Возможности использования евразийской правовой и экологической ментальности для конструирования системы экоправового воспитания в условиях посттоталитарных социокультурных трансформаций

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

1

Возможности использования евразийской правовой и экологической ментальности для конструирования системы экоправового воспитания в условиях посттоталитарных социокультурных трансформаций

Захарова Вера Александровна, преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Крымского филиала Российского государственного университета правосудия

Аннотация

экоправовой воспитание ментальность экофильный

В статье выяснены экофильные основания правового воспитания, содержащиеся в контексте социокультурной специфики народов Евразии. Структура духовной сферы россиян под воздействием творческого использования ими экоментальных принципов носителей социокультур этносов Евразии может трансформироваться в экоцелостную духовную сферу их личности. Это и позволит обрести знания и навыки, необходимые для развития социума, культивирующего правотворчество жизни. В ней раскрыто значение экофильных традиций этих народов для моделирования системы экоправового воспитания, а также исследованы возможности влияния отечественной правовой и экологической ментальности на ее формирование и предложены рекомендации для их практической реализации.

Ключевые слова: экологическая ментальность, правосознание, экоправовое воспитание, экологичное правосознание, экоправовая культура, экоправовая государственность.

Abstract

The possibility of using Eurasian legal and ecological mentality for the construction of ecolegal educational system in the conditions of post-totaliarian sociocultural transformations

Vera A. Zakharova lecturer at the Department of humanitarian and socio-economic disciplines. Russiun State University of Justice, Crimean branch

The article clarifies ecophilic grounds of legal education contained in the context of sociocultural specificity of the peoples of Eurasia. The structure of the spiritual sphere of Russians as a result of creative use of the ecomental principles of carriers by them social cultures of Eurasia ethnoses can be transformed to the ecocomplete spiritual sphere of their personality. It will allow to find the knowledge and skills necessary for development of the society cultivating law-making of life. The author discloses the value of ecophilic traditions of these peoples for modeling of ecolegal educational system, and also investigates the effect of possible domestic legal and environmental mentality of its formation and makes recommendations for their implementation.

Key words: ecosophy of law, ecolegal education, ecosophic sense of justice, ecolegal culture, ecological mentality.

Разная историческая судьба евразийских народов отражает разницу в их мировоззрении и традициях. Межцивилизационный срез их культур выявляет и специфику различающих их характеристик. К их перечню относится и разница в культуре связи этносов с природной средой, а точнее разный тип мировосприятия, в том числе и “настроенности” на допуск в свою жизнь ценностей экоправовой культуры. Ее состояние непосредственно связано со становлением определенной этноментальной базы экоправового воспитания, которая синтезирует процессы воплощения в сознании ее носителей императивов экологического права.

Понять механизм этого феномена возможно путем экстраполирования элементов правовой культуры на более широкий по своему содержанию континуум ментальности этноса, исторически складывавшийся в аспекте традиций регулирования его отношений с природной средой. Своевременность обращения к данной проблематике обуславливается тем фактом, что в период после распада СССР под воздействием противоречивых геополитических тенденций, прежде всего на уровне фундаментальных исследований, начался процесс переосмысления последствий индустриализации, стратегии утверждения техногенной цивилизации и перспектив развития человечества как глобализирующейся целостности. В этом смысле особое значение обрели экологические концепты В.И. Вернадского [3], Г. Йонаса [8], В.П. Казначеева [9], К.М. Майер-Абиха [12], Н.Н. Моисеева [13], А.Д. Урсула [17], В. Хесле [18]. Тем не менее, все они в совокупности лишь отчасти затрагивают проблему соотношения прав природы и прав человека как сердцевинный срез экологического мышления постиндустриализма. Этой теме посвящен еще небольшой круг работ, в частности, Н.Д. Вершило [4], С.Ф. Хрибар [19], С.В. Шефеля [21]. Нельзя обойтись и без уже имеющихся результатов исследований феномена экологичности в структуре сознания, представленных, например, работами О.М. Варго [2], З.Г. Лапиной [11], Ю.М. Пахомова [14], Чжоу Хун [11], К.И. Шилина [11].

