Концепт "военная безопасность" и эволюция военно-политического мышления постсоветской России

Размещено на http://www.allbest.ru/

КОНЦЕПТ «ВОЕННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ» И ЭВОЛЮЦИЯ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ

Сергунин Александр Анатольевич доктор политических наук профессор, кафедра теории и истории международных отношений, Санкт-Петербургский государственный университет

Sergunin Aleksandr Anatol'evich Doctor of Politics professor of the Department of Theory and History of International Relations at St. Petersburg State University.

Аннотация

Изучается развитие концепта «военная безопасность» в российском военно-политическом мышлении постсоветского периода. Дается формально-логическая и содержательная критика определений этого понятия, приводимых в доктринальных документах Российской Федерации. Делается вывод, что, несмотря на то, что в России в основном закончился процесс формирования концептуальных основ политики в сфере национальной и военной безопасности, с точки зрения качества понятийно-терминологический аппарат, используемый в данной сфере, далек от совершенства и нуждается в дальнейшей разработке. Закончился лишь первый этап осмысления происшедших в мире изменений и, соответственно, потребностей государства в перестройке системы национальной и военной безопасности. В дальнейшем требуется не просто уточнение понятийно-терминологического аппарата, но и наполнение используемых понятий адекватным и конструктивным смыслом, более четкое и логически обоснованное определение этих понятий на доктринальном и операциональном уровнях.

Ключевые слова: Военная безопасность, национальная безопасность,, международная безопасность, военная стратегия, военная доктрина, военное строительство, национальные интересы, определение понятий, понятийный аппарат, военно-политическая наука

безопасность военный мышление постсоветский

The author of the article studies the development of the idea of military security in Russian politico military thinking during the post-Soviet period. The author provides the critics of the logic and contents of this definition provided in doctrine documents of the Russian Federation. The author concludes that, despute the fact that the process of development of the conceptual framework of politics in the sphere of national and military security has been completed, the terminology used in this sphere is still far from being perfect and needs further development It has been only the first step towards global changes and Russia's need in a new system of national and military security. In the future, the author plans on clarifying associated definitions and terms and even changing their contents for a more reasonable one at the doctrine and operational levels.

Keywords: military security, national security, international security, military strategy, military doctrine, military construction, national interests, definitions, conceptual framework, politico military science

Введение

Выделение термина «военная безопасность» в качестве самостоятельного понятия и его активное использование в официальных документах и исследовательской литературе началось только в постсоветское время, т.е. в 1990-е гг. Дело в том, что когда речь заходила о внешней (международной) безопасности, советская военная политология автоматически воспринимала эту проблематику в военно-стратегическом ключе. Иных, кроме военных, аспектов международной безопасности фактически не существовало. Лишь с расширением самого понятия «безопасность» и появлением целого «смыслового гнезда» вокруг него стали выделять различные уровни безопасности («личностная безопасность», «национальная безопасность», «региональная безопасность», «международная безопасность», «глобальная безопасность») и её виды (экономическая, военная, экологическая, демографическая и пр.).

Казалось бы, за два десятилетия в стране должен был бы быть создан устойчивый понятийно-терминологический аппарат в сфере безопасности. Однако, несмотря на всю важность разработки адекватного понятийного аппарата (прежде всего, для формирования эффективной и непротиворечивой правовой базы в сфере безопасности), этого не случилась. К сожалению ни в экспертно-научной литературе, ни в официальных документах Российской Федерации мы не найдем терминологической ясности и логически выверенного понятийного аппарата.

Постараемся в рамках данного исследования проследить эволюцию такого ключевого концепта, как «военная безопасность» в российском военно-политическом мышлении, опираясь при этом, прежде всего, на официальные документы, и обнаружить проблемные области, связанные с определением этого понятия. Важность правильного определения этого понятия сложно переоценить не только для поступательного развития российской военной теории, но и для практики, а именно: для грамотного определения вызовов и угроз безопасности страны, а также разработки адекватных военной стратегии и планов военного строительства РФ. Поскольку, в соответствии с современными политической и военной науками, военная безопасность является частью более широкого по объему понятия - национальной безопасности, - мы (по мере необходимости) будем рассматривать эволюцию обоих понятий в тесной связи.

