и велья крепость его, и разуму его несть конца! Зло бо есть женьская прелесть, якоже рече Соломан, покаявся, о женах <...>

<...> В лето 6493. Иде Володимер на болгары с Добрынею, с уем своим, в лодьях, а торъки берегом приведе на коних, и победи болгары. Рече Добрына Володимеру: «съглядах колодник, и суть вси в сапозех, сим дани нам не даяти, пойдем искат лапотников». И створи мир Володимер с болгары, и роте заходиша межю собе, и реша болrape: «толи не будеть межю нами мира, оли камень начнеть плавати, а хмель почнеть тонути». И приде Володимер Киеву.

В лето 6494. Придоша болъгары веры бохъмиче, глаголюще: «яко ты князь еси мудр и смыслен, не веси закона, но веруй в закон нашь и поклонися Бохъмиту». И рече Володимер: «како есть вера ваша?» Они же реша: «веруем богу а Бохмить ны учить, глаголя: обрезати уды тайныя, и свинины не ясти, вина не пити, а по смерти же, рече, со женами похоть творити блудную. Дасть Бохмит комуждо по семидесят жен красных, исбереть едину красну, и всех красоту възложить на едину, та будеть ему жена. Зде же, рече, достоить блуд творити всяк, на семь свете аще будеть кто убог, то и там». И ина многа лесть, еяже не льзе псати срама ради. Володимер же слушаше их, бе бо сам любя жены и блуженье многое, послушаше сладко. Но се ему бе нелюбо: обрезанье удов и о неяденьи мяс свиных, а о питьи отнудь, рька: «Руси есть веселье питье, не можем бес того быти». Потом же придоша немьци, глаголюще: «придохом послании от папежа». И реша ему: «рекл ти тако папежь: земля твоя яко и земля наша, а вера ваша не яко вера наша; вера бо наша свет есть, кланяемся богу, иже створил небо и землю, звезды, месяць и всяко дыханье, а бози ваши древо суть». Володимер же рече: «кака заповедь ваша?» Они же реша: «пощенье по силе; аще кто пьеть или ясть, то все в славу божью, рече учитель нашь Павел». Рече же Володимер немцем: «идете опять, яко отци наши сего не прияли суть». Се слышавше жидове козарьстии придоша, рекуще: «слышахом, яко приходиша болгаре и хрестеяне, учаще тя ктоже вере своей. Хрестеяне бо верують, егоже мы распяхом, а мы веруем единому богу Аврамову, Исакову, Яковлю». И рече Володимер: «что есть закон вашь?». Они же реша: «обрезатися, свинины не ясти, ни заячины, суботу хранити». Он же рече: «то где есть земля ваша?» Они же реша: «в Ерусалиме». Он же рече: «то тамо ли есть?» Они же реша: «разъгневася бог на отци наши, и расточи ны по странам грех ради наших, и предана бысть земля наша хрестеяном». Он же рече: «то како вы инех учите, а сами отвержени от бога и расточени? аще бы бог любил вас и закон вашь, то не бысте расточени по чюжим землям: еда нам тоже мыслите прияти?» Посемь же прислаша грьци к Володимеру философа, гляголюще сице: «слышахом, яко приходили суть болгаре, учаще тя прияти веру свою, ихъже вера оскверняеть небо и землю, иже суть прокляти паче всех человек, уподоблешеся Содому и Гомору <...>, яко и сих ожидаеть день погибели их, егда придеть бог судить земли и погубити вся творящая безаконья и скверны деющия. Си бо омывають оходы своя, в рот вливають, и по браде мажются, поминають Бохмита, такоже и жены их творять туже скверну и ино пуще, от совкупленья мужьска и женьска вкушають». Си слышав Володимер, плюну на землю, рек: «нечисто есть дело». Рече же философ: «слышахом же и се, яко приходиша от Рима поучить вас к вере своей, ихъже вера маломь с нами разъвращена, служать бо опресноки, рекше оплатки, ихъже бог не преда, но повеле хлебом служити, и преда апостоломь прием хлеб, рек: се есть тело мое, ломимое за вы; такоже и чащю прием рече: се есть кровь моя новаго завета; си же того не творять, суть не исправили веры». Рече же Володимер: «придоша ко мне жидове, глаголюще, яко немци и грьци верують, егоже мы распяхом». Философ же рече: «въистину в того веруем, тех бо пророци прорецаху, яко богу родитися, а друзии -- распяту быти и погребену, а в 3-й день вскреснути и на небеса взити; они же тыи пророки избиваху, другия претираху. Егда же сбысться прореченье сих, съниде и на землю, и распятье прия, и въскрес на небеса взиде, на сих же ожидаше покаянья за 40 и за 6 лет, и не покаяшася, и посла на ня римляны, грады их разбиша и самы расточиша по странам, и работають в странах». Рече же Володимер: «то что ради сниде бог на землю, и страсть такову прия?» Отвещав же философ, рече: «аще хощеши послушати, да скажю ти из начала, чьсо ради сниде бог на землю». Володимер же рече: «послушаю рад». И нача философ глаголати сице <...>. И се рек, показа Володимеру запону, на нейже бе написано судище господне, показываше ему о десну праведныя в весельи предъидуща в рай, а о шююю грешники идуща в муку. Володимер же вздохнув рече: «добро сим о десную, горе же сим о шююю». Он же рече: «аще хощеши о десную с праведными стати, то крестися». Володимер же положи на сердци своем, рек: «пожду и еще мало», хотя испытати о всех верах. Володимер же сему дары многи вдав, отпусти и с честью великою.

