Социально-культурное проектирование: современный российский опыт на примере охраны памятников

Размещено на http://www.allbest.ru/

Социально-культурное проектирование: современный российский опыт на примере охраны памятников



Введение

Неоценимые дары прошлого, безвозмездно оставленные нам минувшими эпохами, хранят в себе не только память или, если выражаться научным языком, - документально заверенные исторические факты, но и являются неисчерпаемым кладезем мудрости, глубокой духовности, высокой культуры и национальной гордости для всех последующих поколений.

Было бы непростительной ошибкой не использовать такую мощную подоплеку, великое наследие в воспитании и становлении личностей наших сограждан.

Именно эту задачу и берет на себя социально-культурная деятельность, вооружаясь столь мощным и до сих пор до конца не изученным инструментом, как социокультурное проектирование.

Социально-культурное проектирование это «проектирование», воспитание «человека культурного» в рамках государства, региона, учреждения культуры, посредством воздействия на него фона и среды, способствующих благоприятному культурному росту.

Практическое воздействие этого «фона» имеет глубокие корни в мировой и российской истории - еще во времена Гомера важная роль в государственной стратегии отводилась именно привитию высокой культуры гражданам государства.

Помимо воспитательных социально-культурное проектирование может нести еще целое множество задач, из которых следует выделить также и коммерческую. Без нее невозможны практически любые деловые отношения в современном обществе. Кроме того, коммерческая часть данного аспекта также может нести в себе и внутреннюю надобность - необходимость покрытия расходов, с которыми в любом случае будет связано само проектирование.

Объект, памятник культуры, способный сам локально покрывать расходы на собственное содержание, без поддержки государства или меценатов является идеальным примером социально культурного проектирования с точки зрения именно коммерции.

Не удивительно, что социально-культурное проектирование зародилось именно в нашу эпоху рыночных отношений. Скорее даже эпоха стала благоприятной средой для его появления, как теплый климат Земли был благоприятен для зарождения Человечества.

В данном труде я хочу охарактеризовать и подвергнуть анализу такой вид социокультурного проектирования, как охрана памятников и в частности Дворянских усадеб.

Дворянская усадьба, на мой взгляд, наиболее ценный и яркий пример культурного памятника, используемого в качестве объекта социокультурного проектирования.

Причина тому - то наследие ушедшей эпохи с ее великими традициями, выдающимися людьми и знаменательными историческими событиями, символом коим служит дворянская усадьба - родовое гнездо, воспитавшее и явившее миру множество великих и не очень деяний.

Также я хочу самостоятельно задать вектор возможного развития и роста усадебной культуры в нашей будущности и попытаться спрогнозировать те качественные изменения в нашем обществе, что возможны при умелом подходе к этой немаловажной деятельности.



Глава I. Дворянская усадьба, как памятник культуры

История русской усадьбы.

Переход усадеб в разряд памятников культуры.

Дворянская усадьба - объект Социально-культурного проектирования (СКП).

История русской усадьбы.

Сложно представить более благоприятную атмосферу для взращивания разносторонне развитой личности, чем среднерусская дворянская усадьба XVIII - XIX веков.

Живописная природа, где покатые холмы и бескрайние луга, застланные полевыми цветами, чередуются с темными хвойными лесами, прозрачными березовыми перелесками и величественными дубовыми рощами с вековыми деревьями; летом грибы и ягоды, зимой катанье на санях.

На всем этом фоне не менее привлекательно смотрится и сама усадьба - изящество архитектуры, геометрические аллеи, идеально созданные для неспешных прогулок, богатые библиотеки с литературой на разных языках, живопись, скульптура, лучшие учителя из Европы, яблоневые сады, пасеки, породистые скакуны и соколиная охота.

Также необходимо добавить к этому благородство духа, старинный патриархальный уклад, и близость к народу - его традициям, песням, сказкам…

То есть полная свобода духа, ограниченная лишь законами чести и достоинства.

В подобной атмосфере взросло целое поколение гениев - великих литераторов, художников, композиторов. Великолепие русской усадьбы описано во многих произведениях той эпохи: "Жизни Званской" Г. Державина, "Евгении Онегине", "Графе Нулине", "Повестях Белкина" А. Пушкина, "Мертвых душах" Н. Гоголя, в романах И. Тургенева, "Войне и мире" Л. Толстого, а также в "Обломове" И. Гончарова.

Ностальгия по русской дворянской усадьбе, как некому символу «Золотого века», заметна в творчестве А. Чехова, И. Бунина, В. Борисова-Мусатова.

Было бы несправедливо также умолчать, что все это великолепие создавалось за счет труда крепостных крестьян, но эта необходимая ложка дегтя, никак не относится к моему исследованию создания благоприятных условий для воспитания личности.

Основные вехи культуры устройства дворянской усадьбы датируются XVIII - XIX веками. Как правило, усадьбами в обозначенном понятии этого слова владели дворяне и зажиточные помещики.

Для постройки усадеб приглашались специалисты в архитектуре и садовом устройстве, в том числе иностранные, но бывали также случаи обучения этому ремеслу крепостных крестьян.

Яркий тому пример - знаменитые крепостные архитекторы Аргуновы.

Федор Семенович Аргунов участвовал в постройке дома Шереметьевых на Фонтанке, по его проектам были построены флигель и павильон «Грот» в подмосковной усадьбе Кусково.

Его племянник Павел Иванович Аргунов руководил строительством дворца-театра в усадьбе Останкино под Москвой выполненном из дерева стиле русского классицизма, в котором также по его разработкам было создано несколько интерьеров.

В состав классической дворянской усадьбы обычно входили дом, несколько флигелей, оранжерея, конюшня, всевозможные постройки для прислуги.

Парк, прилегающий к усадьбе, зачастую носил ландшафтный характер, также в усадьбах оборудовались пруды, прокладывались аллеи, строились беседки, гроты и т. п. В крупных усадьбах, численность населения которых нередко доходила до двухсот человек строилась церковь.

Принято выделять два вида усадеб - помещичьи и городские. Усадьбы строились по проектам знаменитых архитекторов и по «типовым проектам».

