Социальные корни преступности на Северном Кавказе

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Актуальность темы исследования. Трансформационные процессы в социальной жизни современного мира оказывают значительное влияние на общее состояние социального и правового порядка в подавляющем большинстве стран, детерминируя в том числе и распространение социально негативных явлений, таких как преступность. В Российской Федерации, переживающей период ощутимых социальных преобразований, проблема преступности стоит особенно остро, что актуализирует необходимость обращения к исследованию социальных детерминант роста и распространения преступности на территории российского государства.

Учитывая многонациональный состав населения Российской Федерации, значительные социально-экономические и социокультурные различия между отдельными регионами страны, следует отметить, что каждый регион России обладает собственной уникальной спецификой, в том числе и в плане состояния преступности. Северный Кавказ, занимающий стратегическое в геополитическом плане положение, является одним из наиболее проблемных регионов России как по причине сложности национального и конфессионального состава населения, так и вследствие относительно непродолжительного времени пребывания в составе единого российского государства.

Во многом рост преступности в регионе детерминирован и специфическими особенностями менталитета, традиций и обычаев многочисленных этнических групп, проживающих в регионе, что актуализирует философский анализ мировоззренческой подоплеки преступного поведения выходцев из республик Северного Кавказа. Наконец, в течение двух последних десятилетий мощным криминогенным фактором на Северном Кавказе остается наличие террористического подполья, социальные причины появления которого вполне совпадают и с детерминантами роста преступности в республиках Северного Кавказа.

Между тем криминогенная ситуация на Северном Кавказе представляет собой существенную угрозу для национальных интересов российского государства (а шире - национальной безопасности), поскольку влияет на дестабилизацию политической, экономической, социальной и культурной обстановки. Потребность в борьбе с преступностью в этом стратегически важном для России регионе актуализирует вопрос о выявлении социальных корней преступности в северокавказских республиках, которые могут заключаться в специфике роли и места данного региона в общей социально-политической системе России.

Актуальность социально-философского анализа детерминант преступности в северокавказском регионе объясняется тем, что без философского осмысления социальных предпосылок криминализации северокавказских обществ не представляется возможной выработка единой государственной стратегии по профилактике и противодействию преступности в регионе.

Степень научной разработанности темы исследования. Выявление социальной и социокультурной детерминации преступности на Северном Кавказе требует от исследователя обращения к обширному сегменту социально-философской литературы и исследований в рамках других социально-гуманитарных дисциплин (социологии, политологии, криминологии, культурологии).

В первую очередь следует обратиться к работам классиков мировой философской мысли, посвященным проблематике социального феномена преступности, детерминации преступности. Философами Нового времени было обращено внимание на антропологические аспекты преступности, связанные с личностью человека как такового. Проблемы преступности не оставляли без внимания представители немецкой классической философии Г.В.Ф. Гегель, Л. Фейербах. Наибольший интерес представляют работы таких философов, как И. Бентам, Г.В.Ф. Гегель, Ж.-Ж. Руссо, Л. Фейербах, М. Штирнер. В частности, И. Бентам рассматривал преступление как акт свободной воли личности в случае, если преступление совершается «злонамеренно». Л. Фейербах делал акцент на эмоциональных факторах, влияющих на совершение человеком преступлений.

В XIX-XX вв. в научной мысли сформировались социологический (Э. Дюркгейм, Ф. Теннис), антропологический (Ч. Ломброзо), криминологический (Г. Тард, Э. Ферри) подходы. В 1960-70-е гг. проблемы социальной обусловленности преступности были подняты американскими и европейскими исследователями, принадлежащими к течению так называемой «левой» или «радикальной» криминологии и склонявшимися к выведению преступности из специфики самих капиталистических отношений. Социальная философия Франкфуртской школы (Г. Маркузе, Э. Фромм) также внесла значительный вклад в выявление детерминант социально-деструктивного поведения в современном социуме.

Социально-философский анализ детерминации преступности в современном мире требует обращения к постмодернистской философии, рассматривающей остроактуальные вопросы трансформации власти и наказания, массовизации сознания, дегуманизации и атомизации социального пространства. В этом контексте необходимо отметить исследования Ж. Бодрийяра, Ж. Делеза, М. Фуко. Актуальная проблематика массовой миграции населения в условиях глобализации и связанных с ней социальных проблем, включая рост преступности, рассматривается в работах С. Жижека, А. Негри и М. Хардта.

Обращение к тематике влияния колониалистского дискурса на преступность в северокавказском регионе требует обращения к работам теоретиков ориентализма и колониализма в современной социальной философии Э. Саида, Хоми Баба, концепции «внутреннего колониализма» М. Хетчера. Большой интерес представляет работа чеченского философа А. Авторханова «Империя Кремля», посвященная анализу политики России на Кавказе.

