Статусные характеристики пожилых людей: экономический аспект

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Статусные характеристики пожилых людей: экономический аспект

Статусные характеристики пожилых людей и отношение к старости в обществах различно. Изменения этих категорий происходят в соответствии с социальными, политическими и экономическими трансформациями каждого общества на протяжении его исторического развития. Среди детерминант, играющих немаловажную роль в социальном моделировании статуса представителей «третьего возраста», одними из основополагающих, на наш взгляд, являются экономические факторы. К ним относятся: доход, изобилие, достаток или недостаток продовольствия, наличие или отсутствие жизненного пространства и среды обитания, связанной с представлением о необходимом комфорте и уровне жизни старших возрастных групп.

С точки зрения М. Елютиной¹, пол и возраст четко фиксируют положение человека в обществе. Тем не менее, исследования традиционных обществ свидетельствуют о том, что возрастной критерий является предпосылкой для социального продвижения, но не гарантирует человеку преимущественного положения в обществе. К. Томас, исследуя феномен старости в истории западноевропейского общества, указывает, что «старые люди в своем большинстве презираемы, особенно когда они не имеют хорошего материального или социального положения и имущества, они обременительны для всех - ни их разговоры, ни их компания нежелательны»². Доход является основой экономики пожилых людей и своеобразной гарантией их социального статуса. Социальная стратификация инициирует практики элиминирования представителей старшей возрастной группы, не обладающих достаточным доходом, а, следовательно, попадающих в угнетенную группу и целиком зависящих от благотворительности общества.

Как отмечает Дж. Вудберн³, уже в первобытных культурах тип организации хозяйственной жизни оказывал влияние на формирование социального статуса пожилых людей. Исходя из сформулированной им классификации экономических отношений в первобытных обществах, можно выделить влияние на отношение к старости хозяйственных систем двух типов - немедленного и отсроченного возврата. В системе первого типа результат является немедленным следствием вложенного труда (охота). Специфика системы отсроченного возврата заключается в том, что результат от вложенного труда носит отсроченный характер и предполагает обязательное наличие определенной иерархии социальных отношений, включающей и возрастной принцип. В подобных обществах роль и авторитет пожилых людей в жизни коллектива заметно выше; отсутствуют практики экономически неоправданного геронтицида, напротив, характерно наличие специального геронтократического института - совета старейшин.

Владение собственностью и доход являются основой обеспечения независимости и безопасности пожилого человека. Старые люди, обладавшие собственностью, поддерживали себя до конца жизни, нанимая людей, которые бы заботились о них в специальных учреждениях или собственном доме. Уже с эпохи средневековья во многих европейских странах пожилые люди юридически могли передавать собственность родственникам и неродственникам взамен гарантируемой помощи в старости, и обратиться к защите закона, если соглашение не выполнялось⁴. Установку геронтофилии по отношению к старости в эпоху Средневековья выражала церковь. Она вносила позитивный вклад в решение проблемы старости, создавая госпитали и дома для престарелых, поддерживая больных и одиноких. Однако, не смотря на то, что подача милостыни считалась долгом каждого христианина, христианская идеология раннего средневековья утверждала преимущества молодости и переход власти от отца к сыну.

В прошлые исторические периоды в западном обществе раздел домашнего хозяйства с семьями детей не был нормой. Он являлся характерной чертой только для некоторых средиземноморских и североевропейских стран, таких как Ирландия и часть Франции, где земля была единственным богатством семьи, родители делили с наследником хозяйство при жизни. В большей же части северо-западной Европы пожилые люди сохраняли контроль над своей собственностью до самой смерти. М. Мид приводит такой пример: в Польше до Первой мировой войны крестьяне - землевладельцы обычно передавали своему женатому сыну землю в обмен на гарантии, что он будет заботиться о пожилой паре в течение всей оставшейся жизни⁵.

