Жизненный путь молодежи нового рабочего класса: реальность и нормативные паттерны

Tatiana V. Gavrilyuk, Industrial University of Tyumen (Tyumen, Russian Federation).

Keywords: working class; working-class youth; life course; life strategies.

The subject domain of the study is life patterns and strategies of the Russian new working-class youth. Exploring the relationship between the new working-class studies and life course studies, this research combines the consideration of a life course as a structurally organized integrity with a phenomenological perspective on the study of life strategies. The notion of the “new working class” and the criteria for its definition have been proposed and substantiated. Biographical in-depth interviews of 31 young working-class representatives and a mass poll of 1532 respondents were used to focus on the implementation of class normative patterns and to determine their consistency with individual life strategies and with means by which these patterns are constructed and legitimized in the context of the structural strengths and constraints of society with an extremely high degree of social inequalities and the precarity of youth labour.

To disclose the dominant normative patterns that structure the life course of the Russian working-class youth as the main research question of this article, the author considered the main life course trajectories (education, family and career) and sought to measure and understand the following aspects: normative temporal limitations and the preferred sequence of the main role transitions (finishing education, full-time job, first career promotion, marriage, having a first child); the correlation between the real and preferable time and sequence of role transitions; the preservation of traditional class distinctions within life course normative patterns or their inversion, differentiation or displacing by other patterns and values during the period of emerging adulthood. The study has shown the remaining significance and value of the traditional life course structures while current social conditions (wages, mortgage rate, the access to higher education and its quality, the interrelation between education and market requirements, etc.) do not allow to fulfil this life strategy any longer. The trendy normative patterns of the middle-class youth (refusal from institutional education, freelance jobs) are used as tools legitimating the existing class barriers, lack of access to education, fundamental lack of trust to major social institutions. Due to these reasons, young workers choose the adaptation and survival life strategies which restrict their professional and cultural potential realization and create a negative social mood.

Масштабные изменения глобального капиталистического порядка в конце ХХ в. породили новые формы классового угнетения и эксплуатации в мировом масштабе [1, 2]. В постсоветской России перестройка секторов экономики, идеологически базировавшаяся на специфической форме неолиберализма, завершилась насильственной деиндустриализацией, стремительным ростом прекарного труда и распространением теневых экономических практик [3. C. 22]. Глобальные исследовательские центры фиксируют рост социального неравенства в России в последние несколько лет [4. C. 159]. В текущих социально-экономических условиях наиболее уязвимой группой является молодежь рабочего класса, в том числе и работники сервисного сектора, в постиндустриальную эпоху конвенционально относимые в научном дискурсе к рабочему классу [5. С. 198; 6. С. 433].

Данная статья посвящена выявлению доминирующих нормативных паттернов, структурирующих жизненный путь молодежи нового рабочего класса на эмпирическом примере Уральского федерального округа России. Апробируя возможности пересечения двух теоретических полей англоязычного дискурса социальных наук - исследований нового рабочего класса (new working-class studies) и исследований жизненного пути (life course studies), мы концентрируемся на применении классовых нормативных паттернов и их соотнесенности с индивидуальной жизненной стратегией молодых рабочих.

Обзор литературы

Новая перспектива в исследовании проблематики социального неравенства появилась в Великобритании и США, когда в конце 1990-х гг. на пересечении академической традиции и социально-политического активизма возникло междисциплинарное поле new working class studies как дискуссионная площадка, нацеленная на решение практических социальных проблем [7]. Участники исследовательского поля ставили перед собой задачу расширения границ теоретического понимания класса, включив в него проблемы идентичности и жизненного стиля рабочих в изменившемся культурном ландшафте, при этом не отвергая идеи материального базиса классовых структур. Авторы анализировали такие вопросы, как последствия неолиберализма для рабочего класса [8], негативные медиарепрезентации данной социальной группы как форма контроля и закрепления существующей структуры социального неравенства [9], культурный и социальный капитал как основополагающий фактор классовой дифференциации [10] и др.

Из отечественного социологического дискурса термин «рабочий класс» исчез в постсоветский период ввиду его ассоциации исключительно с марксизмом-ленинизмом, который был отвергнут научным сообществом. Теоретический поиск российской социологии конца 1990-х - начала 2000-х гг. завершился описанием социальной дифференциации в терминах структурного функционализма и до сих пор остается в этих концептуальных рамках. В отечественной традиции было принято противопоставлять стратификационный и классовый подходы, причем последний ассоциировался исключительно с марксизмом, в то время как в западной социологии «классы» исторически являлись частью дискурса о стратификации в его различных концептуальных вариантах. Сегодня конвенциональный подход российской социологии трактует «средний класс» как страту, а «рабочий класс», представляющий собой большинство населения, остается без имени или заменяется эвфемизмами (например, «базовый слой» в работах Т.И. Заславской) [11]. Рабочие как социальная группа, а не как класс, периодически становятся объектом эмпирических исследований, однако внимание традиционно сосредоточено лишь на работниках промышленного производства [12]. Следовательно, классовый анализ остается неактуализированным подходом в современной российской социологии, не определены критерии, которые могли бы отделить рабочий класс от других социальных групп.