В лето 6495 созва Володимер боляры своя и старци градьские <...>. И минувшю лету, в лето 6496, иде Володимер с вои на Корсунь, град гречьский <...>. Крести же ся в церкви святаго Василья, и есть церки та стоящи в Корсуне граде, на месте посреди града, идеже торг деють корсуняне; полата же Володимеря с края церкве стоить и до сего дне, а царицина полата за олтарем. По крещеньи же приведе царицю на браченье. Се же не сведуще право, глаголють, яко крестилъся есть в Киеве, инии же реша -- в Василеве, друзии же инако скажють. Крещену же Володимеру, предаша ему веру крестьяньску, рекуще сице: «да не прельстять тебе неции от еретик, но веруй, сице глаголя».

«Верую во единого бога отца, вседержителя, творца небу и земли, до конца веру сию. И паки верую в единого бога отца нерожена, и в единого сына рожена, в един святый дух исходящь: три собьства свершена, мыслена, разделяема числом и собьством, а не божеством; разделяеть бо ся не разделно, и совкупляется неразмесно. Отець, бог отець, присно сый пребываеть во отчьстве, нерожен, безначален, начало и вина всем, единем нероженьем старей сый сыну и духови, от негоже рожается сын преже всех век, исходить же дух святый без времене и бес тела, вкупе отець, вкупе сын, вкупе дух святый есть. Сын подобесущен отцю, роженьемь точью, разньствуя отцю и духу. Дух есть пресвятый, отцу и сыну подобносущен и присносущен. Отцю бо отецьство, сыну, же сыновьство, святому же духу исхоженье <...> Верую же и седми сбор святых отец, ихже есть первый в Никии 300 и 18, иже прокляша Арья и проповедаша веру непорочну и праву; вторый сбор в Костянтинеграде святых отець 100 и 50, иже прокляша Макидонья духоборьца и проповедаша Троицю единосущну <...>. Не преимай же ученья от латын, ихъже ученье разъвращено: влезъше бо в церковь, не поклонятся иконам, но стоя поклонится, и поклонився напишеть крест на земли и целуеть, въстав npocт станеть на немь нагами, да лег целуеть, а встав попираеть. Сего бо апостоли не предаша, предали бо суть апостоли крест поставлен целовать и иконы предаша. <...> Паки же и землю глаголють материю. Да аще им есть земля мати, то отець им есть небо, искони бо створи бог небо, таже землю; тако глаголють: отче нашь, иже еси на небеси. Аше ли по сих разуму земля есть мати, то почто плюете на матерь свою? да семо ю лобъзаете, и паки оскверняете? Сего же преже римляне не творяху, но исправляху на всех сборех, сходящеся от Рима и от всех престол <...>. По семь же сборе Петр Гугнивый со инеми шед в Рим и престол въсхватив, и разъврати веру, отвергъся от престола Ярусалимска, и Олексаньдрьскаго, и Царягряда и Онтиахийскаго. Възмутиша Италию всю, сеюще ученье свое разно, ови бо Попове одиною женою оженивъся служать, а друзии до 7-ми жен поимаюче служать, ихже блюстися ученья; пращають же грехи на дару, еже есть злее всего. Бог да схранить тя от сего» Володимер же посем поем царицю, и Настаса, и попы корсуньски, с мощми святаго Климента и Фифа, ученика его, поима съсуды церковныя и иконы на благословенье себе. Постави же церковь в Корсуни на горе, идеже съсыпаша среде града, крадуще, приспу, яже церки стоить и до сего дне. Взя же ида медяне две капищи, и 4 кони медяны, иже и ныне стоять за святою Богородицею, якоже неведуще мнять я мрамаряны суща. Вдасть же за вено греком Корсунь опять царице деля, а сам приде Киеву. <...> И постави церковь святаго Василья на холме, идеже стояше кумир Перун и прочий, идеже творяху потребы князь и людье. И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом. Послав нача поимати у нарочитые чади дети, и даяти нача на ученье книжное; матере же чад сих плакахуся по них, еще бо не бяху ся утвердили верою, но акы по мертвых плакахуся.

