Медико-демографические аспекты воспроизводства социальных ресурсов в современных российских условиях

Размещено на http://www.allbest.ru/

Медико-демографические аспекты воспроизводства социальных ресурсов в современных российских условиях

Анопченко Т.Ю.

Процесс воспроизводства населения является частью такого, более широкого процесса как "социальное воспроизводство", т.е. эволюции системы социальных отношений в форме их циклического воспроизведения. В статье рассматривается взаимосвязь медико-демографических аспектов, таких как качество среды обитания, санитарно-гигиенические условия труда и быта, качество продуктов питания, психоэмоциональная среда, генетика, биология человека т.д. и воспроизводства социальных ресурсов в современных рыночных условиях национальной экономики.

Состояние любой социальной системы само по себе не одномерно, оно представляет собой обобщенный суммарный результат состояния личных компонентов, что дает основание для характеристики равновесия, неустойчивого консенсуса или несогласия, кооперации или конфликтности в данной социальной системе. Классик мировой социологии П. Сорокин определял социальный процесс, как любой вид движения, модификации, трансформации чередования или эволюции, т.е. любое изменение данного изучаемого объекта в течение определенного времени, будь то изменение его места в пространстве, либо модификация его количественных и качественных характеристик. И по условиям любого социального процесса можно определить потенциал, который изначально заложен в системе. Можно отметить, что социальные ресурсы "программируют" направленность социальных изменений. А в противовес причинно-следственным необходимостям следует выделять "структурные закономерности", т.е. систему переменных, которая влияет на социальный выбор индивидов. Таким образом, социальные ресурсы программируют и то, что именно должно измениться и как, в какой форме должно измениться.

На наш взгляд, социальные ресурсы очерчивают границы частичных изменений, за которыми внутренние изменения приводят к трансформации самой системы. Ресурсов может просто быть недостаточно для реализации амбициозного по целям и нереального по временным срокам социального проекта, что может привести к надлому системы или ее распаду, переходу в иное качественное состояние. Изменения, происходящие в России в 1990-2002 гг., характеризуются неустойчивостью, обратимостью процессов и обострением в точках бифуркации. В процессе социальных изменений неустойчивость колеблется от относительного равновесия до социальной дезинтеграции, полного распада социальных институтов и социальных связей. В хаотическом варианте нынешних российских изменений социальные ресурсы растрачиваются на адаптивные процессы, уравнивающие или поддерживающие гомеостатические функции, и перевешиваются потенциалом конфликтогенности, накопленных в точках бифуркации.

Стихийная адаптация, затрата социальных ресурсов для "защищенности" оставляет незавершенными социальные изменения. Структурируются социальные институты с гибридными, неявными функциями. В свою очередь, рыхлость, аморфность и неэффективность таких значимых социальных подсистем, как образование и здравоохранение, а также нестабильность семьи, рост алкоголизма и наркомании, рост заболеваний сифилисом и туберкулезом, отражающих подлинное состояние уровня и качества жизни населения, его нравственных устоев - порождает неуверенность в ресурсах действия, в структурных возможностях для изменений. Точки бифуркации фокусируют "негативные возможности", ожидание изменений с "отрицательной" иди в лучшем случае нулевой суммой. Социологическое исследование "Новая Россия: десять лет реформ" содержит примечательное обобщение: "и в условиях относительно стабильной жизни, "глобальные страхи" сохраняются в массовом сознании, как некое предчувствие, как гипотетическая возможность очередного срыва России с позитивной траектории жизни"[1]. Снижение уровня безопасности и защищенности является индикатором социально-психологического состояния общества, испытавшего влияние "хаотических изменений".

В социологии уже устоялись и являются общепринятыми определения процессов "воспроизводства населения" и "социального воспроизводства". Первый характеризуется как "непрерывный" процесс естественной смены поколений за счет рождений и смертей. В зависимости от соотношения уровней рождаемости и смертности принято различать: расширенное воспроизводство населения (численность последующих поколений увеличивается по сравнению с предыдущими), стационарное (при постоянстве численности следующих друг за другом поколений), или суженное (численность последующих поколений уменьшается по сравнению с предыдущими). Кроме того, принято различать, в виду особенностей возрастной структуры населения, воспроизводство населения и его естественный прирост.

Процесс воспроизводства населения является частью (особенной частью) такого, более широкого процесса как "социальное воспроизводство", т.е. эволюции системы социальных отношений в форме их циклического воспроизведения. Социальное воспроизводство воплощает тенденции изменения социальной системы, присущие конкретному этапу общественного развития, т.е. происходит (либо должно происходить) воссоздание существующих элементов социальной структуры и отношений между ними (простое социальное воспроизводство), а также возникновение новых элементов и отношений (расширенное социальное воспроизводство).[2]

При этом, социальное воспроизводство индивида является следствием социального воспроизводства населения, проживающего на определенной территории. А в социальном воспроизводстве населения, составляющем данную социально-территориальную общность, выделяются такие ведущие составляющие, как демографическое, профессионально-квалификационное, этническое, культурное, духовно-идеологическое воспроизводство, а также воспроизводство социальной организации и социальных институтов (историческое прошлое, этнические характеристики, особенности культуры (язык, традиции, верования), исторически сложившееся разделение труда, особенности социально-поселенческой структуры и т.д.).

