Зона безопасности

25 лет назад, в феврале 1979 года, Норильск постигло бедствие: крупная авария на газопроводе несколько дней держала город за горло. От крайних мер по эвакуации жителей, прежде всего детей, спасла Усть-Хантайская ГЭС, выдавшая на-гора весь свой максимум. Спустя десять лет, 14 ноября 1989_го, норильчане вновь оказались заложниками газовиков: из-за резких перепадов температур наружного воздуха (плюс усталость металла) разрушилось около 40 километров труб, много запорной арматуры…

Но первый сигнал о ненадёжности тогдашней системы газообеспечения Норильского промрайона прозвучал в 1977_м: июльским вечером в 80 километрах к востоку от Норильска - это район озера Лама - прогремел подземный ядерный взрыв. Он был уже вторым из тех, что «случились» у нас под боком. Успешная реализация советского атомного проекта породила у научной общественности и руководства ряда отраслей народного хозяйства надежды эффективно распорядиться новыми возможностями решения конкретных, в том числе производственных задач. В значительной степени именно этим (хотя не исключены специфические военные цели) объясняется, что уже 16 мая 1950 года И.В. Сталин подписал правительственное постановление «О научно-исследовательских, проектных и экспериментальных работах по использованию атомной энергии для мирных целей».

15 января 1965 года на Семипалатинском испытательном полигоне Министерство среднего машиностроения произвело первый советский подземный промышленный ядерный взрыв. Полнее, чем кто-либо другой, новой технологией воспользовались геологи, нефтяники, газовики. Самая масштабная программа (39 взрывов) - глубинное сейсмическое зондирование земной коры - была выполнена по заказу Министерства геологии. Места сейсмовзрывов расположились вдоль 14 географических профилей. На пересечении двух из них («Горизонт», пролегавший от Коми до Тикси, и «Метеорит» - от Диксона до Бурятии) оказался Норильск…

Мне довелось общаться с непосредственным руководителем работ и одновременно председателем Государственной комиссии, видным конструктором-ядерщиком, начальником отдела Минсредмаша по применению подземных ядерных взрывов в народном хозяйстве, трижды лауреатом Госпремии СССР Виктором Жучихиным. Его «рассекреченные» воспоминания интересны не только благодаря малоизвестным деталям - это любопытные и живые, образные впечатления человека, у которого через нас состоялось знакомство с Крайним Севером, жизнью заполярников.

Послушаем Виктора Ивановича.

- Третий подземный ядерный взрыв на трассе Инта-Тикси был произведён в сентябре 1975 года. Выбор места был обусловлен решением ещё и такой задачи: создать ёмкость для временного хранения аварийного запаса природного газа, потребляемого промышленным районом. А это не только обеспечение предприятий, но и свет, тепло для большого города. Без резерва энергоносителя Норильск рано или поздно мог бы оказаться в катастрофической ситуации.

На побережье озера Лама на глубине 800 метров залегает мощный соляной пласт. Ядерный взрыв в этом пласте образовал бы сферическую полость объёмом порядка 20 тысяч кубометров, в которую можно было бы закачать под большим давлением значительное количество газообразного горючего. Идею создания подземного газохранилища, причём почти бесплатно, с энтузиазмом поддержали норильские власти (первый секретарь ГК КПСС Борис Благих, председатель горисполкома Юрий Смолов) и директор горнометаллургического комбината Борис Колесников. Мы уже имели положительный опыт создания и эксплуатации таких своеобразных хранилищ. Поэтому в положительном решении вопроса для Норильска не сомневались. Норильские власти, в свою очередь, заверили нас в скорейшей прокладке трубопровода.