<...> Володимер просвещен сам, и сынове его, и земля его. Бе бо у него сынов 12: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мьстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. И посади Вышеслава в Новегороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Турове, а Ярослава Ростове, умершю же старейшему Вышеславу Новегороде, посадиша Ярослава Новегороде, а Бориса Ростове, а Глеба Муроме, Святослава Деревех, Всеволода Володимери, Мстислава Тмуторокани. И рече Володимер: «се не добро, еже мало городов около Киева». И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне, и поча нарубати муже лучьшие от словень, и от кривичь, и от чюди, и от вятичь, и от сих насели грады. Бе бо рать от печенег, и бе воюяся с ними и одоляя им.

В лето 6497. Посемь же Володимер живяше в законе хрестьянсте, помысли создати церковь пресвятыя Богородица, и послав приведе мастеры от грек. И наченшю же здати, и яко сконча зижа, украси ю иконами, и поручи ю Настасу Корсунянину, и попы корсуньскыя пристави служити в ней, вдав ту все, еже бе взял в Корсуни: иконы, и съсуды, и кресты.

<...> В лето 6504. Володимер видев церковь свершену, вшед в ню и помолися богу, глаголя <...>. И помолившюся ему, рек сице: «даю церкви сей святей Богородици от именья моего и от град моих десятую часть». И положи написав клятву в церкви сей, рек: «аще кто сего посудить, да будеть проклят». И вдасть десятину Настасу Корсунянину, и створи праздник велик в тъ день боляром и старцем градским, и убогим раздал именье много.

По сихже придоша печенези к Василеву, и Володимир с малою дружиною изыде противу, и съступившимся, и не мог стерпети противу, подъбег ста под мостом, одва укрыся противных, и тогда обещася Володимер поставити церков Василеве святаго Преображенья, бе бо в тъ день Преображенье господне, егда си бысть сеча. Избыв же Володимер сего, постави церковь, и створи праздник велик, варя 300 провар меду, и съзываше боляры своя, и посадникы, старейшины по всем градом, и люди многы, и раздая убогым 300 гривен. Праздновав князь дний 8, и възвращашеться Кыеву на успенье святыя богородица, и ту пакы сотворяше праздник велик, сзывая бещисленое множство народа. Видя же люди хрестьяны суща, радовашеся душею и телом, итакопо вся лета творяше. Бе бо любя словеса книжная <...>. Си слышав, повеле всякому нищему и убогому приходити на двор княжь и взимати всяку потребу, питье и яденье, и от скотьниць кунами. Устрой же се, рек: «яко немощнии и болнии не могут долести двора моего»; повеле пристроити кола 20, и въскладше хлебы, мяса, рыбы, овощь разноличный, мед в бчелках, а в другых квас, возити по городу, въпрашающим: «кде болний и нищь, не могы ходити?» Тем раздаваху на потребу. Се же пакы творяше людем своим, по вся неделя устави на дворе в гридьнице пир творити и приходити боляром, и гридем, и съцьскым, и десяцьскым, и нарочитым мужем, при князи и без князя. Бываше множство от мяс, от скота и от зверины, бяше по изобилью от всего. Егда же подъпьяхуться, начьняхуть роптати на князь, глаголюще: «зло есть нашим головам, да нам ясти деревяными лъжицами, а не сребряными». Се слышав Володимер, повеле исковати лжице сребрены ясти дружине, рек сице: «яко сребромь и златом не имам налести дружины, а дружиною налезу сребро и злато, якоже дед мой и отець мой доискася дружиною злата и сребра». Бе бо Володимер любя дружину, и с ними думая о строи земленем, и о ратех, и о уставе земленем. И бе живя с князи околними миромь, с Болеславомь Лядьскымь, и с Стефаномь Угрьскымь, и с Андрихомь Чешьскымь, и бе мир межю ими и любы. Живяше же Володимер в страсе божьи, и умножишася зело разбоеве, и реша епископи Володимеру: «се умножишася резбойници, почто, не казниши их?» Он же рече им: «боюся греха». Они же реша ему: «ты поставлен еси от бога на казнь злым, а добрым на милованье. Достоить ти казнити разбойника, но со испытом». Володимер же отверг виры, нача казнити разбойникы, и реша епископи и старци: «рать многа; оже вира, то на оружьи и на коних буди». И рече Володимер: «тако буди». <...>

