Социология науки

Размещено на http://www.allbest.ru/

27

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат на тему

«Социология науки»

Введение

Социология науки - сравнительно новая отрасль социологического знания. Она отпочковалось от науковедения, хотя и на современном этапе развития общества, в начале XXI века, продолжает тесно взаимодействовать с другими научными дисциплинами - историей и философией науки, экономикой и организацией научной деятельности. В тоже время социология науки всё чаще стала охватывать вопросы, относящиеся к компетенции социологии знания, которая ставит своей задачей выявление социальной компоненты сознания и деятельности людей в сфере науки и образования.

Первые попытки социологического исследования науки относится к 20-м годам XX века, когда во многих странах, в том числе и в СССР, были предприняты попытки осмыслить социальные функции науки, роль учёных в жизни общества и социальные аспекты взаимодействия науки и общества. Следует отметить, что Э. Дюркгейм, М. Вебер, К. Маннингейм считали невозможным содержательную сторону науки исследовать социологическими методами.

Социология науки начиналась с исследований Дж. Бернала, У.Ф. Огборна, Т. Парсонса и особенно Р. Мертона, который в своей работе «Наука, техника и общество в Англии XVII века» (1933) изучил роль пуританской религии, и морали в становлении науки Нового времени. Социология, согласно Мертону, изучает науку как социальный институт, охраняющий автономию науки и стимулирующий деятельность, направленную на получение нового и достоверного знания.

В дальнейшем идеи социологии науки развивали У. Хэгстер (структура научного сообщества), Н. Маллинс (социальные связи и коммуникации науки), С. Коул и Дж. Коул (социальная стратификация в науке), Н. Сторер (наука как социальная система). Особое место занимает концепция научных революций Т. Куна. В 80-е годы XX века возник целый спектр разнообразных схем социального исследования науки (У. Коллинс, К. Кнор-Цетина и др.).

В отечественной социологии многое делал для становления данной социологической теории Г.Н. Волков (1933-1993), в своей работе «Социология науки» (1968), он выдвинул концепцию анализа науки как социального института и формы общественного сознания. Успешно трудились над проблемами социологии науки А.А. Зворыкин, В.Ж. Келле, Д.Д. Райкова, С.А. Кугель, Н.С. Слепцов, Р.Г. Яновский.

В целом в российской социологии науки внимание было сосредоточено, во-первых, на том, как строятся взаимоотношения общества и науки, во-вторых, какие социальные проблемы организации науки и её функций имеют значение для эффективного функционирования общества и, наконец, на том, что представляют собой люди науки, как они осознают своё положение, свою роль и ответственность в современном обществе. Это тем более важно, что в начале 90-х годов XX века наука стала перед катастрофой. Резкие изменения в общественном организме поставили перед ней трудноразрешимые задачи: как выжить, как сохранить кадры и как не потерять темпы развития хотя бы в тех сферах, в которых накоплен значительный научный потенциал. Положение науки не завидно: сокращение государственных ассигнований, непомерные цены на оборудование, сырьё, материалы, огромные затраты на проведение научных исследований ведут к перекачке кадров в другие отрасли экономики, в коммерческую деятельность или же вынуждают учёных искать прибежище за рубежом.

1. Наука и общество

Взаимоотношения науки и общества всегда складывались непросто. Однако логика общественного развития постоянно убеждала властные структуры в необходимости считаться с её выводами, результатами и рекомендациями. Наука систематически показывала, что использование её данных способно серьёзно изменить лицо общества, улучшить жизнь людей. Эта надежда на науку породила радужные ожидания и стремление максимально использовать ее, прежде всего для решения экономических и производственных задач. Такая ситуация, характерная для первой половины ХХ века, серьёзно повысила престиж науки, создала благоприятную атмосферу для учёных, сформировала определённой социальный климат вокруг них.

Начиная с 50-х годов ХХ века, в мире появились новые оценки роли науки. В связи с угрозой ядерной и биологической войны, загрязнением окружающей среды, неблагоприятными условиями на производстве, так и в быту стали пропагандироваться и распространятся идеи ущербности науки, научно-технического прогресса. Возникли даже теории антисиентизма, объясняющие пагубную роль науки в развитии современного общества.

Несколько по-иному складывались взаимоотношения науки и общества в СССР. Это проявлялось, прежде всего, в том, что наука как нигде ощущала волюнтаризм власти. Науке навязывали направления исследований, которые противоречили логике её развития. Отдельным её направлениям давались оценки, которые исходили из политизированных установок, что принесло обществу серьёзные потери.

Именно вмешательство со стороны КПСС обеспечило то, что наука и экономика не смогли ответить на вызов, на вызов времени, не вписались в процесс происходящей технологической и информационной революции, что, как результат, отбросило СССР по многим показателям в разряд развивающихся стран. Был потерян темп, опыт, и наука отстала в своём развитии по ряду направлений на десятки лет.

В целом в 60-70-е годы имидж науки был высоким, особенно точных и естественных наук. Общественные науки ориентировались в основном на идеологические установки КПСС, что во многом сдерживало творческий поиск работающих в этих отраслях знания или рождало квазинаучные результаты.

