Социальное неравенство в современном мире

Во-первых, в РФ первая “Стратегия развития информационного общества” была разработана лишь во второй половине 2000-х гг. Этот факт объясняет довольно скромные позиции страны (как правило, между 30-м и 40-м местом) в различных международных рейтингах (к примеру, по уровню развития ИКТ ICT Development Index (Informationa Telecommunication Union)., индекс сетевого мира Network Readiness Index (World Economic Forum)., индекс цифровизации экономики E-Intensity Index (Boston Consulting Group). и т.п.).

Во-вторых, существует высокий уровень дифференциации доходов как между отдельными домохозяйствами, так и между регионами внутри страны. Результаты исследования, проведенного в 2018 г., показали, что чем выше достаток россиян, тем чаще они выходят в интернет НАФИ. Чем больше заработок, тем чаще россияне выходят в интернет. URL: https://nafi.ru/analytics/chem-bolshe-zarabotok-tem-chashche-rossiyane-vykhodyat-v- internet/ (дата обращения: 06.12.2018).. Так, среди наименее обеспеченного и бедного населения высок процент тех, кто вовсе не пользуется интернетом (40 и 40% для обеих групп), а обеспеченные группы, напротив, обычно пользуются интернетом ежедневно (69% для среднего класса и 86% -- для людей с высоким уровнем доходов).

В-третьих, причиной цифрового неравенства в России является неравномерное развитие телекоммуникационной инфраструктуры, большая разница в стоимости и качестве услуг между регионами. Повышенных затрат требует обеспечение интернетом сельской местности в России. В то же время необходимо отметить, что в Российской Федерации по последним данным более 76% населения страны пользуются интернетом World Internet Users Statistics and 2019 World Population Stats. URL: https:// www.internetworldstats.com/stats.htm (accessed: 11.05.2019)., что существенно превышает среднемировое значение. Проведенный анализ позволяет зафиксировать значительное неравенство в доступе к ИКТ жителей разных российских регионов, что объясняется не только экономическими причинами, но и наличием определенной культурной специфики, ментальности, а также наличием языковых барьеров.

Наконец, цифровое неравенство можно объяснить и целями использования интернета (бизнес, учеба, развлечения и другие). При этом уровень владения цифровыми навыками у российских пользователей свидетельствует о необходимости интенсификации работы по его повышению.

Специфической особенностью проявления “цифрового неравенства” в России является то, что только каждый четвертый россиянин имеет высокий уровень цифровой грамотности (26% россиян продемонстрировали высокий уровень базовых компетенций в цифровой среде), а доля ИТ-специалистов в общей численности занятых не превышает 2%, в то время как в Финляндии, Швеции, Великобритании -- достигает 5-6%. Индекс цифровой грамотности составил 52 п.п. из 100 возможных. При этом россиянам свойственна легкомысленность в сфере защиты информации: только 38% респондентов делают резервные копии собственных данных, а 44% пользователей не знают, как правильно поступать в случае получения от знакомого человека письма с вирусом НАФИ. Цифровая грамотность для экономики будущего. URL: https://nafi. ru/analytics/tsifrovaya-gramotnost/ (дата обращения: 14.02.2019)..

Несмотря на определенные отличия, в России наблюдается общемировая тенденция сохранения цифрового разрыва в использовании новейших технологий между поколениями. У старших возрастных групп существенно снижается активность в сети, приоритет отдается просмотру контента, а не его созданию. Тем не менее, следует отметить, что среди людей старшего возраста (55 лет и старше) доля пользователей интернета растет, в том числе за счет увеличения числа пользователей мобильного интернета GFK. Проникновение интернета в России: итоги 2017 года. URL: https:// www.gfk.com/fileadmin/user_upload/dyna_content/RU/Documents/Reports/2018/ GfK_Rus_Internet_Penetration_in_Russia_2017-2018.pdf (дата обращения: 14.02.2019)..

Следует отметить, что в последнее время наблюдается еще одна интересная тенденция, которая задает новую перспективу анализа цифрового разрыва. Эта тенденция свидетельствует о том, что люди, имеющие высокий социальный статус и доход, могут позволить себе намеренно отказаться от новейших гаджетов и обеспечить сетевую недоступность. Телефон с ограниченным набором функций становится своего рода новым “статусным аксессуаром”, а так называемая “сетевая недоступность” -- новый модный тренд См. подробнее: ДобринскаяД.Е., Мартыненко Т.С. Перспективы российского информационного общества: уровни цифрового разрыва // Вестник РУДН. Серия: Социология. 2019. Т. 19. № 1. С. 108-120..

