История социологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

ЛЕКЦИЯ 1. ИСТОРИЯ СОЦИОЛОГИИ КАК ПРЕДМЕТ ИЗУЧЕНИЯ

Любая наука, достигшая известной степени зрелости, дифференцирована и состоит из ряда отраслей или отдельных научных дисциплин. Так обстоит дело и в социологии. В ней существуют такие области знания, как теоретическая и эмпирическая, фундаментальная и прикладная социологии; социология глобальных обществ, больших и малых групп; социология различных институтов и сфер социальной жизни: морали, права, политики, семьи, средств массовой коммуникации и т. п.; социология социальных проблем: преступности, наркомании, этнических и расовых конфликтов и т.д. К числу таких относительно самостоятельных научных дисциплин принадлежит и история социологии.

Зачем нужна история социологии? В чем заключаются задачи этой дисциплины? Известно, что всякая история отвечает, в сущности, на пять вопросов: Что было? Где было? Когда было? При каких обстоятельствах? Почему?

1. Цель, задачи и функции историко-социологического знания

социология периодизация человеческий

На уровне обыденного сознания социологию и представляют как науку, изучающую конкретную общественную жизнь людей: социальные проблемы различных групп населения, организацию форм общественной жизни и многое другое. В таком понимании социологическая наука, как уже отмечалось, является весьма молодой, насчитывает немногим более ста лет. Однако если подходить к социологической теории с всеобъемлющей исторической точки зрения, то зарождение интереса к социальной мысли можно проследить в течение всего периода, который мы называем цивилизацией.

Задача настоящего введения заключается в том, чтобы заострить некоторые спорные теоретические вопросы "историографии" истории социологии. Их вызывает уже само это словосочетание: "история социологии". Для чего она нужна? И не может ли "продуктивно работающий практик" обойтись без нее?

Существует одна особенность социологии как гуманитарной науки, вследствие которой история играет в ней значительно более важную роль, чем в науках естественных. Она состоит в том, что старые знания, теории, методы здесь не вытесняются новыми, не упраздняются ими полностью и навсегда. Если речь идет о каких-то действительно серьезных научных достижениях, то невозможно сказать, что чем они новее, тем они значительнее. Это роднит социологию и, шире, гуманитарное знание с искусством, с художественным творчеством, где также невозможно выстраивать произведения разных эпох на разных ступенях некой единой лестницы достижений, утверждая, например, что Пикассо “выше” Рафаэля, Лев Толстой “глубже” Шекспира и т. п. Ничто значительное в социологии не умирает А многие из очень старых идей вообще постоянно находятся в научном обращении.

На протяжении всей истории общественного развития каждого мыслящего человека интересовали проблемы его места в этом мире, люди с глубокой древности интересовались социальными проблемами, т.е. вопросами совместной жизни и труда. Представления о социальной жизни общества и человека были изложены в различного рода религиозных установлениях, в общественной мысли, социальной философии, в устном народном творчестве, сказаниях и былинах. Можно согласиться с утверждением ученых о том, что большая часть знаний об обществе и общественных отношениях, особенно в древнем мире, не была систематизирована, была далека от научных объяснений реальной жизни. Однако все произведения древних мыслителей в той или иной степени содержат опыт реальных человеческих отношений, ориентированы именно на их восприятие и понимание человеком. Это позволяет нам утверждать, что современная социологическая наука, в том числе и российская, зародилась и стоит на "плечах" тех, кто пытался делать социологические обобщения не одно столетие назад и что именно нашим предшественникам мы обязаны многими научными достижениями. Харчева В. Основы социологии.Учебник.М. 1997. С. 30.

Идеи “социологов” такого далекого прошлого, когда еще и социологии, собственно, не было, по сей день остаются актуальными, действующими, работающими. Например, идеи Аристотеля (IV в. до н. э.), Августина Блаженного (IV - V вв.), Ибн Хальдуна (XIV - XV вв.), Ш. Монтескье (XVII - XVIII вв.) и сегодня представляют отнюдь не только “исторический” интерес. Таким образом, мыслители и социальная идея минувших эпох и исчезнувших цивилизаций принадлежат не только прошлому, но настоящему и будущему. Их взгляды, наблюдения, обобщения помогают глубже понять социальную реальность наших дней и уловить перспективные тенденции. Подобно социологии в целом, история социологии призвана описывать, объяснять и предсказывать поведение объекта, который она изучает Если речь идет о социологии как прикладной науке, то она выполняет также социально-технологическую функцию, которая состоит в разработке рекомендаций относительно путей воздействия на социальные процессы. Направление этого воздействия определяется на основе тех или иных ценностей. Эти ценности могут быть осознанными или неосознанными, декларируемыми или скрываемыми, но они так или иначе присутствуют при практическом использовании социологического знания. - развитие социологической мысли. В этом и заключаются ее основные функции.

