В отличие от бытового языка, "игрой" в экономической теории называют любую ситуацию с рациональными, то есть оптимизирующими свое поведение участниками. Наиболее часто экономисты изучают игры торговли с парой ролей типа покупатель - продавец, или подобные им игры найма (контрактов), частным случаем которых - репутированием - мы и займемся. Ситуации репутирования многообразны. В частности, их можно разделить на индивидуальные и коллективные репутации, с участием "внешнего репутирующего" или без него.

1.1 Внешнее репутирование: свахи

Вообще говоря, в игре индивидуальных репутаций три роли:

1) Репутируемый или "Работник", например, новый бизнес-партнер или нанимаемый чиновник, врач, политик, жених или невеста;

2) Репутирующий или "Информатор", например, бывший клиент или знакомый нанимаемого, или специальная репутационная фирма, типа кадрового агентства, или газета, сваха;

3)"Заказчик" - то есть потребитель репутации и услуг "Работника" - наниматель.

Игра состоит в том, что один Работник выбирается Заказчиком из некоторой популяции работников по подсказке Информатора, и затем выполняет услугу. В модели Тироля ситуация несколько обобщена: Заказчик имеет деловые отношения со всеми Работниками, но тем из них, которым не доверяет, предлагает только "простое" задание, не требующее доверия и малооплачиваемое (например, отсутствие задания). Ключевым моментом является то, что речь идет об услуге, являющейся "товаром эксперимента" (качество которого становится ясно только в процессе эксплуатации) или даже "товаром доверия". Последнее означает, что заказчик вряд ли узнает, качественный ли товар он купил, и уж во всяком случае, не сможет предъявить претензий. Например, клиент врача или юриста редко может адекватно судить о качестве их работы, равно как и избиратель о своем депутате. Аналогично, король, принимая на службу рыцаря, вряд ли сумеет наказать его после предательства на поле боя. В эпоху отсутствия разводов сходные затруднения возникали и при выборе супруга.

Эти затруднения часто вызывали к жизни те или иные механизмы репутирования. В двух последних примерах играла некоторую роль коллективная репутация семьи нанимаемого. Но отложим коллективность, сосредоточившись пока на роли Информатора, например, свахи. Представим себе город, где впервые появившийся на рынке "товара доверия" Заказчик (скажем, жених, или фирма - наниматель) не в состоянии самостоятельно изучить качество сотен предлагающих товар Работников. Однако, предположим, он в состоянии оценить сравнительное качество десятка соревнующихся между собой Информаторов (свах, или агентств по трудоустройству). А те, в свою очередь, специализируются на изучении качеств Работников. Конечно, чтобы эта деятельность состоялась, нужно, чтобы издержки Информатора Cost>0 на проверку каждого работника были меньше, чем ожидаемая выгода Заказчика Profit>0 от сертификации качества работника, по сравнению с выбором "кота в мешке". Очевидно, если все или почти все Работники хороши, то Cost > Profit и вряд ли на этом рынке будет спрос на услуги свах - тогда возникнет "равновесие без репутирования". В противном случае возникает "равновесие с репутированием", по сути, известное в одной из модификаций "модели Акерлова", описывающей торговлю "товарами доверия".

Представим себе распределение качества так: некоторую долю популяции занимают Работники первого сорта, некоторую - второго, некоторую - третьего, и т.д. Тогда оказывается, что лучшие градации качества товара продаются с помощью оценщиков, а все товары или услуги хуже некоторого критического барьера (который установится в зависимости от спроса) продаются по низкой цене как "кот в мешке" (скажем, в лотках на улице не встретишь неподдельных бриллиантов). Этот равновесный критический уровень - барьер оценки - зависит от всех параметров рынка: от распределения качества в популяции, от стоимости проверки качества, от выгод Заказчика при разных уровнях качества. Более строго: равновесием Байеса-Нэша в подобных играх называют такое состояние избранных стратегий поведения игроков и их ожиданий друг о друге, что никому нет выгоды отступать от текущих стратегий при имеющихся ожиданиях, а ожидания статистически согласованы со стратегиями (в частности, ожидаемая частота попадания хороших товаров на рынок соответствует наблюдаемой).