Никто не оспаривает тот факт, что неравенство составляет нерв социальной структуры и социального порядка любого общества, а развитие предстает как трансформация и последовательная смена систем социального неравенства. Именно эти обстоятельства делают актуальным компонентом социального дискурса теории социального неравенства, ключевые векторы развития которых детально проанализированы профессором кафедры современной социологии Н.Л. Поляковой.

Современные теории социального неравенства разрабатываются на основе различных методологических подходов, используют различный категориальный аппарат и являются в различной степени успешными.

Как утверждает Н.Л. Полякова, коренным недостатком большинства этих теорий и методологических подходов является социологическая установка, не разделяющая структуру и агентность в теориях социального неравенства, которая просуществовала в социологии до 80-х гг. ХХ в. с опорой на “экономический детерминизм”, включающий индивидов в систему неравенства на основе марксистской и функционалистской парадигм, а также теорий конфликта, имеющих политэко- номическое происхождение.

Только в конце ХХ -- начале XXI в. в социологии данный упрощенный подход, укорененный в объяснительных схемах “единого фактора” О теориях “единого фактора” см.: Сорокин П.А. О причинах войны, об им-периализме, о теории факторов народничества и многом другом // Сорокин П.А. Заметки социолога. Социологическая публицистика. СПб., 2000. С. 28., был потеснен новым социально-конструктивистским методологическим трендом. В рамках теорий социального неравенства он нашел выражение в отходе от субстанционалистского видения структур социальной дифференциации. Так, вопрос о том, что составляет основа - ние социального неравенства, был дополнен вопросом о том, как сами люди производят и воспроизводят социальное неравенство в обычных практиках повседневной социальной жизни.

Согласно методологии социального конструктивизма, структура социального неравенства является продуктом и результатом осознания социальными агентами существующих социальных отношений, выступающих не более чем “структурирующим” основанием для индивидуального определения принадлежности агента к той или иной социальной группе. Именно этот процесс индивидуального осознания и определения приводит к образованию реальных групп и классов, к формированию неравенства.

Именно поэтому, например, Э. Гидденс прибегает к замене термина “классовое сознание” термином “классовое осознание” и по существу совершенно по-новому пытается осмыслить то, что принято называть “субъективными моментами социальных отношений”. Суть этой попыт - ки заключается в указании на то, что знание, рефлексивное осознание сложившихся социальных отношений конституирует социальные группы и отношения, а не просто воспроизводит их объективную данность.

Но это не просто “рефлексивное сознание”. Речь идет о значительно более сложном процессе, процессе “категоризации” и механизмах “работы представления”. Это работа по выработке категорий для экспликации и классификации, которая, как считает П. Бурдье, ведется «в каждый момент обыденного существования, вследствие той борьбы, которая сталкивает агентов, имеющих различные ощущения социального мира и позиции в этом мире, различную социальную идентичность, при помощи всевозможного рода формул: хороших или плохих заявлений, благословений или проклятий, злословий или похвал, поздравлений, славословий, комплиментов или оскорблений, упреков, критики, обвинений, клеветы и т.п. Неслучайно kategoresthai, от которого происходят категории и категоремы, означает “обвинить публично”». Бурдье П. Социология социального пространства. М.; СПб., 2007. С. 24. Называть и вызывать к существованию при помощи номинации -- это и есть власть (символическая по своему источнику), образовывать группы, формируя здравый смысл, консенсус как основание для любой группы. Восприятие социального мира структурировано схемами восприятия и оценивания, и все, что представлено, в частности, в языке, есть, как подчеркивает П. Бурдье, продукт символической борьбы и выражает распределение символических сил. Символическая категоризация -- это и есть совокуп - ность практик, решающих проблему единства структуры и агентности.

Символическая работа по классификации социального пространства осуществляется в форме борьбы за классификацию. Поэтому социология не может заниматься “наукой классификации”, не занимаясь “наукой борьбы за классификацию”, и не учитывать в этой борьбе за власть борьбу за монополию рациональными средствами легитимного символического насилия, а также “позицию каждого агента или группы агентов, вовлеченных в эту борьбу” Там же. С. 31..