В социологии, как и в любой другой "работающей" дисциплине, как только возникает проблема -- очевидные противоречия. логическая неувязка и т.д..- приходится разбирать механизм, которым мы пользовались. А он состоит из теоретических понятий, "развинтить" которые мы не можем иначе, как обратившись к тому, как они возникали. Возникали же они историческим путем, как инструмент теоретического решения эмпирических проблем. И сами эти проблемы, и их теоретические решения находятся в исторической связи. Чем глубже проблема, тем дальше в историю приходится забираться - туда, где складывались основополагающие понятия социологии. Вот почему прежде чем рассматривать проблематику современной социологической науки, мы на примерах конкретных течений и направлений социальной мысли резюмируем ее развитие с самых древнейших форм.

Очевидно, что каждая эпоха в развитии социологии по-своему, по-новому интерпретирует, “прочитывает” старые идеи, но при этом, подвергаясь новому прочтению, они все-таки остаются самими собой.

Из сказанного следует, что именно история социологии не только позволяет “жить” старым идеям, не только не дает им “умереть”, но и “омолаживает” их. Благодаря истории безгранично расширяется диапазон социологических знаний, понятий, теорий, принципов, методов, из которых может осуществляться выбор в процессе научной деятельности. Решая какую-то научную проблему, социолог всегда, явно или неявно, осознанно или неосознанно, соотносится с определенной традицией социологической мысли. История помогает ему делать это осознанно, позволяя понять, где действительно новое, где хорошо или плохо забытое старое и как с помощью того и другого решать научные проблемы. Таким образом, историко-социологическое знание, будучи самоценным, в то же время играет эвристическую роль, служит средством получения нового знания и способствует формированию науки будущего. Здесь еще раз подтверждается справедливость утверждения Байрона: “Прошлое - лучший пророк будущего”.

Более того. Если исходить из того, что наука - это весь массив научного наследия, непрерывно пополняемого и обновляемого, в том числе и на наших глазах, то тогда оказывается, что в известном смысле история социологии - это сама социология. Тут-то и обнаруживается, что наука движется толчками - как ракета: отталкиваясь от "наличных", то есть исторически "данных", понятий при решении сегодняшних злободневных проблем. Фактически история социологии присутствует в каждом из исторически сложившихся социологических понятий, которое мы используем как простой "инструмент" теоретического упорядочения действительности, понимания общих тенденций, скрывающихся за индивидуальными фактами и "отдельными трудностями".

Английский философ А. Уайтхед утверждал, что наука, которая не может забыть своих основателей, погибла. Этим он хотел подчеркнуть, что наука не может заниматься повторением старых истин, что она всегда представляет собой творчество, в результате которого рождается новое знание. Безусловно, это так. Но наука, забывшая своих основателей, также обречена на гибель. Вот почему она нуждается в собственной истории, которая является своего рода биографией, коллективной памятью науки. История социологии - это коллективная память науки об обществе. Амнезия, потеря памяти, означала бы, что эта наука прекратила свое существование или “впала в детство”. История в социологии составляет один из важнейших элементов ее научного, профессионального самосознания: представление о том, что такое социология, определяется тем. как осмыслена ее история.

2. Объект, предмет и специфика истории социологии

Как только от первого вопроса - "Зачем она нужна?" - мы переходим к содержательному рассмотрению истории социологии, тут же возникает второй: об истории чего, собственно; идет речь? Иначе говоря, что такое социология, историю которой мы собираемся излагать?