Любопытно, что на подобных рынках при одних и тех же данных возможны два или несколько различных репутационных равновесий! Действительно, представим себе такой пример. Пусть есть всего две градации качества, и хорошее качество достаточно распространено, чтобы Заказчик покупал по средней цене "кота в мешке", и не желал оплатить издержки сертификации (Cost > Profit). То есть, Информаторы не могли войти на этот рынок; возникало равновесие без репутирования. Но если изначально Информаторы уже присутствуют на этом рынке, тогда все не сертифицированные ими Работники - рассматриваются как плохие. Тогда издержки информирования, возможно, уже окупаются для Заказчика (ведь величина Profit не постоянна, а зависит от ситуации), и возникает равновесие с репутированием.

Итак, возможен гистерезис в развитии рынка с неизвестным качеством, то есть зависимость положения равновесия от предыстории. А гистерезис оправдывает "разовое" вмешательство государства - некоторый информационный импульс. Чтобы вытолкнуть рынок из "ловушки" неэффективного равновесия в другое, более эффективное (обычно неэффективно, в смысле совокупных выгод общества, именно равновесие без репутирования).

Аналогичная возможность гистерезиса и "ловушек развития" рынка связана и с рынком самих репутационных услуг. Ведь если никто до сих пор не обращался за услугами свах, то откуда возьмутся свахи? Чтобы впервые продать свою услугу сваха сама сначала должна заработать репутацию! Более того, для надежности репутации первой свахи уже желательна конкуренция свах… К этому затруднению "творения репутационного мира" из пустоты мы еще вернемся в конце заметки.

Теперь же, намечая следующую тему, заметим, что заказчик, по сути, нанимает двух работников в разных ролях: информационной и исполнительской, Вариант этой игры, когда плата Работнику или Информатору может назначаться пропорциональнаой уровню репутации, приводит к тем же качественным эффектам, что и простой выбор "нанять или уволить". при этом он хотел бы, чтобы информатор был мотивирован к достоверности сообщения, а работник - к честному (качественному) оказанию услуги. А что если работник может мотивировать (подкупить) Информатора к ложно-благоприятной рекомендации? Есть традиционный механизм защиты от этого:

1.2 Круговое взаиморепутирование: стукачи

Рассмотрим взаиморепутирование газет, и вообще, масс-медиа. С одной стороны, для нас - Заказчиков, газеты репутируют политиков, иногда достоверно, а иногда тенденциозно. С другой стороны, они активно репутируют друг друга, не жалея сил на высмеивание конкурента, пропустившего заведомую "утку". То есть, по сравнению с предыдущим сюжетом, роли Работника и Информатора объединены.

В результате этого взаиморепутирования складывается довольно устойчивое мнение о том, какая газета "бульварная", а какая - "солидная", для серьезных людей. То есть, каждой газете мы придаем некоторый коэффициент доверия (всегда меньший, чем 1), и меняем оценку каждой газеты день ото дня, по мере поступления сведений о ложных или слишком тенденциозных публикациях в ней. Заметим, что на этом рынке - рынке информации, конкуренция важна не менее, чем на других. Она подрывает возможный сговор в передаче ложной информации, уменьшает манипулирование прессой, и повышает доверие. Ведь сговор может "обрушиваться". Скажем, в период Карибского кризиса все советские газеты долго дружно говорили, что советских ракет на Кубе нет, а в один прекрасный день объявили, что эти ракеты с Кубы будут удалены. Их и без того плохая репутация пострадала, а репутация радио "Свобода" и других подрывающих монополию голосов - выиграла. Это создает стимулы к нарушению картеля дезинформации такими "штрейкбрехерами".

Перенесем эту простую идею на другой пример. Скажем, бояре с готовностью уличали один другого в измене. Общая идея: каждый из служащих некоторого министра или государя опрашивается господином (Заказчиком): его мнение о степени коррумпированности каждого из коллег и каждый получает свой "рейтинг". Время от времени проверка подтверждает или опровергает рейтинг случайно выбранного участника, одновременно сказываясь на рейтингах всех информировавших о проверяемом. От рейтингов зависит вероятность увольнения. Скажем, китайский император присылал потерявшему доверие чиновнику шелковый шнурок в конверте, означавший предложение удавиться, пока не пришел палач.

Оставим в стороне размышления, нравится ли нам поголовное стукачество (столь характерное в памяти о Сталинских временах), и рассмотрим, нравится ли оно господину. Судя по наблюдавшейся практике - вполне. Преданность господину, а не своему клану, обычно поощрялась, недонесение даже на родственника каралось. А всегда ли это помогает победить коррупцию (не-лояльность)? Видимо, нет.

