Архитектура синагог Палестины

Стилистика резьбы, при котором создаются плоские, высушенные элементы отражает приемы, выработанные в резьбе по стукку. Силуэт капителей типа D, их конструктивная основа не органичны в сочетании с орнаментом, что выявляет слабое понимание структуры. Свобода от ордерных устоев и объемной пластики раннеисламского искусства близка стилистике капителей Капернаумской синагоги больше, чем римская и византийская конструктивность. Параллели с голанскими капителями и самими Капернаумскими элементами декора говорят о том, что мастер, производивший ремонт синагоги, изучил религиозную традицию и попытался соответствовать ей, но его работа неизбежно выдавала уже новые приемы.

Стилистика и датировка капителей Капернаумской синагоги.

Архаизирующая стилистика.

Характер резьбы аканфа во всех капителях в Капернаумской синагоге, кроме группы D, идентичен, с теми отличиями, что листья сжимались или рассредоточивались так, что был виден эхин, моделировка колебалась от мягких до острых очертаний. Широкие листья аканфа с выпуклыми стеблями и глазками, выполненными с помощью сверла, укладывались в два ряда. Верхние лопасти отрывались от эхина и образовывали красивый ритм контрастов и теней.

Такой характер аканфа близок римскому, но это не бесспорное доказательство датировки. Степень стилевой свободы в V-VII вв. была довольно широкой, что доказывается, «двойными капителями» в базилике св. Димитрия в Неа Анхилосе: на одной стороне - т.н. «феодосианский» мелкозубчатый аканф, на другой - традиционно римский. Подобная игра стилями встречается в базилике св. Леонида в Коринфе-Лехейоне (450-460 гг.), в ней сочетались композитные капители с мелкозубчатым аканфом в главном нефе и импостные капители с крупными листьями в атриуме. Архаичная стилистика сохранялась и в VII-VIII вв., например, в Иерусалиме известны целые группы капителей, которые относятся исследователями к византийскому (конец V в.) и раннеисламскому периодам (VII-VIII вв.), но аканф на них проримский.

Капители ранневизантийского периода не обязательно должны были соответствовать новейшим течениям столичных мастерских, римская архаизирующая стилистика не выходил из репертуара мастеров и в отдельные периоды становился даже более востребованным. Для архаизации были и объективные причины: проконнеские мастерские не могли обеспечить все провинции и переучить региональных мастеров. Определенное влияние оказывали и сполии. В историографии по поздней античности эти обстоятельства недостаточно оценены, что создает проблемы в датировках.

Капители Капернаумской синагоги нельзя отнести к римскому периоду только лишь на основе их архаичности. Из общего стилистического анализа можно сделать выводы об использовании римских сполий, возможно, от предыдущей синагоги. На них были ориентированы капители, выполненные специально для синагоги V-VI вв. Они выглядят архаично, но несут на себе технические и стилистические признаки нового искусства (применение сверла, отсутствие внутренних завитков и помещение на их место религиозных символов). Фишер считает данные капители «промежуточными» между римскими и византийскими, но, по моему мнению, их следует датировать по наиболее поздним характеристикам, так как памятник такого уровня скорее отражал, а не подготовлял расцвет византийской стилистики. Провинциальное искусство в массе своей инертно и отставало от передовых достижений столичных мастерских, но зато оно было более тесно связано с ранними местными традициями. Ряд признаков (розетты, волюты) объединяют капители Капернаумской синагоги с ближневосточной стилистикой, в которой синтезировались египетские, месопотамские, сирийские и другие мотивы. Он существовал параллельно с христианской струей развития до IV в. - начала V в. Предпочтение этой школе, отданное строителями синагоги, обращение к местным античным традициям, показывает стремление к самоидентификации иудейства на фоне доминирующей христианской культуры.

Наиболее радикальной оказалась датировка капителей атриума, которые не анализировались в обширной историографии по Капернаумской синагоге. Они так же ориентированы на ранние образцы, но по своему техническому исполнению близки к раннеисламскому периоду (VII-VIII вв.). Это может указывать на реставрацию Капернаумской синагоги после 749 г., когда пострадали наиболее уязвимые части постройки. Вопрос возобновления жизни в отдельных поселениях Палестины после катастроф VII-VIII вв., который поднимается вслед за данными выводами, крайне интересен, но выходит за границы данной работы. Разнородность капителей и дверных перемычек не создает впечатления хаоса, так как архитектура синагоги образует мощный архитектурный монолит.

Коринфские капители в Кесарии Палестинской и в базилике в Курси.

Наиболее хорошо сохранилось несколько привозных коринфских капителей из проконнеского мрамора в Кесарии Палестинской. Несмотря на различия в деталях, в них повторяется изящный силуэт с расширяющимся верхом и рядом из восьми аканфовых листьев.

На одной из капителей нижние части листьев «маски-аканфа» повторяют правильные круглые очертания колонны, а верхние лопасти расширяются вместе с ней. На месте увеличения диаметра аканфовые края соединяются и образуют кольцо. Вытянутые углы капители подчеркиваются дополнительными листьями. Но интереснее всего оформлен эхин: из центра каждой из сторон капители вырастают две плоские волюты, между которыми располагается трилистник, или лилия. По силуэту капитель обнаруживает много общих черт с распространенным в провинциях типом капители с четырьмя аканфовыми листами для нижнего ряда. В Кесарии Палестинской нижние листья уменьшены в размерах ради увеличения их общего числа до восьми.

Другой вид коринфских капителей в Кесарии Палестинской составляет группу из нескольких идентичных образцов. Листья «сжатого аканфа» вырезаны мягко, с широким центральным стеблем. Упругие завитки, вырастающие из центра, соединяются на углах капители с рудиментарными волютами, образуя пучок из трех завитков. С фронтальной стороны расположен мотив креста в овале. Между ним и волютами помещены изображения лилий с тремя острыми концами, два из которых подчеркнуты выемками (пустыми оставлены лепестки ближе к кресту). В труде Кауча опубликована идентичная капитель из Константинополя. По его классификации, она относится к группе с «мягким зубчатым аканфом, с маленькими глазками, с листьями, покрывающими внешние завитки», к подгруппе с такими особенностями как «веерообразные отростки под внутренними завитками». Кауч датирует всю группу второй половиной V в., а подгруппу, к которой относится кесарийская капитель, приблизительным отрезком времени 460-490 гг. Это второе доказательство прямой доставки готовых капителей из Константинополя в Палестину во второй половине V в.

