Восприятие интеллигенцией советского прошлого: эволюция взглядов 1980-2000-х годов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Восприятие интеллигенцией советского прошлого: эволюция взглядов 1980-2000-х годов

И.Г. Старшова

В отечественной историографии уже на протяжении двух десятилетий обсуждается вопрос о степени единства советской интеллигенции. Многие считают, что оно было основано на существовании общего врага в лице командно-административной системы, власти. На наш взгляд, противостояние системе как решающий объединяющий фактор существования советской интеллигенции гипертрофирован современной общественной наукой.

Борьба против коммунистической идеологии и системы власти сплачивала таких разных людей, как А. Сахаров, Д. Лихачев, С. Аверинцев, М. Захаров, Э. Рязанов, Р. Щедрин, В. Астафьев, С. Говорухин. Причем в большинстве это были выдающиеся своей профессии, которые не связывали личное будущее с карьерой в политике. Но массовая интеллигенция ощущала свое единство исходя из общности социального положения, продолжения традиционных функций дореволюционной интеллигенции - служение народу, создание и трансляция духовных ценностей. Факторы противостояния командно-административной системе и желания разрушить её стали определяющими факторами внутригруппового единства с началом перестройки.

Существование интеллигенции в советский период не должно рассматриваться однобоко как объединение против командно-административной системы. Современная интеллигенция размежевалась по многим факторам, в том числе по вопросу об оценках советского прошлого. Достаточно упомянуть о телевизионных спорах, организуемых Н.Сванидзе. Но анализ разноплановых оценок, которые дают представители интеллигенции советскому периоду, позволяют говорить о ностальгии по прошлому.

Усиливается стремление интеллигенции запечатлеть в художественных произведениях, мемуарах «натуру реального социализма». По сравнению с концом 1980-х-1990-ми годами, когда преобладала резкая критика советского периода, в 2000-х годы отчетливо прослеживается прямо противоположная тенденция - желание отказаться от однозначных оценок, и, иногда, даже идеализировать прошлое. Например, это произошло тогда, когда современная интеллигенция стала изучать не историю власти и народа, а историю отдельных людей, историю повседневности. В публицистике Ирины Прусс 2001 году находим: «Главными героями советской цивилизации были не вожди и массы, а обычные люди, учившиеся выжить». Питерский культуролог Илья Утехина в 2000-х годы обратился к исследованию феномена коммунальной квартиры - с описанием территории, привычек, нравов и представлений населяющих это специфически советское пространство людей. Социолог Лев Гудков признал: «Отпечаток быта коммуналок мы несем в себе и это мешает нам жить по-новому». Он назвал это наследство, которое ощущает в себе, «культурой бедности». Признаки коммунальной ментальности: сжимание потребностей, зависимость от власти, понимание бессмысленности всякой инициативы.[3]

В 2000-е годы увеличивается число статей, книг, в которых дается срез советской цивилизации в её противоречивости. Например, книга Андрея Колесникова «Семидесятые и ранее» - попытка показать определенный период биографии страны через биографию семьи. Автор не пытается сделать печаль (страх, ложь) основным мотивом советской жизни. Колесников признает право советских интеллигентов и на искреннюю веру в идеалы коммунизма, и на презрение к ним. И на бытовой конформизм - в случае, как веры, так и неверия. Признает, что нечестно осуждать людей, отказывавшихся бороться со строем, рискуя своими жизнями и жизнями детей. Ведь, в конце концов, из таких, изощренных в двоемыслии и «в умении завернуть в кармане фиги изумительной структуры», и состояла советская интеллигенция.[8]

Конечно же, ностальгию по советскому прошлому нельзя рассматривать как тёплые воспоминания о командно-административной системе. Интеллигенция, прежде всего, воссоздает в памяти атмосферу межличностного общения, моменты духовного единения.