Посмотрим на эту ситуацию теоретически. Исходные параметры этого рынка информации есть:

1) размер популяции Работников=Информаторов (пусть, жульничество каждого видно всем или почти всем прочим Работникам, но не Заказчику, кроме случая проверки),

2) частота проверок и/или их направление (скажем, проверка только групп с низким рейтингом),

3) выгода Работнику от одной взятки и размер наказания.

Вероятно (исследования этой игры мне неизвестны), при достаточно редких проверках, относительно срока "деловой жизни" чиновников и размера взяток, здесь тоже возможны и эффективное равновесие, и неэффективное. В последнем случае Работники кооперируют в картель, хорошо репутируют друг друга, и наслаждаются взятками вплоть до проверки. При ней картель "обрушивается" и увольняется вся команда, а затем новая команда чиновников повторяет то же самое (в духе смены политиков в слаборазвитой стране, или смены интендантов Петром 1-м).

Внесем теперь гипотезу возможности "самурая", то есть чиновника, говорящего правду господину независимо от ее выгодности. Очевидно, при наличии хотя бы одного "самурая", картель или заговор невозможен. Но даже и без самураев, при гипотезе всеобщего "оппортунизма", достаточно сильное поощрение стукачества способно разрушать картель обмана. Эти два элемента управления объясняют возможность лояльных и довольно честных по отношению к господину иерархий (типа сталинской), несмотря на то, что они на 99% состоят из потенциальных жуликов!

Это дает коррумпированным странам надежду и подсказки. Доносительство чиновников друг на друга, видимо, вечно, и специального поощрения не требует. Мораль же из модели в том, что пожизненные или потомственные чиновники (как в средние века) лучше для страны, чем нанимаемые ненадолго. Но при какой частоте и достоверности проверок равновесие взаиморепутирования должно давать достоверную информацию и низкий уровень коррупции? Шире: каковы достаточные условия для разрушения картелей обмана? Какой способ агрегирования поданной информации в "индекс честности" приводит к большей достоверности? Это вопросы для теоретиков и практиков.

1.3 Коллективное репутирование: гильдии

Эта новая ситуация сходна с предыдущими, но есть особенности. Объединены роли Информатора и Заказчика: последний сам себе ищет информацию. При этом информационные возможности его предполагаются ограниченными. Скажем, он способен навести справки о десяти потенциальных Работниках, но не о ста. Каждый из Работников не способен поддерживать известность личной марки не обладая достаточным масштабом. Тогда хорошим работникам есть смысл объединять свои рекламные усилия, объединяясь в само-репутирующие организации с дисциплиной. Именно таковыми, видимо, являются торговые марки (репутационные объединения производителей) типа Мак-Дональдс, Дэу, Филлипс, и др. В сущности, они являются объединениями Работников, типа гильдий, следящих за качеством товаров друг друга, поскольку связаны общей репутацией. Заказчик не способен запомнить или узнать качество всех закусочных во всех городах, но способен помнить несколько марок, типа Мак-Дональдс.

Информация, поступающая о качестве отдельной гильдии Заказчику - это просто накопляющееся среднее прошлых проявлений качества членов гильдии. Гильдия умеет проверять качество каждого возникшего на рынке работника и либо принимать его в гильдию (большинством голосов или иначе, возможно, за плату), либо не принимать. Гильдия имеет возможность проверять качество работника в действии и исключать его (скажем, большинством голосов).

Исходными данными подобной игры являются:

репутация вебер индивидуальная коллективная

1) Распределение способностей к качественной работе среди популяции индивидуальных Работников, темп обновления этой популяции (вхождений на рынок и уходов "пенсионеров");

2) Сравнительные выгоды Заказчика от качественной и некачественной работы и его информационные возможности (ограничения хранимости информации и частоты проверок);

3) Возможности наказаний со стороны гильдии и со стороны Заказчика по отношению к выявленному жульничеству.

