О классовом подходе к изучению современного общества

Размещено на http://www.allbest.ru/

О классовом подходе к изучению современного общества

Михаил Воейков

“Существующие классовые структуры всегда важны как фактор исторической интерпретации”

Й. Шумпетер Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М., 1995, с. 46.

Сколько бы не говорили о том, что классовое расслоение общества и классовая борьба уходят в прошлое, однако сами классы и классовая борьба в реальности остаются. Сказ о социальном партнерстве так и остался мифом, не вытеснив забастовочного и протестного движения во многих странах мира. И Россия в этом смысле превращается в обычное капиталистическое общество, даже более отсталое и дикое, раздираемое именно и прежде всего классовым противостоянием.

Современное общество, и западное, и российское, вопреки мнению неоклассической экономической теории состоит не из атомизирующихся индивидов В Предисловии к книге Ф. Хайека сказано: “Не существует ни классов, ни общества как таковых, есть только индивиды” (Хайек Ф. Познание, конкуренция и свобода. Антология сочинений. - Спб.: Пневма, 1999, с. 23)., а из определенных социальных групп, слоев, страт или классов. Ибо экономическое поведение каждого человека определяется не совершенно уникальными и неповторимыми складками его одежды, т.е. не каким-либо случайным образом, а под воздействием объективных факторов его жизни и прежде всего участия в общественном производстве. А в этом производстве люди и объединяются, даже помимо своей воли и сознания, в определенные классы, группы или слои. Вот эти социальные слои, группы и классы представляют социальные силы, определяющие динамику современного общества. Исследуя вопрос о преодолении современного кризиса в России, полезно иметь обоснованное представление об этих самых “социальных силах”. Речь идет, по существу, о научном понимании социальной структуры современного общества, т.е. о научном понимании этого общества.

Такое научное понимание современного общества нужно не только для очередных выборов различного рода властей, как структура электората на день выборов. Вообще, подмена понятий «общество» и «народ» термином «электорат», что любят делать политологи, содержит что-то унизительное и даже хамское по отношению к людям. Электорат означает, что про человека вспоминают только в день голосования, что он интересен только с точки зрения того, как он будет голосовать. А в остальное время население лишь мешает политикам у власти хорошо жить. Социальная наука изучает не электорат, а общество, социальные классы и конкретных людей не для выборов, а чтобы понять закономерности, особенности и перспективы развития общества. Демократия на один день (день выборов) есть ложная демократия, чреватая спонтанными уличными протестами.

Сегодня в отечественной общей и специальной литературе вопрос социальной структуры разработан весьма слабо. Многие исследователи пользуются или марксистскими представлениями начала ХХ века: деление общества на два больших класса по отношению к собственности на средства производства (буржуазия и пролетариат) плюс некоторые промежуточные слои. Или тем, что было вынесено из идеологии “советского социализма”: тоже два больших класса (рабочий класс и колхозное крестьянство) плюс интеллигенция как прослойка. Находясь в рамках такой методологии, эти исследователи, естественно, не обнаруживают современных тенденций в социальной структуре данного общества. Так, они просмотрели средний класс в советском обществе, не могут увидеть его и сегодня, полагая, что он у нас должен быть совершенно таким же, как и во Франции (или США). Можно назвать и еще одну группу наблюдателей, которые хаотически выхватывают из западной литературы те или иные методы и подходы стратификационного анализа. При этом не учитывается, что и в западной литературе имеются разные направления и школы, порой находящиеся друг с другом в острой дискуссии. Такое хаотическое или случайное привнесение западных подходов к стратификационному анализу российского общества еще больше запутывает понимание современной социальной структуры и ее динамики.

Однако сегодня оперирования только категориями начала века, думается, недостаточно. И также будет недостаточно или ущербно забыть классические подходы и ограничиться в анализе каким-либо одним современным методом. Трудно в этом случае понять, как же будут выглядеть конкретно социальные силы вывода страны из кризиса и дальнейшего ее поступательного развития.

Известно, что современное российское общество находится в переломном, кризисном состоянии. Кризис поразил не только экономическую и политическую сферы, но также и идеологическую сферу. Люди придумывают и верят в разные мифы и иллюзии. Без конца в обществе распространяются новые идеологические шаблоны и догмы. То все почему-то считали, что “фермер накормит страну”, или ваучерная приватизация сделает всех богатыми, или, что все должны стать собственниками, или, наконец, что средний класс обеспечит процветание страны. Причем вспомнили о среднем классе именно тогда, когда решили, что классовый подход к изучению общества, что было типично для советской идеологии, нужно отбросить вслед за этой идеологией.

Многие принялись ждать вызревания среднего класса, толком не зная, что это такое и совсем плохо понимая возможности применения к нынешним условиям России современной методологии общественной стратификации. По необходимости дело свелось к наблюдению за мелким бизнесом. Но и тут, после кризиса августа 1998 года, изучение перспектив развития среднего класса сильно осложнились.