Поскольку воспитание -- это процесс воздействия на сознание воспитуемых, логично заключить, что наибольший эффект он способен обеспечить в условиях влияния на самые “чувствительные” аспекты сознания. Для этого и необходимо их всестороннее, полноценное изучение. Феномен правового менталитета является влиятельным фактором формирования базовых констант правосознания в любой этносреде. В этом плане заслуживает доверия мнение Л.Н. Гумилева о том, что “этносом является человеческий коллектив, имеющий неповторимую внутреннюю структуру и оригинальный стереотип поведения, при котором обе составляющие являются динамичными” [6, с. 226]. Такая коллективная стереотипичность существенно влияет на характер восприятия правовой реальности представителями определенного этноса, а главное - на способность воспринимать изменения в ней.

В понимании евразийской ментальности не обойтись и без изучения ее экологического среза. Анализируя ментальные факторы восприятия экологических императивов ряд исследователей, среди которых З.Г. Лапина [11], Чжоу Хун [11], С.В. Шефель [21, с. 64-70, 110-112], К.И. Шилин [11], акцентировал внимание на том, что они связаны не с рациональным, а с интуитивно-художественным способом освоения евразийцами природной реальности и, соответственно, с эмоциональным подходом к решению экологических проблем. Присущее евразийцам стремление жить в гармонии с природной средой скорее отражает эстетический настрой в их мировосприятии. В этой связи Ю.С. Таглина не случайно отметила, что, являясь весьма устойчивым, оно играет важную роль и в формировании экологической императивности их мировоззрения [16, с. 9].

Экологическая ментальность евразийских этносов складывалась исторически как их фундаментальная духовная настроенность. Поэтому можно и важно возродить к жизни те ее аспекты, которые отошли в тень или деформировались под воздействием технократической идеологии и политики государственных образований индустриальной эпохи.

Для приверженцев экософско-правовой рефлексии, в основе которой находим парадигму диатропики, достаточно тщательно разработанную С.И. Григорьевым [5], Е.В. Сазонниковой [15], А.И. Субетто [5], очевидным является тот факт, что изначально ментальность человечества характеризовалась как экофильная, поскольку базировалась на интуитивном представлении о соответствии законов человеческого существования природным законам как условии корреспондирующе-гармоничного развития социума и экосферы как взаимосвязанных, но разноуровневых образований. И это представление не искоренялось веками в ментальной плоскости человеческого бытия, хотя у многих представителей индустриальной цивилизации оно сместилось в отдаленные уголки сознания в результате длительной практики ее развития за счет чрезмерной эксплуатации природных ресурсов. Поэтому целью субъектов экоправового воспитания должна стать активизация этого в достаточной мере невостребованного в современном мире сегмента сознания, то есть апелляции к внутренне присущей ему экологичности.

Именно история, культура, ментальность этноса определяют особенности содержания всех форм правовой жизни и конфигурацию их связи друг с другом, характер правовой идеологии и т.п. На качество правопорядка того или иного этноса оказывают существенное влияние и особенности природной среды его существования. В силу этого, они и отражаются в правовом менталитете народов.

Правовой менталитет, являясь частью ментальной сферы, обусловлен принципами ее формирования и функционирования. Очевидна его практическая ценность для глубокого проникновения в правовую плоскость духовного мира каждого индивида и этноса в целом. Если менталитет определяет специфику мировосприятия, отражая в общем виде процесс сосуществования людей в тех или иных природно-географических и социокультурных условиях, то правовой менталитет выступает специфичной формой правопонимания. Он является стержнем, с помощью которого правовая культура общества этнически “пульсирует”, функционально обеспечивает культурное cвоеобразие народа. В этом случае, правовая культура проявляется как особое качественное правовое состояние [7]. Как отмечает Р.С. Байниязов, правовой менталитет - это глубинный уровень правосознания и народа, и личности, включающий как осознанное, так и неосознанное восприятие права

[1, с. 104].