Равновесия, возникающие в этой игре (один из вариантов ее см. в пионерной статье Тироля, 1993), при определенных параметрах, обладают теми же, что и в модели Акерлова, свойствами: они могут быть множестенными, допускать гистерезис. Как и там, обычно низший сегмент популяции работников (бракоделы или "нечестные от природы") не репутируется, то есть не входит в гильдии, не заботится о качестве, и продает по низкой цене "кота в мешке", а высший сегмент репутируется и продает дорого. Кроме этого, может возникнуть кооперирование (коагулирование) работников с определенными уровнями природного качества в однородные гильдии - "клубы Тьебу" (см. обзор теории клубов С. Скотчмер, 2002): гильдии с наивысшим качеством, со средним, и т.д. Каждый занимает свой сегмент рынка и своей предысторией достоверно информирует Заказчика о своем качестве. Не все вариации этой игры исследованы, и не все ясно в известных мне статьях, прежде всего, в области комбинирования кооперативного и некооперативного поведения участников игры.

Для дальнейшего же изложения важна дополнительная гипотеза, которую стоит внести в описание ситуации. Предположим теперь, что популяция работников не остается неизменной, а со скоростью "малой" по сравнению с темпом уравновешивания рынка репутаций (это упрощение позволяет не изменять концепции репутационного равновесия) эволюционирует. А именно, доля на рынке Работников "нечестных от природы" убывает, благодаря их низкой оплате, а доля способных к качественной или честной работе растет. В частности, это изменение может происходить не только благодаря вымыванию с рынка работников с низким врожденным уровнем качества, но и в результате сознательного изменения своего уровня качества некоторыми работниками (которое пока не рассматривалось) для эволюции разница невелика. Дарвинистские соображения, с учетом мутаций, позволяют предполагать рано или поздно некоторое "эволюционное равновесие", где стационарными являются не только стратегии имеющихся на рынке Работников и Заказчиков, но и определение природой эволюции качественного состава популяции Работников.

Примем теперь во внимание множественность репутационных равновесий в некоторый начальный момент этой эволюции. Если, по случайным причинам, начальное равновесие было эффективным, с активным репутированием, то и финальное эволюционное равновесие будет иметь высокую долю честных работников. Напротив, если в начале случилось равновесие без репутирования, то и эволюция не пойдет в сторону премирования более честных работников и их "размножения". Итак, информационный импульс, переключающий исходный рынок из неэффективного (нерепутируемого) равновесия в эффективное может иметь дальние последствия.

II. Исторические примеры действия репутаций

Теперь, иллюстрируя введенные идеи, совершим любительский экскурс в историю. Эта репутационная интерпретация истории по сути вычленяет только одну, нужную нам, логическую линию из богатой книги М. Вебера "Протестантская этика…", и тем более - из многообразия социально-экономической жизни. Наша цель - подметить в примерах условия, когда репутационная игра того или иного типа идет благоприятно. Благоприятно в первую очередь в смысле отделения "агнцев от козлищ", а уж во вторую - в социально-экономических последствиях этого.

Чтобы репутация играла существенную роль при выборе нанимаемых служащих, деловых партнеров, политиков - она должна неплохо храниться и передаваться. Такое бывало. В некоторых не слишком многочисленных сообществах было возможно знать непосредственно или через знакомых и помнить репутации всех (!)"людей из общества", или хотя бы семей, принадлежащих к "обществу", "свету". Это давало основу для принятия решений - о браке, о деловом партнере, о политическом лидере, и заинтересованность в наработке репутации. Возможно, именно это, в сочетании с достаточной конкуренцией, и создало в некоторых обществах, например, в классических Афинах, в республиканском Риме и в некоторых городах поздне-средневековой Европы среду, вырастившую понятия о достойном купце и гражданине (этос), и более-менее соответственную этому понятию практику поведения некоторой части населения, иначе этос бы умер. Возможно, здесь мы видим эффективную работу отношения Репутируемый - Заказчик без участия репутирующих организаций, когда заказчик сам тратит силы на поиск/хранение информации. Возможно, репутирование со стороны "знатоков света" играло важную роль. Но скорее всего, особенно в формировании рыцарского этоса и дворянства, существенную роль играла фамилия, то есть семья в широком смысле как репутирующая организация. Я хочу здесь защитить идею дворянства и аристократии от нападок нового времени и "духа демократии". С какой стати королю нанимать на важные должности людей, чьи предки не заработали им рейтинг доверия, и людей не заботящихся о рейтинге потомства? То, что стало казаться принципиальной глупостью или хотя бы пережитком после убывания рыцарского этоса (который, впрочем, отчасти сохранился в английском джентельменстве), было в информационно-обозримых обществах разумной и эффективной практикой отношений.

