Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Общественные движения в социологических концепциях

Интерес к проблематике социальных / общественных движений возник достаточно давно. Однако, только в связи с появлением новых социальных движений (таких как студенческое, движение за права человека, экологическое, глобалистское и антиглобалистское) теория общественных движений получает новый виток в своем развитии.

С исторической точки зрения, можно выделить 4 теоретических модели, возникших в разное время в Западной Европе и США и объясняющих генезис, развитие, причины и особенности общественных движений. Следует отметить, что изначально новые теоретические модели возникали как противостоящие предыдущим и отвергающие их постулаты, однако к 60-м гг. XX века ситуация изменилась в сторону плюралистичности подходов в объяснении общественных движений.

Первой по времени возникновения является теория коллективного поведения и массового общества. Ее представителями являются Э. Фромм, Г. Блюмер, У. Корнхаузер, С. Липсет. В рамках данного подхода общественное движение рассматривалось как один из видов коллективного поведения. Нейл Смелзер коллективное поведение определяет как «относительно стихийное и неорганизованное поведение группы людей, реагирующих на неопределенную или угрожающую ситуацию». В теории коллективного поведения и массового общества, действия индивидов представляют собой эмоциональные, спонтанные, стихийные действия толпы или массы. Таким образом, коллективное поведение приравнивается к иррациональному поведению толпы.

Представители данной теории опирались на представление о существовании в обществе демократических механизмов для решения любых проблем и конфликтов. Существование внеинституциональных общественных движений в таких обществах невозможно, потому что любой конфликт или противостояние можно разрешить в установленном законом порядке. И нередко участники общественных движений находили поддержку у определенных партий, лоббирующих их интересы.

Однако, несмотря на существование механизма разрешения конфликтных ситуаций, а также на возможности демократического государства в решении спорных вопросов, появляются внеинституциональные общественные движения. Причиной возникновения общественных движений преобразовательной направленности являются особенности массового общества, а именно нестабильность первичных социальных групп вследствие бурного развития средств массовой коммуникации и динамизма общества в целом. В связи с чем, социализация индивидов происходит недостаточно качественно и индивиды не усваивают те ценности и нормы, которые присущи демократическому обществу. Вторичные социальные группы (такие как школа, рабочие коллективы, профсоюзы) уже не могут повлиять на уровень социализированности индивида. Поэтому индивиды выпадают из социальной структуры и участия в политическом процессе. Подобный механизм воздействует лишь на людей, которые имеют низкий образовательный, культурный, социальный уровень, которые не умеют пользоваться возможностями решения конфликтов демократическим путем.

Представители теории коллективного поведения и массового общества считали поведение участников внеинституциональных общественных движений иррациональным, аномичным, опасным для общественной структуры, и приравнивали его к экстремизму.

Следует отметить недостатки данной теории. Во-первых, ее представители принадлежали к буржуазному слою и смотрели на участников общественных движений как на опасных для социального порядка субъектов. Во-вторых, они не уделили должного внимания невозможности некоторых социальных групп (например, афроамериканцев) участвовать в политическом процессе и принятии политических решений демократическим путем.

Второй блок теорий, объясняющих генезис и развитие общественных движений, представлен теориями относительной депривации. Данные теории разрабатывали такие мыслители как Т. Гарр, Л. Киллиан, Н. Смелзер. В рамках данной теоретической модели, основной причиной возникновения социальных / общественных движений выступает феномен «относительной депривации». Тед Гарр в работе «Почему люди бунтуют?» определяет относительную депривацию как «восприятие актором расхождения между ценностными экспектациями и ценностными возможностями». При этом, ценностные экспектации определяются как ресурсы и блага, на которые люди могут претендовать, а ценностные возможности как ресурсы, которые люди могут получить и удерживать. Общественное движение возникает в том случае, если большое количество индивидов испытывает относительную депривацию. Чем больше людей одновременно испытывают чувство неудовлетворенности между ожиданиями и реальностью, тем выше вероятность образования общественного движения и использования насильственных методов борьбы. Таким образом, представители теорий относительной депривации распространяют социально-психологические механизмы, разработанные в рамках теорий фрустрации-агрессии на появление, развитие и распространение общественных движений.

Среди недостатков данной теоретической модели разные авторы выделяют следующие:

Во-первых, отсутствие сильной связи между субъективным чувством неудовлетворенности и участием в общественных движениях. По результатам исследования ФОМа, опубликованном в журнале Общественное мнение 2012, количество человек, поддерживающих митинги и считающих необходимым проведение акций протеста, почти в два раза меньше, чем количество людей, готовых выйти в публичное пространство на шествие или митинг для защиты своих ценностей и интересов.

Во-вторых, почти отсутствует связь между объективными, внешними причинами и внутренним чувством удовлетворенности / неудовлетворенности у индивидов. Зачастую внешние условия (такие как низкий экономический уровень, безработица и т.д.) мало влияют на протестный потенциал личности.