Среди отечественной философской литературы, посвященной проблеме преступности и преступного поведения, следует выделить работы современных исследователей В.Л. Бачинина, А.П. Дубнова и В.А. Дубовцева, В.В. Лунеева, Э.А. Позднякова. В частности, в работах В.В. Лунеева дается философское осмысление проблемы преступности в современном российском обществе. Следует отметить ряд диссертационных исследований, посвященных социально-философским аспектам преступности. Прежде всего это работы Д.С. Бабичева, А.С. Зайналабидова, Д.С. Райдугина, Б.Б. Токарева и др.

Изучение социальных причин преступности в северокавказском регионе требует повышенного внимания к политическим и социально-экономическим проблемам Северного Кавказа. По данной тематике существует достаточно обширный пласт литературы, среди которого наибольший интерес для настоящего исследования представляют работы, посвященные анализу таких важных проблем северокавказских обществ, как трайбализм и коррупция в политических элитах, теневизация экономики, криминализация правоохранительной системы. Данные вопросы рассматривались в исследованиях таких авторов, как Х.В. Дзуцев, Г. Дерлугьян, М.Д. Розин, М. Садаев, С.Я. Сущий, Ж.Т. Тощенко и др. В частности, Х.В. Дзуцев рассматривает социально-экономические проблемы ряда республик Северного Кавказа, в том числе Дагестана, Северной Осетии - Алании, Чеченской Республики, криминогенную ситуацию в регионе. Б.Б. Токаревым рассматривается проблема социально-философских оснований коррупции. Л.В. Комарова обращает внимание на проблемы модернизации периферийных территорий России.

Для понимания социальных корней преступности в северокавказском регионе особое значение имеет исследование социокультурной специфики образа жизни и мировоззрения кавказских этносов. Данному вопросу посвящены многочисленные работы отечественных и зарубежных исследователей, в том числе таких авторов, как Н.Г. Джалабадзе, У.Т. Сайгитов, Р. Ханаху, Х.М. Хашаев, Н. Хизанашвили, С.Т. Эванба и др.

Изучая проблему преступности в северокавказском регионе, нельзя обойти стороной экстремизм и религиозный фундаментализм, оказывающие крайне значительное влияние на криминогенную ситуацию в регионе. Проблемам экстремизма, межнациональных и религиозных конфликтов и противоречий на Северном Кавказе посвящено значительное количество научных исследований, среди которых мы можем выделить работы таких авторов, как Л.В. Батиев, В.Н. Давыдов, А.Г. Исмаилов, А.А. Курбанмагомедов, М.Е. Попов, К.М. Ханбабаев.

Необходимо также отметить целый ряд защищенных в последние годы диссертационных исследований, посвященных проблеме преступности на Северном Кавказе и связанным с данной тематикой вопросам. Это работы И.В. Анжирова, Ю.Ю. Бышевского, О.В. Новиковой, О.М. Тупалиева, М.А. Шибаевой и других исследователей.

Однако, анализируя перечисленные выше исследования, следует отметить, что существует потребность в социально-философском обобщении существующего фактологического материала, в первую очередь в направлении выявления влияния на распространение преступности в северокавказском регионе специфики российской политики на Кавказе и восприятия кавказцев в массовом сознании россиян. Криминогенный потенциал колониальной политики России на Кавказе практически не исследован в отечественной социальной философии, что предполагает необходимость обращения к данной теме в настоящем исследовании и объясняет его актуальность для российской философской науки.

Объект исследования - преступность на Северном Кавказе в условиях современной России.

Предмет исследования - социальные факторы распространения преступности на Северном Кавказе.

Гипотеза исследования. Распространение преступности в северокавказском регионе является следствием совокупности социальных и социокультурных факторов, сложившихся вследствие специфики историко-политического развития Северного Кавказа в составе российского государства. Политическая и экономическая нестабильность в регионе, в сочетании с актуализировавшимися в современную эпоху процессами ренессанса этнической идентичности, архаизацией общественного сознания являются следствием доминирования в российской политике на Кавказе колониалистского дискурса. Криминализация северокавказского общества, таким образом, является не только следствием социальных проблем, но и продуктом рефлексии населения региона над внутренней политикой российской власти, ментальным отчуждением (а порой и поляризацией) кавказского и некавказского сегментов российского социума.

Цель диссертационного исследования - провести социально-философский анализ детерминант преступности на Северном Кавказе в условиях современного общества.

Для достижения поставленной цели потребуется решение следующих задач исследования:

- охарактеризовать преступность как социальный феномен и факторы ее детерминации в условиях глобальных социальных процессов современности;

- раскрыть социально-философские аспекты преступности в современном мире;

- обосновать детерминированность преступности в северокавказском регионе специфическими особенностями российской политики на Северном Кавказе;

- исследовать социально-экономические факторы криминализации северокавказского социума в контексте сложившихся социально-политических и социокультурных условий на Северном Кавказе;

- проанализировать криминогенный потенциал социокультурного комплекса северокавказских этносов;

- определить влияние религиозной радикализации северокавказских обществ на распространение преступности в регионе.

Теоретико-методологическая основа настоящего диссертационного исследования представлена работами отечественных и зарубежных авторов, посвященных социальному феномену преступности и выявлению основных факторов, влияющих на распространение и уровень преступности.