Очевидно, что представление о том, что такое история социологии, явно или неявно предполагает представление о том, что такое собственно социология. В зависимости от того, что мы относим к социологии, мы очерчиваем ее пространственные и временные границы, т. е. определяем, где и когда имеет место ее история. Т.е. если современные теоретические проблемы социологии зависят от их исторической расшифровки, то наоборот, определение объекта, предмета и границ истории социологии зависит от социологической теории - понимания предмета социологии. Ведь без этого невозможно решить, какие элементы истории знания следует, а какие не следует относить к истории социологии. Но это значит, что представление о предмете социологии у ее историка по необходимости должно быть широкими, иначе "вне социологии" рискует оказаться целый ряд фактически существующих (или существовавших) социологических фигур, школ либо даже направлений.

Каковы же признаки или критерии, благодаря которым мы определяем некое знание как социологическое, с тем чтобы далее включить его как объект и предмет в историю социологии? Вопрос не такой легкий, каким он кажется на первый взгляд.

Первую группу таких критериев составляют критерии онтологические. Онтология - это сфера знания о бытии как таковом и его основополагающих принципах. Выяснить, каковы онтологические критерии какой-либо науки, -значит определить, каков специфический объект этой науки, выявить, о чем содержащееся в ней знание. Каждая наука с самого своего возникновения так или иначе обозначает ту сферу реальности, которую она берется изучить.

Онтологические критерии социологического знания заключаются в том, что оно является знанием об обществе, социальных взаимодействиях, об их разнообразных проявлениях и воплощениях. Короче говоря, мы имеем дело с социологией в том случае, когда некая сфера знания содержит высказывания о социальной реальности. Высказывания эти могут быть самыми разнообразными. Иногда социальную реальность интерпретировали как мнимую, фиктивную сущность, которая в действительности сводится к сумме составляющих ее индивидов. Такая позиция получила название социального номинализма. Другая, противоположная позиция, именуемая социальным реализмом, состоит во взгляде на общество как на особую реальную сущность, которая не сводится к составляющим его индивидам, а образует надындивидуальное и вне-индивидуальное целое. Одни теоретики интерпретировали социальную реальность как преимущественно материальную наиприродную сущность, другие - как сущность духовную, надприродную и внеприродную. Существовали многочисленные попытки редукции, сведения целостной социальной реальности к одной из ее сфер (экономической, политической, правовой, религиозной и т.д.) и провозглашения этой сферы главным фактором всей социальной жизни. Но как бы ни понималась социальная реальность, если мы встречаемся с высказываниями об обществе как таковом, Под обществом в данном случае подразумеваются многообразные формы совместной жизнедеятельности, объединений, ассоциаций и взаимодействий людей. В подобном истолкование понятие “общество” отличается от таких категорий, как “люди”, “человечество”, “народ”, “этнос”, “нация”, “государство”, “цивилизация”, хотя может иногда пересекаться с этими категориями. Оно не совпадает с отдельными своими проявлениями, изучаемыми различными социальными науками (экономикой, правоведением, этикой, политологией и т. д.). Оно не совпадает также ни с природными, ни с божественными, ни с другими сущностями. то, возможно, хотя и необязательно, речь идет о социологии.

В целом социология и ее история начинаются с осознания того, что общество людей, группа людей или взаимодействие людей - это специфическая реальность, занимающая особое место в системе мироздания.

Но для отнесения каких-либо знаний к социологическим онтологических признаков недостаточно. Более того, многие выдающиеся представители социологической мысли, будучи социальными номиналистами, вообще отрицали специфический характер социальной реальности.

Главное значение имеют эпистемологические, т. е. теоретико-познавательные, критерии (эпистемология - это наука о познании) определения социологического знания. Не всякое знание об обществе можно считать социологическим. Ведь представления об обществе существуют и в религии, и в морали, и в утопическом, и в обыденном сознании. А для того чтобы такие представления могли считаться социологическими, общество должно стать объектом особой познавательной установки и особого рода деятельности, которые мы называем наукой.

Социология - не просто знание, а научное знание об обществе. Соответственно история социологии начинается там, где начинается подобное знание.

Но что такое научное знание об обществе? Было бы ошибочно полагать, что подобный род знания отличается от других тем, что оно истинно, тогда как другие ложны. Есть все основания полагать, что, во-первых, в науке было высказано множество ложных суждений, во-вторых, вне науки было высказано немало истинных суждений об обществе.

