Идеологемный характер современного этапа концептуально-методологического "развития" политической экономии

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 330.101

Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко

ИДЕОЛОГЕМНЫИ ХАРАКТЕР СОВРЕМЕННОГО ЭТАПА КОНЦЕПТУАЛЬНО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОГО «РАЗВИТИЯ» ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ

1. Базовые положения обеспечения объективности научных исследований и функции экономической науки

Поиск наукой истины [*] состоит в объяснении сущностного содержания предметов, явлений, процессов, взаимодействий и отношений, которые происходят в материальном мире, который представлен четырьмя естественными формами движения материи (механической, физической, химической, биологической), а также ее особой, социальной формой. Этот поиск одновременно является и процессом и результатом адекватного отображения объективной реальности субъектами познания независимо от их сознания и фиксации полученных достоверных результатов в объективных по смыслу теориях и их концептуальных элементах.

Ведущая роль в этом процессе принадлежит методологии научного поиска, т.е. познавательному механизму науки, что являет собой концептуальное учением о применении исследователями научных методов (способов, подходов), и соответствующего инструментария в процессе познания объективной реальности материального мира.

Достижение объективности результатов научного поиска можно обеспечить реализацией следующих исходных базовых положений:

во-первых, поскольку «монополию на истину имеет лишь сама объективная истина», а исследователи могут к ней лишь приближаться, постигать, научно осмысливать, то основным критерием истинности результатов познания является неопровержимое их подтверждение практикой реального материального бытия;

во-вторых, приближение к постижению объективной истины возможно лишь в процессе не предвзятых научных дискуссий, т.е. в теоретических полемиках исследователей, прежде всего, при обеспечении условий, когда позиции оппонентов рассматриваются всесторонне с максимально полной аргументацией;

в-третьих, необходимо обеспечить понятийную чистоту в определении сущностного содержания категориального аппарата (т.е. обобщающих научных понятий, которые наиболее полно и всесторонне раскрывают те или иные стороны предмета, процесса, явления или отношения). В случае же нечеткости и «множественно-плюралистической» размытости категориального аппарата в любой науке невозможно качественное углубление познания истины. Невозможной также становится и научная дискуссия, поскольку стороны полемики не имеют четких понятийных ориентиров и представлений о чем конкретно идет речь.

Хотя научный прогресс невозможно остановить, однако история развития науки свидетельствует, что его можно либо насильственно задержать, либо существенно затормозить путем фальсификации в определенные периоды его результатов. Прежде всего, это происходит вследствие влияния на конкретную науку отрицательных внутренних и внешних факторов.

К внутренним проблемам можно отнести «авторитетное» навязывание научному сообществу псевдонаучных или ошибочно-тупиковых взглядов.

Так история развития физики свидетельствует, что от «господствующих научных представлений» XIIV ст. относительно сущности строения и передачи энергии в материальном веществе, в частности таких теоретических концепций как «флогистоны» и «теплород» в последствие не осталось и следа, не смотря на защиту по данной тематике значительного количества магистерских и докторских диссертаций. Не выдержала испытание временами и прогрессивная в свое время «корпускулярная» теория М. Ломоносова. Вместе с тем, все истинное, в научном развитии остается в качестве фундаментальных «кирпичиков и ступенек» способствующих в дальнейшем постижению человеческим интеллектуальным сознанием материального мира.

Например: теория относительности и современная квантовая термодинамики не опровергают три закона классической механики И. Ньютона, а построенная на другом исходном постулате геометрия Н. Лобачевского не перечеркивает достижения геометрии Евклида. Не считаясь с внешние притеснения инквизиции, вплоть до сожжения Д. Бруно силам мракобесия не удалось навечно навязать человечеству систему мироздания по Птолемею. Так же, вопреки гонениям, вплоть до физического уничтожения научных работников деспотической властью в СССР в 40-50-х годах минувшего столетия не удалось уничтожить генетическую ветвь развития биологической науки и кибернетику.

Однако, приведенные примеры касается главным образом развития естественных наук, где реальная практика со временем неумолимо опровергает и отбрасывает все надуманное и фальшивое. Т.е. то, что не соответствует объективной реальности развития материального мира.

В науках же, которые исследуют социальную форму движения материи, в частности ее экономическую и социально-экономическую составляющую, процесс поиска объективной истины идет значительно сложнее, и противоречивее.

Одна из наибольших сложностей здесь возникает вследствие того, что социальная форма движения материи своей субстанцией познания имеет сложнейшую систему отношений, которые возникают между людьми, их ассоциациями и обществом в целом в процессе разнообразных проявлений жизнедеятельности социума. Эти отношения являются особой формой взаимодействия, которое исследователь не может воспринять органами чувств, данными ему биологической природой (зрением, слухом, обонянием, осязанием, вкусом), как это происходит в процессе исследования естественноприродных форм, где широко используются специальная исследовательская измерительная аппаратура и сложные лабораторные комплексы.

Ни один из исследователей социальной формы движения материи не может увидеть или иным физиологическим способом воспринять сложную совокупность отношений, которые возникают между людьми в процессе реализации их интересов, даже с применением самых современных микроскопов или другого лабораторного оборудования. Только лишь сила научного, образно-абстрактного мышления и надежный методологический инструментарий общественных наук дают возможность познания, «постижения истинного знания, открытия тайн бытия социума» этой наиболее сложной сфере материального мира.