Определяя социальные и социокультурные детерминанты преступности в северокавказском регионе, автор опирался на концепции колониализма и ориентализма Э. Саида, Хоми Баба, М. Хетчера, концепцию «внутреннего колониализма» Б.Б. Родомана, работы философов-постмодернистов Ж. Бодрийяра, Ж. Делеза, М. Фуко. С. Жижека. Использовались работы таких современных российских философов, как А. Авторханов, А.П. Дубнов, А.В. Дубовцев, А.С. Зайналабидов, М.Е. Попов, М.Б. Рамазанов, Р. Ханаху и др.

Также автором привлекались материалы о состоянии преступности в северокавказском регионе Министерства внутренних дел Российской Федерации, тексты публикаций и интервью общественных и политических деятелей, сотрудников правоохранительных органов, материалы федеральной и региональной периодической печати.

Автором применялись метод системного анализа, сравнительно-исторический и структурно-функциональный методы исследования поставленной проблемы.

В процессе диссертационного исследования нами были получены результаты, содержащие следующие элементы научной новизны:

- установлены основные социальные факторы преступности в условиях глобальных социальных трансформаций современного мира;

- выявлены основные специфические тенденции динамики преступности в современном мире в условиях изменяющихся практик власти, характеристик социального пространства современности;

- в контексте современных концепций колониализма проанализировано влияние на рост преступности на Северном Кавказе российской политики в регионе господствующего в ней колониалистского дискурса;

- рассмотрены социально-экономические факторы детерминации преступности на Северном Кавказе в контексте российской политики «внутреннего колониализма», архаизации экономического поведения северокавказских этносов;

- выявлен криминогенный потенциал социокультурного комплекса традиций и обычаев северокавказских этнических групп в условиях ренессанса этнической идентичности и утверждения дискурса «инаковости» в отношениях кавказского и некавказского населения России;

- определено детерминирующее влияние на распространение преступности в северокавказском регионе религиозного экстремизма, указано на формирование тенденции симбиоза религиозного экстремизма и организованной преступности в регионе.

Положения, выносимые на защиту:

1. Преступность как социальный феномен является отражением происходящих в социальном пространстве процессов. Специфика преступности в современном мире определяется взаимосвязанными процессами деформации правовой культуры и правосознания вследствие маргинализации целых сегментов социального пространства, релятивизации аксиологической системы социума. В глобальном масштабе данные процессы, в совокупности с социально-экономическими проблемами, сопровождаются ростом насилия в социуме, проникающей криминализацией социальной среды и распространением криминального типа сознания и мышления, криминализацией системы ценностно-мировоззренческих установок и стереотипов поведения вследствие нигилизации правового сознания.

2. В обществе постмодерна преступность видоизменяется, что подтверждается следующими тенденциями: вайолентизацией социального пространства современных мегаполисов вследствие дегуманизации общества, урбанизации и массовой миграции; формированием «преступности социальных гетто», которой присущи такие свойства, как ювенальность, этничность, луддитско-разрушительная направленность; транснационализацией преступности; политизацией преступности вследствие смыкания криминального мира и политического экстремизма различной направленности.

3. Социально-философский анализ российской политики на Кавказе в рамках современных концепций колониализма (ориентализма) позволяет определить ее как колониальную, детерминированную превалированием колониалистского дискурса в идеологии и политической практике России в отношении периферийных территорий. Криминализация социального пространства на Северном Кавказе и рост преступности в регионе являются следствием колониальной ориентации российской политики. Особенности российской политики на Кавказе обусловливают консервацию социальной системы, коррупцию, непотизм в северокавказских республиках, утверждение стереотипной модели восприятия северокавказцев некавказским сегментом российского социума, что влечет за собой криминальное поведение как реакцию на колониалистский дискурс «инаковости».

4. Социально-экономические проблемы Северного Кавказа, способствующие криминализации северокавказских обществ, являются следствием политики «внутреннего колониализма», ориентированного на эксплуатацию территорий периферии метрополией, без стремления к реальной экономической модернизации периферийных регионов. Теневая экономика и коррупция в этом контексте являются способом сохранения лояльности населения и правящих элит периферийных территорий. Теневизация экономики северокавказских республик на фоне массовой безработицы, неудовлетворительного уровня доходов обусловливает вовлечение населения в криминальные и полукриминальные схемы деятельности, архаизацию экономического поведения северокавказского населения (возвращение к криминальным формам экономического поведения - «присваивающей модели»).

5. Социокультурный комплекс традиций и обычаев этнических групп Северного Кавказа обладает определенным криминогенным потенциалом, который активизируется в условиях ренессанса этнической и конфессиональной идентичности как реакции на ассимиляционные процессы. Возрождение традиций становится защитным механизмом в чуждом этнокультурном окружении. В рамках дискурса «инаковости» культивация криминогенных традиций обусловлена стремлением к сохранению национальных отличий, поддержанию образа «кавказца», сложившегося в общественном сознании российского населения. Также архаизация форм социального поведения на Северном Кавказе поддерживается господствующей колониалистской линией российской власти, заинтересованной в поддержании «инаковости» Кавказа как особой в социальном отношении территории государства.