О заполярном городе на вечной мерзлоте - Норильске - до его посещения мне приходилось слышать много хорошего, в том числе из скупых рассказов Авраамия Павловича Завенягина. Из окна гостиничного номера, где остановилась наша группа, открывался вид на широченный проспект протяжённостью, пожалуй, более двух километров. На круглой площади справа и слева от начала проспекта возвышались два одинаковых красивейших жилых дома, на первых этажах которых разместились большие магазины: в одном гастроном, в другом универмаг. Направо и налево вдоль проспекта расположились такой же привлекательной архитектуры многоэтажные жилые дома, непохожие друг на друга экзотической красоты рестораны, кафе-закусочные. Поразил своей красочностью спортивный комплекс с плавательным бассейном, разместившийся в отдалении от проспекта метрах в двухстах. Пространство это было заполнено красивым сквером.

Что удивляло - и на улицах, и в магазинах, и в ресторанах люди вели себя друг с другом исключительно вежливо. Особенно приветливы были всюду к приезжим, которых норильчане по каким-то им известным признакам различали среди своих сограждан: в магазинах приглашали пройти без очереди, продавцы старались предложить товар получше и попривлекательнее, в ресторанах незамедлительно приглашали к столику в удобном месте зала и сразу предлагали лучшие фирменные блюда. Всё это после московской бестолочи казалось нам странным, трудно воспринимаемым - вот до чего мы отвыкли от культуры.

При встрече с городскими властями, которую организовал нам начальник городского отдела КГБ Михаил Вахменин, в конфиденциальной беседе мы рассказали о целях задуманного эксперимента. Встреча закончилась тем, что руководство одобрило все наши начинания и обещало всячески оказывать помощь в решении проблем, которые могли возникнуть. Для этого к нашим работам были подключены второй секретарь ГК КПСС Юрий Селезнев и от КГБ Владимир Дрыгин.

Итак, после беглого знакомства с городом, его жителями и достопримечательностями нам предстоял вертолётный перелёт на место предстоящей работы. Сначала по прекрасному асфальтированному шоссе бригада приехала на небольшой аэродром около посёлка Валёк, а оттуда «МИ_8» доставил нас к озеру Лама. Сюда же, но водным путём - река Норилка, озеро Мелкое… - катера перебрасывали всё необходимое для буровиков и для жизнеобеспечения экспедиции. Пробурить скважину до соляного пласта и в ней произвести ядерный взрыв было решено в двух километрах от озера. От вертолётной площадки в глубь леса была прорублена просека, по которой шла дорога на буровую.

Вдоль берега у самой кромки воды выстроились в ряд полтора десятка балков - жилой городок для нашей экспедиции. Чуть подальше и повыше от воды - пять огромных армейских палаток, в которых разместились склады, столовая и импровизированный Дом культуры. По соседству с жилым городком вблизи вертолётной площадки оборудовали техническую позицию, на которой экспедицией «Спецгеофизики» согласно проекту были построены временные деревянные домики, предназначенные для командного пункта, работы с технической документацией, хранения и окончательной сборки спецзаряда и размещения аппаратуры управления подрывом…

Через два дня после нашего прибытия на берег Ламы и расселения по балкам прилетел «МИ_8» с аппаратурой и технологическим оборудованием. Сразу появился фронт работ: одни специалисты приступили к монтажу и наладке системы управления подрывом, другие - к подготовке технологического оборудования для производства регламентных работ со спецзарядом, третьи - к монтажу аппаратного комплекса физических измерений. Через день прилетел «МИ_6» со всем необходимым для этих работ и спецзарядом. В течение трёх дней все аппаратурные комплексы были смонтированы и проверены на работоспособность контрольными циклами; регламентная проверка спецзаряда показала хорошее состояние его узлов.

Таким образом, всё хозяйство оперативно было приведено в полную боевую готовность. Оставалось дождаться окончания буровых работ (ими руководил главный инженер Нижнеенисейской нефтегазоразведочной экспедиции Сергей Литвинов). Однако график срывался. Виной тому были не твёрдые породы, а плохое качество бурового инструмента и отсутствие необходимого количества запасных частей к нему. Частые остановки на длительное время происходили из-за поломок и последующих ремонтов трубопроводов, замены быстро изнашивающихся шарошек. Затяжка по времени проходки скважины обуславливалась её большим диаметром - 450 мм и глубиной - более 800 метров.