Не ограничиваясь физическим воспроизводством людей, социальное воспроизводство как функция социально-территориальной системы предполагает воспроизведение совокупности определенных социальных качеств, необходимых для нормального участия населения в общественной жизни. Важнейшей стороной социального воспроизводства (в масштабах общества) является воспроизводство социальной структуры. Социально-демографической составляющей этого процесса на территориальном уровне является, прежде всего, демографическое возобновление компонентов социальной структуры, а также социальные перемещения.

Сопоставляя и, в какой-то мере, синтезируя приведенные определения, мы считаем возможным вести речь о расширенном, стационарном или суженном социальном воспроизводстве населения отдельной социально-территориальной общности. Исследование нами процесса "воспроизводства социальных ресурсов" (на примере одного из субъектов РФ) заставляет нас именно так трактовать варианты не только воспроизводства населения, но и в целом социального воспроизводства, т.к. помимо указанных демографических характеристик "социальные ресурсы" включают и такие показатели "социальной активности населения" и уже упомянутых "социальных перемещений", как доверие социальным институтам различных групп этого населения, стабильность его национального состава, его образовательный, интеллектуальный и профессиональный потенциал, состояние и эффективность систем образования, здравоохранения и социальной защиты в регионе, уровень безработицы и тенденции на рынке труда, т.е. всего комплекса существующих элементов социальной структуры и отношений между ними.

При этом следует особо подчеркнуть, что процесс эффективного и стабильного воспроизводства социальных ресурсов на уровне страны, региона и муниципального образования в современном развитом обществе подлежит планомерному и программному управлению с широким внедрением социальных технологий (комплексом методов и процедур, направленных на реализацию некоторой программы).

На наш взгляд, следует согласиться с определением социального управления как процесса воздействия на коллективы людей, а в более широком контексте - как сферы деятельности людей, отвечающей за воздействие на всю совокупность общественных систем и на все сообщество; за соответствующие сферы общественной жизни: социально-политическую, экономическую, производственную, финансовую, духовную, социально-бытовую и т.д.[3]

И анализируя проблемы воспроизводства социальных ресурсов нельзя не отметить обусловленность уровня социально-экономического развития макро- или мезосоциума и, соответственно, типа социального воспроизводства в нем, от эффективности осуществляемого там социального управления, а также от специфики и тенденций, доминирующих в данном конкретном "процессе воздействия на коллективы людей". Приходится констатировать, что в пореформенные девяностые годы в "российском социальном управлении" (и в такой его важной составляющей, как региональная политика) доминировала прорыночная стихийность.

А стихийность означает, что люди или вообще не имеют представлений о том, что происходит, или эти представления оказываются неполными, неверными, иллюзорными. Сознательность же в организационно-управленческих функциях характеризует целена-правленность, преднамеренность действий людей, совпадение результатов деятельности с целями и расчетами, достижение желаемого. Стихийность - родовой признак процессов, не контролируемых людьми, осуществляющихся вне прямых управленческих регуляций, нередко помимо воли и желания людей и о проявлении которых люди узнают лишь после того, как эти процессы совершаются. Поскольку стихийные процессы не предвидятся, постольку, естественно, они во многом неожиданны, а часто и деструктивны, подобно стихиям природы.

Стихийность и сознательность - едва ли не самые общие стороны общественной жизни, характеризующие диаметрально противоположные от-ношения людей к окружающему их внешнему миру. Это полярные катего-рии, раскрывающиеся через свою противоположность. Стихийность - оборотная сторона сознательности. Самым начальным признаком сознательного предстает целеполагание. Стихийность по целому ряду моментов низводит на нет целеполагание как идеальный образ будущего состояния и программы действий. Это может быть и отсутствие общей для всех индивидов цели, и постановка взаимоисключающих целей, и несоответствие целей и средств их реализации, и расхождение целей и полученных результатов, и просто выдвижение нереальных целей. Непредвиденных ситуаций с целеполаганием может быть несколько и каждая будет свидетельствовать о недостаточной доле рационального в реализации социальных процессов. Реальные попытки осуществлять социальное управление при переходе к рыночной экономике показывают, что пренебрежение целеполаганием, системным эффектом приводит к неудачам, к нарастанию социальной напряженности в реформируемом обществе и, как следствие, о суженном воспроизводстве его социальных ресурсов.[4]