6. Религиозный экстремизм, проявляющийся в северокавказском регионе в форме исламского радикализма, являет собой реакцию социально депривированной части северокавказского населения на существующие политико-экономические проблемы и тесно связан с общей криминализацией ситуации на Северном Кавказе. Усвоение экстремистской идеологии частью населения Северного Кавказа способствует нигилизации восприятия российского государства и норм права, морально-этическому оправданию совершения преступлений в отношении государства и лояльного государству населения. Для социального порядка на Северном Кавказе взаимодействие криминального мира и религиозно-экстремистских организаций представляет особую опасность, поскольку оно способствует вайолентизации социального бытия в регионе и утверждению «антиценностей», противостоящих российской правовой культуре.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования заключается в социально-философском осмыслении детерминации преступности в северокавказском регионе Российской Федерации в контексте специфики российской политики на Северном Кавказе. Предпринимается социально-философский анализ криминогенной ситуации на Северном Кавказе в контексте современных концепций колониализма и ориентализма, с помощью которых вскрываются механизмы влияния колониализма как стратегии власти на криминальное поведение северокавказских этносов.

Практическая значимость настоящей работы заключается в том, что она может быть использована в своей профессиональной деятельности сотрудниками правоохранительных структур, органов государственной безопасности, власти и управления, активистами и руководителями общественных и политических организаций.

Материалы настоящего исследования могут быть использованы при разработке и преподавании учебных и методических курсов по социальной философии, регионоведению, криминологии, политологии, этносоциологии.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в научных статьях и других публикациях автора. Также основные результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре философии и политологии Краснодарского государственного университета культуры и искусств.

1. Теоретико-методологические аспекты социально-философского исследования преступности

Посвящена рассмотрению факторов детерминации и трансформации преступности в современном мире в контексте глобальных социально-трансформационных процессов. Диссертант вскрывает основные детерминанты преступности в современном мире и выявляет новые тенденции в развитии преступности современного социума.

Параграф 1.1 «Социальные предпосылки преступности в современном обществе: тенденции детерминации» посвящен выявлению основных причин детерминации преступности в социальном пространстве современного мира, для чего диссертант осуществляет социально-философский анализ феномена преступности в меняющихся социальных условиях современности.

По мнению автора, в современном обществе происходит переоценка фундаментальных понятий «добро» и «зло», утверждается относительность морально-этических норм и правил поведения, что подразумевает и изменение отношения к самому феномену преступности. Аксиологическая неоднородность эпохи Модерна подразумевает и неоднозначность трактовки понятия «зла». Автор обращает внимание на то, что основные противоречия наблюдаются между моралью современного общества и традиционного общества, что особенно четко просматривается на примере многочисленных мигрантов, прибывающих в развитые страны Запада, в Россию из государств «третьего мира» и приносящих в принимающие общества традиции, ценности и поведенческие установки своих этнических групп.

Диссертант выделяет многополярность аксиологической системы современного социума в качестве одного из важнейших факторов детерминации преступности. В условиях крушения метанарративов, одним из которых была идея Права и Правосудия, в современном обществе утверждаются противоречащие друг другу аксиологические системы, среди которых имеют место и «антисистемы», ориентирующие воспринявших их индивидов и группы индивидов на криминальное поведение. Такие «антисистемы» получают широкое распространение среди маргинальных в социальном отношении групп, присутствующих в современном социальном пространстве, в первую очередь - в крупных мегаполисах.

Вторым фактором детерминации преступности в современном мире, по мнению автора, является маргинализация социального пространства современности, причинами которой становятся массовая миграция из более отсталых регионов, социальная поляризация вследствие увеличения различий в доходах населения, растущей социальной пропасти между отдельными группами населения. В современных городских центрах формируются значительные по численности группы маргиналов, не включенных в социальную деятельность и являющихся потенциально криминогенным контингентом.

Третий важный фактор - криминализация сознания, проистекающая из специфики современной массовой культуры с ценностью потребления на приоритетном плане. Автор отмечает, что некоторые философы, как, например, Н.В. Тищенко, видят в криминализации общества следствие так называемой «тюремизации» российской культуры вследствие формирования в обществе особой тюремной дискурсивной практики. Современной массовой культурой также создана почва для романтизации криминальной деятельности.

Наиболее опасным в социальном плане явлением автор считает криминализацию сознания правящей элиты, работников правоохранительной системы, что способствует общей девальвации правовых ценностей, распространению правового нигилизма в обществе и, как следствие, росту преступности. Криминализация элиты создает предпосылки для дальнейшей криминализации общества в целом, поскольку элитные группы населения, воспринимая образ жизни и мышления преступного мира, транслируют его своим примером в широкие массы.

Завершая параграф, автор делает вывод, что распространение преступности в современном мире становится результатом совокупности следующих детерминационных факторов: аксиологического релятивизма, маргинализации социального пространства в контексте массовой миграции населения и социальной поляризации общества, криминализации системы ценностно-мировоззренческих и поведенческих установок значительной части населения вследствие утверждения ценностей массовой культуры.