1. Определение понятия «военная безопасность»: официальная «версия»

Как уже отмечалось, в советский период и на раннем этапе новой российской государственности понятия «безопасность» (в её международном измерении) и «военная безопасность» практически полностью отождествлялись. Преобладал также государствоцентричный подход к трактовке этого понятия: под военной безопасностью понималась безопасность только государства, а не личности и общества. Понятие «национальная безопасность» отсутствовало как таковое, в нормотворческом и научном обороте в ходу было только понятие «государственная безопасность».

Ситуация начала меняться с принятием Федерального закона Российской Федерации «О безопасности» (5 марта 1992 г.). Во-первых, в документе впервые на таком высоком официальном уровне была предпринята попытка определения понятия «безопасность»: «Безопасность - состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз». При этом жизненно важные интересы определялись как «совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития личности, общества и государства» [11].

Во-вторых, этот закон провозглашал (по крайней мере, на бумаге) отказ от преимущественно государствоцентричной трактовки понятия безопасности и указывал на наличие трех субъектов (уровней) национальной безопасности - индивида, общества и государства. В законе говорилось: «К основным объектам[1] безопасности относятся: личность - ее права и свободы; общество - его материальные и духовные ценности; государство - его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность». Отметим, что термин «национальная безопасность», широко употребляемый в более поздних документах, в законе 1992 г. пока не использовался, хотя речь шла именно о безопасности страны в целом, а не только государства.

В-третьих, авторы этого документа не сводили понятие безопасности только к военной безопасности, а выделяли также его экономическую, общественную, информационную, экологическую и техногенную составляющие (см. разделы о функциях Совета безопасности).

Наконец, в-четвертых, в законе была предпринята попытка описать и утвердить механизм обеспечения национальной безопасности, включая её военный компонент. Эта линия была продолжена Федеральным законом «Об обороне» (31 мая 1996 г.), в котором уточнялись полномочия государственных органов в сфере обороны и определялся порядок военного строительства [10].

В последующих документах - «Основные положения военной доктрины Российской Федерации» 1993 г., Концепция национальной безопасности Российской Федерации 1997 г. (КНБ-1997) [3] и Военная доктрина РФ 2000 г. [1] не содержится определения ни безопасности в целом, ни военной безопасности в частности. Основное внимание уделялось характеристике национальных интересов России (впервые это было сделано в системном виде в КНБ-1997), внутренних и внешних угроз национальной безопасности РФ, а также путям и средствам обеспечения безопасности страны.

В Концепции национальной безопасности 2000 г. (КНБ-2000), принятой при В.В. Путине, впервые предпринимается попытка дать определение понятия «национальная безопасность»: «Под национальной безопасностью Российской Федерации понимается безопасность её многонационального народа как носителя суверенитета и единственного источника власти в Российской Федерации» [4].

В документе не содержится специального определения понятия «военная безопасность». При этом, однако, подчеркивается, что обеспечение военной безопасности Российской Федерации является важнейшим направлением деятельности государства. Главной целью в данной области является обеспечение возможности адекватного реагирования на угрозы, которые могут возникнуть в XXI веке, при рациональных затратах на национальную оборону. Вооруженные Силы Российской Федерации играют главную роль в обеспечении военной безопасности Российской Федерации. Особо подчеркивалось, что важнейшей задачей Российской Федерации является осуществление сдерживания в интересах предотвращения агрессии любого масштаба, в том числе с применением ядерного оружия, против России и её союзников.

Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года (СНБ-2020), документ, заменивший в 2009 г. предшествующие КНБ, уделяет большое внимание понятийному аппарату, используемому в области безопасности. Опираясь на традиции, заложенные в Законе о безопасности 1992 г. и КНБ-2000, документ определяет национальную безопасность как «состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства» [9].