Наконец буровой инструмент достиг соляного пласта и, легко углубившись в него, дошёл до необходимой отметки. После проведения необходимых измерений и генеральной проверки автоматики было получено «добро». Вездеход доставил спецзаряд к буровой установке. Хотя геофизики предоставили данные замера температуры на забое - чуть более 30 градусов, всё же решено было ещё раз убедиться в этом при спуске спецзаряда, замеряя через каждые 50 метров температуру в его гермообъёме. Каково же было наше удивление, когда по мере приближения к отметке 300 метров температура резко пошла вверх и достигла почти 40 градусов. А что будет на большей глубине? Ведь при более высокой температуре спецзаряд может выйти из строя. Как быть?

Спуск приостановили, начались дебаты: продолжать ли его дальше или поднять заряд и произвести замер по всей длине скважины без него. Главный геолог Нижнеенисейской экспедиции Владимир Коваленко настойчиво убеждал нас, что не следует делать лишние работы, это какая-то аномалия, довольно часто встречающаяся здесь на Таймыре. Глубже температура будет ниже. Поверив его настойчивым заверениям, рискнули продолжить спуск. И что же? На глубине 350 метров температура достигла +43, а далее пошла на снижение, и на забое она была +32. Слава богу, все волнения оказались напрасными! На следующий день, чтобы проверить готовность всех служб и аппаратурных комплексов к проведению эксперимента, была назначена генеральная репетиция. Анализ её результатов показал полную готовность всех служб и аппаратурных комплексов к работе.

29 сентября, в день «Ч», нам повезло: установилась безветренная погода, хотя над озером стояла осенняя прохлада, небо было чистым и безоблачным. За полчаса до эксперимента все службы доложили о полной готовности. Члены Государственной комиссии подписали акт на производство взрыва, председатель его утвердил. Дали команду на включение программного автомата. Служба оповещения по громкой связи сообщила об оставшихся минутах. Весь личный состав экспедиции покинул жилые и производственные помещения и собрался на вертолётной площадке. Лишь председатель комиссии и операторы находились на своих рабочих местах. Даже на турбазе «Лама» служба безопасности вывела персонал из помещений (отдыхающих там не было: их перестали привозить по нашей просьбе) - во избежание каких-либо эксцессов.

Нас очень беспокоило воздействие ударной волны на озёрную рыбу. Для наблюдения за «поведением» озера в момент взрыва были выделены «смотрящие» на лодках. Диктор оповещения отсчитывал секунды, оставшиеся до взрыва: «Два. Один. Ноль!» Все ощутили резкий толчок под ногами, затем продолжительное колебание почвы и спустя пару секунд услышали оглушительный грохот. Что происходило на буровой, за лесом не было видно, но на озере каких-либо заметных возмущений глади воды не наблюдалось. При осмотре большой площади акватории озера оглушённой рыбы не обнаружили.

Прошло 15 минут. Радиационная разведка доложила, что радиоактивных выходов в эпицентре и вокруг не наблюдается. Тщательное обследование всех агрегатов на буровой установке показало, что разрушений или поломок после сейсмологического воздействия не последовало. Зато во временном приборном сооружении, расположенном в 300 метрах от эпицентра, некоторые приборы подверглись основательному воздействию: упали со стеллажей аккумуляторы, с осциллографов были сорваны тубусы с фотоаппаратами. К счастью, фотоаппараты не разрушились и информация сохранилась полностью. Представители службы безопасности, наблюдавшие сейсмическое воздействие на базе отдыха, отметили слабые толчки и колебание почвы. Ни строения, ни отопительные печи не пострадали.

Расшифровка записей аппаратуры физических измерений показала, что спецзаряд (мощностью 7,6 килотонн. - М.В.) сработал нормально. Энерговыделение взрыва соответствовало норме.

