Размещено на http://www.allbest.ru/

ПАРАДОКСЫ ТОЛЕРАНТНОСТИ И ДЕВИАНТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ МОЛОДЕЖИ

Верещагина Анна Владимировна

Гафиатулина Наталья Халиловна

Самыгин Сергей Иванович

Аннотация. В статье рассматривается внутренняя противоречивость понятия толерантности, а также ограничения и вызовы, которыми сопровождается распространение универсальных принципов толерантности в современном глобальном мире. По итогам исследования авторами делается вывод о существовании различных моделей толерантности, а также о характере влияния толерантности на представления о девиантном поведении молодежи в современном обществе, анализируется проблема пересмотра границ между нормой и отклонением, что порождает проблему конструирования новых норм и форм девиации в молодежной среде.

Ключевые слова: толерантность, глобализация, либерализм, девиация, социальный контроль, молодежь, межкультурное взаимодействие, религия.

толерантность современный норма отклонение

Abstract: The article considers the internal contradiction of the concept of tolerance, as well as the limitations and challenges that accompany the spread of universal principles of tolerance in the modern global world. Based on the results of the study, the authors conclude that there are different models of tolerance, as well as the nature of the impact of tolerance on the ideas about the deviant behavior of young people in modern society, the problem of reviewing the boundaries between the norm and deviation is analyzed, which raises the problem of constructing new norms and forms of deviation in the youth environment.

Keywords: tolerance, globalization, liberalism, deviation, social control, youth, intercultural interaction, religion.

Не подлежит сомнению, что в современных гетерогенных обществах люди должны проявлять терпимость к различиям - иначе общество рискует превратиться в поле боя, разрываемое этническими, расовыми, религиозными, идеологическими, ценностными, моральными конфликтами. Но попытки анализа смыслового наполнения принципа толерантности неизбежно наталкиваются на вопрос о границах, за которыми применение принципа толерантности становится невозможным. Эти границы изменчивы, но, тем не менее, объективны, - они определяются историческим наследием и менталитетом, различные общества и различные культуры определяют их по-своему.

Статья 1 «Декларации принципов толерантности», принятой ЮНЕСКО в ноябре 1995, определяет толерантность следующим образом: «Толерантность означает уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Толерантность -- это гармония в многообразии. Это не только моральный долг, но и политическая, и правовая потребность. Толерантность -- это добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене культуры войны культурой мира.… Толерантность -- это обязанность способствовать утверждению прав человека, плюрализма (в том числе культурного плюрализма), демократии и правопорядка. Толерантность -- это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, установленные в международных правовых актах в области прав человека. Проявление толерантности, которое созвучно уважению прав человека, не означает терпимого отношения к социальной несправедливости, отказа от своих или уступки чужим убеждениям. Это означает, что каждый свободен придерживаться своих убеждений и признает такое же право за другими» [1].

Толерантность является, с одной стороны, одной из базовых ценностей современного либерализма, но с другой - внутренне противоречивым понятием, которое подвергается критике на протяжении практически всей истории своего существования.

В современном глобальном мире, где либеральные ценности приобретают универсальный характер, часто возникают парадоксальные ситуации, когда толерантное отношение к тем или иным формам поведения навязывается обществам, не взирая на их культурные особенности, препятствующие принятию той или иной формы поведения. Так, принцип уважения и терпимости к различиям становится на практике отрицанием значимости этих различий. Поэтому рациональная реализация принципа толерантности должна сопровождаться поиском равновесия между новацией и традицией, нахождением компромисса между представителями разных культур. Иными словами, не существует какой-то универсальной модели толерантности, и, скорее, следует говорить о вариативности применения принципа толерантности в разных социокультурных контекстах.

Не следует также забывать о том, что задолго до того, как в рамках западных обществ сформировалось современное либеральное представление о толерантности, в рамках других обществ существовали свои модели поддержания мира и согласия между представителями различных групп, особенно религиозных и этнических.

