Социология логики: понятие и эпистемологические рамки

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Социология логики: понятие и эпистемологические рамки

Райхерт К.В.

Возможны различные подходы к определению понятия «социология логика». Социология логики может быть рассмотрена как раздел социологии знания (1), науки (2), математики (3) и философии (4). Это позволяет раскрыть логику с различных социологических позиций - и как когнитивную форму, и как науку, и как математику, и как философию.

Ключевые слова: социология логики, социология математики, социология философии, социология науки, социология знания.

социология логика эпистемологический

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

В 2003 году во Франции Клод Розенталь опубликовал книгу «La trame de l»evidence: sociologie de la demonstration en logique» [4]. Буквально название монографии трудно перевести, так как французское слов «trame» обладает несколькими значениями (коннотациями): 1) «ткань», 2) «структура». Так что, здесь обнаруживается некая игра значений: либо «ткань очевидности», либо «структура очевидности». Подзаголовок можно перевести так: «Социология логического доказательства». Основываясь на подзаголовке и чёткой связи с одним из значений слова «trame», можно дать следующий полный перевод названия монографии К. Розенталя - «Структура очевидности: социология логического доказательства».

Однако в 2008 г. монография К. Розенталя была переведена на английский язык под следующим названием: «Weaving Self-Evidence: A Sociology of Logic» [5]. Слово «weaving» очевидно связано с первым значением французского слова «trame» - «ткань», но теряет всю прелесть игры значений, предложенной в оригинальном названии автором. Вторая часть названия сбивает с толк: оригинальное «evidence» представлено в английской версии как «self- evidence» «самоочевидность»; то есть был сделан переход от объективности французского «evidence» к субъективности английского «self-evidence».

Тем не менее, самым интересным здесь является подзаголовок монографии К. Розенталя в английском переводе - «A Sociology of Logic». Переводчик книги К. Розенталя на английский язык - Кэтрин Портер изобрела новый научный термин - «социология логики», перейдя от более специфической «социологии логического доказательства» к более абстрактной «социологии логики». Наиболее примечательным является тот факт, что Клод Розенталь признал новый термин и стал разрабатывать социологию логики, хотя сам К. Розенталь так и не предложил ясное определение понятия «социология логики» и тем самым не обозначил эпистемологические рамки социологии логики как специализированной дисциплины.

В настоящей работе я предприму попытку определить понятие «социология логики» и её эпистемологические рамки как специализированной дисциплины.

Здесь я не случайно связываю определение понятия с установлением эпистемологических рамок предмета, за которым стоит данное понятие. Определение как логическая операция (логический шаг) является наиболее экономным способом выделить определённость отдельного предмета, а это требует, прежде всего, выделения наиболее значимых признаков, описывающих предмет, и отбрасывания менее значимых. Поскольку нет абсолютных и универсальных критериев выделения наиболее значимых признаков предмета, постольку само выделение зависит в полной мере от того, кто выделяет, его понимания предмета, его концептуальной схемы и когнитивной системы. Отсюда эпистемологические рамки предмета (то есть что и как изучается в предмете) зависит от того, как познающий определяет понятие о предмете, так как определённое понятие ограничивает познаваемость самого предмета.

Пожалуй, я начну своё исследование с понимания того, что в современной логике господствует такая точка зрения, согласно которой логика выделяется из философского знания в самостоятельную науку. Наиболее чётко эта точка зрения выражена в следующих словах финского философа и логика Георга Хенрика фон Вриг- та: «Я попытался дать обзор развития логики в этом столетии как постепенного прогресса от философской очарованности кризисом в основаниях математики и замешательства, вызванного переоткрытием областей исследования, долго не разрабатывавшихся, к возрастающей ясности, точности и рассудительности. Но логика, таким образом преобразованная, перестаёт быть философией и становится наукой» [8, р. 23].

Если логика рассматривается как наука, то социология логики должна рассматриваться как часть социологии науки. Между тем здесь возникает одна проблема: существует множество различных социологий науки, которые часто отождествляются с социологиями знания. Социология науки рассматривается как отрасль социологии научного знания. Более того, существует множество различных социологий знания с тех времён, когда Пауль Хонигшайм, Эрнст Грюнвальд, Макс Шелер и Карл Майнхайм ввели в употребление термин «Wissenssoziologie» («социология знания») в 1920-е гг. В настоящем исследовании я буду придерживаться социологии знания и науки Роберта К. Мертона. В данном случае мой выбор социологии знания носит случайный характер, так как я полагаю, что невозможно выработать такой критерий, который бы оправдал рациональный выбор определённой концепции социологи знания.