Кризис в обществе в 80-е, а затем в 90-е годы ХХ века затронул науку в целом. Остро стала обсуждаться ситуация в ней и вокруг неё. Наука была обвинена в огромных расходах, которые были связаны с обслуживанием военно-промышленного комплекса, в тех негативных последствиях, которые принёс научно-технический прогресс. Росла тревога за его экологические и социальные издержки. Колоссальный удар по престижу науки был нанесён чернобыльской трагедией.

В этот период общественные науки настигла вторая волна - океанский вал - критики, которая отвергла практически все наработанное и во многом поставила их перед необходимостью начинать всё с начала. В этом потоке критики, не всегда справедливом, серьёзно менялось представление о роли и назначении науки, о достоверности и истинности научного, и особенно гуманитарного и социального знания.

Общество предъявило новый, причём не всегда праведный, счёт науке. Наука реагировала на это не столько неадекватно, сколько реальной угрозой снизить национальную безопасность.

Переход России к рынку ознаменовался тем, что был приложен максимум усилий к тому, чтобы науку сделать демилитаризованной, деиделогизированной и открытой миру. Но «деидеологизация» привела к потере «целеполагания», к утрате чётких ориентиров в научно-технической и гуманитарной политике государства.

Стало очевидным, что без выработки концепции взаимоотношений научного сообщества и власти не обойтись, ибо это чревато возможными огромными потерями и утратой имеющегося в мире позиций. Ведь по прогнозу Комиссии Совета Европы по образованию, убытки России достигают 50-60 млрд. долларов в год за счёт миграции учёных за границу.

Согласно данным опроса учёных, проведённого ИСПИ РАН в 1995, состояние науки определялось в первую очередь отсутствием осознания государством её значимости для судеб России (63%). Авторитетные учёные, выступавшие в роли экспертов, указали ряд факторов, обуславливающих кризис науки: политическая ситуация в обществе (37%), общее экономическое положение страны (44%), место науки и образования в системе приоритетов государственной политики (56%), а также сознательный курс руководства на формирование принципиально нового слоя интеллигенции - носителя иных идеалов и ценностных ориентаций.

Только резкое увеличение бюджетного финансирования науки и создание в России единого государственного фонда её финансирования и поддержки, повышение заработной платы научным работникам, установление льготного налогообложения научных структур, введение конкурсной системы финансирования научных проектов и контрактной системы труда позволят, по убеждению экспертов, приостановить развал интеллектуального потенциала страны.

В этой ситуации социальные последствия деформированных взаимоотношений науки и общества становятся очень тяжёлыми. Во-первых, идёт распад научных коллективов, особенно тех, которые были связаны с военной тематикой. Значительная часть высококвалифицированных специалистов так и не была переориентирована на другие актуальные и жизненные проблемы.

В 1995 году в России функционировало 3968 организаций, выполняющих научные исследования и разработки, что на 8,5% меньше, чем в 1990 году, однако изменение численности по их видам шло неравномерно. Особенно резко, более чем вполовину, сократилось количество конструкторских бюро, проектных и проектно-изыскательных организаций, почти на 70% - опытных заводов. В промышленности более чем на 60% - стало меньше предприятий, где ведутся исследования и разработки (ИР).

По оценкам экспертов, расходы на собственно научные исследования сократились в 30-50 раз, достигнув доли в валовом внутреннем продукте уровня слаборазвитых стран мира. Академики В. Захаров и В. Фортов справедливо утверждают, что «большинство экономических и социальных трудностей обратимы. Так, спад производства при благоприятных обстоятельствах сменяется быстрым подъёмом (Германия, Китай, Япония). Разрушение же науки, если оно достигает критического уровня, становится необратимым».

Во-вторых, упал престиж науки и учёных. Это проявилось в уменьшении конкурсов в аспирантуры, в феминизации науки, в резком сокращении числа открытий и изобретений.

В результате сокращается количество занятых в сфере науки, прежде всего за счёт специалистов. К 1995 году их было вдвое меньше, чем в 1990 году. В 1993 году из науки ушло на 13% больше, чем пришло. В 1994 году этот показатель составил 11%.

Престиж учёных падает и из-за уменьшения материальной оценки их труда. Если в 1985 году средняя зарплата в сфере «Наука и научное обслуживание» составляла 104,2% от зарплаты в экономике в целом и 96,3% от зарплаты в промышленности, то в 1995 году эти цифры составили 73,1 и 64,2% соответственно. Налицо значительное относительное снижение оплаты труда научных работников, что, конечно же, не может не повлиять на выбор молодёжью своей будущей работы в сфере науки.

В системе Российской академии наук общая численность работников сократилась за 1991-1996 годы на 22,9%, а численность научных сотрудников - на 13%. Характерно, что если число докторов наук за этот период выросло на 21,6%, то число кандидатов наук уменьшилось на 11,9%, что означает только одно: молодёжь не хочет заниматься научной деятельностью. И это притом, что в 1996 году в науке недоставало 52% исполнителей среднего звена, 44% ведущих разработчиков, 30% научно-технического персонала.

В-третьих, увеличились претензии к науке, что не ограничивалось словами и приняло формы уменьшения её финансирования, и в первую очередь на фундаментальные науки.