В других, более многочисленных или более интенсивно обновляющихся сообществах, скажем, в царской России XIX века, среди дворянства и купечества в поддержании репутации и найме на службу играл существенную роль институт "рекомендации". Возможно, характерное при обсуждении найма русское слово "проходимец" означало именно: никем не репутируемый и не заботящийся о репутации человек. Он, конечно, искажался проталкиванием родственников и друзей, но при прочих равных, оказывал влияние. Важно, что рекомендующий кого-то Информатор мог пострадать по службе или в общественном мнении при заметных проступках рекомендуемого. Информация о том, кто кем рекомендован - не терялась. В итоге, традиционно высокая российская коррупция, видимо, понемногу слабела. По крайней мере, в госаппарате в начале 20 века в России уже не удивительны приличные министры, как Плеве, Витте и Столыпин. В бизнесе имелись примеры достойного предпринимательства и поставок "под честное слово". В частности, для нашей темы особенно интересны успешные торговые сообщества купцов - старообрядцев, пользовавшиеся взаимо-доверием и доверием извне.

Советская Россия тоже умудрялась обеспечивать репутирование, несмотря на многочисленность и интенсивное перемешивание общества. Она пыталась делать это через отделы кадров предприятий, хранившие личные дела и дававшие людям рекомендации во всех важных случаях. Дублировали эту работу парткомы предприятий и КГБ. Дублирование делало вероятной проверку. Чиновник, давший неудачную рекомендацию, иногда бывал наказан. Эта система, хотя и искаженная протаскиванием "своих" людей для важных назначений и хлебных мест, во многих случаях все же давала эффект. Не-лояльность или просто неважный моральный облик, например пьянство, замеченные махинации, вполне мог мешать рекомендации руководящего работника или чиновника на пост. С одной стороны, подобно карьере служащего при любом дворе, советский служащий дисциплинировался своей индивидульной репутацией. С другой, некоторые службисты составляли "кланы" поддерживающих друг друга людей ("кто чей" в иерархии), и, в духе коллективных репутаций, конкуренция этих кланов дисциплинировала их. Возможно историки меня поправят, но правдоподобно, что те монархии и диктатуры (включая Чингиз-Хана, некоторых императоров и Сталина), что ухитрялись создавать вполне лояльные и не слишком коррумпированные (или хотя бы работоспособные) иерархии - достигали этого не без помощи удачной организации репутационной игры среди подчиненных.

В наше время в Европе и США хранение репутаций в бизнесе обеспечивается (возможно, не идеально, но заметно) многими устоявшимися институтами репутирования. Гильдии юристов, особенно в Англии, конкурируя, эффективно обеспечивают качество юристов. Известность торговой марки - "brand name" - полезна для фирмы, банка, сети супермаркетов или ресторанов, причем ценится марка со стажем. Послужной список, "Curriculum Vitae" - требуется при назначениях на должности, ценится долгая работа в уважаемом учреждении, нередко просят рекомендацию с прошлого места работы. Специальные репутирующие фирмы собирают некоторую деловую информацию о частных гражданах, например, об отсутствии просроченных счетов и долгов, и продают ее, с согласия граждан, кредитующим организациям. Личная история автомобилевождения служит информацией для страховки. Репутации политиков и фирм хранятся и распространяются газетами и другими организациями масс-медиа. В том числе газеты репутируют друг друга, что, при существенной их конкуренции, создает тенденцию не слишком искажать истину. Набирает (забегая вперед) репутирующий опыт и Интернет, с владельцами страниц (site owners) и "конференциями" как репутирующими организациями.

В результате ли этих механизмов, или иных, но в развитых странах, несмотря на многочисленность и перемешивание населения, положение с деловой честностью можно характеризовать как успех (впрочем, в моем представлении именно это, а не производный от деловой этики национальный доход и есть определение "развитой" страны). Достаточно фирм, банков, газет, чиновников (и даже некоторых политиков!), словам и обещаниям которых, как это ни удивительно для россиянина, можно в основном доверять.

Теперь, переходя от точечных примеров к эволюции репутаций, попробуем реконструировать механизм возникновения успеха в этом деле из повсеместного жульничества, продемонстрированного поздним Римом и Европой раннего средневековья.