Согласно Р.К. Мертону социология знания (Wissenssoziologie), «прежде всего, интересуется отношениями между знанием и другими экзистенциальными факторами (existential factors) в обществе или культуре» [2, р. 7]. Далее Р.К. Мертон понимает «науку» как: «1) набор характерных методов, с помощью которых проверяется знание; 2) запас (a stock) наколенного знания, полученного в результате применения этих методов; 3) набор культурных ценностей и нравов, управляющих деятельностью, обозначаемой как «научная»; 4) любая комбинация предыдущих пунктов» [2, р. 268]. В общем и целом, согласно Р.К. Мертону, по крайней мере, исходя из его определений «социологии» и «науки», социология науки - это социология знания, которая интересуется отношениями между наукой и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре. Более точно: социология науки - это социология знания, которая интересуется отношениями между 1) набором характерных методов, с помощью которых проверяется знание; 2) запасом наколенного знания, полученного в результате применения этих методов; 3) набором культурных ценностей и нравов, управляющих деятельностью, обозначаемой как «научная»; 4) любой комбинацией предыдущих пунктов и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре.

На основе вышеприведённого определения понятия «социология науки» я хочу предложить сейчас предварительное определение понятия «социология логики»: социология логики - это социология науки, которая интересуется отношениями между логикой и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре, или, если определять точнее, социология логики - это социология науки, которая интересуется отношениями между 1) набором характерных методов, с помощью которых проверяется логическое знание; 2) запасом наколенного знания, полученного в результате применения этих методов; 3) набором культурных ценностей и нравов, управляющих деятельностью, обозначаемой как «логическая»; 4) любой комбинацией предыдущих пунктов и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре.

Тем временем здесь можно поставить вопрос: «Является ли логика независимой наукой или разделом какой-то другой науки?», чтобы прояснить статус социологии логики. Один из возможных ответов может быть найден в позиции британского философа и логика Бертрана Рассела: «Математическая логика, даже в своей современной форме, не представляет непосредственной философской важности, кроме как в своих началах. После начал она принадлежит скорее математике, чем философии» [7, р. 50]. С этой позицией солидарен Людвиг Витгенштейн: «Die formale Logik - ein Teil der Mathematik («Формальная логика - это часть математики»)» (quoted by: [8, р. 24]).

Данная позиция, разделяемая двумя выдающимися философами и логиками ХХ века, вполне объяснима с точки зрения истории и социологии математики.

Дело в том, что в XIX в. проведённая университетская реформа в Германии потребовала от математиков новизны исследования, но «с явным уклоном к чистому познанию вне какого-либо практического применения. Процесс дисциплинарной дифференциации отделил математику от физики и астрономии, способствуя направленности на абстракции» [2, р. 697]. Это привело к необходимости строгости в математических исследованиях. С точки зрения социологии математики «строгость - это форма, которую принимает бюрократизация внутри сообщества математиков, когда к формальным правилам начинают относиться как к значимым самим по себе. В немецких университетах независимость от прикладной работы разрушила связь математики с физическими интерпретациями и устранила источник оправдания наглядных понятий» [2, р. 698-699]. Важно понимать, что строгость осуществлялась с помощью аксиоматизации, систем аксиом: «Как только была представлена система аксиом, стало возможным варьировать их состав, отвергая или устраняя некоторые аксиомы и исследуя открывающийся при этом математический мир. Таким способом в 1840-е годы были развиты некоммутативные алгебры, к примеру, кватернионы. Наиболее знаменитыми из подобного рода разработок были неевклидовы геометрии, ставшие широко известными в 1860-е годы (хотя они были сформулированы уже в 1820-е годы, а контуры их были намечены ещё в 1760-е годы), поскольку они заставили признать, что математика больше не нуждается в физических интерпретациях. В этой новой игре высшей математики специально строились такие целостности, свойства которых парадоксальны с точки зрения здравого смысла: непрерывные функции без производных в какой-либо точке интервала; кривые без длины или кривые, полностью заполняющие пространство; геометрии в n-мерном пространстве. Парадоксы даже ещё больше стимулировали движение в пользу строгости; не доверяя более пространственной интуиции и осознав наивность принятия традиционных предпосылок как самоочевидных, математики начали разделяться на движения, соперничавшие в области построения оснований» [2, р. 699-700], что в итоге привело к возникновению трёх главных направлений в философии математики начала ХХ века: логицизму, формализму и интуиционизму.