По поводу благополучного завершения эксперимента в заполярной тундре на трассе Инта-Тикси руководство экспедиции Спецгеофизики дало ужин. А наутро - будни: демонтаж аппаратуры и оборудования, упаковка в контейнеры и подготовка к перевозке. Через два дня прибыл вертолёт, в который загрузили всё, включая документацию, и со специальным сопровождающим отправили в аэропорт Алыкёль, где уже ждал самолёт «АН_12», чтобы доставить груз до Москвы.

Личный состав экспедиции на следующий день двумя рейсами вертолёта перебазировался в Норильск. Приобрели билеты, и началось долгое ожидание лётной погоды…Когда пошли третьи сутки, терпение у всех было на исходе. Кто-то из командированных в гостинице посоветовал нам ехать в аэропорт: там обязательно представится возможность улететь проходящим самолётом. Так и порешили: сели в электропоезд и через три часа уже были в аэропорту. Мела пурга, наступила настоящая зима. Только расположились - приземлился самолёт из Тикси, на котором были свободные места, и 2 октября добрая половина нашей бригады счастливо взлетела, взяв курс на Москву…

Второй взрыв (профиль «Метеорит») - летом 1977 года. Мы надеялись, что к этому времени вопрос о резервном газохранилище - разбуривание цементной пробки, вход в полость и прокладка трубопровода - Норильским комбинатом будет решён. Однако ни того, ни другого не сделали, и уже не только перевезли буровую установку на другую площадку, отдалённую от первой на 500 метров, но и к нашему приезду заканчивали проходку скважины диаметром 300 мм для второго подземного ядерного взрыва. На сей раз должен был использоваться спецзаряд большей мощности (мощностью 15 кт. - М.В.).

На наш вопрос, почему не разбурили цементную пробку в первой скважине, руководство Нижнеенисейской экспедиции ответило, что дирекция Норильского горнометаллургического комбината решила отказаться от использования подземных ёмкостей для своих нужд. А отцы металлургического предприятия и Норильска сослались на министра цветной металлургии Ломако, который запретил реализацию идеи, мотивируя свой запрет нежеланием подвергать город опасности радиоактивного заражения. И в придачу ко всему, добавил он, нет денег строить газопровод. Так похоронили необходимое для Норильска начинание…

Подготовка ко второму взрыву и сам взрыв (26 июля) прошли, как и в первый раз, по уже отработанной, хорошо выверенной схеме (на глубине 800 метров). Через 15 минут после взрыва дозиметрический контроль сообщил, что у скважины и вокруг неё в радиусе 300 метров радиоактивных выбросов не наблюдается. Не было их и часом позже, и двумя, и на следующие сутки…

С тех пор много воды утекло. Последний, 115_й взрыв, завершивший всю советскую программу подземных ядерных испытаний в мирных целях, «громыхнул» немногим более 15 лет назад, в 160 километрах от «родины» отечественного Деда Мороза. Сейчас подобные эксперименты невозможны - их «прикрыл» договор о полном запрещении испытаний ядерного оружия. Да и общественное мнение, особенно после Чернобыльской катастрофы, явно не благоволит к ядерным технологиям. Так что всеобщее и всеобъемлющее «вето» обеспечено надолго. Но…

Сравнительно недавно «Литературная газета» опубликовала беседу писателя Владимира Губарева с Львом Рябевым, одним из бывших руководителей Минсредмаша, а ныне советником министра. Там прозвучало:

«В.Г.: Как вы оцениваете программу промышленных ядерных взрывов?

Л.Р.: Минсредмаш выступал исполнителем… Во многом наши специалисты полагались на… оценки (заказчиков), а свои усилия мы сосредоточивали на создании специальных устройств, которые можно было бы использовать при проведении таких ядерных взрывов. С помощью ядерного взрыва… удалось погасить мощный газовый фонтан в Узбекистане. Это большое достижение. В какой-то мере эффект был получен в сейсморазведке. Для геологов это была большая и очень полезная работа… Программа промышленного использования ядерных взрывов была оборвана на той стадии, когда многие идеи не получили своего воплощения, и это не может не вызвать сожаления…«

Теперь - о некоторых последствиях ядерных взрывов на Ламе. К сожалению, многими свидетельствами опровергается та часть отчёта официальных наблюдателей, где они утверждают, будто экологических последствий не было. Увы, с точностью до наоборот.