Сакральным местом в истории советского быта для интеллигенции 2000-х становится кухня. Создается образ «внутреннего эмигранта», который ощущал свою невостребованность и уходил в воспитание детей, общение с друзьями, а также овладение культурными богатствами. «И все же мне страшно жаль этого навсегда ушедшего в небытие уникального заповедника, никогда и нигде больше не существовавшего. В застойные годы расплодились бесчисленные домашние семинары по философии, истории, литературе, языкознанию, не говоря уже о всем знакомых кухонных застольях», - вспоминает Алла Яхро. Объединение необходимо интеллигенту для развития собственных мыслей, нахождения отклика. «Группа, кружок - это есть непременное условие становления человека. Если нет кружка, если нет компании, то человеком стать нельзя. Тот, кто читает книжки и размышляет над ними, сидя у себя в кабинете или спальне, тот, кто мучается и переживает, формирует одну часть интеллекта, необходимого для человеческого существования. А оформляется это все именно в условиях коммуникации - в кружке, когда есть соумышленники и коммуниканты.» - говорил философ Г.П. Щедровицкий. «Человеку нужны соумышленники». Особая тяга к объединению, поиску единомышленников или оппонентов существовала среди интеллигентов в советское время.

Многие представители интеллигенции вспоминают своё ощущение оторванности от мира, чувство одиночества. Андрей Битов пишет: «…неразбериха жизни, полная потерянность, неадекватность, вплоть до ощущения, особенно в юности, своей совершенной отдельности от мира, который маниакально договорился жить по-своему». При этом велся усиленный поиск понимания, отклика со стороны общества во время, когда «…рассчитывать на понимание другого было невозможно». Кто-то находил круг единомышленников среди студенческих друзей, кто-то в лице читателей. Андрей Битов пишет: «И сначала в поколении, а потом и не только в своем, у меня появилась воспринимающая сторона, то есть читатель. Его, может быть, не много, он не массовый, мне не до этого. Потому что мой читатель - уж мой. Человек одинок, и читатель одинок». Отсюда закономерность, выведенная писателем: «занятие литературой оказалось способом жить и уйти от жизни».[1]

В воспоминаниях представителей интеллигенции часто в качестве фактора, определившего личностные и профессиональные характеристики, называется возможность обмена мнениями, дискуссии в каком-то определенном круге друзей, единомышленников, последователей и т.д. Такая возможность была особенно ценной в условиях отсутствия свободы слова. Так, Юрий Карякин в автобиографической повести «Перемена убеждений» пишет о существовании подобного островка свободы в начале 1960-х годов в Праге в международной редакции журнала “Проблемы мира и социализма”, подведомственной ЦК КПСС. Редактором журнала был назначен член ЦК КПСС Алексей Матвеевич Румянцев. Он собрал вокруг себя талантливых молодых философов, историков, политологов, среди них: Николай Иноземцев (потом возглавил Институт мировой экономики и международных отношений Академии наук), Анатолий Черняев (многие годы был руководителем группы консультантов Международного отдела ЦК КПСС, потом помощником М.С. Горбачева), политолог и публицист Вадим Загладин, философ Мераб Мамардашвили, литератор Леонид Пажитнов, Георгий Арбатов (многие годы возглавлял Институт США и Канады), Борис Рюриков (впоследствии главный редактор журнала “Иностранная литература”), эссеист Евгений Амбарцумов, журналист Отто Лацис, один из создателей партии “Яблоко” Владимир Лукин. Юрий Карякин пишет, что всех них эта была своеобразная школа свободы, школа живой мысли. Он, приехавший «крепким круглым монолитным шаром, начиненным марксистской философией, не ведавшим еще о том, что есть множество мнений и позиций», стал учиться размышлять, а не принимать догмы на веру.[6] Становление интеллигента идет через своеобразную школу «полифонии», т.е. через познание мира во взаимодействии между людьми, мировоззрениями, культурами. Философско-эстетическое понятие «полифония», разработанное российским литературоведом М.М. Бахтиным, отражает развитие человеческой мысли, культуры.