В параграфе 1.2 «Социально-философское осмысление специфики преступности в современном мире» автор обращает внимание на трансформационные моменты в развитии преступности в современном мире, которые являются следствием общих социальных трансформаций современности. Рассматривая специфику детерминации и трансформации преступности в современном обществе, автор обращается к анализу существующих концепций объяснения преступного поведения, на основании которых выделяет основные черты развития преступности в современном мире.

Диссертантом рассматриваются существующие подходы к выявлению факторов детерминации преступного поведения: классический, антропологический, криминологический, социологический подходы. На основании их анализа автор делает вывод о необходимости социально-философского осмысления проблематики преступности в современном мире и обращается к постмодернистской социальной философии, опираясь на которую выявляет основные тенденции трансформации преступного поведения в современном мире.

Привлекая работы Ж. Делеза и М. Фуко, автор анализирует влияние практик власти на рост преступности, обращая внимание на трансформацию преступности в обществе «контроля». Вслед за М. Фуко диссертант утверждает, что воспроизводство делинквентности в современном обществе выгодно власти, поскольку позволяет оптимизировать систему контроля над социальным пространством, и в особенности над социально неблагонадежными элементами. Таким образом, по мнению автора, современная преступность - во многом следствие трансформаций власти, приобретшей черты «власти - знания».

Трансформация преступности в современном мире обусловлена и процессами эклектизации и дегуманизации социального пространства в мегаполисах. Как справедливо отметил Ж. Бодрийяр, «наши мегаполисы, наши космополитические города - своего рода абсцессы, оттягивающие возникновение более крупных нарывов». Автор отмечает, что в урбанизированном обществе происходит деиндивидуализация индивидов, а безликая и легко управляемая масса становится плодородной почвой для распространения преступности.

По мнению диссертанта, современный город является генератором насилия, чему способствуют многочисленные «зоны нищеты» - трущобные гетто, заселенные маргиналами, однообразные спальные районы для промышленных и офисных работников. В современном городе нарушается психика человека, в особенности если он прибыл в мегаполис из провинции, где еще существует традиционная модель социальных отношений (подавляющее большинство трудовых мигрантов - выходцы из традиционных обществ).

Заключая параграф, автор делает вывод о формировании в современном мире качественно нового типа преступности - преступности мегаполисов («преступности социальных гетто»), для которой характерны ювенальность, этничность, геттоизация, бессмысленное насилие. В условиях господства дискурса Инаковости в социальных практиках современного западного мира, этнизация преступности становится одним из следствий процессов массовой миграции и маргинализации социального пространства.

В завершение главы диссертант формулирует следующие основные выводы:

Преступность в современном мире детерминируется совокупностью социальных и социокультурных факторов, среди которых: маргинализация социума, криминализация общественного сознания, плюрализация системы ценностей вследствие краха метанарративов, приведшего и к деформации правовой культуры, обесцениванию идеи Права.

Развитие преступности в современном мире определяется трансформациями властных практик в направлении «производства делинквентности» самой властью и спецификой организации социального пространства в направлении дегуманизации и атомизации социального. Данные процессы обусловливают дальнейшее развитие таких тенденций, как ювенализация, урбанизация, этнизация преступности, обессмысливание насилия. Преступность становится преимущественно городским, урбанистическим явлением, феноменом «социальных гетто» мегаполисов.

2. Социальное пространство Северного Кавказа: криминогенные факторы в политической и экономической сфере

Посвящена рассмотрению влияния на распространение преступности в северокавказском регионе российской политики на Кавказе. Автор выявляет основные политические и экономические причины преступности в ракурсе социально-философского осмысления детерминации криминогенных процессов в регионе.

В параграфе 2.1 «Криминогенный потенциал российской политики на Северном Кавказе: социально-философские аспекты» автор поднимает крайне интересную тему влияния на криминальные процессы в северокавказских республиках российской политики, философско-идеологические основы которой рассматриваются в русле концепций колониализма и ориентализма (Э. Саид, Хоми Баба, Ф. Фанон, М. Хетчер). По мнению диссертанта, российское присутствие на Северном Кавказе началось как колониальная экспансия, обусловленная геополитическими интересами Российской империи. Дальнейшая российская политика в северокавказском регионе носила колониальный характер на всем протяжении своей истории, при этом господство колониалистской парадигмы в отношениях России и Северного Кавказа сохраняется и в настоящее время. Автор обращается к концепции ориентализма Эдварда Саида, согласно которой, ориентализм есть «западный стиль доминирования, реструктурирования и обретения авторитета над Востоком».

По мнению автора, колониализм российской власти способствовал тому, что северокавказские общества так до конца и не были интегрированы в российский макросоциум, оставались на периферии социального развития России и в имперский, и в советский, и в постсоветский периоды. Более того, сохранение де-факто колониального статуса северокавказских территорий оказывалось выгодным российской власти, поскольку позволяло манипулировать местными политическими элитами, сохраняя их лояльность.