Для начала приведу обстоятельные воспоминания Анатолия Евгеньевича Меченко, коренного норильчанина, страстного тундровика, почитателя заполярных красот. В 1975_м ему, слесарю цеха автоматики и КИП, было 28 лет.

- Осенью, в сентябре (уже и белые ночи кончились), мы ходили на моторке почти в восточную оконечность Ламы. Наша стоянка была напротив устья Бучарамы, там, где когда-то, как мне кажется, располагалась экспедиция Урванцева. Из остатков полузаброшенных строений мы соорудили жильё и на этой базе обычно останавливались: прекрасная рыбалка, много ягод, грибов. А какой замечательный, скажу я вам, вид на озеро, окрестные горы!

Однажды часов в десять вечера в безлунном, звёздном небе с той стороны, где находится турбаза «Лама» - это километрах в 90 от нас, - вспыхнуло какое-то яркое свечение, как будто включили очень мощный прожектор. Оно было недолгим и вскоре исчезло. Никаких других аномалий мы не заметили и в шутку посудачили о визите НЛО: тогда это была модная тема.

Утром я встал рано, наверное в пятом часу, подошёл зачем-то к лодке, нагнулся и услышал журчание воды - она быстро уходила, обнажая берег метра на четыре. Потом стала быстро прибывать, достигла прежнего уровня. И так несколько раз. Озеро при этом было спокойным, гладким.

Разинув рот от удивления, я покрутил головой: может, кто проснулся и тоже всё видел. Но нет. А когда мои товарищи поднялись и услышали о чудных приливах-отливах, посыпались версии, догадки, предположения.

На следующий день под вечер к нам подрулили знакомые. Оказывается, и они видели кое-что необычное: часов в 10-11, когда зашли в озеро, то поразились мутной, кофейного цвета воде - от района речки Батык до турбазы автотранспортников (это 15-20 километров). Такой воды, как в других местах по весне (с палками, щепками), в Ламе никогда не было!

Дней через десять я встретил своего давнишнего приятеля. По его рассказу, в тот вечер, когда мы наблюдали свечение, он с дружками возвращался после рыбалки у Микчангды, и они уже были в районе устья речки Батык, когда сзади тряхнуло, раздался подземный гул, словно заработал реактивный двигатель. Оглянувшись, они вдалеке увидели высоко поднявшийся и тут же опавший столб воды. Следом - волна…

Ещё позже, в конце октября, от одного из промысловиков услышал: тому уж примерно месяц, когда, вытянув сети, он обнаружил в них много мёртвой рыбы. Место там не очень глубокое, метра четыре, вода чистая прозрачная. Глянул - всё дно устлано погибшей живностью.

Многие из тех, с кем приходилось разговаривать о ламских «чудесах», свидетельствовали, что даже на озере Мелкое чувствовалось нечто похожее на маленькое землетрясение. Правда, в нашем «углу» мы ничего такого не ощутили.

Прошло два года… Как-то в конце июля возвращались по Ламе и примерно на полпути до Мелкого в ясную тихую солнечную погоду - было часов 7-8 вечера - неожиданно врезались в стоячую волну высотой полтора-два метра. Если бы не разглядывали прибрежные красоты, не проморгали бы. А так окатило нас хорошенько, мотор заглох. Ничего не понимая, оглянулись, смотрим: волна уходит, а озеро при этом ровное, гладкое, зеркальное…

Однажды я побывал на мысе Тонкий и, оказавшись там, где бурили скважины (теперь-то знаю, для каких целей), увидел любопытный пейзаж: растительность вплоть до берега иная, чем уже в 300-400 метрах поодаль: трава в человеческий рост, деревья в хороший обхват. А дальше «зоны» - обыкновенная тундровая картинка.

Среди свидетелей экологического «стресса» был и Алексей Фёдорович Фёдоров, заведующий (1975-1987 годы) организационно-инструкторским отделом Таймырского окружкома профсоюза.