Сохранившиеся капители церкви в Курси практически идентичны, сделаны из известняка, но, скорее всего, по проконнеским оригиналам. По своей пластике они близки капителям со «сжатым аканфом», с двумя рядами мягких листьев с загнутыми верхними краями, без внутренних завитков, с редуцированными волютами. Эхин также украшен листом аканфа. В центре абаки, поверхность которой делится несколькими горизонтальными профилями, расположены различные мотивы, в том числе пальметта, или рог изобилия (cornucopia), чья рифленая поверхность красиво сочетается с верхним аканфом. Капителям в Курси близка мраморная капитель из цоколя церкви в Мирелейоне в Константинополе, которую Кауч помещает в одну группу с вышеупомянутой и датирует ее второй половиной V в., что соответствует первой строительной фазе церкови в Курси (конец V в. - начало VI в.)

Капители юго-восточной церкви в Суссите (т.н. Кафедрал).

Коринфские капители Кафедрала (вторая половина VI в., 591 г.) из проконнеского мрамора являются римскими сполиями. До Палестины, Сирии, Египта в римский период проконесские изделия доходили в малых количествах, положение изменилось к более активному поступлению только в позднеантичный период. В материковой Палестине есть один исключительный памятник римского периода, колоннады, антаблементы и капители которого сделаны из проконнеского мрамора: театр в Бейт-Шеане.

Ворд-Перкинс пишет, что дизайн провинциальных капителей из проконнеского мрамора I-II вв. отличался некоторыми деталями, но в целом были повторяющиеся приемы, которые основываются на общей коринфской морфологии. Два кольца аканфа занимали более половины всей высоты капители. Из них вырастали пышные чашечки с волютами и внутренними завитками и занимали узкое поле под абакой. Кавкликулы (основание для волют и завитков) исчезли или превратились в условный сегмент. Волюты и завитки могли быть крупными, но чаще всего их размер оставался минимальным; они постепенно сращивались со стволом капители, превращаясь из конструктивных элементов в декоративные. Примечательной чертой абаки являлся флеврон. Он часто сажался на тонкий извивающийся стебель, выраставший между завитками.

Капители малоазийского происхождения имели характерную обработку аканфа. Стебли листьев выделялись глубоко прорезанными канальчиками, лопасти имели V-образные выемки и заострены на концах. Лопасти боковых листьев резко опускались вниз, соприкасаясь с краями нижних рядов и создавая красивую свето-теневую игру. Ворд-Перкинс подробно рассматривает примеры таких капителей из Пергама, Памфилии, Лептис Магны, Варны, Никополеса ад Иструм и т.д.

Капители из Кафедрала Сусситы близки описанному малоазийскому типу. Их высота чуть превышает диаметр, силуэт изящно дополняется монументальной абакой. Ее стороны вогнутые, углы сильно вытянуты и обрезаны горизонтальными плоскостями. Снизу они поддерживаются мощными волютами с фасочными срезами. Края волют отбиваются тонким профилем по контуру, который вносит геометрический ритм в общую плавность очертаний. Абака сужается книзу и разделяется на две горизонтальные части небольшим вырезом. По центру расположен крупный флеврон. Переход от вогнутых краев абаки к круглому эхину подчеркивается тончайшим профилем, образующим полукруг. Чашечки сильно вытянуты, кавликулы отсутствуют. Помимо одного ряда внутренних завитков, образуется также второй, вытягивающийся из краев чашечек и уходящий под аканф. Пластика аканфа соответствует описанию малоазийского. Соседние листья срастаются, образуя узнаваемые силуэты, что является характерной чертой капителей сирийского круга. В Табхе в атриуме сохранилась идентичная капитель, если не считать нескольких малых отличий.

По моим наблюдениям, совпавшим с наблюдениями Г. Блоедхерна, идентичный тип капителей встречается в театре Бейт-Шеана. В Бейт-Шеане варьируются только мелкие особенности внутренних завитков, верхние из которых могут быть соединенными (как в Суссите) или отдельными (как в Табхе). Христиане использовали капители Бейт-Шеане для строительства местных церквей, наряду с фустами колонн. Возможно, местные жители торговали остатками вышедших из употребления строений полиса. Кафедрал (591 г.) строился почти на век позже, чем церковь в Табхе (вторая половина V в.). В Табхе найдена лишь одна коринфская капитель такого рода, а в Суссите все колонны украшались ими. Видимо, разбор театра на детали активизировался к середине - концу VI в. Это хронологически совпадает с распространением практики использования сполий в центральных регионах Империи. Не исключено также, что необходимость в сполиях была вызвана прекращением поступлений новых проконнеских деталей в Палестину.

Капители Кафедрала и Табхи благодаря строению завитков относятся к группе «коринфских с двойными волютами», которую выделил Дж. Вилкинсон среди иерусалимских образцов. Они производились в Малой Азии во II в., и Палестина была одной из провинций экспорта. Начиная с IV-V вв. появляются местные подражания из известняка. По наблюдениям Вилкинсона, капители с «двойными волютами» использованы в нескольких церквях Иерусалима и его окрестностей. Ученый упускает из внимания уже известный в его время Кафедрал в Суссите, церковь в Табхе, театр в Бейт-Шеане. Также привозные капители из проконнеского мрамора с двойными волютами обнаружены в Ашкелоне и в Кесарии Палестинской (музей Университета в Хайфе).

Похожие капители «с двойными волютами» встречаются в Египте: Дж. МакКензи опубликовала образцы из греко-римского музея в Александрии, из церкви Абу Мины под Александрией и в мечети эль-Акмар в Каире. По ее наблюдениям, это капитель «нормального» коринфского типа встречается во многих других памятниках Египта римского периода (II-III вв.), а также в Лептис Магне в Северной Африке и в Риме (Собрание Древностей (Antiquarium), порт в Остии). Она относит их к архитектурной декорации, распространенной в Римской Империи, особенно в восточном Средиземноморье, и противопоставляет его основному течению в римской архитектуре Египта, основанному на идеях эпохи Птолемеев. Однако, по моему предположению, первое могло развивать идеи другого восточного центра, например, эллинистической Сирии, где капители с двойными внутренними завитками преобладают в количестве. Оригинальность палестинских капителей доказывается тем, что они выполнены из проконнеского мрамора, а все египетские - из известняка, а также особенной активизацией мотива двойных завитков в позднеантичный период в местном творчестве. Впрочем, в это время многие идеи приобрели мобильность, так что с трудом можно найти эпицентр их распространения.