Наряду с разговорами о среднем классе в последние годы стали много толковать также об элите (или элитах) общества. И здесь появилось много иллюзорных представлений. Так, широко распространенным является мнение, что ныне не массы, а элита “определяет ход истории”, что будущее российского общества во многом зависит от того, удастся ли элите “преодолеть политический раскол в своей среде и сконцентрировать усилия на построении нового общества и государства”. См.: Лапина Н.Ю. Формирование современной российской элиты (проблемы переходного периода). М., 1995, с. 55. Или читаем в другой работе: “именно действия элитных групп общества…определяют всю траекторию общественного развития”. Российская элита: опыт социологического анализа. Часть 1. Концепция и методы исследования. Под ред. К.И. Микульского. М., 1995, с. 3. В таких трактовках элита превращается в отдельный социальный слой или класс, что явно противоречит реальности. В действительности элита лишь представляет собой передовой отряд, авангард определенного социального слоя или класса, не имея каких-то особых, отличных от всего этого слоя экономических и политических интересов и, следовательно, не может являться особым социальным классом. Элиты могут договориться между собой только тогда, когда совпадут политические интересы слоев и классов, которые представляют эти элиты. И как мы видели в истории и видим сегодня, элиты в демократическом обществе никогда “договориться” не могут и не должны. В любом парламенте демократического государства фракции различных партий постоянно находятся в жесткой конфронтации. И это нормально. Чтобы понять поведение элит, нужно, прежде всего, понять поведение классов.

Чтобы общество изучать и понимать, что и как там происходит, надо это общество структуризировать или, как говорят социологи, стратифицировать. То есть, для продуктивного изучения общества и его динамики необходимо делить или раскладывать общество на группы, слои, классы. Еще в начале ХХ века это отмечал П. Струве: “Понятие “класс” есть попытка для сложной системы многообразных текучих общественных отношений указать как бы точку кристаллизации, выделить такое единство, какое могло бы мыслиться как верховный субъект и деятель этих отношений. Это вполне законная операция, но необходимо помнить ее границы и смысл”. Струве П.Б. Избранные сочинения. М., 1999, с. 75. Собственно говоря, ученые и политики всегда общество делили на классы, слои и группы. Как бы ни относиться к классовому подходу в изучении общества, любить его или не любить, однако, в практике его используют все, даже его противники. Скажем, все делят общество на класс богатых и бедных, хозяев и наемных работников, “работодателей” и “работополучателей” и т. д.

Как отмечают историки, идеи общественных классов и классовой борьбы возникли в глубокой древности. Проблемы социального неравенства и социальных конфликтов отмечались еще в эпоху Древнего Востока. Но, собственно, основы научной теории классов впервые заложили историки времен французской реставрации. Под классами они понимали большие группы людей, занимающие различные места в системе отношений собственности, всех имущественных отношений. Семенов Ю.И. Философия истории от истоков до наших дней: основные проблемы и концепции. М., 1999, с. 170. В политической экономии классовый анализ общества обычно связывают с именами А. Смита и Д. Рикардо, которые впервые разделили общество на три класса: лендлордов, капиталистов и рабочих. Chilcote R.H. Theories of Comparative Political Economy. - Boulder: Westview Press, 2000, p. 89. Сам К. Маркс писал по этому поводу: “Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты - экономическую анатомию классов”. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 28, с. 424. Однако в законченном виде теория классов как научная теория была развита в марксизме и, естественно, что классовый подход связывают, прежде всего, с учением марксизма. Хотя весь марксизм было бы неоправданно сводить исключительно к классовому подходу или считать, что последний составляет основной элемент марксистского учения.

В ХХ веке наблюдается постепенный отход от узко понимаемой классовой трактовки общества, увязанной с отношениями собственности и процессом перераспределения прибавочной стоимости (деление на два или три класса: класс эксплуататоров и класс эксплуатируемых). Получает развитие более разнообразный и более дифференцированный подход к изучению социальной структуры общества. Однако классовый подход в изучении социальной структуры современного общества не отменяется, ибо не исчезли еще и сами классы. Хотя тенденции в этом направлении очевидны. Американский исследователь этих вопросов пишет, что “анализ социальных классов и классовой структуры составляет сердцевину в изучении структуры и организации общества и социальных систем... Историческое и современное изучение классовой структуры обществ позволяет нам понять природу и динамику этих обществ и их трансформацию как зависимую от уровня развития их классовых противоречий”. Berbergbe Berch. Class Structure and Social Transformation. - Westport, Connecticut, 1994, p. ХI. Интересно отметить, что в современной западной социологии после долгого господства подходов М. Вебера сегодня начал возрождаться интерес к марксистскому классовому анализу. См.: Wright E.O. (ed.) The Debate on Classes. - L., 1989; Crompton R. Class and Stratification. An Introduction to Current Debates. - Cambridge, 1993. Или вот наблюдение популярного западного интеллектуала Ноама Хомского, сделанное в 1996 году. Он пишет, что такое респектабельное издание, как Wall Street Journal, публикует на первой странице статью, где речь идет о “классовой войне” и “экономических классах”. “В США эти термины, - подчеркивает Хомский, - до недавнего времени не были употребительны, но теперь и они пошли в ход”. Говоря дальше о самих США, Хомский отмечает: “Это общество с очень высоким классовым сознанием, очень марксистское по своему характеру, “вульгарно” марксистское, общество, ведущее жесткую классовую войну и осознающее это”. Хомский Н. Классоваявойна. М., 2003, с. 19, 35.

Вместе с тем, не отбрасывая марксистский классовый анализ, который продолжает оставаться и сегодня основным, нужно учитывать и новые реалии. Этот момент отмечается в научной литературе, например, таким образом: “Нынешняя социальная структура капитализма рождает широкую и при этом размытую картину социальных слоев... На этой стадии развитие разнообразных переходных отношений... приводят к образованию многообразных межклассовых и внутриклассовых страт, слоев...”. Бузгалин А., Колганов А. Глобальный капитал. М., 2004, с. 145.