В XVIII веке итальянским фортификатором Доминико Трезини были разработаны образцовые проекты русской дворянской усадьбы.

Начало периода расцвета дворянских усадеб датируется 1762 годом - годом принятия Манифеста о вольности дворянства.

Так окрестили указ Петра III, даровавшего дворянству почти полную автономию (помимо всего прочего дворяне освобождались от обязательной 25-летней гражданской и военной службы и могли по собственному желанию покидать пределы страны).

К этому времени в особом почете в усадебном обустройстве были английские парки и архитектура в стиле классицизма. Немного позже, в погоне за модными тенденциями Европы, на смену классицизму пришел романтизм.

Главной целью обогащения и модернизации усадеб было стремление щегольнуть перед гостями, которые приглашались, как правило, в огромных количествах на званые ужины, балы и просто так, погостить.

Излишки гостеприимства привели к необходимости постройки на территории усадеб множества флигелей для размещения гостей.

Обеспеченные хозяева, имевшие у себя в подчинении множество прислуги, также строили на территории своей усадьбы церковь.

Посещение храма обычно было сопряжено с покровительствующими святыми господ и крупными религиозными праздниками. Чин священнослужителей тогда был близок чину дворян - священнику была отведена особая роль в воспитании детей и научении их Закону Божьему.

Усадебной жизни во многом обязано развитие парковой архитектуры. В парках строились причудливых форм беседки, павильоны, также они обильно украшались творениями скульпторов.

Конец XVIII века - период развития в России любительского театра. Для представлений строились специальные театральные помещения. Самыми крупными усадебными театрами по праву можно считать театры в имениях Архангельское и Останкино.

Стоит также отметить, что театральные представления в любительских усадебных театрах на стыке веков были очень даже на уровне лучших профессиональных театров.

Оперы и балеты, зачастую, прежде чем быть показанными на императорской сцене, репетировались именно здесь. Для них специально писались пьесы лучшими литераторами современности. Особенно ревностно готовились театральные представления к приезду знатного гостя или открытию новой театральной залы.

В этот период особенно модным было увлечение идеями Жана Жака Руссо, что также отразилось и на интерьере усадеб. Считалось модным оформлять свою усадьбу в духе сентиментализма и разграничивать «эстетическое пространство» с черным двором для прислуги.

Хотя идеи Руссо о пагубности неравенства между людьми без смущения отодвигались на второй план.

Архитектурные сооружения, являющиеся обрамлением людской жизни, создают также и особенный ее ритм. Средневековые городские ворота своим открытием и закрытием знаменуют начало и конец дня в жизни всего города. Жизнь в императорском дворце разительно отличается от жизни в каком-нибудь бараке.

Так и в дворянской усадьбе бытие текло в своем особом ключе. На протяжении двух столетий жизнь дворян начиналась и заканчивалась в их родовом поместье.

Режим дня в усадьбе был отмечен не только временем, но и пространством. На смену «предрассветному вестибюлю» приходило «утро в мужском кабинете», далее «полдень гостиной», иногда «театральный вечер» и так вплоть до «ночной спальни».

Жизнь в усадьбе четко была разделена на парадную и повседневную. Центральным местом и командным пунктом любой усадьбы был «мужской кабинет». Тем не менее, он почти всегда отличался скромностью экстерьера.

Каждый дворянин XVIII считал своим долгом заниматься интеллектуальной и нравственной работой, поэтому мужской кабинет отличался от прочих комнат скромностью убранства и минимализмом в обстановке. Все было предназначено здесь для уединенной работы.

Меблировка кабинета соответственно также отвечала этим требованиям. Особенно в моде был «голанскый» или «аглицкый" кабинет. Почти всю его обстановку составляли строгий письменный стол, шкаф с книгами и обязательно настенные часы. Также непременными считались графин с анисовкой и «рюмка для утреннего употребления», да и еще курительная трубка.

Курение до возникновения Минздрава считалось весьма модным деянием, почти на грани ритуала. На рубеже XVIII и XIX веков редкий дворянин не курил, а если не курил, то обязательно нюхал. Именно здесь подписывались все важные бумаги, отсчитывались управляющие и подсчитывался оброк.

Если роль мужского кабинета в усадьбе была приватной, но общественную роль, несомненно, играла гостиная.

Подобное разделение на праздничное и внутрисемейное было весьма характерно для всей дворянской эпохи. Даже названия «парадные апартаменты», а также «комнаты для фамилии» являются явным тому подтверждением.

Гостиная была самым официальным местом в усадьбе.

«Зала, большая, пустая и холодная, в два-три окна на улицу и четыре во двор, с рядами стульев по стенкам, с лампами на высоких ножках и канделябрами по углам, с большим роялем у стены; танцы, парадные обеды и место игры в карты были ее назначением.

Затем гостиная, тоже в три окна, с неизменным диваном и круглым столом в глубине и большим зеркалом над диваном. По бокам дивана - кресла, козетки столики, а между окон столики с узкими зеркалами во всю стену... В годы нашего детства фантазии считались недозволенными, и все гостиные были на один лад», - вспоминает П.А. Кропоткин.

Окна залы с одной стороны смотрели на парадный двор, а с другой - на «главный просек» - центральную аллею парка.

Потолок залы украшал пышный плафон, а пол был исполнен паркетными вставками с замысловатым рисунком. Торжественность парадной зале придавала позолота стен и мебели.

Также умножали торжественность многочисленные светильники.

Мраморные «антики», украшавшие гостиную, намекали на «мифическую древность» дворянства как класса.

В конце XVIII в усадебном доме появился и «женский кабинет». Опять же это было веянием моды сентиментального века, преисполненного образами нежной жены и милой хозяйки.

Женщина, получившая образование теперь тоже участвовала в деловой жизни усадьбы, воспитании детей и ведении хозяйства. День дворянки был полон забот.

Делам всегда отдавалось утро. А днем и в особенности вечером «женский кабинет» становился своеобразным салоном. Понятие салон пришло от английских аристократов - это было место, где принимали всевозможных именитых гостей или просто разговаривали в более неофициальной обстановке.