Выводы

Позднеантичные мастера северной Палестины пользовались классическим словарем мотивов, с которым они были знакомы по местной греко-римской архитектуре Бейт-Шеана, Сепфориса, Кесарии Палестинской, Кесарии Филипповой, городов Декаполиса, отдельных святилищ в Омрите и Кедеше.

Ранние капители из первой группы близко напоминают псевдо-ионические капители из пронаоса селевкидского святилища в Файкале, из парфянского дворца в Ашуре и из построек Старой Нисы. Также в них отражается влияние более древних образцов прото-эолийских капителей, которые встречались в местной традиции (древние постройки в Иерусалиме, Мегиддо, XI-VII вв. до н.э.). Ионические капители из Сусситы (V-VI вв.) вобрали в свой дизайн помимо этих источников также и византийский опыт, что отразилось на особенной форме эхина и волют с балюстрами. Они более свободны в пропорциях, в них произвольно варьируются размеры и формы эхина, волют, так, как будто бы канон становится уже не столь важным (образно говоря, из него вынимается основа, «скелет»). Композитная капитель наряду с набатейской традицией могла повлиять на развитие диагональных ионических капителей, распространенных в синагогальной архитектуре северной Палестины.

С римского периода простейший тип капители с минимальной обработкой распространяется не только в набатейской архитектуре, но и в сирийской, иорданской, палестинской, и продолжает развиваться в течение всей ранневизантийской эпохи. Несомненно, для провинциальной архитектуры такой простой вариант обработки, не требовавший серьезных навыков, был наиболее удобен, но нельзя сказать, чтобы мастерам это помешало выработать особенный стилистический вкус.

Иудейские и христианские символы, вплетенные в общую систему декора капителей, доказывают, что работы производилась специальными мастерами на заказ. Псевдо-ионические капители в христианских храмах встречаются реже, чем в синагогах. Их дизайн демонстрирует зависимость от основной архитектурной струи, сориентированной на иудейское зодчество.

Мастера позднеантичной эпохи, подготавливавшие капители для церквей и синагог северной Палестины, хорошо знали контекст как современный для них, так и предшествующий. Конечно, они не напрямую ориентировали свои произведения на какую-либо определенную эпоху или школу, скорее, синтезировали различные архитектурные идеи, между которыми стирались условные территориальные и огромные временные границы. Все наследие, начиная с прото-эолийских капителей, набатейско-римских и заканчивая столичными композитными и импостными образцами, сливались в единый словарь возможных решений. Мастерам оставалось только соединять свои впечатления от них, создавая эклектичный архитектурный стиль. Возможно, он не был совершенным, но он был оригинальным.

Пространственно-архитектурные решения.

Каждый тип псевдо-ионической капители оказывал воздействие на пространственные решения и был тесно связан с общей архитектурой базилик. В Суссите те стороны капителей, вдоль которых располагаются волюты, длиннее, чем боковые, что подчеркивало продольную ось базилики. Этот прием был известен в христианской архитектуре. Например, в базилике во Вравроне ионические капители также вытянуты вдоль главной оси. Но при использовании импостных капителей (базилика св. Димитрия в Неа-Анхиалосе, базилика на о. Парос) сторона с волютами, обращенная в центральный неф, была короче, хотя и декорирована более богато. Возможно, что это решение было обусловлено типом перекрытий между колоннами: в синагогах могла быть балочная система, и поэтому капители вытягивались вдоль балок; в упомянутых же храмах использованы арочные перемычки, для глубины которых была необходима ширина капителей.

В отличие от ионического ордера, коринфский предполагал равносторонний силуэт капителей. Все «фасады» уравнивались в декоре, за исключением фронтального, где могли помещаться различные религиозные символы.

В синагогах Хорват-Амудима, Хорват-Шемы, Арбеля, Кацрина и др. капители (простые ионические и голанские) квадратные и по своим пропорциям ближе к греко-римским образцам, чем капители в церквях Сусситы. Тем не менее, волюты капителей, которые располагались вдоль одной прямой плоскости, должны были все равно зрительно удлинять пространство.

Для сравнения можно указать на капители с ионическим верхом в армянском церкви в Звартноце: несмотря на его центрическую композицию, волюты расположены параллельно, а не диагонально, из-за чего возникал отрывистый, геометрический ритм. В церкви свв. Сергия и Вакха в Константинополе ионические завитки композитных капителей на галереях были расположены диагонально, что подчеркивало центрическое пространство храма, нейтрализовало строгую линеарность колоннады. Диагональные капители в базиликальных интерьерах синагог зрительно сокращают продольное пространство нефов, приближают их к квадратному. Если в ионическом ордере на углах пересечения колоннад использовались диагональные капители, то в коринфском сооружались сложные сдвоенные.

Даже в тех памятниках, для которых специально изготавливались капители, а не использовались случайные сполии, они могли быть разными. Например, ни одна капитель не повторяет другую в простом по декору северо-западной церкви Сусситы. В то же время, ионические капители синагог голанской школы и ее круга (Кацрин, Хоразин, Барам) и коринфские капители-сполии в Кафедрале Сусситы - идентичны. В тех случаях, когда использовались сполии (Капернаум, Арбель, Табха) новые капители также могли отличаться друг от друга.

Сочетание различных ордеров.

Сочетание различных ордеров в одних случаях было упорядоченным, с четким распределением по ярусам в экстерьере и интерьере (э-Дикке, Капернаум). В Барамской синагоге шести-колонный портик увенчивался дорическими капителями, внутри же здания колоннады украшались псевдо-ионическими, малые колонки на галереях - коринфскими. Дорические капители в портике должны были выглядеть более строго, по сравнению с декорированными ионическими капителями зала.