Диссертант отмечает, что важным фактором детерминации преступности в регионе является деятельность коррумпированных республиканских элит, лояльность которых «покупается» федеральным центром за определенные преференции. Поддержка федерального центра позволяет региональным элитам оставаться полновластными руководителями в своих республиках, но эта же поддержка и обесценивает сам институт государства и права в глазах местного населения, приучающегося с недоверием относиться к центральной российской власти и ее инициативам.

По мнению автора, именно образ «туземца», создававшийся в течение длительной колониальной эпопеи России на Кавказе, выступает одним из направляющих векторов преступного поведения выходцев из северокавказского региона, особенно представителей молодого поколения. Приписываемые северокавказцам черты «иных», «туземцев» - «горячий нрав», жестокость, ориентация на силовое решение проблем - способствуют тому, что сами выходцы с Северного Кавказа подстраивают поведение под стереотипные установки.

На Северном Кавказе распространяется нигилистическое отношение к праву, к российским законам, в среде северокавказского населения, и особенно представителей молодого поколения северокавказских этнических групп. Непосредственная причина этому лежит в плоскости специфических взаимоотношений России и Кавказа, которые носят колониалистский характер. Северный Кавказ сегодня подвержен всем тем социальным порокам, которые присущи колониальным обществам, и естественно, что население региона, для значительной части которого характерна социальная депривация, оказывается подвержено криминогенным влияниям, которые в определенных случаях претворяются в действительность в форме различных видов преступного поведения.

Диссертант обращает внимание на тот факт, что различные исследователи выделяют и отличающиеся факторы максимального влияния на распространение преступности в регионе, однако делает вывод о комплексной детерминированности преступности сочетанием различных социальных факторов.

Завершая параграф, автор приходит к выводу, что в основе российской политики на Северном Кавказе лежит колониалистский дискурс, основанный на бинарной оппозиции «цивилизация - варварство». Лояльность политических элит северокавказских республик обеспечивается российской властью предоставлением им преференций и льгот с одной стороны, культивацией колониалистских стереотипов в кавказском и некавказском сегментах российского социума - с другой стороны. Криминальное поведение в этом контексте становится рефлексией кавказцев на колониалистскую направленность российской политики, ассимиляционные процессы современности.

В параграфе 2.2 «Внутренний колониализм» экономической политики на Северном Кавказе как фактор роста преступности автор обозначает социально-экономические детерминанты преступности на Северном Кавказе в контексте социально-философского осмысления экономических аспектов российской политики в регионе. Для обоснования своей гипотезы относительно влияния на экономические факторы формирования преступности политики колониализма российской власти автор прибегает к работам В.И. Ленина, Б.Б. Родомана, Э. Саида, И.А. Савченко и Е.А. Зайцевой.

Как подчеркивает диссертант, для российского государства проблемы социально-экономической модернизации отдельно взятых регионов всегда занимали второстепенное значение, если от них не зависело укрепление общей экономической и политической мощи страны. Б.Б. Родоман, объясняя специфику региональной политики российской власти, выдвинул концепцию «внутреннего колониализма», подчеркивая, что «Россия - военно-колониальная империя, живущая за счет безудержного расточения невозобновляемых природных и человеческих ресурсов, страна экстенсивного развития, частным случаем которого является сверхрасточительное, затратное землеприродопользование».

Опираясь на концепцию «внутреннего колониализма», выдвинутую В.И. Лениным, диссертант видит в российской политике на Северном Кавказе стремление метрополии к использованию экономического потенциала периферийных регионов без их действительной социально-экономической модернизации.

Политика «внутреннего колониализма» привела к тому, что чувствующее себя ущемленным население периферии стремится восполнить несправедливое, по его мнению, распределение собственности и ресурсов, в том числе и не совсем законными методами. На Северном Кавказе к экономическим факторам присоединяются и этнокультурные: северокавказские народы, насильственным путем присоединенные к России, в большей степени склонны воспринимать себя как колонизированные российским государством.

Преступность, возникающую в северокавказском регионе и распространяющуюся на территории всей страны вследствие активизации этнических преступных сообществ, следует рассматривать не иначе как порождение политики «внутреннего колониализма», выступающей в качестве препятствия экономической модернизации Северного Кавказа. Для жителей северокавказских республик в сложившейся социально-экономической ситуации криминальная или полукриминальная деятельность часто остается единственным способом обеспечения их существования в условиях закрытия производства, нехватки сельскохозяйственных угодий, возникающих в силу трайбализма препятствий устройству на государственную службу и в бюджетные организации.

Коррупция, теневизация экономики, решение вопросов экономического характера при помощи насилия, «присваивающая» модель экономического поведения характеризуют современную ситуацию на Северном Кавказе и выступают в качестве причин роста преступности в регионе, а также криминализации выходцев из северокавказских республик за пределами региона (где их преступная активность проявляется в не меньшем масштабе).

