Помимо исторически давних решений, неэффективные решения первой половины 90-х годов непосредственно сказываются на текущем положении страны. В частности, промахи в распределении собственности и доходов задают непреодолимо тяжелую колею российским реформам в последние два десятилетия, опуская траекторию развития страны намного ниже желаемого уровня. В этом плане социологические аргументы важно бы было дополнить данными, полученными экономистами и касающимися происходящих изменений социальной структуры. В частности, речь может идти о границах изменений различных коэффициентов дифференциации доходов российского населения, что почти напрямую влияет на социальную дифференциацию, предопределяя либо оптимизацию процессов социально-экономического развитию страны, либо разбалансировку всех элементов социальной структуры.

По данным бывшего директора ИСЭПН А.Ю. Шевякова и его сотрудников существующее сегодня в России система распределительных отношений является тормозом развития производства. В ряде авторитетных международных исследований на базе обширного статистического анализа по странам мира показано, что чрезмерное экономическое неравенство препятствует экономическому росту. Всемирный банк делает однозначный вывод: "При высоком уровне экономического неравенства обычно экономические институты и социальные условия систематически действуют в интересах более влиятельных групп. Такие несправедливые институты способны приводить к экономическим потерям… Предпочтения при распределении общественных услуг предоставляются богатым, а таланты средних и беднейших групп населения остаются невостребованными. Общество в целом становится тогда менее эффективным, и упускаются возможности для инноваций и инвестиций" Доклад о мировом развитии 2006 г.: Справедливость и развитие / Всемирный банк. - С. 2. .

В России неравенство доходов различных групп населения возрастает. Даже по официальным оценкам коэффициент дифференциации Коэффициентом дифференциации экономисты называют отношение средних доходов самой "богатой" 10% группы населения к средним доходам самой "бедной" 10% группы. по крайним децильным группам оказывается 16-ти кратным. Независимые эксперты говорят о 30-ти кратной разнице, что в несколько раз превышает показатели стран ЕС. Хорошо известные социологам исследования ИСЭПН дают множество сравнений, в т. ч. показывают, что уже сегодня значение этого коэффициента составляет в среднем по России 25-30. (Шевяков А.Ю. Мифы и реалии социальной политики. - М.: М-Студио, 2011. - 76 с.) Особенно удручающее положение с неравенством в г. Москве, где значение данного показателя превышает 40. При сохранении существующих распределительных механизмов и контрольных показателей роста зарплаты, пенсий и инфляции, определенных правительством, ситуацию невозможно изменить, а значит, и вытащить из "исторической колеи" весь механизм социально-экономического развития страны. Экономисты предлагают свои решения. Эти решения связаны, в частности, и с изменением налоговой системы. НДС и "плоский" подоходный налог расценивается как содействие государства тем социальным группам, которые и так находятся на вершине пирамиды распределения материальных и финансовых благ (9-я и 10-я децильные группы). Налог в 13% не без оснований называют "скрытой эксплуатацией". Ссылки на "административные аргументы" в защиту такого налога заслуживают, конечно, внимания, но не могут быть решающими. НДС явно работает на пользу тем, кто получает доходы от акций, банковской деятельности, теневой экономики и т.п.

Следует принципиально изменить схему перераспределения всех ресурсов страны. Основная масса населения в этой схеме по определению обречена на жизнь "по остаточному принципу". Сейчас схема выстроена в пользу наиболее обеспеченных - богатых - слоев населения (10-15 % населения), которые получают доходы, например, за счет ренты, а не зарплаты.

Резервом является налог на собственность (возможно прогрессивный), система оплаты жилищно-коммунальных услуг, стимулирующее пенсионное обеспечение и многое другое. Предложения ИСЭПН нацелены на уничтожение эксплуатации труда, на использование доходов от импорта в интересах всего населения, на ограничения нерациональных трат, на борьбу с теневой экономикой и с коррупцией.

