Источники возникновения этнополитических конфликтов в Закавказье

Размещено на http://www.allbest.ru/

Статья

на тему: Источники возникновения этнополитических конфликтов в Закавказье

Выполнил:

К.Б. Барбарян

Распад СССР привел к широкомасштабным структурным сдвигам в сфере этнонациональных отношений. Системный кризис и начало центробежных процессов в конце 80-х гг., вызванный борьбой национальных республик с союзным центром, реанимировал застарелые противоречия этнонационального характера. Борьба республик против союзного центра в ряде случаев обернулась борьбой автономий против своих республиканских «метрополий». В сложнейший узел переплелись государственно-территориальные, социально-экономические, конфессиональные, геополитические и иные интересы. Перед новыми государствами встала кардинальная проблема поиска и разработки новых путей национально-государственного строительства.

По мнению ряда исследователей, фундаментальная причина всех этнополитических конфликтов постсоветского пространства связана с изменением существовавшего строя. Б.Т. Накопия связывает причины конфликтов непосредственно с изменением существовавшего строя в СССР (господство административно-командной системы; в период развала последней происходит трансформация межэтнических отношений; переход власти от прежней партийно-государственной бюрократии к представителям этнонациональных элит). (Накопия Б.Т. Грузино-абхазский конфликт: поиск путей урегулирования. Автор. дис. … канд. полит. наук. М., 1997. С. 2-3). Представляется, что такое утверждение вряд ли можно считать исчерпывающим. В этой связи важен анализ глубинных противоречий в Закавказье, которые породили комплекс проблем, явившихся основой межэтнической напряженности, а затем и конфликта.

Целью исследования в данной статье является анализ генезиса трех открытых, неурегулированных конфликтов, унаследованных Закавказьем в процессе распада СССР. Два из них - карабахский и грузино-абхазский - имели широкий международный резонанс и оказали сильное дестабилизирующее воздействие на черноморо-каспийский регион. Первый имеет носит характер межгосударственного, второй формально остается внутригосударственным, но в действительности стал важным объектом межгосударственных отношений на постсоветском пространстве. Напротив, конфликт в Южной Осетии, имевший скоротечную хронологию и умеренную эскалацию, является по преимуществу субрегиональным.

В настоящее время карабахский, абхазский и южноосетинский конфликты находятся в «замороженном» состоянии: их участники не ведут активных военных действий. Попытки окончательного политического урегулирования под эгидой различных международных организаций (ООН, СНГ, ОБСЕ и т.д.) не прекращаются, тем не менее угроза возобновления вооруженных столкновений и эскалация этнополитической ситуации в регионе чрезвычайно высока.

Автору представляется целесообразным начать с рассмотрения политических составляющих природы конфликтов в Закавказье, связанных, прежде всего, с ролью элитных групп в процессе массовой мобилизации этнических чувств населения, усилении межэтнической напряженности и эскалации ее до уровня открытого конфликта.

За годы советского режима в бывших республиках Закавказья сложились многочисленные и очень образованные элиты титульных этнонаций. Начиная с политики «коренизации» 1920-х гг. и вплоть до середины 80-х гг., действовала система преференций в сфере подготовки «национальных кадров» из республик во всех областях деятельности (примером может служить Абхазская ССР, где этнические абхазы составляли непропорционально большую долю партийных работников и кадров административного аппарата республики). (Хоштария-Броссе Э. В. История и современность. Абхазская проблема в конфликтологическом аспекте. Тбилиси: Мецниереба, 1996. С. 114-116). Но как только ослаб контроль Центра над этнонациональными элитами и образовался вакуум власти, началась борьба за власть и право контролировать политическую жизнь в республиках и автономиях.

Ключевую роль в национальном движении автономий сыграли региональные политические организации, стихийно возникшие в результате политической либерализации в СССР конца 80-х гг. XX в. В Нагорно-Карабахской автономной области в 1988 г. был создан комитет «Крунк» (по-армянски журавль). Основываясь на итогах своеобразного референдума, проведенного в 1987г., в ходе которого было собрано 80 тыс. подписей в поддержку воссоединения с Арменией, комитет «Крунк» и Областные органы власти инициировали вопрос о выходе из состава Азербайджан и вхождение в состав Армении. В Абхазской АССР проводником национальных идей стал созданный в 1989 г. Народный Форум Абхазии (НФА)(Не путать с аббревиатурой Народного Фронта Азербайджана - НФА). «Айдгылара» («Объединение»). Сторонники НФА требовали восстановления статуса союзной республики 1921 г. и вхождения в состав СССР на праве равносубъектности.