В основе возникновения экономических отношений лежат экономические интересы, носителями которых есть люди, наделенные сознанием и волей в стремлении их реализации. Именно интерес, прежде всего, экономическая выгода является тем мощным побудительным мотивом деятельности, как человека, так и людских ассоциаций в сфере экономической жизни общества. К тому же сама системная совокупность экономических отношений диалектически развиваются на основе противоречивого, а порой и антагонистически конфликтного характера взаимодействия человеческих интересов.

Общие интересы объединяют отдельных индивидов в социальные ассоциации (партнерские или анти социальные группы, корпоративные кланы, социальные слои, общественные страты и классы). Реальная мотивация действий отдельных индивидов и человеческих ассоциаций базируется на стремлении достижения определенных жизненных благ, с целью удовлетворения широкого спектра объективных потребностей (а также аномально- деструктивных и патологических желаний). Именно вследствие наявности этих причин, для обеспечения научной объективности поиска истины в сфере исследования социальной формы движения материи, изложенные ранее три базовых положения, должны быть дополнены следующими двумя:

в-четвертых, в социальной сфере, в зависимости от существующих единичных (частных), особых ( ассоциированных), или общих (общественных) интересов, а также исходя из моральной позиции исследователя (его научной порядочности, или наоборот) к истине можно либо «докопаться», или открыть, познать, постигнуть, и, наоборот, ее можно «закопать», т.е. сознательно исказить, «не замечать» ее объективного содержания или, вообще, очернить и сфальсифицировать;

в-пятых, если в социально-экономической сфере процессы происходят именно так как происходят, то добросовестный исследователь не имеет ни научного ни морального права лишь констатировать сам факт, аналогично содержанию «крылатого» выражения известного отечественного политика и «политэконома» - « имеем то, что имеем». Исходя из научных позиций исследователь-политэконом должен дать ответ на следующие вопросы: в чьих интересах «произошло, так как произошло»? кому выгодно, «чтобы происходило именно так как происходит»? кто конкретно, какие именно субъекты социально-экономических отношений (индивиды, группы, кланы, слои и общественные классы) заинтересованы в том, чтобы в общество «происходило то, что происходит», а само общество «имело то что оно имеет»?

Как и в исследованиях естественных наук, так и в сфере исследований социальной формы движения материи познавательная функция есть и остается внутренним мощным генератором развития научного знания.

Вместе с тем, с точки зрения общества (поскольку удельный вес научный работников незначительным в составе населения) существование науки подчиняется обязательному выполнению еще двух «внешних» функций, которые связаны с выполнением определенного социального заказа:

первая, прогностическая, практически прикладная;

вторая, идеологическая, которая существует в форме социального заказа определенного класса или господствующей в государстве общественной группы, исходя из их социально-экономических интересов.

Прогностическую функцию обуславливает само существование науки (в т.ч. экономической), т.е. это есть то имманентное свойство, которое отличает ее от «голой», ничем неприкрытой идеологии. Ведь защищать классовые, или особые кланово-групповые, корпоративные интересы можно и на уровне эмоций, без какого либо обращения к научным (или наукообразным) аргументам. В этом случае «потребитель», выступающий «заказчиком теоретически обоснованных экономических идеологем и мифов» всегда ожидает от нее не только оправдание или возражении относительно определенного существующего порядка вещей (в чем и заключается суть классовой идеологической функции политической экономии), а, прежде всего, требует обоснованного прогноза своей дальнейшей практической деятельности.

Именно социально-классовый заказчик, который в своих интересах использует экономическую теорию, четко определяет и самые рамки прогноза.

Первое, это может быть краткосрочный прогноз для локального рынка (микроэкономическая теория А. Маршалла и в дальнейшем представителей его школы).

Второе, среднесрочный прогноз для ряда отраслей национального хозяйства, или даже для экономики страны в целом (теория циклов и макроэкономическая теория Дж. Кейнса).

Третье, довольно долгосрочный (на десятилетия), прогноз, но такой, который ограничен чисто технико-технологическими и техникоэкономическими параметрами и аналогичными характеристиками. При этом его важный признак состоит в том, что этот прогноз реализуется путем использования константных социально-экономических показателей, т.е. допускается сохранение в неизменном виде базисных (производственноэкономических и политико-экономических) отношений существующего способа производства.

Примером может служить «технологическая» ветвь современной футурологии, к которой относится теория технологических волн Кондратьева, и теоретические выкладки циклов Леонтьева.

Четвертое, можно выделить так называемый «глобальный прогноз», что должен ответить на вопрос относительно стратегических перспектив существования социально-экономического способа производства и всей общественно-экономической формации. Этот прогноз должен дать представление относительно вероятных, в случае его отрицания, новых форм социально-экономических отношений.

Глобальный прогноз, как правило, интересует тот общественный класс, которому на определенном этапе исторического развития становится «тесно» в пределах существующего общественно-экономического порядка, т.е. класс, который заинтересован в частичном, или полном демонтаже существующего строя.

Такой прогноз для класса буржуазии (включая как владельцев капитала, так и мелких собственников-товаропроизводителей) в наиболее полной форме дал А. Смит, а для класса наемных работников (пролетариата) - К. Маркс.

Относительно реализации второй внешней функции, то на сегодня общественной и, в частности, экономической наукой фактически не исследуется блок проблемных вопросов, которые связаны с тем, каким образом господствующая идеология (в т.ч. экономическая [**]) влияет на научную объективность результатов теоретических исследований. По этому поводу еще в 1867 г. Карл Маркс, в предисловии к первому изданию «Капитала» отмечал: «В области политической экономии свободное научное исследование встречается не только с теми врагами, с какими оно имеет дело в других областях. Своеобразный характер материала, с которым имеет дело политическая экономия, вызывает на арену борьбы против свободного научного исследования самые яростные, самые низменные и самые отвратительные страсти человеческой души - фурии частного интереса» [1, с 10]. И далее, в послесловии ко второму изданию: « Бескорыстное исследование уступает место сражениям нанимаемых писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой» [1, с 17].