Трагический опыт религиозных конфликтов, сопровождавший протестантскую Реформацию и приведший к осознанию необходимости веротерпимости, просто отсутствует в истории многих неевропейских обществ, где представители различных религий веками существовали бок о бок, если не на равноправной основе, то, по крайней мере, без преследований и уничтожения «меньшинств» за религиозной инакомыслие. Соответственно, различный опыт межконфессиональных взаимодействий в истории разных народов способствовал формированию различных моделей толерантности, и этот фактор нельзя не учитывать в современной реальности по мере распространения принципов толерантности, сформировавшихся в западном обществе.

Помимо упомянутой проблематичности применения западной модели толерантности в рамках обществ с иным культурным наследием, существуют определенные трудности с реализацией этого принципа и в рамках самих западных обществ. Уважение к убеждениям одних групп или индивидов может приводить к невольной дискриминации других, когда опасения, связанные с предполагаемой угрозой привычному образу жизни порождают криминализацию неопасных, но непривычных форм поведения в молодежной среде, связанных, например, с демонстрацией религиозной символики. Подобные проблемы не отменяют необходимости реализации принципа толерантности, однако напоминают о постоянно пересматриваемом и обсуждаемом характере социальных и культурных норм и необходимости общественного согласия для их эффективного функционирования. Если в обществе не существует нормативного фундамента для терпимого отношения к какой-либо форме поведения и общественного согласия по этому вопросу, реализация принципа толерантности превращается в символическое насилие, что противоречит самому духу толерантности.

На исходе ХХ - в нач. ХХI вв. распространение толерантности как элемента универсальной ценностно-нормативной системы нередко вступает в противоречие не только с сохраняющимися культурными различиями, но также с логикой процесса десекуляризации.

Термин «десекуляризация» означает активизацию традиционных религий, их попытки влиять на политику, отстаивать свои позиции в публичном пространстве современных обществ. Светские государства оказываются в ситуации, когда им необходимо защищать и право верующих исповедовать ту или иную религию, и право атеистов на свободу высказываний, в том числе, высказываний на религиозную тематику. Активизация верующих в борьбе с оскорблениями своих чувств порождает новые проблемы в законодательной практике: ведь встать на одну сторону означает проявить нетерпимость к другой, при этом претензии обеих сторон равно справедливы в рамках современного либерального мировоззрения.

Активизация религий приводит и к обострению межконфессиональной полемики (и конкуренции). К толерантности нередко апеллируют представители новых и нетрадиционных религий, требуя такого же отношения к себе со стороны власти и общества, как и традиционные религии. Политика современных секулярных государств по отношению к новым религиям не слишком последовательна. Следуя принципам толерантности и свободы вероисповедания, государство должно признать все религии равными. Однако на практике мы видим, что некоторые новые религии (например, саентология) подвергаются существенным ограничениям даже в демократических странах, хотя характер этих ограничений различен. За пределами же западного мира можно наблюдать регулярные вспышки насилия на религиозной почве, отзвуки этого насилия всё чаще достигают и западных обществ. Неизбежностью в современных условиях оказывается пресечение или ограничение государством деятельности религиозных групп, которые склонны к политическому радикализму во имя религиозных идеалов. Но применительно к нашей теме это означает отступление от принципов толерантности, избирательное их применение.

Таким образом, принцип толерантности не только несет в себе внутренние противоречия, но и сталкивается с новыми вызовами современного мира. При этом полный отказ от реализации принципов толерантности чреват нарастанием напряженности и конфликтности внутри современных обществ, становящихся всё более гетерогенными в культурном, религиозном и этническом плане.