Существенную роль в национально-политической консолидации региональных сил в Южно-Осетинской АО сыграло движение «Адамон ныхас» («Народное вече»). Его политическая программа предусматривала повышение статуса Южной Осетии до уровня автономной республики в составе Грузинской ССР. При этом нередки были радикальные заявления с требованием о выходе из состава Грузии и объединении с Северо-Осетинской АССР. Ключевая роль в генезисе национально-политических движений в автономных образованиях принадлежала региональной интеллигенции и действующим представителям местных органов власти титульных этнических групп. На начальных этапах деятельность политических движений носила умеренный характер и не выходила за рамки правового поля(Согласно п.3 ст.72 Конституции СССР 1977 г. предусматривалось: «За народами автономных образований сохраняется право на самостоятельное решение вопроса о пребывании в Союзе ССР или входящей союзной республике, а также постановке вопрос о своем государственно-правовом статусе» // Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1990. № 15. С.252), однако игнорирование Центром требований автономных образований привело к отчуждению от Союзных органов власти региональных элит и частичной радикализации политических сил в Карабахе, Абхазии и Южной Осетии.

Зарождение националистически настроенной оппозиции в противовес советской номенклатуре республик и автономий трансформировало политическую ситуацию в регионе. Начался массовый выход из состава коммунистической партии должностных лиц и административных служащих, пополнявших ряды членов организаций и движений националистического толка. Нередки были случаи, когда партийные работники высокого ранга возглавляли провокационные действия, приводившие к эскалации этнополитической ситуации. Примером служит организованный З. Гамсахурдиа и первым секретарем ЦК Компартии Грузии Г. Гумбаридзе гражданский марш в г. Цхинвал в ноябре 1989 г. для «защиты грузинского населения» от попыток Верховного Совета Южно-Осетинской автономной области изменить свой статус. В результате стычки грузинских демонстрантов с осетинами появились первые жертвы, что и положило началу грузино-осетинской конфронтации. (Южная Осетия: кровь и пепел // Сборник АНТИ. Владикавказ: Ир, 1991. С. 26). В организации погромов армянского населения в г. Сумгаите ключевую роль сыграло руководство горкома компартии во главе с первым секретарем Муслимом-Заде. (Бабанов И., Воеводский К. Карабахский кризис. СПб: Ком. гум. помощи Карабаху, !992. С. 8).

Деятельность национально-политических структур в автономных образованиях способствовала активизации в республиках Закавказья радикальных политических движений, что еще более осложнило ситуацию в регионе. этнополитический закавказский конфликт

В Азербайджане на волне борьбы с карабахским движением возникла организация «Варлыг» (Реальность), которая в мае 1988 г. собирала в г. Баку многотысячные митинги. Летом 1988 г. Бакинская интеллигенция приступила к созданию Народного Фронта Азербайджана (НФА), который в 1989 г. возглавил ярый сторонник независимости А. Эльчибей. Руководство и активисты НФА развернули критику республиканского руководства за неспособность вернуть Нагорный Карабах в состав Азербайджана. Осенью 1989 г. НФА был зарегистрирован в государственном реестре, получив тем самым легитимность и возможность на законных основаниях вести агитацию и организовывать политические акции. В дальнейшем, по мере того как Азербайджан неумолимо погружался в состояние анархии, а власть компартии во главе с А.Х. Везировым слабела, позиции НФА крепли. В декабре 1989 г. неспособность Центра и республиканского правительства разрешить карабахский конфликт, бедственное положение беженцев и множество других причин привели к массовым выступлениям под руководством НФА. Особенно сильный толчок им дало принятие 1 декабря 1989 г. Верховным Советом Армянской ССР решения о включении НКАО в состав Армении. (Спорные границы на Кавказе / Под. ред. Б. Коппитерс. М.: Весь мир, 1996. С. 25). В некоторых населенных пунктах (например, в Ленкорани) власть перешла в руки НФА. Все это вело к стремительному взлету влияния и популярности НФА и выдвигаемых им лозунгов. Набиравшая обороты, радикальная элита НФА использовала карабахскую проблему как пропагандистский политический ресурс для достижения главной своей цели - независимости Азербайджана от союзных властей. В такой атмосфере 13 января 1990 г. начались печально известные погромы армянского населения в г. Баку, организованные лидерами НФА. (Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. М.: Межд. отношения, 2001. С. 100).