Так как доход и собственность в традиционных обществах дают существенную власть над молодыми, то пожилые люди стремились самостоятельно управлять своей жизнью и обладать независимостью. Как указывает Т. Харевен⁶, глава семьи не опасался насильственной «социальной отставки» в позднем возрасте, так как важнейшая функция взрослой личности - труд - имела пожизненный характер. Самодостаточность и независимость пожилых людей были связаны с пожизненным контролем над семейной собственностью. С одной стороны, это отодвигало момент экономической самостоятельности детей, а с другой - гарантировало родителям достойную старость. Неимущие и обедневшие люди в отличие от обеспеченных продолжали работать максимально долго. В XVIII веке предпринят новый подход к увеличению производительности труда и к положению пожилых людей в обществе. В этот период государства и коммерческие предприятия вводят пенсии для того, чтобы поощрить уход в отставку, так как старость, по их мнению, негативно влияла на производительность труда⁷.

Такая ситуация сохранялась в большинстве западных стран до XX века. Системы помощи бедным обеспечивали старых людей работой, пополняющие, но не заменяющие скудные доходы, как для мужчин, так и для женщин. В ранней индустриальной Европе большинство обществ определяло такие конкретные виды деятельности для старых людей как дорожный ремонт, уход за кладбищем, надзор за лошадьми в рыночные дни и т.п. Пожилые женщины могли обеспечить свою старость, заботясь о детях, выполняя различную работу по дому, сдавая помещения и управляя маленькими магазинами или пивными. В середине XX столетия введение определения пенсионного возраста как закономерного этапа жизни упразднил тяжелый пожизненный труд для самых бедных людей.

Общества, где личное богатство играет существенную роль и признается право частной собственности, позволяют многим старым людям достигать статуса «старших» (например, в Античности, в конце Средних веков). Однако вследствие концентрации богатства в руках старых людей молодое поколение относилось к ним как к конкурентам. В наше время получение молодежью современного образования частично элиминирует власть старшего поколения.

Физическое истощение организма, характерное для людей пожилого возраста, неминуемо ведет за собой экономические последствия. Важную роль в этом способны сыграть имущественное положение индивида и его общественная значимость, а также система социальных ценностей. Ориентация на сиюминутные ценности ведет общество к закату, тогда как мистическая связь с предками, стремление к воспроизводству и духовному возрождению обуславливают его развитие.

В Новое время экономические аспекты формирования статуса пожилых людей сыграли особую роль. В европейских урбанизированных культурах с разрушением общины и широким распространением вторичных групп в условиях фабричного производства и капиталистических отношений система коллективной поддержки нетрудоспособных приходит в упадок, усиливается дискриминация по половозрастным признакам, а нуклеарные семьи уже не в силах обеспечить своим старшим членам достойную старость. Положение представителей третьего возраста в индустриальных культурах изначально оказывается маргинальным - в обществах с сословной иерархией, определявшей судьбу человека, ценность молодости была существенно ниже; в этом смысле рост уровня социальной мобильности негативно сказался на социальном престиже возраста. В этой ситуации все большую роль в поддержке нетрудоспособных вынуждено играть государство.

В конце XVII и в XVIII веке намечается тенденция отделения домов для престарелых от больниц, появляются объяснительные модели, обосновывающие необходимость назначения пенсий по старости. Со второй половины XIX века начинает осуществляться действительно массовая социальная забота о нетрудоспособных по возрасту. Как следствие, лишь в XIX веке возникает образ уважаемого старца с богатейшим опытом жизни.

По утверждению М. Елютиной⁸, в условиях миграционного образа жизни и бесконечных войн реальную власть приобретают молодые, возглавляющие переселение и военные действия. Именно молодые с их стремлением к колонизации, расширению и освоению новых территорий становятся главной движущей силой общества. В небогатых племенах (например, сибирские чукчи) старики до самой смерти могут оставаться собственниками всего семейного имущества и владений и обладать правом их распределения между членами семьи, что обусловливает престиж стариков и социальную стабильность. В обществах с более развитой экономикой, обеспечивающей достаточный уровень жизни, значительное место занимают религиозные и мистические верования, и, соответственно, усиливается роль стариков, наделенных достаточной властью и авторитетом, которые самореализуются в религиозных функциях или являются носителями накопленных знаний и практического опыта, ценностей и традиций. Исторический анализ показывает, что социальный статус пожилого человека был выше в стабильных, организованных обществах с институционализированной собственностью, тогда как в обществах анархичных верх брали молодые.