В этой связи хотелось бы прокомментировать постановку известного отечественного исследователя социальной структуры В. Ильина. Он считает, что к изучению социально-экономической структуры общества применимы два равнозначных подхода: градационный и классовый. Градационный подход, по мысли автора, различает социальные слои по социальным и экономическим признакам: доход, собственность, образование и т. п. “Это стратификационный анализ в узком смысле слова” - пишет автор. Классовый подход по мысли автора различает социальные слои не количественно, а качественно. Так, мелкий предприниматель может иметь такой же уровень жизни, как высококвалифицированный рабочий или средний менеджер. Они, стало быть, будут входить в одну и ту же страту, но “по своему месту в системе рыночного обмена относиться к разным социально-экономическим классам”. Ильин В. Классовая структура: классические концепции и современная Россия. - Отечественные записки, 2003, № 4, с. 492. Это в чем-то верное наблюдение, но не точное. Верно здесь то, что классы и классовое деление общества в большей мере или в более развернутом виде присущие обществу с развитой рыночной экономикой. Классы - это категория буржуазного общества. Перерастание этого общества, скажем, в постиндустриализм ведет к потере рынком его стратификационных свойств, идет переход от классовой структуры общества к более сложной социальной структуре. Но не точен такой подход противопоставлением классового и градационного подходов. Ибо одно есть часть другого. Так, классовый подход можно рассматривать как часть или характеристику стратификации. Социальная стратификация всегда была и есть и по мере развития общества имеет свойство усложняться. Классовое деление возникает лишь на этапе капиталистического развития и имеет свойство когда-нибудь закончиться.

В современной социальной науке чаще всего используется три методологии в изучении социальной структуры общества См.: Томпсон Д.Л., Пристли Д. Социология. М., 1998, с. 28.. Первая - марксистская методология, согласно которой основным критерием выделения классов является экономический и, прежде всего, по отношению к капиталу. Отношение к средствам производства, собственность и, следовательно, доход и богатство определяют в данном случае классовую структуру общества. Т.е. распределение социального продукта в обществе есть, прежде всего, проблема структуры классов. При этом выделяют два больших класса (буржуазия и пролетариат) и некоторые другие слои (мелкая буржуазия, интеллигенция и др.). Важным моментом в этом подходе является положение, согласно которому общество по мере развития капитализма все больше делится только на два класса.

Вторая - веберианский подход. Макс Вебер вслед за Марксом в основу своей классификации положил экономический принцип, определял общественный класс по его экономической власти. И в этом смысле можно сказать, что он продолжил дело Маркса. Тот же В. Ильин справедливо пишет: “Современные классовые теории восходят к двум основным источниками: Карлу Марксу и Максу Веберу. Хотя их часто противопоставляют друг другу, мне представляется, что их концепции носят скорее взаимодополняющий, чем взаимоисключающий характер. У них есть важные черты сходства...”. Ильин В. Указ. соч., с. 493.

Но, в отличие от последнего, Вебер занял более прагматичную позицию и не проводил жесткого различия только на два класса. Он допускал более сложную стратификацию общества и не сводил все только и исключительно к экономическому фактору. Именно от работ Вебера широко пошло в социологии понятие среднего класса или средних слоев. Хотя о среднем классе (“промежуточные слои”) в свое время писал еще и К. Маркс Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т. 10, с. 124., а затем К. Каутский и Э. Бернштейн.

Третья методология - функциональный подход, наибольшую популярность получивший в США. Согласно этому подходу в обществе существует множество различных структур и слоев, в которые объединяются люди. “Социальная стратификация, - писал в середине ХХ века Т. Парсонс, - понимается здесь как дифференцирующее ранжирование индивидов данной социальной системы”. Парсонс Т. О структуре социального действия. М., 2000, с. 354. Все дело зависит от того, как это общество изучать, какие структуры выбирать для анализа. Здесь экономический фактор рассматривается наравне с любым другим: профессиональным, культурным, возрастным, половым, религиозным и т. д.

В советской официальной идеологии “марксизма-ленинизма” господствовал один подход в изучении классовой структуры общества - деление общества на два класса: рабочий класс и капиталистов. Для СССР деление сводилось на рабочий класс и колхозное крестьянство. Сюда же добавлялась интеллигенция в качестве “прослойки”. Идеологически отрицалось наличие среднего класса, но практически он допускался под именем средних слоев для капиталистических стран и интеллигенции и служащих для социалистических.

Теоретическое оперирование такими различными понятиями, как класс, социальный слой, страта много легче, чем эмпирическое изучение фактического материала в этой области. Но без эмпирического материала просто невозможно изучать социальную стратификацию. Поэтому необходимо пояснить - что же будет пониматься под терминами “класс”, в том числе “средний класс”, социальный слой. Причем для всей этой темы понятие “средний класс” представляется центральным, так сказать, ядром современной стратификационной теории. Ибо это понятие формирует представление о переходе к иной, значительно более сложной социальной структуре, к размыванию старых представлений о старых классах, к перспективам бесклассового общества. Подробнее см.: Воейков М.И., Сорокин Д.Е. “Средний класс” для России: политико-экономическая интерпретация. М.: ИЭ РАН, 2001. С точки зрения научной педантичности, конечно, понятие “средний класс” очень неопределенное. Но это понятие сегодня широко используется в различных видах и обстоятельствах. Даже только поэтому необходимо его более или менее ясно определять и трактовать. Чтобы лучше понять это, вернемся к истокам.