В СНБ-2020 не содержится определения понятия «военная безопасность», документ посвящен характеристике стратегии РФ в области национальной безопасности в целом, т.е. более общему вопросу. Однако в разделе «Национальная оборона», по сути дела, содержится «расшифровка» понятия «военная безопасность», хотя вместо него используются другие термины - «национальная оборона» и «стратегическое сдерживание». Так, стратегические цели совершенствования национальной обороны авторы документа видят в предотвращении глобальных и региональных войн и конфликтов, а также в осуществлении стратегического сдерживания в интересах обеспечения военной безопасности страны. Стратегическое сдерживание предполагает разработку и системную реализацию не только военных, но и целого комплекса взаимосвязанных политических, дипломатических, экономических, информационных и иных мер, направленных на упреждение или снижение угрозы деструктивных действий со стороны государства - агрессора (коалиции государств). В частности, стратегическое сдерживание осуществляется с использованием экономических возможностей государства, включая ресурсную поддержку сил обеспечения национальной безопасности, путем развития системы военно-патриотического воспитания граждан Российской Федерации, а также военной инфраструктуры и системы управления военной организацией государства. В документе особо подчеркивается, что Российская Федерация обеспечивает национальную оборону, исходя из принципов рациональной достаточности и эффективности, в том числе за счет методов и средств невоенного реагирования, механизмов публичной дипломатии и миротворчества, международного военного сотрудничества.

Свое законченное определение (соответствующее нынешнему уровню российской военной теории) понятие «военная безопасность» получила в Военной доктрине 2010 г. Она определяется как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних военных угроз, связанных с применением военной силы или угрозой ее применения, характеризуемое отсутствием военной угрозы либо способностью ей противостоять» [2]. То есть это определение конкретизирует дефиницию понятия «национальная безопасность», содержащееся в СНБ-2020, применительно к военной области.

2. Критика официальных определений понятий «национальная безопасность» и «военная безопасность»

Как уже отмечалось, определение понятия играет важную роль в теоретической и практической деятельности. Выражая в сжатом виде знание о предмете, оно является существенным моментом в познании изучаемого объекта. Определить понятие -- значит указать, что оно означает, выявить признаки, входящие в его содержание. Правильное определение - ключ к успеху в исследовательской работе. При этом, точное определение понятий имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Так, точное и полное раскрытие понятия «военная безопасность» позволяет правильно оценить военно-политическую обстановку в стране и мире, вычленить внутренние и внешние угрозы военной безопасности нации, правильно выстроить военную политику и военную организацию государства, рассчитать имеющиеся в распоряжении страны ресурсы и определить приоритеты международного военно-дипломатического и военно-технического сотрудничества.

По этой причине понятийный аппарат в доктринальных документах и, особенно, в нормативных актах должен быть максимально точным, логически непротиворечивым, не допускающим двойное толкование используемых терминов. Сами определения должны строиться по принятым в науке правилам.

Насколько же существующие определения понятий «национальная безопасность РФ» и «военная безопасность РФ» соответствуют правилам формальной логики и достижениям современной военно-политической теории?

2.1 Формально-логическая критика

Большинство имеющихся определений понятий «национальная безопасность РФ» и «военная безопасность РФ» относится к так называемым явным определениям, а точнее - к определениям через род и видовое отличие (родо-видовые определения). Подобное определение состоит из двух понятий: определяемого и определяющего, а сама операция включает в себя два приема: 1) подведение определяемого понятия под более широкое по объему родовое понятие (род) и 2) указание видового отличия, т.е. признака, отличающего определяемый предмет (вид этого рода) от других видов, входящих в данный род. Насколько соблюдаются эти правила определений в российских официальных документах?

Как уже отмечалось, в Федеральном законе о безопасности 1992 г. - понятие «безопасность» определяется как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз». Внешне это определение напоминает типичное родо-видовое определение, где предпринимается попытка определить понятие «безопасность» через родовое понятие «состояние защищенности» и указание видового отличия (не просто защищенность, а защищенность жизненно важных интересов субъектов безопасности, т.е. личности, общества и государства). Далее по тексту следует «расшифровка» понятия «жизненно важные интересы». Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживаются нарушения ряда логических правил.

Так, понятие «состояние защищенности» не является родовым для понятия «безопасность», т.к. они, хотя и могут пересекаться друг с другом, но не совпадают по смыслу полностью. «Безопасность» - это не только «состояние», но и 1) вид деятельности, направленной на обеспечение безопасности; 2) определенный социальный строй или международно-правовой режим, опять же, ставящий своей целью обеспечение безопасности; 3) безопасность может иметь институциональное выражение - как система государственных и общественных органов, стремящихся эффективно организовать свою деятельность в сфере безопасности и пр.

В данном случае нарушено правило соразмерности определения. Это правило требует, чтобы объем определяемого понятия был равен объему определяющего. Иначе говоря, эти понятия должны находиться в отношении равно-объемности. В приводимом же определении понятие «состояние защищенности» явно эже понятия «безопасность». Т.е. в данном случае совершена так называемая «ошибка слишком узкого определения».