- В то лето к нам приезжал председатель Крайсовпрофа Павел Степанович Колин, и, выкроив свободный денёк, мы организовали катер на Ламу: посмотреть, как функционирует Дом отдыха для работников комбината, а заодно и самим развеяться, порыбачить… Не получилось. Подруливая к берегу, услышали крики: «Уезжайте! Здесь находиться нельзя, опасно!» Толком ничего не поняв, мы всё же повернули назад. Через какое-то время сильно тряхнуло, по воде пошла заметная рябь… На следующий день снова выруливаем к речушке, впадающей в Ламу примерно в километре-полутора от Дома отдыха. И нам представилась необычная, чуть ли не фантастическая картина: всё дно у берега словно выложено серебром. Оказывается, устлано глушёной рыбой.

Павел Степанович не на шутку возмутился, сильно переживал, спрашивал: в чём дело, почему. Пригрозил, что потребует наказать виновных. А позднее мы узнали, что причина - подземный взрыв…

Одна из сопутствующих тем (тогда не она была самой важной) - проблема радиационной безопасности. Ещё в начале 90_х годов раздавались предостережения: никто не сможет гарантировать, что в озеро Лама завтра не проникнет ручеёк стронция или плутония.

Несколько лет спустя в Государственном докладе «О состоянии окружающей природной среды Российской Федерации в 1994 году» был сделан серьёзный вывод относительно перспектив: «Территории… регионов (где проводились подземные ядерные взрывы малой мощности. - M.В.) нуждаются в тщательном обследовании и в случае необходимости в реабилитации. Эта работа… не проводится из-за отсутствия необходимого финансирования».

В этом же документе можно было прочесть: «За 30_летний период радиационных исследований реальных зон и реальных продуктов подземных ядерных взрывов не было вскрыто существенных, принципиальных препятствий для реализации большинства ЯВТ (ядерных взрывных технологий. - M.В.)… Вместе с тем остались не до конца изученными некоторые явления и процессы, принципиально важные для промышленного внедрения ЯВТ. К ним могут быть отнесены: долговременный (сотни и тысячи лет) прогноз безопасности продуктов взрыва, оставляемых под землёй на большой глубине, миграция продуктов взрывов в пористых коллекторах; технологические трудности локализации радиоактивных рассолов в подземных ёмкостях-хранилищах после окончания их эксплуатации и другое».

Правда, обнадёживало следующее: «…подземные воды не перенесут значимые количества РАВ (радиоактивных веществ. - M.В.) к человеку. Можно представить себе любые аварийные ситуации, но тогда они будут относиться к локальным, ничтожным по размерам территориям. Это обусловливается путём выбора сред и точек проведения подземных испытаний: сама геологическая среда (горный массив) рассматривается как основной барьер, свойства которого исключают проникновение РАВ за время существования наиболее опасных радионуклидов в среду обитания человека».

А вот чем однажды (1998 год) «порадовал» Ю. Маркович, в прошлом - начальник Норильской инспекции Госатомнадзора России: «Может ли грозить опасность жителям Таймыра вообще и Норильского промышленного района в частности? Да, может. Известно, что озеро Лама соединяется с озером Мелким, а далее с рекой Норильская. На реке Норильская стоят водозаборы Норильска и Талнаха. А в случае разгерметизации полостей взрыва может произойти радиоактивное загрязнение воды.

Возможна ли разгерметизация? Да, возможна. В результате вмешательства человека, например при проведении буровых работ, либо в результате горно-геологических процессов. Отметим также, что второй взрыв на Ламе был произведён недалеко от первого и мог нарушить целостность полости от первого взрыва. Взрыв на Соленинском месторождении также может иметь негативные последствия в виде радиоактивного загрязнения газового конденсата, который в конечном итоге по газопроводам опять же попадает в Норильск.