Под влиянием политических требований армян НКАО в феврале 1988 г. в Армении возник организационный комитет воссоединения «Карабах», куда вошли видные представители творческой и научной интеллигенции. (Восканян С.С. Очерк истории армяно-азербайджанских этнополитических отношений. Волгоград: ВолГУ, 2002. С. 201). Деятельность комитета была направлена на актуализацию в обществе требований карабахских армян по вопросу передачи НКАО в состав Армянской ССР. Под патронажем комитета «Карабах» в Ереване были организованны массовые митинги в поддержку карабахского движения, при этом численность митингующих доходила до миллиона человек. Летом 1988 г. имели место столкновения между демонстрантами и частями Советской Армии, введенными на территорию Армении для нейтрализации политического кризиса. (Panzer gegen «Perestroika»: Documentation zum Konflikt in und zum «Arzach» («Karabach»). Bremen. 1989, S. 188-125). В декабре 1989 г. руководство комитета «Карабах» подверглось санкции со стороны республиканских властей, что способствовало популяризации его лидеров в широких слоях армянского общества. В дальнейшем политическая структура комитета «Карабах» во главе с одним из видных его представителей Л. Тер-Петросяном трансформировалась в Армянское Общенациональное Движение (АОД). Осеню 1990 г. под лозунгом поддержки армян Карабаха Л. Тер-Петросян выиграл всеобщие президентские выборы, что способствовало приходы во все властные структуры представителей АОД. Немаловажную роль в карабахском движении сыграла и возрожденная политическая партия «Дашнакцутюн» («Армянская Революционная Федерация») которая оказывала политическую и экономическую помощь карабахским армянам, используя ресурс довольно богатой и влиятельной армянской диаспоры.

Обострение этнонациональной обстановки способствовало возникновению радикальных политических организаций - «Общество Ильи Чавчавадзе», «Общество Ильи Праведного», «Партия национальной независимости Грузии», «Национально-христианская партия Грузии» и на территории Грузинской ССР. Деятельность этих партий и организаций с самого начала носила ярко выраженный шовинистический характер, что прямо указывалось в их программах и выступлениях лидеров движений (З. К. Гамсахурдиа, М.И. Костава, Г.О. Чантурия, И.С. Церетели) на митингах и в средствах массовой информации.

В апреле 1989 г. ситуация в Грузии обострилась, митинги и пикеты стали проводится непрерывно на всей территории республики. Апогеем внутриполитического кризиса стали события 9 апреля 1989 г. в г. Тбилиси, когда подразделения Советской Армии разогнали массовую демонстрацию, в результате которой имели место жертвы среди гражданского населения. Во главе эскалации политической ситуации стояли лидеры неформальных организаций. Их действия были направлены на дестабилизацию этнонациональной обстановки на всей территории Грузинской ССР. По материалам, которыми располагала комиссия А. Собчака, на 9 апреля «была назначена «расправа» над абхазами, а затем и осетинами, после чего грузинские радикалы смогли бы практически осуществить захват политической власти в республике и добиться выхода Грузии из состава СССР». (Собчак А. Тбилисский излом. М.: Сретение, 1993. С. 83). В октябре 1990 г. в Грузии, были проведены свободные парламентские выборы на многопартийной основе, на которых коалиция неформальных движений «Круглый стол» во главе З.К. Гамсахурдиа одержала победу. Приход к власти в Грузии радикальных политических сил осложнило отношения республиканских властей с этнонациональной элитой автономных образований, что создало предпосылки для перехода конфликта в фазу вооруженного противостояния.