Наука находится на попечении у государства, конечно, это не благотворительность, а результат ясного понимания значения науки. На протяжении послевоенных десятилетий ассигнования на науку не опускались у нас ниже 2% от ВВП, т.е. были на уровне развитых стран. Динамика расходов на науку в России в 90-е годы аналогична ситуации в Аргентине, где расходы на науку с 1977 по 1982 год упали с 1,8 до 0,2% ВВП. В тоже время в Южной Корее затраты на научные исследования составляли в 1981 году 0,64% ВВП, а к 1995 году достигли 3% ВВП.

В результате российская наука в середине 90-х годов фактически получила 0,32% ВВП (при плане 0,63%), пропустив «вперёд» не только все западноевропейские страны, но также бывшие социалистические страны - Чехию, Румынию, Болгарию.

Сокращение расходов на науку продолжается. С учётом двукратного падения ВВП, непомерного роста коммунальных платежей и почти полного спада оборонных и промышленных заказов ассигнования собственно на научные исследования уменьшились. Естественным результатом такой политики стал переход науки из критического состояния в коматозное: стагнация институтов и гибель целых научных школ и направлений, конвульсии научного приборостроения и научных изданий, нищенская зарплата учёных.

Говоря о проблемах финансирования науки и общества, можно принести слова Б. Клинтона во время его избирательной кампании в 1995 году: «Будущее не имеет своих избирателей. Но все мы одновременно являемся электоратом будущего. И мы должны сопротивляться ограничению вложения инвестиций в те сферы, которые будут ключевыми для экономического роста страны в XXI веке».

В-четвёртых, от деформирования взаимоотношений науки и общества больше всего страдает основа основ науки - фундаментальные исследования, которые отражают необходимость опережающего развития научного производства.

Дело в том, что фундаментальная наука в большей степени, чем даже искусство, опирается на традицию и суровую профессиональную школу. В каждой узкой области науки круг настоящих специалистов невелик и легко исчисляем. Их потеря быстро приводит к деградации целых научных направлений, а затем и всей науки, как это произошло в гитлеровской Германии, потерявшей 0,3 - 0,5% ведущих учёных.

Колыбелью фундаментальной науки считается Западная Европа, её старые университеты. К началу Первой мировой войны вне Западной Европы фундаментальная наука существовала всего в двух странах - в России и в США. Общепризнанно, что прогресс науки в США связан с постоянным притоком выдающихся учёных и талантливой молодёжи из многих стран мира.

Российская фундаментальная наука развивалась по своему собственному пути и в основном за счёт внутренних ресурсов. Сколько-нибудь значительная иммиграция имела место только в начальном периоде развития, в XVIII веке, когда в Россию приехали такие известные учёные, как Эйлер и Бернулли. К началу ХХ века русская наука приобрела мировое значение. Крупные достижения, полученные русскими учёными в химии, физике, биологии и математике, вошли в учебники и полностью признаны международным сообществом. Русская фундаментальная наука, несмотря на все трудности потери в результате эмиграции и идеологической чистки сумела в основном пережить послереволюционное время. До начала 70-х годов в целом происходил рост и процветание фундаментальной науки, престиж и общественный рейтинг русского учёного внутри и вне страны был необычайно высок.

Кризис российского общества, медленно развивающегося в период «застоя», не мог не отразиться отрицательным образом и на науке. По многим стратегическим вопросам решения принимали не учёные, а малокомпетентные бюрократы. Это привело к отставанию в таких важнейших отраслях, как электроника и вычислительная техника, к потере лидирующей позиции в космических исследованиях.

Иначе говоря, фундаментальная наука - это становой хребет не только настоящего, но и будущего страны. Поэтому все страны, стремящиеся быть технически развитыми, культивируют собственные фундаментальные исследования. Мировой опыт показывает, что эти страны добиваются подлинных экономических и социальных успехов, даже имея скромные природные ресурсы (Япония, Англия, Германия, Скандинавские страны). В то же время страны в Африке и в Латинской Америке, имеющие эти ресурсы в избытке, но не обладающие развитым научно-техническим потенциалом, оказываются неспособными выйти из нищеты и экономической отсталости.

В-пятых, создаётся угроза потери высококвалифицированных специалистов в результате отъезда многих из них на постоянную или длительную работу за границу. На грани 80-90-х годов начался отток научных кадров за рубеж, как в порядке эмиграции, так и в порядке долгосрочных контрактов.

В 90-е годы число тех работников науки и образования, которые окончательно уехали из страны, составляло в 1992 году 4576, в 1993 году - 5876 человек. Сама численность ещё мало говорит, ибо это в целом небольшое количество имеет высокий удельный вес в научных открытиях. Уезжают, как правило, талантливые, перспективные.

Наибольшей «наукоёмкостью» характеризуется поток эмигрантов в США. По данным 1992 года, среди выехавших 33% - лица с высшим образованием и 44% - служащие. В США за три года (1990-1993) эмигрировало 4,5 тыс. учёных.

Наряду с этим заметно возросла эмиграция российских учёных в страны третьего мира, которые в отличие, например от США и Германии предъявляют спрос на научные кадры средней квалификации.