Будучи объективной по содержанию, сознательность выступает субъективной но форме. Стихийность, низводя на нет момент цели, выступает бессознательной формой проявления объективного, и по сути, и по видимости. В этих случаях понятия объективного и стихийного, не будучи тождественными, предстают идентичными по форме: выражают независимую от сознания, нерегулируемую сознанием естественно-историческую сущность социальных систем. Поэтому-то нередки случаи, когда объективный характер социальных процессов доказывают ссылками на стихийность, что, несомненно, проще, нагляднее и убедительнее. Но из абсолютизации такого подхода нередко делают ложные выводы: если социальные процессы предстают не в стихийной форме, то они объективно не обусловлены, а лишь субъективны, причем субъективность приравнивают к субъективизму и волюнтаризму. На таком основании отрицается объективность целого ряда социальных законов, и особенности, закона планомерного, пропорционального развития общест-венного производства. Централизованное, государственное регулирование, согласно такого рода представлениям, лишь препятствует проявлению объективных законов, мешает им. Естественно, что логическим выводом из этих рассуждений будет обращение к рыночной стихии спроса и предложения как наиболее эффективному регулирующему механизму производства товаров, потребительских стоимостей, сферы услуг, обеспечения жизнедеятельности человека. Безусловно, предоставление самых широких просторов автоматически действующим механизмам регулирования социальных процессов снимает уйму забот с административно-управленческих структур.

В своей высшей форме процессы управления осуществляются в общественной жизни. Управление социальными процессами имеет свои особенности, отличающие его от других форм управления. Оно связано с жизнью и деятельностью человека. Человек обладает абстрактным мышлением, способностью находить правильные решения при взаимодействии с окружающей средой, сознательно подчинять общественные и природные силы своим интересам, растущим потребностям. Представление механизма действия социальных законов через деятельность людей, стимулированной их потребностями и интересами, позволяет понять, что научная концепция управления не имеет ничего общего ни с фатализмом, ни с волюнтаризмом. Не должно существовать альтернативы: или законы общества, или целенаправленная деятельность. Напротив, именно признание объективной закономерности позволяет уяснить роль и значение сознательного начала, то, что человек творит мир сообразно своему индивидуальному и коллективному разуму.

Причинная детерминированность социальных процессов не однозначна. Относительная самостоятельность сознания и воли делает возможным выбор разных направлений деятельности, особенно если социальные законы проявляются в вариациях. Но при всем том, эта свобода и самостоятельность не должны выходить за рамки объективной причинности и обусловленности, и управленческие решения могут быть рациональны и эффективны только в пределах закономерного. Соответственно и действие объективных законов отражается в виде осознанных побуждений в головах людей, а от того, в какой форме - ясной или туманной, реальной или фантастической выступают эти побуждения, насколько люди правильно отражают в своих управленческих функциях требования этих законов, зависит успех их деятельности, наличие или отсутствие дисфункциональных элементов в социальных системах, стабильное воспроизводство социальных ресурсов. В истории человеческого общения ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели, хотя эти намерения и цели далеко не всегда осуществляются. Деятельность и цели людей определяются в первую очередь их социальным бытием, конкретными условиями жизни.

Справедливо отмечено, что социальное управление по своей внутренней структуре представляет сложную систему, включающую взаимосвязанные и взаимодействующие элементы, совокупность которых образует управление как специфическое общественное явление[5]. В систему управления входят управленческие взгляды, идеи, теории; социальные технологии; организационные формы выражения, функционирования и развития управленческих отношений - совокупность организаций, учреждений данного общества, которые будучи взаимосвязанными обладают в то же время относительной самостоятельностью.

Стихийность в процессах социального управления 90-х годов и его неэффективность обусловили практический отказ от учета проблем конкретных социальных групп и общностей (тем более от проблем отдельного человека) на всех управленческих уровнях, а в расчет там принимались только соответствующие макроэкономические показатели, что, по сути, противоречило демократическим устремлениям и лозунгам, провозглашенным на старте реформ и поддержанным широкими слоями населения. Однако уже после первых нескольких лет реформ наметилась тенденция к суженному типу социального воспроизводства, в целом, в России и в большинстве составляющих ее регионов, о чем красноречиво свидетельствуют медико-демографические показатели.

А именно, процесс воспроизводства населения России характеризуется тем, что: постоянное население Российской Федерации к началу 2000 года насчитывало 145,7 млн. чел., против 147,4 млн. чел. в 1989 году (по данным переписи 1989 года). Только за один год (1999 г.) население сократилось более чем на 400 тыс. чел. или на 0,3%. Сокращение числа жителей отмечено в 68 регионах (из 89 территориально-административных единиц), где проживает более 105 млн. чел., или 72% населения страны. Это большинство территорий Северного, Северо-Западного, Центрального, Волго-Вятского, Уральского, Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского районов. Таким образом, одной из главных проблем к началу двадцать первого века является депопуляция (сокращение численности населения в национальных масштабах, когда численность последующих поколений уменьшается по сравнению с предыдущими), т.е. суженное воспроизводства населения, которое обусловлено снижением рождаемости и ростом смертности.[6]

Работники здравоохранения России одними из первых аргументированно свидетельствовали о негативных социальных последствиях проводимых с начала девяностых годов преобразований, об их неподготовленности и непоследовательности, т.е. об уже рассмотренной нами их стихийности. Уже в 1995 году в Резолюции Всероссийского Пироговского съезда врачей было подчеркнуто, что практически по всей стране происходит беспрецедентное в мирное время уменьшение численности народонаселения.