В-третьих, по мнению Е. Здравомысловой, данную теорию можно критиковать за невнимание к социальным структурам и акцентировании на личностно-психологических аспектах участия индивидов в общественном движении: «мотивы участия у всех членов могут быть различны, а само движение развивается по надындивидуальным, социологическим законам. Для анализа генезиса и развития общественных движений необходимо выйти за рамки социально-психологических моделей».

Третья парадигма включает в себя теории мобилизации ресурсов. К представителям данного комплекса теорий относятся Дж. Маккарти, М. Зальд, Н. Смелзер. В настоящее время данная теория является одной из самых распространенных. Общественное движение, в рамках теории мобилизации ресурсов, рассматривается не как иррациональная реакция толпы или массы людей на ситуацию, угрожающую им, а как вид организации, имеющий внутренние и внешние ресурсы. Для теории мобилизации ресурсов характерен отход от психологических объяснений появления и развития социальных движений. Общественное движение в рамках данной теории трактуется максимально широко и определяется как «как присущая тому или иному обществу совокупность установок на социальное изменение».

Понятие социальной организации является центральным понятием в теории мобилизации ресурсов. Как и в любой иной организации, в социальной организации существуют внутренние и внешние ресурсы, обеспечивающие ее существование и развитие.

К внешним ресурсам социальной организации относятся уровень развития средств массовой коммуникации, экономические показатели и богатство общества, уровень правовой и демократической развитости. Внутренние ресурсы организации составляют в первую очередь люди, а также временные и финансовые вложения, которые индивиды готовы тратить на развитие социальной организации. Но, несмотря на важность внутренних ресурсов, существование или не-существование социальной организации в больше степени зависит от внутренних ресурсов и возможностей.

Любая социальная организация зависит от ресурсов, которыми она располагает. При отсутствии своих ресурсов, социальная организация привлекает спонсоров или меценатов, посредством механизмов саморекламы или привлечения знаменитостей.

Всех индивидов по отношению к социальной организации можно разделить на четыре типа. Первый тип - активные участники организации, которые готовы вкладывать и вкладывают в нее свои ресурсы: экономические и временные. Второй тип - сторонники, которые согласны с провозглашаемыми ценностями и целями социальной организации и разделяющие их. Третий тип - пассивные наблюдатели. К ним относятся индивиды, которые политически неактивны. Четвертый тип - активные противники движения. Основная цель социальной организации состоит в том, чтобы сторонников сделать активными участниками, пассивных наблюдателей - сторонниками, а противников - наблюдателями для увеличения количества участников общественного движения. Решение этой задачи возможно не только за счет усилий самой социальной организации, но в первую очередь зависит от внешних обстоятельств, таких как открытость / закрытость политической системы, отношение к социальной организации со стороны властей и т.д.

Таким образом, социальная организация и социальное движение могут существовать лишь в определенных условиях общества. Например, в закрытых политических системах существование социальной организации возможно лишь в закрытом, подпольном режиме. В демократических обществах, построенных на плюрализме, количество социальных организаций, движений и контрдвижений резко возрастает.

Среди недостатков данного подхода можно выделить следующие. По мнению А. Ротмистрова создатели теории мобилизации ресурсов не сумели разделить понятия «экономической ценности» и «социальной ценности», в связи с чем возникает ряд вопросов, на которые теория мобилизации ресурсов ответить не в состоянии. А именно: «как возникает организация ОД; почему в схожих обстоятельствах одни люди присоединяются к ней, а другие нет; почему разные люди в разных обстоятельствах присоединяются к одной и той же организации? Каким образом люди выбирают организацию ОД? Как сочетаются сотрудничество и конкуренция нескольких организаций ОД, провозглашающих одни и те же ценности и цели? Каково поведение людей, разделяющих ценности и цели организаций ОД, действующих солидарно с ней, но не состоящих в ней. Эти люди не менее значимыдля успеха ОД, чем ее организация; место и вес каждого фактора деятельности организации ОД?». Основной пафос теории мобилизации ресурсов состоит в том, что общественные движения, обладающие большим количеством экономических и иных ресурсов должны одерживать верх над теми общественными движениями, которые ресурсами обеспечены меньше. Но на практике этот механизм не действует.

Четвертой теоретической моделью, возникшей в 60-х годах XX века, но ставшей крайне популярной в Западной Европе лишь в 80-х годах, а в России - после 90-х гг., является теория новых социальных движений. Она зародилась в Западной Европе и США в 60-х гг. прошлого века как реакция на возникновение новых движений, в частности, движения за ядерное разоружение в Великобритании, студенческое движение в ФРГ, движение за права человека, движение против войны во Вьетнаме в США, различные экологические движения, а также молодежные движения, выступавшие за альтернативный образ жизни.