По данным выборочного обследования движения кадров в десяти научно-исследовательских институтах столицы (3746 учёных), проведённого в 1992 году, за 10 месяцев из обследуемых институтов уволился и уехал за рубеж 1% научных работников, 60% уехавших - учёные до 40 лет, 41% уехавших имели степени, в том числе 12% - докторские. Доля отъезжающих, работавших в отрасли «наука и народное образование», в целом по России в 1987-1992 годах составляла 6%.

Анализ социологической информации показывает, что мотивами эмиграции являются: по мнению 94,6% опрошенных - возможность улучшить своё материальное положение, по мнению ещё 47,1% - падение в России престижа научного труда, и 46,3% - профессиональный интерес, желание усвоить новые идеи, формы и методы работы.

Деление науки на национальные коридоры также не проходит бесследно, ибо в науке установление шлагбаумов там, где их не было десятки лет, приводит, лишь к разрушению творческого потенциала страны.

В сложившейся ситуации, как считают социологи, решить проблему использования достижения науки только через конкретного работника не удастся: её можно решить, когда все без исключения научные коллективы будут видеть реальную поддержку, когда будут обеспечены их коренные интересы.

Вместе с тем это не означает, что нужно сбросить со счёта творческий поиск учёного. Однако для его осуществления надо создать соответствующие условия. Иначе научное творчество превращается в дело, которым занимаются только очень самоотверженные люди.

2. Социальные проблемы организации науки

Из отрасли с занятым в ней мизерным количеством людей ещё сто лет назад наука превратилась в гигантскую индустрию по производству по производству нового знания, его использованию и применению во всех сферах общественной жизни. Вместе с тем процесс интенсивного развития науки столкнулся с трудноразрешимыми противоречиями, когда потребовался ответ на вопрос: а насколько наука, её достижения совмещаются с благом человека? Более того, появились теории, в которых доказывается, что развитие науки приведёт к апокалипсису, к полному разрыву с природой, к конфликту между наукой и обществом.

Наиболее уязвимым местом стало нарушение взаимодействия между производством и наукой, между объективными потребностями общественного развития и мерой их удовлетворения с помощью научных разработок и открытий.

Следствием этого стал провал в России научно-технической революции 70-80-х годов, в тоже время давшей возможность западу избежать очередного кризиса и совершить новый технологический рывок. Неспособность отследить этот рывок и возникшее в результате экономическое отставание были активным детонатором, разрушившим советскую систему. Но факторы, приведшие к распаду великой страны и развалу единого научного пространства, не устранены и в 90 - годы.

Наука не даст должной отдачи, если не будет по-настоящему включена в оперативное и перспективное решение всех проблем общественного развития, и особенно социально-экономических. Предстоит коренным образом изменить подход не только к техническим, технологическим, экономическим вопросам, но и к социальным проблемам организации науки. Социология науки призвана разобраться в том, как и при каких условиях, наука отвечает требованиям технического и социального прогресса.

На взаимоотношения с обществом, конечно, накладывает отпечаток тот факт, что между наукой и производством образовалась трещина, грозящая стать пропастью. Чтобы преодолеть её, следует оценить эффективность разнообразных форм, так или иначе способствующих использованию научных новшеств.

Важным звеном в этом направлении является механизм, при котором внедрение науки становится выгодным делом как для людей, предлагающих новшества, так и для организации, которая использует их в своей деятельности.

Вместе с тем многие недостатки, относящиеся к данной проблеме, объясняются не чьей-то злонамеренной ролью, а ситуацией, в которой учёный, специалист и особенно администратор-бюрократ не видят в этом никаких преимуществ, кроме дополнительных забот. В такой обстановке не помогают ни указ, ни призыв, ни пожелание. Суть вопроса не в том, чтобы призвать, порекомендовать, обязать, а в том, чтобы разобраться в реально действующих экономических и социальных силах препятствующих или способствующих внедрению научно-технических достижений. В советское время новинок «проваливалось в щель» между заводом и конструкторским бюро, НИИ. В лучшем случае предприятие бралось за изделие попроще, но чаще всего успешно «отпихивало» любую новинку.

Рациональное взаимодействие науки и производства обеспечивает создание механизма заинтересованности во внедрении новшеств и научных открытий. Здесь накопилось немало нерешённых проблем. Толковые и грамотные решения тонули в бюрократических отписках. Более двух десятков лет в 60-80-е годы обсуждался вопрос о том, чтобы планировать выпуск станков и труб не в тоннах, а в штуках и метрах. Примерно столько же длилась история вокруг многих изобретений и новшеств, где на каждый вложенный рубль можно было получить доходы, в сотни и тысячи раз превышающие затраты. В результате интересы общества не обеспечивались, а реализовывались цели, не имеющие никакого отношения ни к техническому, ни к социальному прогрессу.

Поэтому главное в современной организации науки - заинтересовать потенциального потребителя, как достигнуть мировых стандартов и обеспечить более выгодные условия при использовании научных открытий.

Многие считают, что подлинный успех придёт тогда, когда и разработка идей, и отбор лучших новинок будут организованы в масштабе не только государства, но и каждого, когда в полной мере заработают экономические рычаги, стимулирующие и поощряющие каждый новый шаг в решении как фундаментальных, так и прикладных проблем.

