Формирование цифровой элиты как новой страты глобально-информационного общества

FORMATION OF THE DIGITAL ELITE AS A NEW STRATUM OF THE GLOBAL INFORMATION SOCIETY

Ключевые слова: цифровая элита, цифровое общество, управление экономикой и обществом, корпорации, IT-компании, власть в цифровом обществе.

Введение. Сегодня цифровые технологии стали повседневной частью экономической, политической и культурной жизни во всем мире. Технологические инновации теперь окружают нас повсюду - от дронов и распознавания голоса до виртуальных помощников и программного обеспечения для перевода. Наши мобильные устройства стали постоянной и неотъемлемой частью нашей личной и профессиональной жизни. Автоматизация и роботы реконфигурируют способ работы экономики и бизнеса с ошеломляющей скоростью и доходностью в масштабах, немыслимых всего несколько лет назад. Инновации в генетике с появлением синтетической биологии на горизонте также являются захватывающими, прокладывая путь для новаторских разработок в области здравоохранения.

На новой технологической основе происходит развитие общества в целом. В ходе цифровой трансформации с использованием нанотехнологий происходит становление новых экономических отношений на основе цифровой экономики. С помощью организации деятельности цифрового правительства предпринимается попытка перехода к новому качеству государственного и общественного управления, формируется новая высокотехнологичная цифровая инфраструктура.

С наступлением цифровой эпохи появился запрос на смену правящей элиты, которая бы соответствовала требованиям нового времени, стала бы драйвером цифровых преобразований. Поэтому формирование цифровой элиты является закономерным, отвечающим современным условиям развития мировой цивилизации.

Становление цифрового общества находится в центре внимания российских и зарубежных ученых (см.: [1; 8; 13; 15; 27; 29; 30; 32; 34; 40; 42; 43]). Появились первые исследования, посвященные цифровой элите [2; 14; 28; 35]. Однако данная проблема остается в политической науке изученной явно недостаточно.

Какие изменения под воздействием развития нового цифрового общества произойдут в правящей элите? В чем сущность и закономерность появления цифровой элиты? Какими методами она станет управлять новым цифровым обществом? Данная статья призвана внести свой вклад в ответ на эти вопросы.

Методы и материалы. Методология исследования базируется на концепции глобально-информационного общества, а также системной парадигме, рассматривающей цифровое общество и его страты как целостный, сложно организованный механизм.

В рамках написания данной работы были применены методы сравнительного анализа, структурно-институционального подхода и научного прогнозирования. Метод сравнительного анализа позволил исследовать влияние транснациональной цифровой элиты на развитие глобального и российского социума, определить разную степень этого влияния, возможности российских правящих элит обеспечивать становление независимой российской цифровой трансформации.

На основе структурно-функционального подхода рассмотрены имеющиеся на сегодняшний день институты цифрового информационного вмешательства (крупнейшие мировые IT-компании) и их практическая деятельность по установлению своего информационно-цифрового господства в современном мире.

Опираясь на метод научного прогнозирования, автор высказал ряд суждений о перспективах установления глобального, информационно-цифрового управления мировым социумом.

В качестве эмпирической базы исследования были использованы аналитические материалы зарубежных и российских экспертов, официальные материалы государственных органов власти Российской Федерации и зарубежных стран, материалы российской и иностранной прессы, заявление и суждения представителей транснациональных элит по обозначенной в работе тематике.

Анализ. Переход к глобальному цифровому обществу. В настоящее время мировое глобально-информационное общество переходит в новую фазу своего развития - цифровое общество. В нем все основные социальные коммуникации осуществляются в киберпространстве на основе сложных цифровых технологий и техники [5], что во многом переформатирует сознание людей, приводит к его унификации на базе цифровой парадигмы. Специалисты считают, что в основе цифрового общества находятся сложные цифровые технологии; общение людей осуществляется в основном в киберпространстве; значительное влияние на развитие экономики и формирование сознания оказывают цифровые средства коммуникации; цифровые технологии превращаются в неотъемлемую часть современной культуры и образования [13; 15].