В том же документе отмечалось, что на каждую 1000 жителей в год рождается 9, а умирает 15 человек (в ряде регионов эта разница еще выше), а на каждые 100 родов приходится 209-215 абортов. Суммарный коэффициент рождаемости составляет 1,3-1,4 и недостаточен даже для простого воспроизводства численности населения. Средняя продолжительность жизни, впервые превысившая 70 лет в России в 1986-87 гг., сократилась до 66 лет в 1993 г. и 64,3 лет (57,3 года у мужчин и 71,1 лет у женщин) в 1994 г. со значительными колебаниями между городом и селом, между разными регионами.

Одновременно со снижением рождаемости возросла смертность населения. В трудоспособных возрастах она связана, прежде всего, с несчастными случаями и травмами, насилием, убийствами и самоубийствами, алкоголизмом и наркоманией. Ускоренно "выгорают" лица старших возрастов - ветераны войны и труда, пенсионеры и инвалиды, разрывается физическая и духовная связь поколений. По демографическим прогнозам численность населения России будет уменьшаться минимум до середины будущего столетия, доля русских в национально-этническом составе населения уменьшится.

Процессы депопуляции осложняются ухудшением здоровья практически всех возрастно-половых и социальных групп и сдоев населения. Более 70% беременных женщин имеют отклонения в состоянии здоровья, роды протекают нормально лишь у 40% рожениц. Более половины новорожденных имеют отклонения в состоянии здоровья, хронические заболевания выявляются у 15-20% дошкольников и более чем у 50% детей школьного возраста. Все чаще отмечаются задержки в физическом и психическом развитии детей (децелерация).

Растет заболеваемость с временной и стойкой утратой трудоспособности. Повысилась распространенность сердечно-сосудистых, онкологических, эндокринных и обменных заболеваний, иммунодефицитных состояний. Растут туберкулез, дифтерия, корь, гепатиты, холера, дизентерия, другие вирусные, бактериальные и паразитарные инфекции, ВИЧ-инфекции и СПИД, венерические болезни, вплоть до детского сифилиса, позорные в мирное время чесотка и педикулез. В разных регионах отмечается оживление природных очагов чумы и других опасных эпидемических болезней, а санитарно-эпидемиологическое положение страны угрожающе.

Многие территории загрязнены солями тяжелых металлов, пестицидами и ядохимикатами, другими токсическими промышленными и бытовыми отходами, превратились в зоны длительного экологического бедствия. Половина жителей России употребляет воду, не соответствующую гигиеническим требованиям, в 84 крупных городах загрязнение воздуха более чем в 10 раз превышает предельно допустимые концентрации. На загрязненных территориях уровни заболеваемости населения, особенно детей, болезнями органов дыхания выше средних по стране в полтора раза, болезнями крови и кроветворной системы в 3,5 раза, мочевыделительной системы в 2,8 раза, глаз в 1,8 раза, болезнями кожи и подкожной клетчатки в 1,5-3 раза, аллергическими болезнями и бронхиальной астмой в 3-9 раз. Дефицит полноценных белков составляет 25% на душу населения, поливитаминная недостаточность приводит к высокой распространенности гипо- и паратрофий и рахита у детей, алиментарной анемии, аллергических состояний, резко снижает устойчивость к инфекциям и другим заболеваниям.

В резолюции Пироговского съезда врачей также отмечается, что в стране повсеместен рост преступности и насилия. На приграничных территориях, а ныне и в самой России, идут кровопролитные конфликты, в которых совершаются массовые уголовные и военные преступления, гибнут люди, калечатся физически и духовно дети, нарушаются международные конвенции и все нормы гуманитарного права. Это порождает чувство страха и неуверенность в будущем, приводит к росту числа беженцев и вынужденных переселенцев, обреченных на громадные материальные, физические и психические страдания и лишения. Свыше 70% населения России живет в состоянии затяжного психоэмоционального и социального стресса, который истощает приспособительные и компенсаторные механизмы, поддерживающие здоровье, вызывает рост депрессий, реактивных психозов и неврозов, психосоматических расстройств и внутренних заболеваний, психических срывов, алкоголизма и наркомании, повышает опасность антисоциальных вспышек у индивидуумов, а также неадекватных массовых реакций и взрывов у населения.[7]

Некоторые положения из Резолюции, на наш взгляд, свидетельствовали не только об отсутствии "состояния гомеостаза" в социальных ресурсах российского общества семилетней давности, но и о проблемности какого-либо их воспроизводства в тех условиях без принятия экстренных мер на федеральном и региональном уровнях. Приведенные данные служат и красноречивым фоном и существенной составляющей чертой в анализе воспроизводства социальных ресурсов, при котором следует опираться не только на статистически фиксируемые демографические данные, но и на целый ряд косвенных показателей, обуславливающих мнения, настроения, жизненный тонус людей, их социальные ценности и устремления, лояльность к проводимым в стране преобразованиям. Среди таких данных несомненно должны быть и конкретные эмпирические материалы о параметрах здоровья социальных групп и слоев, а также разностороннее рассмотрение вопросов о состоянии здравоохранения и о культуре управления им.