Норильская инспекция Госатомнадзора России обращалась в администрацию Норильска и Таймырского автономного округа с предложением организовать контрольное обследование потенциально опасных территорий - ответа пока нет. По всей видимости, как всегда, нет денег, хотя губернатор обещал подумать. В прошлом году (1997_м. - M.В.) председатель Таймыргеолкома Иван Иванович Сидоров обещал профинансировать эти работы. К большому сожалению, Ивана Ивановича больше нет. Учитывая, что взрывы на Ламе проводились недалеко от турбазы Норильского комбината, может быть, он найдёт возможность выделить деньги на эти работы? Нет причин у норильчан ударяться в панику, но и принимать на веру, что радиоактивное загрязнение отсутствует (по замерам 10_летней давности), - неразумно».

А как видится проблема теперь? Попробуем разобраться, опираясь на мнения специалистов.

Как установлено, распространение «заразы» наименее вероятно, если взрыв проводится в массиве каменной соли, так как возникающие трещины быстро самозалечиваются, вследствие чего гарантирована герметичность полости. Напомним, что взрывы на Ламе и Северо-Соленинском месторождении - в мощной толще каменной соли.

Далее. Наукой установлено: «…продукты взрыва, будучи тяжёлыми металлами и их окислами, конденсируются, затвердевают и выпадают на дно. Пары соли по мере их остывания также конденсируются и стекают на дно полости, прикрывая и экранируя толстым слоем осевшие ранее радиоактивные продукты взрыва. Это обеспечивает в самой полости благоприятную радиационную «среду». Наконец первоочерёдное условие предотвращения радиационной угрозы - должный радиус подземной «ёмкости»: глубину расположения заряда нужно рассчитать так, чтобы полость оказалась целиком внутри солевого пласта. И чем лучше она «упрятана», тем выше её надёжность.

По официальным данным того времени, объём полостей, образовавшихся вследствие «Горизонта_3» и «Метеорита_2» - примерно 30 и 50 тысяч кубометров, то есть радиус - 19 и 23 метра (если пользоваться современной методикой расчётов - порядка 22 и 27 метров, но тогда объём полостей возрастает до 50 и 82 тысяч кубометров соответственно). Но в районе Ламы заряды опускались так, что соляная «крыша» составляла от 200 до 250 метров! Да и диаметры зон дробления невелики - менее ста метров. Так что в системы водообеспечения Норильска ничего не должно было проникнуть. Не существовало и угрозы переноса радионуклидов с газом: на сухом, обезвоженном сырье они не «селятся».

(Кстати, о взрыве на Соленинском месторождении. Действительно, 4 сентября 1982 года в 190 километрах западнее Дудинки на глубине 960 метров был взорван заряд мощностью 16 кт в тротиловом эквиваленте - так называемый «Рифт_1», расположенный на одноимённом профиле, пересёкшем страну от Обской губы до Иркутской области. Как рассказывал мне главный инженер проекта В.И. Клишин (ВНИПИ промтехнологии), руководство комбината и города изо всех сил противилось эксперименту: «Вы нам погубите месторождение! Не дай бог - опять авария на газопроводе!» Пришлось Клишину напомнить о санкциях за срыв правительственной программы).

В общем, как заключают атомщики, «метод создания подземных ёмкостей в отложениях каменной соли с помощью подземных ядерных взрывов позволяет иметь на глубинах до 1000 метров устойчивые полости объёмом более 60 тысяч кубометров… с обеспечением сейсмической и экологической безопасности». Но в середине 70_х надежных расчётов и достоверных исследований, видимо, ещё не было. Или их скрывал режим строжайшей секретности. А потому позиция П.Ф. Ломако относительно возможности радиационного заражения объяснима.

Впрочем, и сейчас избавиться от тревожных предположений трудно. Нужны замеры - их не проводили уже полтора десятка лет. Надеемся, что не «утонет» предложение красноярского землячества, направленное Виталию Боброву ещё в бытность его директором Заполярного филиала «Норникеля»: предлагалось воспользоваться услугами специализированной организации - ВНИПИ промтехнологии. Расходы небольшие, а морально-психологический, социальный эффект - заметный.