1. Основные проявления реализации апологетико-идеологических заказов экономической наукой.

Ретроспективная оценка последствий выше названого влияния позволяет сделать вывод, о том, что по своему смысловому наполнению проявления идеологического заказа в социально-экономической науке относительно желательных для власти и тех властно-господствующих социально-классовых группировок, интересы которых реализует государственная власть. Эти последствия, можно разделить на три наиболее характерные их проявления.

Первое проявление идеологического заказа состоит в том, что экономическая наука и, прежде всего, политэкономия получают задание (или непосредственное, или завуалировано-конъюнктурное) «исследовать и раскрывать содержание» тех явлений, процессов, закономерностей и отношений, «которых в реальной социально-экономической жизни общества фактически не существует». Т.е. таких, которые могут быть структурированы и обоснованы лишь идеально, с позиций формальной метафизической логики, именно поэтому их «научное» изложение носит преимущественно схоластический и социально демагогический характер.

Навязывание заказных идеологем в виде наукообразных мифов является наиболее распространенной формой первого проявления социально-классового заказа. Если настоящая наука все ставит под сомнение, критически проверяет каждое из утверждений, то вера не допускает возникновению любых сомнений, относительно религиозных догматов. В вульгарной политической экономии наукообразные мифы являются чем-то промежуточным между наукой и верой, смесью достоверных фактов и вымысла, утонченной, или примитивной выдумки. Создатели наукообразных мифов, как правило, люди не бесталанные. Поэтому способны создавать наукообразные мифы, которые не только очень привлекательны, но могут быть чрезвычайно живучими в массовом сознании.

Например, важнейшим идеологическим мифом советской политической экономии, который считалась «теоретическим достижением» политэкономии социализма, было обоснование существования «свободного, ассоциированного труженика, совладельца общественных средств производства, труд которого на планомерных началах (т.е. на внерыночных отношениях) непосредственно получал общественное признание, а его рабочая сила не носила характера товара».

В реальной жизни, этого «свободного субъекта» социалистических производственных отношений по закону 1939 года можно было привлечь к криминальной ответственности только лишь за нарушение режима работы, который состоял в опоздании на работу или отсутствии на рабочем месте более 15 минут. Не удивительно, что этот «сохозяин общенародной, социалистической собственности», с неожиданной эйфорией, согласился на «приватизацию» собственности, которая, в соответствии с существующей идеологемой и реально действующей Конституцией СССР, ему же и принадлежала. Именно этот «совладелец» без всякого сопротивления отдал «свою собственность» на заклание денационализации, прямиком в руки номенклатурных и криминальных «активистов», которые в дальнейшем стали тем «народом», которому была отдана собственность народа, а именно, новыми «олигархами» в аномально отреставрированной системе капиталистических производственных отношений.

В качестве примера буржуазного идеологического мифа, который за последние три десятилетия «успешно воспет» и отечественным научным сообществом, можно выделить «теорию человеческого капитала». Эта теоретическая концепция является образцом мифотворчества в экономической науке.

Хотя на сегодня в научном сообществе и имеет хождение более двух десятков определений категории «капитал», однако, его политикоэкономическая сущностью была и неоспоримо продолжает оставаться базисным отношением частной собственности, которая в конкретной системе капиталистического способа производства , способна приносить его владельцу (владельцам) прибавочную стоимость (прибыль), которая не является результатом его (их) личного труда, а есть порождение эксплуатации и неэквивалентного отчуждения результатов наемного труда.

Целью создания заказного идеологического мифа является доказать существование гармонии интересов на основе существования в системе экономических отношений двух видов капитала - «человеческого» и «нечеловеческого» (физического, естественного, материального, финансового, реального, фиктивного). По мнению авторов, это дает возможность их владельцам-капиталистам получать доходы, и обеспечивать рыночное взаимодействие на началах равноправного партнерства. При этом, ни о какой эксплуатации и отчуждении труда капиталом речи вообще не может вестись.

Основа фальсификации состоит в отождествлении и дальнейшей подмене классического содержания категорий «рабочая сила», категорией «человеческий капитал». При этом адепты теории «человеческого капитала» не пытаются аргументировано опровергнуть теоретико-методологические подходы определения содержания категории «рабочая сила», обоснованные К. Марксом в «Капитале», как «универсальную» для капиталистического способа производства. «Под рабочей силой, или способностью к труду, мы понимаем совокупность физических и духовных способностей, которыми наделен организм, живая личность человека, и которые пускаются им в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости.... Чтобы ее владелец мог продавать ее как товар, он должен иметь возможность распоряжаться ею, следовательно, должен быть свободным собственником своей способности к труду, своей личности». [1, с 178] При этом не имеет значения, ее носителем является наемный работник малоквалифицированного или высококвалифицированного, простого или сложного, физического или умственного труда.

По мнению сторонников «теории» одно из его распространенных определений: «Человеческий капитал - капитал в форме умственных способностей, которые приобретаются вследствие....формального обучения, образования, или на основе практического опыта». [2, с 256, 445] В чем тут отличие от понимания сущности «умственного человеческого потенциала», который является интеллектуальной составляющей категории «рабочая (трудовая) сила»?

