Трансформация качества информации как системный вызов постиндустриального социума XXI века

TRANSFORMATION OF THE INFORMATION QUALITY AS A SYSTEMIC CHALLENGE TO THE POST-INDUSTRIAL SOCIETY OF THE 21ST CENTURY

Keywords: society, post-industrial society, information, quality of information, communication, Internet, mass audience.

Современное глобальное информационное общество насчитывает историю в несколько десятилетий, с начала 1960-х г., когда первые подобные инновационные социальные системы стали складываться в ряде экономически развитых стран (США, Япония и др.). За этот период времени информация значительно прибавила в социальной значимости, проникла в основные сферы и подсистемы социума, стала не только фактором экономического производства, но и социального прогресса, т.е. основополагающим элементом институциональной матрицы. Именно поэтому атрибутивные характеристики информации играют ключевую роль в генезисе и развитии облика современного социума. В этом аспекте снижение качества информации выглядит не просто как отдельная (частная) дисфункция социальной системы, а именно как экзистенциальная угроза постиндустриальному миропорядку, его социокультурным основам .

Критическая важность качества информации связана с ее важной ролью как в системе воспроизводства экономических благ, так и в общей институциональной конструкции новой социальной системы. В этой связи А.Ю. Быков определяет информацию как «сведения, передаваемые одними людьми другим людям устным или каким-либо другим способом (например, с помощью условных сигналов, с использованием технических средств и др.), а также сам процесс передачи или получения этих сведений» [1; 102-108].

Б.С. Украинцев отстаивает идею о том, что информация возникает лишь в высокоорганизованной материи и связана с процессом управления. Он отмечал, что «без процессов управления не может быть информации» [2; 11-23]. информационный кибербуллинг социологический

В постиндустриальном обществе наблюдается глубокая трансформация информационных потребностей и ожиданий людей - это вполне закономерный процесс, происходящий в контексте общего прогрессивного развития социума. И.В. Лысак отмечает, что «информация превращается в массовый продукт. Растущую потребность в информации начинают испытывать не только руководители, но миллионы и сотни миллионов граждан. Это связано с децентрализацией (повышением степени свободы индивидуумов, групп и регионов) современного общества, когда важнейшие решения о своем поведении индивидуумы и организации принимают самостоятельно, независимо от центральной власти» [3; 101-110].

Однако информация существует не сама по себе, а в связи с различными социальными явлениями, процессами. Так, исследователи обращают особое внимание на широкие возможности влияния посредством информации на сознание людей. Такое воздействие «в условиях постиндустриального общества можно рассматривать под разным углом: начиная от культуры и коммуникаций, заканчивая прямым применением власти, независимо от того, случаен этот процесс или целенаправлен. Человек постиндустриального общества зависим от информационного потока, он живет и ориентируется с его помощью» [4; 160-166].

Вместе с тем критическая зависимость современного человека от информации и информационных технологий представляет существенную опасность как для него самого, так и для социальной системы в целом. Поиск информации, ориентация на нее приводят к взаимосвязанному процессу, описанному еще классиками рынка: в социально-информационной сфере спрос порождает предложение. Именно поэтому происходит интенсификация информационных потоков, которая затем, с неизбежностью, ведет к снижению их качества, появлению все большей доли энтропийной информации. Этому, в частности, способствует рост численности интернет-пользователей, непрофессионально производящих информацию, а также действия институциональных масс-медиа. Кроме того, информация как один из ресурсов третичной сферы постиндустриального общества испытывает влияние бизнеса, который вкладывает в ее производство немалые средства, производя много рекламы, сообщений PR и т.д. Возникает парадокс: стремясь усилить влияние на сознание целевых аудиторий, бизнес, наоборот, лишь снижает его, «захламляя» информационное пространство, производя бесконтрольно массу информации.

Таким образом, одним из основных факторов снижения качества информации является ее переизбыток, т.е. информационная перегрузка. С точки зрения А.Д. Елякова, «феномен информационной перегрузки заключается в том, что количество полезной информации превосходит объективные возможности ее восприятия человеком. Нормальная жизнедеятельность социума может быть парализована избытком информации, хаосом при ее получении, хранении, передаче. Особую озабоченность вызывает энтропия, приводящая к нивелированию информации как фактора производства в постиндустриальном обществе за счет быстрого увеличения ее количества» [5; 119-120].

Нельзя исключать и злонамеренных действий по снижению качества информации, которые предпринимаются различными акторами коммуникативного процесса. Это может происходить в случае политической и экономической конкуренции, вследствие доминирования иррациональных сторон личности человека, активности различных экстремистов, радикалов и т.д. В этом случае достигаются эффекты по воздействию на сознание и поведение людей с помощью оперирования именно некачественной информацией (панической, провокационной, дезинформационной). Анонимность Интернета, его надгосударственный характер позволяет коммуникаторам осуществить, в том числе, противоправные деяния, минуя границы национальных государств, избегая справедливой юридической ответственности. Подобная некачественная информация обычно принимает форму слухов, домыслов и т.п.

Очевидно, что информация может быть дифференцирована согласно социальным последствиям, которые несет ее трансляция на численно большие географически рассредоточенные аудитории. Особую опасность для современного социума несет вредная (вредоносная) информация.