В XIX веке европейские общества претерпели радикальные трансформации. Под влиянием промышленной революции, урбанизации, сокращения сельского населения, произошел первый демографический взрыв: в 1870 г. население Европы достигло 300 миллионов, что незамедлительно сказалось на увеличении процента

старых людей в общем объеме населения.

Демократический скачок английского и американского обществ на рубеже XVIII-XIX веков, сопровождаемый революционными теориями, быстрым экономическим и техническим прогрессом, сказался на трансформации социальных отношений и развитии социальных институтов. П. Газимагомедова⁹ выделяет следующие основные факторы, влияющие не только на отношение к пожилым людям, но и на изменение их социального статуса:

• улучшение здравоохранения сказалось на увеличении количества пожилых людей, возрасте населения и рабочей силы (ситуация вынуждала к уходу на пенсию и преуменьшала возможности пожилых людей);

• быстрое развитие технологии элиминировало использование старых технологий и давало толчок к развитию новых, к использованию более молодой по возрасту, обладающей современными знаниями, рабочей силы (снижение социального статуса пожилых людей, а, следовательно, и их доходов);

• процесс урбанизации повлек за собой массовый переезд молодежи в города, снижение роли и занятости молодежи в сельском хозяйстве (разрушение статуса многопоколенной семьи);

• рост массового образования повлиял на частичное уничтожение ореола опыта и знаний пожилых людей (снижение авторитета старшего поколения). Общеизвестно, что положение стариков особенно ухудшилось во второй половине XX столетия и противоречит принципам развития современной цивилизации. Рано вытесненные с рынка рабочей силы, пенсионеры становятся бременем для общества, ориентированного на получение прибыли и мало заботящегося о конкретном человеке. Большая часть стариков лишена достаточных средств к существованию, их бюджет несбалансирован, что вынуждает их часто обращаться в органы социальной защиты.

Экономический уклад традиционных обществ в большей мере был ориентирован на исключение стариков из производства материального, при этом для стариков всегда находилась посильная семейно-бытовая работа (поддержание домашнего очага, воспитание детей и т.д.) Подавляющее большинство семей было многодетным, а их содержание рассматривалось как родительский долг. Воспитание сирот брали на себя дальние родственники, сельские общины. Стариков же было мало, а неработающих почти совсем не было (в России в 1897 году на одного человека в возрасте 70 лет и старше приходилось 15 детей до 15 лет), их иждивение не играло большой роли в экономике большинства семей и народном хозяйстве в целом.

В современном обществе ситуация исключения только обостряется, так как многие пожилые сотрудники в производственной сфере неконкурентоспособны в сравнении с молодыми коллегами. Отсутствие традиции повышения квалификации, переквалификации в этот период лишает их возможности продвижения по службе. Наличие немалого опыта у старшего поколения, приобретенные навыки теряют экономическую ценность. Однако в отличие от традиционных обществ, появились новые виды социальной деятельности, приемлемые для пожилых людей: уход за собой и членами семьи, воспитание внуков. Эта деятельность имеет экономическую составляющую, но не стимулируется обществом. В связи с этим многие пенсионеры стараются работать до тех пор, пока им позволяет здоровье, а это, в свою очередь, повышает нагрузку по содержанию пожилых на государственный бюджет и экономически активное население.

Развитие товарно-денежных отношений и городских видов деятельности подорвало основы семейной солидарности поколений, характерной для крестьянской жизни, и потребовало выработки новых форм их социальной солидарности. В конце XIX века это привело к возникновению государственных пенсионных систем, означавших, что иждивение пожилых людей в той или иной степени возложено на государство. Источниками ресурсов, за счет которых государство платило пенсии, были либо обычные налоги, либо специальные страховые платежи работников и работодателей. Расходы на пенсии покрывались из текущих платежей, количество пожилых людей было небольшим, намного меньшим, чем число работающих, соответственно и их содержание не являлось слишком обременительным для государства.

Одновременно выход на пенсию сопровождается значительным уменьшением доходов пожилых, их материальных возможностей. По мнению О. Агаповой, Т. Кононыгиной¹⁰, Э. Чекановой¹¹ частичному снятию экономических проблем способствует герагогика (образование пожилых людей) путем самостоятельного решения вопросов по самообслуживанию, помощи близким, и тем, что дает шанс быть конкурентоспособным на рынке труда. Она помогает пожилым освоить новые технологии, содействовать их участию в формировании рыночных структур, в том числе семейном бизнесе, развивать экономическое мышление.