Существенную роль в эскалации этнополитической ситуации в регионе играли и центральные партийно-государственные органы. Союзные власти, используя этнонациональные противоречия с целью противодействия сепаратизации республик и автономий, манипулировали разнородными политическими силами в Закавказье. Наиболее ярко это проявилось на территории Грузии, где Москва вынужденно противостояла националистическим силам, возглавляемым З. Гамсахурдиа. Власти провоцировали Абхазию (Лежава Г.П. Абхазия: анатомия межнациональной напряженности. М.: ЦИМО, 1999. С. 186) на выход из состава Грузии и одновременно готовили вооруженные репрессии против сепаратистских сил в самой Грузии. Попытки использовать эти два возможных пути выхода из кризиса между Москвой и Тбилиси не только не дали желаемого результата, но и усугубили ситуацию. Разгон митинга 9 апреля, повлекший человеческие жертвы, лишил руководство страны влияния на политические процессы в Грузии. В создавшейся обстановке приоритетным становился югоосетинский фактор. К исходу президентских выборов в Грузии национал-социалистические силы, возглавляемые З. Гамсахурдиа, конкретно определились в идентификации «образа врага». В своем выборе они отдали предпочтения Южной Осетии, к тому времени заявившей о своем нежелании вместе с Грузией выходить из состава СССР. Серьезным шагом к дестабилизации обстановки способствовало решение Областного Совета Юго-Осетинской АО о повышении своего статуса, принятое при фактической поддержке руководства страны. (Блиев М.М. Осетия, Кавказ: история и современность. Владикавказ: СОГУ, 1999. С. 250). Грузинские власти аннулировали решение Областного Совета и склонились в пользу силового решения возникшего кризиса. Используя агрессию против Южной Осетии, союзные власти создали условия для международной дискредитации грузинского руководства и способствовали политической активизации национальных меньшинств на всей территории Грузии.

Степень влияния политических элит различного уровня на генезис конфликтов в регионе была чрезвычайно высока. Приход к власти в Азербайджане и в еще большей степени в Грузии радикальных сил в лице режимов А. Эльчибея и З. Гамсахурдиа, превративших непримиримость в центральный элемент внутренней политики, привел к этнополитической дестабилизации в закавказском регионе. Преобладание внутри этнонациональных элит радикально настроенных элементов, лидеров военных формирований, клановых групп, зарабатывавших политическую популярность на ниве этнонациональной конфронтации, усугубляло остроту конфликтов и служило немаловажным препятствием на пути их нейтрализации.

Довольно распространены излишне упрощенные суждения о преимущественной (если не исключительной) экономической природе этнополитических конфликтов в Закавказье. По мнению автора, данный подход получил широкое распространение вследствие партийной пропаганды союзных властей. Руководство СССР пыталось усмотреть причину возникшего кризиса в социально-экономическом отставании автономных образований, отрицая при этом реально существующие источники иного порядка. В определенной мере экономическая составляющая прослеживалась в карабахском конфликте.

Выделяя экономическую причину в качестве первоосновы конфликта в Нагорном Карабахе, союзное правительство пыталось нейтрализовать кризис, выделяя целевые ассигнования (Смолянский В. Г. Национальные конфликты в СССР и СНГ (1985-1992гг.). Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1996. С. 85) и увеличивая поставки товаров потребления в НКАО. (Ямсков А.Н. Межнациональные конфликты Закавказье: предпосылки возникновения и тенденции развития // Полис. 1991. № 2. С. 80).

Однако проблема заключалась вовсе не в том, что благосостояние армянской общины Нагорного Карабаха было ниже достатка азербайджанского населения региона. Напротив, по ряду социально-экономических параметров армяне региона превосходили своих соседей. Проблема заключалась в том, что армяне Нагорного Карабаха стремились к тому, чтобы их благосостояние определялось результатами только их труда. Они надеялись в таком случае иметь сходные с Арменией, т.е. более лучшие условия жизни. Армяне НКАО знали, что в соседней Армении благосостояние населения выше и были уверены, что их более низкий уровень жизни является намеренным результатом экономической политики властей Азербайджана.