Также ошибочно представление о том, что социология, как и наука вообще, - это знание точное, достоверное, фактуальное в противоположность знанию приблизительному, недостоверному, умозрительному, полученному не опытным путем, а благодаря деятельности воображения, фантазии познающего субъекта. Научное познание в таком понимании выглядит как процесс непрерывного сбора точно установленных фактов.

Но научные факты - не просто события и явления, которые необходимо лишь зарегистрировать и “собрать” с тем, чтобы впоследствии установить какую-нибудь научную закономерность или зависимость. Я гляжу в ночное небо и вижу, как по нему плывет луна. Мой друг родился 14 августа 1945 года. Все это достоверно установленные факты, но сами по себе эти констатации отнюдь не являются научными.

Научные факты - результат специальной обработки реальности. Они превращаются в объекты науки тогда, когда представлены в виде особых, идеализированных объектов. Эти последние не совпадают с реальными объектами: они “вырезаются” из общего нерасчлененного потока реальности на основе определенных критериев и фиксируют в ней наиболее существенные в данном отношении свойства.

Треугольник, рождаемость, лидерство, социальный статус - вот несколько примеров идеализированных объектов. Если они не конструируются изначально в науке, а берутся из реальности в “готовом” виде, то в науке они получают новую интерпретацию. Так, когда физик говорит о силе или энергии, то он имеет в виду не то же самое, что спортсмен-тяжелоатлет, а когда социолог изучает семью, то для него это явление предстает несколько иначе, чем для супругов, выясняющих отношения.

Научные факты - не просто точно зарегистрированные и собранные события и явления. Будучи идеализированными объектами, они являются продуктом таких мыслительных процедур, как абстракция, идеализация, обобщение, сравнение, классификация и т. д. Даже обычное коллекционирование марок предполагает ряд подобных процедур; тем более это относится к “коллекционированию” научных фактов. При этом воображение и фантазия играют очень существенную роль.

Из сказанного следует, что, будучи научным, социологическое знание об обществе отличается от обыденного, житейского, основанного исключительно на здравом смысле. Оно отличается также от так называемых “народных наук”, т. е. некоторых систематизированных форм социального и культурного опыта, чаще всего воплощенных в традициях, таких, например, как народная медицина, народная агрикультура, этнопедагогика, традиционные системы социально-экономических представлений и т п. Правда, в социологии, как и в других гуманитарных науках, роль обыденного знания гораздо значительнее, чем в науках о природе, и здравый смысл может служить здесь не только источником информации, но и инструментом анализа.

Как и всякая наука, социология основана на понятийном и, шире, теоретическом осмыслении реальности. Это систематизированное знание, отличное от хаотического набора отдельных сведений. Оно воплощено в определенных системах понятий: теоретических системах, моделях, схемах. Оно формулируется в более или менее универсальных высказываниях, называемых помологическими: законах, закономерностях, принципах, зависимостях, частных обобщениях и т. п. Даже если речь идет о причинном объяснении отдельного факта или события (а это также относится к компетенции науки), то наука соединяет высказывания по поводу данного факта или события с высказываниями более универсального характера.

Подобные высказывания предполагают определенные процедуры доказательства, проверки и опровержения. Эти процедуры, могут быть как теоретическими, так и эмпирическими, основанными на методически осуществляемых наблюдении, эксперименте и т. п.

До сих пор речь шла о таких эпистемологических критериях социологии, которые позволяют считать ее научным знанием вообще и объединяют ее со всеми другими науками, включая естественные. Следует, однако, иметь в виду, что социология - наука гуманитарная, где объект и субъект исследования совпадают. Отсюда важность таких “субъективных” познавательных средств, как здравый смысл, понимание, интроспекция (контролируемое самонаблюдение), эмпатия (вчувствование в переживания других людей) и т. п. Такого рода средства либо играют самостоятельную роль в процессе исследования, либо служат дополнением к “объективным” методам и подходам, позволяя адекватно интерпретировать полученные этим путем данные.

“Субъективные” средства тем более существенны, что социальная реальность - это необозримая область знаков (в том числе естественных и искусственных языков), символов, значений, смыслов. Социальные явления не просто “существуют”, они всегда “значат” для человека, и именно через механизмы значений происходит социальное и межиндивидуальное взаимодействие.