В завершение параграфа диссертант приходит к выводу, что экономическая политика российской власти на Северном Кавказе, осуществляемая в общем колониалистском контексте, является одним из факторов криминализации социального пространства в регионе. Теневизация экономики, коррупция, массовая безработица в совокупности с архаизацией экономического поведения местного населения (возвращением к «присваивающей» модели) на фоне кризиса экономики, разрушения социальной инфраструктуры большинства северокавказских республик непосредственно детерминируют рост преступности среди населения северокавказских республик и выходцев из них за пределами Северного Кавказа.

Подводя итоги второй главы диссертационного исследования, автор отмечает, что политические и экономические факторы детерминации преступности в северокавказском регионе являются следствием колониалистской направленности российской политики на Северном Кавказе. Колониалистский дискурс лежит в основе криминализации социального пространства северокавказских республик, архаизация социальных отношений в которых на фоне отсутствия модернизационных программ федерального центра создает благоприятную почву для роста и распространения преступности.

Экономические проблемы, с которыми сталкивается Северный Кавказ, проистекают от отсутствия реальной модернизационной политики, ориентации российского государства на «внутренний колониализм», эксплуатацию ресурсных возможностей северокавказского региона без действительного развития социальной и экономической инфраструктуры в северокавказских республиках. Сложившаяся система политико-экономических отношений, таким образом, сама воспроизводит преступность, является главным фактором детерминации криминальных процессов в социальном пространстве российского Кавказа.

3. Социокультурные факторы преступности на Северном Кавказе

Посвящена выявлению криминогенного потенциала традиционной культуры северокавказских этносов в современных условиях и влиянию религиозного экстремизма как одного из результатов противостояния «колонии» и «метрополии» на распространение преступности в северокавказских республиках.

В параграфе 3.1 «Криминогенный потенциал традиционной культуры северокавказских этносов» автор анализирует специфику традиций и обычаев народов Северного Кавказа и их адекватность современному обществу, его правовым нормам и правовой культуре.

По мнению автора, криминогенный потенциал традиций и обычаев Северного Кавказа обусловлен историко-культурной спецификой развития данного региона, который на протяжении столетий находился в бедственном экономическом положении, в особенности по сравнению с более благополучным положением соседних равнинных территорий.

Диссертант считает, что колониалистский дискурс российской кавказской политики отнюдь не способствовал изживанию архаичных характеристик социального бытия местных этносов. Несмотря на то что формально государство осуществляло борьбу с криминогенными традициями и обычаями северокавказских народов, в действительности уровень государственно-правового контроля на Северном Кавказе всегда был ниже, чем в целом по России. Многие традиции и обычаи встречали снисходительное отношение со стороны органов власти и правоохранительных органов.

Автором выделяются следующие традиции и обычаи северокавказских этносов, обладающие криминальным потенциалом:

1) трайбально-тейповая организация социальной структуры, превалирование интересов рода / клана над интересами государства;

2) «абречество» как культ образа «вольного и справедливого разбойника», основанный на андроцентризме, милитаризме и антигосударственности северокавказских обществ;

3) «ишкиль» («барымта») как форма «присваивающего» экономического поведения, не встречающая осуждения этическими нормами северокавказских этносов;

4) «кровная месть» и «убийства чести», сохранявшиеся на всем протяжении истории вхождения Северного Кавказа в состав российского государства.

Автор отмечает, что для северокавказских обществ характерна героизация «абречества», которая в современных условиях оборачивается морально-этическим оправданием совершения преступных действий, в особенности при их антигосударственной направленности. Немаловажную роль в героизации «абречества» сыграла советская власть, рассматривавшая данное проявление криминального поведения в контексте антиколониальной борьбы горских народов. Традициями Северного Кавказа допускаются и такие дикие для современного европейского и русского мышления формы поведения, как рабовладение, похищение людей, «убийства чести».

По мнению диссертанта, наибольшую опасность в контексте криминализации социального пространства Северного Кавказа представляет восприятие северокавказской молодежью потенциально криминальных традиций и обычаев своих этносов как составного компонента национальной идентичности при проживании вне пределов национальных республик. Покидая традиционную среду обитания, молодые северокавказцы уходят и из-под неформальной системы контроля над поведением, складывавшейся веками и выражавшейся в неписанных кодексах чести северокавказских народов, в почитании и уважении к старшим представителями своего этноса.

Завершая параграф, автор подчеркивает, что социокультурная детерминация криминализации северокавказских обществ заключается в сохранении криминогенных компонентов традиционной культуры этнических групп Северного Кавказа. В условиях ренессанса этнической идентичности как рефлексии на ассимиляционные процессы обращение к национальным традициям, в том числе и к криминальным, становится формой национального обособления и противопоставления «российскому колониализму». Во многом, приверженность криминальным традициям и поведенческим установкам является и следствием распространения в общественном сознании за пределами Кавказа мачистского и криминализованного образа кавказца.

В параграфе 3.2 «Фактор религиозного экстремизма в криминализации социального пространства на Северном Кавказе» автор рассматривает влияние на криминогенные процессы в северокавказских республиках распространения религиозно-экстремистской идеологии (исламского радикализма).