Так или иначе, направленность на строгость и абстракцию в математике была экстраполирована на формальную логику, что дало неожиданные результаты. Так, была обнаружена следующая аналогия: с помощью математических операций (сложения, вычитания, умножения и так далее) строятся алгебраические выражения из чисел и переменных; подобного рода операции можно проделывать с логическими выражениями; в результате в логике возникают так называемые «булевы» или «пропозициональные формулы», строящиеся на булевых функциях и булевых переменных, то есть переменных, принимающих значения «истина» или «ложь». Таким образом, закладываются основы для классических логик высказываний и предикатов, разработанных Г. Фреге. Возможность варьировать состав системы аксиом в математике открыла дорогу для варьирования количества значений, которые могут принимать переменные в логике (многозначные логики, где возможны не только два значения «истина» и «ложь»), и отказа от законов логики, принятых как в традиционной логике, так и в классической логике (так называемые «неклассические и нестандартные логики»). Всё это позволило формальной логике интегрироваться в математику в качестве её специализированной научной дисциплины.

Итак, получается, что логика является разделом математики, - из этого следует, что социология логики должна рассматриваться как раздел социологии математики. «Социология математики» является родовым понятием для «социологии логики». В таком случае определение понятия «социология логики» можно переписать так: социология логики - это социология математики, которая интересуется отношениями между логикой как математической дисциплиной и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре, или, если определять точнее, социология логики - это социология математики, которая интересуется отношениями между 1) набором характерных методов, с помощью которых проверяется логическое знание; 2) запасом наколенного знания, полученного в результате применения этих методов; 3) набором культурных ценностей и нравов, управляющих деятельностью, обозначаемой как «логическая»; 4) любой комбинацией предыдущих пунктов и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре.

Отдельно следует говорить о социологии философии. Здесь я должен сразу оговорить, что я не рассматриваю философию как науку в силу того, что философия в отношении науки исполняет метафизическую (создаёт основания науки), методологическую (предоставляет науке теоретические инструменты познания) и рефлексивную (осмысливает и исследует науку как особый вид познавательной деятельности) функции, то есть в действительности исполняет метанаучную функцию, хотя при этом сама философия может интересоваться не только чисто научной проблематикой. По аналогии с вышеприведённым определением «социологии науки» я определяю «социологию философии» как социологию знания, которая интересуется отношениями между 1) набором характерных методов, с помощью которых проверяется философское знание; 2) запасом наколенного знания, полученного в результате применения этих методов; 3) набором культурных ценностей и нравов, управляющих деятельностью, обозначаемой как «философская»; 4) любой комбинацией предыдущих пунктов и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре.

С точки зрения её истории логика долго считалась философской дисциплиной; традиционная логика по- прежнему ею остаётся. Обычно под «традиционной логикой» понимается определённый этап развития логики. Этот этап затрагивает развитие учений о понятии, суждении, умозаключении, доказательстве (силлогистика, дедукция, индукция, выводы по аналогии). Основной толчок развития данного этапа был дан древнегреческим философом Аристотелем, поэтому иногда «традиционную логику» обозначают как «аристотелевская логика», что не совсем верно, так как у Аристотеля не было учения о понятии; учение о понятии - это уже достижение «Логики Пор-Рояля».

По большому счёту традиционная логика представляет интерес для историков философии и науки, но не для современных логиков. Например, Бертран Рассел полагал, что традиционная логика «определённо устарела, как птолемеевская астрономия» [6, р. 195]. Вдобавок Б. Рассел заключает, что «аристотелевское учение, о которой мы говорили в данной главе, всецело ложно, исключение составляет разве что теория силлогизма, которая имеет значения. Любой, кто сегодня желает научиться логике, только потратит своё время, если будет читать Аристотеля или его учеников » [6, р. 202].

Так или иначе, традиционная логика представляет определённый интерес для социологии философии, по крайней мере, в дидактическом аспекте, потому что традиционная логика до сих пор изучается в некоторых университетах мира как дань университетской традиции.

Тем не менее, можно поставить вопрос: «Является ли только традиционная логика специализированной философской дисциплиной или нет?» Скорее всего - нет, так как в современной формальной логике существуют также так называемые «философские логики». Для того чтобы представить себе, что такое «философская логика», необходимо обратиться к классификации логических систем, предложенной американским логиком и методологом науки Джоном П. Бёрджессом.

Классификация логических систем Дж. П. Бёрджесса возникает в результате попытки понять, чем отличается философская логика от классической логики. В итоге Бёрджесс приходит к следующей мысли: «Философская логика, как она здесь понимается, является той частью логики, которая имеет дело с тем, что классическая логика не учитывает или что предположительно понимает неправильно» [6, p. 1]. По мнению Дж.П. Бёрджесса, «классическая логика в действительности была создана для анализа математических аргументов. Она была значительно шире, чем традиционная силлогистическая логика, на смену которой она пришла, но всё равно оставались темы большего философского интереса, которые классическая логика отметала по причине того, что они не были важными для математики. В математике факты никогда не были и не будут, а также не могут быть, ни чем другим, как тем, что они есть. Следовательно, классическая логика в целом отметает различия между прошлым и будущим или между необходимым и возможным. Когда классическая логика пытается анализировать вопросы времени и модальности, она выходит за свои пределы, потому что проблема времени и модальности - это уже не математические темы, а скорее - философские» [6, р. 1]. Здесь, по всей видимости, сказывается отказ современной математики от упоминавшихся ранее физических интерпретаций и наглядных понятий, поэтому выход классической логики за пределы математики представляет собой выход на территорию философии. Это свидетельствует о том, что ещё не вся современная формальная логика поглощена математикой; остались ещё области интереса философии.