В общем, возрастающее напряжение между полюсами бедности и богатства грозит непредсказуемыми социальными замыканиями с разрушительными последствиями. Такое напряжение отрицательно сказывается на том процессе накопления человеческого и социального капитала в России, который приобретает решающее значение в информационном обществе и от которого напрямую зависят возможности возрождения страны в экономической, научно-технической, культурной, военной и других областях. В плоскости проблем управления требуется принятие кардинальных мер. Одной из проблем является определение наиболее уязвимых элементов в сети управленческих воздействий на социально-трудовые отношения.

"Слабое звено" управления социально-трудовыми отношениями. Социально-трудовые отношения находятся в центре всей системы жизнедеятельности общества и представляют собой многоуровневую и многосубъектную сеть взаимосвязей и взаимодействий. Какие конфигурации субъектов социально-трудовых отношений оказывают наиболее сильный тормозящий эффект в российских реформах и являются препятствием для инновационного развития? Определение наиболее слабых звеньев необходимо для принятия адекватных управленческих решений.

В этом контексте часто говорят о специфическом российском менталитете, выделяя в нем главную негативную составляющую - российскую лень. Начиная с указов Петра I, российская лень и вытекающая отсюда необходимость принуждения "сверху" часто оценивается как суть российского управления социально-трудовыми отношениями. Все активное, лучшее и прогрессивное - от госструктур. Все инертное - от тех, кто населяет нижние этажи социальной иерархии. Таким духом проникнуты многие указы Петра I. Можно встретить даже экзотические утверждения, типа того, что "полиция - душа народа". Именно тогда оформился известный алгоритм российского управления социально-трудовыми отношениями: движение вперед есть результат пинка в известное место сзади. Конечно, трудовые отношения невозможны без моментов вдохновения. Известный и во многом сконструированный "трудовой энтузиазм" (например, в период первых пятилеток в СССР) играл свою позитивную роль, но конкуренции с "доминантой принуждения" не выдерживал.

Ссылка на российскую лень как некий универсальный объясняющий принцип использовалась очень часто, в том числе и выдающимися деятелями российской культуры. Фигурирует этот принцип и сегодня. Возможно, в качестве художественного образа он и уместен в каких-то случаях, но в социологическом плане достаточного обоснования не получает. В частности, социологически установленная патриархальность менталитета у части населения совсем не равнозначна лени. Скорее находятся аргументы для обоснования не лени, а склонности к "рваному", авральному ритму работы в России.

Не корректна и встречающаяся иногда подгонка мифологических образов русской культуры под якобы дополнительные подтверждения тезиса о лени. Скажем, вопреки таким подгонкам, Илья Муромец 33 года валялся на печи совсем не из-за лени. Если судить по литературным источникам, у него был почти полный паралич (что, кстати, подтверждается медицинской экспертизой его мощей в Киево-Печерской лавре). Показательно к тому же, что в своих героических делах Илья Муромец, как выразитель народных чаяний, постоянно входил в конфликт с действующими властями ("княжеской вертикалью").

В рефлексии по поводу российской лени важнее другой полюс, связанный с принуждением. Как далеко мы отошли в понимании государства от петровской трактовки некоторых госструктур как "души народа"? Может быть, "душа" ближе к структурам гражданского общества?! Может быть именно замаскированный "ген принуждения" в российском менталитете отвечает сегодня за "qwerty-эффекты" в социально-экономическом развитии? Конечно, принуждение в определенном смысле всегда останется в арсенале социальных воздействий, - в первую очередь, со стороны государства, - но может ли оно, как и прежде, быть доминантой регулирования социально-трудовых отношений? Тем более - в информационном обществе?

В любом случае, социологический анализ показывает - то, что называют российской ленью, это не столько характеристика субъектов трудовых отношений на нижних этажах управленческой иерархии, сколько пассивное сопротивление этих субъектов принуждению "сверху".