В современную эпоху кардинальные изменения в экономике, социальной сфере происходят в кратчайшие сроки, которые приводят к исчезновению одних и появлению других, совершенно новых профессий. Сегодня многие люди уже не ограничиваются получением одного образования на всю жизнь, а вынуждены постоянно учиться чему-то новому, часто меняя профессию. При этом количество и спектр проблем, которые надо срочно решать, постоянно возрастает и требует соответствующих новых знаний и умений человека.

По мнению М. Кастельса, в основе цифровой коммуникации лежит сетевая структура, придающая информации особое значение, что во многом изменяет жизнедеятельность людей во всех сферах социума. Формирующееся цифровое общество структурируется так, что «генерирование, обработка и передача информации» становятся «фундаментальными источниками производительности и власти» [8, с. 42-43].

С переходом к цифровой эпохе государственным организациям приходится накапливать, обрабатывать и хранить огромные объемы информационных данных, которые используются для принятия государственных решений. Отношения между властью и гражд анс- ким обществом все чаще приобретают «цифровой» характер.

В различных странах мира идет процесс становления цифрового правительства как следующий этап развития электронного правительства. Для него характерны такие признаки, как открытость, доступность, прозрачность, удобство и простота использования. На практике деятельность цифрового правительства экономит ресурсы, минимизирует административные методы работы чиновников государственного аппарата, так как при цифровом правительстве граждане не имеют прямых контактов с ними, а основные транзакции идут через Интернет. Данный фактор может позитивно повлиять на снижение коррупции государственного аппарата [11].

Вступление человечества в эпоху цифрового общества вносит свои коррективы в методы и способы социального управления. Взаимодействие государства и граждан все чаще осуществляется на основе информационных технологий и потенциально увеличивает для граждан возможности посредством их выражать свое мнение и высказываться по широкому спектру социальных проблем. Возрастание объемов коммуникации граждан с властью позитивно влияет на расширение возможностей открытого принятия всеми органами государственной власти управленческих решений [34].

СМК расширяют возможности общественности открыто оценивать эффективность работы отдельных политиков и власти в целом. В этих условиях увеличивается влияние социально активных граждан на принятие государственных управленческих решений, использующих СМК для выражения своего мнения.

В то же время уже сегодня ясно, что цифровое общество несет в себе ряд проблем и рисков, о чем пишут многие специалисты различных стран мира. Например, Локман Цуй, профессор Школы журналистики и коммуникации Китайского университета Гонконга, ранее возглавлявший подразделение Google по вопросам свободы слова в Азии и Тихоокеанском регионе, предупреждает: «Политическая экономия новых технологий, которые появляются на горизонте, заставляет меня беспокоиться о том, как они повлияют на демократию и ее институты. Во-первых, многие новые технологии, включая искусственный интеллект, машинное обучение и большие данные, носят закрытый и централизованный характер. В отличие от открытого Интернета до этого, эти технологии являются закрытыми и централизованными как с точки зрения технического проектирования, так и с точки зрения бизнес-модели. Во-вторых, новые технологии не только не помогают демократии, но и по своей задумке также помогают и укрепляют недемократические государства для дальнейшей цензуры и наблюдения» [39]. Джефф Джонсон, профессор информатики Университета Сан-Франциско, опасается, что сегодняшние социальные сети поощряют распространение непроверенной информации, что может исказить политику и выборы [39]. Марк Рэймонд, доцент кафедры международной безопасности Университета Оклахомы, утверждает: «В течение следующих 30 лет демократия столкнется как минимум с тремя видами технологических рисков. Во-первых, фактическое или очевидное манипулирование данными и системами голосования со стороны государственных субъектов, скорее всего, подорвет доверие к демократическим процессам. Во-вторых, манипуляции в социальных сетях (со стороны государства, политических кампаний и других негосударственных субъектов) усугубят эффект эхо-камеры и увеличат поляризацию общества. Снижение доверия усугубит социальный конфликт, в том числе конфликт из-за выборов. В-третьих, “дипфейки” подорвут доверие даже к видеоотчетам СМИ» [39].