В Хоразинской синагоге капители в интерьере единообразны, однако, пилястры снаружи украшены более роскошными по своему декору капителями. Заметно стремление сделать акцент на декоре экстерьера, но несравнимые по обилию мотивов антаблементы и карнизы в интерьере притягивают основное внимание. В Хорват-Шеме две различные ионические капители фланкировали нишу Торы по южной стене, все остальные капители были дорическими. В Умм-эль-Канатире капитель с орлом также украшала нишу Торы. В других постройках точное расположение ордеров определить сложно. В Гамле римская ионическая капитель сочеталась с дорическими, верхняя часть фуста которых украшалась необычным узором из двух рядов примитивного меандра. В синагоге на горе Арбель ионическая капитель, скорее всего, принадлежала более раннему зданию, в то время как основной ордер при последней перестройке - коринфский. В Капернауме пилястры в экстерьере украшены дорическим ордером, внутренние колонны, полуколонки и пилястры - коринфскими по первому ярусу, дорическими по второму. Различные коринфские капители набраны из сполий и специально изготовленных элементов. То есть в Капернауме сочеталось упорядоченное распределение ордеров и хаотичное. Подобная ордерная вариативность заимствована из греко-римской традиции, хотя и значительным образом дополнена и освобождена от многих канонов.

Принципы стандартизации и унификации декора капителей.

Распределение изделий из централизованных столичных мастерских создавало ситуацию, при которой в разных частях Средиземноморья многие архитектурные элементы имели стандартные размеры. Этот принцип единой системы масштабирования практиковался в каменоломнях римского периода, из которых развозились стандартные фусты колонн, заготовки для капителей и т.д. По свидетельству Асгари, все законченные капители, обнаруженные на Проконнесе, - ранневизантийские, не найдено ни одной законченной римской капители, которые, видимо, дорабатывались на местах. В результате при одном и том же масштабе они существенно отличались друг от друга в декоре, по контрасту с унифицированными позднеантичными. Стандартизация декора постепенно усиливается к V-VI вв., что можно объяснить мощным стимулом, созданным для развития мраморных мастерских в результате строительства Константинополя. Хотя Диоклетиан уже в III в. построил в этом регионе Никомедию, размаха не хватило для широкого развития мощной проконнеской монополии.

Сочетание местных традиций и столичных новшеств в Палестине.

Проконнеские изделия завозились в Палестину через Кесарию и Бейт-Шеан, формируя высококачественный круг архитектурного декора и дополняя произведения местных мастерских. В становлении местного стиля в римский период важную роль играли египетская, сирийская, малоазийская школы, древние ближневосточные традиции. Несмотря на кризис III в., их влияние сохраняется и в ранневизантийский период, так же как возобновляют свою деятельность после краткого перерыва и проконнеские артерии.

Местные псевдо-ордерные капители были не столь высокого уровня и стиля и уступали по техническим навыкам привозному декору, но не были лишены любопытных творческих решений. Два направления - псевдо-коринфское в Иордании и Негеве и псевдо-ионическое в Палестине - при частом смешении ордерных признаков, развивались параллельно. Они были независимы от столичных тенденций, хотя и знакомы с ними. Местные капители сделаны смело, без страха перед экспериментами, что отличает их от унифицированности столичных произведений. В некоторых случаях на архитектурно-декоративных деталях могли возникать сочетания столичных и местных идей.

В позднеантичный период возникает сочетание нескольких стилей: ранневизантийский стиль проконнеских деталей, подражание им в местных материалах, псевдо-ордерная эклектика, а также римские сполии и подражание им. Таким образом, на ограниченной территории новые стили соседствовали с архаичными, высококачественные образцы с маргинальными.

Влияние древних местных традиций на византийский стиль.

По теории Бетча, проконнеские капители привозились в сопровождении мастеров, которые на месте дорезали декор и изготовляли также копии из местных материалов. Если следовать такой логике, то для украшения базилики в Курси, синагог в Тверии и Капернауме, церквей в пустыне Негев (Мамшит) и для многих других построек Палестины, Декаполиса, Сирии были приглашены специальные мастера. Предположительно, эта практика создала условия для адаптации столичных навыков к местным традициям, которые осваивались и впоследствии увозились в Константинополь. Благодаря такому обмену идеями произошло оживление малоазийских и ближневосточных античных приемов в ранневизантийскую эпоху. Те места, где обнаружены капители в виде мраморных образцов и известняковых копий, могли стать источниками для формирования новых типов капителей. Приведу несколько наблюдений.

- Капители с развевающимся аканфом впервые встречаются в африканской и малоазийской архитектуре II-III вв., которая зависела от александрийского центра. В течение V-VI вв. развевающийся аканф распространяется в архитектуре Сирии и Константинополя. Иногда он изящно сочетался с закрученными каннелюрами колонн (Сант Аполлинаре ин Классе), которые наиболее широко применялись на Востоке (кардо в Апамее, II в.).

- Пальмовидная коринфская капитель, которая была заимствована из архитектуры Древнего Египта Птолемеями, встречается в Египте, Иордании, Палестине и Греции римского периода. В ранневизантийскую эпоху такой тип капители был не так популярен, но использовался в Египте и Греции.

- Древние эолийские капители древних памятников Ближнего Востока могли повлиять на формирование ранневизантийский капители, в которой два завитка вырастали из центра по каждой стороне капители. Подобные образцы встречаются в Палестине и в Константинополе как среди псевдо-ионических, так и коринфских.

- Большинство капителей, вышедших из проконнеских мастерских римского периода, имели разомкнутые листья аканфа. Капители с соединяющимися в единое кольцо аканфовыми листьями были характерны для римских памятников сирийского региона. Именно они подготовили формирование византийского аканфа-маски, который развивается с конца IV в. до середины V в. Прямые заимствования можно проследить на примере проконнеских капителей из Бейт-Шеане, на которых с особенным изыском воспроизводится характерный вариант соединения (сочетание прямоугольника-ромба-прямоугольника и нескольких боковых треугольников). Он повторяется в столичных постройках Феодосия (пропилеи церкви св. Софии) и в ближневосточных Зенона (храм Богородицы на горе Гаризим в Самарии).

- Тип «двойных» капителей, вероятно, связан с персидским искусством (Персеполис), в римскую эпоху встречается в архитектуре святилища Весты на Римском Форуме (II в.), но особенно популярным стал в эпоху Юстиниана.