В России в последние годы наблюдается ярко выраженная тенденция дезинтеграции общества, проявляющаяся в том, что по-разному представляют образы единого социального пространства. По прошествии уже пятнадцати лет реформирования в российском обществе все еще ни одна из социальных общественных групп не может претендовать на роль консолидирующего центра. Сложившаяся социальная декомпозитность приводит к конкуренции социальных минипорядков и установлению достаточно жестких барьеров социального взаимодействия. Негативная солидарность социальных и социально-территориальных общностей, целых социальных слоев скорее способствует возникновению массы, ориентированной на всеобщие объекты ненависти или преклонения и индифферентной к тому, что имеет реальный смысл. Поэтому следует особо отметить, что социальные ресурсы "натурализуются", и на первое место соответственно выходят: возраст, состояние здоровья человека, место жительства, то есть устанавливается зависимость жизненных стратегий от аскриптивных характеристик.

Так как в складывающейся ситуации потенциальные возможности индивидов и социальных групп приватизируются и обусловлены соответствующей мобильностью и самоадаптацией, то, как следствие, социальная стабильность поддерживается преимущественно воспроизводством ближайшего социального окружения. В нынешнем резко, существенно и несправедливо расслоившемся обществе-"ассорти" дезинтеграционные процессы оставляют нетронутыми адаптивные социальные структуры, но при этом исчезают координирующие социальные институты. Ухудшение количественных и качественных параметров социальных ресурсов во многом связано с сужением социального взаимодействия, когда на "социальном поле" выступают группы с различным видением "правил взаимодействия", а роль государства, как "рефери", в таких условиях приводит к тому, что ни одна из новых противоречиво формирующихся и меняющихся социальных страт не может считать себя удовлетворенной.

Как справедливо утверждает директор Института социально- экономических проблем народонаселения, академик РАЕН Н.М.Римашевская: "Наиболее значимый социально-экономический результат реформ - это поляризация доходов населения и социальный разлом общества, который фактически привел к возникновению "двух Россий", противостоящих и уходящих друг от друга по своему поведению, предпочтениям, ориентациям. Образовалось два уровня жизни со своими доходами и денежными единицами, два потребительских рынка, отличающихся ценами и набором потребительских благ. … Различие в уровне жизни "двух Россий", по экспертным оценкам, достигает 100 раз. Пропасть между богатыми и бедными озлобляет людей, возбуждает агрессивные настроения и в семье, и в обществе".[8]

По прошествии уже более десятилетия реформ приходится констатировать, что около 60 млн. россиян находятся в крайне тяжелом состоянии, не имея возможности обеспечить себе даже полноценное питание. В обществе фактически отсутствует средний класс в качестве вполне адаптированной к новым условиям страты, которая традиционно должна обеспечивать фундамент формирующихся рыночных отношений и социально-политических структур. Средний класс потому выступает повсеместно в развитых странах стабилизатором общества, что выражает качество социальных ресурсов, их самостоятельность по отношению к природным, внешним и принудительным воздействиям. А в нынешней России около трех-пяти процентов населения сосредоточили в своих руках не только производственные мощности, сырьевые ресурсы и высокую долю текущих доходов, но они располагают тремя четвертями денежных сбережений, которые находятся в том числе за рубежом.

Сегодня для характеристики уровня жизни россиян некорректно использовать средние показатели, которые только вводят в заблуждение. Основные факторы поляризации жизненного уровня сводятся к следующему:

- различие в оплате труда по всем направлениям;

- безработица в явной и скрытой форме;

- множественная занятость;

- задержки и невыплаты заработков, социальных трансфертов;

- наличие разного объема частной собственности как источника получения доходов;

- теневые доходы и "бартерная" оплата труда.

Обедневшие группы населения наибольшие страдания испытывают от недостатков в питании. Наиболее драматичная ситуация складывается в малых городах, где многие семьи отмечают голодание. Отсутствие полноценного питания приводит к тому, что 10% призывников характеризуются дефицитом веса, более 40% беременных женщин страдают анемией, а большинство не получает необходимого набора пищевых веществ и витаминов.

Поскольку в диссертационном исследовании нас интересует процесс воспроизводства социальных ресурсов на примере одного из российских регионов, постольку следует особо отметить, что на территории страны за годы реформ сформировались очаги концентрации бедности, к которым относятся: Северный Кавказ, север Европейской части и группы населенных пунктов, являющие собой целые районы социально-экономической депрессии. Особенно в тяжелом положении оказались малые города и сельские местности, где серьезной проблемой стала невозможность отопить жилье в зимний период и получить бесплатно минимально необходимую медицинскую помощь.