В прежней советской официальной идеологии господствовало строгое определение классов, данное в свое время В. Лениным. “Классами называются большие группы людей, - писал В. Ленин, - различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы - это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства” Ленин В.И. Полн. собр. соч., Т. 39, с. 15.. Это классическое ленинское положение, которое множество раз воспроизводилось во всех учебниках общественных наук советского периода. Ничего неправильного здесь нет, имея в виду начало ХХ века. Иметь надо в виду также и то, что в этом ленинском определении дается не 4 или 5 признаков класса (1. место в исторически определенной системе производства; 2. их отношение к средствам производства; 3. роли в общественной организации труда; 4. способ получения богатства; 5. размерам доли богатства), на что иной раз указывают комментаторы, а всего лишь два: а) отношение к средствам производства и б) отчуждение (присвоение) труда. Ибо все выше перечисленные пункты от 1 до 5 - есть одно и тоже явление, описанное с разных сторон. Можно ограничиться и одним, наиболее общим признаком. Однако некоторые авторы и сегодня готовы пользоваться этим критерием. Так, В. Ильин пишет, почти повторяя ленинские формулировки: “Капитал выступает в качестве ключевого фактора формирования классовой структуры. Классы - это социальные группы, различающиеся своим отношением к капиталу: у одних он есть, у других нет, у одних это средство производства или финансовый капитал, у других - капитал культурный”. Ильин В. Цит. пр., с. 496. Однако для современного общества, где существует масса разнообразных групп и слоев, такой подход очень абстрактен. Тем более, что понятие “капитал культурный” крайне неопределенное, скорее представляющее собой некий эвфемизм, чем строго научную категорию. Более продуктивным представляется веберианский подход, когда экономический фактор, продолжая оставаться решающим в классификации, дополняется и другими мотивами социального порядка. Поэтому ключевой ленинский критерий эксплуатации (или отношения к собственности) в данном случае уходит в тень, и на поверхность выступает ряд других критериев стратификации: экономический доход, прежде всего, а также профессионально-функциональная структура занятого населения. В этом случае понятия “класс” и “слой” используются как равнозначные.

Хотя в строгом смысле слова “класс” и “слой” - это не совсем одно и тоже. Класс - это достаточно большая группа людей, которая объединяется не только внешними признаками похожести (одинаковое отношение к средствам производства, примерно равный доход, примерно равный культурный и образовательный уровень и т. п.), но и некоторой идеологической, аксиоматической и социально-психологической общностью. Разных людей в один класс должно сплачивать, кроме всего прочего, примерно одинаковое мировоззрение, одинаковые цели и ценности, потребности и интересы. Об этом хорошо сказал английский исследователь Э. Томпсон: “Класс возникает тогда, когда какие-то люди в результате унаследованного или заимствуемого общего социального опыта ощущают общность своих интересов и выражают ее как в отношениях между собой, так и в отношении тех, чьи интересы отличны или, часто, противоположны” Цит. по: Радаев В. Основные направления стратификационной теории. - Российский экономический журнал, 1995, № 1, с. 63.. Социальный слой не обязательно может пронизываться обобщающими интересами или общим духом. Поэтому, повторим, понятие “средний класс” содержит большую долю условности, ибо здесь формально объединяются аксиологически разные слои населения.

Надо также учитывать, что есть определенное число людей, которые составляют какие-то слои, страты, но при этом ни в какой класс не попадают. Это так называемые деклассированные слои, которые “неспособны добывать себе при помощи труда жизненные средства”. Бурджалов Ф.Э. Деклассированные слои. - В кн.: Рабочий класс и социальный прогресс. 1993. - М.: Наука, с. 104. По мнению некоторых исследователей, таких людей, например, в США в 1977-1988 гг. по американским данным насчитывалось от 0,8 до 5,3 %. Там же, с. 114. Ясно, что деклассированные люди никаким общим духом не пронизываются. Можно даже сказать, что этот слой наиболее разобщен и раздроблен, наиболее антисоциален. Естественно, что такие деклассированные слои населения имеются и в современной России. Вполне можно предположить, что теперь их стало даже больше. Однако эмпирическое изучение этих слоев представляет чрезвычайные трудности.

В исследовании классовой структуры современного российского общества прежде всего необходимо обратиться к месту и роли в этой структуре рабочего класса. В теоретических изысканиях продолжает оставаться весьма актуальной проблема рабочего класса как самого активного субъекта истории, определяющего ее ход. Многие, как и в первой половине 20 века, продолжают искать в рабочем движении формулу истории. Особенные надежды на рабочее движение возлагаются как на силу, способную переломить отечественную кризисную ситуацию. Полагают, что рабочее движение в России в начале 21 века способно и сможет сыграть такую же конструктивную роль, как оно сыграло в начале века прошлого. Об этом пишут и этого ждут многие. Так, известный российский политолог Б.Ф. Славин, например, пишет: “Единственно, кто продолжает сегодня осознанную борьбу за свои права - это рабочий класс, которого не хотят замечать, но с которым вынуждена считаться политическая власть... Других субъектов исторического действия мы в реальности не имеем.” Славин Б. Кто сегодня определяет ход истории? - “Альтернативы”, 2000, № 2, с. 30.

Однако эмпирические наблюдения на протяжении всех последних лет, когда в стране бушует многосторонний экономический кризис и спад производства достиг 50 %, не обнаруживают роста и консолидации именно рабочего движения. После вспышки этого движения в конце 80-х годов со второй половины 90-х оно заметно ослабевает и в удельном весе протестующих значительно уступает другим отрядам трудящихся.