III. Эволюция репутаций

Биологи говорят, что для благоприятной эволюции видов важно правильное сотрудничество "трех великих конструкторов": Изменчивость (мутации), Устойчивость (наследственность) и Отбор (естественный или искусственный). В нашем случае это - возникновение репутаций, хранение и передача репутаций, и конкуренция репутируемых.

В средневековой Европе, при благоприятной слабости королевской власти, сложилось самоуправление некоторых торговых городов и существенная конкуренция между ними. Гильдия или "цех", скажем, суконщиков одного города конкурировал с цехом суконщиков другого, заботясь о своей репутации, и контролируя своих членов. Это "равновесие с репутированием" вело к выгоде заказчиков (и общества), гарантируя честность и профессионализм (здесь я опять возражаю презрительным взглядам Просвещения на средневековье, теперь - взглядам на цеховые ограничения). Эта практика привела к созреванию того этоса "честного буржуа", который в Европе вскоре стал господствовать. Любопытно сравнить это с процессом размывания этоса "честного рыцаря", происходившим при распространении пороха и возникновении массовых армий, набранных из крестьян, то есть убывании спроса на "товар доверия" - рыцарей. Впрочем, спрос на честных придворных и чиновников не убывал, и мне сейчас неясно, что мешало благоприятной эволюции их этоса. Играли свою роль также союзы купцов типа Ганзы, рыцарские и монашеские ордена, но не будем на этом останавливаться.

( (Немного позже, в 16 веке, в северной Европе накопление (а затем и революции).)) Вглядимся в ключевой момент развития этоса "честного буржуа", в великий переворот в репутировании: протестантскую Реформацию, прославленную Максом Вебером как главную предпосылку промышленной революции. С одной стороны, политически города стали теряться в крепчавших национальных государствах. Возникающее общенациональное право препятствовало принуждению, скажем, каждого суконщика города вступать в гильдию, да и городские стены перестали, по сути, существовать. Город как "марка фирмы" стал размываться (слова типа "Лионское полотно" подверглись эррозии). Одновременно недовольство практикой католической церкви, монопольно (соответственно - плохо) удовлетворявшей спрос на святость, привело к популярности "очищающих" религиозных течений Яна Гуса, а затем Лютера и Кальвина. Соединяясь, эти две тенденции породили религиозные общины как репутационные объединения, заменившие в этой роли города!

Вскоре северная Европа наполнилась конкурирующими общинами лютеран, кальвинистов, евангелистов, методистов, квакеров, и др., соревнующимися за славу самых религиозных на деле, то есть в деловых и общественных отношениях. Поверхностному взгляду покажется странным, что подавляющее большинство их ревностных активистов составляли (согласно Веберу) буржуа: купцы, ремесленники, а не крестьяне и другие благородные сословия, далекие от "развращающего", по общему мнению, золотого тельца. Но при знакомстве с идеей репутационных объединений это, наоборот, кажется самым естественным: велика ли польза крестьянину от репутации? А для купца - весьма велика. Клиент мог пожаловаться на нечестного купца в его общину, и ее дисциплинирующая сила изменила этос и средний облик деловых отношений в северной Европе (но не в южной, где сохранялась монополия). Нерелигиозные или католические (принадлежащие к опороченной общине Папы) купцы и ремесленники - скоро стали неконкурентоспособны там, где были протестанты (одна из интерпретаций Варфоломеевской ночи - месть побежденных в конкуренции). Оставшиеся в протестантских странах католики превратились в меньшинство, переняли практику протестантов, и тоже стали пользоваться репутационным "преимуществом меньшинства" (которым ранее пользовались только евреи - в ювелирном деле и кредите). Насколько мне известно, до сих пор до 2/3 мировой торговли бриллиантами производится ортодоксальными иудаистами, демонстративно соблюдающими традиции (и сосредоточено в Нью-Йорке на 47-й улице, тоже имеющей репутацию).