Социальная реальность отличается гораздо большей степенью свободы, неопределенности и изменчивости, чем реальность природная; это всегда область человеческого выбора между различными альтернативами развития. Поэтому различные средства описания, объяснения и предсказания в этой области заведомо не могут быть столь же точными, как в естественных науках, а точность знания здесь отнюдь не всегда совпадает с его адекватностью и достоверностью. Социальным явлениям свойственна довольно высокая степень непредсказуемости, а попытки предсказать их зачастую лишь усугубляют эту непредсказуемость. Вместе с тем, вследствие эффекта так называемого самосбывающегося пророчества, те или иные явления или тенденции, которых в принципе не должно было бы быть, иногда имеют место как раз потому, что они были предсказаны.

Отмеченные эпистемологические особенности всегда характерны для социологического и, шире, гуманитарного знания: каким бы объективным, точным и достоверным оно ни было, оно всегда остается в известной мере субъективным и приблизительным. В этом его слабость и его сила: ведь сверхточное знание о “неточной”, изменчивой и текучей реальности было бы ее искажением. К тому же указанные особенности расширяют диапазон используемых познавательных средств: помимо перечисленных “субъективных” методов к ним относятся разнообразные художественные методы и приемы, метафора, ирония и т. п.

Не случайно американский социолог Ч. Кули считал социологию “художественной” наукой. Еще в эпоху предыстории социологии мы находим прекрасные образцы такого рода в “Похвале тупости” Эразма Роттердамского (15 II), “Басне о пчелах” Бернарда Мандевиля (1705), “Персидских письмах” Шарля Монтескье (1721), В XX в. глубокий социологический анализ, основанный на применении метода иронии, присутствует, например, в таких произведениях, как “Законы Паркинсона” английского ученого С. Паркинсона, “Принцип Питера, или Почему дела идут вкривь и вкось” американца Л. Питера, в произведениях российских писателей-сатириков, в частности М. М. Жванецкого.

Третья группа критериев социологического знания, служащих предпосылкой создания его истории, - это этические критерии. Каждому виду профессиональной деятельности свойственны определенные нравственные ценности, нормы, правила поведения, которыми руководствуются представители данной профессиональной группы. Эти ценности, нормы, правила образуют то, что принято называть профессиональной этикой. Своя профессиональная этика существует и в науке, в частности в социологии.

Понятно, что здесь невозможно представить некий набор универсальных правил, характерных для научной этики социолога. Тем не менее, существует одна важнейшая этическая установка, благодаря которой тот или иной вид знания можно и должно квалифицировать как научное, в данном случае социологическое, и, таким образом, включать его в историю социологии. Это установка на познание как таковое, где оно выступает как высшая ценность.

Разумеется, посторонние по отношению к познанию ценности могут влиять на познавательную деятельность непроизвольно, и в определенной мере это неизбежно. В чрезмерном - социолог превращается в моралиста, священника, политика и т. д. Чтобы избежать этого социолог должен целенаправленно отделять свои вненаучные ценностные ориентации от собственно научных, не выдавая первые за вторые. Как и всякая наука, социология - это прежде всего честный и бескорыстный поиск научной истины. Что касается практического использования этой истины, то, во-первых, оно возможно только при условии такого поиска, во-вторых, оно в значительной мере выходит за рамки собственно социологии. В этом и достоинство, и ограниченность научной этики.

Наконец, четвертая, последняя категория критериев социологии - это критерии институционально-организационные. Любая наука включает в себя не только собственно познавательную деятельность, но и разнообразные формы институционализации и организации этой деятельности. К ним относятся научно-исследовательские институты, учебные заведения, факультеты, кафедры, периодические и непериодические научные издания, научные общества, конгрессы, симпозиумы и т д. Такие институционально-организационные формы характерны и для социологии; ее история поэтому предполагает изучение и этих форм.

Если то или иное направление, именующее себя "социологическим", принималось или принимается в качестве такового "научным сообществом", он должен учесть его при разработке общей схемы истории социологии независимо от того, отвечает ли оно его теоретическим представлениям об истории социологии или не отвечает. Иначе говоря, факт существования тех или иных концепций, школ или направлений, признаваемых большинством "сообщества социологов" в прошлом или настоящем, выступает в конечном счете в качестве решающего для историка социологии. Ибо само причисление их к социологии -- это тоже факт ее истории, свидетельствующий о ее состоянии и уровне развития, который не может не учитывать исследователь, выстраивая схемы истории социологии.