Почетное место среди усадебных покоев было отведено столовой. Помимо прочего столовая являлась и повседневным помещением. Здесь в усадебной столовой семья чувствовала себя одним целым. Буфеты-горки, столы и минимум мебели - вот и весь экстерьер усадебных столовых.

В более-менее приличной дворянской усадьбе обязательно было несколько спальных комнат. Днем гости и хозяева отдыхали в так называемых вседневных опочивальнях, ночью ложились спать в личные комнаты.

Ведение усадебного хозяйства играло для его владельца чуть ли не метафизическую роль. В хорошей усадьбе была тщательно продумана каждая мелочь, каждая деталь.

Эти детали имели аллегорическое значение для хозяев, посвящая их в некое таинство. Если будет угодно, это таинство также являлось и залогом прочности семейного института дворянства.

Желтый цвет усадебного дома символизировал состоятельность хозяина, из аналогии желтый - золотой. Кровлю держали белые колонны, а белый цвет, как известно символ света. Флигеля были окрашены в серый цвет, символизируя удаленность от деятельной жизни. Красный цвет в хозяйственных постройках наоборот символизировал жизнь и деятельность.

У русских дворян центральной субстанцией образования всегда была семья. Домашнее воспитание было традиционным для дворянских отпрысков. Зажиточным дворянам вполне хватало средств для дачи своим чадам образования внутри родового гнезда.

Популярная в конце XVIII-начале XIX философия Жана Жака Руссо внесла свою значительную лепту в дело воспитания. Французский философ и просветитель настаивал на ограждении ребенка от дурного влияния города и воспитании его на лоне природы, дабы не лишать его чувства красоты и чувства прекрасного, которое таится именно в первозданной природе.

Домашнее воспитание было весьма эффективным.

Индивидуальный подход к каждому ученику был весьма результативней всевозможных школ и семинариев. К примеру, получивший образование дома И.И. Барятинский служил в Екатерининском гусарском полку и считался одним из самых блестящих представителей «золотой молодежи».

Дворянин, получивший образование дома, был себя своим в любой обстановке. Он одинаково легко чувствовал себя и на балу, и на поле боя, и в кабинете чиновника.

Он знал как себя вести в любой ситуации. Это даже было его святой обязанностью - представитель господствующего сословия должен вести себя подобающе, быть примером окружающим, своими поступками и поведением доказывать, что в его жилах течет «голубая кровь».

Дворянство дало России как огромное количество образованнейших деятелей культуры и науки, военных и политиков, ревностно заботившихся о благе родины, так и большое количество лишних людей, чего, к сожалению, не миновать при любой, даже самой идеальной системе управления.

Естественно, все дворянские семьи были в чем-то разными - уравнивать их под одну гребенку было бы глупейшим недоразумением.

Но, если привести слова О.С. Муравьевой: «Во всем многообразии дворянского семейного быта просматриваются некоторые общие черты. С одной стороны, воспитание ребенка совершенно беспорядочно: няни, гувернеры, родители, бабушки и дедушки, старшие братья и сестры, близкие и дальние родственники, постоянные друзья дома - все воспитывают его по своему усмотрению и по мере желания.

С другой стороны, он вынужден подчиняться единым и достаточно жестким правилам поведения, которым, сознательно или неосознанно, учат его всему понемногу. Такая ситуация могла сложиться лишь внутри сословного и традиционного общества.

Беспорядочность различных влияний на ребенка нейтрализовалась, во-первых, принадлежностью всех «воспитателей» к одному и тому же кругу общества, придерживающемуся одной культурной традиции; во-вторых, заметной патриархальностью быта, тяготеющего к воспроизводству в каждом следующем поколении прежней, опробованной системы отношений».

Очутившись в такой атмосфере, ребенок, как результат впитывал в себя все эти традиции и нормы и перенимал у взрослых дворянские манеры и законы о чести и благородстве. С молоком матери дворянский отпрыск впитывал непреложную истину - честь и достоинство важней жизни.

Это и многое другое и определяет в нем дворянина, оттесняя на второй план само происхождение. Самыми первыми воспитателями и примерами для подражания для дворянина являлись, конечно же, родители. Об этом стоит рассказать поподробней.

Забота о будущем дворянине начиналась еще задолго до его появления и являла собой поистине показательный пример родительской любви и родительского долга.

Беременную женщину, если она жила в городе непременно отправляли в усадьбу, вдаль от шума и городской суеты (стоит отметить, что по нашим меркам никакого «шума» в городах еще не было). Будущая мать должна была всегда находиться во здравии и спокойствии, что также благотворно отражалось и на ее будущем ребенке.

Заботой и лаской дворянку окружали как супруг, так и прислуга, всячески потворствуя ей и по первому требованию удовлетворяя любую ее прихоть. Во время нахождения на сносях, она музицировала, читала книги, совершала прогулки по парку.

Вопреки нынешнему веку женской эмансипации в то время дворянкам, да и женщинам вообще сызмальства прививалась мысль, что рождение и воспитание ребенка - главная миссия женщины на земле. Именно поэтому ради своего будущего ребенка женщины отказывались от светских раутов и званых ужинов и ехали в глушь, там, где уютно и спокойно.

«Женщина, готовящаяся сделаться матерью, перестает выезжать и является только в дом своих ближайших родственников. Как во избежание какой-нибудь случайности, так и ради соблюдения приличий она не показывается ни в театре, ни на общественных гуляньях и не ездит с визитами».

На плечи молодого отца также был возложен целый ряд обязанностей. Еще не родившемуся ребенку нужно было найти род занятий и отыскать ему место в жизни. Зачастую этим «местом» была армия (естественно, в том случае, если рождался мальчик).

Отношение к военному долгу перед Родиной во времена дворянства может послужить выдающимся примером нашим современникам.

Сразу после рождения ребенка начинался тщательный поиск учителей.

Обычно должность гувернера (гувернантки) приглашали мьсе или мадам, то есть француза, но также бывали случаи приглашения на эту должность немцев либо швейцарцев.