То же самое касается и «претензии» понятия «защищенность жизненно важных интересов» на видовое отличие. Безусловно, интересы (и не только «жизненно важные») личности, общества и государства нужно защищать от внутренних и внешних угроз. Но, наверное, следует, прежде всего, защищать не некие абстрактные, как правило, нечетко, а подчас и неверно сформулированные интересы (существующие не в материальной, а идеальной форме), а саму конкретную личность, общество и государство. Угрозы-то существуют не столько интересам, сколько определенным людям и общественно-политическим институтам. И на практике надо защищать именно их, а не некую идеальную субстанцию (интересы). К тому же, как явствует из современных теорий безопасности, следует защищать не только человека, но и окружающую природу (экологическая безопасность), информацию (информационная безопасность) и пр. Т.е. опять совершена ошибка слишком узкого определения.

Если уж до конца следовать правилам определения понятий, принятым в формальной логике, то следует обратить внимание на нарушение в анализируемом определении принципа ясности дефиниции. В соответствии с этим правилом определение должно указывать на известные признаки, не нуждающиеся в определении и не содержащие двусмысленности. Если же понятие определяется через другое понятие, признаки которого неизвестны и которое само нуждается в определении, то это ведет к логической ошибке. В изучаемом случае понятия «состояние защищенности», «жизненно важные интересы» не являются изначально известными и сами нуждаются в определении (что и делается в случае со вторым понятием далее по тексту документа).

В анализируемом определении смешиваются принципы явного и неявного определения. Явные определения непосредственно раскрывают существенные признаки предмета. К неявным определениям относится определение через отношение к своей противоположности, контекстуальные, остенсивные (определяемые путем демонстрации, показа), а также определения, получаемые через сравнение, описание и характеристику. Приведенное определение «претендует» на то, чтобы быть явным (родо-видовым), но суть понятия «безопасность» в данном документе лучше раскрывается через окружающий его языковой контекст, а также последующие описание и характеристику (особенно понятия «жизненно важные интересы»).

К сожалению, Военная доктрина 2010 г. воспроизводит эти логические ошибки, определяя военную безопасность как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних военных угроз». И, хотя видовой отличительный признак уточнен (внешние и внутренние военные угрозы), указанные выше ошибки все же остаются. Более того, к прежним ошибкам добавляются новые. Так, определяя военную безопасность как состояние, «характеризуемое отсутствием военной угрозы» данная дефиниция приобретает черты отрицательного определения. Отрицательное определение не раскрывает определяемого понятия. Оно указывает, чем не является предмет, не указывая, чем он все-таки является. В анализируемом случае ситуация несколько поправляется благодаря следующей за отрицательным определением неотрицательной (позитивной) характеристике: «либо способностью ей (военной угрозе. - А.С.) противостоять». Однако до конца указанные логические погрешности эта оговорка не исправляет. К тому же, в изучаемом определении множество повторов (особенно слов «военный (-ая, -ые)» и «угроза (-ы)»), которые делают его громоздким, запутанным и затемняют суть определяемого понятия.

В КНБ-2000 определение национальной безопасности РФ как «безопасности её многонационального народа» содержит классическую тавтологию, ошибку «порочного круга», т.е. определение понятия через самого себя. Понятно желание авторов документа подчеркнуть специфику стратегии национальной безопасности России: последняя должна обеспечить безопасность не только одного (пусть и самого большого) этноса, а всех народов, населяющих нашу страну. Но делать это нужно по принятым в логике правилам. В тексте также имеет место смешение явного и неявных (контекстуального и описательного) определений.

В СНБ-2020 определение национальной безопасности больше соответствует логическим правилам. Так, под ней понимается «состояние защищенности» уже не интересов, а самих субъектов безопасности (личности, общества, государства). Но остальные логические ошибки (несоразмерность, неясность определения, смешение принципов явных и неявных определений) остались по-прежнему. К тому же, перечисляя видовые признаки «состояния защищенности», авторы данного определения опять допустили тавтологию: военная безопасность - это способность обеспечить оборону и безопасность государства (кстати, почему только его, а, не как ранее декларировалось, ещё и общества и личности?).