Однако такие методы не работают в области фундаментальных исследований, результаты которых могут принести плоды через годы, а иногда и десятилетия. Здесь рыночный механизм даёт сбои - значит, государство должно в полной мере отвечать за их поддержку и развитие.

В решении социальных проблем организации науки большую роль сыграли наукограды. Такие городки - научные центры возникли в 30-70-е годы с целью выполнения задачи становления СССР как передовой технологической и военной державы. В них сконцентрирован научно-технический потенциал страны. Опыт создания и функционирования Новосибирского Академгородка оказался, несмотря не все недостатки и издержки, высокоэффективным и плодотворным. Не менее показателен успех и новых наукоградов, например, Черноголовки - месторасположения Ногинского научного центра. Вслед за Москвой, С.-Петербургом, Н. Новгородом и некоторыми другими крупными городами этот центр вошёл в десятку наиболее значимых научных открытых городов страны. А таких центров, в большинстве своём закрытых, в России более 50.

Наукограды - национальное достояние России - заслуживают специального законодательного акта, все вопросы: выбор органов самоуправления, формирование бюджета и взаимодействие с региональными и местными власти - должны решаться не по трафарету, а с учётом того, что в научных центрах сосредоточена интеллектуальная элита страны, которую легко уничтожить под флагом благих намерений и борьбы с консерватизмом чиновников.

При решении проблем функционирования науки огромную роль играет способность создать такие научные учреждения, которые бы выполняли опережающего развития, нестандартного решения возникающих проблем.

В 20 - 30-годы в СССР были созданы государственные научно-исследовательские институты в сфере фундаментальных и прикладных наук, не имевших аналогов в других индустриальных странах, включая США. В число таких учреждений научного профиля вошли Всесоюзный институт электротехники. Институт стали, институт «Гидропроект», Институт растениеводства, Институт машиностроения и др.

Экономическая и политическая «отдача» таких финансовых и организационных мер была реализована многопланово. Снизилась зависимость экономики страны от заимствования зарубежного научно-технического и производственного опыта, открылись возможности проводить радикальную перестройку структуры отечественной промышленности, создавая национальные отрасли тяжёлой промышленности. Огромное значение имела государственная политика для обеспечения научно-технического противостояния с интегрированной под эгидой фашистской Германии мощью европейских стран в ходе Второй мировой войны, что позволило иметь такие совершенные средства, как КВ-1, ИС-2, БТ-7, Т-40, Т-34, И-16, ТБ-7, Б-4. Ещё более впечатляющи итоги научно-технической политики в 60-80-е годы, особенно в научных разработках ядерного и других разновидностей средств массового поражения.

Создание новых и коренное реформирование старых научных структур, по сути дела, связаны с одним важнейшим и перспективным требованием - повышение наукоёмкости общественного производства и культуры. И очевидно, что без государственной политики, без поддержки государства такая программа не может быть реализована. Именно по наукоёмкости, а не по другим показателям будет характеризоваться в мировой статистике развитие стран в XXI веке.

Одна из важнейших организационных форм сохранения науки, родившаяся в условиях её кризисного состояния в середине 90-х годов, - это учреждение Государственных научных центров (ГНЦ), в рамках которых осуществляется попытка спасения лидеров российской науки. После учреждения такого института социальной поддержки в 1993 году данный статус получило 61 научное учреждение из почти 400 претендовавших на это звание.

Присвоение звания ГНЦ не меняет формы собственности. Идея межотраслевых научно-технических комплексов, провалившаяся в конце 80-х годов, вновь замаячила за намерениями присваивать звание ГНЦ не только одному, но сразу нескольким родственным учреждениям.

Вдобавок к этому у организаторов науки существует идея пойти дальше и создать научную биржу, где найдут друг друга технические предложения научных центров и заявки предприятий. Банк данных будет доступен на коммерческой основе как российскому, так и иностранному капиталу, открывая путь в международный рынок труда. Это увеличит шансы малого бизнеса при обслуживании науки, который оказывается более гибким и дешёвым в рыночных условиях. Небольшую лабораторию легче закрыть после выполнения задачи, в то время как гиганты перерождаются в самодостаточную систему. Высокая экономическая эффективность такой схемы сделала бы гораздо более привлекательными инвестициями в науку для нового российского бизнеса и банков. При бирже должен быть непременно свой банк развития, из которого без дополнительных бюрократических ступенек финансировались бы фундаментальные, так и прикладные исследования.

Организация науки предполагает то, что, сохраняя лидирующее положение в поддержке науки, особенно в фундаментальных исследованиях, государство должно поддерживать процесс привлечения других средств в её развитие. Здесь имеются некоторые сдвиги. Число организаций, основанных на государственной форме собственности, сократилось с 1993 по 1994 год на 17%, на частной выросло на 29% и составило около 4% в общем объёме организаций. Но особенно популярным становятся организации со смешанной (без иностранного участия) формой собственности, составляющие уже пятую часть всех, где ведутся разработки.

Привлечение частных капиталов в науку идёт с большим трудом. Коммерческие банки слабо заинтересованы в инновационной деятельности, 20% опрошенных отметили отсутствие у банков к этому какого-либо интереса, 53% сказали, что дальше экспертиз дело не идёт, и лишь 15% заявили об участии банков в инвестировании инновационных проектов.