В то время репутационное объединение по религиозному признаку имело преимущества перед другими объединениями. Вообще-то говоря, идеологическое объединение должно иметь преимущества и во все времена. Это в природе человека, не сводимого к homo oeconomicus. Действительно, Заказчику приятно верить, что Работник с ним честен не из боязни дисциплинирующего воздействия своей общины, а по идейным причинам - просто потому, что он так воспитан и не может иначе, или верит в Христа, Магомета, или кого-то еще, осуждающего нас за грехи. В этом смысле показная религиозность отчасти способна заменять дисциплину общины. Человек изнуряющий себя постом, долгой молитвой и многими ограничениями в потреблении, демонстрирует тем самым свою шкалу ценностей. Клиенту кажется маловероятным, чтоб это было совместимо с жульничеством, то есть ущербу своей душе за блага земные. (В теории игр подобные действия - скажем выпороть себя, чтобы показать презрение к боли - называют "сигналинг".) Недаром самые строгие религиозные секты состояли в основном из бюргерского сословия. Согласно М. Веберу, в США еще в 18 веке было распространен найм на ответственные должности в банки только членов строгих религиозных сект, Вступить в такую секту было трудно, считалось важной карьерной удачей! а с человеком, не исповедовавшим какой-либо (!) религии не заключали даже более простых сделок доверия.

Тогда что мешало подобному ходу дел в других странах и почему в современном мире религиозное репутирование не играет первостепенной роли? На первый вопрос можно ответить, что не всегда мешало. Напомним: важны возможности создания brand names, информирования о них, конкуренции среди них. Судя по всему такие условия были, скажем, в Индии эпохи Гуптов, с ее достаточной религиозной терпимостью и конкурирующими гильдиями, чем можно объяснить ее расцвет.

Аналогично, ранне-мусульманское Средиземноморье (7-10 вв.) было достаточно терпимым к иноверцам, и сильно выигрывало перед Европой в торговле, науке и технологии (а это, возможно, знак, что оно выигрывало и в особенно интересующей нас честности). Под защитой эмиров и халифов свободно конкурировали христианские, иудейские, и мусульманские купцы. Возможно, развитию последствий этого преимущества на Востоке помешала "риба" (запрет ростовщичества, то есть кредита в Коране). А вероятнее - Крестовые походы и их результат - нарастающая тоталитарность мусульманской (впрочем, и католической) церкви. Подавление религиозных меньшинств католичеством и мусульманством ослабило конкуренцию репутаций, но в Европе эстафету репутирования переняли самостоятельные города. Интересная статья о репутационной конкуренции венецианских и исламских купцов этого периода - Olson?? ``Magribes…” В Азии же, отсутствие политически независимых городов, плюс совмещение светской и духовной власти мусульманских лидеров, создавали чрезмерную концентрацию их власти. Видимо, это существенно уменьшало торговую конкуренцию и/или возможность образования репутирующих общин с иной дисциплиной, кроме подчинения эмиру, шаху или султану. Возможно также, произвол властителей и плохо гарантированные права собственности делали преимущества хорошей репутации незначительными по сравнению с другими методами деятельности бизнесменов: завоевание близости ко двору и др. Так или иначе, после средних веков сравнение Азии и Европы однозначно, и аналогично сравнению Франции и Англии литературой "просветителей" (см. Монтескье в эпиграфе) перед Великой французской революцией. Просветители ругали французский произвол правителей, привилегии в торговле, коррупцию, слабую законность, фальшь навязываемой единой для всех религии - и следствие: отставание в "свободе, набожности и торговле", которые, оказывается, поддерживают друг друга. "Капитализм как воспитатель нравственности" - не парадоксально ли звучит?

Заметим, что наиболее чувствителен к механизмам доверия такой важный институт капитализма, как кредит. У одного бизнесмена образуются свободные средства, у другого есть возможность их выгодно вложить, но нехватка доверия может существенно тормозить эффективный перелив капитала. Для не экономистов поясню, что возрастание вероятности потери капитала даже на небольшую величину типа 0. 05 способно вдвое и более снижать объем инвестиций в стране, ведь наиболее массовыми являются мало-прибыльные проекты. Известный благочестием купец имел возможность поклясться Аллахом или Христом и получить кредит, в отличие от не религиозного купца. Мнение Вебера о благоприятности конфессиональной пестроты для развития капитализма можно дополнить: желание купцов принадлежать к "высоко - репутирующим" организациям и порождало эту множественность. Те страны, что подавляли эту конкуренцию - проигрывали экономическое соревнование религиозно (или организационно) пестрым странам.

