Общие теоретические вопросы учения о макроэволюции

Указанные ограничения, существующие в системе познания макроэволюции, при фактическом незнании механизма, соединяющего ген и признак (фен) и создающего репродуктивную изоляцию, ощутимо снижают достоверность любых теоретических построений. Приходится констатировать, что, как и сто с лишним лет назад, в конструировании теории надвидовой эволюции решающая роль принадлежит гипотетико-дедуктивному и индуктивному методам. Правда, в самое последнее время появился дополнительный инструмент познания -- сверка чисто биологической теории с междисциплинарными обобщениями типа глобального эволюционизма, принципов самоорганизации неравновесных систем, повышения ценности информации в ходе развития и т. д.

Как будет видно из последующего исторического обзора, на всех этапах изучения макроэволюции и для разных концептуальных направлений особое значение имели две, казалось бы, очень далекие друг от друга дисциплины -- палеонтология и генетика. Их кооперация при изучении макроэволюции, подобно тому как и в мутуалистическом симбиозе, была основана на взаимной дополнительности: каждая из этих дисциплин давала теории макроэволюции то, чего не могла дать другая.

Палеонтология документирует прошедшую эволюцию, позволяет восстановить ее основные этапы, привязать их к определенным эпохам, установить направления и темпы развития филумов. Но она не вскрывает движущих сил эволюции, не может ничего сказать ни о борьбе за существование, ни об изоляции, ни о способе видообразования. Поэтому К. М. Завадский [1971, 1972] справедливо отмечал, что сами по себе данные палеонтологии -- «немые» и допускают ту или иную интерпретацию. В палеонтологии чаще имеют дело с родами, т. е. субъективными единицами, и морфологическими видами, несопоставимыми с современными -- биологическими.

Генетика дает (или призвана давать) точные сведения о структурных основах изменчивости и представляет материальную базу всех изменений организма. Объектом ее изучения являются объекты, которые она успешно подвергает экспериментальному анализу. Ее данные позволяют строить математические модели популяционных процессов. С помощью методов биохимической генетики (определение последовательности ДНК и белков, гибридизация ДНК и др.) и кариосистематики устанавливают степень родства организмов и реконструируют филогенетические связи.

Несмотря на все успехи, палеонтология в своем развитии к целом отстала от генетики. С момента первоначального соединения с дарвинизмом в генетике осуществился огромный и все ускоряющийся прогресс. Уже на заре расцвета классической популяционной генетики, составившей целую эпоху, возникла молекулярная генетика, которая снова обратила внимание на индивид и характеристику разных систематических групп. В лоне молекулярной генетики оформилось представление о регуляторных генах, о мобильных генетических элементах, родилось учение об эволюции генома, и сейчас генетика двигается в сторону описания генома как популяции генов, подчиняющейся законам популяционно-генетической динамики. Все эти новации незамедлительно использовались в эволюционных построениях.

В новейшее время, как и 30--40 лет назад, для разгадки движущих сил и механизмов макроэволюции сохраняет все свое значение союз палеонтологии со всем комплексом неонтологических наук. Наиболее дальновидные эволюционисты справедливо видят в укреплении такого союза наиболее плодотворный путь научного поиска [Татаринов, 1976; Полянский, 1984; Stanley, 1979]. В свете осознания значительной самостоятельности эпигенетических процессов и морфологической эволюции данные неонтологических наук приобретают особую актуальность.