На спонсорскую поддержку коммерческими банками рассчитывать не приходиться - лишь 6% экспертов связывают с ней возможность реального прогресса в инновационной деятельности и ещё 26% - с получением от банков льготных кредитов. Основной же фактор прогресса, по мнению 70% опрошенных, - изменение государственной налоговой политики в этой сфере.

Прохладное отношение бизнесменов к вложению капиталов в науку объясняется оценкой её положения. По мнению 68% опрошенных, в научно-технической политике преобладают негативные тенденции, и только 6% отметили наличие позитивных.

Вместе с тем в этот переходный период есть сферы, которые привлекательны для инновационной деятельности, особенно в производствах, связанных с жизнью человека.

Реализации социальных проблем организации науки способствует научное лобби, влияющее на власть и общественное мнение. Его создание - прерогатива научного сообщества, если оно действительно хочет участвовать в борьбе за своё существование в виде участия становления бюджета и его расходовании, в формировании налоговой политики и подготовке законодательства о науке.

Без «мозгового центра», вырабатывающего научную идеологию развития науки и общества, победить другие лобби невозможно.

Одной из форм такого лоббирования выступает Ассоциация государственных научных центров, которая защищает интересы лидеров российской науки во властных структурах, сохраняет их от угрозы закрытия, ходатайствует о снижении налогового пресса, добивается льгот для них, борется с коррупцией и произволом чиновников.

Очень несовершенен механизм защиты интеллектуальной собственности. Оплата труда учёных - одна из самых низких в стране. Изобретения и открытия истинных учёных обрастают всевозможными прилипалами, в ряду которых иногда теряется и сам творец.

Требование - сделать экономику восприимчивой к научно-техническому прогрессу, обеспечить жизненность научных достижений - немыслимо без укрепления всех звеньев цепи, соединяющих науку, технику и производство, без создания принципиально новой системы стимулов в науке.

В этой связи нуждается в перестройке работа Академии наук, решение задач поворота академических институтов в сторону расширения исследований, имеющих технологическую и социальную направленность, повышение ответственности за создание принципиально новых видов техников и технологий.

Резервов по оптимизации взаимоотношений между наукой и обществом ещё много.

Предстоит серьёзно изменить облик, назначение и роль отраслевой науки. Дело в том, что анализ опыта её развития показал, что она серьёзно отстала от требований времени, оторвалась от конкретных нужд производства, во всё большей мере превращаясь в организацию по удовлетворению групповых и личных интересов или в ведомство, которое являлось придатком к бюрократическим структурам. Для отраслевой науки первостепенное значение приобретает преодоление оторванности институтов, проектно-конструкторских организаций от производства, реальное участие в конкуренции на рынке идей.

Важным резервом является вузовская наука, возможности которой используются пока не полностью. Между тем, по имеющимся оценкам, вузы могут увеличить объём научно-исследовательских работ в 2 - 2,5 раза.

Но самое главное - это труд учёных, конструкторов, технологов, изобретателей, ибо от них самым непосредственным образом зависит отбор наиболее значимых научных предложений и скорейшее их внедрение.

социология организация наука общество

3. Социальный климат науки

Развитие науки в нашей стране в 60-80-е годы ознаменовалось нарастанием серьёзного кризиса. Значительные достижения в ряде областей научного знания (в математике, в ядерной физике, в освоении космического пространства и некоторых других) не могли тот факт, что в целом лишь небольшое количество научных разработок превышало уровень зарубежных аналогов. С этой целью следует проанализировать состав кадров, занятых в сфере науки, тот социальный климат, в условиях которого творят и дерзают сотни тысяч людей, вовлечённых в эту сферу жизнедеятельности.

Анализ показывает, что с точки зрения количественного роста темпы более чем показательны: за неполные 50 лет - с 1940 по 1988 год - численность научных кадров выросла более чем в 15 раз. Однако качество их работы оставляет желать лучшего. Так, в 1988 году только 9,5% завершённых работ по новой технике превышали уровень зарубежных разработок.

Одна из причин разрыва между количеством и качеством являлись, во-первых, серьёзные изъяны в комплектовании. Набор в аспирантуру, на работу в научные учреждения был донельзя формализован, когда обращалось внимание на внешние характеристики и очень мало - на потенциальные творческие способности человека. В результате в сфере науки выросла прослойка людей бесталанных, но уже определивших свое место в жизни и не собирающихся его никому уступать.

Другая беда в комплектовании кадров науки пришла в 90-е годы. Престиж учёного резко упал. Снизились конкурсы в аспирантуру. Многие молодые учёные покинули исследовательские лаборатории и занялись более прибыльными видами деятельности. В результате стал образовываться опасный разрыв между поколениями в науке, когда опыт учёных старшего возраста будет просто некому передавать.