Именно в ориентации на исследование этих практик символической категоризации, опирающихся на культуру, знание, идеологию, и состоит разворот социологических теорий неравенства, призванных ответить на вопрос, как производится социальное неравенство с помощью практик повседневности. Такими, наиболее часто встречающи - мися практиками, являются практики стигматизации, лингвистической категоризации, обрядовые практики, правовые практики.

Эти практики, являющиеся практиками повседневности, в рамках теорий социального неравенства до сих пор не получили адекватного анализа. Причинами этого являются не только доминирующие в теориях социального неравенства “экономический детерминизм” или “ресурсная перспектива”, но и очевидная недооценка роли исторического знания как источниковедческой базы в процессе построения социологических теорий.

Так, стигматизация и символическая категоризация являются одними из наиболее древних механизмов установления социального неравенства. Стигма, stigma -- термин греческого происхождения, означающий “пятно”. Стигматизация изначально использовалась как практика нанесения различного рода телесных знаков, должных продемонстрировать моральный или социальный статус индивида, его ранг.

Первоначально стигматизации подвергались рабы, преступники. Практики стигматизации, однако, шире, чем простое использование телесных знаков в качестве механизма установления социального неравенства. Опираясь на исследование этого явления, осуществленное Г. Спенсером, можно утверждать вслед за ним, что практики стигматизации в форме различного рода изуродований -- отрезание различных частей тела у пленника, указывающее на его порабощение, его рабскую принадлежность, например, пальцев рук, носов, ушей, выбивание зубов и все это различного рода практики социального контроля, которые являются одним из механизмов формирования социального неравенства и лежат в основе формирования классов. Изуродование как практика стигматизации символически закрепляет социальное неравенство и является компонентом фундаментального и исторически первого института социального контроля -- института обряда. Г. Спенсер при этом был убежден, что контроль посредством обрядовых правил, будучи самым древним и предшествующим политическому и религиозному контролю, “всегда принимал, и теперь принимает, наибольшее участие в регулировании жизни людей” Философия Герберта Спенсера в сокращенном изложении Говарда Коллинса с предисловием Герберта Спенсера. СПб., 1982. С. 341.. Г. Спенсер имел в виду не только древние, но и общества середины XIX в., однако это же можно сказать и о современных обществах конца XX -- начала XXI в. И речь идет не только о практиках изуродования, которые можно наблюдать в современных молодежных контркультурах и профессиональных субкультурах, а также в низших классах, примером чего могут служить столь широко распространенные татуировки, неприемлемые в среде высших классов. Эти легкие изуродования продолжают нести на себе символическую память практик стигматизации, унаследованных от “военных обществ” и даже от обществ классического модерна -- татуирование матросов, наложение клейма на дезертиров, преступников, обривание головы у преступников.

Вместе с тем, обрядовые практики стигматизации далеко не исчерпывают весь арсенал обрядовых практик, оформившихся в домодерновых обществах и ориентированных на установление контроля, власти, неравенства, ранга.

Практики стигматизации, имеющие очень долгую и богатую историю, самым широким образом использовались не только в качестве системы контроля и выстраивания иерархиезированного порядка, но и стали одним из механизмов образования социальных групп и даже классов. Речь идет о практиках повседневности, которые формируют посредством механизмов стигматизации базовые индивидуальные социальные неравенства. В работах М. Фуко, например, мы находим множество подобных примеров. Эти практики стигматизации произрастают из первоначальных практик изоляции больных лепрой и венерическими заболеваниями, внушавших ужас, провоцирующих использование магических обрядов очищения в отношении изгоняемых из общества и заключаемых в закрытые учреждения. Однако, как указывает Фуко, «исчезнет лепра, фигура прокаженного изгладится или почти изгладится из памяти людей, -- однако все эти структуры останутся неизменными. Обычаи исключения из сообщества встретятся нам и через два-три столетия, зачастую в тех же самых местах. Роль, когда-то принадлежавшую прокаженному, возьмут на себя бедняки, бродяги, уголовные преступники и “повредившиеся в уме”» Фуко М. История безумия в классическую эпоху. М., 2010. С. 15..

Бедность, бездомность, делинквентность, болезнь станут стигмами, на основе которых будут спонтанным образом формироваться в рамках повседневности практики установления неравенства.