Во второй половине XX века в наиболее экономически развитых странах культурный и экономический прогресс привел к еще большему замедлению демографического оборота и увеличению продолжительности жизни людей при высокой гарантии сохранения их здоровья. Биологическое изменение режима воспроизводства населения повлекло за собой появление совершенно иного типа морали, иного отношения к человеческой жизни. Главным результатом однонаправленного действия всех факторов прогресса стало утверждение системы ценностей и норм, противоположных тем, к которым мы привыкли. Эта система предполагает, что в центре забот рода - личность, ее существование, ее жизнь. Высокая производительность труда позволила сократить рабочее время и резко расширить время досуга, когда потребление идет наиболее активно - в том числе и досуга после окончания трудовой жизни, на пенсии¹².

Относительно ранний выход на пенсию многочисленной части населения, обладающего определенными средствами, в очередной раз изменил представления о старости. Понимание старости как возраста утраты смысла и цели жизни сменяет представление о старости как аналоге молодости. Это время познания - познания жизни, познания радости. Увеличивается количество курсов по изучению навыков работы на компьютере, иностранных языков, различных ремесел, на которых пенсионеры в своем кругу или рядом с молодыми овладевают новыми знаниями. Ответом на вопрос о цели данного познания могут послужить слова Сократа человеку, спросившего, зачем философ берет урок игры на флейте накануне казни: «а когда же еще я успею этому выучиться?»

Анализируя возможное изменение установок и стереотипов, связанных с заключительным этапом жизненного пути, Л. Торнстон¹³ утверждает, что обесценивание статуса стариков в индустриальном обществе в будущем сменится более позитивной картиной. По его мнению, это будет связано со следующими социальными изменениями: произойдут сдвиги в структуре потребностей и рынка труда; все меньшее число людей будет занято в сфере непосредственного материального производства; на смену этике «продуктивности» придут императивы «качества жизни»; расширится сфера профессиональной деятельности для пожилых; изменятся нынешние представления о старости как о периоде социальной отставки; исчезнет традиционный стереотип пожизненной профессиональной карьеры; нормой жизненного цикла станет чередование периодов профессионального труда, активного досуга, образования и смены видов социально-полезной деятельности. Все эти процессы, считает Л. Торнстон, помогут уничтожить социальную стратификацию по возрастному принципу.

Действительно, приметой нового времени стало формирование иной, в отличие от прежней, модели жизненного цикла. В традиционном обществе существовал жестко заданный жизненный цикл, где каждому возрастному периоду соответствовало конкретное содержание деятельности: юности - получение образования; зрелости - начало трудовой деятельности, уход из родительского дома и создание собственной семьи; старости - прекращение трудовой активности и выход на пенсию. В настоящее время имеет место большая индивидуальная вариативность в выборе приоритетов, видов деятельности на различных этапах жизненного пути.

Чем дольше мы живем, тем больше производим и потребляем, создавая тем самым нагрузку на ресурсы, предоставляемые нам природой или созданные трудом предшествующих поколений. Долговременное существование людей возможно только в том случае, если их хозяйственная деятельность согласована с ресурсными возможностями ареалов, в которых они живут, а если говорить обо всем человечестве - с ресурсными возможностями планеты.

Статусные характеристики и благополучие пожилого человека зависят от многих социальных факторов (прежде всего от того, каков статус пожилого человека в обществе), от сложившихся отношений к старости. Положение представителей «третьего возраста» внутренне вплетено в процесс изменений, происходящих в обществе. Неблагоприятная экономическая ситуация в России оказывает негативное влияние на общественное сознание, ибо привлекает почти все внимание к аспекту борьбы за выживание. Отягчающим моментом выступает перераспределение собственности, которая сконцентрировалась в руках молодых, а пожилые люди оказались за чертой бедности. Сегодня в российском обществе пространство социальной стратификации свертывается практически к одному показателю - материальному (капитал, доход, собственность). Экономический статус представителей «третьего возраста» характеризуется как абсолютная бедность, градуированная тремя степенями: нищета, нужда, необеспеченность. Более того, все, что относится к старению, старости, «превращается в то складочное место, куда сваливается все, что не может быть оправдано, применено практически, что не может быть рационализировано»¹⁴.