Распространение толерантности влияет на представления о девиантности молодежи и устоявшиеся практики социального контроля. В отношении к молодежной девиантности также проявляется внутренняя противоречивость, присущая понятию толерантности. Толерантность предполагает, как было выше отмечено, «уважение наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности». Однако не было бы необходимости в принципе толерантности, если бы речь шла о нормативных проявлениях индивидуальности, поскольку поведение, соответствующее нормам, не проблематизируется окружающими и не вызывает негативной реакции, на преодоление которой и направлено требование толерантности. Таким образом, толерантность, нормализуя различия в практиках самовыражения, способствует в то же время признанию их девиантности, но требует признать эту девиантность нормальной и не реагировать на неё негативно. Переосмыслению подвергается само понятие девиантности. Однако, как уже было отмечено, принцип толерантности не может быть осуществлен со всей полнотой - этому препятствует сама сущность социального взаимодействия, подразумевающего наличие общих норм и нравственные ориентиры. Поэтому нормализация одних форм девиантности молодых людей сопровождается маркированием других типов поведения как девиантных. При этом зачастую происходит инверсия: прежние формы девиантности превращаются в норму, прежние нормативные формы поведения - в девиантность. Наиболее заметна эта нормативная инверсия в области сексуального поведения и гендерного порядка. Практически все неформальные нормы, регулирующие отношения между мужчиной и женщиной, оказались отвергнуты как проявления патриархального гендерного порядка и превратились в девиацию. Коренным образом преобразилась система семейных ролей, в молодежном сознании изменился смысл брака, благодаря чему возникли новые его формы - не только однополый брак, вокруг легализации которого продолжаются споры, но и различные формы кратковременного сожительства, уже не вызывающие осуждения. Изменения в этой сфере принимаются с некоторым сопротивлением даже в западных обществах.

В российском же обществе, согласно данным социологических опросов, по-прежнему гендерные стереотипы и установки сохраняют традиционный облик. Так, согласно результатам поведенного в марте Лавада-Центром социологического опроса по проблеме гендерных стереотипов, «гендерный портрет» россиян за последние 25 лет существенно не изменился: самыми ценными качествами у мужчин, как и прежде, считаются «ум», «умение заработать» и «порядочность», а у женщин таковыми признаются, по-прежнему, «хозяйственность» и «хорошая внешность» [2]. Столь же традиционным, согласно мнению опрошенных россиян в данном исследовании, является и разделение семейных ролей, и женщина, по-прежнему воспринимается как ответственная за ведение быта и хозяйства, а мужчина - за обеспечение финансового благополучия семьи. Особенно явно эти гендерные установки фиксируются среди семейных россиян, что объясняется, конечно же, их включенностью в семейный быт и реалиями семейной жизни, во многом подчиняющимся логике развития маскулинного общества, несмотря на эгалитаризацию семейных отношений и значительную либерализацию гендерных норм, особенно в молодежной среде.

Однако ситуация складывается таким образом, что вступление в семейную жизнь зачастую корректирует идеальные представления о семейных ролях и ценностях, сформировывавшиеся у молодежи под влиянием глобальной культуры и либеральных ценностей западного мира, что сопровождается распадом молодых семей [3], и высокая динамика разводов среди молодых семей в России лишний раз демонстрирует противоречивое столкновение традиционного и современного (либерального) на почве семейных отношений.

Вместе с тем, при сохранении, в целом, традиционного гендерного порядка в России, наблюдается некоторое снижение значимости моральнонравственных качеств и ценностей (таких как «порядочность» и «верность»), что, по мнению экспертов, коррелирует с пониженной динамикой обеспокоенности проблемами морали и нравственности в российском обществе в сравнении с 90-ми гг., когда, к примеру, четверть россиян кризис морали, культуры, нравственности в обществе считали важнейшей проблемой, тревожащей их, а в 2018 году доля обеспокоенных этими проблемами снизилась до 15-16% [4].

Таким образом, за пределами западного мира кардинальное переосмысление традиционных гендерных порядков до сих пор кажется немыслимым. Гендерные отношения и связанные с ними гендерные стереотипы относятся к наиболее глубоким и древним слоям культуры, их изменение не может быть внезапным и бесконфликтным. Кроме того, они нередко переплетаются с религиозными предписаниями и запретами, и отмена прежних запретов мыслится некоторыми верующими как святотатство. Более того, в ряде регионов современного мира и российского, в том числе, наблюдается процесс архаизации, проявляющийся в сфере морали, культуры, семейных отношений. Так, можно в качестве примера привести распространение многоженства в ряде республик Северного Кавказа. Это явление, вновь появившееся в практике кавказских народов в процессе исламизации населения, весьма неоднозначно воспринимается самими жителями этих регионов, особенно женской частью населения, что формирует противоречивый фон динамики семейных отношений и служит фактором разрушения семей [5], и свидетельством порождения институционального кризиса молодой семьи [6].