Многие ментальные черты евразийцев можно воспринимать под двумя углами зрения: как факторов, которые, благодаря своей укорененности в сознании индивида, тормозят его правовую социализацию, но в то же время определенная их трактовка позволяет найти позитивные черты влияния особенностей национального менталитета на развитие и формирование общественного и индивидуального правосознания и правовой культуры.

К примеру, одной из особенностей евразийских этносов, существенно влияющих на формирование правовой культуры, является коллективизм, который обусловлен спецификой их общественной жизни, прежде всего, их сельскохозяйственной культуры. Земледелие и скотоводство, которые издревле культивируются евразийцами, глубоко повлияли на характер их ментальности. Ученые утверждают, что весь уклад их жизнедеятельности (работа, традиции, культура) идеально адаптирован к их местопребыванию и детерминирован природными циклами, хозяйственным календарем. Закодированная на уровне подсознания, закрепленная в традициях и языке этноса информация и обуславливает такие особенности характера евразийцев, как тонкое ощущение социоприродной гармонии, основательный подход к решению сложных вопросов, трудолюбие, миролюбивость, лирический тип мировосприятия, мягкий юмор, ощущение силы в общинном единстве, развитое чувство справедливости, которое побуждает к бесконечным поискам правды [7, с. 323].

Например, правосознание россиян уже в ХV-XVII ст. обрело признаки ярко выраженной патриархальности и коллективизма. Правосознание российского общества характеризуется большой зависимостью человека, с одной стороны, от власти и общины, уверенностью не только в ее коллективной правде, существенной ролью патерналистского начала в нем, но, с другой стороны, и уважением к экологическим правам, в том числе и соблюдению безопасных природных условий существования, и постоянной апелляцией к ним.

Применяя экософско-правовую рефлексию для анализа этой ментальной константы, приходим к выводу, что патриархальность и коллективизм как черты характера евразийцев могут оказывать разноплановое воздействие на динамику экологизации их правосознания. Поэтому, для экоправового воспитания это может трактоваться в качестве фактора, способного как затормозить этот процесс, так и как фактора, который в условиях использования некоторых его аспектов может послужить оптимизации поисков системы экоправового воспитания, способной противостоять угрозам безопасности экосферы.

Именно эти обстоятельства отличают евразийское правосознание от западнического, с присущей ему эгоизацией прав отдельной личности. В правосознании последнего типа личности трудно преодолеть присущий ему изначально антропоцентрический характер восприятия правовой реальности в целом. Индивидуалисту труднее осознать включенность не только себе подобных в правовой дискурс, но и признать за собой ответственность перед природой по соблюдению присущих ей прав. К тому же, позиция относительно обоснования приоритетности интересов индивида как доминанты общественного развития может воспрепятствовать содержательному разширению сферы человеческой ответственности, поскольку носители идеологии технократического развития тщательно маскируют свою экоцидность под видом разных сциентистских доводов. В подобном случае сфера ответственности за сохранение безопасной природной среды ограничивается прагматичным пониманием сохранения ее ресурсов как единственного источника удовлетворения хозяйственных нужд человека, а не выводится на уровень экофильной позиции признания первичности соблюдения прав природы в обеспечении гармонического баланса правоотношений субъектов и объектов экосферы.

Впрочем, в психологии индивидуализма можно найти и предпосылки для успешной трансформации правосознания на экофильных началах путем запуска механизмов экоправового воспитания. Поскольку эгоистическая личность признает приоритет интереса индивида над коллективным интересом, важно было бы повлиять на ее сознание так, чтобы расставить правильные акценты в отношениях с природой, когда духовной доминантой бытия станет понимание ею возможности самосохранения и полноценного развития себя при условии защиты человечества как части биосферного целого, что обеспечит первый шаг на пути к экософско-правовой переориентации сознания носителями идей утилитаризма.