Причиной возникновения новых социальных движений является кризис институтов политического представительства. Современное общество является сложной и динамической системой, в которой сосуществует множество социальных групп, имеющих свои интересы. Традиционные институты представительства (такие, как политические партии) не могут обеспечить широкого доступа граждан, принадлежащих к разным социальным группам, к принятию политических решений. Поэтому многие мыслители видят выход из сложившийся ситуации в различных формах прямого участия (митинги, шествия, демонстрации). Существование в обществе новых социальных групп с разнообразными интересами, новыми идентичностями потребовало формирования новых путей для представления своих интересов.

«Гражданские организации и социальные движения, отражая интересы граждан и, формулируя их как требования к публичной политике, вступают в отношения с политическими институтами в пространстве публичной сферы, осуществляют функцию критики и контроля за принимаемыми в их рамках политическими решениями». Т.е., гражданские организации обеспечивают доступ индивидов к публичной сфере и делают более равным представительство различных интересов, что является одним из принципов демократического общества.

Общественное движение в рамках данной теоретической модели рассматривается как поведение людей, которые разделяют новые ценности, являются носителями новой идентичности и представителями новой культуры.

Одним из самых значимых моментов в теории новых социальных движений, в отличие от теории мобилизации ресурсов, является учет исторического и культурного контекста общества. Данная особенность получила наименование «культурного поворота».

В целом, в рамках теории новых социальных движений, выделяется два подхода по отношению к культуре.

Первый подход рассматривает связь между внутренними ценностями индивида и социальным действием. Политический протест в рамках данного подхода рассматривается как попытка изменить не политическое устройство общества, а как стремление утвердить новые культурные ценности и идеалы.

Второй подход рассматривает культуру как инструмент, с помощью которого участники общественных движений придают смысл своим действиям. В данном подходе общественные движения рассматриваются как «когнитивные практики, включающие в себя производство и воспроизводство культурных кодов».

Ко второму подходу можно отнести теорию Д. Сноу - т.н. framing processes. Понятие фрейма в теории новых общественных движений также занимает достаточно важное место. Д. Сноу рассматривает фрейм как «стратегические усилия групп людей по конструированию разделяемых ими схем понимания мира и самих себя, которые легитимируют и мотивируют коллективное действие». Фрейминг же понимается как процесс придания действующими смысла своим действиям. Процесс рефрейминга может рассматриваться как процесс трансформации ценностей и идеалов, в результате которого изменяются фреймы и идентичность. Идентичность при этом формируется не на основе классовой принадлежности или социально-экономического статуса, а на основе общих идеалов и ценносетй, разделяемых социальной группой. Идентичность определяется «как формирующееся в процессе интеракции между участниками коллективного действия и разделяемое всеми членами группы, организации, движения ощущение общности, наличие одинаковых верований и чувство принадлежности к общему «мы»».

По мнению некоторых авторов теория новых социальных движений имеет ряд недостатков. В частности, она является сильно идеологизированной и нормативной. Участники общественного движения должны иметь четкую идентичность, высокий уровень самосознания и уметь противопоставлять себя противнику или врагу.

Вторым недостатком концепции является попытка наделения акторов общественного движения слишком высоким уровнем самосознания и понимания своих целей и целей всего общественного движения.

Несмотря на недостатки концепции в рамках данной курсовой работы будет использоваться именно теория новых социальных движений, т.к., во-первых, в ней делается акцент на процессах создания и трансформации фреймов, а, во-вторых, теория учитывает социально-культурный контекст существования общественных движений, что очень важно для понимания процесса трнасформации фреймов.

2. Современное политическое протестное движение: характеристика и контекст

Массовые протесты, начавшиеся 2011 году, поставили перед исследователями и аналитиками множество вопросов и задач по выявлению особенностей, причин, возможных сценариев развития декабрьских акций протеста, прошедших на Чистых прудах и Болотной площади.

Прежде всего следует объяснить почему актором массовых митингов, проходящих с 2011 года, является именно общественное движение, а не разрозненные индивиды. Любое общественное движение должно отвечать некоторым формальным требованиям: иметь программу, лидеров и быть направленным на обеспечения интересов участников движения.

В Российской социологической энциклопедии социальное движение определяется как «массовые действия какой-либо одной большой социальной группы или нескольких социальных групп, направленные на обеспечение групповых или общественных интересов, удовлетворение потребностей». Среди западных исследователей распространено определение общественного движения как деятельности коллективного актора, направленной против существующей системы ценностей и политической элиты. При этом коллективный актор представляет собой не одну большую социальную группу, а совокупность индивидов из различных социальных групп, имеющих единую солидарность и политическую идентичность. Как замечают исследователи, солидарность рождается «не просто из отрицания, неприятия существующего положения вещей. Помимо осознания собственного неблагополучия необходимо осознание того, что благополучие кого-то другого базируется на твоем неблагополучии». Таким образом возникает предметная и объектная направленность протестного движения. Российское протестное движение возникло как реакция на нечестные выборы и реакция на неудовлетворение потребности в демократических ценностях, а именно в институте представительства.