Остаётся последний вопрос - о резервном газохранилище. Ведь некоторые специалисты со стороны до сих пор считают отказ необоснованным, напрасным, опрометчивым.

Послушаем норильских газовиков.

В.П. Бурдин, директор ПО «Норильскгазпром» (1979-1986): «В феврале 1980_го, после восстановительных работ на магистральном газопроводе (крупная авария 2 февраля 1979 года. - M.В.), комиссия под председательством первого заместителя газовой промышленности Гранда Маргулова рассмотрела несколько вариантов надежного обеспечения Норильского комбината природным газом. Два из них были оценены как приоритетные: создание спецметодами объёмного хранилища в месторождении соли вблизи Норильска и строительство четвёртой нитки газопровода Мессояха-Норильск».

В.А. Боровков, начальник производственного отдела ПО «Норильскгазпром» (начало 80_х): «Да, расчёты по резервным ёмкостям проводились. Исходя из того, что нам был бы нужен примерно десятидневный запас газа, предстояло загнать в хранилище не менее 100 млн. кубометров активного газа.

Рассматривался район, близкий к Дудинке, где труба уже есть. Если создавать несколько ёмкостей взрывами небольшой мощности (в противном случае высока вероятность трагических последствий. - M.В.), то с учётом их проведения, обустройства инфраструктуры, строительства компрессорной станции, содержания обслуживающего персонала и т. д. стоимость проекта оценивалась примерно в 100 миллионов рублей. Столько же, сколько ещё одна нитка газопровода с Мессояхи».

В.П. Бурдин: «Поэтому и остановились на этом, мессояхском проекте. Были запроектированы и реализованы самые современные на тот момент и испытанные на Крайнем Севере технические решения, материалы, оборудование; строймонтажные работы выполнены с высоким качеством и при хорошем контроле.

Надёжность газоснабжения обеспечивалась также благодаря организации эксплуатационного управления магистральных газопроводов с необходимой техникой и обученным персоналом, цеха научно-исследовательских и производственных работ, в задачи которого входили мониторинг трубопроводов и оборудования. Как показало будущее, эти меры были правильными и вполне достаточными». А вариант «Лама» не котировался изначально.

В.А. Боровков: «Полости, которые образовались от тех взрывов - их две - маленькие: судя по размерам, туда удалось бы загнать не более 10 миллионов кубиков газа. На сутки работы! Ещё одно соображение касалось поведения газа в полости. Специалисты сомневались, что его давление удастся поддерживать без постоянной подкачки. Это усложнило бы эксплуатацию «склада». Суммарно потребовалось бы значительно больше средств, чем на четвёртую нитку. В итоге от идеи отказались. А вскоре и очередную нитку ввели, что сразу подняло степень надёжности газообеспечения Норильского промрайона».

Следом - ещё и ещё одну.

Так что тема, похоже, исчерпана. По крайней мере, со времени дебатов более чем 20_летней давности «рецидива» не было.

Впрочем, на «излёте» разговора В.А. Боровков интригующе заметил: «У меня есть вариант организации хранилища газа. Простой и недорогой. Будет нужда, готов поделиться соображениями…«

Можно ли расценивать этот, «пассаж» как некое объективное, хотя и косвенное свидетельство актуальности проблемы резервного «склада» жизненно необходимого нам топлива? Ведь сегодня у газовиков два рабочих трубопровода и один - в резерве. Время от времени отдельные участки «трубы» перекрываются для ремонта, обследований. А коли так, проблема, о которой говорилось, возможно, не снята с повестки дня…

Вот, собственно, и всё.

И подумалось: какие неожиданные коллизии, нюансы, многозначные детали составляли суть дела, которое при необходимости можно изложить в несколько строк…

Всего в несколько строк!

В работе использованы документы «Атомного проекта СССР», материалы, предоставленные автору ВНИПИ промтехнологии, публикации В. Адамского, В. Клишина, Ю. Смирнова, Ю. Дубасова, Г. Цыркова, К. Мясникова и других, а также ряд иных источников.