Теперь вернемся к вопросу: почему в XIX - XX веках религиозное и общинное репутирование в Европе и Америке уступило свою важную роль другим формам? Трудно сказать однозначно, параллельно шло несколько процессов, влиявших на это. Развитие газет, банков, взявших на себя часть информационной работы. Политическая стабилизация демократических обществ и постепенное укрепление в них законности, во многих случаях заменившей потребность в доверии. С идейной стороны, шло распространение атеизма или слабой религиозности в общественных элитах. Оно шло и от научной и художественной среды (заинтересованной скорее в анти-религиозной репутации, чем в религиозной), и от политической среды, подвергшейся идейным реформам Просвещения, Великой французской революции, и затем - марксизма и других социальных учений, делавшей на них свой бизнес. Противостояние идей индивидуализма и личной свободы на одном полюсе, и принадлежности социалистическому социуму - на другом, вытесняло идеи корпоративизма, необходимые для коллективного репутирования общин. Они сохранились в Японии и Южной Корее, и это, возможно, конкурентное преимущество, а не пережиток.

Теперь о механизмах доверия в государственной машине. Буржуазные революции в Европе подорвали значение аристократии и сломали механизм ее репутационной игры. Заказчик - народ не захотел выбирать министров и генералов только из аристократов, в отличие от Заказчика - короля. Но с другой стороны, демократические формы правления, как и монархии ограниченные вооруженным народом, демонстрируют работу того же самого отношения репутирования. Аристократические династии или партии накапливают репутацию, а Заказчик - большинство народа - делает выбор из них. Напротив, диктатор или султан, опирающийся на профессиональное войско, блокирует конкуренцию возможных правителей, а тотальность его пропаганды есть блокирование информации. В обоих случаях естественный отбор невозможен и интересы Заказчика страдают. Углубимся в детали этой политической игры. Известный в МВФ экономист А. Можин объяснил мне, что в политическом процессе репутирование династий или партий (как в Англии), гораздо осмысленнее, чем репутирование личностей, как в странах с президентским правлением типа США. Ведь 1 срок президентства или депутатства, да и жизнь человека, коротковаты для репутирования правления страной. Кроме того, полновластная партия действительно отвечает за результаты правления в стране, а многопартийная власть - нет, поэтому репутирование личностей безосновательно (худший пример - послевоенные коалиционные правительства Италии). В президентских странах серьезным дисциплинированным партиям трудно сложиться, поскольку конгрессмены борются не за полноту власти, а за куски лоббирования. Политическая игра профанируется и в победе президента главное - актерские данные (см. США). Стоит ли объединять рассуждения об эволюции честности в разных сферах: бизнесе и политике (или государственной службе)? Это зависит от степени разделения народа на касты или этосы. В средние века казалось вполне естественным, что "благородные" ведут себя иначе, чем "низкие" или "простые", и эволюция каст могла идти независимо. В двадцатом же веке, "веке толп" и перемешивания общества, это не так правдоподобно. Дети воспитанные в буржуазных семьях (заинтересованных в репутациях), нередко шли в государственную машину или политику, и этос (идеал)"достойного джентельмена" объединился для нескольких сфер деятельности. Но и противоположный, "низкий" идеал поведения: "хапай где можешь, один раз живем" - тоже распространился во все сферы жизни. Вряд ли люди берут взятки только от природной жадности, скорее играет роль и желание показать друзьям и близким, что "не дурак", и соответствуешь названному низкому этосу. В профессиях не требующих доверия этот этос полезен, а в государственной службе - вреден обществу. Здесь в третий раз я готов поспорить с неодобрительными взглядами Просвещения и ХХ века на средневековую структуру общества, в частности на кастовость: она позволяла независимое, "очаговое" вызревание честных этосов там, где для полного вытаскивания общества из общего жульничества нет условий.

Подытожим опыт Запада и Востока в накоплении этического потенциала. Необходимыми параметрами среды, в которой удачно работает репутационный механизм самоочищения общества в целом или отдельных сфер деятельности от нечестности являются:

1) возможность начала репутационной игры: начального импульса;

2) сохранение и доступность информации о репутациях, долгоживущие репутируемые;

3) сравнительная выгодность поддержания репутации, связанная со спросом на честность в определенных профессиях и свободой конкуренции. Многие общественные институты, идеи и практики, которые в ХХ веке подвергались насмешкам, как безусловно вредные для эффективного развития общества: наследственная аристократия, кастовость и корпоративизм, круговая порука, религиозность - были важными элементами репутационного механизма и в определенных условиях способствовали его работе.

II. Перспектива: вернут ли терроризм и Интернет средневековье?