Еще одним параметром, позволяющим отнести российскую оппозицию к протестному движению, является наличие программных требований. В частности, политик Владимир Рыжков отвечает, что «пять требований, выдвинутых на Болотной площади и на проспекте Сахарова, взятые вместе, в комплексе, носят программный, стратегический характер. Их реализация в корне изменит политическую систему России, сделает ее демократическим правовым государством. Первое требование протестующих - немедленное освобождение политзаключенных и заведомо неправосудно осужденных, далее - отмена итогов сфальсифицированных выборов; отставка Чурова и расследование его деятельности, расследование всех фактов нарушений и фальсификаций, наказание виновных; принятие нового демократического законодательства о партиях и выборах; проведение новых честных свободных выборов, в соответствии с новым, демократическим, законодательством».

Любое общественное движение должно иметь своих лидеров. Так, по данным опроса ВЦИОМ в качестве лидеров протестного движения респонденты указывали Навального, Яшина, Чирикову, Парфенова, Акунина.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что современное российское протестное движение является именно движением: цельным и единым.

Российское протестное движение имеет свои ключевые особенности, отличающие его как от предыдущих российских социальных движений (например, начала 90-х годов), так и от движений, существующих в других странах. Рассмотрим подробнее эти особенности.

Существенной характеристикой российского протеста является тот факт, что консолидация участников митингов происходит не по классовым параметрам (рабочие, студенты, преподаватели), а через субъективное мнение, которое формируется и поддерживается социальными связями: родственниками, друзьями, виртуальными френдами.

Говоря о виртуальности, следует отметить, как минимум, один аспект, связанный с феноменом виртуальной мобилизации. Как замечает Игорь Бунин, в России до середины 2000-х годов существовало три типа протестов. Первый - это протест системной оппозиции (например, партий), второй - протест внепарлмантской оппозиции, которая не допускается к участию в легитимном политическом процессе. Третий тип - это локальные, стихийные протесты (например, движение против монетизации льгот). В настоящее время к этим типам можно добавить протесты виртуальные, которые при необходимости могут консолидироваться и выходить из виртуальности в реальность. И это стало одной из отличительных черт современного российского протестного движения. Данный, четвертый тип протеста, сформировался и стал носить массовый характер в период декабрьских митингов. Как отмечает Денис Волков в статье «Протестные митинги в Росси конца 2011 - начала 2013 гг.: запрос на демократизацию социальных институтов», после митинга, состоявшегося на Чистых прудах 5 декабря, в социальной сети Facebook стихийно создается сообщество, впоследствии ставшее одним из самых многочисленных по количеству участников, под названием «Мы были на Болотной и придем еще». На приглашение сообщества принять участие в первом митинге на Болотной, откликнулось 36 тысяч человек, а в митинге на проспекте Сахарова - 54 тысячи. По замечанию Марка Гранноветтера, социальные сети способны мобилизовать огромное количество людей, т.к. информация по ним распространяется как лихорадка, она подобна вирусу. Таким образом, социальные сети и интернет стали устойчивым механизмом мобилизации индивидов для участия в митингах и акциях протеста, что неоднократно подтверждалось исследователями-социологами.

Говоря о типах протеста, существовавших и существующих на данный момент в России, следует отметить, что в митингах, прошедших в 2011-2013 гг. происходит некоторое наложение разных типов протеста. С одной стороны, возникает стихийный протест как эмоциональная реакция индивидов на конкретные события (в данном случае на результаты прошедших выборов в Государственную Думу РФ). С другой же стороны, накладывается политический протест с продуманными требованиями к власти. И этот момент является также особенностью российский массовых акций протеста последних трех лет.

Еще одной отличительной чертой является попытка соединения разных форм протеста: привычного политического протеста в виде митингов и забастовок, и новых форм политической активности, к которой следует отнести гуляния, шествия, прогулки, лагерь Оккупайабай на Чистых прудах.

Лагерь Оккупайабай заслуживает отельного внимания. Он был создан 9 мая 2012 года после марша 6 мая, который закончился столкновениями с полицией и массовыми арестами. Название лагеря создано по аналогии с движением Occupy Wall Street, образованным в сентябре 2011 года в Нью-Йорке. Лагерь на Чистых прудах стал событием, как в политической, так и в общественной жизни страны. В нем создавалось новое объединение граждан, основанное на самоуправлении и самоорганизации, которое по своей структуре представляло гражданское общество, «государство в государстве». Были сформированы правила и нормы поведения в лагере, внутри него обеспечивалась безопасность, решались вопросы обеспечения участников лагеря зарядными устройствами для телефонов, едой, водой и всеми жизненно важными вещами. Был создан совет лагеря, в который мог войти любой желающий, а также был написан устав лагеря.

Внутри ОккупайАбай проводились многообразные мероприятия, как развлекательного характера (например, песни под гитару), так и политического: семинары, диспуты, обсуждения проблем в разных сферах общественной российской жизни. Взаимоотношения в лагере строились на взаимообмене и взаимовыручке.