самом деле по отдельным показателям уровень жизни в НКАО был даже выше среднего по республике, однако в целом экономическая ситуация в области была действительно не впечатляющей, особенно в сравнении с уровнем жизни в Армении.

О том, как развивались две республики, свидетельствуют следующие официальные данные. (Народное хозяйство СССР за 70 лет. М.: Госстандарт, 1987. С. 17, 123, 434-435).

В середине 1980-х гг. Армения намного превосходила Азербайджан по объему платных услуг (137 и 100 руб.), средней величине денежных вкладов (1868 и 1195 руб.), розничному товарообороту в сельской местности (405 и 278 руб.) и т.д. (Ямсков А.Н. Межнациональные конфликты Закавказье: предпосылки возникновения и тенденции развития // Полис. 1991. № 2. С. 80). Тем не менее, на наш взгляд, экономическая составляющая конфликта в Нагорном Карабахе сильно преувеличена. Несмотря на то, что экономический фактор имел место в возникшем конфликте, основополагающие требования армян лежали в иной плоскости, не совпадающей с воззрением партийно-государственного руководства СССР.

Существенное влияние на генезис конфликтов в Закавказье оказал комплекс противоречий, связанных с демографическими процессами в регионе. Эти проблемы были вызваны активизацией миграционных потоков в послевоенные годы, носившие в некоторых случая явно намеренный характер. Изменение демографической ситуации воспринималось сторонами конфликта достаточно болезненно, и было важным показателем межэтнических противоречий в регионе.

Явным примером этой ситуации служат демографические показатели изменения численности армянской и азербайджанской общин в НКАО, сложившиеся к 1988 г. Правительство Азербайджана при попустительстве Центра вело планомерную политику изменения этнодемографического состава населения Нагорного Карабаха. В область в массовом порядке направлялись этнические азербайджанцы для работы в партийных, административно-хозяйственных, правоохранительных органах, в сфере образования, культуры, здравоохранения. Всячески поощрялось переселение из близлежащих регионов азербайджанских крестьян в сельские районы НКАО. (Ямсков А.Н. Межнациональные конфликты Закавказье: предпосылки возникновения и тенденции развития // Полис. 1991. № 2. С. 80-81). Эта целенаправленная политика властей Азербайджана привела к тому, что за советский период армянское население края не только не выросло, но даже уменьшилось как в численном, так и процентном выражении. Так, если в 1921 г. армяне составляли 96 % населения, то в 1979 г. доля армянской общины сократилась до 75 %, от общей численности населения региона. Азербайджанское население края наоборот увеличилось в несколько раз. Если в 1923 г. азербайджанская община составляла всего 3% населения НКАО, то в 1959 г .- 13%, а в 1988 - 24%. (Нагорно-карабахская республика: история и современность / Под. ред. В. Атанджаняна. Степанакерт: ФОПИ, 1998. С. 17). Представляется, что такая тенденция изменения этнонационального состава населения региона сыграла весомую роль в возникновении нагороно-карабахского кризиса.

Схожим образом складывалась ситуация и на территории Абхазии. Первое существенное изменение численности автохтонного абхазского населения пришлось на конечный период Кавказской войны, вызванной борьбой горцев Северного Кавказа против российской колонизации. Во второй половине XIX в. в Османскую империю, по некоторым оценкам, было депортировано до 100 тыс. абхазо-абазин преимущественно из числа мусульманского населения. (Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Сухуми: Алашара, 1982. С. 493). Первая официальная всероссийская перепись населения в 1897 г. констатировала проживание в Абхазии 58 тыс. абхазов, что оставляло 55% от ее 106-тысячного населения; соотношения других этнических групп в Абхазии было следующим: 25 тыс. грузин (24%), 6 тыс. армян (6%), 5 тыс. русских (5%), 5 тыс. греков (5%). (История Абхазии / Под. ред. С.З. Лакоба. Гудаута: Алашара, 1993. С. 347). В последующие годы численность абхазского населения имела динамику в сторону сокращения. Апогей кардинального изменения этнодемографической ситуации в регионе пришелся на 30-50 гг. XX в. В указанный период власти Грузии в контексте комплексного плана проводили нескрываемую политику «картвелизации» региона. На территорию Абхазии в массовом порядке переселялись выходцы из западной Грузии - мингрелы, сваны, гурийцы. Доля абхазского населения сокращалась и за счет численного увеличения общин других этнических групп региона - русских, армян, греков и т.д. (Анчабадзе З.В. Очерки этнической истории абхазского народа. Сухуми: Алашара, 1976. С. 144). Эта динамика привела к тому, что к 1990 г. доля абхазского населения в автономии снизилась до 17 %, а численность грузинского (44 %), русского (16 %), армянского (15 %) населения количественно возросла. (Ежегодник Большой Советской Энциклопедии. М.: Советская Энциклопедия, 1990. С. 188).