До конца не понятно, насколько затронут интересы основной части граждан бизнес-интересы тех, кто стоит за развитием интернет- продуктов? Не окажется ли цифровое волеизъявление навязанной властью услугой в своих интересах, поскольку цифровую демократию можно использовать для сохранения и усиления неравенства между теми, кто управляет интернетом, и теми, кто его лишен? (подробнее см.: [11]).

Цифровая элита: концептуальные основы. Цифровое общество - это технократическое общество, в котором наиболее важным становятся не только собственность, деньги, а обладание технологиями, умение их создавать, осуществлять с их помощью контроль за развитием экономики и общества. В цифровом обществе чрезвычайно возрастает роль субъекта передачи и контроля информации, что дает этому субъекту по существу огромную власть в мировом социуме и объективно способствует формированию новой правящей элиты. Это - цифровая элита, то есть социальная страта, занимающая ключевое положение в сетевом сообществе, обладающая креативными способностями, контролирующая информационные потоки и банки данных, которая может использовать достижения современных информационных технологий для управления экономикой и обществом в своих целях.

Концептуальное понимание цифровой элиты разработано еще недостаточно. Так, шведские исследователи А. Бард и Я. Зодерквист считают, что одна четвертая мирового сообщества, сетевое общество, стоит на вершине мировой пирамиды и управляет остальной частью мира, традиционным обществом, находящимся на доиндустриальной или индустриальной стадии развития и занимающим нижние этажи этой пирамиды. В верхней части пирамиды нетократы (нетократия от англ. net - сеть и греч. kratos - власть) производят и потребляют знания, тогда как те, кто находится на нижних этажах мировой пирамиды консью- мериат (потребители), в основном только потребляют информацию в тех объемах, которую им предоставляет нетократия [2]. Иными словами, согласно взглядам А. Барда и Я. Зодерквиста в будущем глобальном сетевом обществе правящим классом станет нетократия (цифровая элита. - А. К.), которая будет курировать все основные информационные сети на основе цифровых технологий и применять цифровые методы управления.

Как соотносится цифровая элита с иными видами элит? Во-первых, она не будет носить региональный характер. Ее влияние будет распространяться как минимум на национальный уровень, но во многом станет носить транснациональный характер. Во-вторых, современная транснациональная элита, которая стоит во главе транснациональных бизнес-сообществ и стремится создать наднациональные структуры экономической и политической власти, постепенно переходит на новые цифровые формы и методы управления, то есть становится цифровой элитой.

По мнению некоторых исследователей, одной из наиболее важных составляющих в цифровом обществе станет умение генерировать новые цифровые технологии, что создаст условия для расширения правящей элиты за счет включения в ее состав тех, у кого есть креативные способности создания новых технологий. Эти новые представители правящей элиты, как эксперты и менеджеры, получают более широкие возможности участия в государственном управлении [35].

Концепция возрастания роли управляющего менеджмента в экономике и государственном управлении появилась еще в 40-х гг. прошлого века. Впервые ее сформулировал Джеймс Бэрнхем в 1941 г. в своей книге «Управленческая революция. Что происходит в мире» [38]. Его основная мысль заключалась в том, что в капитализм постепенно трансформируется в менеджериальный строй, реальная власть в котором в экономике и политике сосредоточится в руках управленцев предприятия, а не их юридических собственников [38, р. 71-72, 132-138.]. В дальнейшем эту мысль развивали такие видные теоретики западного мира, как П. Друкер, Т Парсон, Д. Белл, Р. Дарендорф и др.