Концептуализация понятия «новый рабочий класс»

Анализ современного исследовательского поля позволил определить критерии для отделения нового рабочего класса (НРК) от других классов и стратификационных групп: отношение к собственности, участие в управлении на конкретном предприятии, характер и содержание труда. Базируясь на данных основаниях, под новым рабочим классом современной России мы понимаем группу наемных работников, занятых во всех сферах материального производства и сервиса, труд которых рутинизирован, разделен на стандартизированные сегменты, поддается алгоритмизации и количественному нормированию результатов; не участвующих в управлении и не имеющих прав собственности в организации, в которой они трудятся. Новый рабочий класс не является гомогенным образованием, его внутренняя дифференциация связана с влиянием таких факторов, как форма найма, сфера занятости, уровень доходов, степень рутинизации труда, стиль жизни и культурный капитал. Традиционный промышленный рабочий класс при этом представляет собой лишь одну из подгрупп внутри нового рабочего класса и более не способен формировать смысловые основания коллективной идентичности в условиях глобального доминирования неолиберальной идеологии и постиндустриализма.

Методы и задачи исследования

Сбор данных и выборочная совокупность. Эмпирическим фундаментом исследования являются данные массового опроса и глубинного биографического интервью. Сбор количественных данных осуществлялся с апреля по июль 2018 г. в Уральском федеральном округе (далее - УрФО), включая три крупных города (Екатеринбург, Тюмень, Курган) и типичные сельские поселения в этой местности. В качестве объекта массового опроса выбрана молодежь нового рабочего класса в возрасте от 15 до 29 лет, проживающая на территории УрФО. Участниками исследования выступили 1 534 респондента, использована целевая многоступенчатая выборка по четырем объективным критериям: возраст (около 500 человек в каждой из возрастных групп, соответствующих периодизации когорт в официальной статистике РФ: 15-19 (33%), 20-24 (33,4%) и 25-29 (33,6%) лет; пол - мужской (50,3%) и женский (49,7%); место жительства - город (76,2%) и сельская местность (23,8%) в соответствии с распределением населения в УрФО; сфера занятости - промышленность и техническое обслуживание (45,2%) и клиентский сервис (54,8%). Обработка результатов исследования осуществлялась в статистическом пакете IBM SPSS Statistics Version 20.

Качественное исследование проводилась с февраля по август 2018 г. в Тюмени. Для обеспечения доверия между интервьюером и информантом в процессе беседы отбор участников производился методом снежного кома, начиная с ближайшего окружения членов научного коллектива. Все участники на момент интервью были заняты на профессиональных позициях рабочего класса, при этом не являясь студентами вузов очной формы обучения. Выборочная совокупность составила 31 информанта: 14 из них являлись представителями «традиционного» рабочего класса, занятыми с сфере промышленности, добычи полезных ископаемых, строительства и технического обслуживания; 17 участников выполняли обязанности на должностных позициях в сфере ритейла и других видов клиентского сервиса. Каждое интервью длилось от 40 минут до 2,5 часов, все сессии базировались на детализированном гайде интервью, записаны на диктофон и транскрибированы дословно.

Дизайн исследования и анализ. Исследование опирается на стратегию микс-методов, где количественные данные позволяют выделить наиболее общие тренды, а также структурные барьеры и ограничения, характеризующие жизненный путь молодого представителя нового рабочего класса, а качественные данные открывают герменевтическую перспективу в исследовании ценностей, нормативных паттернов и жизненных стратегий, способы их легитимации и специфические формы применения молодежью НРК. Таким образом, на первой стадии работы для выявления общих тенденций были ис-

пользованы основные виды статистического анализа данных количественного исследования (частотный анализ и анализ таблиц сопряженности). На втором этапе был осуществлен анализ массива данных биографического интервью с помощью совокупности приемов: секвенциональное деление текстового массива; кодирование секвенций в целях поиска закономерностей и типики в высказываниях информантов; конденсация смысла высказываний, цитирование наиболее репрезентативных из них; рефлексивный анализ с опорой на категориальное поле феноменологии.

Задачи исследования. Для раскрытия ключевых исследовательских вопросов были рассмотрены базовые траектории жизненного пути (образовательная, семейная и карьерная) и изучены следующие аспекты:

- нормативные темпоральные ограничения и предпочитаемая последовательность основных жизненных событий (завершение образования, трудоустройство на полный рабочий день, первое карьерное продвижение, вступление в брак, рождение первого ребенка);

- корреляция между реальной и желаемой темпоральностью и последовательностью ролевых переходов;

- сохранение традиционных классовых нормативных паттернов жизненного пути или их замещение другими паттернами и ценностями в период взросления.

Траектории жизненного пути российской молодежинового рабочего класса. Мы рассматриваем жизненный путь в конвенциональном смысле как упорядоченную во времени последовательность событий и ролевых переходов в течение жизни [13. С. 56]. События, которые информанты биографического интервью описывали в качестве поворотных моментов жизненного пути, мы трактуем как базовые ролевые переходы, определяющие процесс взросления. Респондентам массового опроса было предложено ответить на вопрос: «В каком возрасте, по вашем мнению, лучше всего... ?»

Таблица 1. Нормативные темпоральные установки молодежи НРК относительно перехода во взрослую жизнь, % от количества опрошенных