Иная ситуация складывалась на территории Южной Осетии. В данном регионе можно констатировать о благоприятных этнодемографических показателях осетинского населения. Начиная с конца XIX в., доля осетин непрерывно росла. К 1900 г. на Цхинвальском участке осетины составляли уже значительное большинство (63,2), что привело к существенному сокращению удельной доли грузинского населения региона (31,2). (Чибиров Л. О времени, о людях, о себе. Владикавказ: Ир, 2004. С. 136). К 1989 г. в Грузинской ССР насчитывалось 165 тыс. осетин, из которых только 60 тыс. проживало на территории Южно-Осетинской АО, остальная часть была дисперсно расселена в центральных и восточных регионах республики. На территории Южной Осетии проживало в общей сложности ок.100 тыс. человек, из которых 66,2% составляли осетины, а 29% - грузины. (Ежегодник Большой Советской Энциклопедии. М., 1990. С. 119). Особенностью региона была этническая чересполосица и анклавный характер проживания осетинской и грузинской общин, что существенно повлияло на эскалацию этнополитической ситуации в регионе.

По мнению автора, нерегулируемые демографические процессы в Закавказье явились одним из ключевых факторов конфликтов в регионе. Демографические проблемы были успешно использованы представителями титульных элит как наиболее понятных первоначально политически пассивному населению. Характерной чертой демографического фактора была ее стабильная актуальность на всех этапах развития конфликта, что и определило ее значение в качестве важного источника возникновения конфликтных ситуаций.

При рассмотрении комплекса источников, повлекших возникновение межэтнических противоречий в Закавказье, достаточно четко вырисовывается этнокультурная составляющая конфликтов, которая значительной частью порождена тем, что в СССР в качестве основы признавалась только территориальная автономия с иерархической соподчиненностью одних этнонациональных образований другим. Таким образом, в компетенцию республиканских властей входил не только полный контроль, но и выработка параметров для этнокультурного развития в автономных регионах. Исходя из конкретной ситуации, сложившаяся система позволяла руководству союзных республик либо расширять, либо пресекать этнокультурные запросы этнонациональных меньшинств в автономных образованиях. Эту тенденцию ярко иллюстрирует ситуация, сложившаяся в Нагорном Карабахе в конце 80-х гг.

В советский период армянская община НКАО имела и реально использовала право на развитие отдельных аспектов этнонациональной культуры: получения образования на родном языке в рамках школьных программ, теле- и радиовещание, печатные СМИ и т.п. Однако все эти преференции проходили жесткую цензуру и применялись автономно, т.е. вне связей с этнокультурным пространством Армении. Например, армянских учителей готовили только в центре НКАО - Степанакерте и в Баку. Направление на учебу и получение специального образования в соседних вузах Армении было невозможно. В школах проходили (на армянском языке) «Историю Азербайджана», тогда как в Армении изучался курс «История армянского народа», который не разрешалось преподавать в армянских школах Азербайджана. К тому же в этих курсах одни и те же исторические события нередко трактовались противоположенным образом. Телевещание на армянском языке было организованно только в Нагорном Карабахе. Несмотря на многочисленные и настойчивые просьбы населения, ретрансляторы для приема в НКАО телепередач из Армении не строились. К тому же население Нагорного Карабаха не устраивало малое, на их взгляд, время местного радио- и телевещания на армянском языке Особый протест вызывало то, что все эти вопросы решало республиканское, т.е. «азербайджанское», в глазах армянского населения, руководство в Баку. (Ямсков А.Н. Межнациональные конфликты Закавказье: предпосылки возникновения и тенденции развития // Полис. 1991. № 2. С. 81).