Приложение 2

Слово о том, како крестися Володимир, возмя Корсунь

В лето 6495 созва Володимер боляре своя и старци градския и рече им: «Се приходиша ко мне болгаре, ркущи, приими закон нашь; посем приходиша немци, хваляще закон свой; по сих придоша жидове. Послеже всех придоша греци, хуляще всех законы, свой же хвалят, и много сказаша глаголюще от начала миру о бытьи всего мира. Сут же хитро сказающе и чюдно слушати их, и любо комуждо другий свет поведають быти: да аще кто, рече, веруеть в нашу веру, то паки умер востанеть, и жив будеть в веки, аще ли в ын закон веруеть или ступить, на оном свете во огни горети имат. Да что ума придаете или отвещаете?».

И реша боляре и старци: «Веси княже, иже своего никтоже хулить, но хвалит. Оже хощеши испытати гораздо, то имаши у собе мужи и послав испытай когождо их службу, кто как служит богу». И бысть любима речь си князю и всем людем; избраша же мужи мудры и смыслени числом 10, и реша им: «Идете первое в болгары и испытайте веру их». Они же идоша и пришедше видеша скверная дела их и кланяние в ропате, и придоша в землю свою. И рече им Володимер: «Идете паки в немци, и изглядайте такоже, а оттоле идете в греки». Они же придоша в немци, и изглядавше церковную службу их, придоша Царюграду, и внидоша ко царю. Царь же испытав, коея ради вины придоша; они же исповедаша ему вся бывшая. Си слышав царь, рад бысть, и честь велику створи им в тъ день. Наутрия же посла царь к патриарху, глаголя сице: «Придоша русь, пытающе веры нашея, да пристрой церковный клирос, и сам облецися в святителские ризы, и да видят славу бога нашего». Си слышав патриарх повеле созвати клирос и по обычаю створиша праздник и кадила вожгоша и пения ликы съетавиша, иде с ними царь в церковь, и поставиша я на пространней месте, показающе красоту церковную и пения и службы архиерейски, и предстояние дьякон, и сказающе им служение бога своего. Они же изумевшеся и удивишася, похвалиша службу их. И призваша я царя Василий и Костянтин, и реста им: «Идете в землю свою». И отпусти я с дары многими и с честью. Они же придоша в Русь.

И созва Володимер боляре своя и старци, и рече Володимер: «Се придоша послании нами мужи, да слышим от них бывшее». И рече: «Скажете пред дружиною». И реша: «Ходихом в болгары и смотрихом како ся молять, кланяються в храме, рекше в ропате, стоять бес пояса; поклонився и сяде, и глядить семо и онамо, яко бешен. И несть веселия в них, но печаль и смрад велик. И несть добр закон их.

И придохом в немци, и видехом в храмех службы творяща, а красоты не видехом никоей же. Придохом же в греки и введоша ны, идеже служать богу своему, и не вемый, на небех ли есмы были, ли на земли: несть бо на земли такого виду ли красоты такоя, недоумеем бо сказати токмо вемыи, яко онде бог с человеки пребываеть, и есть служба их паче всех стран. Мы бо не можем забыти красоты тоя, всяк бо человек, аще вкусить сладка, после же горести не приимаеть. Тако и мы не имам еде быти». Отвещавше же боляре реша: «Аще бы лих закон гречекий, то не бы баба твоя прияла Олга, яже бе мудрийши всех человек». Отвещав же Володимер, рече: «Кде крещение приимем?». Они же реша: «Кде ти любо».