Как отмечают Зайцев и Карастелев, еще одной особенностью лагеря был отход от тем, провозглашенных на митингах и связанных с нечестными выборами и переход к понимаю того, что современный политический режим свергнуть не удастся, поэтому оппозиции необходимо выработать программу альтернативных действий. То есть, подчеркивают авторы, происходил постепенный переход от обсуждения политики как «борьбы за власть (politics) в сферу публичной политики (policy)». Этот переход требовал, во-первых, поиска новых форм участия, а, во-вторых, достаточно серьезной работы по составлению программ и планов развития протестного движения.

Таким образом, лагерь ОккупайАбай стал кульминационной точкой, в которой началось формирование субъектности протестного движения. Однако разгон полицией лагеря привел как к прерыванию этого процесса формирования субъектности, так и к кризису новых форм протеста. Начиная с июня 2012 года, новые формы протестной активности сменились старыми: митингами и маршами.

Еще одной характеристикой современных митингов стало участие в них людей, которые ранее заявляли о своей аполитичности и людей, которые никогда ранее не участвовали в акциях протеста - бывших обывателей. По всей вероятности это связано с увеличением количество интернет-пользователей и участников различных социальных сетей, таких как Facebook, Вконтакте, Twitter, Youtube, а также блогов и персональных страниц. Столкновение с массовыми нарушениями в ходе проведения избирательного голосования на думских выборах в декабре 2011 года и знакомство с материалами, размещенными в пространстве глобальной сети, сформировали запрос на выражение публичного протеста против фальсификаций. В итоге, именно эта причина послужит в дальнейшем фактором, который заставит людей выйти в публичное пространство города для отстаивания своих интересов.

В целом можно выделить 4 этапа в формировании и развитии современного российского протестного движения.

Первый этап начинается в 2010 году и продолжается до декабря 2011 года. В целом, общественное движение сохранило особенности 2010 и предыдущих годов. Главным отличительным параметром стало количество несогласованных акций протеста, на которые стали выходить люди. Среди самых известных: протест против уничтожения химкинского леса, протест по поводу ДТП на Ленинском проспекте, против коррупции и роста цен на услуги ЖКХ. Количество участников остается на прежнем уровне и не носит массового характера. Проблемы, из-за которых люди выходят в публичное пространство - многообразны и включают в себя: социальные, эконмические, политические, экологические. Однако увеличение количества несогласованных акций протеста приводит к тому, что индивиды начинают осваивать свое право на протест и свободу отстаивания своих интересов.

Второй этап характеризуется началом массовых акций протеста, которые захватывают не только Россию, но и зарубежные страны. Начинается этап в 2011 году с митинга, прошедшего 5 декабря на Чистых прудах. Состав участников становится разнообразным, в движения активно включаются деятели культуры и искусства. Реакция властей на митинга представляет собой интересую информацию: сначала появляются сообщения в СМИ о несанкционированных акциях протеста, публикуются обвинения в адрес оппозиционного движения, руководству социальной сети Вконтакте приходят уведомления с просьбой заблокировать несколько сообществ и встреч, посвященных митингам. Начальник бюро специальных технических мероприятий МВД РФ Алексей Мошков высказывает точку зрения, что социальные сети несут опасность обществу и могут подорвать его социальные устои. Лидеры правящей политической элиты и парламентарии дают свои интерпретации происходящих событий. Однако вскоре происходит переход власти к применению административного ресурса. Так, в декабре 2011 года в дни проведения акций протеста в школах специально проводятся контрольные работы. Власти также использовали и насильственные меры. Директор Фонда ЭКОСОЦИС Алексей Козлов обращает внимание на следующий факт: «в декабре 2011 российские власти поставили абсолютный рекорд как по числу административно задержанных - более 3000 человек по России, так и по числу и продолжительности административных арестов, которые были использованы для выключения активистов из дальнейших протестов».

Таким образом, отличительными особенностями второго этапа является, во-первых, массовость. Количество участников, по сравнению с предыдущими годами значительно увеличивается. Во-вторых, расширяется состав участников - к оппозиционному движению примыкают представители творческой интеллигенции, разнородных научных сообществ. В-третьих, значимой характеристикой является виртуальный характер мобилизации, когда с помощью социальных сетей было собрано большое количество участников митингов. В-третьих, расширяется география протеста, которая захватывает не только Россию и ее регионы, но и зарубежные страны. В-четвертых, происходит изменение законодательства. Усиливаются законы, касающиеся митингов, а также появляется закон об НКО и иностранных агентах.

Третий этап характеризуется появлением новых форм протеста. Одной из таких форм стала «контрольная прогулка», состоявшаяся 13 мая 2012 года в центре Москвы. Инициаторами прогулки стали писатели, музыканты и журналисты. А 19 мая прошла прогулка «Кочевой музей современного искусства», в которой приняли участие российские художники. Еще одной новой формой протеста стал лагерь ОккупайАбай.

Для третьего этапа также характерно усиленное подавление властями митингов, массовые задержания и разгоны акций протеста.