Длительное пребывание в бедности влечет за собой проявление форм крайней нужды: 10% городских семей и 5% сельских в 96 году не получали нужного числа калорий, а 20-40% испытывали белковое голодание, 5-10% семей не имели минимального количества одежды и обуви, необходимого в соответствии с климатическими условиями проживания.

До сих пор при формально бесплатном медицинском обслуживании наблюдается высокая степень отказа представителей бедных семей от госпитализации в связи с невозможностью оплатить соответствующие услуги. По данным еще за 1997 год 45% в общем объеме расходов на медицинское обслуживание составило государственное финансирование, 39% покрывали домохозяйства, включая платежи в частное медицинское страхование.

Фактом является то, что платные виды медицинского обслуживания в основном доступны только обеспеченным категориям населения. По данным РСА за 1998 год, в общей сумме расходов населения на медицинские услуги на первую децильную группу приходится 1%, а на последнюю (богатые) - 46,4%. Это означает, что дифференциация расходов на медицинские услуги выше, чем общая дифференциация по расходам на конечное потребление.[9]

Сложившиеся цены на рынке медицинских и образовательных услуг привели к тому, что на 10% самых бедных приходится 0,6% всех расходов населения на образование, 0,9% всех расходов на медицинские услуги и 0,2% на санитарно-оздоровительные мероприятия. При этом на 10% самых обеспеченных приходится 34%, 40% и 62% общего объема расходов соответственно.

Уже в начале реформ (после периода крайней социально-политической и экономической нестабильности 1989-1991 г.г.) возник эффект естественной убыли населения в России. За десять пореформенных лет страна потеряла свыше 7 млн. человек (правда, часть этих потерь была покрыта положительным сальдо миграции). Однако миграционное влияние снижается, и прогнозы численности населения (средний вариант) показывают, что за первые 15 лет текущего столетия Россия потеряет еще 12 млн. человек. Одновременно будет происходит старение генофонда, что уменьшит долю детей и молодежи, а затем - и трудоспособность групп.

Существенным фактором естественной убыли является отказ определенной доли семей от рождения даже первенца по экономическим соображениям. Фактически это означает нарушение прав и свобод граждан России в реализации своих репродуктивных потребностей. В 1999 г. суммарный коэффициент рождаемости опустился до 1,17 (а для простого воспроизводства необходимо 2,14-2,15). Если этот показатель будет приближаться к 0,8-0,9, то уже в 2020-2025 гг. в России будет 100 млн. человек, а примерно к 2075 г. - около 50 млн. Возникает угроза России не только как самостоятельному государству, но обостряется геополитическое положение страны. Начиная с 1998 г. 2/3 общего прироста смертности населения были связаны с ее увеличением среди трудоспособных. Решающая роль принадлежит смертности от неестественных причин.

Смертность от суицида превышает среднеевропейской уровень у мужчин в 2,5 раза, у женщин - в 1,5 раза. По смертности от ДТП Россия обогнала европейские страны в 2 раза. Смертность от употребления алкоголя за последние 5 лет выросла в 3,5 раза.

Рост смертности был обусловлен преимущественно причинами, выходящими по своей этиологии за пределы ответственности здравоохранения и являющимися полем деятельности социальных служб, правоохранительных органов и т.д. (убийства, самоубийства, дорожно-транспортных происшествия, случайные отравления алкоголем и т.п.). Кроме того, значительный рост смертности стал следствием необходимости в предельно сжатые сроки, превышающие адаптивные способности человеческого организма, приспосабливаться к существованию и деятельности в иных координатах социально-этических ценностей. Последнее выразилось в существенном возрастании показателей бесспорно стрессогенной этиологии, к числу которой принадлежат острые расстройства гемодинамики коронарного и цереброваскулярного русла. Наряду с этим, ухудшение резистентности организма как следствие изменения в негативном направлении состояния качественных и количественных параметров питания и усиления санитарно-эпидемиологической напряженности в сочетании с неупорядоченной миграцией, - обусловили рост заболеваемости и смертности от туберкулеза при том, что достигнутые в течение предшествующих десятилетий успехи в борьбе с ним стали предметом заслуженной гордости отечественного здравоохранения.

Кроме того, стремительность в изменении показателей смертности по ряду классов и отдельных причин в сторону ухудшения привела к возникновению феномена "замещения" патологии, выразившегося в снижении смертности, прежде всего в трудоспособных возрастных группах, от злокачественных новообразований вследствие того, что преждевременно погибшие от насильственных причин попросту не доживают до "своего" рака.