Объяснялось это как отсутствием, то есть дефицитом в России хороших педагогов, так и желанием родителей привить ребенку европейскую культуру и в совершенстве выучить его языкам (в особой моде, как известно, был французский язык).

Таким образом, домашний быт дворян подразумевал обязательное уважение к ребенку. И главная заслуга в том женщины. К слову о прекрасном поле: Путешествовавший по России в середине XIX века француз Теофиль Готье писал: «Женщины очень развиты.

С лёгкостью... они читают и говорят на разных языках. Многие читали в подлиннике Байрона, Гёте, Гейне...».

Детям не только стали шить одежду и разрешили играть - дети очень рано начинали читать.

«Чтение вслух, а затем и самостоятельная детская библиотека,- продолжает Ю.М. Лотман,- таков путь, по которому пройдут будущие литераторы, воины и политики».

В конце 1700-х годов книга стала обязательным спутником ребенка. Главным образом читались, конечно же, романы из женской библиотеки. Женская библиотека формировала вкусы ребенка. В героических захватывающих романах храбрые рыцари совершали подвиги и наказывали зло.

Также эти впечатления соединялись со сказкой, которую читала на ночь ребенку няня.

Отметим, что дети дворян именно в века культа усадеб начали приобщаться к чтению и литературе. Для этого были созданы все условия. Как уже было сказано - в каждой усадьбе существовали прекрасная библиотека.

Помимо службы и карьеры, дворяне с малых лет готовились к подвигам. Поступок, являющийся недостойный был для юного дворянина хуже смерти. «Смерть не страшит подростков и юношей этого поколения...

Люди живут для того, чтобы их имена записали в историю, а не для того, чтобы выпросить у царя лишнюю сотню душ. Так в детской комнате создается новый психологический тип».

Также в моду начали входить «Записки и воспоминания», которые отцы писали специально для своих сыновей. Князь Иван Иванович Барятинский свои «Мысли о воспитании моего сына», посвятил своему старшему сыну Александру. В этой книге он написал свои мысли о предназначении человека в обществе, накопленные за годы службы и деятельности.

Согласно этим запискам до пяти лет Александр должен был быть под присмотром женщин, а позже пойти на попечение гувернерам. Два года посвящались физическим тренировкам: развитию гибкости, силы, ловкости. Для этого был разработан целый ряд упражнений от холодных купаний до езды на неоседланной лошади. В возрасте семи лет, юный дворянин начинал непосредственное обучение «школьным» дисциплинам.

Начиналось все с изучения языков: греческого, латыни, французского, славянского и, конечно же, русского. Немногим позже ребенок приступал к изучению арифметики и рисования. Годам к двенадцати - механику и арифметику. Все эти занятия должны были привести сына к самой важной по мнению князя науке - земледелию.

Для экспериментов в агрономии ему специально отводился земельный участок и ряд сельскохозяйственных машин. Он должен был также освоить искусство межевания.

Целью такого воспитания было искусственно развить в будущем барине сознательность и деловитость, а также, как модно сейчас говорить - активную жизненную позицию. Также в программу обучения входило развитие памяти - для этого юному ученику нужно было заучивать наизусть стихотворные произведения.

Особое внимание уделялось развитию красноречия путем произнесения вслух самостоятельно составленных текстов под пристальным наблюдением учителя по красноречию.

Также в этой записке было сказано про обязательные путешествия в Европу и в Азию (уже в более взрослом возрасте) для расширения кругозора и знакомства с тамошним бытом.

В путешествие с ребенком должен был отправляться целый легион учителей, которые бы в ходе странствий продолжали его обучение и помогали извлечь максимальную пользу из посещения незнакомых стран.

Завершив скитания, Александру надлежало поступить на службу в министерство финансов или внутренних дел.

После окончания службы Александру надлежало выйти в отставку, дабы заняться обустройством усадьбы, сохранностью семейного очага и воспитанием своих потомков.

В наставлениях, оставленных старым князем, явно заметен дух Руссо с его моделью родового развития, а также английская мысль о величии семьи и семейного дела во благо родины. Также, как можно судить по этому завещанию, огромная роль в воспитании дворян отводилась поддержанию рода.

Однако этим надеждам было не суждено сбыться. После кончины отца, его сын Александр отказался от обучения. Он поступил в гвардейскую школу, где, кстати, был знаком с М.Ю. Лермонтовым. Позже он стал генералом, наместником на Кавказе. Именно он привез в Марьино пленного имама Шамиля.

Эта записка имеет историческую ценность лишь как манифест дворянства той эпохи, его взгляд на жизнь, внутригосударственную и семейную. Именно поэтому этот документ имеет такую ценность в наше время.

По нему легко можно судить, насколько изменились нравы за эти уже почти два века и чего нам, современным людям не хватает в сравнении с теми людьми прошлого.

Во-первых, конечно же, у нас нет настолько же крепкого семейного уклада и дело здесь вовсе не в издержках цивилизации, а в самом отношении к семье, как к началу всех начал.

Также хочется отметить, что жизнь дворян на протяжении веков была тесно связана с жизнью крепостных крестьян. Общая религия, общая культура не могла не сплотить эти два класса.

Даже те, кому была чужда религия из личных соображений, все же не могли не подвергнуться влиянию православных праздников и традиций. Исследователь темы воспитания дворянства О.С.Муравьева пишет: «Сам патриархальный семейный быт дворянской, в особенности провинциальной, семьи перекликался с патриархальными традициями крестьянской жизни».

Настоящий дворянин всегда уважал крестьян и крестьянский труд.

Например, князь И.И. Барятинский в письме из Парижа пишет архитектору К. Гофману, что очень расстроен по поводу разорения своих крестьян из-за постройки дворца.

Такое отношение к крестьянам и их труда прививалось и дворянским детям. Живя в усадьбе, трудно было не сталкиваться с крестьянами и оставаться безучастными к ним.

Некоторые помещики и сами с радостью помогали крестьянам и не считали чем-то предрассудительным самим выйти в поле и поработать.