Несмотря на свой привилегированный статус в рамках Грузинской ССР(Хоштария-Броссе Э.В. История и современность. Абхазская проблема в конфликтологическом аспекте. Тбилиси: Мецниереба, 1996. С. 114-116), этнокультурные противоречия были актуальны и для Абхазии. В 30-40-е гг. XX столетия центральные власти Грузии проводили ярко выраженную ассимиляторскую политику на территории Абхазии. В указанный период абхазский алфавит был переведен с русской графической основы на грузинскую (Абгаджава Д. А. Причины и источники межнациональных конфликтов в постсоциалистическом обществе (на примере грузино-абхазского конфликта). Дис. … канд. соц. наук. СПб, 1998. С. 109), а многие абхазские географические названия получили грузинское звучание. Автор отмечает, что абхазский язык оказался перед реальной угрозой своего исчезновения: обучение в абхазских школах было переведено на грузинский, прекратились радиопередачи на абхазском языке и т.п. Создание преимуществ для грузинского языка вело к «обеднению» автохтонной этнической культуры абхазов, т.к. другая культура усваивалась не вместе, а вместо родной, что и создавало благоприятные условия для инкультурации абхазского населения в грузинскую этнокультурную среду. Особый вред консолидации населения Абхазии наносила и обострявшаяся время от времени псевдонаучная полемика об этногенезе абхазов. Среди них особо выделялась концепция грузинского историка Павле Ингороква, согласно которой «настоящие» абхазы представляли собой грузинское племя, ассимилированное в XVII-XVIII вв. переселившимися с Северного Кавказа адыгскими племенами «Апсуа», присвоившим себе этноним исторических абхазов. Большинство грузинских историков, не разделяли эту теорию, в начальный период конфронтации ее широко пропагандировали такие радикальные националисты, как А. Бакрадзе, З. Гамсахурдиа и др. (Нодия Г. Конфликт в Абхазии: национальные проекты и политические обстоятельства. // Грузины и Абхазы. Путь к примирению. М.: Весь мир, 1998. С. 35). Следует признать, что с началом хрущевской «оттепели» грузинское руководство изменило курс на принудительную аккультурацию абхазского населения. Во многих школах было восстановлено обучение на абхазском языке, появилось абхазское радио и телевидение, начала широко издаваться литература на абхазском языке и т.д. Тем не менее, антагонизм в сфере этнокультурных процессов периодически обострялся вплоть до конца 80-х гг., нанося значительный вред межэтническим отношениям абхазов и грузин.

В отличие от ситуаций в Нагорном Карабахе и Абхазии в югоосетинском конфликте этнокультурная составляющая не была выражена. Напротив, можно констатировать, что по отдельным этнокультурным достижениям Южная Осетия превосходила Северную Осетию, входившую в состав РСФСР. (Жоржалиани Г., Тоидзе Л., Лекишвили С. Исторические и политико-правовые аспекты грузино-осетинского конфликта. Тбилиси: Самшобло, 1995. С. 11). Исключение составляли лишь противоречия, периодически возникавшие в научной среде, где велись дискуссии касательно автохтонности осетинского этноса. Актуализация вопроса о «пришлости» осетин заложила основу для этнонациональной конфронтации и сформировало теоретическую платформу для легитимизации конфликта.

В заключении остановимся на конфессиональном измерении этнополитических конфликтов в Закавказье. Степень влияния религиозного фактора на генезис конфликтов в регионе была не однородна. Например, в грузино-осетинском противостоянии в виду того, что и осетины, и грузины являются приверженцами христианства православного толка, религиозный подтекст отсутствовал вообще. Конфессиональная составляющая в определенной мере присутствовала в абхазском и явно прослеживалась в карабахском конфликтах.