Анализируя специфику этого процесса, нельзя не учитывать ту роль, которую играет в них религиозный фактор. В этом смысле уместно высказывание Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла: “Сознание формируется под влиянием разных факторов. Как в нашем компьютере открываются “окна”, так происходит моментальное изменение планов. Очевидно, ученые рассчитают когда-нибудь, что внутренняя наша матрица - культурная, идеологическая - влияет на проектирование информации, которая приходит в наше сознание. На нас всегда надеты “очки” - “очки” нашей натуры, нашего эмоционального уровня, нашего образования, нашей культуры” [10]. В этой связи можно констатировать, что православие оказало большое влияние на способ восприятия восточным славянсвом реальности, в том числе и правовой. Это определило во многом и существенные черты его правовой культуры [7, c. 328-329].

Собственно в православии любовь к ближним, включая всех живых существ, утвердилась как ключевой принцип общения между людьми, а их с природой и Богом. Этот принцип любви к Творцу и всему им созданному сформировал в ментальности восточных славян очень важную черту - уважение к самому творчеству и стремление наполнить его исключительно конструктивным содержанием. Православие стало духовной почвой для представлений о добре, справедливости, равенстве, моральной чистоте.

Православная традиция повлияла на формирование и специфических ментальных констант в сознании восточных славян. Его фундаментальные конфессиональные ценностные приоритеты способствовали утверждению в качестве духовной доминанты православного человека убеждения в целесообразности существования права для защиты моральных ценностей как условия выживания человечества. Для личности такой ценностной ориентации присуще критическое восприятие продуктов законотворчества с точки зрения их соответствия базовым, естественным моральным критериям, укорененным в жизни людей - таким, которые приближают социум к гармоничным формам межличностного общения и отношениям с природной средой, которые, по замечанию К.М. Майер-Абиха, выступают одновременно и миром природы, и миром права, т.е. той целостностью реальности, которая отождествляется с понятием социоприродного пространства [12, с. 9].

Хотя оценка роли религии в жизни общества является вопросом дискуссионным и многоплановым, она все же выявляет то, что религиозное мировоззрение содержит в качестве важных идей соблюдение принципов экофильности и гуманизма. Рассматривая гуманизм, присущий евразийской ментальности, как тип духовной ориентации, можно надеяться, что он составит фундамент для развития такого необходимого современной цивилизации качества, как толерантность, без которого невозможно “естественное общежитие” людей и всех природных объектов, т.е. то, что называется гармонизированной экосоциосферой.

Важно учитывать и то, что евразийцы на протяжении многих веков испытывали культурное взаимовлияние, что обусловило их так называемое “межцивилизационное правосознание”. Его характеризует динамизм и синтетичность представлений о праве, справедливости, свободе. Именно это позволяет этносам Евразии не только понимать социокультурные, в том числе и правокультурные, традиции дальних и близких соседей, но и воспринимать их конструктивные элементы.

Межцивилизационный характер, “пограничность” правосознания евразийцев является условием внедрения в их жизнь конструктивных элементов опыта экоправового воспитания, присущего каждому из их этносов. Такое правосознание выявляет высокий уровень их толерантности, потенциал межкультурной коммуникации, способности осваивать полезный социокультурный опыт, базирующийся на разных системах ценностей, сохраняя при этом самобытность, тот “стереотип поведения”, который Л.Н. Гумилёв характеризовал как признак самодостаточности этноса.

Приемлемо интерпретировать вывод Л.Н. Гумилёва о том, что “все живые организмы сопротивляются уничтожению, т.е. они антиэнтропийны, и приспосабливаются к внешним условиям, насколько это возможно” [6, c. 266], к этносам как природным организмам. Из живой ткани их жизни и образуется присущий им уже и как социальным субъектам специфический, экофильный стереотип поведения, следствием чего и является возникновение экофильного типа государственности.

Трудно не согласиться с Л.Н. Гумилёвым и в том, что “каждый этнос имеет свою собственную структуру и свой неповторимый стереотип поведения” [6, c. 253]. Вместе с тем, он, уточняя суть понятия “структура” в соотношении к стереотипу поведения, подчеркивал, что “структура этнического стереотипа поведения является четко определенной нормой отношения” [6, c. 253]. Прежде всего, она выявляет суть отношений между этносом и природной средой его существования.