Если попробовать согласится с подменой сущностного содержания категории «рабочая сила» на категорию «человеческий капитал», а субъекта- владельца этого капитала считать не реальным, а «человеческим капиталистом», то следует обратить внимание на наличие трех характерных особенностей потребительской стоимости товара «человеческий капитал».

Первая особенность, состоит в том, что «человеческий капитал» невозможно сохранять про запас, поскольку без постоянной реализации в трудовом процессе конкретных знаний, умений, трудовых навыков и производственного опыта происходит их утрата (т.е. дисквалификация). И чем выше качественный, интеллектуальный уровень этого «капитала», тем большими являются его потери, которые, наиболее ощутимы в условиях вынужденной и длительной безработицы.

Вторая особенность, состоит в том, что «человеческого капитал» должен постоянно продаваться (ежесуточно, еженедельно, ежемесячно и ежегодно), иначе владелец этого «капитала» и члены его семьи просто погибнут от голода и холода, не имея других источников существования.

Третья особенность, «человеческий капиталист» всегда авансирует владельца «не человеческого капитала», т.е. он предоставляет в своеобразный беспроцентный кредит свой «человеческий капитал» - тот единственный товар, который принадлежит ему на правах частной собственности, поскольку он делегирует право его использования в процессе производства раньше, чем «реальный капиталист» уплатит за него рыночную цену.

При этом, какого бы качественного уровня не был «человеческий капитал», существует ряд особенностей его реализации в процессе материального и нематериального производства в условиях капитализма:

1) нанимаемый «человеческий капиталист» работает под контролем «реального капиталиста» или лиц, которые им уполномочены для осуществления этой функции (менеджеров, мастеров, директоров, руководителей линейных производственных подразделений и т.п.). Он трудится по стандартам и нормативами труда и на условиях выполнения требований трудовой дисциплины, которые должны неукоснительно выполняться согласно условиям трудового контракта;

2) за «реальным капиталистом» остается правовая возможность отказа от акта покупки услуг «человеческого капитала» путем реализации «испытательного срока» на протяжение которого проверяются способности, профессиональное мастерство и добросовестность собственника «человеческого капитала»;

3) в процессе труда «человеческий капиталист» любого квалификационного уровня взаимодействует с «реальным капиталистом» на условиях, по которыми продукты труда первого (в т.ч. и интеллектуального ) подлежат отчуждению в пользу второго, т.е. результат количественной и качественной меры использования «человеческого капитала» обязательно переходят в частную собственность «реального капиталиста», собственника авансированного капитала;

4) «реальный капиталист» получает прибавочную стоимость, которая трансформируется в ее соответствующие формы (прибыль, процент, торговую прибыль, дивиденд, ренту и т.п.), в то же время стоимость авансированных средств в развитие «человеческого капитала» для его владельца не возрастает, поскольку он получает лишь такую величину стоимости, которая, в лучшем случае, соответствует расходам на его простое воспроизводство .

Сторонники теории «человеческого капитала», понимая уязвимость позиции относительно партнерского равенства двух групп капиталистов, как правило, сходятся на том, что неотделимость «человеческого капитала» от субъекта, который им владеет, т.е. «человеческого капиталиста» порождает ряд его функциональных особенностей.

Первая особенность, нулевая ликвидность «человеческого капитала» в сравнении с «физическим капиталом» (в частности финансовым). В отличие от владельца «физического капитала», который, в случае его не использования в производственной деятельности, может сдать его в аренду, под проценты, заложить для получения ссуды, или законсервировать, ликвидировать по остаточной стоимости, то владелец «человеческого капитала» не может его реализовать вне границ трудового процесса, т.е. интеллектуальные способности, знания или личные биофизические характеристики не имеют ликвидной рыночной стоимости.

Вторая особенность, не материальный, не отчуждаемый характер «человеческого капитала» предопределяет его временные ограничения, которые существует только на текущий момент. Для «человеческого капитала», который не реализуется в трудовом процессе по специальности, стоимость образования, добытого раньше, и на текущий момент, которая не используется, относится к расходам нынешней деятельности владельца.

Третья особенность, не отчуждаемость «человеческого капитала» от его собственника предопределяет его двойственную природу. «Активы человеческого капитала» используются не только в производственной (экономической) деятельности, а и в повседневном быту, в жизни, т.е. за пределами рабочего времени. Поэтому инвестиции в формирование «человеческого капитала» неотделимые от расходов на потребление, которое свидетельствует о закономерной связи, которая существует между производством и потреблением.

Четвертая особенность, неотделимость «человеческого капитала» от человека-собственника, предопределяет необходимость включения в процесс формирования «человеческого капитала» не только сформированных в процессе воспитания способностей личности, а и врожденных, которые передаются через наследование умственных, интеллектуальных, психологических и других характеристик, т.е., его генетических качеств.

Можно добавить и пятую особенность, которая состоит в том, что вместе с физическим и моральным старением, присущим как элементам «основного» так и «человеческого капитала», последний имеет уникальное свойство, а именно, возможность «моральной деградации», которая возникает в случае, например, превращения высокообразованного интеллектуала в люмпена- маргинала. Только при этом возникает вопрос: куда девается «человеческий капитал» в случае, когда скажем бывший заведующий научной лабораторией, имеющий наивысшую научную степень и научное звание превращается в люмпена-алкоголика, а затем и бомжа, который в течении не более двух лет жизни на улице вообще исчезает из людского сообщества?