В настоящее время этой концепции придерживается, например, Майкл Линл, который считает, что господство менеджериального класса распространилось также на сферу культуры и образования [41].

Конечно, в цифровом обществе значение креативных работников, создающих новые технологии, значительно возрастает. В последние десятилетия в IT-корпорациях появились такие фигуры, претендующие на то, чтобы их называть цифровыми элитами, как Эрик Шмидт - топ-менеджер Google, Джон Томпсон - топ-менеджер Microsoft и другие. Однако они не являются основными владельцами своих компаний и не принимают главные решения по важнейшим вопросам их деятельности, а значит, не оказывают определяющего влияния на управление социально-экономическими процессами. Эти функции остаются у основных владельцев СМК, которые могут считаться или не считаться с мнением любого креативного эксперта, а при необходимости применять различные рычаги воздействия на него даже могут его заменить.

Поэтому, на наш взгляд, под дефиницией «цифровые элиты» необходимо понимать, прежде всего, владельцев транснациональных IT-компаний, которые господствуют на мировом IT-пространстве и стремятся на основе новейших цифровых технологий создать систему глобального управления. Отдельные представители креативных топ-менеджеров крупнейших мировых IT-корпораций могут войти в состав формирующейся цифровой элиты. Однако ее основу составят, прежде всего, хозяева этих корпораций. Кто эти люди? Это Ларри Пэйж, основатель Google, личное состояние которого - около 50 млрд долларов. Марк Цукерберг, основатель Facebook, состояние которого оценивалось в 62,3 млрд долларов.

Ларри Эллисон, основатель компании Oracle, лидера в сфере разработки ПО. Стоимость компании на 2019 г. оценивается почти в 190 млрд долл., а личное состояние Ларри Эллисона - в 62,5 млрд. Состояние основателя Microsoft Билла Гейтса на сегодняшний день - 96,5 млрд долларов. Наконец, это Джеф Безос, основатель Amazon, крупнейшего в мире онлайн-магазина книг. Его личное состояние оценивается в 131 млрд долларов. Amazon предлагает также услуги в сфере облачных технологий, производит бытовую электронику, снимает сериалы, занимается публицистической деятельностью [20]. По подсчетам экспертов The Wall Street Journal совокупный доход пяти крупнейших IT-компаний мира (Apple, Microsoft, Alphabet, Amazon и Facebook), обусловленный массовым переходом людей на удаленку и онлайн-покупки на фоне пандемии коронавируса, увеличился в 2020 г. до 1,1 трлн долл., совокупная выручка выросла на 20 %, а прибыль за тот же период увеличилась на 24 %. Общая рыночная капитализация пяти крупнейших IT-компаний за время пандемии и вовсе подскочила до 8 трлн долл. [6].

Современный анализ пользовательской активности в социальных сетях говорит о том, что интернет-пользователи в основном используют продукцию этих IT-гигантов, что устанавливает их гегемонию и позволяет крупнейшим IT-компаниям монопольно определять всю политику на информационном рынке. При этом особый интерес вызывает тот факт, что указанные выше формальные владельцы ведущих мировых IT-гигантов не являются основными их собственниками. В действительности они принадлежат узкой группе собственников, имена которых иногда не известны. Так, например, крупнейший американский инвестиционный фонд Vanguard Group сконцентрировал в своем портфеле крупные пакеты акций Amazon, Microsoft, Apple, Facebook, Google, Visa и др. Активы компании достигли отметки в 4,5 трлн долларов. Под ее контролем находятся 370 фондов по всему миру, при этом имена конечных бенифициаров этого фонда официально не разглашаются [9; 10; 25; 30].

В числе основных акционеров технологических мировых гигантов присутствуют и такие инвестиционные фонды, как BlackRock, имеющий в управлении средства в 7,5 трлн долл., и State Street Corporation с активами более 3 трлн долларов. После создания в 2015 г. холдинга Alphabet, в который вошел Google и все его дочерние компании, его основными акционерами стали Vanguard Group с более чем 40 млн акций и BlackRock, которому принадлежат 25,1 млн акций [19; 36].