И минувшю лету, иде Володимер с вои на Корсунь, град гречски, и затворишася херсуняне в граде и ста Володимер об он град в лимени, вдале града стрелища единого. И боряхуся с ними крепко гражане. Володимер же обьстоя град, и изнемогаху людье в граде. И рече Володимер к гражаном: «Аще ся не вдасте, имам стояти за 3 лета». Они же не послушаша того. Володимер же изряди воя своя, и повеле приступити к граду. Сим же спящим, корсуняне же подкопавше стену градскую, и крадяху сыплемую персть и ношаху к себе в град, сыплюще посреде града, а Володимер стояше. И се муж корсунянин именем Настас стрели, написав сице на стреле: «Кладязи яже суть за тобою от встока, и с тех вода идеть по трубе, откопав перейми». Володимер же се слышав, возрев на небо, и рече: «Аще ся сбудеть се, то крещюся». И ту абие повеле копати преки трубам, и переяша воду, и людье изнемогоша водною жажею и предашася. И вниде Володимер в град и дружина его, и посла Володимер ко царема Василию и Костянтину, глаголя сице: «Се град ваю славный взях. Слышю же и се, яко сестру имата девою, да аще ея не даете за мя, то створю граду вашему, яко же и сему створих». Се слышавша царя печальна быста, и вздаста весть сице глаголющи: «Не достоить хрестьяном даяти. Да аще ся крестиши, то и се получиши, и царство небесное приимеши, и с нами единоверник будеши. Аще ли сего не створиши, не можем дати сестры своея за тя». Се слышав Володимер, рек, яко «аз крещюся, яко испытах преже сих дний закон ваш, и есть ми люба вера ваша». Си слышавша царя рада быста, и умолиста сестру свою именемь Анну, и посласта к Володимеру, глаголюща: «Крестися, тогда послеве к тобе сестру свою». Рече же Володимер: «Пришедше с царицею, крестите мя». И послушаста царя и посласта сестру свою с прозвютеры. Она же не хотяше ити: «Яко в поганые, -- рече, -- иду; луче бы ми еде умрети». И реста ей братья: «Еда како обратить бог тобою Рускую землю на покаяние, а Гречскую землю избавиши от лютыя работы; видиши колико зла створиша русь греком? И ныне, аще не идеши, то же створять нам». И едва принуша ю. Она же седши в кубару, целоваше ужики своя с плачем, и пойди чрес море; и приде к Корсуню, изидоша корсуняне с полкомь и введоша ю в град, и посадиша ю в полате. По божию же строю в то время разболеся Володимер очима и не видяше ничтоже и тужаше велми. И посла к нему цариця, глаголющи: «Аще хощеши избыти болезни сея, то въскоре крестися». Си слышав Володимер рече: «Да аще истинна се будет, то поистинне велик бог хрестьянский». И повеле креститися. Епископ же херсунский с попы царицины, огласив, крести Володимера; яко взложи руку на нь и абие прозре. Видев же Володимер напрасное исцеление, прослави бога, рек: «То перво уведех истиньнаго бога». Се видевше дружина его, мнозии крестишася в церкви святыя Богородица. По крещении же приведе царицю на обручение. Крещену же Володимеру и наречену во крещении Василий, и предаша ему веру крестьянскую глаголюще: «И да не прельстять тебе неции от еретик».

Володимер же поим царицю и Анастаса и попы корсунския с мощьми святого Климента и Фива, ученика его, пойма и ссуды церковныя, и иконы на благословение собе. Взя же 2 капища медяне и 4 кони медяны, иже и ныне стоят за святою Богородицею, их же не ведущи и мнять мороморяны суща. Дасть же за вено греком Корсунь опять царици деля, а сам поиде Киеву. Яко приде, и повеле кумиры сечи, а другии огневи предати; Перуна же повеле привязати коневу хвосту и влещи с горы по Боричеву на Ручай и 12 мужа пристави бити жезлиемь. Се же не яко древу чюющю, но на поругание бесу, иже прелщаше сим образом человеки. Велий еси господи и чюдна дела твоя: вчера честим от человек, а днесь поругаем. Влекому же ему по Ручаю к Днепру, плакахуся его невернии людье. И приволокше и вринуша и в Днепр. И пристави Володимер, рек: «Аще кде выпристанеть, отревайте от берега, дондеже проминеть пороги». Они же повеленое створиша. Яко пропустиша и, пройде сквозе пороги, и изверже и ветр на рене, оттоле прослу Перуня рень и до сего дне. Посемь Володимер посла по всему граду, глаголя: «Аще кто не обрящеться утро на реце богат ли, или убог, или работник, то мне противник». Се слышавше людье с радостию идяху, глаголюще: «Аще бы се не добро было, то не бы сего князь приял и боляре его». И снидеся бес числа люди на Почайну и влезоша в воду. И стояху инии до шии, а инии до пояса, а друзии младенца держаще, свершении же бродяху. Попове же стояще молитвы творяху. И бяше видети радость на небеси и на земли толико душь спасаемых, а дьявол стоня вопиеть: «Ох мне, уже и отселе прогоним есмь, еде бо имах собе жилище и утеху, еде бо не суть учения апостолска, ни еде бога знають, радовахся о службе их, иже служаху. И се уже побежен есмь от невегласа, а не от апостол, не имам уже еде царствовати». Крещешим же ся людем, и иде коиждо въевояси. Володимер же рад бысть, яко позна бога сам и люди его, возрев на небо и рече: «Боже, створивый небо и землю, призри на новыя люди сия и дай же им господи уведети тобе, истиннаго бога, якоже уведеша страны хрестьянския, и утверди в них веру праву и мне помози на супротивнаго врага, да надеяся на тя побежю козни его». И се рек, повеле ставити церкви и ставляти по всем местомь, идеже стояху кумиры. И постави церковь святого Василия на холме, идеже стояше Перун; и нача ставляти по градом церкви и попы и люди во крещении приводити. И послав поча поимати в нарочитой чади дети, и даяти на учение грамоте.