Во-вторых, в сфере науки не были или были плохо обеспечены условия для творчества. Часто получали возможность пользоваться благами, выделенными государством для науки, люди бесчестные, карьеристы, вред от деятельности которых трудно подсчитать. Политическая система боролась с инакомыслием и в среде учёных. Кто мог и хотел - мигрировали, кто не хотел - тех высылали или физически устраняли. Кто мог мимикрировал, маскировался и приспосабливался к новым условиям. Такая обстановка породила такие одиозные фигуры, как Лысенко, Митин, таких жандармов науки, как Жданов и Трапезников. Самая большая проблема правительства в том, что наука выше их понимания, оно не умеет отличить знахарей - от докторов, шарлатанов - от изобретателей, а фокусников и магов - от учёных. К сожалению, ему приходиться полагаться целиком на чужое мнение.

В-третьих, в науке сложилась парадоксальная ситуация: продвижение по служебной лестнице, получение различных благ и званий во всё большей мере касалось организаторов науки, а не её творцов. Никто не отрицает значения организаторов науки, но вопрос в том, насколько правомерно отождествлять их с теми, кто лишён или не хочет проявлять организаторских способностей: ведь ценность видения и прозрения учёного несоизмерима ни с каким талантом организатора. В результате этих и других причин произошла коренная коррозия этики науки, что самым пагубным образом повлияло на её авторитет и влияние, на социально-психологическую ситуацию в научных коллективах.

В-четвёртых, отсутствие стимулов научного труда привело к таким явлениям, как резкое сокращение престижа научного труда, отток одарённых людей в другие отрасли народного хозяйства, бурная феминизация науки. Долголетняя практика оплаты лишь за научные степени и звания без учёта творческой отдачи привела к образованию довольно значительного количества людей, рассматривающих их как пожизненную ренту, на которую практически ничто не могло повлиять, тем более что система отбора лучших кадров «не работала». В тоже время, защита интеллектуальной собственности учёного практически не обеспечена, что не стимулирует потребность соединять воедино творчество для других и для себя.

И, наконец, социальный климат в науке в значительной, если не определяющей степени зависит от тех отношений, которые складываются в обществе, от того, насколько признаётся авторитет учёного. В качестве примера иллюстрирующего проблему, можно привести вопрос Нобелевского лауреата академика А.А. Прохорова, заданный им в «Известиях» 7 сентября 1994 года: «Нужен ли я своей стране?» Если этим вопросом задаются академики, мирового уровня учёные, то, что же говорить о тысячах докторов и кандидатов наук, потенциал которых значителен и весом при решении фундаментальных и прикладных задач. Такое отношение к интеллектуальному потенциалу оборачивается ещё одной бедой: потерей их влияния на общество, ростом культурной коррозии, снижением конкурентоспособности всей страны.

Признание авторитетности и заслуг учёных находит отражение в оплате их труда. Например, исследования, которые провели в конце 1995 года сотрудники Центра исследований и статистики РАН, показали (было опрошено 2510 научных сотрудников академической, вузовской и отраслевой науки), что 42% опрошенных в 1995 году не имели дополнительной работы, 37 - имели её время от времени, и лишь 21% регулярно подрабатывали. Дополнительная работа у 60% из тех, кто её имел, полностью или частично совпадала с основной деятельностью, а 23% осуществляли её вне рамок своего научного учреждения и далеко не всегда в научных организациях. Иначе говоря, для многих опрошенных (47%) источники доходов сконцентрированы в родном учреждении (оклады, надбавки и т.д.). Определённая часть учёных и инженеров (19%) в качестве подспорья имеет гранты - отечественные и зарубежные. Пока не слишком велика доля тех (11%), кто пользуется возможностями рыночной экономики (предпринимательская деятельность, доходы от акций и т.д.). Очень не многие - всего 1% - имеют возможность заработать на жизнь во время поездок за рубеж.

В целом же механизм создания условий для эффективной работы слаб, несовершенен и не создаёт глубокой заинтересованности в результатах своего труда.

Как же оценивают социальный климат сами учёные?

По данным С.А. Кугеля, Г.Н. Волкова, Д.Д. Райковой, учёные считают, что нет должных условий для проявления талантов и творческой инициативы, для самоуправления, равноправной состязательности, конкурентности научных идей и мнений.

Отношения с руководителями научных учреждений нередко оцениваются как неблагоприятные, ибо очень часто в действиях руководителей видят не защиту интересов науки и их подчинённых, а утилитарные, политизированные и карьеристские цели и задачи.

Что касается взаимоотношений внутри научных коллективов, то они далеко не всегда устраивают их членов, ибо в организации их труда не соблюдаются элементарные требования, часто не бывает перспективы, поддержки новаторских идей, права на поиск и эксперимент.

Прагматический подход к науке привёл к тому, что общество не обеспечивает приток новых сил в эту сферу, плохо стимулируется их труд, не создаёт необходимые приоритеты для творчества. Необходимо максимально использовать такие стимулы научного поиска, как справедливая оценка со стороны научного сообщества, общественное признание, создания условий для выдвижения талантливых учёных, демократизация управления наукой, развёртывание дискуссий, обновление каналов научных коммуникаций.

И, наконец, профессиональная культура исследователя становится как никогда показателем того, насколько велика отдача его как учёного. Как бы не было велико значение творческого коллектива, двигателем прогресса в науке будут определённые идеи, творцом которых всегда является конкретный учёный. Но условия для выявления талантов слишком размыты.

Все это позволяет сделать вывод, что социальный климат науки серьёзно деформирован и не представляет серьёзного резерва для повышения её эффективности.