Конечно, «трудовой потенциал» человека не может формироваться без определенных ресурсных вложений, которые подлежат учету. [3]

Первый источник, формируется за счет собственных материальных ресурсов, которые на семейном уровне имеет в своем распоряжении владелец «рабочей силы». Он также делает в саморазвитие тот фундаментальный взнос, который определяется стоимостью расходов его личной «специфической работы», связанной с овладением новыми знаниями, умениями, навыками и дальнейшим накоплением трудового опыта.

Второй источник формируется за счет средств, которые инвестируются государством в здравоохранение, общее и профессиональное образование, культурное и морально-этическое развитие доведенных до уровня конкретного субъекта - носителя трудового потенциала.

Третий источник - инвестиции владельцев капитала, которые вкладываются в подготовку и переподготовку нанимаемых работников. Здесь речь может также идти о части расходов, которые направляются на общеобразовательную и профессиональную подготовку наемных работников, которая во все больших масштабах на сегодня владельцами реального капитала в странах развитой рыночной экономики перекладывается на государственный бюджет.

Второе проявление идеологического заказа состоит в том, что наука на определенные направления теоретических исследований получает своеобразное «табу». То есть «идет отмашка», политическая экономия не должна исследовать явления, процессы, закономерности и отношения, которые существуют в реальной действительности, поскольку их объективный анализ не является удобным для властно-бюрократической элиты и тех господствующих общественных классов, от имени и в интересах которых действует антагонистическое государство.

Например, продолжительное время, в частности, в период острейшего противоборства двух мировых систем, который получил название «холодной войны», экономисты Запада по вполне понятным политическим причинам фактически перестали исследовать широкий спектр отношений, связанных с основными противоречиями капиталистического способа производства. В частности: противоречия, которые возникают между наемным трудом (в т.ч. и высочайшей квалификации) и капиталом (в т.ч. корпоративным); противоречия, которые существуют между общественным характером производства в условиях государственно-корпоративного капитализма и

частнокапиталистическим способом распределения и присвоение его конечных результатов между членами общества и пр.

Так, например, с позиций конъюнктурной выгоды политэкономы остаются в стороне и от анализа ситуации, связанной с особенностями воспроизводства трудового потенциала в условиях, когда за последнее десятилетие даже в странах государственно-корпоративного капитализма, на «демократических» началах наблюдается активное и уже нескрываемое наступление капитала на гарантированные права представителей класса наемного труда.

Также не исследуются причины и последствия ограничения социальных гарантий, которые ранее имели работники наемного труда и малообеспеченные слои населения, поскольку в настоящее время это явление приобретает угрожающие масштабы. Сказанное наиболее ярко иллюстрируют следующие примеры.

Во-первых, сегодня в большинстве стран развитой (и не только) капиталистической экономики резко поднимается планка пенсионного возраста. Согласно принятому Бундестагом в марте 2007 года закона, в ФРГ наемные работники, родившиеся после 1962 г. получат право на пенсионное обеспечение при достижении ими 67 летнего возраста. При этом «важное достижение полового равенства» состоит в том, что указанное в полной мере касается и женской части трудящегося населения.

Во-вторых, увеличение пенсионного возраста сопровождается ликвидацией гарантий занятости для работников, которые достигли 40 летнего возраста и выше. Т.е. того возрастного ценза, когда конкурировать на рынке труда становится все сложнее, вследствие преждевременного износа трудового потенциала, который связан с жесткими условиями повышения интенсивности труда путем не только «выжимание пота», а и «нервов и мозга». При этом сказанное осуществляется путем принятия новых трудовых кодексов (Испания, Италия, Франция и др.), что происходит, несмотря на многочисленные протесты и массовые манифестации трудящихся.

В-третьих, началось «наступление» капитала на законодательно установленную продолжительность рабочего дня и рабочей недели, поскольку, начиная с 1980-х годов, она составляла 38 часов в Германии и Бельгии, 37 - в Великобритании, а во Франции 35 часов. Так, например, во Франции в 2007 г. вопреки протестам профсоюзов, парламент разрешил работодателям удлинять рабочую неделю. На сегодня по данным МОТ свыше 50 часов в неделю работают в: Японии - 28,1% всех нанимаемых работников: Новой Зеландии - 21,3%: Австралии и США - 20,0%: в Великобритании более 15,5% работников наемного труда. Литва, которая считается реставрационным лидером среди стран бывшего СССР, уже законодательно закрепила 48 часовую обязательную еженедельную продолжительность наемного труда. За повышение продолжительности рабочей недели до 60 часов единым фронтом выступают Правительство и работодатели этой страны.

Нужно отметить, что Мировой банк в 2007 году озвучил стремление капитала установить 66-часовую рабочую неделю, как «желательную норму» для стран, которые надеются на инвестиции. И это происходит несмотря на то, что по медицинским данным при такой продолжительности рабочей недели иммунитет нанимаемых работников снижается приблизительно втрое, а резко возрастают сердечнососудистые заболевания, не говоря о нервнопсихологической перегрузке, которая истощает организм, приводит к депрессиям и преждевременному физическому старению трудового потенциала нанимаемых работников.

Третье проявление идеологического заказа состоит в подмене объективного научного исследования явлений и отношений, отражающих диалектически сложные, противоречивые, а во многих случаях и конфликтные социально-экономические процессы, происходящие в реальной действительности на их математически-модельную формализацию и виртуализацию.