Советское прошлое привлекает современную интеллигенцию как время, когда она пользовалась уважением в обществе. Философ М.Е. Добрускин пишет, что в отличие от веховской взгляда на интеллигенцию как крайне аморальное явление, в советское время «большинство интеллигенции считалось эталоном высокой нравственности и духовности».[4]

Ностальгия по советскому прошлому проявляется, в частности, в педагогической среде. Журналист Александр Адамский назвал это явление «призраком авторитарной унифицированной школы». На педагогическом фестивале «Авторская школа-2000» многие педагоги, обществоведы выступили за возвращение к прежним методам педагогической работы. В 2000 году на конкурс культурно-образовательных инициатив на статус «Федеральная экспериментальная площадка» было подано особенно много проектов, предусматривающих деление учеников по разным основаниям и обучение их на разных уровнях трудности материала. А вся традиция педагогических фестивалей 1990-х основывалась на педагогике сотрудничества и ценностях обучения всех, поддерживает индивидуальное образование, отрицательно относится ко всякому делению детей по уровням. Педагогическое сообщество по-прежнему пытается вернуться на старые, проверенные пути. интеллигенция социальная рефлексия советский

Помимо ностальгии по советскому прошлому застойного периода, интеллигенция испытывает ностальгию по времени окончания советской эпохи, по годам перестройки. Интеллигенция теряет ощущение единства в 1990-е годы, в сравнение с предшествующими десятилетиями. Интеллигенция, которая в наибольшей степени ощущала своё единство в перестроечный период, по сей день продолжает возвращаться к этому времени в своей памяти. Для сравнения, так советская интеллигенция с ностальгией вспоминала ощущение единства и своей нужности народу периода Великой Отечественной войны.[5] Ценностный раскол в рядах интеллигенции ощутимее, вызывает дисфункцию самой социальной группы интеллигенции, которая должна создавать и транслировать духовные, нравственные ценности. В 1990 г. под руководством Н.И. Лапина было проведено исследование «Наши ценности сегодня». Оно зафиксировало продолжающийся переход от тотально-идеологизированных ценностей плюрально-человечной структуре ценностей. Крайние точки образовывали две позиции - потребительский конформизм и предприимчивый нонконформизм. Исследование показало, что в интеллектуально более развитых слоях населения эти полюса разделяются на самостоятельные макропозиции, дифференцирующие россиян на существенно разные группы сознания и поведения.[7]

Массовый импорт в страну западной культуры вызывал противоречивые чувства, но, в тоже время, рождал у части интеллигенции надежду на то, что западные ценности будут спасительным источником. Аналогичный выбор сделала интеллигенция 19 столетия, когда, как писал Г.П. Федотов, в состоянии разнообразия и сумятицы идеи и мыслей, рождаемых на «пересечении двух несовместимых культурных миров», появилась уверенность, что ради развития своей страны необходима ассимиляция готовых западных культурных ценностей.[9] Надежды не оправдались, интеллигенция увидела негативные последствия распространения ценностей общества потребления.

Ностальгически-имперски-реставрационная тенденция развивается интеллигенцией в культурном пространстве не только по заказу власти, она востребована и самой интеллигенцией. Это, прежде всего, желание реанимировать собственное сообщество, найти связующие ценностные основы, возродить атмосферу духовного единения. Интеллигенция как группа, выполняющая функцию социальной рефлексии, остро ощущает, что «ненависть к прошлому разрушает настоящее». Иные нравственные основания ностальгических настроений интеллигенции стали причиной того, что она выступила против попыток власти облагородить советское прошлое.

Литература

1. Битов А. Сохранять надо именно то, чего ты не понял//Первое сентября. 2006. №17. 11 февраля

2. Воронцова Л.. Филатов С. Интеллигенция в постсоветском «капитализме»//Свободная мысль. 1993. №5. С. 51-58. С.52.

3. Гудков Л. Культура бедности//Первое сентября. 2001. №78.

4. Добрускин М.Е. Интеллигенция под огнем критики: вымыслы и истина//Философия и общество. 2004. №3. С.55.

5. Кондратьев В. Парадоксы фронтовой ностальгии//Литературная газета. - 1990. - 5 мая. - С.9.

6. Корякин Ю. Перемена убеждений. Автобиографическая повесть//Знамя. 2007. №11. 78, 83.

7. Лапин Н.И. Кризис отчуждения бытия и проблема социокультурной трансформации//Вопросы философии. 1992. №12. С.29-41.

8. Соломонов А. Застой - как много в этом слове…Биография страны через биографию семьи//Независимая газета. 2010. 2 сентября.

9. Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции//Судьба и грехи России. - М., 1996. - Т.I. - С.79.

Размещено на Allbest.ru