Действительно, со временем конфликт в Нагорном Карабахе приобрел религиозный оттенок и рассматривался как некое цивилизационное противостояние между армянами-христианами и азербайджанцами-мусульманами. В самом конфликте позиции сторон не были оформлены в конфессиональные рамки, позволяющие говорит о войне религий. Практически все участники противостояния активно отрицали воздействие религиозного фактора на конфликт. Например, президент Армении Л. Тер-Петросян отрицал интерпретацию конфликта как противоборства двух мировых религий.(Малышева Д. Б. Конфликты на Кавказе. Региональное и международное измерение. М.: ИМЭ и МО РАН, 1996. С. 8). В то же время полностью отвергать религиозный контекст конфликта автор считает непродуктивным. Более того, надо признать, что в карабахском конфликте роль конфессионального аспекта в качестве важного источника самоидентификации сторон высока. Примером этой ситуации служит армянская община НКАО. В бытовом сознании армян Карабаха конфликт имел выраженный религиозный окрас и в определенной мере рассматривался как борьба с враждебным мусульманским окружением. По мере развития вооруженной борьбы, когда позиции сторон стали особенно непримиримыми, это опосредованное восприятие превратилось в дополнительный источник аргументации противоборствующих сил, используемых властной элитой для идеологического обоснования своих действий.

Несколько иная ситуация прослеживается в грузино-абхазском конфликте. В период правления З. Гамсахурдиа вопрос о религиозных разногласиях между грузинами и абхазами освещался под националистическими лозунгами. Официальная пропаганда того периода изображала христианскую Грузию как противовес мусульманской Абхазии, символизировавшей угрозу исконной религии грузин - христианству. (Малышева Д.Б. Конфликты на Кавказе. Региональное и международное измерение. М.: ИМЭ и МО РАН, 1996. С. 8). На взгляд автора, заявления грузинской политической элиты были неуместны только лишь по тому, что только 30% абхазов причисляет себя к исламу, тогда как доля абхазов-христиан, исповедующих православие, составляет 50% от общего числа. (Панарин А.В. Абхазия: религиозная ситуация в непризнанном государстве // Вестник Евразии. № 1-2. С. 149-150). Подавляющая часть абхазов относит себя к русскому православию (Чирикба В. Грузино-абхазский конфликт: в поисках путей выхода // Грузины и абхазы путь к примирению. М.: Весь мир, 1998. С. 73), что, естественно, вызывало недопонимание со стороны представителей грузинской православной церкви, в чем «каноническом ведении» формально находилась вся территория Абхазии. Об отношении православных абхазов к грузинской православной церкви свидетельствует инцидент, имевший место в 1989 г., когда католикос Илия II посещал древнюю церковь в селе Лыхны Гудаутского района Абхазии. С точки зрения всего негрузинского населения поездка католикоса по Абхазии носила характер политической демонстрации прав Грузии на абхазские земли. В последствии во время вооруженного противостояния Илия II сопровождал войска, присутствовал на митингах и военных парадах в захваченной столице Абхазии, духовенство служило мессы о даровании победы грузинскому оружию и т.п. Как следствие после военного поражения осенью 1993 г. все грузинское духовенство столкнулось с откровенной враждебностью православного населения Абхазии и было вынужденно уйти с территории Грузии. Тем не менее, на взгляд автора, конфессиональная составляющая в грузино-абхазском конфликте несущественна. Актуальность религиозных противоречий - в большей степени - была вызвана распространившимся стереотипом о поголовном мусульманстве абхазов, что в массовом сознании грузин служило негативной характеристикой, усугубляя процесс этнополитического размежевания.

Суммируя итоги, следует отметить. Комплексный анализ этнополитических процессов в Закавказье позволяет констатировать о сложном фоне межэтнических отношений в прошлом, явившихся благодатной почвой для актуалиализации целого ряда причин - политических, экономических, демографических, этнокультурных, конфессиональных и иных, легших в основу источников возникновения этнополитических конфликтов в регионе. По мнению автора, абсолютизация какой-либо одной причины в ущерб другой уводит от многофакторного понимания конфликтного явления. За некоторым исключением весь вышеозначенный комплекс причин в том или ином объеме присутствовал в генезисе закавказских конфликтов.

Размещено на Allbest.ru