Посемь Володимер заложи церковь святыя Богородица Десятинную, якоже и сконча, украси ю иконами, и попы корсуньския пристави служити в ней. И еже бе взял в Корсуни иконы и кресты, все ту вдасть, и ссуды.

Володимер же, видев церковь свершену, и вшед в ню помолися богу, глаголя: «Господи боже, призри с небесе и вижь и посети винограда своего, и сверши, иже насади десница твоя, новыя люди сия, им же обратил еси сердца в разум познати тобе, истиннаго бога, и призри на церковь сию, юже созда недостойный раб твой во имя рожешая тя матере. Аще кто помолиться у церкви сея, услыши молитву его господи». И помолився, рече: «Се даю церкви сей от имения моего и от городов моих десятую часть».

И створи праздник во тъ день боляром и старцем людьским, и убогим раздая имение много, и повеле всякому нищю и убогу при-ходити на двор княжь и взимати всяку потребу, ядение и питие, и от скотниць кунами. И се рече, яко «болнии и старии и немощнии не могуть долести двора моего», повеле пристроити кола и вскласти хлебы и маса, и рыбы и овощь различный, и мед в бочках, а в других квас; и возити по граду, прашаючи, ци кде больный или нищь не могий ходити, и тем раздаваху на потребу.

Посемь разболеся Володимер, в той болезни и скончася месяца июля в 15; и плакашася по немь людье, боляре аки заступника, убозии кормителя. И вложиша и в раку мраморяну, и схраниша тело блаженаго князя с плачем. Сей есть новый Костянтин великаго Рима, иже крестися сам и люди своя, тако и сей створи подобно тому. <…>

язычество крещение русь христианизация двоеверие

Приложение 3

Молитва князя Володимера

Володимер князь, отходя света сего, сице моляшеся, глаголя: «Господи боже мой, не познал тебе бях, но помиловал мя еси и святым крещением просвятил мя еси, и познах тя, боже всех, снятый творче всея твари, отче господа нашего Иисуса Христа. Слава ти с сыном и святым духом! Владыко боже, не помяни моей злобы, не знал есмь тебе в поганьстве, ныне же тя знаю и виде, господи боже мой, помилуй мя. Аще мя хощеши казнити и мучити за грехы моя, казни сам мя, господи, бесом не предай же мене».

И сице глаголя и моляся богу, преда душю свою с миром ангелам господним и успе. Праведных бо души в руку божию суть, и мъзда им от господа и строение им от вышняго; того ради приимуть венець красоты от руку господню. По святем же крещении поживе блаженый князь Володимир 28 лет. На другое лето по крещении к порогом ходи, на третьее Корсунь город взя, на четвертое лето церковь камену святыя Богородица заложи, а на пятое лето Переяславль заложи, в девятое лето десятину блаженый христолюбивый князь Володимир вда церкви святей Богородице и от имения своей. О том бо и сам господь рече: «Идеже есть скровище ваше, ту и сердце ваше будеть». Блаженый князь Володимир имяше скровище свое на небесех съкрыв милостынею и добрыми своими делы, тамо и сердце его бе в царствии небесном. И бог поможе ему и седе в Киеве на месте отца своего Святослава и деда своего Игоря. А Святослава князя печенези убиша; а Ярополк седяше в Киеве на месте отца своего Святослава, и Олег идый с вой, у Вруча града мост ся обломи с вой, и удавиша Олга в гребли, а Ярополка убиша в Киеве мужи Володимерове. И седе в Киеве князь Володимер в осмое лето по смерти отца своего Святослава, месяца июня в 11, в лето 6486. Крести же ся князь Володимер в 10-е лето по убьении брата своего Ярополка. Каашется и плакашется блаженый князь Володимер всего того, елико створи в поганьстве, не зная бога. <…>

Приложение 4

Иоакимовская летопись о крещении новгородцев

(...) Ольга, владея со сыном и научена бывши от презвитер, сусчих в Киеве, вере Христове, но кресчения народа ради преяти не можаше. Сего ради иде с верными вельможи ко Царюграду и, приав тамо кресчение, со многими дары и честию от царя и патриарха возвратися в Киев, иде же первее святый апостол Андрей веру Христову проповеда. Приведе же с собою иереи мудри и церковь святыа Софеи древянну устрой, а иконы приела ей патриарх, и прилежаху к научению. Ольга вельми увесчева сына Святослава, но Святослав ни слышати хотя, а от вельмож и смерть мнози приаша, и велми от неверных ругаеми бяху.