Таким образом, столкновение новых и старых норм создает в обществах (особенно, молодёжных) конфликтные зоны и вместо укрепления толерантности может приводить к обратному эффекту, когда отстраненное безразличие к некоторым нетипичным для большинства формам поведения сменяется их активным и агрессивным отторжением, которое может сопровождаться насилием.

Ослабление традиционных норм связано не только с изменением гендерного порядка. В современных обществах пересматриваются многие нормы и меняются механизмы социального контроля. Так, пересматриваются традиционные нормы, регулирующие отношения родителей и детей. Эти отношения становятся всё более равноправными, проявления авторитарности по отношению к детям становятся отклоняющимся формами поведения, причем всё большую роль в осуществлении социального контроля внутри семьи играет государство в лице соответствующих служб, задачей которых становится защита прав детей. С одной стороны, это позитивный процесс, поскольку семейное насилие и нарушение прав детей действительно представляет собой сложную проблему, которую необходимо решать. С другой стороны, расширение контроля государства влечет за собой размывание границ приватности и в какой-то степени ослабляет семью и делает нормальным вмешательство в личную жизнь, еще относительно недавно считавшееся недопустимым. Об упадке традиционной семьи много говорят и пишут консервативно настроенные идеологи и в западных обществах, и за их пределами [7].

Изменения коснулись также представлений о преступности и методах борьбы с ней. В данном случае сложно говорить о какой-то единой тенденции, однако можно привести некоторые общеизвестные и достаточно распространенные примеры - легализация проституции или легких наркотиков. С другой стороны, ужесточается отношение к курению, которое воспринимается как асоциальное поведение и превращается в новый тип девиации. Можно констатировать, что усиление толерантности к одним типам отклонений и фактически их нормализация сопровождается стигматизацией и даже криминализацией других форм поведения, ранее считавшихся допустимой девиацией или вообще не воспринимавшихся как девиация.

Так, стремление российского государства ограничить разжигание розни в отношении тех или иных социальных групп (стремление, находящееся вполне в русле утверждения толерантности) привело к практике уголовного преследования за те или иные некорректные высказывания, причем определить, насколько то или иное высказывание действительно «разжигает рознь», весьма затруднительно. В результате оценочные суждения могут стать основанием для уголовного преследования, а сам принцип терпимости к различным взглядам, очевидно, применяется избирательно. Конструирование новых форм молодёжной девиации отнюдь не сопровождается ростом толерантности к ним. Сходная ситуация наблюдается в сфере религии. Закон, внесенный в Госдуму РФ в 2012 году, ввел срок до года лишения свободы за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». За совершение таких действий «в местах, специально предназначенных для проведения богослужений» закон предусматривает до трех лет заключения. В результате, высказывания, показавшиеся неуважительными верующим, могут стать причиной уголовного наказания, а сами по себе «антирелигиозные» высказывания превращаются не просто в девиантное, но в преступное поведение.

Таким образом, толерантное отношение к верующим и стремление защитить их достоинство может иметь в качестве обратной стороны совсем не толерантное отношение к неверующим, публично высказывающим свои взгляды. Практика (и не только российская) показывает, что поводом для оскорбления могут служить не только антирелигиозные высказывания, но практически любые действия, как-то задевающие религиозные убеждения некоторых верующих.

Пересмотр представлений о норме и отклонении от неё затрагивает сферу психологии. Признавая нормальными формы поведения, ранее считавшиеся патологиями (к примеру, гомосексуализм), современная психология находит все новые формы психических отклонений. Так, Т. Шипунова отмечает: «В девиантологию и смежные с ней дисциплины из психологии прочно вошло понятие «аддикция». Термин «аддиктивное поведение» первоначально использовался для обозначения зависимости от наркотиков (девиантное поведение), однако в настоящее время под аддикцией понимают любую зависимость: от химических веществ (алкоголя, наркотиков, лекарств, табака); пищевых продуктов (булимия, анорексия); игр (лудомания, гэмблинг); секса; информации (телевизионная зависимость, компьютерный эскапизм, зависимость от сотовых, SMS, социальных сетей); деятельности (трудоголизм); покупок (ониомания или шопомания); хобби (например, коллекционирование); религии (религиозный фанатизм); кумиров (фанатизм, идолопоклонство); роскоши, безудержного потребления (гламуризация или синдром павлина) и т. д.