В СНБ-2020, как уже отмечалось, не содержится прямого определения понятия «военная безопасность РФ», в некоторых разделах документа содержатся лишь контекстуальные и описательные определения этого феномена. Читателю приходится самому, опираясь на текст документа, реконструировать понимание его авторами содержания этого понятия. Некоторые российские эксперты небезосновательно считают, что в тексте документа понятие «военная безопасность», по сути дела, подменяется понятием «национальная оборона», неадекватно заимствованным из американского военно-политического лексикона и не полностью совпадающим с ним по смыслу [5: 23-36; 8].

Таким образом, имеющийся в доктринальных и нормативных документах РФ понятийный аппарат в сфере военной безопасности не соответствует принятым в логике правилам.

Справедливости ради, отметим, что в случае с понятием «безопасность» и производными от него («национальная безопасность», «военная безопасность» и пр.) трудно дать адекватное правилам логики определение, т.к. это понятие относится к так называемым отрицательным понятиям («безопасность» буквально значит отсутствие опасности). Отрицательные понятия всегда трудно определимы, особенно через родо-видовые определения. Часто предпочитают прибегать к неявному определению (определение через отношение к своей противоположности): например, «безбожник -- это человек, не признающий существования бога». Однако и явные (родо-видовые) определения отрицательных понятий все-таки возможны, если удастся найти, какой позитивный смысл скрывается за ними. Для того, чтобы понять, какой позитивный смысл кроется в понятии «безопасность» и его дериватах, необходимо обратиться к содержательной критике понятий, которыми оперируют указанные документы.

2.2 Содержательная критика

Во-первых, бросается в глаза тот факт, что во всех без исключения доктринальных и нормативных документах не преодолен до конца государствоцентричный подход к проблемам безопасности. Несмотря на то, что в них постоянно упоминаются не только государство, но и личность и общество, последние часто характеризуются лишь как объекты, а не субъекты безопасности. Спору нет, государство было, есть и будет главным субъектом политики безопасности, но нельзя не видеть того факта, что подлинная безопасность может быть достигнута только усилиями всего общества, состоящего из личностей и институтов, создаваемых ими. Если же видеть в индивидах и обществе этаких «невинных овечек», потенциальных жертв, неспособных сами постоять за себя и нуждающихся во внешней защите, то у государства просто не хватит ресурсов для выполнения функции их единственного защитника. И, наоборот, только те государства, которые действуют не в «безвоздушном пространстве», а активно пользуются помощью индивидов и общественных институтов, оказываются эффективными в деле обеспечения безопасности страны. К тому же, как свидетельствует история, те государства, которые самовольно присваивали себе роль единственного защитника общества от внутренних и внешних угроз, рано или поздно отрывались от общества, подменяли его интересы своими и нередко сами превращались в угрозу личности и обществу.[2]

Из всех перечисленных документов лишь СНБ-2020 уделяет более или менее адекватное место характеристике интересов личности и общества в контексте проблем безопасности. Нынешняя же военная доктрина не уделяет достаточного внимания механизмам взаимодействия государства с обществом в сфере военной безопасности. В ней содержится лишь ряд декларативных положений, не получивших развития в тексте документа. Так, в разделе о путях военного строительства говорится о необходимости «совершенствования допризывной подготовки и военно-патриотического воспитания граждан» и «обеспечения государственного и гражданского контроля деятельности федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации в области обороны». Этого явно недостаточно для обеспечения общественной поддержки политики РФ в сфере военной безопасности.

Еще один сущностный недостаток в определениях понятия «безопасность» и его дериватов, который характерен не только для российских доктрин и законов, но и для подобных документов и научных работ по проблемам безопасности иностранного происхождения, - это концентрация на их негативном смысле и невнимание к наполнению их позитивным смыслом.[3] Еще во второй половине 1960-х гг. основатель школы изучения проблем мира (peace research school) норвежский ученый Йохан Гальтунг обратил внимание на то, что большинство экспертов определяют понятия «мир» (peace) и «безопасность» (security) исключительно негативным образом как отсутствие войны или военных угроз, хотя в английском языке оба понятия (даже “безопасность») не являются отрицательными и в принципе могут быть определены через род и видовое отличие (родо-видовое определение). По мнению Й. Гальтунга, отсутствие войны или военной угрозы - это лишь предпосылка для настоящего мира и безопасности. Должно быть позитивное наполнение этих понятий, т.е. в них должны быть отражены такие социальные условия, которые бы, с одной стороны, способствовали предотвращению войн и конфликтов, а с другой - обеспечивали стабильное развитие общества [12; 13].