- «Звериные» капители, т.е. с головами животных - одни из самых интересных. Ави-Йона определил их происхождение как ближневосточное, Бетч уточняет их персидские истоки (Персеполис). Они встречаются в святилище в Дидимах, в набатейской архитектуре Петры (Великий Храм), были популярны в эллинистический и римский периоды. В святилищах Кесарии Филипповой и в Омрите (I-II вв.) коринфские капители, скорее всего, украшались угловыми изображениями животных. В ранневизантийское время «зверинный» тип распространяется на обширной территории, в том числе, в Иллирике (капители из базилик св. Димитрия в Неа-Анхиалосе, св. Димитрия и Ахейропиитос в Фессалониках, Евфразиевой базилике в Порече), Малой Азии (монастырь Алахан), Египте (Бауит или Саккара, капитель с площади Фустата). Среди синагог только постройка в Умм-эль-Канатире была украшена капителями с фронтальными изображениями орлов. На рельефном изображении ниши Торы на антаблементе Хоразинской синагоги фланкирующие колонки украшены капителями с иоником и двумя боковыми завитками, похожими на бараньи рога.

В византийский период древне-восточные мотивы, языческие по своему происхождению, кажутся еще более популярными, чем в римскую эпоху. Возможно, это было связано с более дифференцированным к ним отношением, что заставляло считаться с символическим значением каждого образа, в то время как в ранневизантийском искусстве изображения становились нейтральными. Лишь в отдельных случаях они приобретали альтернативную христианскую трактовку. Но в палестинских реалиях римское искусство было более разнообразным, чем позднеантичное.

3.3 Композиции из пилястр в синагогах Капернаума и Хоразина

Помимо богато декорированных капителей и антаблементов в интерьере синагог в Капернауме и Хоразине, их экстерьер украшался развитыми композициями из пилястр. Стены большей части синагог имели гладкую отполированную поверхность, на которой даже лаконичные вставки в технике низкого рельефа или просто угловые пилястры . В ряде других построек (э-Дикке, Дир-Азиз, Хорват-Шема, Хорват-Сумака и др.) входы фланкировались пилястрами или дополняли общую композицию декора по фасаду, но именно в Капернауме и Хоразине композиции достигли высокого художественного уровня.

По всему внешнему и внутреннему периметру стен Капернаумской синагоги расставлены тонкие пилястры на аттических базах и пьедесталах, которые, в свою очередь, опираются на узкий выступ-подиум. Эта композиция соотносится с расположением стилобатов, пьедесталов и баз колоннад в интерьере синагоги и является их графической «проекцией». По тем сторонам, где расположены входы, пилястры подчиняются ритму дверных проемов и занимают свободные промежутки между ними. Расстояние между пилястрами нерегулярно, но сами они практически идентичны: их ширина колеблется от 0.59 до 0.60 м, толщина 0.03 м. Капители состояли из сочетания простых выпуклых и вогнутых профилей (филлет, оволо и каветто).

Угловые пилястры в Капернаумской синагоге образуют подобие квадратных в плане опор и резонируют со сдвоенными колонками в интерьере. От карниза, который опирался на пилястры, сохранились лишь фрагменты, состоящие из простого киматия (sima), но его линия была протянута как снаружи, так и внутри здания на одном и том же уровне по всему периметру. Пилястры и карниз создавали иллюзорную композицию из колоннад с антаблементом, напоминая перистиль.

Хоразинская синагога была постройкой меньшего масштаба. Из-за особенностей окружающей его застройки, пилястры украшали стены только с юга и востока. По южной стороне две пилястры занимали промежутки между дверьми, две другие были угловыми. Возникала композиция иллюзорного тетрастиля. С южной стороны 6 пилястр были равномерно распределены по стене, две угловые. Северная и западная стены не украшались пилястрами, за исключением угловых, заходящих со смежных стен. Пилястры реконструированы в высоту центрального дверного проема. Они опирались на аттические базы с простыми профилировками и украшались псевдо-ионическими капителями (с северной и западной сторон капители заменялись простыми, как в Капернаумской синагоге).

Пилястры в классической греческой архитектуре встречаются редко. В дорическом ордере их появление допускалось только в качестве ант, в ионическом впервые появляются целые композиции, например, в портике Эрехтейона (V в. до н.э.) или в интерьере эллинистического святилища в Дидимах (с 300 г. до н.э.). В римскую эпоху пилястры используются чаще: в театрах, библиотеках, воротах, триумфальных арках и т.д. Особенно близко Капернаумской синагоге оформление святилища в Омрите (оба этапа в I и II вв.), который относится к южно-сирийскому типу, популярному на обширной территории южной Сирии, Хаурана, Трахона, Итуреи и отчасти Палестины. Набатейские святилища украшались пилястрами и полуколонками снаружи и внутри (Хирбет-ад-Дарих). Мавзолеи с иллюзорными фасадами по всем 4-ем сторонам в виде пилястр или полуколонок были популярны в Палестине: знаменитый мавзолей в Маалюле и в самом Капернауме. Пилястры украшали экстерьер святилища Юпитера в Дамаске, теменоса Бела в Пальмире, Второго Иерусалимского Храма (по реконструкции). Сполия в виде римской пилястры найдена в северо-западной церкви Сусситы. Появляется подобная традиция и в более отдаленных местах, например, в Риме.

В римский период появляется тип святилища с полуколонками в экстерьере («Мезон Каре» в Ниме (Франция), святилище Фортуны Вирилис в Риме). На Ближнем Востоке полуколонки или даже колонки, стоящие близко к стене, популярны в интерьере: святилище Вакха в Баальбеке (II в. н.э.), святилище А в Ниа, святилище Зевса Гелиополитанского в Кесария Филипповой (начало II в.). По гипотезе МакКензи, пилястры особенно часто применялись в александрийской архитектурной школе, например, в гробницах Петры (гробницы Хазне, Дейр и другие). «Протопилястры» встречаются уже в эллинистическом Египте.

Теорию МакКензи об александрийском импульсе развития пилястр следует сбалансировать тем, что в парфянских постройках городов Ашура и Хатры «фасады украшены архитектурными ордерами, образованными пилястрами и полуколоннами, поддерживающими антаблементы, расположенные в несколько ярусов», что Шлюмберже относит к проявлению свойств восточного эллинизма.