Другую линию обоснования причин российского отставания иногда связывают с традиционным коллективизмом российских субъектов трудовых отношений. Явно или по умолчанию российский коллективизм (общинный дух) соотносят с индивидуализмом, характерным для более успешных западных социальных государств. Считают, что для ускоренного движения вперед в массовом порядке нужны неординарные индивиды, способные выходить за рамки традиций, принятых норм и коллективных требований. Коллективизм же гасит отклонения по всем направлениям и тем самым тормозит рыночные новации и социально-экономическое развитие вообще. Индивидуалисты креативны и нужны для прорыва. Коллективисты консервативны. Они если и двигаются вперед, то очень медленно, пока не подтянутся все отстающие члены сообщества.

За последние десятилетия в мире проведено много сравнительных исследований, оценивающих социально-трудовые отношения по оси "коллективизм - индивидуализм". Как известно, есть хорошо разработанные методики, например, Г. Хофстеде, Ш. Шварца и др. Однако так и не нашел своего подтверждения тезис о решающей роли индивидуализма для "прорывного" развития, хотя современные подвижки по оси "коллективизм - индивидуализм" заметны.

В одном из исследований приводятся индексы разных стран по этой шкале. И одновременно критикуются некоторые ограниченности методики Г. Хофстеде Дубицкая В.П., Тарарухина М.И. Быть ли России Америкой? Российское исследование управленческой культуры по методике Герта Хофстеде. // Социологический журнал. 2006. - № 4. - С. 42-65. . Самый высокий индекс индивидуализма - в США - 91 (из 100). Россия находится где-то в середине - 39. Но важно то, что ряд успешно развивающихся, - не западных, - стран имеют весьма низкий индекс индивидуализма (Тайвань - 17, Сингапур - 20, Гонконг - 25). Близко к России Япония - 46, Индия - 48, Израиль - 54. Из исследований такого рода правомерно сделать вывод, что сам по себе коллективизм в сфере социально-трудовых отношений нельзя рассматривать как препятствие.

Коллективизм - это, по преимуществу, горизонтальные социально-трудовые отношения. И здесь особых тормозящих эффектов возникает мало. Совсем иные выводы вытекают из анализа "вертикальных отношений" - замеров по оси, получившей название "дистанция власти". Вот здесь коренятся, пожалуй, главные проблемы и главные препятствия в развитии социально-трудовых отношений в России. Что показывают замеры "дистанции власти"?

Во-первых, относительно "свойские" (партнерские) отношения присутствуют на первичном уровне, что соответствует контактам, например, работников, бригадиров и мастеров, начальников участков или цехов. Однако настрой на партнерство быстро исчезает по мере подъема в иерархии начальствующих должностей и становится вообще мало заметным, когда дело доходит до вершин властных пирамид.

Во-вторых, резко нарастают диспропорции в формальных и неформальных отношениях по мере возрастания иерархии управления и власти. В формальном плане все может быть вполне благополучно, как при голосовании в больших коллективах, когда голос "за" отдается просто потому, что люди не верят в возможность провести другое решение и к тому же остерегаются неприятных последствий для себя. Но неформальные отношения, которые далеко не всегда имеют явные и рационально выраженные регуляторы, могут незаметно, но все же решающим образом влиять на степень личного участия в реализации целей организации, на весь спектр трудовых отношений и, в конечном счете, на темпы преобразований как в отдельных организациях, так и в более широких масштабах - вплоть до реформ в стране.

В-третьих, специфика российской сети всех социально-трудовых отношений, заключается в сравнительно высокой сплоченности субъектов по горизонтали и неформальном, часто скрытом, противостоянии по вертикали. Подобное противоречие вообще можно рассматривать как специфический признак российской культуры Там же, с. 63. . Конечно "атомизация", как усиление отчужденности во взаимоотношениях всех социальных субъектов, в российском обществе весьма заметна - и по вертикали, и по горизонтали. Возрастает сплоченность, пожалуй, только у групп с девиантным поведением, включая преступные группировки в самой властной вертикали. Но разрывы по горизонтали быстро преодолеваются в поле совместных действий, если формальные и неформальные связи замкнуты на общие интересы.

