Наука и рынок: адаптация ученых к новым экономическим условиям

21

НАУКА И РЫНОК: АДАПТАЦИЯ УЧЕНЫХ К НОВЫМ ЭКОНОМИЧЕСКИМ УСЛОВИЯМ

В данной статье делается попытка на примере научных организаций Санкт-Петербурга проследить изменения, происходящие в последние годы в российской науке под влиянием экономических перемен. В статье используются материалы социологических исследований, проведенных в Санкт-Петербурге в конце 90-х годов при участии авторов. При проведении исследований внимание фокусировалось на изменениях, которые произошли за годы реформ в научных организациях принадлежащих различным секторам науки - академическому, отраслевому и сектору высшего образования, а также на индивидуальных и коллективных стратегиях адаптации ученых к новым условиям.

Необходимость адаптации вызвана коренными изменениями модели организации и финансирования науки, ее связи с промышленностью. Советская модель науки отличалась строгой иерархичностью, централизацией и закрытостью. Она была хорошо интегрирована в плановую экономическую систему и милитаризирована. Финансирование науки осуществлялось прямо или косвенно из государственного бюджета. Даже те исследования, которые выполнялись по заказу промышленных предприятий, фактически финансировались из фондов соответствующих министерств. Для взаимодействия науки и производства была характерна “линейная модель”, которая основывалась на концепции взаимосвязанной цепи: “фундаментальные исследования - прикладные исследования - разработки - производство - продажа”.

Процессы трансформации научных организаций происходят на фоне глубоких институциональных изменений российской науки, которые активно дискутируются в науковедческой и социологической литературе и в прессе. В публикациях наука, как правило, предстает наиболее пострадавшей жертвой проводимых реформ, отмечается катастрофическое снижение имиджа науки, сокращение численности ученых и научных учреждений, дискутируется проблема внешней и внутренней “утечки умов”, распад сферы исследований и разработок (см. например, Юревич А.В., Цапенко И.П. (1995); Голов А.; Савельева О.). Делается вывод об институциональном кризисе науки (Кугель С.А.; Косалс Л. и Рывкина Р.) и о деинституционализации Российской науки в целом (Рывкина Р.). Пессимистическая окраска дискуссии усиливается появляющимися в прессе сообщениями о забастовках и голодовках ученых в знак протеста против невыплат заработной платы (Богуславская О.; Засорин; Брацкий Д.; Бабкин В.), а также очевидным провалом всех попыток государства осуществить реформирование научной сферы (Josephson&Dezhina, 1998; Dezhina, 1998). С другой стороны имеются, хотя и в несравнимо меньшем количестве, публикации, в которых описанные изменения рассматриваются не как признак кризиса российской науки вообще, но как функциональный кризис социального института Советской науки. Указывается, что отмирание таких основных функций советской науки, как поддержание оборонного комплекса и военного авторитета державы, борьба с “буржуазной идеологией” и “промывание мозгов”, привела к возникновению “функционального вакуума”, который в условиях падения производства превращает науку в “дорогостоящее бремя” для общества. В то же время миф о ненужности Российской науки и ее неспособности адаптироваться к рынку опровергается многочисленными примерами продажи высокотехнологической, наукоемкой продукции за рубеж (Юревич А.В., Цапенко И.П., 1996, 2001).

Новые условия внешней среды вызвали в научных организациях ряд адаптационных изменений, характерных для всех секторов науки.

АДАПТАЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В НАУЧНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ

Для всех исследованных научных организаций характерно существенное сокращение численности персонала. Оценивая данный процесс, респонденты высказывались как “за”, так и “против” этих изменений. Во всех научных учреждениях независимо от их типа, респонденты отмечали значительное и ненужное перенасыщение кадрами, которое было характерно для дореформенного периода. В этом смысле сокращение активно приветствуется как освобождение науки от ненужного “балласта”.