Сформировавшееся пренебрежение в условиях возникновения и роста безработицы состоянием здоровья, свойствами профотбора и профпригодности привело к снижению обращаемости населения за медицинской помощью. Оборотной стороной данного явления стало усугубление хронизации, сочетанности и множественности патологии, выражением чего явились возрастание показателей больничной летальности, инвалидизации и смертности населения, особенно в трудоспособном возрасте.[10]

Следует особо отметить, что кризисные явления какое-то время будут сказываться на состоянии смертности преимущественно в трудоспособных возрастных группах. Однако при этом обязательно следует иметь в виду то, что возможность влиять на имеющиеся повышенные уровни определенных причин смерти далеко выходит за рамки сил, средств и ответственности только систем здравоохранения и представляет собой поле деятельности межотраслевой интеграции с учетом правоохранительных органов, служб социальной защиты и местных органов власти.

Несомненно, уменьшение численности населения - прямая угроза национальной безопасности. Но еще более серьезным фактором является снижение качества социальных ресурсов, которое пока происходит по многим направлениям:

- ухудшение состояния физического здоровья: более 2,3 млн. больных туберкулезом, национальной катастрофой становится СПИД (80% из них в возрасте 15-25 лет, т.е. погибнет целое поколение), ежегодный рост заболеваемости гепатитом В достигает 20%;

- свыше 70% населения России живет в состоянии затяжного психоэмоционального и социального стресса, вызывающего рост депрессий, реактивных психозов, тяжелых неврозов, алкоголизма, наркомании, антисоциальных вспышек;

- отмечается повсеместная алкоголизация населения; потребление алкоголя в расчете на душу почти в 2 раза превысило уровень, определяемый ВОЗ как опасный;

- почти 4 млн. жителей России прикоснулось к наркотикам. С 1997 г. смертность от их употребления увеличилась в 12 раз, а среди детей - в 42 раза.[11]

По сравнению с 1999 годом сокращение численности населения во всей России, снижение его плотности до параметров почти в три раза меньше среднемировых создадут опасность ослабления политического, экономического и военного влияния России в мире. Уменьшение численности молодежи, вступающей в трудоспособный возраст, приведет уже через 5 лет, к возникновению проблемы формирования трудовых ресурсов, способных воспроизводить и развивать материальный и интеллектуальный потенциал России. В связи с постарением населения возникает опасность возникновения дефицита рабочей силы, увеличение демографической нагрузки на трудоспособное население, повысится нагрузка на систему здравоохранения, обострятся проблемы с выплатами пенсий и социальных пособий.

Поэтому в целях укрепления здоровья и увеличения продолжительности жизни населения необходимо решить следующие задачи:

- сохранение репродуктивного здоровья населения путем совершенствования профилактической и лечебно-диагностической помощи;

- укрепление состояния здоровья детей и подростков, прежде всего за счет совершенствования профилактических мероприятий по снижению травм и отравлений, курения, алкоголизма и наркомании, развития физической культуры, отдыха и оздоровления;

- улучшение состояния здоровья населения в трудоспособном возрасте, в первую очередь за счет профилактических мероприятий по снижению травм и отравлений, а также раннему выявлению болезней кровообращения, новообразований и инфекционных болезней;

- сохранение здоровья пожилых людей, для которых наиболее важна профилактика сердечно-сосудистых, онкологических и эндокринных заболеваний.

А в области стабилизации рождаемости и укрепления семьи необходимо определить следующие приоритеты:

- ориентация системы общественных и личностных ценностей на семью, состоящую из родителей с несколькими детьми, путем усиления приоритетности интересов данных семей при формировании и реализации социальной политики;

- создание условий для жизнедеятельности семьи, дающих возможность рождения;

- создание условий для жизнедеятельности семьи, дающих возможность рождения, содержания и воспитания нескольких детей и направленных на постепенный переход от малодетной (1-2 ребенка) к среднедетной (3 и более детей) семье;

- разработка механизмов стимулирования семей к рождению детей, создание условий для поддержки молодых семей.

В заключение можно сделать выводы о том, что социальные ресурсы характеризуют возможности развития общества, влияют на позитивность и содержание социальных изменений. Социальные ресурсы воплощают социальную энергию общества, энергию распада или созидания, что зависит от "имманентности" или отторжения социальных изменений модернизирующимся обществом. Российское общество интересно тем, что примеряет на себе модель "догоняющего" развития и этим влечет недооценку и растрату внутренних ресурсов, изменяя при этом характер социальных преобразований таким образом, что само общество постоянно находится в точке бифуркации, выбора альтернатив развития. Социальные преобразования в России существенно изменили социальный облик страны. Реформы были задуманы, как водится по доброму русскому обычаю, сверху и "обременены" многочисленными просчетами и упущениями.

Как отмечает известный российский социолог 3.T.Голенкова, заметным итогом социальных изменений в России является исчезновение социальной кооперации, бразилификация социальной структурых[12]. "Растрата" социальных ресурсов структурирует количественные изменения, ограниченную репродукцию, качественные же изменения происходят лишь в "кольцевых" модификациях, замкнутых социальных структурах. По сути, нынешняя Россия представляет собой анклавное "общество", где ограниченные социальные ресурсы позволяют поддерживать "стагнирующую провинцию" с регрессирующими социальными характеристиками, но не способны произвести трансформирующие эффекты.