Не требует особых доказательств, что математический инструментарий в политэкономических исследованиях выполняет вспомогательную роль и, как правило, не может описать сложнейших глубинных, диалектически противоречивых социально-экономических процессов, явлений и отношения, а также адекватно отразить соответствующий им категориальный аппарат исследований. Поэтому, важнейшими элементами исследований здесь выступает количественный анализ («экономическая арифметика») и репрезентативная экономическая статистика.

Наивысшая абстрактность математических методов позволяет их применять в самых разных областях науки, где возможна фиксация постоянных и переменных величин, прежде всего исследующих механическую и физическую форму движения материи. Но экономика - это неисчислимое количество переменных и неизвестных характеристик и параметров, которые отражают как частные, так и ассоциированные интересы людей, которые оптимально реализуются лишь при определенных необходимых и достаточных системных условиях, прежде всего, при достигнутом консенсусе, отражающем общественные, и, прежде всего, общенациональные интересы.

Методологическая база исследований, за последние десятилетия, под воздействием идеологической конъюнктуры все больше и больше насыщается математическим инструментарием, что, как свидетельствует реальная практика, таит угрозу потери связи с предметом исследования базисных производственных отношений и соответствующих им процессов и явлений экономического воспроизводства. Следует обратить внимание на тот факт, что в бывшем СССР в период апогея экономического «застоя» под эгидой Центрального экономико-математического института Академии наук СССР проводилась работа по созданию и практическому использованию так называемой теории и методологии «системы оптимального функционирования социалистической экономики» (СОФЭ). При этом, математические методы и математическое планирование, прогнозирование и моделирование были базовой основой создания СОФЭ [4]. Практика, как «критерий истины», убедительно показала полную несостоятельность результатов проведенных исследований, и это при условии, что они предназначались для использования в плановой, а не стихийно-рыночной экономике.

Реалии современного этапа существования государственномонополистического капитализма показывают, что апологетически заданное максимальное насыщение экономической науки чрезмерными математическими абстракциями используемых прогностических моделей развития экономики и ее отдельных секторов фактически лишились связи с реальными процессами, обнаружили свою ограниченность и неспособность к выяснению, учету и оптимизации национальных, региональных и глобальных интересов. Современный перманентный глобальный кризис, начавшийся в США в декабре 2007 г. в финансовом секторе, убедительно доказал абсолютную несостоятельность широкого применения распространенного на сегодня математически-модельного подхода к экономике, как основы оценки прогностических перспектив ее развития. В частности, это относится и к определению реальных количественных параметров воспроизведенного цикла, в условиях их аномального и патологического искажения фиктивнофинансовыми и кредитно-спекулятивными отношениями.

Более того, в средствах массовой информации стран государственнокорпоративного капитализма все чаще звучат обвинение современных экономистов, в том, что они оказались несостоятельными дать реальную картину состояния экономики, и продолжают сознательно пропагандировать и навязывать искаженное представление о ней. Это всецело относится и к мировой «научной элите» - лауреатам Нобелевской премии по экономике, получившим ее «за заслуги в математическом моделировании и прогнозировании сценариев рыночных рисков и их влияния на экономическое развитие».

Обозреватель газеты «Нью-Йорк Таймс» А. Скотт обратил внимание на то, что в академическом сообществе имеется немало известных экономистов коррумпированных консультационными гонорарами, местами в советах директоров и членством в элитных университетских клубах» [5]. Политолог Ч. Фергюсон, в вузовском журнале утверждает, что «за последние 30 лет профессия экономиста ...настолько скомпрометирована конфликтом интересов, что сейчас выглядит как группа поддержки финансистов и других отраслей, чья прибыль сильно зависит от правительственной политики» [6]. В настоящее время в США публично обсуждается вопрос об ответственности экономистов и экономической науки перед обществом. Профессор университета г. Денвер Дж. Де Мартино выпустил книгу «Клятва экономиста (О необходимости содержания профессиональной этики экономиста)» [7].

Спасительную универсальную возможность для увода от ответственности за практическую несостоятельность и бесполезность для общества результатов теоретических исследований экономической науки предложил А. Маршалл, который усматривал в качестве главной задачи политэкономии наработку «знаний для самой себя - абстрактно-методологических знаний, которые только «проливают свет на практические вопросы». [8, с. 96]. «Творчески развивая» обоснование такого подхода А. Гальчинский утверждает: «Политэкономия не ставит себе целью обоснование прикладных экономических моделей. Принцип «практика - критерий истинности непосредственно ее не касается. Политэкономия - это выход за пределы практики. Наряду с другими науками она формирует креативноинновационный потенциал практики, детерминирует практику. Отсюда саморефлексивность в развитии политэкономии.». [9, с. 6]

2. Особенности подрыва методологического фундамента политической экономии

Политическая экономия является теоретико-методологическим фундаментом экономической науки. По мнению В. Тарасевича: «Родившись наукой и избравши себе имя собственное, политическая экономия осталась философией, но уже в новом качестве - философии экономической науки. Поэтому политическая экономия в широком смысле и предусматривает активный полилог с философией....». [10, с. 23]

В то же время, как одна из важнейших составляющих научного обществоведения, политэкономия не обладает достаточного сильным иммунитетом от «инфицирования вирусами» вульгаризации.