Диссертант отмечает, что в контексте социальных трансформаций 1990-2000-х гг. в республиках Северного Кавказа получили достаточно широкое распространение религиозно-экстремистские организации исламистского толка, значительная часть которых занимается преступной деятельностью террористического характера. Популяризация религиозного экстремизма происходит в общем контексте национального возрождения, возвращения к поиску этнической идентичности, стремления к противопоставлению северокавказских этносов России как «империи». В данном случае совершение преступлений оправдывается высокими целями религиозного плана, однако фактически религиозно-экстремистские организации и по специфике деятельности, и в кадровом отношении смыкаются с организованной преступностью.

Распространение экстремизма имеет общность с распространением преступности, поскольку «экстремизм характеризует крайнее устремление индивида в условиях социально-экономического кризиса. Религиозный экстремизм представляет собой специфическую форму отчуждения, направленную на уничтожение обыденной идентичности». Вступление в религиозно-экстремистскую организацию для многих молодых людей является и попыткой обретения самоидентификации, и заполнением аксиологического и идеологического вакуума, и способом материального обеспечения.

Автор обращает внимание на тесное взаимодействие религиозно-экстремистских организаций с организованной преступностью, прежде всего в направлении совершения насильственных преступлений, торговли оружием и наркотическими веществами. Данная ситуация позволяет автору определить существующую ситуацию как симбиоз этнической организованной преступности и религиозно-экстремистских организаций, действующих в северокавказских республиках и являющихся нелегальным сегментом социального пространства, сложившегося в контексте российской политики в регионе.

Успех противодействия преступности в северокавказском регионе прямо зависит и от того, насколько эффективно федеральные и местные власти, правоохранительные органы, конфессиональные и общественные организации выстроят и реализуют стратегию профилактики экстремистских и радикально-фундаменталистских настроений среди населения региона. Первостепенное внимание в этом контексте должно быть уделено пресечению не только преступной, но и пропагандистской деятельности отечественных и зарубежных экстремистских организаций националистической и религиозно-фундаменталистской направленности, агентуры иностранных спецслужб на территории республик, краев и областей Северного Кавказа и других регионов Российской Федерации. Наиболее эффективным средством противодействия распространению экстремистских настроений среди населения региона, на наш взгляд, может стать формулирование и популяризация на Северном Кавказе концепции общероссийской наднациональной и надконфессиональной идентичности.

В заключение параграфа диссертант делает вывод о выходе религиозного экстремизма в число основных социокультурных факторов детерминации криминализации социального пространства на Северном Кавказе. Симбиоз этнической преступности и религиозного экстремизма представляет особую опасность для социального порядка в регионе и России в целом. Религиозный экстремизм также создает морально-этические предпосылки оправдания совершения преступных действий джихадистскими и антиколониальными лозунгами, в особенности в условиях господства в массовом сознании негативной идентичности с разделением общества по принципу бинарной оппозиции «свои - чужие». Следовательно, профилактическим значением может обладать лишь выработка концепции единой наднациональной и надконфессиональной общероссийской идентичности.

В заключение третьей главы диссертации автор формулирует следующие выводы:

Возрождение криминогенных традиций и обычаев северокавказских этносов в современной России есть следствие процессов этнического ренессанса, поиска идентификации и противостояния ассимиляционизму и колониализму российской политики, рефлексия северокавказского населения на сформированный в общественном сознании образ кавказца и связанные с ним ожидания. Консервации традиционной культуры и архаизации социального бытия северокавказских обществ способствует и специфика российской политики в регионе.

Религиозный экстремизм как один из факторов криминализации социального пространства Северного Кавказа представляет собой результат наслоения фундаменталистской идеологии и ценностей ренессанса религиозной и этнической идентичности на криминальное поведение части северокавказского населения, в результате чего формулируется система «антиценностей», отвергающая российские законы и легитимность российской власти, оправдывающая совершение в отношении государства и немусульманского населения преступных действий.

Литература

криминогенный социальный северокавказский

1. Гасанов С.С. Социокультурные корни преступности на Северном Кавказе // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. - 2012. - № 3. - 0,4 п. л.

2. Гасанов С.С. Влияние национализма и религиозного экстремизма на криминогенную обстановку в северокавказских республиках // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. - 2012. - № 4. - 0,5 п. л.

3. Гасанов С.С. Социально-экономические детерминанты преступности на Северном Кавказе // Историческая и социально-образовательная мысль. - 2012. - № 3. - 0,4 п. л.

4. Гасанов С.С. Влияние политических и религиозных факторов на экстремистские настроения населения Северного Кавказа // Вестник Краснодарского университета МВД России.

5. Гасанов С.С. Социальные источники преступности на Северном Кавказе (концептуальный подход) // Сборник материалов 3-й Всероссийской читательской конференции. Россия: вчера, сегодня, завтра : прил. к журн. «Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки». - Краснодар : ООО «Наука и образование», 2012. - 0,3 п. л.

Размещено на Allbest.ru