Три крупнейших, указанных выше мировых фонда параллельно владеют частью акций друг друга. В итоге группа формально различных компаний, тесно переплетенная, аккумулировала около 20 (или более) трлн долл. и контролирует не только американскую, но и во многом мировую технологическую сферу [36].

Все это ставит серьезную проблему формирования цифровой элиты, которая будет носить особый характер. Ее высокий статус станет определяться не прежними критериями - достатком, образованностью, близостью к власти, а монополией на обладание основными IT-ресурсами, технологиями и наличием опыта пользования и управления с их помощью экономикой и обществом. Эта цифровая нетократическая элита выходит из-под контроля граждан, так как ей никто не делегирует полномочия управлять на основе признаваемых в обществе процедур.

Управление экономикой и обществом цифровыми элитами. В современном мире значительно возросло влияние корпоративных элит, власть которых приобретает глобальный характер [12]. Они стремятся создать органы наднационального правления. Об этом еще в 1993 г. говорил Д. Рокфеллер, который считал наднациональную власть мировых банкиров, мировой интеллектуальной элиты более приемлемой, чем устаревшее правление национальных государственных образований [24].

В 2020 г. основатель и исполнительный председатель Всемирного экономического форума в Давосе Клаус Шваб выпустил книгу «COVID-19: The Great Reset», в которой открыто обнародовал стратегические планы глобалистов [44]. По его мнению, пандемия COVID-19 -- это «уникальное окно возможностей», которым необходимо воспользоваться, чтобы перевести человечество на новые принципы существования, чтобы «смоделировать новый мир». Необходимо перейти от прежнего капитализма собственников и традиционной экономики к новому капитализму без частной собственности («капитализм участников»), основанному на централизации и глобализации экономики, в которой главную роль будут играть транснациональные корпорации. Это предполагает отказ от Бреттон-Вудской валютной системы, введение повсеместно цифровой криптовалюты и отмену наличных денег; роботизацию труда; широкое внедрение системы 5G для отслеживания информационных потоков, в первую очередь связанных с движением криптовалюты и процессов, происходящих в организме человека; формирование глобальной системы здравоохранения (регулярное тестирование, обязательная вакцинация, сопровождающаяся цифровой идентификацией и выдачей санитарного паспорта), позволяющая создать систему глобального контроля населения с использованием цифровых технологий, в том числе и распознавания лиц [44, р. 23, 24, 116-122].

Смысл Великой Перезагрузки - создание в конечном счете единого глобального центра управления [44, р. 86, 87]. Как он будет организован: по типу глобальной мегакорпорации, управляющей по сетевому принципу всем миром, или каким-то иным образом - в научной литературе нет единой точки зрения. Вот как себе это представляет Жак Аттали, один из ведущих идеологов современного мирового глобализма: «Основой станет ООН, роль планетарной конституции сыграет дополненный и расширенный Устав ООН. Конституция приобретет наднациональный характер. В ее преамбуле будут перечислены все права и обязанности по отношению к природе, другим людям и жизни; также в нее войдут новые права, не предусмотренные действующим Уставом, например, будет регламентировано основополагающее право на детство, которое подразумевает родительский долг. Другие права и обязанности будут касаться охраны жизни, природы и многообразия, определят границы рынка, за которые ему нельзя переступать. Генеральная Ассамблея ООН будет опираться на поддержку двух палат - палаты, представляющей каждую страну-участницу равным количеством депутатов, и палаты, куда войдут торговые и социальные организации. Планетарный парламент установит всемирные налоги, исходя из ВВП каждой страны, ее затрат на вооружение и выбросов парникового газа. Совет безопасности ООН объединится с “Большой восьмеркой”. К нему присоединятся Индия, Бразилия и Индонезия, в его состав войдут представители всех континентальных союзов. Совбез будет контролировать мировое правительство, которое сформируется вокруг генерального секретаря и сконцентрирует свое внимание на защите человечества, будет диктовать общественные нормы, постепенно вводя новые законы по всему миру и на всех предприятиях. Каждый будет должен считаться с мнением планетарного правительства. Оно заставит каждого выполнять его указания» [1, с. 184, 185].