Интересен также анализ забастовочного движения в отраслевом разрезе, в результате которого отчетливо видно падение удельного веса собственно рабочего движения. Значительную долю в забастовочном движении занимает не рабочий класс, а работники образования. Так, по количеству забастовок после 1994 г. на образование приходится подавляющее число забастовок. И по количеству участников забастовок на отрасль «образование» приходится больше половины, за исключением 1996 г. Если же отнести участников забастовок ко всей численности занятых в данной отрасли, то мы получим более отчетливую картину забастовочной активности тех или иных отрядов трудящихся. Так, по 1995 г. среди работников промышленности принимали участие в забастовках лишь 0,8 % от общего числа занятых в этой отрасли. По другим отраслям материального производства еще меньше. А вот в образовании бастовало 4,4 % от всех занятых в этой отрасли. Так, можно сказать, что забастовочная активность в 1995 г. работников образования была в 4 раза выше, чем среди рабочего класса промышленности. Примерно такое же соотношение между забастовочной активностью рабочих промышленности и работников образования сохраняется и в последующие годы. См. подробнее: Воейков М.И. Социально-экономическая динамика рабочего класса. - В сб.: Трансформация социально-экономических отношений российского общества. - М.: ИЭ РАН, 2004, с. 297-333. Таким образом, можно заключить, что в современной России рабочий класс не является авангардом забастовочного движения. Таковы факты.

В самое последнее время некоторые наиболее вдумчивые эмпирические наблюдатели этого процесса стали задаваться вопросом о степени интенсивности современного рабочего движения. Так, один из ведущих российских заводских социологов Б.И. Максимов, который более десяти лет исследует проблемы рабочего движения на конкретном заводском опыте Санкт-Петербурга См. серию статей Б.И. Максимова в журнале “Альтернативы”: 1995, № 4; 1996, № 1, 3, 4; 1997, № 1; 1998, № 1, 2, 4; 1999, № 1; 2000, № 1., приходит к очень характерному выводу: “Рабочее движение “не дотягивает” до уровня социально-политической силы, способной повлиять на ход коренных общественных преобразований”. Там же, с. 324. То есть, Б. Максимов по существу дает отрицательное заключение на возможности современного рабочего движения в России. Это очень интересно и характерно.

Еще более убеждает в этом эмпирическое изучение вопроса. Относительно последнего важное место занимает статистическое определение величины современного рабочего класса и его дифференциации, ибо незначительная численность рабочих и их резкое расслоение сами собой ответили бы отрицательно на вопрос - может ли современный рабочий класс “определять ход истории”.

Не воспроизводя весь анализ этой проблемы, который мы проделали в ряде публикаций См.: Воейков М.И. К вопросу о количественном и качественном составе рабочего класса. - В сб.: Рабочий класс в процессах модернизации России: исторический опыт. Под ред. А.В. Бузгалина, Д.О. Чуракова, П. Шульце. М., 2001., кратко повторим некоторые выводы этого анализа. Под рабочим классом традиционно понимаются люди, занятые в материальном производстве преимущественно физическим трудом и объединенные в класс специфическими социальными ценностями. Такое понимание достаточно четко было зафиксировано отечественной статистической наукой. Так, известный советский статистик и демограф Б.Ц. Урланис писал в свое время: “Обычно к рабочим причисляют лиц, которые непосредственно заняты изготовлением продукции или выполняют вспомогательные функции в процессе изготовления продукции. К служащим же относят всех лиц, занятых административными, хозяйственными, канцелярскими, контрольными и другими функциями, которые непосредственно не создают какие-либо материальные ценности”. Урланис Б.Ц. Социально-экономическая структура населения. - В кн.: Урланис Б.Ц. Народонаселение: исследования, публицистика. Сб. статей. М., 1976, с. 281. Таким образом, нельзя путать рабочих со служащими и другими слоями и классами трудящегося населения. Объединить всех работающих по найму каким-либо одним классовым признаком невозможно, ибо сегодня в экономически развитых странах 70-90 % занятого населения работает именно как наемные работники. Также и в России сегодня работает по найму более 90 % всего занятого в народном хозяйстве населения (в 2002 г. - 92,8 %). Сюда относятся самые разнообразные служащие, государственные чиновники, университетские и школьные преподаватели, полицейские, журналисты, большинство актеров, топ-менеджеры частных и государственных компаний, диск-жокеи, фотомодели, бармены, крупье в казино и множество другой разнообразной публики. Всю эту массу людей, работающих по найму, никак нельзя отнести к рабочему классу. Что же - бармен, крупье, вышибала - все это рабочий класс?

Тем не менее, рабочий класс в стране есть и составляет довольно значительную величину. Надо так же иметь в виду, что он не является единственным многочисленным и серьезным социальным слоем в современном российском обществе. Так, по косвенным данным можно предположить, что (как минимум) 20-25% от всех занятых приходится на “бюрократический класс” (всякого рода госчиновников, руководителей, директоров, начальников, заведующих и т. п.). И надо сказать, что этот “бюрократический класс” сегодня выглядит более сплоченным и более активным, чем традиционный рабочий класс. Добавим также, что в стране имеется и достаточно крупный “средний класс”, численность которого по разным оценкам колеблется от 25 до 45 %. См.: Воейков М.И. Средние слои в социальной структуре современной России. - Альтернативы, 2000, № 2, с. 11. Подробнее о среднем классе несколько дальше.