Вульгаризация науки имеет достаточно сложную «клинику» и характеризуется такими наиболее характерными «симптомами»: 1) исследователи ограничиваются преимущественно поверхностным описанием внешних проявлений экономических отношений, явлений и процессов, вне рассмотрения их глубинной сущности и влияния на их состояние сложных взаимозависимостей обусловленных причинно-следственными связями общественных отношений; 2) допускается широкое использование

неправомерных абстракций при рассмотрении субъектов экономической системы, прежде всего это касается персонифицированных, ассоциированных и институциональных субъектов, а также наличие эклектического смешивания единичных, особых и общих интересов и отрицания существования антагонизмов в социально-классовых отношениях; 3) происходит конъюнктурная подмена непредубежденного исследования сложного и диалектически противоречивого мира социально-экономических отношений, осторожной или беззастенчивой апологетикой, заказной защитой интересов и экономического поведения общественно господствующих и паразитирующих классов и социальных групп; 4) имеет место полный отказ (прямой или косвенный) от анализа движущих общественно-экономических противоречий определенного способа производства, а также механизмов их оптимального согласования, наблюдается стремление обоснования мифа «про абсолютную гармонию социально-классовых интересов и мотиваций» в капиталистической системе, которого в реальной жизни не существует.

Составляя фундаментальную теоретико-методологическую основу всех экономических наук, политическая экономия в настоящее время испытывают всевозрастающее влияние, с одной стороны, прагматизма, а с другой - гуманитарных наук, что расширяет поле междисциплинарного подхода к анализу современного состояния социальной формы движения материи, в том числе экономических отношения явлений и процессов. Вместе с тем, не может не вызывать обеспокоенности доминирование в экономической науке ряда негативных особенностей методологического характера.

Первая особенность современного процесса познания социальной формы движения материи, а по сути подрыва методологической основы экономической науки, состоит в том, что подавляющая масса политэкономов пытаются заимствовать в той или иной мере научный инструментарий и проводить в экономической сфере аналогии с исследованиями природных форм движения материи, особенно механики и физики. Цель этого заимствования объясняется стремлением к «обогащению методологических возможностей развития экономической науки». В частности это относится к исследованиям связанным с проблемами поиска новой парадигмы политической экономии и всей экономической науки.

А. Гальчинський считает, что: «Соответствующая методологическая конструкция возникновения нового ведет свое начало из физики сложных, диссипативных систем, принципы которой проектируются на процессы общественного развития как универсальные закономерности. Новая парадигма политэкономии имеет, в моем понимании, аккумулировать в себя соответствующие подходы». [9, с. 6] Оценивая проблемы развития физики, этот ученый утверждает: «Только преодолев «железные» каноны ньютоновской механики, А. Эйнштейн смог подняться к вершинам теории относительности. Эта истина относится и к формированию новой парадигмы политэкономических знаний, которая в процессе становления может восприниматься только как политическая метаэкономика, как теория концентрирующая свое внимание на процессах, которые только зарождаются, находятся за пределами видимых трансформаций, институциональных определений. Предложенные читателю теоретические обобщения имеют именно такую определённость.». [ 9, с. 7]

Утверждение, относительно преодоления А. Эйнштейном «железных» канонов механики Н. Ньютона, с целью создания новой парадигмы, поднимающей к «вершинам теории относительности», мягко говоря, научно некорректно! И это стоит рассмотреть более детально

Дело в том, что механическая форма движения материи, связанна с изменением взаимного расположения тел (или их частей) в пространстве и времени, под влиянием их массы. Механическое движение, это наиболее «простая» из форм движения материи, о что свидетельствует абсолютная возможность ее математической формализации, включая даже такие наиболее сложные внутренние формы как гидродинамика и аэродинамика.

Содержание трех законов («железных канонов») механики Ньютона следующее.

Первый «закон инерции»: «всякое тело продолжает удерживаться в своем состоянии покоя или прямолинейного и равномерного движения, пока и поскольку оно не принуждается приложенными силами изменить это состояние». Второй закон: «изменение количества движения пропорционально приложенной движущей силе и происходит по направлению той прямой, по которой эта сила действует». Третий «закон взаимодействия»: «действию всегда есть равное и противоположное противодействие, иначе, взаимодействие двух тел между собой равны и направлены в противоположные стороны».

Более высокая форма физического движения материи хотя и неразрывно связана с механической формой, однако ей не тождественна, поскольку невозможно отнести к механике ни тепловые, ни электромагнитные, ни ядерные процессы.

Спрашивается, какие же «железные каноны» преодолел А. Эйнштейн на пути к «новой парадигме»?

Научные достижения классической механики И. Ньютона (в т.ч. и ее законы) никоим образом не были перечеркнуты (преодолены) процессом дальнейшего развития теоретической физики, чтобы осуществить разработку теоретических основ современной ядерной физики, квантовой термодинамикой, открыть законы движения микромира (элементарных частиц, атомов, атомных ядер, и др.). Основателями этого теоретическое направление были три выдающихся физика-теоретика: Макс К. Э. Л. Планк - вывел формулу распределения энергии в спектре излучения абсолютно «черного тела», доказал уравнение релятивной динамики, осуществил обобщение положений термодинамики в рамках специальной теории относительности (нобелевский лауреат 1918 г); А. Эйнштейн - создал специальную и общую теорию относительности для движения тел скорость которых близка к скорости света, открыл закон взаимосвязи массы и энергии, заложил основы расчета энергетического баланса ядерных реакций, разработал квантовую теорию света и объяснил явление фотоэффекту, создал квантовую статистику долей с целым спином, развивал теоретические вопросы космологии и единой теории поля (нобелевский лауреат 1921 г.); Н. Х. Д. Бор - разработал на основе идей Планка первую квантовую теорию атома, вскрыл атомарные спектры, заложил основы теории деления атомного ядра, предвидел спонтанную делимость урана, (нобелевский лауреат 1922 г.).