По смерти Ольги Святослав пребываше в Переяславцы на Дунае, воюя на казари, болгоры и греки, имея помосчь от тестя, князя угорского и князя ляцкого, не единою побеждая, последи за Дунаем у стены долгие (какая сия стена и где, я описания не нахожу) все войско погуби. Тогда диавол возмете сердца вельмож нечестивых, начата клеветати на христианы, сусчия в воинстве, якобы сие падение вой приключилось от прогневания лжебогов их христианами. Он же толико разевирепе, яко и единаго брата своего Глеба не посчаде, но разными муки томя убиваше. Они же с радостию на мучение идяху, а веры Христововы отресчися и идолом поклонитися не хотяху, с веселием венец мучения приимаху. Он же, видя их непокорение, наипаче на презвитеры яряся, якобы тии чарованием неким людем отврасчают и в вере их утверждают, посла в Киев, повеле храмы христиан разорити и сожесчи и сам вскоре поиде, хотя вся христианы изгубити. Но бог весть, како праведныя спасти, а злыя погубити, он бо вся воя отпусти полем ко Киеву, а сам не со многими иде в лодиах, и на Днепре близ проторча (порогов) оступиша печенези со всеми, бывшими при нем, избиша. Тако приат казнь от бога.

Святослав имел три сына, им же тако области раздели: старейшему Ярополку даде град Киев со всею областию, Ольгу, юнейшему, древляны, а Владимиру, сыну Малушину, Новгород. Ярополк же бе муж кроткий и милостивый ко всем, любляше Христианы и асче сам не крестися народа ради, но никому же претяше. (...)

По сем иде Владимир на булгары и, победя их, мир учини и приат кресчение сам и сынове его, и всю землю Рускую крести. Царь же болгорский Симион присла иереи учены книги довольны. И посла Владимир во Царьград ко царю и патриарху просити митрополита. Они же вельми возродовашася и прислаша митрополита Михаила, мужа вельми ученаго и богобоязненаго, болгарина сусча, с ним 4 епископы и многи иереи, диакони и демественники (певчие) от славян. Митрополит же, по совету Владимира, посажа епископы по градом: в Ростове, Новеграде, Владимире и Белеграде. Сии шедше по земли с вельможи и вой Владимировыми, учаху люд и кресчаху всюду стами и тысясчами, колико где прилучися, асче людие невернии вельми о том скорбяху и роптаху, но отрицатися воев ради не смеяху. В Новеграде людие, уведавше еже Добрыня идет крестити я, учиниша вече и закляшася вси не пустити во град и не дати идолы опровергнути. И егда приидохом, они, разметавше мост великий, изыдоша со оружием, и асче Добрыня пресчением и лагодными словы увесчевая их, обаче они ни слышати хотяху и вывесше 2 порока великие со множеством камения, поставиша на мосту, яко на сусчие враги своя. Высший же над жрецы славян Богомил, сладкоречив ради наречен Соловей, вельми претя люду покоритися. Мы же стояхом на торговой стране, ходихом по торжисчам и улицам, учахом люди, елико можахом. Но гиблюсчим в нечестии слово крестное, яко апостол рек, явися безумием и обманом. И тако пребыхом два дни, неколико сот крестя. Тогда тысецкий новгородский Угоняй, ездя всюду, вопил: «Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание». Народ же оныя страны, разсвирепев, дом Добрынин разориша, имение разграбиша, жену и неких от сродник его избиша. Тысецкий же Владимиров Путята, яко муж смысленный и храбрый, уготовав лодиа, избрав от ростовцев 500 муж, носчию перевезеся выше града на ону страну и вшед во град, никому же пострегшу, вси бо видевши чаяху своих воев быти. Он же дошед до двора Угоняева, онаго и других предних мужей ят и абие посла к Добрыне за реку. Людие же страны оные, услышавше сие, собрашася до 5000, оступиша Путяту, и бысть междо ими сеча зла. Некия шедше церковь Преображения господня разметаша и домы христиан грабляху. Даже на разсвитании Добрыня со всеми сусчими при нем приспе и повеле у брега некие домы зажесчи, чим люди паче устрашени бывше, бежаху огнь тушити; и абие преста сечь, тогда преднии мужи, пришедше к Добрыне, просиша мира.