Сказанного уже достаточно, чтобы доказать обоснованность тезиса о взаимозависимости толкования предмета социологии и представления, о предмете ее истории. Чем уже -- и строже --определение предмет социологии, тем более краткой оказывается ее история. Чем шире -и неопределенное - представляется этот предмет, тем дальше в глубь веков уводится начало истории социологии.

Исходя из выше определенных критериев можно сформулировать объект истории социологии. История социологии исследует различные формы изменений научного знания: эволюционные, происходящие в рамках одной и той же парадигмы, и революционные, связанные со сменой парадигм в социологии. Она прослеживает не только инновационные процессы в сфере научного знания, но и процессы традиционализации знания, приводящие к становлению научной классики. Конкуренция и конвергенция социологических теорий недавнего и отдаленного прошлого, их взаимовлияние, характер их распространения и восприятия - все это входит в предмет истории социологии.

История социологии изучает как внутринаучные, так и вненаучные факторы развития социологического знания. Среди вненаучных следует особо выделить разнообразные социальные факторы.

Социально-историческая обстановка, социальные группы, нормы, ценности, институты оказывают прямое и косвенное влияние на процесс социологического познания. Поскольку социология непосредственно включена в объект своего изучения - общество и представляет собой средство, с помощью которого оно познает само себя, исследование социальных факторов социологического познания особенно важно. Отсюда тесная связь и частичное совпадение истории социологии с такими дисциплинами, как социология познания.

Основополагающую роль в развитии науки, в частности социологии, играет личность ученого. Поэтому значительное место в истории социологии занимает изучение комплекса факторов, связанных с этой личностью. К ним относятся особенности его биографии, психологические черты, ценностные ориентации и т. д. Разумеется, главное в истории социологии -логика самого познавательного процесса, а не обстоятельства жизни и не свойства личности того или иного социолога. Но и без знания отмеченных обстоятельств и свойств эту логику часто трудно или невозможно понять.

Определив объект и предмет истории социологии, необходимо, хотя бы в самых общих чертах, наметить разграничительные линии, существующие между этой научной дисциплиной и двумя другими смежными с нею дисциплинами - историей социальной философии и историей философии культуры.

Дело в том, что социальная философия исторически сыграла роль своего рода "куколки", в которой долгое время вызревала наука об обществе. И даже после того, как социологи провозгласили нечто вроде "декларации независимости" от философии, философские толкования общества долго продолжали играть значительную роль в развитии социологического знания.

В самом широком смысле социальная философия - это раздел философии, посвященный осмыслению качественного своеобразия общества, взятого в его отличии от природы (хотя и не без учета взаимодействия с ней); его отношения к государству, к религии и морали, к духовной культуре вообще; его смысла и цели (общественных идеалов), его генезиса и развития (социальной истории), его судеб и перспектив. В более узком смысле социальная философия - это (а) раздел общей социологии, посвященный осмыслению таких результатов (проблем, антиномий) социологической теории, которые не могут быть "верифицированы" с помощью ее собственных познавательных инструментов, а потому по-прежнему нуждаются в помощи умозрения. Это - (б) раздел теоретической социологии, специально посвященный теории социального познания. Наконец, это сформировавшаяся уже в нашем веке особая область - (в) "рефлексивного" осмысления общества, сопровождающегося социологической критикой используемых при этом понятий (как феномен "отражения" - в марксизме, "компенсации" - во фрейдизме, "отражения-компенсации"- в фрейдо-марксизме и т.д.

В 70-е годы социальная философия в узком смысле получает свое развитие в радикальной социологии ("рефлексивная социология" Э. Гоулднера), а также в постструктурализме (М.Фуко). История социальной философии - это также осмысление развития разлиных форм научного знания об отличиях общества от природы, его качественного своебразия.