Управление в цифровом обществе будет, скорее всего, децентрализованным, поскольку это придаст большую устойчивость властной пирамиде, основу которой составят в основном временные союзы, а не будет исходить из какого-то конкретного мирового центра. Такая власть станет более незаметной, менее контролируемой со стороны гражданского общества, ее трудно будет критиковать, с ней сложнее будет бороться. Все это открывает возможность для нетократов социального управления любыми, в том числе и жесткими авторитарными методами, например исключать из сетей нарушителей установленных ею правил, ограничивать для них доступ к информации, что неизбежно приведет к резкому понижению их социального статуса и уровня жизни.

Цифровая нетократическая элита в цифровом обществе станет не только определять уровень потребления всех членов общества, но и устанавливать законы социального общежития, а также контролировать их исполнение. При этом решение основных вопросов функционирования сетевого социума будет носить во многом латентный характер.

Так, согласно взглядам глобалистов, в будущем может сложиться структура сетевой власти в цифровом обществе. Однако, по нашему мнению, в среднесрочной перспективе транснациональная цифровая элита вряд ли сможет установить свое глобальное господство, так как национальные государства, такие как США, Китай, Россия, еще определенное время останутся ведущими акторами мировой социальной эволюции. Китай, например, в области создания цифровой валюты опережает сегодня весь мир [44, р. 120]. Этот фактор признают и идеологи глобализма, такие как К. Шваб, который в своей книге прямо утверждает, что без совместных усилий всех основных государств мира, добровольно признающих преимущества глобального управления, планы глобалистов осуществить не удастся [44, р. 87].

В цифровом обществе усилится борьба за средства производства общественного мнения, а не за средства материального производства [42, р. 116]. Концентрация основных источников информации, информационных потоков в руках цифровой элиты, на наш взгляд, усилит целенаправленное ее воздействие на массовое сознание, которое она станет использовать в политических целях. Так, например, 6 января 2021 г. аккаунты даже действующего на тот момент президента США Дональда Трампа в Twitter, Facebook и Instagram были заблокированы после начала беспорядков у Капитолия по собственному усмотрению руководства этих IT-гигантов [33].

Наиболее вероятно, что в цифровом обществе сохранится информирование его членов в основном по официальным каналам, что дает возможность достаточно небольшой группе нетократов навязывать свою волю остальным членам цифрового сообщества.

Режим управления новой цифровой элиты будет сочетать методы и способы согласования путем переговоров интересов основных акторов цифрового общества с оказанием на них давления (в исключительных случаях, даже силового) для принятия выгодных для цифровой элиты решений.

Есть ли цифровая элита в России? Сегодня в российском обществе существует реальная необходимость инновационного развития, ликвидации технологического отставания России от ведущих мировых держав. Многие социально-политические проблемы России не могут быть решены без использований новейших инновационных технологий, от развития которых в настоящее время зависит не только способность России ответить на глобальные вызовы современности, но и ее выживание в условиях экономической войны, которую развернул против нас Запад во главе с США.

Цифровизация предусматривает построение и развитие «цифровых городов», вся жизнедеятельность которых построена на использовании инновационных, цифровых технологий. Данная проблема является глобальной, поскольку уже сегодня по прогнозам ООН к 2050 г. в городах будет жить 66 % населения мира [45].

