Культура молодёжного бунта

Размещено на http://www.allbest.ru/

Политика, пропаганда, идеология и молодёжная субкультура

Церковь, как одна из важнейших и мощнейших идеологических надстроек, безусловно, не могла игнорировать происходящие в культуре процессы. И в середине ХХ столетия бунтари из богемы оказались в центре ее пристрастного внимания. Сразу же после окончания Второй мировой войны сложилось такое положение, когда церковь вынуждена была укреплять свои позиции, лавируя между наступающими коммунистическими режимами с Востока и американской имперской политикой укрепляющейся на Западе. В частности на II Ватиканском соборе (1962-1965) рассматривались пути преодоления острого кризиса, вызванного значительными социальными сдвигами в обществе, которые привели к крайне низкой популярности католической церкви в молодежной среде. Это было время, когда нонконформизм стал оказывать все более заметное влияние не только на молодежь, но и на клир, дотоле оказывавший мощнейшее влияние и на семью, и на воспитание детей. Этот нонконформизм возродил традиции гуманизма и стал ответом на ожидания европейцев в послевоенной Европе.

Качественно новый подход, наметившийся в это время, позволил "определить" бунтаря как человека, который умышленно и упорно не подчиняется или сопротивляется высшей власти, не признавая ее. Иными словами, это "паршивая овца, которая может все стадо испортить", а в связи с этим, "глупость привязывается к сердцу юноши" (Книга Притчей Соломоновых 22:15). Однако, как известно, время от времени все дети сопротивляются родительской или какой-либо другой власти, особенно во время физического и эмоционального развития и созревания в подростковом периоде. Церковь сразу же определила суть этого конфликта - часто родители подсознательно пытаются замедлить переход во взрослую жизнь, а поскольку дети со своей стороны стремятся ускорить этот процесс, то появляется противоречие, на острие которого и происходит конфронтация. Подросток-бунтарь начинает отвергать все то, что ценят его родители, однако отдельные случаи непослушания - это еще не бунт. Основную причину бунтарства святые отцы видели в окружающей социальной среде, которая, по традиции до Судного Дня "находится во власти лукавого" (I послание апостола Иоанна 5:19). И пока нравы распущены и опасны, "дух, действующий ныне в сынах противления" может легко поразить подростков. Другая, не менее важная причина - это атмосфера в доме. Семья, на которой зиждется вся система мира, и потому неблагополучная семья - это неблагополучный ребенок. Но если все-таки случится беда и ребенок встанет на путь бунта, где первопроходцем был Каин, то как можно предотвратить подобный (метафизический) бунт? Церковь давала простой и ясный ответ - только заботясь о ребенке, о его нормальном развитии и правильном пастыре.

В "Секретах семейного счастья" простыми истинами цитатника времен "патристики", церковь раскрыла суть концепции системно-функционального подхода - общество управляемо лишь тогда, когда оно является не сообществом индивидуальностей, единым сплоченным организмом, и каждый должен заниматься своим делом, направленным на его (организма ли, машины ли, общества ли) благо.

Однако проблема девиации, таким образом, оказалась не решена - она просто переместилась в сферу влияния сатанинских сил: если "подросток, решивший намерено бунтовать, отвергает христианские ценности - нужно сосредоточить свое внимание на благополучии остальной семьи - не направляйте все силы на бунтаря, в ущерб другим детям (цитата по II посланию апостола Иоанна. 10). "Вашу семью нужно оберегать и уделять ей пристальное внимание". Церковь решает эту проблему через "отчуждение" - изоляцию "паршивой овцы" от "хорошего стада". И действительно, католические страны и сферы религиозных сект (Испания, Италия, Португалия и т.п.) восприняли именно этот modus operandi как подход к решению молодежной проблемы.

В нашем изложении мысль звучит просто, однако религиозные догматы, как правило, преподносятся замысловато, архаичным (не современным) языком. Если же вдуматься в суть предлагаемого церковью решения, то становится ясно: оно не снимает проблему, а лишь еще раз подчеркивает ее наличие, сложность и многомерность.

Изолированное изучение различных составляющих концепций вне политики и идеологии все-таки не позволяет полностью осмыслить всю значимость "молодежной проблемы" - ведь многие группы вне политики просто невозможно рассмотреть даже через системно-функциональную схему. К тому же изучение молодежи, ее идеалов, ценностного набора и т.п. дает политикам "рекомендации и возможности" для работы и "чувства массы".