Л.Н. Гумилёв обращает внимание на динамичность этого феномена. Он утверждает, что “любая система не является статичной, а находится или в динамическом равновесии (гомеостазе), либо в движении от какого-нибудь толчка, импульс которого находится вне такой системы” [6, c. 260], а потому -- поведение этноса изменяется в зависимости от ее возраста, т.е. со временем на нее воздействует переосмысленный его мудрецами опыт жизни, приобретенный этносом со всеми его позитивами и негативами. В этом смысле привлекательно выглядит гумилёвская теория “ощущения времени” (с его тремя модусами: пассеизмом, актуализмом и футуризмом), в соответствии с которой важное методологическое значение для понимания проблемы экоправового воспитания приобретает вывод о том, что “каждая прожитая минута воспринимается как накопление к существующему прошлому (Passe existente)” [6, c. 256].

Что это означает с философской точки зрения? На определенном этапе развития человечества возникли такие его естественные образования, как этносы. Они стали основой новой формы его бытия - экосоциальной жизни. Это также означает, что в рамках этого процесса социум вышел на двухмерный уровень своего развития, элементами которого являются, с одной стороны, его природные, этнические характеристики, с присущим им экофильным стереотипом поведения, а с другой стороны, - их социальные характеристики, с присущими им организационными структурами развития, такими как государственность, правопорядок и прочее, которые восприняли фундаментально заложенную в природе каждого этноса экофильность.

Поэтому, экстраполировав основные положения этнологической концепции Л.Н. Гумилёва в контекст исследования проблемы экоправового воспитания, можно обнаружить фундаментальную историческую закономерность формирования экоправового сообщества, каковой является его способность трансформировать экофильные основания, укоренненные в природе этносов, в механизм становления структуры нового цивилизационного правопорядка.

Таким образом, общество представляет собой антропное по форме и социальное по содержанию образование, существование которого обусловлено двойственностью его природы. Оно является частью целостного природного мира, вне пределов которого оно существовать не может. Поэтому, подчиняясь его законам, оно вынуждено корректировать в соотвествии с их учетом законы своего развития для обеспечения режима самосохранения. При этом каждый социум с учетом особенностей природной среды обитания призван создать адекватный только ей механизм воспроизведения ментальных основ реализации правотворческих усилий по жизнеобеспечению органичной взаимосвязи элементов экосоциосферы. Важной составной частью этих усилий является и экоправовое воспитание.

В этом смысле сохранение экофильной составляющей этнического самосознания в современных условиях является одной из актуальных задач развития экологического законодательства. Отстаивание такой позиции коррелирует с мнением Ф.-Е. Шварцкопфа о том, что человечество должно подняться на более высокий уровень развития с точки зрения отношения к экосфере. Это возможно, когда оно преодолеет собственный эгоизм (“self”) [20, с. 140], и в определении перспективы своего развития не обойдется без учета знаний, составляющих потенциал вековечной мудрости.

Изложенное позволяет сделать вывод о значении влияния экологической ментальности на формирование правовой культуры и эффективность правовоспитания в контексте решения проблем становления государственности постиндустриального типа. Структура духовной сферы россиян под воздействием творческого использования ими экоментальных принципов носителей социокультур этносов Евразии может трансформироваться в экоцелостную духовную сферу их личности. Это и позволит обрести знания и навыки, необходимые для развития социума, культивирующего правотворчество жизни. Вектором этого ментального процесса станет переход наших соотечественников с нынешнего уровня транзитивной духовности на уровень экоправовой парадигмы постиндустриализма. Содержательно этому соответствует следующая динамика контекста экообщения: 1) переход граждан с уровня эстетического любования природой к уровню признания за ее объектами равных с ними прав; 2) переход с уровня признания гражданами за природными объектами равных с ними прав к уровню признания за собой повышенной юридической ответственности за сохранение их части (так называемой “неживой природы”) в форме отказа от чрезмерной эксплуатации ресурсов, необходимых для обеспечения существования человечества, и перехода к преимущественному использованию технологий эксплуатации возобновляемых источников энергии, а также защиты, сохранения и создания условий для стабилизации воспроизводства всех элементов так называемой “живой природы”; 3) переход с уровня пассивной поддержки государственных и международных мероприятий, обеспечивающих защиту прав всех без исключения элементов экосферы в региональном и глобальном масштабе, к активному конструктивному экологическому правотворчеству и правоприменению посредством участия в общественных палатах и других консультативных органах при законодательных институтах и негосударственных организациях по защите прав природы.