Для более точного и конкретного представления о численности рабочего класса необходим детальный анализ профессий и занятий, что дают только переписи населения. Посмотрим, насколько эти показатели отвечают строгому критерию выделения рабочего класса по результатам переписей 1959 и 1979 гг. По итогам всесоюзной переписи населения СССР за 1959 год к лицам, преимущественно занятым физическим трудом, отнесены 78,6 млн. человек. Однако вычтем из этого итога, прежде всего, занятых в сельском хозяйстве (33893,1 тыс.), а так же вычтем: занятых по охране и выращиванию леса (230,7 тыс.), занятых в рыболовстве и рыбоводстве (127,6 тыс.), занятых в охоте (33,8 тыс.), кондукторов в поездах, трамваях, автобусах и троллейбусах (224,4 тыс.), проводников в поездах (110,3 тыс.), шкиперов, матросов и прочих водников (181,4 тыс.), почтальонов (242,9 тыс.), поваров и официантов (706,3 тыс.), работников коммунального хозяйства (дворники, сторожа, истопники, курьеры и т. п.) (5 024,9 тыс.), санитары, сиделки, няни (894,9 тыс.), кладовщики, весовщики, приемщики, раздатчики (904,7 тыс.). Итак, просуммировав всех вычтенных, получаем 42,6 млн. человек, которых никак нельзя отнести к рабочему классу. Таким образом, рабочий класс в 1959 г. насчитывал (78,6 - 42,6) 36 млн. человек или 36,3 % от числа всех занятых на этот год и 17,2 % от всего населения страны. Официальная статистика на этот год показывает процент рабочих в 55,1 от всех занятых и 48,2 от всего населения. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. СССР (сводный том). М., 1962, с. 90. Проделав такую же процедуру с итогами всесоюзной переписи населения 1979 года, получаем количество рабочих в 38,5 млн. человек или 28,6 % от всего занятого населения страны.

Используем тот же методологический прием, который был применен при обработке итогов всесоюзных переписей населения и применим его к данным регулярных обследований Госкомстата РФ последнего времени. Так, в 1997 г. численность рабочих составляла 18,8 млн. человек или 31,4 % от всех занятых в народном хозяйстве. В 1998 г. - 17,8 млн. или 30,8 %; в 1999 г. - 19,0 млн. или 31,8 %; в 2000 г. - 19,2 млн. или 31,6 %.

Таким образом, можно сделать тот общий вывод, что рабочий класс в стране есть и составляет довольно значительную величину, порядка 30% от всех занятых в народном хозяйстве. Однако он значительно ниже, чем это подается официальной, недетализированной статистикой. И, более того, несмотря на некоторое колебание численности рабочего класса по годам (так, в последние 2-3 года он имеет очевидную тенденцию к росту, связанную с некоторым оживлением отечественного производства), все-таки ожидать существенного роста именно рабочего класса в перспективе не приходится. Индустриальный этап экономического развития Россия проходила в довоенные годы, что вызвало бурный рост численности рабочего класса. Сегодня речь идет о переходе к стадии постиндустриального развития, что не вызывает объективной необходимости в увеличении именно рабочего класса. Скорее, наоборот.

Есть еще один важный момент, на который почему-то не обращают внимания при теоретических рассуждениях об исторической роли рабочего класса. В последние годы дифференциация в оплате труда между работниками различных отраслей экономики стала настолько существенной, что уже трудно говорить о проявлении рабочей солидарности. В некоторых отраслях за последние годы заработная плата рабочих увеличилась только в 2 раза (легкая, станкостроительная промышленность), в других отраслях увеличение составило 5 и даже 7 раз. Так, например, в легкой промышленности рабочие в 1990 г. имели зарплату, составляющую 80% от средней величины зарплаты по промышленности в целом, а в 1998 г. стали получать лишь 40% от средней по промышленности. В такой отрасли, как газовая, в 1990 г. зарплата была на 70% больше средней, то в 1998 г. она стала уже на 240 % больше среднеотраслевой. Таким образом, скажем, в 1998 г., разница в оплате труда между различными отраслями в ее крайних значениях составляла (3659 р. газовая промышленность к 474 р. легкая промышленность) 7,7 раз. Любопытно отметить, что в начале ХХ века в России, по имеющимся данным, этот же показатель между крайними значениями оплаты труда в различных отраслях составлял 2,5 раза.

Отсюда ясно, что никакой солидарности и даже классовой общности между рабочими легкой и газовой промышленности сегодня появиться не может, в отличие, скажем, от 1910 года. Если в топливной промышленности в целом в 1998 г. лишь 4,6% работников имели зарплату на уровне или ниже прожиточного минимума, то в легкой промышленности таких было 43,6%, а в сельском хозяйстве даже 65,5%.

Таким образом, рабочий класс, конечно, еще продолжает оставаться довольно значительным социальным слоем, но, думается, свою авангардную роль в социальном прогрессе он начинает утрачивать. Эмпирическое изучение вопроса показывает, что рабочий класс численно сокращается и в современной России составляет лишь треть от всех занятых в экономике. Более того, рабочий класс экономически резко расслоен. Занятые, например, в топливных отраслях, по уровню своих доходов приближаются или уже составляют так называемый средний класс. Работники легкой, пищевой промышленности, наукоемких отраслей во многом находятся за чертой бедности. Рабочие утрачивают единое классовое самосознание, превращаясь в особые профессиональные группы.