Думается, что высказанное мнение А. Гальчинского не будет выглядеть таким уж и абсурдным, если рассмотреть его в контексте реализации одной из важнейшей задачи вульгаризации экономической науки.

Вторая особенность, вытекает из первой. Она продолжает реализацию «фундаментальной» идеи подрыва методологической основы развития политической экономии, а именно, преодоления «железных канонов» диалектики Гегеля, и замены ее на методологию субъективного метафизического идеализма. Это делается с целью обоснования создания «новой парадигмы», поднимающей к «вершинам теории пост модернизма,, пост индустриализма и пост капитализма». [11, с. 170-178; 341-350; 378-387]

Этот известный отечественный ученый утверждает: «следует понимать, что речь идет фактически о необходимости имплементации в систему экономического анализа методологических принципов метафизики, которая предусматривает движение не от реальности к идеи, а, наоборот - от идеи к новой реальности. В целом в условиях межсистемных трансформаций анализ трансцендентного, того, что считают «над эмпирическим», находящимся «по ту сторону» не только существующей практики, а и накопленных знаний. Речь идет о виртуальных (иррациональных) явлениях, возможных лишь на уровне мета философских методологических постулатов». [9, с. 7]

В монографии «Экономическая методология, Логика обновления», в разделе «Ренессанс метафизического» А. Гальчинский высказывает такое мнение: «Знаковым в имплементации в экономическую методологию принципов метафизики является ... выход в свет монографического исследования В. Базилевича и В. Ильина «Метафизика экономики». [11, с. 94] . Авторы названого труда отмечают: «В отличие от эмпирической науки, направленной на достижение конкретного результата, метафизику интересует тайна бытия. Не претендуя на ее окончательное познание, она стремиться «выявить и коснуться ее». В результате, если эмпирическая наука идет «от действительности к идее», то метафизика - «от идеи к действительности» [12, с. 13] И далее « . Речь идет о поиске механизмов анализа «потенциальной реальности», «реальности отсутствующего», «объективно существующей реальности внутреннего мира человека». [12, с. 274, 275]

Действительно, только «истинный метафизик» способен уразуметь, что собой в научно-понятийном разумении представляют такие дефиниции, как «потенциальная реальность» и «реальность отсутствующего».

Для любого ученого, не выполняющего апологетическую функцию, не является особым секретом то, что возврат к метафизике в любой форме ее проявления состоит в сознательном установлении препятствия на пути прогрессивного развития науки.

В смысле «антипода диалектики», категория «метафизика», в философии впервые, употребил Гегель, имея в виду также и то, что прежняя метафизика, как правило, была сформирована анти диалектически. В дальнейшем смысл категории «метафизика» утвердился как понимание антидиалектического, формально логического способа мышления, как результат односторонности в познании, когда рассматривают вещи, явления, процессы и отношения как неизменные и независящие друг от друга, отрицаются внутренние противоречия как источник развития природы и общества.

Научная несостоятельность метафизического, формализованного мышления проявляется в абсолютизации любых сторон и моментов познавательного процесса, доминировании формальной логики и противопоставлении его методу материалистической диалектики и диалектической логики.

Материалистическая диалектика не только «онтологическое», но и «гносеологическое» учение, Диалектическая логика, рассматривает мышление и познание равным образом в становлении и развитии, поскольку вещи и явления есть то, чем они становятся в процессе развития, и в них, как тенденция, заложено их будущее, то, чем они станут. В этом смысле и теория познания рассматривается материалистической диалектикой как обобщенная история познания и каждое понятие, каждая категория, несмотря на свой предельно общий характер, отмечены печатью историчности. «В своем рациональном виде диалектика, - отмечал К. Маркс, - внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает, в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с ее преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна». [1, с. 22]

Для современных «продвинутых» метафизиков стоит напомнить содержание трех «железных канонов» гегелевской диалектики.

1. Закон перехода количественных изменений в качественные заключается в том, что на определенном этапе развития объекта, количественные изменения переходят в качественные, а их новое качество, определяет характер, направление, возможности и темпы протекания количественных изменений и формирует силу, дающую импульс к развитию нового качества.

Исследование социально-экономических явлений и процессов начинается с познания их качества, затем - количества, и, оценки их в единства, которое фиксируется категорией «мера». «Меру» Гегель характеризовал как «сущностное единство количественного и качественного», или как «качественно выраженное количество». Решающей стороной диалектического метода познания в единстве качества и количества является анализ качественной стороны. Меру также можно рассматривать как определенную количественную границу, до перехода которой, качественное состояние предмета (отношения) не изменяется.

2. Закон единства и борьбы противоположностей, или закон противоречий -- важнейший инструмент познания глубинной сущности противоречивого характера социально-экономических явлений и процессов. Особенность категории противоречие состоит в том, что оно скрепляет все парные категории, выражает процесс их взаимного проникновения, взаимного отрицания (борьбы) и взаимного единства.

3. Закон отрицания отрицания, синтезирует важнейшие признаки других законов диалектики, охватывает единство поступательности и наследственности, появление нового и относительной повторяемости на качественно новой основе старого и т.д. и вместе с тем обогащает их, что теоретически выражается в новом понятии. Такой процесс отрицания является конструктивным, в отличие от деструктивного, который разрушает определенную систему, означает регрессивный путь ее развития, факторами которого являются, прежде всего, внешние относительно системы факторы.