Подобные примеры можно узреть в пожалуй самом эпохальном литературном труде - романе-эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир» и «Анне Карениной», где Левин, вернувшись в свое поместье первым делом отправляется на сенокос помогать крестьянам в заготовке сена.

Да и сам Лев Толстой внушал своим детям особенное уважение к крестьянам, которых неизменно называл «кормильцами».

Сергей Аксаков в своих трудах описывает, что считал за счастье поехать с отцом в поле, понаблюдать за работой крестьян и самому заняться полезным и облагораживающим трудом.

Нельзя, однако, говорить, что все дворяне относились к своим подчиненным подобным образом - в данном случае приводятся в пример лишь лучшие из дворян. Но хамское собственническое отношение к крепостным никогда не было в почете в дворянском обществе. Также стоит заметить, что несмотря на общность культуры и религии дворяне осознавали существование классовой разницы между собой и простым людом.

Но, несмотря на это дворяне легко находили общий язык со своими крепостными. Ю.М. Лотман справедливо называл эту способность без наигрыша, естественно быть «своим» и в светском салоне, и с крестьянами на базаре, одним из «вершинных проявлений русской культуры».

«У русского дворянства никогда не было тех проблем в общении с простым народом, которые вставали перед разночинной интеллигенцией, искренне желающей этот народ осчастливить», - подмечает О.С. Муравьева.

В отличии от разночинцев, дворяне народ знали очень хорошо - они среди него жили. Так помещики волей - неволей должны были хоть как-то разбираться в сельском хозяйстве и крестьянской жизни.

Военные, естественно, постоянно общались со своими солдатами, в сущности, теми же крестьянами. Наконец, у каждого дворянского ребенка были друзья-товарищи по играм среди крепостных.

Как видно из мемуаров и хронологии, свои традиции дворянство сохранило вплоть до последней эпохи существования царского режима в России. Тем не менее, наиболее эталонными они являлись в первой половине XIX века.

В патриархальном иерархическом обществе, коим в те времена было дворянство, почитание старших, семейного уклада и семейных ценностей было основной из направляющих поведенческих норм. Авторитет отца был безусловен и непоколебим.

Как приводилось выше, И.И. Барятинский в своем наставлении сыну писал, чтобы тот сын не становился военным или дипломатом. Князь Александр беспрекословно подчинялся отцовской воле. Лишь после смерти старого князя Александр смог поступить на свое усмотрение и устроился служить в армию.

О.С. Муравьева пишет: «Отношение к детям в дворянской семье с сегодняшних позиций может показаться строгим, даже жестоким. Но эту строгость не нужно принимать за недостаток любви.

Высокий уровень требовательности к дворянскому ребенку определялся тем, что его воспитание было строго ориентировано на норму, зафиксированную в традиции, в дворянском кодексе чести, в правилах хорошего тона».

В то же время отцы дворянских семейств также стремились всячески потворствовать своим чадам и разнообразить их досуг. На это не жалелось ни времени ни средств. Чего стоят только провинциальные любительские театры.

Дворяне в этих театрах занимались не только подбором репертуара, но и сами с удовольствием участвовали в постановках.

«Не было ни одного богатого помещичьего дома, где бы не гремели оркестры, не пели хоры и где бы не возвышались театральные подмостки, на которых и приносили посильные жертвы богиням искусства доморощенные артисты. Эти затеи бар, как ни были они иногда смешны и неудачны, но все-таки развивали в крепостных людях, обреченных жить в невежестве, грамотность и понятия об изящном» - пишет Михаил Иванович Пыляев, автор серии очерков «Старый Петербург».

Итак, театр был в то время не только данью моде и способом удовлетворения личных нужд помещика, но и способствовал некоторому просвещению «невежественных» крепостных. Например, о создании театра Валькенштейна повествует великий русский актер М.С. Щепкин: «Так как граф имел хороший оркестр музыкантов и порядочный хор певчих, то для разнообразия удовольствий основал домашний театр, чем забавлял детей, которым было от десяти до двенадцати лет: равно и все дворовые люди утешались этою забавою, а вместе с тем и сам граф вдвойне наслаждался своею выдумкой.

Он так рассуждал, что доставит детям забаву, музыкантам занятие, а дворовым людям, которых, разумеется, было очень много, случай провести время полезнее, нежели за картами или в питейном доме...».

Главным образом само устройство театров в помещичьих усадьбах играло роль воспитательную - замена «вредного» досуга на полезное времяпровождение.

Подытоживая все сказанное, отмечу, что показательной чертой и основным отличием дворянского воспитания была нормативность. Воспитание дворянина, если можно так выразиться, начиналось еще до его рождения, и продолжалось вплоть до выхода «в люди» и основополагающими его качествами были честь и благородство.

Дворянин это не просто человек, которому достался этот титул по наследству - дворянином становились именно благодаря этим, впитанным с молоком матери ценностям. Выражаясь кратче - быть дворянином значит жить, как дворянин, дворянин это стиль жизни, а не следствие атавизма.

Русская Дворянская усадьба была местом, где формировались и воспитывались личности многих поколений, прививалась «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Эта любовь была источником достоинства, своеобразным символом родовой гордости человека. С отменой крепостного права и с последующим разорением дворянских родов большинство усадеб постиг упадок, хотя были известны отдельные случаи постройки классических усадеб и в более позднее время.

После Октябрьской Революции 1917 года многие хозяева оставили свои усадьбы и бежали заграницу. Большая часть этих усадеб была разграблена большевиками, некоторые же, самые выдающиеся еще тогда были взяты под охрану. В них были созданы музеи (Кусково, Архангельское, Останкино в Москве и Подмосковье), а также мемориальные музеи («Ясная Поляна», Пушкинский заповедник…).

Переход усадеб в разряд памятников культуры.

В наши дни жизнь потихоньку начинает возвращаться в некогда заброшенные всеми барские усадьбы. Только жизнь эта, к сожалению, какая-то нелюдимая. Люди, покупающие эти останки дворянской культуры не получают в придачу лучшие традиции дворянства - открытость и меценатство. Поэтому крайне сложно предположить, какое будущее ожидает усадьбы даже в конце нынешней эпохи.