Мы и сейчас, как свидетельствует, например, И. Гофман, при встре - че с незнакомцем “можем заметить свидетельства того, что он обладает неким качеством, отличающим его от других людей его категории и являющимся нежелательным для него: если взять крайний случай, то этот человек может быть основательно испорченным, опасным или слабым. Таким образом, в нашем сознании он превращается из цельного обычного человека в неполноценного, обладающего каким-то дефектом (подпорченного). Подобное качество -- это и есть стигма, особенно если речь идет об очень сильном негативном воздействии; порою его называют также недостатком, увечьем, дефектом” Гофман И. Стигма: заметки об управлении испорченной идентичностью. С. 2-3. www.HSE.rU/Data20n/n/15.. При этом “стигма” используется И. Гофманом для обозначения “качества, выдающего какое-то постыдное качество индивида; причем характер этого качества определяется не самим качеством, а отношениями по поводу него” Там же. С. 3..

Гофман выделял три типа стигмы, существенно различающихся между собой. Первый тип -- это телесное уродство, различного рода физические отклонения. Второй тип связан с недостатками индивидуального характера: “...слабая воля, неконтролируемые или неестественные страсти, подлые или костные убеждения, бесчестность; о них становится известно, например, из факта умственного расстройства, заключения в тюрьму, отсутствия постоянной занятости, попыток самоубийства, радикальных политических пристрастий, склонности к наркотикам, алкоголю, гомосексуализму” Гофман И. Стигма: заметки об управлении испорченной идентичностью. С. 4. www.HSE.ru/Data2011/11/15. Третий тип -- это “родовая стигма расы, национальности и религии, которая может передаваться по наследству и охватывать всех членов семьи” Там же..

Стигма, согласно Гофману, является основанием для дискриминации и соответственно способствует уменьшению жизненных шансов индивида. Стигматизирование осуществляется на основе конструирования “теории стигмы, то есть символической категоризации” или идеологии, призванной обосновать “неполноценность и объяснить опасность”, которую несет носитель стигмы, т.е. стигматизируемый, а также оправдать “враждебность” по отношению к нему, которая возникает на основании других его отличий, например, его принадлежности к определенному социальному классу.

Исследования повседневных практик стигматизации свидетельствуют о их неискоренимости. Это древние практики, которые возможно в смягченном варианте и без политических следствий, но продолжают существовать в современности. Эти древние практики стигматизации служили опознавательными стигмами “свой -- чужой” и появились как первичные формы различения и дифференциации, с одной стороны, и внутренней консолидации -- с другой. В современности востребованы практически все они, особенно те, которые связаны с такими основаниями включения/исключения, как религия, раса, этнос, половая принадлежность.

В данной связи следует согласиться с выводом, к которому приходит Н.Л. Полякова о том, что “социология должна осуществить поворот в исследованиях социального неравенства от политико-идеологического горизонта равенства и справедливости к исследованию неравенства как системы фундаментальных специализированных практик, ориентированных на формирование социального порядка в виде социальных иерархий и различий” Полякова Н.Л. Оформление социального неравенства в практиках повсед-невности: историческая перспектива // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2018. Т. 24. № 4. С. 7-25..

социальное неравенство

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

GFK. Проникновение интернета в России: итоги 2017 года. URL: https:// www.gfk.com/fileadmin/user_upload/dyna_content/RU/Documents/Reports/2018/ GfK_Rus_Internet_Penetration_in_Russia_2017-2018.pdf (дата обращения: 14.02.2019).

Александрова О.А. Усиление селективности социальной политики и перспективы снижения бедности // Народонаселение. 2018. Т. 21. № 1. С. 4-21.

Бехар Н. Региональный подход к экологической безопасности на европейском континенте // Мир науки. 1989. № 9. С. 18-21.

Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2004.

Бурдье П. Социология социального пространства. М.; СПб., 2007.

Вершинина И.А. Проблемы утилизации отходов и социально-экологическое неравенство // Экология и промышленность России. 2019. № 5. С. 52-55.

Вершинина И.А., Курбанов А.Р., Лядова А.В. Промышленные зоны в современных городах: источник социально-экологического неравенства или возможности для процветания? // Экология и промышленность России. 2018. Т. 22. № 8. С. 65-71.

Воронцов Н.Н. Экологические кризисы в истории человечества // Человек и среда его обитания. Хрестоматия / Под ред. Г.В. Лисичкина, Н.Н. Чернова. М., 2003.