К аддиктивному поведению относится также зависимость от проблем близких людей, известная под названием «созависимость», а также для всех желанное чувство -- любовь» [8].

Весь этот комплекс новых отклонений, сливающихся с обыденными практиками, демонстрирует проблематичность понятия нормы в современных обществах и зыбкую границу между нормой и отклонением.

Нормативная неопределенность представляет собой не слишком благоприятную ситуацию для социального здоровья и социализации подростков и молодёжи [9], для которых поиск правильных поведенческих моделей является залогом успешной социальной адаптации. Неудивительно, что в современных условиях многие молодые люди испытывают трудности в психологическом духовном становлении, развитии, и прибегают к различным формам эскапистского поведения, которое может - в духе толерантности - признаваться нормальным, но не способствует достижению социального успеха [10]. Внушает опасения также тот факт, что для достижения жизненного успеха значительная часть современной российской молодежи (порядка 50%), согласно эмпирическим данным, готова преступить некоторые моральные нормы и принципы, объясняя это тем, что мир изменился, стал жестоким и, чтобы добиться в нем успеха, приходится иногда переступать через принципы морали, с которыми зачастую оказываются несовместимыми с достижением успеха в жизни [11].

В конечном итоге, требование толерантности применяется по отношению лишь к тем различиям, которые на современном этапе развития, преимущественно, западной культуры, считаются нейтральными и неопасными. Но речь не может идти об абсолютной ценностной нейтральности. Наоборот, за современным принципом толерантности стоит формирующаяся система ценностей, исходящая из приоритета ценности индивидуального выбора и отторгающая посягательства на личную свободу и комфорт. Тем не менее, толерантность, как мы показали выше, отнюдь не подразумевает беспредельной индивидуальной свободы, поскольку толерантное отношение к некоторым формам поведения сопровождается конструированием новых запретов и новых форм девиантности. Процесс утверждения толерантности можно, таким образом, рассматривать как элемент процесса перестройки нормативного порядка современных обществ, который отнюдь не везде осуществляется бесконфликтно. Безоговорочное принятие толерантности возможно лишь в тех случаях, когда принимается система ценностей, элементом которой является этот принцип, сам по себе не являющийся ценностно нейтральным.

Литература:

1. Декларация принципов толерантности. ЮНЕСКО. 1995. Статья 1 -

Электронный ресурс. Режим доступа -

http://schoolsector.relarn.ru/prava/zakony/tolerance/1.htm. Дата обращения 19.04.2018.

2. Гендерные стереотипы [Электронный ресурс]. Режим доступа:

https://www.levada.ru/2018/03/29/gendernye-stereotipy/print/

3. Верещагина А.В., Самыгин С.И., Кикоть А.С. Молодая семья в России и проблемы ее адаптации: специфика социологического дискурса // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2017. № 11. С. 21-25.

4. Гендерные стереотипы [Электронный ресурс]. Режим доступа:

https://www.levada.ru/2018/03/29/gendernye-stereotipy/print/

5. Загирова Э.М. Отношение дагестанских народов к гражданскому браку (по результатам социологического исследования) // Logos et Praxis. 2017. Vol. 16. № 2. С. 121-126.

6. Гафиатулина Н.Х., Верещагина А.В., Самыгин С.И. К вопросу об институциональном кризисе молодой семьи: проблемы формирования социального здоровья // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2016. №10. С. 60-64.

7. Лежнина Ю. П. Институт семьи в России: на пути трансформации // Социологическая наука и социальная практика. 2016. № 2. С. 70-90.

8. Шипунова Т.В. Толерантность и социальный контроль девиантности: современные тенденции // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 12. , 2010. Вып.2. С. 36.

9. Гафиатулина Н.Х. Социальное здоровье и социализация российской студенческой молодежи // Социально-гуманитарные знания. 2014. № 11. С. 175-180.

10. Муллахмедова С.С., Шихалиева Д.С. и др. Духовное развитие личности в условиях модернизации российского общества. Махачкала: ДГТУ, 2017. - 189 с.

11. Петухов В.В. Российская трансформация и общественная мораль // Социологические исследования. 2015. № 12. С . 31. С. 28-40.

Размещено на Allbest.ru