Подводя итог вышесказанному, отметим, что экономические факторы наряду с другими социокультурными механизмами являются индикаторами, формирующими аттитюды к пожилым людям и влияющими на их статусные характеристики. Историческая перспектива анализа экономической составляющей статуса пожилых людей в различных типах общества доказывает, что в первобытных обществах социальный статус пожилых людей зависел от типа организации хозяйственной жизни, и был тем выше, чем большей собственностью владели старики. Индустриализация обществ постепенно выталкивала нетрудоспособную часть населения за пределы статусно уважаемой группы, определяя для них лишь немногочисленные виды деятельности. Но снижение имущественного положения стариков, эксклюзия их из производственных отношений не повлияли на роль в сфере семейных отношений, лишь частично снизив статус стариков как трансляторов знаний и опыта. Сегодня значительно обесценилась роль нуклеарной семьи, что ведет к усилению хаоса меж - поколенных взаимодействий.

Современный этап развития общества охарактеризован незначительной социально-экономической востребованностью стариков, что является своего рода результатом восприятия их молодым поколением с точки зрения пользы. Хотя существующая неуверенность пенсионеров в социальных гарантиях, их экономическая незащищенность и материальная неудовлетворенность пенсионным обеспечением является сильнейшей мотивацией к продолжению трудовой деятельности, многие пожилые люди не видят в этом необходимости, считая материальную защищенность пенсионеров обязанностью государства.

Уровень цивилизованности общества во многом определяется тем, насколько комфортно чувствуют себя нетрудоспособные люди. Практики интегрированной стрости, позволяющие преодолеть социальное исключение представителей «третьего возраста», а также полноценное включение пожилых людей в общественную жизнь позволят не только поднять на нужный уровень их социальный статус, но и замедлить формирование достаточно большой в количественном отношении социальной группы риска.

Примечания

экономический пожилой безопасность статус

1 Елютина, М.Э. Социальная геронтология / М.Э. Елютина, Э.Е. Чеканова. - М.: ИНФРА-М, 2004. - С. 29.

2 Thomas, K. Age and authority in early modern England / К. ^omas // Proceedings of the British Academy. - 1976. - Vol. 62. - P. 223.

3 См.: Woodburn, J. An introduction to Hadza ecology / J. Woodburn // Man the Hunter. - Chicago, 1968. - P. 54.

4 См.: Thane, P. Social histories of old age and aging / P. Thane // Journal of social history.

- 2003. - Vol. 37. - №1, Fall. - P. 93-111.

5 Мид, М. Культура и мир детства: избр. произведения / М. Мид. - М., 1988.

6 Харевен, Т.К. Последний этап: Исторические аспекты зрелости и старости / Т.К. Харевен // Социальная геронтология: совр. исслед. - М., 1994. - С. 104-111.

7 Pelling, M. Old age, poverty and disability in Norwich / М. Pelling, R. Smith // Life, death and the elderly. - L.: Routledge, 1991. - P. 82.

Елютина, М.Э. Социальная геронтология… С. 34.

9 Газимагомедова, П.К. Социально-педагогические условия сохранения жизненной активности пожилых людей: автореф. дис…. канд. пед. наук / П.К. Газимагомедова. - Махачкала: ДГУ, 2006.

10 Агапова, О.В. Образование пожилых: Руководство для практической работы / О.В. Агапова, Т.М. Кононыгина. - Орел, 2001. - 148 с.

11 Чеканова, Э.Е. Социальные процессы старения: структуралистко - конструктивистский анализ / Э.Е. Чеканова. - Саратов: Науч. кн., 2004.

12 Левинсон, А. Старость как институт / А. Левинсон // Отеч. зап. - 2005. - №3 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.strana-oz.ru/? numid =24&article=1061 #s5.

13 Торнстон, Л. Геронтология в динамическом обществе / Л. Торнстон // Социальная геронтология: совр. исслед.: реф. сб. - М.: РАН ИНИОН, 1994. - С. 58-68.

Размещено на Allbest.ru