Исследование социальных ресурсов российского общества и проблем их воспроизводства показывает, что можно было бы избежать или, по крайней мере, предупредить социальные риски, которые генерировались структурными дисбалансами в экономике и социальной сфере, и, как следствие, обусловили суженное воспроизводство социальных ресурсов. Важнейшим уроком является признание недостаточности внешнего кредитования или регулятивной роли рынка, приведших, к примеру, к катастрофическому состоянию такую важнейшую сферу воспроизводства социальных ресурсов, как здравоохранение. Все это стало следствием глобальных просчетов в управленческих действиях на разных уровнях государственной власти и свидетельствует о крайне низкой культуре управления социальными процессами в стране и регионах и о том, что в условиях перехода к рыночной экономике многие важнейшие сферы жизнедеятельности социума и социально-территориальных общностей были преступно отданы рыночной стихийности.

О проблемах культуры управления такой важнейшей сферой воспроизводства социальных ресурсов, как здравоохранение, пойдет речь в ходе дальнейшего исследования.

Социальные ресурсы "программируют" направленность социальных изменений, в стихийности же нынешних российских изменений социальные ресурсы растрачиваются на адаптивные процессы, уравнивающие или поддерживающие гомеостатические функции. И, в свою очередь, стихийная адаптация, затрата социальных ресурсов для "защищенности" оставляет незавершенными социальные изменения. А, как следствие, неэффективность, к примеру, такой социально-значимой подсистемы как здравоохранение отражает подлинное состояние уровня и качества жизни населения.

Социальные ресурсы включают такие показатели "социальной активности" и "социальных перемещений", как: доверие социальным институтам различных групп населения, стабильность его национального состава, образовательный, интеллектуальный и профессиональный потенциал населения региона, эффективность систем образования, здравоохранения и социальной защиты в регионе, уровень безработицы и тенденции на рынке труда, т.е. всего комплекса существующих элементов социальной структуры и отношений между ними.

Процесс эффективного и стабильного воспроизводства социальных ресурсов (в том числе и на уровне региона) подлежит планомерному и программному управлению. Однако в пореформенные девяностые годы в "российском социальном управлении" (и в такой его важной составляющей, как региональная политика) доминировала прорыночная стихийность.

Стихийность в процессах социального управления 90-х годов и его неэффективность обусловили практический отказ от учета проблем конкретных социальных групп и общностей (тем более от проблем отдельного человека) на всех управленческих уровнях. И, как следствие, уже после первых нескольких лет реформ наметилась тенденция к суженному типу социального воспроизводства, в целом, в России и в большинстве составляющих ее регионов, о чем красноречиво свидетельствуют медико-демографические показатели.

В анализе процесса воспроизводства социальных ресурсов следует опираться не только на статистически фиксируемые демографические данные, но и на целый ряд косвенных показателей, обуславливающих мнения, настроения, жизненный тонус людей, их социальные ценности и устремления, лояльность к проводимым в стране преобразованиям. Среди таких данных должны быть и конкретные эмпирические материалы о параметрах здоровья социальных групп и социально-территориальных общностей, а так же разностороннее рассмотрение вопросов о состоянии здравоохранения и о культуре управления им. К примеру, фактом является что платные и соответственно более качественные виды медицинского обслуживания доступны наиболее обеспеченным слоям населения.

Социальные ресурсы характеризуют возможности развития общества, влияют на позитивный характер и содержание социальных изменений. Социальные ресурсы воплощают социальную энергию общества, энергию распада или созидания, что зависит от "имманентности" или отторжения социальных изменений модернизирующимся обществом. Нынешние российские реформы, изменившие облик страны, обременены многочисленными просчетами и упущениями. Стихийность прорыночных отношений в России 90-х годов привела к катастрофическому состоянию такую важнейшую сферу воспроизводства социальных ресурсов как здравоохранение.

социальный воспроизводство адаптация циклический

Литература

1. См. Десять лет реформ глазами россиян. - М., 2002, С.11.

2. См., например, Борисов В.А. Воспроизводство населения; Шипанов Н.И. Воспроизводство социальное //Российская социологическая энциклопедия /Под общ ред. Г.В.Осипова.- М., 1998, С. 75-76.

3. См. Попов А.В. Управление регионами. - Ростов н/Д: Изд-во СК НЦ КШ, 2001, С. 99-100.

4. См. Перов Г.О. Депрессивный российский регион: тенденции развития и управление социально-экономическими изменениями. Дисс. … докт. социолог. наук. Ростов н/Д, 2001, С. 48-51.

5. См. Управление социальными процессами: теория и практика. - Ростов н/Д: Пегас, 1997, С. 42-43.

Размещено на Allbest.ur