Четвертый этап начался с 12 июня и продолжается до настоящего времени. Этап характеризуется еще большими насильственными действиями власти по отношению к оппозиции (приговор Pussy Riot, «дело Навального», приговоры политзаключенным). Начиная с 2013 года количество участников сокращается, и формы протеста остаются прежними: марши и митинги.

Одной из главных черт современного протестного движения является его сетевой принцип. Сетевые гражданские структуры представляют собой новую для России форму организации общественных движений, предполагающую отсутствие вертикали власти, строгой дисциплины, быстроту передачи необходимой информации, в т.ч. и с использованием новых компьютерных и мобильных технологий. Как замечает Олег Яницкий в статье «Сети социальных движений в России», любые новые социальные движения имеют сетевую структуру. «Сетевизация - необходимый элемент модернизации».

Таким образом, мы видим, что современное российское протестное движение обладает своими сущностными характеристиками, его развитие проходит в несколько этапов, которые отмечены определенными особенностями.

3. Фрейм-анализ как теоретическая рамка

Как было указано выше, теория новых социальных движений рассматривает процесс фрейминга. Теория фреймов представляет собой относительно мало изученную область в отечественной социологической традиции, т.к., долгое время акцент делался на изучении ранних работ Гофмана и его драматургической теории. Работы «позднего» Гофмана стали доступны отечественным исследователям сравнительно недавно и произошло это благодаря тому, что в 2003 году под редакцией А.Г. Батыгина вышел основной труд «позднего» Гофмана: «Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта».

Однако уровень использования теоретических фрейм-аналитических построений Гофмана для решения актуальных задач социологии повседневности остается на низком уровне. Западные исследователи, напротив, достаточно часто прибегают к практическому применению фрейм-анализа. В частности, в когнитивной психологии фрейм-анализ разрабатывается Э. Зерубавелем, фрейм как материальный контекст рассматривается в акторно-сетевой теории Б. Латура, идеи фрейма разрабатываются и в этнометодологической практике Д. Мейнардом.

Понятие фрейма одновременно разрабатывалось в различных теоретических областях: в социологии - Гофманом, в лингвистике - Чаллмором, в кибернетике - Минским, в психологии - Бейтсоном. Несмотря на разнообразие подходов к понятию фрейма, для всех них свойственно рассмотрение фрейма как: во-первых, рамки, во-вторых, как когнитивной структуры, и, в-третьих, как схемы репрезентации.

В социологической традиции фрейм фрейм опирается на феноменологию и дополняется идеей «системы фреймов» (Frameworks), представляющих собой «метаконтексты» взаимодействия. Метаконтексты состоят из контекстов. Одной из таких «систем фреймов» является повседневность с ее рутинными практиками и взаимодействиями.

По Гофману фрейм - это «перспектива восприятия, создающая формальные определения ситуации». Фреймы, как правило, не осознаются субъектом и любая попытка их понимания и уяснения приводит к дезорганизации поведения. Например, при попытке управления человеком своей речью или движениями речь становится бессвязной, а движения дезорганизованными.

Гофман выделяет первичные системы фреймов (Primary Frameworks), которые разграничивают природные и социальные явления. Фреймы образуют систему фреймов (Frameworks).

Фреймы изменяются, а фреймирование реальности происходит постоянно. Гофман выделяет 5 ключей (keys), с помощью которых происходит настройка распознавания ситуации: выдумка (make-believe), состязание (contest), церемониал (ceremonial), техническая переналадка (technical redoing), пересадка (regrounding). Первичные фреймы могут постоянно переключаться и транспонироваться. Задача исследователя в такой ситуации состоит в обнаружении слоев фрейма. Так, например, церемония свадьбы представляет собой превращенную деятельность, которая отображает подлинную реальность (к примеру, конкурсы на быстроту пеленания ребенка отображают будущую повседневность мужа и жены). Это первый слой фрейма. Если добавить фотографа и оператора, который будет снимать свадьбу, то это станет вторым слоем. Если фотограф будет снимать то, как невеста приготавливается к тому, чтобы стать невестой, то это будет третьим слоем и т.д.). Однако, Гофмана, в первую очередь интересуют фабрикации и уловки, которые направлены на введение в заблуждение людей.

При переключении (keying):

1. Происходит трансформация предметов, действий событий, которые уже существуют в некоторой схеме интерпретации. Если такой базовой схемы нет, то, соответственно, переключение невозможно;

2. Участники знают о том, что периодически происходит трансформация, которая изменяет суть происходящего;

3. Отрезок, в течение которого происходит трансформация, маркирован временными рамками.

Гофман пишет о том, что о реальности какого-либо действия или ситуации можно говорить только в том случае, если это действие или эта ситуация определены в базовой системе фреймов, т.е. они представляют собой непревращенную деятельность. Переключение действия указывает на то, что они происходят не по-настоящему, однако «постановка действия происходит на самом деле, в действительности». Этот тезис Гофман формулирует в самом начале своей работы, но, по мере продвижения и развертывания фрейм-анализа, Гофман встает перед необходимостью ответа на вопрос о соотнесении первичных и вторичных систем фреймов или о реальности и превращенной деятельности.