Сам Й. Гальтунг, введя в научный оборот термины «негативного» и «позитивного мира», не оставил после себя определения второго понятия. Его исследования продолжили ученики в рамках школы изучения проблем мира. Если суммировать результаты их научных разработок [14; 15], то «идеальное» определение безопасности в рамках указанной школы выглядит следующим образом. Безопасность - это социальный порядок, в котором существует механизм предотвращения наиболее опасных внутренних и внешних угроз индивиду, обществу и государству, и обеспечены условия для наиболее полного раскрытия творческих способностей человека и устойчивого развития общества. Более полное раскрытие понятия «безопасность» происходит при характеристике её уровней - национальный (индивидуальный, общественный, государственный) и международный (субрегиональный, региональный, глобальный) - и видов (военная, политическая, экономическая, экологическая, информационная, демографическая, продовольственная, культурная и пр.).

Отметим, что в процессе изучения проблем мира и безопасности сторонники указанной школы натолкнулись на проблему философского порядка: а можно ли в принципе обеспечить полную безопасность человека и общества, можно ли предотвратить все угрозы - существующие и потенциальные? Возникает вопрос еще более общего плана: а нужна ли человечеству всеобщая безопасность? Не приведет ли такое состояние общества (если оно достижимо) к его деградации, ибо оно лишится противоречия как источника развития?

Школа изучения проблем мира, несмотря на то, что оппоненты часто обвиняли её в утопичности, дала достаточно реалистичные ответы на эти вопросы. Полную безопасность человечества обеспечить никогда не удастся, ибо даже с ликвидацией угроз, порождаемых деятельностью человека (военные, экономические, этно-религиозные и прочие конфликты, а также техногенные катастрофы), что само по себе вряд ли достижимо, останутся угрозы, порождаемые силами, неподвластными человеку, - природные катаклизмы, воздействие из космоса и пр. Т.е. речь можно вести только о минимизации ущерба от этих угроз путем объединения усилий всего человечества и максимального использования достижений научно-технического прогресса.

Сторонники этой школы считают, что даже предотвращение угроз, порождаемых человеком, - дело трудное и достижимое лишь в отдаленном будущем. Это относится и к области военной безопасности. Даже если и удастся когда-либо создать надежный глобальный режим предотвращения военных конфликтов и контроля над вооружениями, никто не может гарантировать этот режим от дестабилизирующих факторов - появление международных акторов, претендующих на роль новых центров силы, или новых видов оружия, которые могут создать у некоторых лиц и сил соблазн использовать «чудо-оружие» для достижения большего влияния или даже мирового господства.

Что касается понятия «военная безопасность», то на основании разработок различных школ политической мысли можно предложить следующее «рабочее определение», никоим образом не претендующее на истину в последней инстанции, а служащее, скорее, приглашением к научно-практической дискуссии. Военная безопасность на национальном уровне - это такой социальный порядок, который обеспечивает предотвращение реальных и потенциальных внешних и внутренних военных угроз личности, обществу и государству путем создания у страны адекватного военного потенциала и благоприятного международного окружения .

Что касается последней части этого определения, то подчеркнем, что значение международного военного сотрудничества («оборонной дипломатии») как инструмента обеспечения военной безопасности нации постоянно возрастает. Ныне очевидно, что для обеспечения безопасности страны важен не только и столько её военный потенциал (он далеко не всегда обеспечивает реальную безопасность, т.к. может спровоцировать другие страны на гонку вооружений или создание коалиций, а также из-за наличия асимметричных угроз - например, международного терроризма), сколько умелое использование невоенных (полувоенных) методов для предотвращения внешних угроз.

В заключение отметим, что, несмотря на то, что в России в основном закончился процесс формирования концептуальных основ политики в сфере национальной и военной безопасности, с точки зрения качества понятийно-терминологический аппарат, используемый в данной сфере, далек от совершенства и нуждается в дальнейшей разработке. Закончился лишь первый этап осмысления происшедших в мире изменений и, соответственно, потребностей государства в перестройке системы национальной и военной безопасности. В дальнейшем требуется не просто уточнение понятийно-терминологического аппарата, но и наполнение используемых понятий адекватным и (что немаловажно) конструктивным смыслом, более четкое и логически обоснованное определение этих понятий и их системное выстраивание как на доктринальном, так и операциональном уровнях.