Уже в XIX веке историки сетовали на то, что усадьбы прошлого века исчезают - перестраиваются, ветшают, а c ними уходит история сподвижников Петра, Елизаветы, Екатерины. Они перестраиваются не только потому, что со временем здание требует капремонта. Усадьбы и дворцы - это дорогие игрушки. Они ветшали, разрушались еще и потому, что зависели от благосклонности судьбы к их владельцам - со сменой фортуны или опалой родовые гнезда переходили из рук в руки, распродавались по кускам и вовсе забрасывались.

Катком прошлась по дворянским гнездам революция, Гражданская и Великая Отечественная войны. Но самыми разрушительным оказалось мирное постсоветское время. В некоторых усадьбах после революции разместились дома отдыха, санатории, спецбольницы (туберкулезные и психиатрические), НИИ. Худо-бедно жизнь в них поддерживалась. После выезда советских учреждений («выехали, не сдав ключи») барские дома стали превращаться в руины. Этому способствуют участившиеся пожары. «Есть мнение, что за этим стоит чья-то злая воля», - сказал во время пресс-тура, организованного «Росбалтом» и администрацией Ленобласти по усадьбам Гатчинского района Александр Марголис, сопредседатель городского отделения Общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), историк, главный редактор энциклопедии «Культура Ленинградской области». Так идет захват земли, на пути которого стоят охранные объекты.

Многие склоняются к тому, что памятники истории и культуры нужно передавать в частные руки. Ни один бюджет не потянет расходов по достойному содержанию всех памятников. Но специалисты подчеркивают, что передача должна сопровождаться подписанием охранных обязательств и в некоторых случаях - оговариванием «Дня открытых дверей».

Приватизация памятников уже началась, но какая-то бесшабашная, без обязательств. Некоторые дворянские гнезда обретают своего нового владельца, пока никак не заявившего о своем отношении к наследию, кроме как наведением глухого забора вокруг строений. Так поступил новый хозяин имения Елизаветино в Ленинградской области. Что творится за забором - ни местные власти, ни жители не ведают. Неуютно как-то людям с таким соседом.

Обрела нового владельца и усадьба А. Елисеева (пос. Белогорка). Это ООО «Дом отдыха «Белогорка», который взялся за восстановление бывшей усадьбы. По некоторым данным здание будет приспособлено под дом отдыха. Вроде бы даже есть проект работ, согласованный с областным КГИОП - но ни охранных документов, ни проекта никто из присутствующих не видел.

Краевед-энциклопедист, архитектор-реставратор, писатель Александр Семочкин отмечает, что парк отражает душу своего хозяина. И усадьба - это не просто поставленный дом. Тут должна быть связь дома и природы, чувство соразмерности и уместности. Он обращает внимание на то, что восстановление бывших аристократических загородных резиденций - это, ко всему прочему, мощнейший воспитательный ресурс. На руинах и помойках вырастают мародеры, а не созидатели, подчеркивает краевед.

Так могло бы стать формой патриотического воспитания восстановление усадьбы князя П. Витгенштейна (село Дружноселье). Хозяевами усадьбы был создан семейный музей реликвий Отечественной войны 1812 года (в войне принимал участие фельдмаршал Петр Витгенштейн). Экспонаты были размещены в католической часовне (каплице), ставшей со временем семейной усыпальницей. Была она построена архитектором Александром Брюлловым (братом успешного художника) с использованием популярного гранита рапакиви и местного известняка.

После революции часовню разграбили. Устроили в ней овощехранилище, а каменные надгробные плиты приспособили под разделочные доски в мясных магазинах. Хотя бы из уважения к героям войны 1812 года нужно привести это место в благопристойный вид и водить сюда детей, рассказывать им об этой странице российской истории, считает он.

Зато в усадьбу «Сиворицы» (с. Никольское) нужно возить как в реабилитационный центр - доставлять туда экскурсантов после того, как они насмотрятся, во что превратились другие дворянские гнезда. И для патриотического воспитания можно - как пример достойного служения Отечеству.

Стоит отметить здесь, что эпоха дворянских родовых поместий дала нашей родине целую плеяду великих военных деятелей и полководцев. Лишь имя Александра Суворова говорит о многом.

Бывшая купеческая загородная резиденция стала больницей вышеназванного профиля еще до революции. Так что Олег Лиманкин являет собой пример продолжения славных русских традиций талантливых врачей-хозяйственников.

На сегодня часть территории парка и главное здание - памятники федерального значения. Начинка (собственно больница) и земля - собственность Санкт-Петербурга. Этот имущественный «винегрет» не помешал развить главврачу невиданную деятельность. Идет широким фронтом реставрация главного корпуса - классической барской усадьбы, построенной арх. Иваном Старовым.

Подобная участь постигла усадьбы Ленинградской области. Немногим отличается от нее судьба остальных, оказавшихся ничейными дворянских гнезд в Московской, Тульской и других областях.

В апреле 2000 года по инициативе группы единомышленников совместно с Институтом природного и культурного наследия им. Д.С. Лихачева, Российским дворянским собранием, Историко-родословным обществом в Москве был создан Фонд «Русская усадьба». Фонд стал первой организацией, не находящейся на попечении у государства, поставившей своей задачей найти практические пути возрождения памятников культурного наследия России и в первую очередь уникальных объектов отечественной культуры - загородных усадеб. С этого момента началось систематическое исследование исторических усадебных комплексов и разработка проектов по вовлечению их в хозяйственный оборот.

В связи с необходимостью дальнейшего развития деятельности 17 января 2005 года был официально зарегистрирован Национальный фонд «Возрождение русской усадьбы», объединивший усилия еще нескольких организаций, занимавшихся сохранением российского культурного наследия.

Новый Фонд явился преемником Фонда «Русская усадьба», ставшего одним из учредителей новой организации.