В начале своей работы, Гофман приводит в пример слова А. Шюца о том, что при переходе из одной реальности в другую (или из одной области жизненного мира в другую область) мы испытываем шок. Данный тезис кажется Гофману сомнительным и он доказывает тот факт, что «не-буквальные реальности» вплетены, встроены в ткань повседневности, поэтому четкой границы между реальным и нереальным не существует.

Вопрос о соотношении первичных и вторичных систем фреймов (или, если говорить в терминах феноменологов, о соотношении одной области жизненного мира с другой областью), решался феноменологами однозначно: реальности друг другу неравноценны и замкнуты. Поэтому, гофмановское различение первичных и вторичных систем фреймов кажется выстроенным в логике «онтологистской программы» Джемса-Шюца. «При доказывании того, что повседневная деятельность снабжает нас своего рода оригиналом, с которым можно сопоставлять разного рода копии, - отмечает Гофман, - предполагалось, что исходная модель является чем-то подлинным, способным к фактическому существованию и в своем бытовании она гораздо прочнее связана с окружающим миром, чем любое изображение». Однако, оказалось, что повседневность является лишь изображением модели, «которая сама является воплощением чего-то весьма неопределенного в своем бытийном статусе». Т.е., между реальностью и ее копией никакой разницы не существует.

Подход Гофмана к анализу протестного политического движения был выбран не случайно. Согласно теории Гофмана гораздо вероятнее, что человек будет действовать в определенной ситуации в привычном для него фрейме, а не пытаться выйти из него или хотя бы поставить под сомнение. Поэтому фрейм-анализ Гофмана позволяет нам, во-первых, увидеть все многообразие интерпретаций конкретной ситуации, во-вторых, проследить этапы и выявить условия, при которых индивид выходит за рамки привычных для него действий и изменяет паттерны своего поведения. В-третьих, выход за пределы рамок происходит при определенных условиях, которые включены в контекст и, как правило, не рефлексируются человеком.

Далее в магистерской диссертации будет показано практическое применение фрейм-анализа, а также рассмотрен процесс трансформации фреймов, его этапы и особенности на примере процесса трансформации фреймов у участников политического протестного движения от фрейма обывателя к фрейму активиста.

4. Обыватели-Активисты: характеристика и особенности

В повседневной жизни большинство граждан привыкли жить и действовать в обывательском фрейме, он является для них доминантным и привычным. Следует отметить, что понятие обыватель не используется в данной магистерской диссертации в негативном или уничижительном смысле, а лишь указывает на рамки, в которых действует индивид, на тип его мышления и поведения. Обыватель, таким образом, это человек, действующий в обывательском фрейме. Основной характеристикой обывателя является его отчуждение от власти, которое проявляется в отсутствии уверенности, что он / она могут влиять на существующее положение дел. Согласно данным ВЦИОМ, полученным в 2009 году, абсолютное большинство людей - 90% - считали, что они не могут влиять на события, которые не затрагивают их ближайший круг. И 45% утверждали, что они в состоянии изменить только то, что не выходит за рамки их быта, семьи и двора. Как утверждают авторы исследования: «Все остальное находится вне их контроля, они чувствуют, что над ними господствуют какие-то отчужденные от них силы, а сами они не готовы за что-либо отвечать и ни на что не рассчитывают. И такая позиция стала, если хотите, национальным характером».

По замечанию К. Клеман в книге: «От обывателей к активистам: зарождающиеся социальные движения в современной России», у людей формируется отношение к власти как всемогущей, способной по своему усмотрению интерпретировать законы и исполнять их, как к институту, который не может гарантировать равенство всех перед законом. Однако существует парадокс: несмотря на недоверие к власти, которое выражают обыватели, несмотря на непризнание ее легитимности, обыватели ей подчиняются и не пытаются сопротивляться. Об этом же пишут сотрудники Левада-Центра - Лев Гудков, Алексей Левинсон и Андрей Дубин в статье «Фоторобот российского обывателя», называя этот феномен «адаптацией к репрессивному государству» и говоря о том, что именно феномен приспособленчества блокирует любые попытки формирования какой-либо солидарности внутри российского общества. Люди ищут любые способы для выживания и приспособленчества: неформальные, семейно-родственные связи, подкуп чиновников и иные формы «теневого решения проблем» - являются достаточно распространенными практиками. При этом формальные институты, такие как профсоюзы, НКО, благотворительные организации не вызывают доверия и попыток обращения в них.

Что касается причин парадокса, их можно выделить, как минимум, две:

Первая причина состоит в том, что большая часть граждан России привыкла жить под опекой государства. Это следствие традиционных ценностей, унаследованных со времен СССР, согласно которым власть - источник милости и наказания, «кары и награды».