Гофман И. Стигма: заметки об управлении испорченной идентичностью. Ч. 1. Стигма и социальная идентичность. Ч. 2. Контроль над информацией и социальная идентичность (главы 3-6). URL: www.HSE.ru/Data2011/11/15 (дата обращения: 11.05.2019).

ДобринскаяД.Е., Мартыненко Т.С. Перспективы российского информационного общества: уровни цифрового разрыва // Вестник РУДН. Серия: Социология. 2019. Т. 19. № 1. С. 108-120.

Доклад о мировом развитии 2003 года. Устойчивое развитие в меняющемся мире. Преобразование институтов, рост и качество жизни. М., 2003.

Ефимов К.М. Катастрофическое состояние окружающей среды как негативная социальная реалия XXI века: дисс.... докт. социол. наук: 22.00.04. М., 2005.

Лядова А.В., Лядова М.В. Социальная инновация как способ преодоления социального неравенства в отношении здоровья // Общество, социология, психология, педагогика. 2018. № 5. С. 15-19.

Лядова А.В., Лядова М.В. Социально-правовые аспекты развития цифрового здравоохранения // Бюллетень НЦССХ им. А.Н. Бакулева. 2018. Т. 19. № 6.

Мартинелли А. Рынки, правительства, сообщества и глобальное управление // Социологические исследования. 2003. № 1. С. 16-28.

Мартыненко Т.С. Глобальное неравенство в современных социальных теориях ХХ -- начала XXI в. // Современная социология: ключевые направления и векторы развития / Под общ. ред. Н.Г. Осиповой. М., 2018.

Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации: федер. закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ. URL: http://www.roszdravnadzor.ru/documents/100 (дата обращения: 12.05.2019).

Осипова Н.Г. Источники и виды социального неравенства // Общая социология: основы современной социологической теории. М., 2017.

Осипова Н.Г. Неравенства в эпоху глобализации: сущность, институты, региональная специфика и динамика // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2014. № 2. С. 119-141.

Осипова Н.Г. Рыночный фундаментализм как источник глобального социального неравенства // Представительная власть. 2018. № 5-6 (164-165). С. 1-12.

Полякова Н.Л. Оформление социального неравенства в практиках повседневности: историческая перспектива // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2018. Т. 24. № 4. С. 7-25.

Российский статистический ежегодник. 2017: Стат. сб. М., 2017.

Сен-Марк Ф. Социализация природы. М., 1977.

Сорокин П.А. О причинах войны, об империализме, о теории факторов народничества и многом другом // Сорокин П.А. Заметки социолога. Социологическая публицистика / Отв. ред. А.О. Бороноев. СПб., 2000.

Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. М., 1999.

Уайтхед М., Дальгрен Г. Концепции и принципы преодоления социального неравенства в отношении здоровья: восходящее выравнивание. Ч. 1 // Европейское региональное бюро ВОЗ. Копенгаген, 2008.

Философия Герберта Спенсера в сокращенном изложении Говарда Коллинса с предисловием Герберта Спенсера. СПб., 1982.

Фридмен М. Свобода, равенство и эгалитаризм // Фридмен М., Хайек Ф. О свободе. Серия “Философия свободы”. М., 2003. Вып. II.

Фуко М. История безумия в классическую эпоху. М., 2010.

Хайек Ф. О свободе // Фридмен М., Хайек Ф. О свободе. Серия “Философия свободы”. М., 2003. Вып. II.

Харви Д. Краткая история неолиберализма. Актуальное прочтение. М., 2007.

Цифровая грамотность для экономики будущего // НАФИ: Аналитический центр. URL: https://nafi.ru/analytics/tsifrovaya-gramotnost/ (дата обращения: 14.02.2019).

Челищев В.И. Либерализм -- неолиберализм -- рыночный фундаментализм: от концепции свободы к тоталитарной догме (Начало) // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2015. № 4. С. 27-49.

Чем больше заработок, тем чаще россияне выходят в интернет // НАФИ: Аналитический центр. URL: https://nafi.ru/analytics/chem-bolshe-zarabotok-tem- chashche-rossiyane-vykhodyat-v-internet/ (дата обращения: 06.12.2018).

REFERENCES

GFK. Proniknovenie interneta v Rossii: itogi 2017 goda [Internet penetration in Russia: 2017 results]. URL: https://www.gfk.com/fileadmin/user_upload/dyna_content/ RU/Documents/Reports/2018/GfK_Rus_Internet_Penetration_in_Russia_2017-2018.pdf (data obrashcheniya: 14.02.2019) (in Russian).