Что же касается философии культуры, то здесь также трудно провести грань между нею и социологией культуры (возникшей, кстати, не без влияния философии культуры и до сих пор продолжающей испытывать ее воздействие). Философия культуры (или культурфилософия) - это раздел философии, исследующий сущность и значение культуры как в отличие от других аспектов общества. Философию культуры следует отличать и от философии истории, (ибо процесс культурного творчества человечества не совпадает в точности, с фазами исторической эволюции), и от социологии культуры, которая рассматривает культуру с точки зрения функционирования в данной системе общественных отношений, взаимодействия между собственно культурным и социальным аспектами таких систем. В общем, можно говорить о существовании истории философии культуры в качестве социально-философского осмысления различных стадий эволюции человеческой культуры и ее различных исторических форм.

Таким образом, эти области знания во-многом пересекаются, дополняют друг друга, особенно в рамках истории этих наук, т.к. по большому счету все эти разновидности историй относятся к истории человеческого самопознания.

3. Проблемы периодизации в истории социологии

Поиск точки отсчета в истории социологии осложняется одним обстоятельством. Дело в том, что социологическое, по существу, знание долгое время накапливалось (и даже развивалось), так сказать; анонимно, когда теоретически строгое изучение общества не связывалось еще научной общественностью с термином - и даже понятием - социологии Примеры строгости рассуждения - обоснованности (кстати, не только гносеологической) и отчетливости исходных постулатов, а также логической последовательности их развития -паст здесь еще Т. Гоббс. к которому вновь и вновь возвращается социологнчч-кая теория. причем как раз в кризисные ее эпохи.. И не только в том, что - за неимением соответствующей теоретической дисциплины - основные элементы будущей науки формировались в составе самых разнообразных гуманитарных дисциплин: этики и нравственной философии, правоведения и теорий государства, истории и политэкономии.

В связи со всем сказанным заостряется и третий вопрос - с чего начинать историю социологии? Когда она началась? Вопрос о начале артикулируется в зависимости от того, как определяется предмет социологии. Привычка датировать ее с акта официального провозглашения О. Контом, придумавшим сам неологизм из слов двух различных языков - социология, -- от которой мы до сих пор не отделались, была подвергнута сомнению еще в последней четверти XIX - начале XX вв. Уже в то время в "социологическом сообществе" сложилось убеждение, что Конт предложил лишь проект будущей социологии (но не саму науку), который ни ему, ни его ближайшим преемникам (тем, кто составлял его школу в узком смысле этого слова) так и не удалось осуществить. Науку об обществе еще только предстояло создать.

Так, уже в книге "Социология", вышедшей на французском языке в 1881 г. [1], Е.де Роберти утверждал, что "социальной науке только еще предстоит искать правильного пути". А пока "путеводителем этой науки являются блуждающие огни общих аналогий". Этими высказываниями Людвиг Гумплович подкрепляет в своей книге "Основы социологии", вышедшей на языке оригинала в 1885 г., свой вывод о том, что со времени Конта, который ясно описал задачу этой науки, она прошла хотя и важную, но еще только первоначальную и подготовительную фазу своего развития. "Истинным основателем социологии", который на долгое время останется ее главной опорой", Гумплович считает не Конта, а Спенсера. Впрочем, и такое смещение начала социологии могло удовлетворить далеко не всех критиков состояния социологии в XIX в. Общая неудовлетворенность состоянием социологии, не выполнившей взятых на себя научных обязательств, сохранялась.

Попытки сдвинуть хронологическое начало социологии на более позднее время продолжались в Западной Европе до тех пор, пока усилиями Э. Дюркгейма, М. Вебера и других социология не была повернута на путь фактического (а не словесно-"пожелательного") ее превращения из абстрактной и умозрительной в эмпирическую. Однако впоследствии, по мере того как в западной социологии XX в. возникали новые устремления, оппозиционные дюркгеймовскому и веберовскому, появлялись и другие тенденции, на этот раз - отодвигавшие ее начало все дальше в глубь веков, сперва к ближайшим, а затем все более отдаленным предшественникам Конта. В связи с этим возник вопрос о доконтовской, то есть неофициальной, истории социологии, о ее существовании до того, как она получила свое официальное наименование.

Так сложились два противоположных устремления.

В русле первого из них, озабоченного утверждением научной строгости социологии (и связанным с ним сужением ее предмета), ее начало датируется все более поздним временем, моментом, когда, наконец, она обретает "подлинную" научность. Первый из них связан с начинаниями Э. Дюркгейма, с одной стороны, и М. Вебера, ставился вопрос о том, что предшествующая социология не удовлетворяла своему собственному критерию научности и соответственно ему существенно переопределялся ее предмет.