Вторая причина связана с негативными ассоциациями относительно проведения любых реформ. Люди, пережившие «лихие 90-е», имеют отрицательное отношение к любым кардинальным реформам. Эту повестку дня поддерживают, как друзья и родственники (т.е. представители близкого круга), СМИ, в которых девяностые годы окрашиваются в самые негативные тона, так и государство, представители которого не проводят реформ, т.к. позиционируют себя как блюстителей стабильности и порядка в стране.

Касательно стабильности интересными представляются данные, полученные фондом «Общественное мнение» в исследовании «Чувство свободы и другие аспекты жизни», проведенного в 2014 году. На вопрос о том, что важнее для респондента: ощущение свободы или стабильность, 73% опрошенных ответили, что стабильность важнее, 16% отметили, что важнее чувство свободы, а 11% затруднились с ответом. Данные другого исследования, проведенного ФОМ в 2011 году, свидетельствуют о том, что ценность «Стабильность» актуальна для 24% россиян, а «Демократия» - всего для 5%.

Обывательский фрейм предполагает низкий уровень доверия тем, кто находится вне зоны действия сильных связей. Отчасти это связано со стратегией адаптации к репрессивному государству и стратегии выживания. По данным ФОМ лишь 19% опрошенных считают, что большинству людей можно доверять, а 78% полагают, что с большинством людей нужно вести себя осторожно. То есть, цифры свидетельствуют о том, что россияне привыкли в любых ситуациях рассчитывать только на себя и ближайшее окружение.

Т.к. первостепенную роль играют связи с людьми из ближнего круга, и уровень доверия «чужим» остается на достаточно низком уровне, то можно говорить о том, что фактором консолидации или солидаризации являются некие внешние силы, в качестве которых могут выступать «духовные ценности», «православные ценности», «особый путь России» и т.д. В этом ключе интересны данные о патриотизме, которые были получены в ходе исследования ФОМ. На вопрос о том, считают ли респонденты себя патриотами России, 75% ответили утвердительно (по сравнению с 57% в 2006 г.), 17% ответили отрицательно (в сравнении с 30% в 2006 г.). У 84% есть друзья, которых они считают патриотами, при этом, на вопрос о поступках, которые маркируют друзей как патриотов, 15% ответили, что считают друзей патриотами, потому что они «любят Родину, гордятся ей, преданы ей» и только 5% ответили, что они «работают на благо Родины». Подобные результаты приводит и ВЦИОМ за 2010 год: около 84% россиян считали себя патриотами, из которых «готов поработать на Россию только каждый четвертый», а большая часть опрошенных определяет патриотизм как любовь к Родине. То есть, приведенные результаты свидетельствуют о том, что не существует солидарности за пределами узкого круга родственников-знакомых и формируется она лишь на основе принятия эфемерных общих ценностей («особого пути», «великой России» и т.д.), которые активно поддерживаются СМИ.

Таким образом, главная характеристика обывателя состоит в том, что он рассматривается как «не-активист». Суммируя все вышенаписанное, можно выделить критерии отнесения человека к обывателю:

· Аполитичность: отсутствие интереса к общественным проблемам; нежелание участвовать в акциях протеста;

· Неготовность к активной общественной деятельности

· Отсутствие веры в собственные силы;

· Отношение к власти: как к всемогущей и неограниченной; неуверенность в том, что люди могут влиять на принятие решений и изменение ситуаций из-за отсутствия власти в их руках;

Поведение активиста противоположно поведению обывателя. Активистский фрейм противопоставлен обывательскому. Активист-это человек, который «принадлежит к активу, деятельный член какой-либо, организации, коллектива». Для активиста характерна, во-первых, публичность действий, во-вторых, высокий уровень общественной активности; В-третьих, принятие установок и ценностей социальной группы, к которой принадлежит активист.

Соответственно, показателями, с помощью которых можно отнести человека к активисту, являются:

· Высокий уровень общественной активности; участие в акциях протеста, маршах, митингах; пропаганда и популяризация информации о предстоящих акциях протеста; использование различных атрибутов для выражения своей позиции на акциях протеста (например, использование плакатов, «растяжек» или иных предметов).

· Наличие веры в собственные силы: уверенность в том, что ситуацию можно переломить и изменить;

· Политическая грамотность: владение информацией о предстоящих акциях протеста; чтение литературы о протестном движении; чтение материалов об острых проблемах общества; упоминание в интервью лидеров протестного движения и представителей власти; интернет-источники, из которых черпается информация.

Как было сказано выше, фреймы существуют в определенных контекстах и процесс трансформации фреймов также происходит в определенных контекстах и под влиянием определенных условий. В качестве контекста могут выступать разные показатели. Ориентировочно мы выделим два:

· Значимые «Другие»: члены семьи, друзья, формальные и неформальные лидеры, повлиявшие на изменение установок, ценностей, а также явившиеся стимулом к совершению действия (например, участия в митинге).

· Значимые события.

На основе выделенных критериев отнесения человека к обывателю или активисту, а также показателей контекста, мы будет выстраивать гайд интервью.

Размещено на Allbest.ru