Добрыня же, собра вои, запрети грабление и абие идолы сокруши, деревяннии сожгоша, а каменнии, изломав, в реку вергоша; и бысть нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видевше тое, с воплем великим и слезами просясче за ня, яко за сусчие их боги. Добрыня же, насмехаяся, им весча: «Что, безумнии, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, кую пользу вы от них чаять можете». И посла всюду, объявляя, чтоб шли ко кресчению. Воробей же посадник, сын Стоянов, иже при Владимире воспитан и бе вельми сладкоречив, сей иде на торжисче и паче всех увесча. Идоша мнози, а не хотясчих креститися воини влачаху и кресчаху, мужи выше моста, а жены ниже моста. Тогда мнозии некресчении поведаху о себе кресчеными быти; того ради повелехом всем кресченым кресты деревянни, ово медяны и каперовы (сие видится греческое оловянны испорчено) на выю возлагати, а иже того не имут, не верити и крестити; и абие разметанную церковь паки сооружихом. И тако крестя, Путята иде ко Киеву. Сего для людие поносят новгородцев: Путята крести мечем, а Добрыня огнем. (...)

Приложение 5

Житие святого Стефана архиепископа Сурожского (умер ок. 790 г.)

По смерти святого «мало лет» минуло и пришла рать великая русская из Новогорода, князь Бранлив и силен зело (так в половине списков Жития, в другой половине: князь Бравлин вар(ианты) Бравалин, Бравленин, -- «силен зело»). Пленив (страну) от Корсуни до Керчи, он пришел со многою силою к Сурожу. Десять дней тяжко бились между собой (осаждающие и осажденные), и после десяти дней вошел князь в город, силой сломав (его) железные ворота, -- вошел в город, обнажив мечь свой, и пришел в церковь св[ятой] Софии и разбил двери и взошел туда, где гроб святого. На гробе царский покров и жемчуг и золото, каменья драгоценные и сосудов золотых много: все (это) пограбили. И в тот час разболелся (князь), -- обратилось лицо его назад и лежа источал пену и возопил: «Великий человек и святой есть тот, который здесь; он ударил меня по лицу и обратилось лицо мое назад». И сказал князь боярам своим: «Возвратите все назад, что взяли». Они возвратили и хотели взять князя оттуда. Но князь возопил: «Не троньте меня, оставьте лежать, ибо меня хочет изломать один старый святой муж, (он) притиснул меня, так что душа моя хочет выйти вон». И сказал им: «Тотчас выведите войско из сего города, и да не возьмут воины ничего». И вышло войско из города, но князь еще не вставал, пока опять не сказал боярам: «Возвратите все, сколько мы награбили священных сосудов в Корсуни, в Керчи и везде, принесите все сюда и положите на гроб Стефанов». Они возвратили все и ничего себе не оставили и положили при гробе святого. И паки в ужасе рече святый Стефан князю: «Если не крестишься в церкви моей, то не возвратишься (домой) и не выйдешь отсюда». И возопил князь: «Пусть придут священники и крестят меня; если встану и лицо мое обратится, крещуся». И пришли священники, и Филарет архиепископ (преемник Стефана, как говорится об этом в Житии) и сотворили над князем молитву. И крестили его во имя отца и сына и св[ятого] духа, и обратилось лицо его опять. Крестились же и бояре все. Но еще шея болела у князя, и сказали ему священники: «Дай обещание богу, что отпустишь всех пленников -- мужчин, женщин и детей, которых взял от Корсуни до Керчи». Тогда князь повелел всем своим (отпустить находившихся у них пленников), и всех отпустили восвояси. В продолжение недели (князь) не выходил из церкви, пока не дал великий дар св[ятому] Стефану. Почтив город и граждан и священников, (он) отошел восвояси. Слышав о том, другие ратные не смели нападать (на город), а если нападали, то уходили посрамленные.

Приложение 6

Яхья Антиохийский о «крещении Руси»

(...) И взбунтовался открыто Варда Фока и провозгласил себя царем в середу, день праздника креста, 14 айлуля (сентября) 1298 (987), (т. е. 17 джумады I 377) и овладел страной греков до Дорилеи и до берега моря, и дошли войска его до Хрисополя. И стало опасным дело его и был им озабочен царь Василий по причине силы его войск и победы его над ним. И истощились его богатства и побудила его нужда послать к царю русов -- а они его враги, -- чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собой договор о свойстве и женился царь русов на сестре царя Василия, после того как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его стран, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов и они крестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправили к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардой Фокой морем и сушей, в Хрисополь. И победили они Фоку и завладел царь Василий приморской областью и захватил все суда, которые были в руках Фоки. (...) И выступил царь Василий и брат его Константин со своими войсками и с войсками русов и столкнулись с Вардой Фокой в Абидосе -- а это близко от берега константинопольского -- и победили Фоку; и был он убит в субботу 13 нисана (апреля) того же года, то есть третьего мухаррема 379, и была голова его принесена в Константинополь и там выставлена. И была продолжительность его бунта один год и семь месяцев. (...)

Размещено на Allbest.ru