Aleksandrova O.A. Usilenie selektivnosti social'noj politiki i perspektivy snizheniya bednosti [Strengthening the selectivity of social policy and the prospects for poverty reduction] // Narodonaselenie. 2018. T. 21. N 1. S. 4-21 (in Russian).

Bangladesh: climate change and sustainable development // World Bank Report 21104-BD. Washington, 2000.

Bartone C. Institutional arrangements for solid waste management in metropolitan areas // Presentation in Metropolitan Governance Seminar Series, World Bank Institute, March 6. Washington, 2002.

Bekhar N. Regional'nyj podhod k ekologicheskoj bezopasnosti na evropej-skom kontinente [Regional approach to environmental safety on the European continent] // Mir nauki. 1989. N 9. S. 18-21 (in Russian).

Bzhezinskij Z. Vybor. Mirovoe gospodstvo ili global'noe liderstvo [Choice. World domination or global leadership]. M., 2004 (in Russian).

Braveman P. Health disparities and health equity: concepts and measurement // Annual Review of Public Health. 2006. N 27. P. 167-194.

Burd'e P. Sociologiya social'nogo prostranstva [Sociology of social space]. M.; SPb., 2007 (in Russian).

Chelishchev V.I. Liberalizm -- neoliberalizm -- rynochnyj fundamentalizm: ot koncepcii svobody k totalitarnoj dogme (Nachalo) [Liberalism -- neoliberalism -- market fundamentalism: from the concept of freedom to totalitarian dogma] // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 18. Sociologiya i politologiya. 2015. N 4. S. 27-49 (in Russian).

Chem bol'she zarabotok, tem chashche rossiyane vyhodyat v internet [The higher the earnings, the more often Russians go online] // NAFI: Analiticheskij centr. URL: https:// nafi.ru/analytics/chem-bolshe-zarabotok-tem-chashche-rossiyane-vykhodyat-v-internet/ (data obrashcheniya: 06.12.2018) (in Russian).

Cifrovaya gramotnost' dlya ekonomiki budushchego [Digital literacy for the economy of the future] // NAFI: Analiticheskij centr. URL: https://nafi.ru/analytics/tsifrovaya- gramotnost/ (data obrashcheniya: 14.02.2019) (in Russian).

Closing the gap in a generation: health equity through action on the social determinants of health // World Health Organization. Commission on Social Determinants of Health -- final report. Geneva, 2008. URL: http://www.who.int/social_determinants/ thecommission/finalreport/en/ (accessed: 02.04.2019).

Collier P Poverty and growth in Kenya // World Bank Staff Working Paper N 389. Washington, 1980.

Deursen A.J. van, Dijk J.A. van. The digital divide shifts to differences in usage // New Media & Society. 2014. Vol. 16. N 3. P 507-526.

Dijk J.A. van. A theory of the digital divide // Informationsgerechtigkeit / Ed. by A. Schullerr-Zwierlein, N. Zillien. Berlin, 2012.

Dobrinskaya D.E., Martynenko T.S. Perspektivy rossijskogo informacionnogo obshchestva: urovni cifrovogo razryva [Prospects of the Russian information society: levels of the digital divide] // Vestnik RUDN. Seriya: Sociologiya. 2019. T. 19. N 1. S. 108-120 (in Russian).

Doklad o mirovom razvitii 2003 goda. Ustojchivoe razvitie v menyayushchemsya mire. Preobrazovanie institutov, rost i kachestvo zhizni [2003 World Development Report. Sustainable development in a changing world. Transformation of institutions, growth and quality of life]. M., 2003 (in Russian).

Efimov K.M. Katastroficheskoe sostoyanie okruzhayushchej sredy kak negativ-naya social'naya realiya XXI veka: diss.... dokt. sociol. nauk: 22.00.04 [The catastrophic state of the environment as a negative social reality of the 21st century: Diss.... doctor. sociol. Sciences: 22.00.04]. M., 2005 (in Russian).

Filosofiya Gerberta Spensera v sokrashchennom izlozhenii Govarda Kollinsa s predisloviem Gerberta Spensera [The Philosophy of Herbert Spencer in an abridged outline of Howard Collins with a preface by Herbert Spencer]. SPb., 1982 (in Russian).