Библиография

1. Военная доктрина Российской Федерации (утверждена указом Президента РФ от 21 апреля 2000 г.)

2. Военная доктрина Российской Федерации (утверждена указом Президента РФ от 5 февраля 2010 г.)

3. Концепция национальной безопасности Российской Федерации (утверждена Указом Президента РФот 17 декабря 1997 г. №1300)

4. Концепция национальной безопасности Российской Федерации (утверждена Указом Президента РФот 10 января 2000 г. №24) http://www.armscontrol.ru/start/rus/docs/snconold.htm

5. Конышев В.Н., Сергунин А.А. Стратегия национальной безопасности Барака Обамы: старое вино вновых мехах? // США и Канада: экономика, политика, культура. 2011. №1. С. 23-36.

6. Макарычев А.С., Сергунин А.А. Расмуссен: НАТО и Россия больше не представляют угрозу друг длядруга (европейская безопасность и её новая архитектура) // Современная Европа. 2011. №1. С. 5-21.

7. Сергунин А.А. Международная безопасность: новые подходы и концепты // Полис (Политическиеисследования). 2005. №6. С. 126-137.

8. Сизов В. Военная политика и военная безопасность России // Россия-Америка в XXI веке. 2010. №2

9. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года (утверждена указомПрезидента РФ от 12 мая 2009 г. №537) http://www.scrf.gov.ru/documents/99.html

10. Федеральный закон от 31 мая 1996 г. №61-ФЗ “Об обороне”

11. Федеральный закон Российской Федерации «О безопасности» от 5 марта 1992 г., №2446-1

12. Galtung J. Peace: Research, Education, Action. Essays in Peace Research. Vol. 1. Copenhagen: ChristianEjlers, 1975. P. 103-104.

13. Galtung J. A Structural Theory of Aggression // Journal of Peace Research. 1964. Vol. 11. No. 2. P. 95-119.

14. Wiberg H. (ed.). Peace and War: Social and Cultural Aspects. Warsaw. 1995.

15. Oberg J. Nordic Security in the 1990s. L. 1992.

16. Полтораков А.Ю. Современные контексты военно-гражданских отношений (концепция С. Хантингтона применительно к реалиям ХХI столетия)//Национальная безопасность / nota bene, №1-2010

17. Слижов Г.В. Социальная защита военнослужащих в контексте реализации функций российского государства//Право и политика, №12-2009

18. Сивов В. В. Проблемные вопросы назначения наказания в виде ограничения по военной службе//Право и политика, №2-2011

19. Маркелова Т. В. Проблема заблаговременной устойчивости к экстремальным условиям военно-профессиональной деятельности//Психология и Психотехника, №12-2010

20. Алешин В. В. Методологические и правовые вопросы международного права вооруженных конфликтов//Международное право и международные организации / International Law and International Organizations, №3-2010

21. Юсупов Р. М. О влиянии информационно-коммуникационных технологий на обеспечение национальной безопасности в условиях формирования информационного общества//Национальная безопасность / nota bene, №7-2010)

22. Пискунов А.А. Экономический потенциал военной доктрины//Национальная безопасность / nota bene, №1-2010

23. Хагуш А. Р. Роль международных двусторонних договоров в регулировании военно-технического сотрудничества России с иностранными государствами//Международное право и международные организации / International Law and International Organizations, №2-2012

24. Тытар В. А. Роль и место ядерного сдерживания в обеспечении военной безопасности России//Национальная безопасность / nota bene, №3-2012)

25. Магадеев И. Э. К проблеме адаптации военных к техническим изменениям: танк и его место во французской военной мысли 1920-х годов//Исторический журнал: научные исследования, №2-2012

26. А. В. Царегородцев, А. К. Качко -- Один из подходов к управлению информационной безопасностью при разработке информационной инфраструктуры организации//Национальная безопасность / nota bene, №1-2012)

27. Абрамычев А. И. Сильная, эффективная и конкурентно способная страна-основа безопасности России//Национальная безопасность / nota bene, №1-2012)

28. Сергунин А. А. Эволюция концепта «военная безопасность» в доктринальных документах Российской Федерации//Национальная безопасность / nota bene, №5-201

Размещено на Allbest.ru