По сведениям, собранным национальным фондом «Возрождение русской усадьбы», на конец 2007 года в России насчитывалось около 7 тыс. усадеб, которые являются памятниками истории и архитектуры, и лишь треть этих усадеб находится в хорошем состоянии, то есть два трети разрушены.

Дворянская усадьба - объект Социально-культурного проектирования (СКП).

Пока еще не переходя вплотную к характеристикам социально-культурного проектирования, я хочу отметить ту культурную и духовную роль, которую сыграла усадебная культура (усадьба, как символ эпохи) в формировании менталитета и духовного обличия нашего народа и нашей страны.

Это обличие немного изменили последующие эпохи, но изменение видения и допустимые поправки на роль этих изменений также являются неотъемлемой частью любого проектирования.

В данной части исследования я хочу в первую очередь перечислить те ценности, которые хранит в себе дворянская усадьба. При умелом использовании эти ценности, несомненно, смогут как обогатить духовную культуру наших сограждан, так и принести коммерческую выгоду, необходимую для успешной реализации самого проекта социально-культурного проектирования.

Дворянская усадьба это своеобразный символ чести, достоинства, образованности, которые могут служить достойным примером и назиданием для будущих эпох.

Кроме того, как исторический памятник именно нашей страны, региона и народа в целом она крайне привлекательна для наших сограждан. Как объект проектирования она обладает глубочайшим потенциалом, который просто грех не использовать. Если еще недавно при советской власти усадьба была символом враждебной эпохи и крупномасштабное ее возрождение нарушало стратегический план государства, то в наше время возрождение усадеб наоборот созвучно с государственной политикой.

Сейчас уже на примере некоторых усадеб можно видеть плоды успешного проектирования и возможность его масштабного развития.

Усадьба Кусково на юго-западе Москвы является, как музеем, хранящим в себе память о быте и традициях дворянства, так и площадкой для всевозможных торжеств и представлений. Помимо всего прочего, первозданный интерьер усадьбы служит незаменимым плацдармом для кинематографистов, снявших на ее территории уже не одну киноленту (к примеру фильм Карена Шахназарова «Яды. Всемирная история отравлений»).

Многообразразие тех даров, которые можно высечь из возрождения дворянской усадьбы при умелом подходе сложно переоценить. Это и пример высокого благородства, верности семье, традициям, народу, прочность семейных отношений и института семьи вообще, а также некаий элемент экзотичности дворянского быта. Уровень пользы, которую можно извлечь из дворянских усадеб зависит также от личности, компетентности и таланта управленца, на чьи плечи будет возложена эта задача. Именно здесь крайне важно, чтобы управленец этот понимал толк или хотя бы интуитивно руководствовался основными аспектами социокультурного проектирования.

Далее я обязательно разберу такие этапы проектирования, как «анализ», «исследование» и «идеализация» и постараюсь применить их к непосредственному объекту моего исследования - дворянской усадьбе.

Также как грамотный менеджер-управленец может облагородить и «идеализировать» такой памятник культуры, как дворянская усадьба - дилетант способен свести на нет все ее выгодные качества, тем самым значительно усложнив работу своих последователей.

Глава II. Социально-культурное проектирование

Основные схемы проектирования.

Социокультурное планирование является формой управленческой практики, ориентированной не на воспроизведение тех или иных самодостаточных «образцов» человеческого поведения и общения, а на целенаправленное изменение и развитие социально-культурной среды и обстоятельств человеческой деятельности. Анализируя совокупность базовых управленческих техник, стоит выделить два типа проектных стратегий по характеру воздействия на всевозможные социальные системы - провокационный и протекционный, и кроме того основные пути и этапы рекурсивного социального проектирования.

Результатом мощнейшего роста социального и культурного знания в XX веке можно в первую очередь назвать взаимопроникновение этих двух компонентов. Результаты исследований легли социально-гуманитарного характера были взяты в основу в основу новых социальных технологий, придавших совершенно новый импульс, заряд развития моделям государственного и общественного управления, производства, благодаря чему эволюционировали и жизненные стандарты, находящиеся в прямой зависимости от этих факторов. Культурные ценности, ранее являвшиеся «музейными», неприкасаемыми приобрели социальную ангажированность - «ожили» для людей последующих поколений. Культурная революция XX века заставила пересмотреть стационарность этих ценностей и заставила их работать на человека, стать неким инструментом, то есть обрела способность оказывать целенаправленное и прогнозируемое влияние на человеческую жизнедеятельность и практику.

Эта эволюция легко отслеживается в схематическом изображении на примере любой культурной ипостаси. В нашем случае, я прежде всего хочу указать на трансформацию охраняемого объекта культуры, а именно дворянской усадьбы - из места коллекционирования и исследования - в учреждение досуга с возможностью охвата аудитории из различных социальных групп.

Менеджер, который занимается охраной памятника культуры и архитектуры (а именно усадьбы), работает не только с историческим материалом, а с изменениями, меняющими логику движения во времени и пространстве этого материала. Еще два очень важных аспекта этого отношения: с одной стороны это установка консервацию и сохранение объекта и поддерживающих его процессов, с другой же вмешательство, причем вмешательство радикальное в ситуацию, что сейчас принято называть инновационным менеджментом. Конечно же найти в практической деятельности эталонные примеры этих двух подходов практически невозможно, поскольку в любой деятельности основополагающим остается симбиоз разных систем и теорий. Эти два процесса (назовем их созерцание и использование) никак не находятся один вне другого, а наоборот всегда соприкасаются в плотном взаимодействии. Например, использование может быть основным принципом поддержания того или иного памятника в подобающем виде, способом заработка средств на его сохранение и последующее созерцание.

В задачи менеджера, занимающегося социально-культурным проектированием, входит, прежде всего, проектирование будущего, по своим параметрам должно качественно отличаться от «прошлого». Поэтому, если говорить об управлении (именно об управлении, а не администрировании или руководстве), стоит говорить не только о неком поддержании объекта охраны в надлежащем виде, а прежде всего об изменении, которое также включает в себя и процессы развития.