Fridmen M. Svoboda, ravenstvo i egalitarizm [Freedom, equality and egalitarianism] // Fridmen M., Hajek F. O svobode. Seriya “Filosofiya svobody”. M., 2003. Vyp. II (in Russian).

Fuko M. Istoriya bezumiya v klassicheskuyu epohu [The history of madness in the classical era]. M., 2010 (in Russian).

Glass R. London: aspects of change. L., 1964.

Gofman I. Stigma: zametki ob upravlenii isporchennoj identichnost'yu. CH. 1. Stigma i social'naya identichnost'. Ch. 2. Kontrol' nad informaciej i social'naya identichnost' (glavy 3-6) [Stigma: Notes on Managing Spoiled Identity. Part 1. Stigma and social identity. Part 2. Control over information and social identity (chapters 3-6)]. URL: www.HSE.ru/ Data2011/11/15 (data obrashcheniya: 11.05.2019) (in Russian).

Hajek F. O svobode [On freedom] // Fridmen M., Hajek F. O svobode. Seriya “Filosofiya svobody”. M., 2003. Vyp. II (in Russian).

Hargittai E. Second-level digital divide: differences in people's online skills // First Monday. 2002. Vol. 7. N 4.

Harvi D. Kratkaya istoriya neoliberalizma. Aktual'noe prochtenie [A Brief History of Neoliberalism. Current reading]. M., 2007 (in Russian).

Heywood A. Political ideologies. An introduction. L., 1998.

Kamel L. Urban governance: the informal sector and municipal solid waste in Cairo // ARCHIS. 2002. N 12.

Luhn A. Moscow's industrial heritage `at risk' in rush to redevelop old Soviet sites // The Guardian. URL: https://www.theguardian.com/cities/2016/aug/17/moscow-soviet- heritage-risk-redevelop-industrial-zil-car-factory (accessed: 10.05.2019).

Lyadova A.V., Lyadova M.V. Social'naya innovaciya kak sposob preodoleniya social'nogo neravenstva v otnoshenii zdorov'ya [Social innovation as a way to overcome social inequality in relation to health] // Obshchestvo, sociologiya, psihologiya, pedagogika. 2018. N 5. S. 15-19 (in Russian).

Lyadova A.V., Lyadova M.V. Social'no-pravovye aspekty razvitiya cifrovogo zdravoohraneniya [Socio-legal aspects of the development of digital health] // Byulleten' NCSSKH im. A.N. Bakuleva. 2018. T. 19. N 6 (in Russian).

MarmotM. The status syndrome: how social standing affects our health and longevity. L., 2004.

Martinelli A. Rynki, pravitel'stva, soobshchestva i global'noe upravlenie [Markets, Governments, Communities, and Global Governance] // Sociologicheskie issledovaniya. 2003. N 1. S. 16-28 (in Russian).

Martynenko T.S. Global'noe neravenstvo v sovremennyh social'nyh teo-riyah XX -- nachala XXI v. [Global inequality in modern social theories of the twentieth -- early XXI century] // Sovremennaya sociologiya: klyuchevye napravleniya i vektory razvitiya / Pod obshch. red. N.G. Osipovoj. M., 2018 (in Russian).

McGranahan G. Environmental health of ecological sustainability reconciling the brown and greed agendas in urban development // Sustainable Cities in Developing Countries / Ed. by C. Pugh. L., 2000. P. 73-90.

Ob osnovah ohrany zdorov'ya grazhdan v Rossijskoj Federacii: feder. zakon ot 21.11.2011 N 323-FZ [On the basics of protecting the health of citizens in the Russian Federation: federal. Law of November 21, 2011 N 323-FZ]. URL: http://www. roszdravnadzor.ru/documents/100 (data obrashcheniya: 12.05.2019) (in Russian).

Osipova N.G. The global inequality: genesis, evolution, institutions and forms // Socioloska Luca. Journal of Sociology, Social Anthropology, Social Demography and Social Psychology. 2013. Vol. 2. N VII. P. 48-68.

Osipova N.G. Neravenstva v epohu globalizacii: sushchnost', instituty, regional'naya specifika i dinamika [Inequalities in the era of globalization: essence, institutions, regional specifics and dynamics] // Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 18. Sociologiya i politologiya. 2014. N 2. S. 119-141 (in Russian).