В рамках второго, для которого понятие научной строгости не является решающим, соответственно, все более расширительно толковался предмет социологии, ее возникновение, напротив, датируется более ранним периодом. Причем утверждению и сохранению второго подхода во многом способствовала история ее официального становления. А именно тот факт, что сам О. Конт строил социологию как "априорную" ("абстрактную") теоретическую дисциплину, которую ни он, ни его ближайшие преемники так и не смогли отграничить от социальной (философии и философии истории, "начало" которых действительно уходит в очень далекое прошлое. Так что сам зачинатель социологии способствовал, по крайней мере отчасти (и, конечно же, не сознательно), стремлению значительной части историков социологии "продолжать" официальную историю социологии, присовокупляя к ней "неофициальную", когда фахт появления новой общественной науки не был еще засвидетельствован "научным сообществом". Этот подход связан с антипозитивистскими настроениями, с опытом построения неомарксистской и феноменологической социологии - " Впрочем, и на почве неомарксистской "критической теории" возникали подчас эмпирические исследования, тут же вызывавшие резкую критику со стороны профессионалов, отмечавших неудовлетворительность методики, применявшейся их авторами. . Здесь отвергался сам прежний критерий научности - как не соответствующий новому пониманию предмета социологии, наконец-то открытой подлинной специфике "социальности". См. 1-3 главы первого раздела книги 'Буржуазная социология на исходе XX в. "[10, 27-75]..

Согласно критике, которой при этом подвергали инициаторы радикальных социологических переворотов своих предшественников (например, М. Вебер - контовскую социологию, а социологические феноменологи - веберовскую), основным пороком их социологии каждый раз оказывалось одно и то же: она не могла удовлетворить своему собственному критерию - требованию строгой научности. История теоретической социологии. В 5 т.,Т.1.С.10

Так или иначе, но тут уже есть смысл ставить вопрос о последовательном возникновении в рамках социологии трех типов научности, не столько отменяющих один другой, сколько сосуществующих друг с другом в общем континууме социологии, борясь за первенство и время от времени оттесняя друг друга на задний план. О двух типах, соответствующих двум типам естествознания Нового времени -классическому (ньютоновскому) и неклассическому (эйнштейновскому), и третьем, принципиально новом, "типе научности" -соответствующем утверждающемуся ныне в гуманитарии воззрению,' согласно которому мы переживаем переход от Нового и новейшего времени - к "постмодерну", а "постмодерн" требует и соответствующего типа науки.

При такой классификации социологического знания контовский проект социологии (но не его реализацию!) можно было бы отнести к научности классического типа; если не дюркгеймовскую, то уж во всяком случае веберовскую социологию - к научности неклассичеркого типа (не случайно "патриарх" вебероведения И. Винкельман сравнил переворота социологии, совершенный Вебером, с переворотом, совершенным А. Эйнштейном). Что же касается феноменологической,, равно как и неомарксистской, а также постструктуралистской фукоистской радикально-критической социологии, то этот вариант социологизирования логично подвести под понятие научности "постмодернового типа".

Не будем, однако, уподобляться тем немецким историкам, о которых Гегель говорил, что вместо того, чтобы писать историю, они всегда стараются определить, как следовало бы ее писать. От рассуждений о том, что представляет собой история социологии и каковы ее принципы, перейдем к ней самой. Но социология, а вместе с ней и ее история, возникли не сразу. До того был длительный период предыстории социологии или, выражаясь иначе, истории предсоциологии. К этому периоду мы и обратимся в следующей лекции.

Литература

Буржуазная социология на исходе XX века: Критика новейших тенденций. М., 1986.

Гофман А.Б. 7 лекций по истории социологии. М. , 1997.

Давыдов Ю.Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы 1977.

История теоретической социологии. В 5-х т. (отв. ред. и сост, Давыдов Ю.Н.). М., 1997 -- 1998. Т.1.

Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.

Неомарксизм и проблемы социологии культуры. М., 1980.

Филатов В. П. “Народные науки” в отечественной истории // Традиции и революции в истории науки. М., 1991.

Харчева В. Основы социологии.Учебник.М. 1997.

Размещено на Allbest.ru