Если композиции из пилястр по всему периметру внешних стен встречаются в римской архитектуре не часто, то традиция соединения боковых пилястр в угловую имеет многочисленные аналогии в набатейской архитектуре: святилище в Каср-аль-Бинт-Фараун в Петре, в Хирбет-ад-Дарих, в Дхад-Рас (I-II вв.). В аль-Касре боковые опоры похожи на башни и напоминают оформление внешних монументальных стен птолеемских святилищах (Калабша). Есть также параллели в архитектуре Пальмиры (святилище Ваала, I в. н.э.). В христианской архитектуре пилястры по внешнему и внутреннему периметру, с их точным соотнесением, встречаются в церкви св. Иосифа в Назарете (V-VI вв.). В христианской базилике в Мамшите (Негева) пилястры экстерьера также используются, но они больше похожи на контрфорсы, чем на пилястры.

Экстерьеры Капернаумской и Хоразинской синагог являются оригинальными примерами декоративного оформления с помощью развитых композиций пилястр. И хотя эти приемы встречаются в христианской архитектуре, синагоги по своему качеству скорее связаны с более ранними ближневосточными традициями, в особенности, с александрийской школой, которая была искусна в обильном использовании декоративной иллюзорности.

3.4 Антаблементы с мотивом «вьющегося аканфа» («peopled scrolls») в синагогах Капернаума и Хоразина

Стилистическому анализу антаблементов Капернаумской и Хоразинской синагог посвящен небольшой раздел в монографии Р. Хахлили. Она считает их рельефы единовременными, отмечая более классический и величественный стиль в первом случае и более восточный во втором, что объясняется использованием разных материалов. Но подобной причины недостаточно для столь существенных различий. В Капернаумской синагоге, по ее наблюдениям, фриз состоит из сплетенных друг с другом аканфовых медальонов, внутри которых представлены различные символы. В Хоразине, напротив, формы вырастают друг из друга, все свободное пространство плотно заполнено декоративными мотивами (horror vacui). Хиат, вслед за более ранним автором Э. Сукеником, отмечает, что стиль декора в Хоразине более грубый, чем в Капернауме. Более серьезное исследование скульптурного декора антаблементов синагог северной Палестины в сравнении с позднеримским стилем принадлежит Й. Турнхейм. Новые особенности декоративных принципов в синагогах позднеантичного периода заключались в следующем: сокращение размеров антаблемента, упрощение орнаментальных поясков или их полное исчезновение, изменение пропорций разных орнаментов.

В качестве основы для позднеантичного развития декора антаблементов Турнхейм подробно анализирует детали театра в Бейт-Шеане (II-III вв.), который выполнен в соответствии с римским каноном, со всеми необходимыми элементами архитрава (три фасции, гусек, софит), фриза и карниза (нижний облом, модильоны и кессоны, венец карниза (корона), сима), с признаками малоазийской, сирийской школ, с влиянием построек Баальбека. Она предполагает, что детали могли привозиться в необработанном виде, через финикийские города на побережье, где они получали окончательную декоративную обработку. В синагогах Галилеи и Голан при декоре антаблементов воспроизводилась та же схема, но в сокращенном и видоизмененном виде. Оптические эффекты сменяют пластические в результате общей смены техники. Фризы Капернаумской и Хоразинской синагог не рассматриваются Турнхейм подробно, но выявленные ей закономерности стилистического развития относятся не только к антаблементам, но и к другим скульптурным деталям (капителям, дверным и оконным перекладинам). Автор отмечает, что отчуждение от классических традиций были результатом не только упадка мастерства, но и более сложных процессов, поисков новых идей. Конкретных датировок синагог не приводится.

Совсем недавно появилось новое исследование Р. Амира, который считает, что связующим звеном между скульптурным декором галилейских и голанских синагог была Хоразинская синагога, с соответствующей хронологической последовательностью их появления. Основные отличия между ними заключались в отказе от иллюзорности и пластичности в пользу большей условности и плоскостности рельефов. Самой ранней, по мнению Амира, является Капернаумская синагога (конец III в.). В ней были применены те приемы, которые затем были использованы в Хоразине (начало IV в.) и в голанской школе. Резьба в Капернауме была наиболее объемный, появляется такой признак как varietas (асимметрия мотивов) и «horror vacui» (боязнь пустоты). В Хоразине же и на Голанах объемная пластика соседствует с более уплощенной (даже на одних и тех же деталях), принцип асимметрии декора еще более усилен. Р. Амир высказывает предположение об участии в работе над скульптурным декором Капернаума и Хоразина нескольких групп мастеров. В Капернауме их могло быть три: первая группа выполнила декор перемычек главного фасада; вторая работала над фризами, третья - над перемычками атриума. В бесспорно важных теориях Амира есть множество спорных мест. Так, по данным раскопок Хоразин датируется более раним периодом, чем Капернаум, что ломает всю стройную последовательность заявленных заимствований, хотя датировка собственно Хоразинской синагоги верна (начало IV в.). Идея об участии нескольких групп мастеров уже высказывалось Мэй и Старком (см. раздел по Хоразинской синагоге): по их мнению, в работе участвовало восемь групп мастеров, а не две, как считает Амир. Различие же между упомянутыми скульптурными деталями в Капернауме может объясняться хронологическим разрывом между ними: перемычки фасада являются сполиями, фризы специально изготовлены для синагоги в ранневизантийский период, а перемычки атриума могли появиться при реставрациях, вероятно, после землетрясений 551 или 749 г.

Тем не менее, благодаря работам Турнхейм и Амира совершен прорыв в понимании стилистики скульптурного декора Капернаумской и Хоразинской синагог. Проведены подробные сравнения со скульптурным декором греко-римского периода. В данной работе анализ фризов расширен за счет параллелей с произведениями ранневизантийского периода, как скульптурными, так и мозаичными. Последняя группа мозаичных произведений особенно важна, так как, по замечанию Л. Левина, мозаики в Палестине составляли основной «двигатель» декоративного развития.

Мотив «вьющегося аканфа» («peopled scrolls») на фризах в Капернаумской синагоге.