Литература

1. Байниязов Р.С. Абстрактное правосознание и правовой менталитет // Право и политика. 2003. № 4. С. 101 -105.

2. Варго О.М. Екологічна свідомість як умова становлення екологічного суспільства: автореф. дис. ... канд. філос. наук : спец. 09.00.03 “Соціальна філософія та філософія історії”. Харків, 2006. 21 с.

3. Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М.: Наука, 1989. 258 с.

4. Вершило Н.Д. Эколого-правовые основы устойчивого развития / Под ред. М.М. Бринчука. М.: Формула права, 2008. 320 с.

5. Григорьев С.И., Субетто А.И. Основы неклассической социологии: новые тенденции развития культуры социологического мышления на рубеже ХХ-ХХІ веков; 2-е изд., доп. и перераб. М.: РУСАКИ, 2000. 208 с. (Сер. “Социология и социальная антропология; Вып. 3).

6. Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера // Собрание сочинений. - СПб.: СЗКЭО “Кристалл”; М.: ОНИКС, 2003. С. 193-576.

7. Дія права: інтегративний аспект: монографія / Відп. ред. Н.М. Оніщенко. - Київ: Вид-во “Юридична думка”, 2010. 360 с.

8. Йонас Г. Принцип відповідальності. У пошуках етики для технологічної цивілізації / Пер. з нім. А.М. Єрмоленко та В.А. Єрмоленко. Київ: Лібра, 2001. 400 с.

9. Казначеев В.П. Методологические проблемы экологии человека: монография. Новосибирск: Наука, 1988. 143 с.

10. Кирилл. Выступление Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси перед преподавателями и студентами Днепропетровского национального университета им. Олеся Гончара 24.07.2010 г. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.patriarchia.ru/db/text/ 1229213.html

11. Лапина З.Г., Чжоу Хун, Шилин К.И. Экологическое воспитание - творческая индивидуальность будущего / Науч. ред. Г.М. Яфаева. М.: ГУП Изд-во “Нефть и газ” РГУ нефти и газа им. И.М. Губкина, 2002. 256 с. (Первая энциклопедия третьего тысячелетия; т. 6).

12. Маєр-Абіх К. М. Повстання на захист природи. Від довкілля до спільносвіту / Пер. з нім. А. Єрмоленко. Київ: Лібра, 2004. 196 с.

13. Моисеев Н.Н. Экология человека глазами математика: [Человек, природа и будущее цивилизации]. М.: Молодая гвардия, 1988. 251 с.

14. Пахомов Ю.Н. Формирование экочеловека: методологические принципы и программные установки. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2002. 124 с.

15. Сазонникова Е.В. Диатропическая познавательная модель: понятие, применение в праве и соотношение с системной познавательной моделью // Российский юридический журнал. 2011. № 1. С. 47-54.

16. Тагліна Ю.С. Екологічна культура українського етносу : ментальні джерела та техногенні перспективи: автореф. дис. ... канд. філос. наук: спец. 09.00.12 “Українознавство”. Харків, 2005. 19 с.

17. Урсул А.Д., Сухоставская Г.К., Илларионова Н.С. Становление экологического общества. Кишинев: Штиинца, 1992. 273 с.

18. Хесле В. Философия и экология / Пер. с англ. А.К. Судакова. М.: Наука, 1993. 202 с.

19. Хрибар С.Ф. Права природы. Христианский взгляд // Гуманитарный экологический журнал. 2003. Т. 5.- С. 29-32.

20. Шварцкопф Ф.-Э. Метаморфоза данного: На пути к созданию экологии сознания / Пер. с англ. Н. Леняшин. М.: Идея-Пресс, 2000. 232 c.