Иное дело средний класс, хотя трудности его идентификации также существенны. Главную трудность составляет слабая разработанность понятийного инструментария. Известный английский исследователь социальной структуры Дж. Коул (G. Cole) писал еще в 1950 г.: “Этот неверно определяемый, неоднородный “средний класс”... может быть назван классом только потому, что входящие в него группы нельзя отождествить ни с аристократией или крупной буржуазией, ни с наемными рабочими”. G.D.H. Cole. The Conception of the Middle Classes. - British Journal of Sociology, December, 1950. Цит. по Грант Э. Социализм и средние классы. М., 1960, с. 53.

В этом отношении мы можем повторить аргументацию английского исследователя Эндрю Гранта, что термин “средний класс” лучше заключать в кавычки, ибо это не есть точное выражение, а лишь “оборот разговорной речи”. Поэтому, заключает автор, лучше пользоваться термином “средние слои” как “более точно выражающий существующее положение”. Грант Э. Социализм и средние классы. М., 1960, с. 16. В общем и целом соглашаясь с этим, думается, что еще рано совсем выбрасывать термин “средний класс”. Действительно, тенденция идет к тому, что старая классовая структура размывается. Но она еще окончательно не сошла с исторической сцены. У современного среднего класса есть некие ценности, которые отличают его, при всей его неоднородности, от более низкой и более высокой страты.

Для идентификации социальной структуры важно понять и выявить те экономические и социальные интересы, которые объединяют людей в какую-то социальную общность. Конечно, люди, которых можно относить к среднему классу, обладают различными интересами и устремлениями. Но если все-таки вычленять главную составляющую жизненных устремлений большинства людей сегодняшнего общества, то это несомненно будет стремление к возможно большему росту материального благосостояния. То есть экономический интерес материального благополучия является главным конституирующим признаком среднего класса. Назовем это для простоты дела буржуазным духом. Буржуазность есть коренная характеристика среднего класса.

Вместе с тем, далеко не во всех современных средних слоях доминирует буржуазный дух, буржуазность. Интеллигентская часть среднего класса, хотя также стремится к улучшению своего материального благосостояния, однако, буржуазность не есть ее коренная черта. Врачи, школьные и университетские преподаватели, художественная и научная интеллигенция по образу и стандарту жизни, относясь к среднему классу, все же буржуазность не ставят целью своей деятельности. Эта часть средних слоев общества, хотя и родилась в индустриальную эпоху как мощный социальный слой, но по преимуществу олицетворяет постиндустриальные тенденции развития.

Таким образом, средний класс предстает равноправной категорией наряду с низшим классом (в старой терминологии - рабочий класс) и высшим классом (в старой терминологии - класс крупных капиталистов). Некоторые социологи выделяют еще “низший средний класс” и “высший средний класс”, а также “средний средний класс”, что естественно обогащает анализ социальной структуры общества. Однако, не умаляя важности и такой дифференциации, заметим, что для нашего случая сначала надо определить сам средний класс или средний слой в России, что не является простой и легкой задачей.

После 1991 года прежний средний класс раскололся как бы на две части: старую интеллигентскую часть и новую, коммерческую, обладающую и исповедующую в точном смысле слова буржуазную идеологию.

Интеллигентская часть старого среднего класса за годы экономических реформ после 1991 года резко обнищала и по существу сегодня не может рассматриваться в качестве полноценного среднего класса. Так, например, если уровень заработной платы в такой отрасли, как “наука и научное обслуживание”, большинство занятых в которой ранее вполне можно было относить к среднему классу, в 1990 г. составлял 116% к среднероссийскому уровню, то в последующие годы он составлял соответственно: в 1991 г. - 90%, в 1992 - 64%, 1995 - 77%, 1996 - 83%, 1997 - 94%, 1998 - 99%, 1999 - 110%, 2000 - 122%, 2001 - 126%, 2002 - 126%. При этом отметим, что в такой отрасли, как “Финансы, кредит, страхование” среднемесячная зарплата составляла в 2002 г. 285% к среднероссийскому уровню. Труд и занятость в России. 2003. Стат. сб. М., 2003, с. 377.

Другая часть старого среднего класса, в основном представляющая собой партгосноменклатуру и хозяйственных руководителей среднего и более высокого уровня, в значительной мере смогла адаптироваться к рыночным условиям, реализовать свои буржуазные потенции и сегодня представляет, наверное, основное ядро нового среднего класса.

Кроме того, появился и совершенно новый средний класс, весьма похожий на традиционный европейский средний класс. Сюда можно отнести представителей коммерческих структур, активистов малого бизнеса, сотрудников западных фирм, вообще руководящий слой частного сектора.

Таким образом, сегодняшние средние слои состоят из трех крупных отрядов. Первый - интеллигентская часть старого среднего класса, которая все больше и больше сжимается. Как-то рука не поднимается написать, что университетский профессор сегодня статистически выпал из среднего класса, ибо его уровень дохода заметно не дотягивает до нижней границы этой страты. Второй - прежние партгосчиновники и хозяйственные руководители, который несколько трансформировавшись, но в целом, видимо, удержал свои позиции или даже расширился. Например, директоры и первые лица прежних государственных предприятий в целом и сегодня остались в рамках среднего класса. Третьи - совершенно новые люди, пришедшие из самых разнообразных областей и сфер, прямо связанные с вновь созданным частным сектором.