Заключение

Итак, состояние науки в нашей стране оставляет желать лучшего по различным причинам. Прежде всего, это финансовые проблемы, слишком мало средств выделяется на научные исследования, на содержание и поощрение учёных. Сильное ограничение свободы действий учёных, они творили не то, что хотели, а что требовалось правительству. Все основные успехи науки, так или иначе, связаны с военно-промышленным комплексом, в «мирных» областях достижения весьма скромные. Как следствие возникают некоторые негативные явления. Прежде всего, прерывается связь между поколениями в науке, это когда опыт учёных старшего возраста некому передавать, поскольку молодые люди не хотят быть учёными. Другая проблема - это «утечка мозгов», т.е. при возможности учёные покидают нашу страну в поисках лучших условий для своей жизни и деятельности.

Существующие проблемы не чей-то злой умысел, нет, это закономерные последствия, доставшиеся нам от недавнего социалистически-коммунистического прошлого. Чтобы понять, почему возникли эти проблемы, надо уяснить суть ушедшего политического строя. Словарь русского языка Ожегова даёт практически одинаковые определения для социализма и коммунизма, просто социализм считается первой фазой коммунизма.

Коммунизм:

1) идущий на смену капитализму в результате победы пролетарской революции и диктатуры пролетариата общественный строй;

2) основой производственных отношений является общественная собственность на средства производства;

3) отсутствует деления на классы, при котором уничтожена противоположность между городом и деревней, между умственным и физическим трудом;

4) осуществляется распределение по потребностям.

В самом определении уже имеются противоречия и утопичные положения.

Что значит «общественная собственность на средства производства»? Под этим термином понимается государственная собственность на средства производства, т.е. государство вместо множества людей будет решать где, как и что производить. Государство слишком широкое и расплывчатое понятие. В более узком смысле государство - это чиновники или бюрократы, находящиеся в иерархической зависимости и составляющие аппарат управления. Таким образом, управлять производством будет чиновник - человек, назначенный на должность. Он выполняет приказы, приходящие «сверху», не имеет свободы действий. Нет мотивации, сохранять и преумножать вверенное ему имущество. То, что досталось без усилий не цениться. А в случае растрат и убытков, он как бы не причём, поскольку выполняет приказы и персональной ответственности за неудачи не несёт.

Деления на классы избежать не получится, поскольку любой пролетарий, назначенный на должность, становится бюрократом. Он получает кабинет, секретаря, средства связи для передачи приказов, шкаф для хранения бумажных распоряжений, чтоб последующие приказы не противоречили предыдущим и т.д. Хорошо если люди добровольно будут подчиняться бюрократу, а если нет. Тогда потребуется кто-то сильный, чтоб следить за выполнением приказов, и при необходимости принуждать к их выполнению, это ещё один класс.

Люди по возможности начинают сопротивляться, поэтому коммунизм возможен только в результате революции, т.е. силового захвата власти. Не имея возможности сопротивляться, люди начинают «голосовать ногами», т.е. бегут из коммунистического рая туда, где у них будет свобода действий, где они будут заниматься любимым делом, где их не будут принуждать работать на государство практически даром. Причём бежит народ наиболее способный, умный и талантливый.

Распределение благ по потребностям - это утопия, поскольку потребности человека неограниченны, а материальных ресурсов для получения различных благ всегда мало. Люди не получали оплаты адекватной их результатам труда. На практике люди работали за строго фиксированную плату, как не работай - получишь одинаково, люди стараются не выполнять работу по любым предлогом. В итоге производительность труда снижалась до минимально допустимого уровня, а это ведёт к обнищанию государства.

Итак, коммунизм в силу бедности по сравнению с капитализмом, не может обеспечить достойного финансирования науки, содержания учёных и не только. Учёные не желающие работать даром и принудительно, по возможности «голосуют ногами», те, кто останутся, работают с минимальной эффективностью.

Современный строй с рыночной экономикой даёт большие возможности для развития науки. Люди работают без принуждения, по контракту и с максимальной отдачей, однако без поддержки государства всё равно не обойтись. Почему? Потому что частный предприниматель хочет получить прибыль, как можно быстрее с минимальным риском. Ему больше подходит инвестирование в прикладную науку, там результат можно получить быстрее, соответственно раньше можно продать результаты труда и получить выгоду.

Финансирование же фундаментальной науки остаётся прерогативой государства, инвестиции здесь не дают быстрой прибыли, поскольку результаты научных исследований могут принести плоды через годы, а иногда и десятилетия.

Список литературы

1. Бардашкевич А.П. Российская наука: состояние и перспективы // социологические исследования, 2000. - №3.

2. Бербер Ю.В. Социология науки. Социология сегодня. - М., 1992.

3. Волков Г.Н. Социология науки. - М., 1968.

4. Керимов Д.А., Кайзеров Н.М. Интеллектуальная собственность. М., 1993.

5. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Третье издание под редакцией академика С.П. Обнорского. Государственное издательство иностранных и национальных словарей. Москва - 1953.

6. Тощенко Ж.Т. Социология. Общий курс. 2-е изд., доп., и перераб. - М.: Прометей, Юрайт, 1999. - 512 с.

Размещено на Allbest.ru