21. Шефель С. В. Личность постиндустриальной эпохи как феномен социокультурного синтеза: (Социально-философское исследование): [монография]. М.: Соц.-гуманит. знания, 2002. 280 с.

References

1. Bainiyazov R.S. Abstract sense of justice and legal mentality // Law and Politics. 2003. № 4. Р. 101 -105.

2. Vargo O.M. Ecological sense as factor of becoming eco-civil society: dis. ... cand. of phіlos. Sciences: 09.00.03 "Social philosophy and philosophy of history". Kharkov, 2006. 21 p.

3. Vernadsky V.I. The biosphere and noosphere. M.: Nauka, 1989. 258 p.

4. Vershilo N.D. Environmental legal framework for sustainable development / Ed. M.M. Brinchuk. M.: The formula of right, 2008. 320 p.

5. Grigoriev S.I., Subetto A.I. Basics of non-classical sociology: new trends in the development of sociological thinking culture at the turn of the twenty-first centuries; 2nd ed., rev. and exp. M.: RUSAKI, 2000. 208 p. (Ser. "Sociology and Social Anthropology, V. 3).

6. Gumilev L.N. Ethnogenesis and the Biosphere // Collected Works. M.: ONYX, 2003. Р. 193-576.

7. The action of law: іntegrative aspect: monograph / ed. N.M. Onіschenko. Kiev: Yuridichna Dumka, 2010. 360 p.

8. Jonas G. Principles of responsibility. In search of ethics of technological civilization/ Transl. A.N. Ermolenko, V.A. Ermolenko. Kiev: Lіbra, 2001. 400 p.

9. Kaznacheev V.P. Methodological problems of human ecology: monograph. Novosibirsk: Nauka, 1988. 143 p.

10. Kirill. Speech by His Holiness Patriarch of Moscow and All Russia to teachers and students of DNU named after Oles Gonchar 24.07.2010, [electronic resource]. - Mode of access: http://www.patriarchia.ru

11. Lapina Z.G., Zhou Hong, Shilin K.I. Environmental education - creative individuality of the future / Sci. Ed. G.M.Yafaeva. M.: "Oil and Gas", State University of Oil and Gas named after Gubkin press, 2002. 256 p. (First Encyclopedia of the Third Millennium, v. 6).

12. Maier-Abіh K.M. Uprising in defense of nature. From environment to the total world / transl. A. Ermolenko. Kiev: Lіbra, 2004. 196 p.

13. Moiseev N.N. Human ecology in eyes of Mathematics: [Man, Nature and the Future of Civilization]. M.: Young Guard, 1988. 251 p.

14. Pakhomov Yu.N. Formation of ecohuman: methodological principles and software installation. SPb.: St. Petersburg State University press, 2002. 124 p.

15. Sazonnikova E.V. Diatropical cognitive model: the concept, the use of the right and the relationship with the cognitive model of the system // Russian Law Journal. 2011. № 1. Р. 47-54.

16. Taglіna Y.S. Ecological culture of Ukrainian ethnos: mental sourses and technical perspectives: diss. ... cand. of philos. Sciences: 09.00.12 Kharkov, 2005. 19 p.

17. Ursul A.D., Suhostavskaya G.K., Illarionova N.S. Ecological society. Kishinev: Shtiintsa, 1992. 273 p.

18. Hesle V. Philosophy and ecology / Transl. from English. A.K. Sudakov]. M.: Nauka, 1993. 202 p.

19. Hribar S.F. The rights of nature. Christian view // Humanities Journal of Ecology. 2003. V. 5. Р. 29-32.

20. Schwarzkopf F.E. Metamorphosis of Beeng: Towards an Ecology of consciousness / transl. from English. N. Lenyashin. M.: Idea Press, 2000. 232 p.

21. Shefel S.V. Personality of postindustrial era as a phenomenon of socio-cultural synthesis: (Social and philosophical study): monograph. M.: Social and humanities, 2002. 280 p.

Размещено на Allbest.ru