Мы уже говорили о том, что молодежный бунт не миновал и страны советского блока (быть может, именно здесь он и оказался наиболее острым). Поэтому учение марксизма-ленинизма так же дало свою, экономико-политическую концепцию по поводу происходящих событий. При И.В. Сталине, равно как и при диктаторах А. Гитлере, Б. Муссолини, Мао Дзедуне, позитивную энергию молодежи направляли в великую борьбу торжества тех или иных государственных идеологий, а пресловутый 13%-ный уровень государственных девиантов либо изолировался, либо уничтожался. Однако во времена "оттепели" середины ХХ века системно-функциональная машина стала давать сбои - и самым идеологически страшным событием стало появление "среднего класса" в странах тоталитарной государственной структуры. Класса, который нес внутри себя совсем иную идеологию, лишенную идей классовой борьбы и мазохистского альтруизма во имя мифа о светлом будущем при перманентном равенстве (или равноудаленности) всех со всеми. Это и стало во многом определяющим конфликтом во второй половине XX в. в странах социалистического лагеря. Этот конфликт несколько завуалировал саму проблему молодежного бунта, ибо марксизм, прежде всего экономическая теория, внутри которой все мировые процессы воспринимаются через призму производительности труда, средства производства и контроль над произведенными материальными благами. Сам по себе "молодежный бунт" в полной мере и наиболее ярко отразился в рок-музыке конца 50-х гг. - начался в 60-х гг., когда потерянное поколение Западной Европы, родившееся под грохот немецких бомбардировок, повзрослев, вдруг обнаружило полное отсутствие перспектив на свое будущее - подростки имели максимум свободного времени и минимум занятости (более спокойная ситуация была лишь в незатронутых войной США).

Английская молодежь оказалась перед фактом крушения огромной колониальной империи, общество "ломало" между имперскими амбициями и экономическим кризисом. Германия и Италия были унижены и раздавлены войной (до сих пор одной из главных задач НАТО является сдерживание ФРГ, а оккупационные войска вывели из Германии лишь в 1991 г.); Франция и Скандинавия оказались сначала на пороге социализма, а затем перешли во второй эшелон из-за нарастающей мощи США. Все это вылилось не только в "конфликт ногами" подростков-максималистов, прозябающих в нищете и ненавидящих довольного и сытого обывателя, но и в мобильный террор "красных бригад", всплеск неофашизма и "Красный Май" в Парижском студенческом районе (Латинский квартал) - все это только подтверждало на практике марксистский тезис о росте классовой борьбы и неизбежность формационных изменений. Правда после этих кризисов буржуазная Европа оправилась, и либерализм органов ГБ был закончен, т.к. внутри социалистического блока молодежь также начнет "бунтовать" и обсуждаемая доктрина будет в корне пересмотрена. Однако это информация уже другого блока. молодежь нонконформизм мотивация социологический

В 1963 г. Л.М. Зюбин, в своем исследовании, посвященном особенности мотивации у трудных подростков, напрямую отмечает три причины, приводящие к особенностям мотивации трудных подростков:

а) недостаток умственного развития в целом (но не патология!), что препятствует правильному самоанализу поведения и прогнозирования его последствий;

б) недостаточная самостоятельность мышления и поэтому большая внушаемость и конформность;

в) низкая познавательная активность, "обыденность" и неустойчивость духовных потребностей.

Возрождение интереса общественных наук к демографии, психологии и социологии молодежи приходится только на начало 60-х годов и связано с созданием при ЦК ВЛКСМ социологической группы. Факт, сам по себе, может быть, и не очень знаменательный - однако он приобретает поистине символический смысл, если вспомнить события того времени.

Социология формально уже не запрещена, но еще и не признана. В руководстве партийных и государственных структур, в том числе и Академии наук находятся те, в чьем сознании она по-прежнему ассоциируется с буржуазной наукой. Вместе с тем в Москве (Г. Осипов, Б. Грушин), Ленинграде (В. Ядов, А. Здрамомыслов, В. Водзинская, С. Голод, В. Лисовский), Свердловске (М. Руткевич, Л. Коган, Ю. Волков, В. Мордкович), Новосибирске (В. Шубкин. В. Устинов) делаются первые попытки проводить социологические исследования. Насколько это было не просто можно судить по тому факту, что социологический сектор в институте философии (руководитель Г. Осипов) долгое время скрывался под названием "Сектор новых форм труда и быта", а создаваемое в Академии наук головное социологическое учреждение, как об этом шла речь выше, получило название "Институт конкретных социальных исследований". Каждый кто, называл себя социологом, рисковал быть обвиненным в ревизионизме, а кары за это следовали суровые.