Теперь представляет несомненный интерес попытаться определить размеры среднего класса в современной России. Это важно, потому что сегодня можно слышать самые разнообразные суждения по поводу размеров среднего класса и вообще его существования. Сразу же хочу заметить, что заявления некоторых наблюдателей о том, что средний класс еще не сложился, не являются научно корректными. То, что средний класс в новой России не может выглядеть устойчивым и окостенелым, должно быть понятно. Ибо трансформационные процессы еще далеко не закончились, социальные изменения не устоялись и совершенно естественно, что пока еще нет четкой социальной структуры общества. Но это не может означать, что вообще нет какой-либо социальной структуры. К тому же нельзя искать в России средний класс (по доходам, стилю или качеству жизни и т. п.) тождественный какой-либо стране в Западной Европе. В каждой стране средний класс свой, особый. Также, как рабочий класс или буржуазия в каждой стране имеют свои характерные особенности и качества. Было бы просто глупо искать в России французский или английский средний класс. Средние, промежуточные слои общества везде, безусловно, есть. Но для каждой страны они весьма специфичны. Другое дело, какие они и сколько их.

Итак, рассмотрим масштабы среднего класса по критерию дохода, придерживаясь тех же подходов, что применялись нами для 1989 - 1990 гг. Возьмем теперь 1995 год. В этом году прожиточный минимум составлял 264,1 тыс. рублей на душу населения в месяц. Увеличив его в 2 раза (поправочный коэффициент), получаем более 500 тыс. руб. Людей, которые имели доход столько и меньше, насчитывалось в 1995 г. 89,1 млн. человек или 60,1%. Добавим сюда сверхбогатых, которые имели доход свыше 1 000 тыс. руб., которых было 10,5%. От 100% вычтем крайние значения и получим средний массив по доходам в 29,4%.

Таким образом, рассчитав величину среднего класса по критерию доходности, получаем следующий ряд: 1975 г. - 57,1%; 1990 г. - 70,5%; 1991 г. - 82,4%; 1992 г. - 27,1%; 1993 г. - 37,3%; 1994 г. - 31,4%; 1995 г. - 29,4%; 1996 г. - 35,2%; 1997 г. - 38,2%; 1998 г. (июль) - 38,3%; (ноябрь) - 21,4%; (декабрь) - 33,2%. В ряде случаев наши расчеты можно подтвердить и некоторыми серьезными социологическими измерениями. Так, Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ), самая авторитетная сегодня в России социологическая организация, дает показатель “средних слоев” на ноябрь 1997 года в 38% Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, 1998, № 2, с. 10.. Это почти полностью совпадает с нашим расчетом на этот год (сравни - 38,2%). Подробнее см. в книге: Россия: социально-экономическая динамика в условиях неоэкономики. М., 2004, с. 47-79.

Из этих данных можно сделать тот вывод, что многочисленные сетования по поводу “невозникающего” среднего класса, что в ходе российских реформ “не удалось” сформировать средней класс, реальны лишь в небольшой степени. Из приведенных данных видно, что в современной России средний класс есть. Конечно, сегодня средний класс не очень большой и с не очень ясной перспективой. Более того, вполне можно утверждать, что какая-то часть среднего класса появилась именно благодаря российским реформам. И от ее динамики, видимо, будет зависеть не только социальное качество среднего класса, но и всего общества в целом.

Таким образом, если говорить предельно обобщено, имея в виду основные тенденции в экономически развитых странах, то следует признать, что пользоваться только классовым подходом к изучению современного общества сегодня явно недостаточно. Социальная структура существенно усложнилась, деление на два-три больших класса утрачивает свое значение. Наоборот, появилось много новых социальных слоев и страт, которые, имея существенные различия между собой, в том числе и в экономическим поведении, находятся в одинаковом положении по отношению к собственности на средства производства. Вот этот последний критерий действительно почти утратил свое классовообразующее значение в настоящее время. На место старого критерия приходит иной критерий или критерии, которые определяются профессиональными и функциональными свойствами тех или иных социальных слоев и страт. Социальная структура современного общества переделывается из классовой в профессионально-функциональную структуру. Но классовая структура пока еще не исчезла даже в самых высокоразвитых странах. Покуда господствует рыночная экономика, до тех пор будет наличествовать и классовая структура общества.

Однако для современной России классовый подход опять приобретает возрастающую актуальность, ибо современные процессы капитализации страны характеризуются существенным ростом классовой и социальной поляризации общества.

Об этом, например, свидетельствуют последние статистические данные об увеличивающемся разрыве в оплате труда между рабочими и служащими. В советский период такой разрыв был минимальным, а в постсоветской России он имеет тенденцию к резкому росту. Так, если зарплату служащих принять за 100%, то зарплата рабочих к этой величине составила по годам: 1980 - 91,6%, 1985 - 94,5%, 1986 - 94,0%, 1987 - 93,7%, 1990 - 83,5%. Это советский период, и разница здесь минимальна. Хотя к 1990 году эта разница стали резко увеличиваться. Теперь приведем долю зарплаты рабочих к зарплате служащих в постсоветский период: 1995 - 64,9%, 1996 - 64,4%, 1997 - 62,7%, 1998 - 60,5%, 1999 - 57,5%, 2000 - 57,4%, 2001 - 57,3%, 2002 - 56,9%. Рассчитано по: Труд и занятость в России. 2003. Стат. сб. М., 2003, с. 388. Обращает на себя внимание устойчивое увеличение разрыва между зарплатой рабочих и служащих.

Все это может свидетельствовать в качестве эмпирического доказательства о возможности нарастания социального и, прежде всего, классового противостояния в обществе. Как нас убеждают, Россия должна вступать в рынок, значит должна вступать в классовые битвы. Иного не дано.

социальный общество интеллигенция

Размещено на Allbest.ru