В рамках социологии философии социология логики может быть определена как социология философии, которая интересуется отношениями между 1) набором характерных методов, с помощью которых проверяется логическое знание; 2) запасом наколенного знания, полученного в результате применения этих методов; 3) набором культурных ценностей и нравов, управляющих деятельностью, обозначаемой как «логическая»; 4) любой комбинацией предыдущих пунктов и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре.

Итак, как можно видеть, логика является дисциплиной математики и дисциплиной философии. Отсюда можно сделать вывод, что социология логики является и социологией математики и социологией философии. Это порождает вопрос: «Как взаимодействуют между собой социология логики как социология математики и социология логики как социология философии?»

По всей видимости, логика должна рассматриваться как определённая когнитивная форма, которая существует в эпистемологических рамках философии и математики. Это означает, что природа, механизмы порождения, распространения и функционирования логики находятся в зависимости от того, в рамки какой области исследования сама логика помещена - в рамки математики (тогда логика превращается в математическую науку) или в рамки философии (тогда логика становится философской дисциплиной). В таком случае социология логики должна исследовать логику как когнитивную форму, учитывая эпистемологические рамки математики и философии. Чтобы это сделать, социологии логики необходимо подняться над социологиями математики, науки и философии и стать на позицию социологии знания. Это означает, что социология логики должна рассматриваться как раздел социологии знания. В свою очередь это предполагает следующее определение понятия «социология логики»: социология логики - это социология знания, которая интересуется отношениями между логикой и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре, или, если быть точнее, это социология знания, которая интересуется отношениями между 1) набором характерных методов, с помощью которых проверяется логическое знание в эпистемологических контекстах математики и философии; 2) запасом наколенного знания, полученного в результате применения этих методов; 3) набором культурных ценностей и нравов, управляющих деятельностью, обозначаемой как «логическая»; 4) любой комбинацией предыдущих пунктов и другими экзистенциальными факторами в обществе или культуре.

Тем не менее, я должен учитывать ещё одну возможность. Я не должен исключать тот факт, что в современных условиях развития философии и науки логика перестаёт быть частью философии или математики и становится действительно отдельной самостоятельной полноценной наукой. В таком случае не имеет значения, существует ли логика в эпистемологических рамках философии или математики; теперь имеет значение «логическое» так же, как «социальное» имеет значение в социологии. Это приводит меня обратно к первому определению понятия «социология логики» - социологии логики как социологии науки.

Как бы там ни было, все вышеприведённые определения понятия «социология логики» имеют право на существование, так как они позволяют раскрыть логику с различных социологических позиций - и как когнитивную форму, и как науку, и как математику, и как философию.

Библиографические ссылки

Burgess J. P Philosophical Logic [Text] / John P. Burgess. - Princeton : Princeton University Press, 2012. - 168 p.

Collins R. The Sociology of Philosophies: A Global Theory of Intellectual Change [Text] / Randall Collins. - Harvard : Belknap Press of Harvard University Press, 2000. - 1098 p.

Merton R. K. The Sociology of Science: Theoretical and Empirical Investigations [Text] / Robert K. Merton. - Chicago : The University of Chicago Press, 1973. - 636 p.

Rosental C. La trame de l»evidence: sociologie de la demonstration en logique [Text]/ Claude Rosental. - Paris : Presses universitaires de France, 2003. - 367 p. - (Collection Sciences, modernites, philosophies).

Rosental C. Weaving Self-Evidence: A Sociology of Logic [Text] / Claude Rosental; trans. Catherine Porter. - Princeton, NJ : Princeton University Press, 2008. - 296 p. - (Princeton Studies in Cultural Sociology).

Russell B. A History of Western Philosophy [Text] / Bertrand Russell. - New York : Simon and Schuster, 1945. - 895 p.

Russell B. Our Knowledge of the External World as a Field for Scientific Method in Philosophy [Text] / Bertrand Russell. - London : George Allen & Unwin Ltd., 1949. - 254 p.

Wright G. H., von. Logic and Philosophy in the Twentieth Century [Text] / Georg Henrik von Wright // Wright G. H., von. The Tree of Knowledge and Other Essays. - Leiden: Brill Academic Pub, 1997. - Philosophy of History and Culture. Book 11. - P. 7-24.

Размещено на Allbest.ru