Непосредственные совместные действия выравнивают положение всех участников. В то же время разрывы по вертикали ("дистанция власти")"сшиваются" гораздо сложнее, поскольку неформальные (доверительные) отношения с "вертикалью власти" могут быть только при хотя бы относительном выравнивании социально-экономического положения всех субъектов социально-трудовых отношений, включая лиц в самой власти. В некоторых странах, - например, скандинавских, - относительное равенство особенно заметно. В России же мы сталкиваемся с парадоксом: властная вертикаль укрепляется, а доверие к власти снижается, поскольку увеличивается социальное неравенство. Доверие же - это главная составляющая социального капитала. Т.е., укрепление вертикали власти в России оборачивается потерей социального капитала. И никакой имитацией доверительных отношений со стороны субъектов властной вертикали такие потери не остановить, если продолжает нарастать социальное неравенство.

По некоторым оценкам дистанция власти невелика в странах, сумевших сделать рывок в социально-экономическом развитии (Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Гонконг и др.). Т.е., граждане, - как бы они не ругали верхние этажи иерархии, что бывает практически всегда, - все же воспринимают власть как "свою". Граждане оценивают власть как то, в чем они лично могут участвовать. Конечно, участие в принятии решений наверху - достаточно субъективный критерий, но оно может приобретать институциональное оформление, относительно убедительное для большинства населения. Это тот субъективизм, который фиксирует определенную степень доверия в обществе. А доверие по вертикали часто является главным фактором успеха не только в "боевых условиях", но и в решении мирных задач социально-экономического развития.

Проведенный автором данной статьи экспертный опрос, касающийся проблем управления в информационном общества, также свидетельствует об опасности потерь социального капитала в России за последние полтора-два десятилетия. Высококвалифицированные эксперты, имеющие не только серьезную теоретическую подготовку, но и большой практический опыт личного участия в государственном управлении и в бизнесе, отмечают нарастание разрывов по вертикальной составляющей социального управления и увеличение "дистанции власти". Это решающим образом сказывается на всей ситуации в стране и сводит почти к минимальным значениям даже перспективные сами по себе проекты (электронное правительство, построение информационного общества, выход в первые ряды различных мировых рейтингов и т.п.).

Итог. Сегодня в России мы имеем дело не столько с кризисом властно-управленческой вертикали, сколько с политикой создания экономических и социальных преимуществ для сравнительно узких групп населения, близких к самой власти или сливающейся с ней на всех ее уровнях. Фактически, преимущества создаются за счет средних и беднейших социальных групп, потенциал которых используется слабо, не мотивируется экономически и социально. В этом смысле вертикаль действует, прежде всего, в собственных интересах. Ее политику нельзя назвать "политикой для миллионов", как в свое время называли, например, программу К. Аденауэра и Л. Эрхарда. Скорее это политика для избранных "золотых миллионов" с определенными реальными вставками заботы о всем населении, но по остаточному принципу.

социальное управление властный вертикаль-

Укрепляясь, - что само по себе есть естественный процесс для любой власти, прежде всего, в плане противостояния хаосу, - властная вертикаль в то же время теряет социальный капитал и не находит тех схем социально-экономического взаимодействия с основной массой населения, которые предопределили бы возрастающую конкурентоспособность страны в мировых процессах.

Выход, в принципе, связан с трансформацией властно-управленческой вертикали только в одном направлении: накапливание социального капитала по вертикальному вектору, нахождение оптимального баланса горизонтальных и вертикальных составляющих, прежде всего, в сфере социально-трудовых отношений, а также существенное переформатирование того, что в последнее время многие социологи, экономисты, историки и политики стали обозначать понятием социального контракта.

Размещено на Allbest.ru