Привлечением внимания ученых, а так же своим становлением в этот период советская социальная психология и социология молодежи обязана многим известным ученым (Г.М. Андреевой, С.Н. Иконниковой, И.С. Кону, В.Т. Лисовскому, Н.С. Мансурову, В.Б. Ольшанскому, В.А. Ядову и многим другим), которые, тесно сотрудничая с группой, способствовали развитию теории и методики этой отрасли социологического знания.

12 февраля 1965 г. Бюро ЦК ВЛКСМ приняло постановление "Об участии комсомольских организаций в проведении конкретных социальных исследований по вопросам воспитания молодежи". В нем, в частности, содержалась рекомендация создать при ЦК ВЛКСМ союзных республик, обкомах и горкомах комсомола общественные институты молодежных проблем на базе существенных кафедр и лабораторий высших учебных заведений. Это не могло не дать свои результаты и явилось мощным стимулом для организации в стране сети социологических подразделений по исследованию молодежных проблем.

Уже через год их насчитывалось более сорока. Не все они, конечно, работали достаточно эффективно. Наиболее активную и квалифицированную работу проводили общественные институты в Ленинграде, Свердловске, Новосибирске, Перми, Иркутске, Красноярске и Воронеже.

Использование разветвленной сети территориальных комсомольских органов, международных связей Комитета молодежных организаций способствовало быстрому налаживанию широкой координации в области молодежной социологии как внутри страны, так и за ее пределами, позволило осуществить ряд крупных общесоюзных и республиканских опросов молодежи. Так, первое всесоюзное социологическое исследование было проведено в 1966 г. к XIV съезду ВЛКСМ (руководители - Ю. Торсуев и В. Васильев). Выборочная совокупность составила около 10 тыс. человек в возрасте от 14 до 28 лет. В течение пяти лет по самым различным проблемам во всех союзных республиках были проведены представительные исследования.

По прошествии десятилетий многие социологи с удовлетворением вспоминают конференцию "Молодежь и социализм" (1967 г.), ставшую заметной вехой в развитии отечественной молодежной науки. Интерес к молодежи стал особенно усиливаться к концу 60-х годов, когда во всем мире она стала все громче заявлять о себе. Это была не просто абстрактная борьба за какие-то особые "права". В таких движениях и выступлениях молодые люди ставили перед собой вполне определенные, конкретные цели. Рабочая молодежь и студенты сопротивлялись американскому вторжению во Вьетнам, боролись за гражданские права, за уничтожение расовой и половой дискриминации, присоединялись к рабочим на уличных баррикадах Парижа.

При этом нам необходимо помнить, что 1968 г. был не только годом Пражской весны. Так, например, в Соединенных Штатах во взрывоопасной обстановке социальных успехов, внутренних волнений и глубокой политической озабоченности закончился срок полномочий президента Джонсона. При нем были проведены в жизнь программы "Великого общества", выдержавшие испытание временем, но они же (эти преобразования) все глубже и глубже увлекали страну в трясину вьетнамской войны, вызвавшей один из самых опасных конституционных кризисов в США. Для Европы 1968 г. - стал годом общественной мега-дискуссии, темой которой стала проблема управляемости, или, если выражаться более драматическим языком континентальных европейцев, легитимности. Причем в глазах многих она связывалась, прежде всего, со способностью политических систем к реформам. Во Франции, Германии и некоторых более мелких европейских странах эта тема преимущественно носила название "демократизации". Отчасти это означало, что завершился период ожидания обещанных гражданских прав, отчасти таким образом выражалось нетерпеливое стремление пользоваться правами участия, дабы они стали действительностью. "Мы должны решиться на демократию", - сказал Вилли Брандт в своем первом правительственном заявлении в качестве федерального канцлера, имея в виду, что демократия - это не только некое состояние, конституция, но и образ жизни, действие, добродетель (цитата по Р. Дарендорфу, 2002. стр. 151- 152).