Есть попробовать сформулировать эту мысль более кратко, то получится, что любое представление о будущем зиждется на пристальном внимании к прошлому, которое как бы является его обратной стороной.

Здесь все логично и просто, ибо без предстваления о тех механизмах, с помощью которых развивается и движется объект навозможно как следует спланировать следующий шаг, следующее действие, то есть проектировать строительством будущее состояние охраняемого памятника.

Управление и проектирование, здесь объединившись в одно целое выступают в роли некого средства с помощью которого возможно качественно изменить ту или иную задачу. Прежде, чем начать повествование об уже известных технологиях социально-культурного проектирования, мне бы хотелось немного рассказать о базовых тактиках:

Самая главная, основная из них, это, конечно же анализ, то есть критическое отношение к собственному или чужому опыту - возможность увидеть в существующем положении вещей несовпадения и разрывы, которые в последствии и будут устранены посредством сознательного управленческого вмешательства. Способность анализировать сама по себе является критическим отношением к происходящей действительности и основана она на отличии осязаемых фактов и их внутреннего восприятия. Умение осязать эти факты (нечто, уже произошедшее), и способы их осмысления и интерпретации, позволяют сохранять критическое отношение к формам восприятия и, следовательно, к причинно-зависимым связям между самими фактами.

Способ организации управленческого анализа и прежде всего содержание (оценка прошлого опыта) непременно связаны с собственной менеджера версией будущего организации (музея, памятника, усадьбы). Предстваление об этом будущем конкретизируется у управленца на уровне цели и целеполагания.

Технология данного действия, взявшего на себя постановку целей, в его увязке с конкретными способами ее достижения является предметом особого типа управленческой работы, который в обобщенном виде можно обозначить как «идеализация». Под термином «идеализация» обычно подразумевают целый ряд управленческих техник, связанных с сознательной моделью недалекого будущего.

Наиболее распространенные из них это проектирование, планирование и сценирование, а также программирование и множество других более редких. У каждого из этих видов есть своя специфика, которая опирается на цели, которых предстоит достичь. Но при этом может изменяться и само понятие цели. К примеру, то, что называется «целями» в проектировании, будет звучать совсем иначе в составлении программ или сценариев.

Естественно продукты этой «идеализации» всегда нуждаются в доказательствах их реалистичности и возможности реализации. На деле любое управленческое действие должно происходить с учетом среды, в которой оно будет происходить и с поправками на эту среду. Говоря иначе, в расчет должны входить не только намерения управляющего менеджера, но и инерция процессов, являющихся естественными, которые способны повлиять на первоначальные намерения данного субьекта.

Для осуществления любого шага менеджеру в принципе нужна достаточно широкая картина окружающей действительности.

Во всех случаях речь здесь идет о реконструкции или же непосредственном конструировании картин для достижения целей управленческого действия.

Исследование является основным инструментом в подобной реконструкции. Смыслом исследования является формирование плацдарма, некой стратегии, нанесенной на карту действий, задающей действию не только видимую цель, но и целенаправленность к цели невидимой.

Исследование отличается от анализа, как известно, имеющего лишь прикладную направленность, тем, что оно имеет не только прикладную, но и фундаментальную ценность.

Функция исследования в управлении проектом тесно связана с такой сферой менеджмента, как «управление развитием» (но, стоит заметить, что с этой почки зрения не любое управление является развитием).

Качественный сдвиг в любой управленческой тактике, а тем более, новшество, должно быть внедрено с непосредственным пониманием контекста в который ему предстоит быть внедренным.

Кроме всего прочего, именно это «внешнее видение» зачастую и является главным мотивом к управленческому действию. Без понимания системы координат, в которую им предстоит внедриться, любые проекты являются лишь утопией. Отсюда получается, что результаты любого исследования выполняют второстепенную функцию в отношении управленческих инициатив, связанных с развитием проекта во временной проекции.

Также следует отметить, что развитие может иметь и различные смыслы, обладать непохожей смысловой нагрузкой. Если анализ способствует формированию критического отношения к опыту, как собственному, так и чужому, полученному путем изучения и созерцания, а также с реконструкцией организационной и собственной истории и, соответственно, с изучением фактов этой истории. По сути, анализ является изучением критической части деятельности и суммировании в них доли успехов и неудач. Исследование же всегда нацелено в будущее, даже если оно работает с историческими фактами. Новая модель объекта или схема продуктивной деятельности, на которой размещен предмет управленческого действия - результат хорошего качественного исследования. И если анализ в приоритете связан со способностью рефлексии, то исследование, прежде всего, задает ее направленность и пространственную реализацию. К подобным для управленческой практики последствиям может привести также исследование городской не по принципу ведомственных параметров, а как единое целое, тождественное по сложности культурно-антропологической природе человека. Природа практики социального менеджмента в гуманитарном пространстве состоит в целенаправленном использовании технологий и тактик в качестве возбудителя исторических процессов разного масштаба. Менеджмент «конструирования будущего» в данном случае является прикладной практикой развития объекта развивающего мышления самого управленца. Его отдельные блоки и тактики, при этом, способны выполнять воспроизводящую и стабилизирующую функции. Выбор режима управления зависит также от опыта и компетенции самого управленца.

A. ОРГАНИЗАЦИЯ	B. АНАЛИЗ
C. ИДЕАЛИЗАЦИЯ	D. ИССЛЕДОВАНИЕ

Схема 1.



Блок «А» на схеме относится к действительности «организации» (которая понимается не как «памятник культуры» («учреждение»), а как процесс «организования»). К этому блоку относятся события реальной организационной работы с использованием всех традиционных технологий менеджмента, включая такие, как менеджмент финансов, менеджмент персонала, собственно менеджмент памятника, его культура и т.д. С другой стороны, в этом же блоке рассматриваются связующие процессы организации (или организационные процессы). К последним относят процессы коммуникации, принятия решений, реализацию той или иной схемы власти и пр. Собственно говоря, применительно к конкретному менеджеру или самому памятнику это и есть состоявшиеся факты «управленческой истории», систематизированные и изложенные по дисциплинарному принципу.