Osipova N.G. Istochniki i vidy social'nogo neravenstva [Sources and types of social inequality] // Obshchaya sociologiya: osnovy sovremennoj sociologicheskoj teorii. M., 2017 (in Russian).

Osipova N.G. Rynochnyj fundamentalizm kak istochnik global'nogo social'nogo neravenstva [Market fundamentalism as a source of global social inequality] // Predstavitel'naya vlast'. 2018. N 5-6 (164-165). S. 1-12 (in Russian).

Polyakova N.L. Oformlenie social'nogo neravenstva v praktikah povsednevnosti: istoricheskaya perspektiva [Making social inequality in everyday practices: a historical perspective] // Vestnik Moskovskogo univer-siteta. Seriya 18. Sociologiya i politologiya. 2018. T. 24. N 4. S. 7-25 (in Russian).

Rees W. Is “Sustainable City” an Oxymoron? // Local Environment. 1997. Vol. 2. N 3. P 303-310.

Rossijskij statisticheskij ezhegodnik. 2017 [Russian statistical yearbook. 2017]: Stat. sb. M., 2017 (in Russian).

Sen-Mark F. Socializaciya prirody [Socialization of nature]. M., 1977 (in Russian).

Sim S. Fundamentalist world // The New Dark Age of Dogma. Cambridge, 2005.

Smith N. New globalism, new urbanism: gentrification as global urban strategy // Antipode. 2002. Vol. 34. N 3. P. 427-450.

Sorokin P.A. O prichinah vojny, ob imperializme, o teorii faktorov narodnichestva i mnogom drugom [About the causes of the war, about imperialism, about the theory of factors of “narodnichestvo” and much more] // Sorokin P.A. Zametki sociologa. Sociologicheskaya publicistika / Otv. red. A.O. Boronoev. SPb., 2000 (in Russian).

Soros Dzh. Krizis mirovogo kapitalizma. Otkrytoe obshchestvo v opasnosti [The crisis of world capitalism. An open society is in danger]. M., 1999 (in Russian).

Steger M. Globalization: a very short introduction. Oxford; N.Y., 2003.

Sustainable Development Goals. 17 Goals to transform our world. URL: http://www. un.org/sustainabledevelopment/health/ (accessed: 12.05.2019).

The digital divide. The Internet and social inequality in international perspective / Ed. by G.W. Muschert, M. Ragnedda. L.; N.Y., 2013.

Therborn G. Inequalities of the world: new theoretical frameworks, multiple empirical approaches. L., 2006.

Uajthed M., Dal'gren G. Koncepcii i principy preodoleniya social'nogo neravenstva v otnoshenii zdorov'ya: voskhodyashchee vyravnivanie. Ch. 1 [Concepts and principles for overcoming social inequalities in health: an upward alignment. Part 1] // Evropejskoe regional'noe byuro VOZ. Kopengagen, 2008 (in Russian).

Vershinina I.A. Problemy utilizacii othodov i social'no-ekologicheskoe neravenstvo [Problems of waste management and socio-environmental inequality] // Ekologiya i promyshlennost' Rossii. 2019. N 5. S. 52-55 (in Russian).

Vershinina I.A., Kurbanov A.R., Lyadova A.V. Promyshlennye zony v sovremennyh gorodah: istochnik social'no-ekologicheskogo neravenstva ili vozmozhnosti dlya procvetaniya? [Industrial zones in modern cities: a source of socio-environmental inequality or opportunities for prosperity?] // Ekologiya i promyshlennost' Rossii. 2018. T. 22. N 8. S. 65-71 (in Russian).

Voroncov N.N. Ekologicheskie krizisy v istorii chelovechestva [Environmental crises in the history of mankind] // Chelovek i sreda ego obitaniya. Hrestomatiya / Pod red. G.V. Lisichkina, N.N. Chernova. M., 2003 (in Russian).

Whitehead M. The concepts and principles of equity and health // International Journal of Health Services: Planning, Administration, Evaluation. 1992. Vol. 22. N 8. P. 429-445.

Whitehead M. WHO Collaborating Centre for policy research on social determinants of health // Levelling up. P. 1. A Discussion Paper on Concepts and Principles for Tackling Social Inequities in Health. Liverpool, 2006.

World Internet Users Statistics and 2019 World Population Stats // Internet World Stats: Usage and Population Statistics. URL: https://www.internetworldstats.com/stats. htm (accessed: 11.05.2019).

Размещено на Allbest.ru