Как в Соединенных Штатах, так и в Европе события 1968 г. во многом связаны с университетами и студенческими выступлениями. Студенческие волнения предшествовали политическим беспорядкам, они докатились из Беркли до Лондонской школы экономики и дальше - до Сорбонны и Берлинского вольного университета. Кое-где, казалось, главной темой была реформа высшей школы, по крайней мере, так считали те, кто неверно истолковал знамения времени. К ним относился и Раймон Арон. Он так никогда и не отошел полностью от пережитого в Париже в те бурные майские дни. Причина этого ясно видна хотя бы в одном его печальном замечании: "Старая Сорбонна заслуживала смерти, но не такого убийства, как в мае 1968 г.". Бывают времена, когда человек действительно не может быть сразу и за, и против хода вещей. Энергия социального изменения была так сильна, что обязательно должна была запустить процессы, которые сами реформаторы не могли держать под контролем. Возможно, революция 1968 г. и была, по словам Арона, introuvable - неуловимой, не поддающейся точной характеристике, но она имела многие признаки одной из тех лавин, которые, если уж они покатились, никто не в силах остановить. Гибель старого университета для Арона стала безвозвратной личной потерей, как и для многих европейцев, в первую очередь тех, кто когда-то добился места в нем ценой больших усилий и жертв. И хотя, выступая за "гражданское право на образование", участвуя в разработке программ, открывающих доступ в высшую школу обделенным прежде группам, университеты имели в виду исключительно шансы доступа (т.е. целью была демократия, а не демократизация). Но в практической политике такие нюансы не сохраняются, по крайней мере, в континентальной Европе. Волны перемен вскоре смыли реформаторов, веривших, что можно соблюдать границу между равенством шансов и равенством результатов и что может быть демократия без демократизации (Р. Дарендорф, 2002, стр. 153).

Однако неудовлетворенность, правда, преимущественно в латентных формах, стала проявляться среди молодежи и в советском обществе. Именно в эти годы студенчество и молодая творческая интеллигенция выдвинули из своих рядов первых инакомыслящих, положивших начало радикализму будущего поколения "шестидесятников". "Молодежный бунт" в 1968 г., прокатившийся по странам Западной Европы и Америки, во многом способствовал активизации внимания к изучению специфических молодежных проблем не только на Западе, но и в нашей стране. Становилось также ясно, что необходимо совершенствование законодательства о молодежи.

В 1968 г. под руководством секретаря ЦК ВЛКСМ Ю. Торсуева и доктора юридических наук, профессора М.Г. Кириченко был подготовлен проект закона о молодежи. Прискорбно, но руководство страны не поддержало в то время идею принятия специального закона о молодежи. После долгих обсуждений были созданы лишь комиссии по делам молодежи Верховного Совета Союза ССР и Верховных Советов союзных республик. Это был определенный шаг вперед в осуществлении государственной молодежной политики.

К концу 60-х годов в 120 городах страны действовало более 400 социологических лабораторий, секторов, групп, изучающих проблемы молодежи: значительная их часть находилась в союзных республиках. Над молодежной тематикой работали около 2 тыс. преподавателей кафедр общественных наук вузов, научных и практических работников. Ежегодно проводилось до 300 социологических исследований по самым разным проблемам молодежи. Поскольку стала ощущаться потребность в фундаментальной разработке молодежной проблематики, в начале 1968 г. были подготовлены и внесены предложения о создании на базе Центральной комсомольской школы института молодежных проблем. Однако в тот момент во властных структурах ни к какому решению не пришли. Лишь через год, в 1969 г. было принято постановление о реорганизации ЦКШ в Высшую комсомольскую школу (ректор - доктор исторических наук Н. Трущенко), в которой предусматривалось создание научно-исследовательских лабораторий. В дальнейшем их работой руководили проректор по науке, доктор философских наук Ю. Волков, кандидат философских наук В. Мухачев и доктор исторических наук В. Криворученко. В 1976 г. на базе этих лабораторий был учрежден Научно-исследовательский Центр. В разные периоды его возглавляли доктор исторических наук В. Криворученко, доктор философских наук Ю. Волков, доктор философских наук Н. Блинов, доктор философских наук И. Ильинский, доктор исторических наук Б. Ручкин.

Являясь головным учреждением в исследовании молодежной проблематики и тесно сотрудничая с родственными научными подразделениями в системе Академии наук (в институте социологии, руководитель - кандидат философских наук В. Чупров и в Институте международного рабочего движения, руководитель - доктор философских наук В. Шубкин), в Ленинградском университете (доктор философских наук В. Лисовский), а также с другими центрами, НИЦ ВКШ многие годы возглавлял отечественную ювенологию. С образованием в ВКШ кафедры социологии (ею заведовали тогда кандидат исторических наук В. Култыгин, доктор философских наук В. Левичева) началась систематическая подготовка социологов, специализирующихся на исследовании молодежных проблем.

Сегодня социологи-молодежники объединяются вокруг созданного в 1990 г. на базе ВКШ Института молодежи, учредителями которого являются Минтруд и Роскоммолодежи РФ. Ректоры института до 1994 г. - кандидат философских наук Г. Головачев, а в настоящее время - доктор философских наук И. Ильинский. Ставший правопреемником ВКШ, Институт молодежи сохраняет и продолжает традиции отечественной школы социологии молодежи.

Размещено на Allbest.ru