Фризы вырезаны из единого каменного блока вместе с верхним карнизом, что не соответствует классической традиции, в которой фриз объединялся с архитравом. По замечанию Р. Амира, на фризах в Капернауме использован только непрерывный аканфовый свиток. Аканф делится на две разновидности.

1. В одном типе фриза медальоны помещаются в раму из круглого жгута. Его две части перехлестываются и образуют связанные друг с другом окружности, на месте их соединения помещаются кавликулы, которые направлены поочередно вверх и вниз; из кавликул вырастают также небольшие флевроны. Каждый медальон внутри образуется из единой ветви аканфа, в которой лопасти листьев сгруппированы по четыре. Листья растут по одной стороне ветви и обращены внутрь, но направление их скручивания чередуется.

2. В другом типе фриза каждый медальон образуется четырьмя сегментными ветками аканфа, которые сворачиваются в окружность. На месте их соприкосновения образуются трех-четырех-дольные «замочки», выстраивающиеся в вертикальные и горизонтальные оси. Остроконечные лопасти вырастают по обеим сторонам центральных стеблей, которые отмечены углублениями. Каждый медальон самостоятелен, он не сращивается с соседним, аканфовые острые зубчики направлены в одну сторону. Соседние медальоны чередуют направление их скрутки. Большинство мотивов помещаются в дополнительные круглые медальоны-диски. Если же мотив достаточно объемен сам по себе (например, Звезда Давида, образованная мягкими пересекающимися жгутами), то дополнительный диск отсутствует.

Внутри медальонов обоих типов размещаются многочисленные изображения: символы в виде пяти-конечной «Звезды Соломона», шести-конечной «Звезды Давида», плоды граната, винограда, оливок, самые различные виды розетт и просто ветви с остроконечными листьями аканфа.

Интересной особенностью фриза являются полукапители. Они значительно выступают вперед, но неотделимы от остального декора фриза: все его элементы переходят и на капители, боковые части которых (толщина) оформляются двумя изогнутыми канелюрами. Форма капителей напоминает вазон за счет округлой нижней части. На ней располагаются крупные мотивы: розетта с загибающимися по часовой стрелке семью лепестками внутри аканфового венка, розетта с загибающимися против часовой стрелки лепестками, без аканфового венка, канелированный вазон с виноградными ветвями, семиконечная звезда с «щитами Амазонок» между лучами (цветок лилии), подсолнух в виде мелких лепестков, расходящихся по окружностям. Многие из них имеют параллели в мозаичном искусстве.

Менора с пятью ветвями и с нишей-конхой, вероятно, также была частью фриза. Фриз с мотивом Ковчега Завета в виде колесницы расположен на той части фриза, которая украшена беспрерывным аканфом по нижней линии и развевающимися листьями по центру. Между ними заметны следы неясных сбитых изображений. Правая часть данного фриза утрачена, хотя, возможно, что с другой стороны располагались симметричные листья с изображениями между ними. Карниз на всей своей протяженности имеет идентичный декор в виде антемия из чередующихся пальметт и аканфа, кроме той части, которая украшена фигурами двух орлов. Они располагаются спинами друг к другу, но их шеи развернуты и держат гирлянду. Рядом помещена фигура Водолея, или Морского Козла, который мог являться частью единого зодиакального цикла. Возможно, что карниз с орлами и Водолеем располагался над фризом с Ковчегом Завета. Эта теория подтверждается не только особенным символическим значением всех данных изображений, но также и тем, что они, вопреки общему в синагоге правилу, вырезаны на отдельных кусках камня.

Мотив «вьющегося аканфа» («peopled scrolls») на фризах в Хоразинской синагоге.

Фризы вырезаны на отдельном и от архитрава, и от карниза каменном блоке, который в разрезе имеет круглую форму. На них использованы различные виды свитков, среди которых Р. Амир выделяет три группы. Их число можно расширить за счет внесения некоторых дополнительных наблюдений.

1. В первой группе медальоны из длинных тонких листьев аканфа, с круглыми завершениями, помещены в цепочку, которая образуется двумя перехлестывающимися жгутами; треугольные сегменты между ними заполняются трилистниками. Листья аканфа закручиваются внутрь круга. Они не группируются в отдельные ветви и не чередуют свое направление в каждом соседнем медальоне, как в Капернауме, хотя с первой группой ее фризов имеют много общего.

К этой же группе можно отнести свитки со сценами сбора винограда и виноградными гроздьями, которые имеют дионисийские корни. Их происхождение не совсем ясно. Замыкающий медальон уменьшен в размере. Под карнизом фронтона в экстерьере проходит фриз с аканфовым свитком; листья в его медальонах направлены в противоположные стороны.

2. Во второй группе медальоны из широких листьев с заостренными концами помещены во внешние медальоны из жгутов. Они соприкасаются, но не связаны друг с другом непосредственно. Мотив занимает все внутреннее поле медальона. Для развития этой группы за основу были взяты свитки из Капернаумской синагоги, но в Хоразине разъединенность медальонов еще более подчеркнута, листья обращены только внутрь, в соседних медальонах сохраняется игра разнонаправленных листьев.

3. В третьей группе медальоны образуются пилообразными крупными листьями. Листы опускаются сверху, закрывая всю поверхность фриза, и смыкаются в нижней части. Срединный стебель каждого листа отделяет медальоны друг от друга.

4. Помимо трех групп Амира можно выделить еще две. В синагоге встречается фриз, который образовывался двумя вертикальными рядами необычных листьев, которые с обоих концов имели завершения в виде лилий. По центральной линии фриза они смыкались и образовывали поля октагональной формы, внутри которых располагались ионики. Отдаленно подобный дизайн напоминает ряды уреусов в древнеегипетской архитектуре.

5. Другой тип фриза украшен традиционными для римского искусства повторяющимися рядами мелких листьев, которые попарно обращены друг к другу; фриз между ними утолщается, создавая иллюзию сжатия. В центре размещался мотив ниши с «геракловым узлом».