В последние годы в области IT-технологий у России есть некоторые успехи. Так, в результате предоставления государственных и муниципальных услуг в электронном виде значительно увеличилось число контактов российских граждан с органами государственной власти. У российского портала госуслуг самый большой трафик среди всех государственных порталов в мире - около 1 млрд посещений в 2018 г., а мобильное приложение «Госус- луги» скачано примерно 30 млн раз. В ЕСИА зарегистрировано 80 млн учетных записей, в том числе 52 млн подтвержденных, в системе проходит 4,5 млн авторизаций в сутки. Через СМЭВ ежедневно проходит 100 млн защищенных, юридически значимых транзакций [37].

По данным ООН Индекс развития электронного государства в 2018 г. в России вырос на три позиции - с 35-го до 32-го места - и впервые вошел в группу стран с очень высоким показателем по индексу развития электронного правительства [21].

Поскольку Россия не такая богатая страна, как Китай или США, то в 2020 г. в России бюджетные расходы на НИОКР составили всего около 519 млрд руб. (7 млрд долл.), в 2021 г. и того меньше - 486 млрд руб. (Китай потратил в 2020 г. на эти цели 378 млрд долл.) [17]. По данным Аналитического центра при Правительстве РФ, Россия тратит на- разработки в области искусственного интеллекта около 3 млрд руб., или примерно 40 млн долл., тогда как в США в 2020 г. вложения в ИИ составили около 6 млрд долл., а в Китае - около 14,3 млрд долларов. «Отсюда следует, что финансирование ИИ в России примерно в 350 раз меньше, чем в Китае», - сказано в докладе [17].

Россия имеет свои IT-компании, такие как Mail.Ru Group, Cognitive Technologies (разработки систем искусственного интеллекта для беспилотного транспорта), Grabr (интернет-сервис любых доставок) и др. [7]. Однако есть ли в современной России крупные IT-корпорации, которые, кроме государства, контролируют или способны контролировать основные информационные потоки? Скорее всего, нет, так как по своему информационнотехническому развитию Россия находится на более низком технологическом уровне, чем наиболее развитые страны мира, не имеет, например, отечественного интернета. Даже Яндекс, созданный российскими гражданами, с 2012 г., находится под сильным влиянием иностранных акционеров [18].

В современной России только формируются условия для появления отечественной цифровой элиты, способной обеспечить технологическое и политическое обновление страны в соответствии с вызовами глобально-информационного общества и конкурировать с транснациональными цифровыми элитами. В отличие от развитых западных стран, процесс становления в нашей стране цифрового общества находится в основном под контролем государства. В 2018 г. в России было реорганизовано Министерство цифрового развития, которое координирует деятельность всех субъектов государственной власти и общества в этом направлении. Выступая на Валдайском форуме в октябре 2020 г., Председатель Правительства Российской Федерации М. Мишустин определил цифровую трансформацию как вообще базовое условие для прорывного развития страны [16].

В то же время в России начался эксперимент по передаче основных цифровых баз данных Сбер - одной из крупнейших российских государственных корпораций. В 2020 г. Сбер по конкурсу Минцифры РФ стал оператором единой цифровой платформы «Гостех», на которой будут представлены различные сервисы, такие как оформление аренды госи- мущества, постановка недвижимости на кадастровый учет, выдача цифрового полиса обязательного медицинского страхования [26].

Из-за угроз отключения РФ от системы международных расчетов SWIFT еще осенью 2019 г. появилась информация, что Россия, Китай и Индия ведут работу над созданием альтернативы межбанковской системе SWIFT для упрощения торговли со странами, в отношении которых действуют санкции США.

В начале 2021 г. заместитель министра иностранных дел РФ Александр Панкин не исключил создание в России альтернативной SWIFT платежной системы на новой технологической основе [4].

В начале апреля 2021 г. Роскомнадзор потребовал от Facebook снять ограничения с трансляции, которая посвящена 60-летию полета в космос первого космонавта Юрия Гагарина, назвав подобные действия американской социальной сети нарушением ключевых принципов свободного распространения информации, а также актом цензуры, который ограничивает доступ к материалам о достижениях России в космосе [22].