В.Н. Лопатин характеризует «вредную информацию» как такую, распространение которой наносит вред интересам общества, законным интересам и правам граждан. Предлагается и классификация подобной информации: 1) ложная информация; 2) информация, содержащая посягательство на честь, доброе имя и деловую репутацию; 3) информация, направленная на разжигание ненависти, вражды и насилия; 4) непристойная информация; 5) информация, оказывающая деструктивное воздействие на людей [6; 256-259].

Широкий спектр вредоносной информации существенно усложняет возможности ее научного анализа, в том числе и социологического. В частности, с развитием возможностей сети Интернет приобретает особую актуальность феномен кибербуллинга «(травля, совершенная средствами электронной коммуникации). Исследование, проведенное среди учащихся старших классов из городов-миллионников и федеральных центров, показывает, что каждый второй подросток становился жертвой кибербуллинга. Основной площадкой травли стали социальные сети. Мотивы интернет-агрессии: желание повеселиться (35%), месть (31%), раздражение (25%)» [7; 99-105].

Таким образом, ухудшение качества информации может быть детерминировано действием различных объективных и субъективных факторов, которые в условиях постиндустриального общества XXI в. видоизменяются, сосуществуют, взаимно дополняют друг друга. При этом какой-либо определенности в данном вопросе социологические исследования не обнаруживают.

Стоит обратить внимание на то, что « снижение качества информации создает угрозы для института государства в аспекте создания информационной безопасной среды - стабильного, равновесного существовании информационно-коммуникационной подсистемы общества, выражающейся в отсутствии дезорганизационно-дисфункциональных индикаторов (маркеров) в ее функционировании» [8; 9]. При этом объективные условия существования государства не оставляют иных возможностей, кроме оптимизации действий в информационной среде - другие варианты исключаются самим постиндустриальным контекстом.

Информационные угрозы институту государства актуализируют вопросы осуществления профилактики и противодействия распространению некачественной информации. В этих условиях важное значение приобретает научный анализ сложившейся обстановки и поиск эффективных решений. Утрата управленческих функций приводит к росту отклонений в информационно-коммуникационной сфере [9; 83-88].

Для социологической науки в настоящее время весьма важна, во- первых, разработка валидного программного и инструментального блоков для диагностики качества информации, особенно динамических свойств данного показателя; во-вторых, формулирование рекомендаций управленческим структурам на основе получаемых данных о причинах и последствиях происходящего снижения качества информации; в-третьих, разработка комплекса прогнозов, направленных на «опережение» развития событий, разработку социально-управленческих технологий реагирования на проблемную ситуацию.

Ситуация осложняется тем, что работа с информацией в современном обществе не может быть директивной - новый социум получил наименование «открытое общество» именно потому, что в нем превалируют демократические, а не диктаторские стили управления. Поэтому запреты, ограничения в информационно-коммуникационной среде в стратегическом плане оказываются бесперспективными. Для повышения эффективности управления информационными потоками требуются иные, более гибкие и научно обоснованные подходы. Однако они должны быть верифицированы социальной наукой, особенно на эмпирическом уровне.

Таким образом, снижение качества информации является атрибутивной характеристикой современного постиндустриального общества. Парадокс нынешней ситуации заключается в том, что производство информации идет быстрыми темпами в соответствии с классическими рыночными законами спроса и предложения (информация рассматривается как фактор производства в обществе XXI в.). Именно поэтому возможности снижения производства информации и, как следствие, ослабления интенсификации массово-коммуникативного воздействия на аудиторию в настоящее время крайне низки. Информационная перегрузка как следствие информационного перепроизводства становится атрибутивной дисфункцией постиндустриального социума.

Еще одной социально-управленческой проблемой современности выступает то, что обладание информацией становится ресурсом влияния на массовое сознание, а следовательно - атрибутом власти, прежде всего, политической. В борьбу за влияние на сознание людей (избирателей, потребителей и т.п.) включаются широкие элитарные слои - политические, экономические, культурные. Этот факт свидетельствует о том, что данный тренд вряд ли изменится в ближайшей временной перспективе, так как он детерминирован действием нескольких объективных факторов постиндустриального общества.

Отдельный аспект обозначенной проблемной ситуации составляет активность непрофессиональных коммуникаторов, локализованных, главным образом, в сети Интернет. Именно глобальная компьютерная сеть предоставляет беспрецедентные возможности альтернативным «создателям новостей», чем они активно пользуются, ведя многочисленные блоги, страницы в социальных сетях, проявляя активность на интернет-форумах.

Становится очевидным, что по мере развития информационной цивилизации будет нарастать дисфункция производства информации как основного ресурса социума. Значительное число акторов коммуникации, сосредоточенных на различных уровнях (индивидуальном, групповом, массовом), будут и далее продуцировать значительное число энтропийной информации, а в ряде случаев - и вредоносной. Подобные действия производятся как спонтанно, так и целенаправленно, так как создание напряжений в информационной сфере позволяет достигать определенных целей. При этом адекватных механизмов регуляции, сдерживания, противодействия информационным атакам у постиндустриального общества практически не имеется. Открытый, наднациональный, глобальный характер современного социума не позволяет в полной мере задействовать запретительные, ограничительные механизмы. Более мягкие регулятивные средства зачастую оказываются неэффективными - особенно при росте напряжений внутри системы (в ситуации кризиса, паники и т.п.).

Примечания

1. Bykov A.Yu. On the problem of the concept of “information” // Bulletin of St. Petersburg University. Language and Literature. 2007. No. 9. P. 102-108.