По наблюдению Амира, один и тот же мотив внутри медальонов повторяется в разных видах, например, венок с «геракловым узлом» состоит то из оливковых ветвей, то из аканфа, то из «скрученной верви». Центральные мотивы чаще всего представлены розеттами, напоминающими образцы из Капернаума. Во фризы Хоразинской синагоги также встроены капители для полуколонок. Они украшены венками с мотивом орла и нишей Торы в виде дверного портала с сегментной аркой, треугольным фронтоном и конхой внутри него. Капители отличались друг от друга и украшались рядами иоников без копий, бусин, дентикул в разной последовательности. Декор отличается лаконичностью, стремлением к геометризации, смелым распоряжением классическим набором мотивов.

Рельефы и мозаики римского и ранневизантийского периода с мотивом «вьющегося аканфа» («peopled scrolls»).

По замечанию Дж. Тоинби и Дж. Ворда-Перкинса, мотив «вьющегося аканфа» имеет свои корни в эллинистическом мире и связан с древними верованиями в духов, которые населяли деревья и растения. Впервые он появился на металлических изделиях в Александрии, в архитектурном декоре - на фризах ипогеума в Лечче (Южная Италия, III в. до н.э.), а затем в святилище Артемиды Левкофриены в Магнезии в Лидии (Гермоген Приенский, 220 г. до н.э.). Авторы, вопреки большей части исследований, прослеживают развитие мотива в различных видах искусства (чеканка по металлу, в росписях, в скульптурном и мозаичном декоре) и показывают не только повторение деталей, но и общей стилистики.

Тоинби и Ворд-Перкинс предлагают разделить мотив «вьющегося аканфа» эллинистического и римского периодов на три группы: свободный свиток (стебель произвольно располагается на поверхности); одиночный свиток (стебель попеременно загибается в разные стороны); двойной, или медальонный свиток (два стебля перехлестываются и образуют круглые или овальные медальоны).

Другую классификацию вводят авторы книги по мотиву «вьющегося аканфа» на антаблементах в Бейт-Шеане Т. Турнхейм и А. Овадиа. Они выделили шесть типов «вьющегося аканфа»: открытые, круглые завитки (open, round scrolls); закрытые, круглые (closed, round scrolls); свободные, овальные (free oval scrolls); закрытые, овальные (closed, oval scrolls); уплощенные эллиптические, схематичные (flattened elliptical, schematic scrolls); чередующиеся овальные и круглые (alternating oval and round scrolls). По замечанию авторов, образцы из Бейт-Шеана, Капернаума и Хоразина - наиболее оригинальные и качественные во всей Палестине, а римские рельефы Бейт-Шеана служили прототипами для рельефов позднеантичных синагог.

В римском искусстве преобладал второй тип свитков (по классификации Ворда-Перкинса), в котором медальоны образовывались одной закручивающейся в разные стороны ветвью аканфа или винограда. Они были широко распространены и на Востоке. В Бейт-Шеане все свитки образуются единичной ветвью, но с большим разнообразием, сложными переплетениями отдельных отростков, которые иногда кажутся бессистемными. В позднеантичный период случайные элементы римского «вьющегося аканфа» отметались и воспроизводилась только основа, более системная и ясно выстроенная. Другие примеры «вьющегося аканфа» в классическом римском искусстве встречаются на пилястре из гробницы Гатерии в Латеранском музее, на стеле из Пергама, в святилище Вакха в Баальбеке, в базилике Северов в Лептис Магне. В них два пересекающихся стебля были объемными, гладкими, с детализированной и натуралистичной фактурой, на которой можно различить даже складки коры. Листья были редкими, лишь иногда вырастали до пышных ветвей, но не отделялись от основного ствола.

Представленные классификации дополняют друг друга и значительно проясняют стилистику и место синагогальных фризов с мотивами «вьющегося аканфа» в искусстве поздней античности. По многим формальным признакам они похожи на греко-римские образцы. Если ориентироваться на классификацию Тоинби, то обе группы свитков в Капернауме, первая и вторая группы в Хоразине принадлежат третьей категории «одиночных горизонтальных свитков». По классификации Овадиа, все синагогальные фризы соответствуют «закрытым круглым свиткам». В первых группах фризов в Капернауме и Хоразине соединялись признаки второй и третьей категории (по Тоинби): внутренние медальоны заключены в пересекающиеся двойные стебли, внутри внешних медальонов помещены внутренние. Синтез нескольких греко-римских традиций привел к тому, что на фризах в синагогах медальоны пришлось отделить друг от друга (такое же решение встречаются на ранневизантийских мозаиках церквей в Иордании). В отдельных медальонах размещалась профилированная по краям окружность в виде диска. Иногда внешние грани центральных мотивов (розетта, звезда) намеренно артикулировались ради создания подобных дисков. Эти двойные медальоны напоминают те типы греко-римских свитков, в которых единичный стебель скручивался в двойную спираль (фризы театра Бейт-Шеана, святилища Зевса в Герасе и другие). В сирийских памятниках римского периода намечается разъединение двух медальонов, как, например, в святилище Бела в Пальмире или в постройке в Атиле (I-II вв.), но даже в них все еще пульсирует живая и свободная эллинистическая форма: подчеркнутая объемность, почти скульптурная трехмерность; за пределы медальонов живописно выходят отдельные ростки. Внутренние дискообразные медальоны встречаются также в коптском искусстве, например, на фризе с мотивом «населенного свитка» в монастыре св. Иеремия в Саккаре (VI в.).

Для соединения отдельных медальонов использовались своего рода «замочки» в виде кавликул, форма которых также о многом свидетельствует. В Хоразине они не использовались, а в Капернауме превращены в небольшие диски в первой группе и в трехдольные элементы во второй. Кавликулы являются классическим элементом, но их воспроизведение в синагогах имеет мало общего с мощными и иногда канелированными прототипами. Наиболее близкие параллели синагогальным формам кавликул встречаются в мозаиках Иордании и на рельефах коптского Египта VI-VII вв. В Сгоревшем Дворце в Мадабе кавликулы представлены в виде «двойных губ»; на мозаике в церкви Апостолов (мозаичист Саламан, 578 г.) и на рельефах из Оксиринха кавликулы более мощные, их основание оформлено диском с тремя лепестками, которые напоминают трехчастные замочки в Капернауме. На фризах монастыря св. Иеремии в Саккаре медальоны также соединяются дисками. Из них вырастают две ветви соседних медальонов и срединный лист, как в Капернауме.