В апреле 2021 г. Федеральная антимонопольная служба возбудила дело в отношении Google, обвинив его в цензуре из-за ограничения доступа к контенту российских СМИ. В России принят закон о праве РКН блокировать иностранные интернет-площадки за проявление цензуры к контенту, значимому для России, или дискриминацию российских СМИ [31].

В январе 2021 г. правительство РФ утвердило перечень российских программ для предустановки на продаваемые в России смартфоны, компьютеры и умные телевизоры с 1 апреля 2021 года. Например, для планшетов и смартфонов с Android и iOS должны предустанавливаться в том числе «Яндекс.Браузер», поисковик «Яндекс», «Почта Mail.ru», «Новости Mail.ru», «Госуслуги» и другие [3]. «Ростех» начал работу по формированию консорциума разработчиков оборудования для сетей 5G, к участию в котором предполагается привлечь всех заинтересованных в этом российских разработчиков [23].

Таким образом, в процессе развития цифрового общества в России разворачивается борьба между международными IT-гигантами и российскими государственными корпорациями за контроль над его формированием, а сама российская цифровая элита может вырасти, прежде всего, из современных российских правящих элит.

Результаты. Проведенное исследование показало, что на современном этапе развития глобально-информационного общества в связи с огромным ростом значения цифровых технологий и превращением информации в ведущий фактор общественного развития активно идет процесс формирования цифровых элит, контролируемый последними. Это осуществляется под воздействием перехода человечества в новую фазу своего развития - глобальное цифровое общество, в ходе которого происходит качественное изменение роли и функций правящих элит, транснациональных и национальных, усиление их цифровой составляющей.

Однако возможность практической реализации планов глобального цифрового управления вызывает много вопросов и ставит ряд проблем, которые еще нуждаются в дальнейшем исследовании. Во-первых, технологически установить глобальное цифровое управление будет чрезвычайно сложно, так как для этого необходимо создание глобальной, хорошо отлаженной и чрезвычайно дорогостоящей системы, которая будет постоянно подвергаться рискам серьезных сбоев в своей работе, что может иметь серьезные, даже катастрофические последствия. Смогут ли правящие элиты во всем мире пойти на эти колоссальные траты при отсутствии решения многих глобальных проблем? Подобный подход, безусловно, вызовет сильное противодействие во многих странах и способен только обострить социально-экономическую ситуацию в мире. Во-вторых, для реализации идеи глобального цифрового управления потребуется огромное количество энергии, производить которую в таких количествах современные гидроэлектростанции не в состоянии, да и стоимость этой энергии многократно возрастет для потребителей (предприятий и частных лиц), что будет большинству не по карману. Переход же на новые источники энергии, основанные, например, на нанотехнологиях, существующих сегодня во многом как экспериментальные, в среднесрочной и даже дальнесрочной перспективе является весьма сомнительным и во многом непонятным. Насколько реален такой переход во временной промежуток в 30-40 лет, как об этом пишут глобалисты, должен показать дальнейший научный анализ данной проблемы. И, наконец, насколько появление цифровой элиты, методы и способы ее управления будут отвечать интересам всего общества или хотя бы большинства членов мирового социума? Не установится ли власть глобальной узкой группы цифровой элиты, интересы и деятельность которой во многом станут противоречить интересам основных общественных страт? В этом случае неизбежен не просто конфликт интересов, а создание такого социального устройства, при котором все предшествующие социальные гарантии и договоренности будут упразднены. В результате произойдет ломка мирового общественного порядка, что сделает возможным любые социальные конфликты, войны и разрушения, опасные для всего человечества.

Поэтому вопреки широко распространенному мнению о краткосрочном периоде данной глобальной цифровой трансформации этот переход займет значительный исторический период и встретит неоднозначное восприятие, в большей степени негативное среди широких кругов мировой общественности.