“Раньше сократишь, уволишь - а вдруг потребуется? Поэтому, ну, работает и работает человек. Но по существу, и это особенно сейчас стало ясно, половина была ненужной. Я думаю, что можно было делать те же самые работы вдвое меньшим количеством людей (отраслевой институт, руководитель лаборатории)

Индивидуальные стратегии адаптации ученых практически во всех научных организациях, независимо от их типов и форм собственности, характеризуется возрастанием интенсивности поиска финансовых источников, расширением списка видов деятельности. Множественная занятость стала неотъемлемой чертой научной сферы. Согласно статистическим данным, каждый второй научный работник в 1997 году имел дополнительную работу, что более чем в три раза превышает аналогичные показатели в других секторах экономики Russian Economy in 1997: Trends and Perspectives. Institute For the Economy in Transition, Moscow, 1998, P. 133. В наших исследованиях более 80% респондентов имели дополнительные заработки (не считая пенсий), в т.ч. у 60% дополнительные доходы составляют половину и более всех доходов, а у 22% дополнительные доходы больше официальной зарплаты.

В индивидуальных стратегиях научные работники используют самые разные комбинации видов деятельности. Это могут быть как относительно стабильные совместительства внутри и вне научных организаций, так и эпизодические приработки. Дополнительная занятость может быть связана с основной научной деятельностью, может локализоваться в смежных научных отраслях, а может и вовсе не иметь ничего общего с научной сферой. При этом основная научная работа может оставаться доминирующим источником дохода, а может уходить на задний план, превращаясь в частично оплачиваемое “хобби”. Подобная мозаичная картина занятости, характерная для работников всех секторов науки, делает невозможным описание ситуации через некие более-менее типичные строгие модели индивидуальных стратегий, тем более дать статистическую оценку степени их распространенности. Тем не менее, общим критерием типологизации индивидуальных экономических стратегий ученых может служить ответ на вопрос, в какой степени используется для выживания в нынешних условиях индивидуальный научный потенциал, насколько эффективно эксплуатируются научные заделы и наработки, а также имеющиеся знания и опыт.

“Теперь насчет финансирования, мое личное мнение по поводу РФФИ. Значит, я не знаю, как обстоят дела по другим наукам, но мое твердое убеждение, что по <название научной отрасли>, я не знаю, каким красивым словом это назвать, ну, раньше это называли блат... Но, я еще раз говорю, во-первых, это мое личное мнение, а во-вторых, может быть это не по всем наукам, может это по нашей” (академический институт, ведущий научный сотрудник)

Обе категории грантов имеют отношение, прежде всего, к институтам Академии наук. В ответе на вопрос “Каковы в настоящее время источники финансирования вашего подразделения?”, который задавался ученым академических институтов, 47% ответили, что ими являются гранты, в том числе 32,1% отечественные. В ряде случаев в качестве грантов поступает больше средств, чем за счет бюджетного финансирования, и в несколько раз больше, чем за счет договорных тем и продажи интеллектуальной собственности.

Поездки за рубеж - стажировки, временные контракты, конференции, чтение лекций, участие в семинарах и прочих научных мероприятиях.

Доходы, получаемые во время таких поездок, ослабляют, иногда весьма существенно, финансовый “прессинг” и дают возможность заниматься исключительно своим профессиональным делом. Более мобильны при этом молодые ученые. Они, как правило, лучше знают иностранные языки и обладают большей профессиональной гибкостью. Кроме того, российские и международные фонды часто предоставляют молодежи определенные преимущества и возрастные льготы.

Участие в совместных исследованиях и проектах с западными партнерами. В таких проектах редко принимают участие ученые из отраслевых институтов, хотя в нашем исследовании имеются примеры такого сотрудничества.

Участие в прикладных исследованиях для российских и зарубежных заказчиков, что является основным для ученых из отраслевых институтов.

К данной группе практик следует отнести и работы консультационного характера, которые реализуются на основе межличностных контактов в индивидуальном порядке.

Гонорарные научные публикации, написание учебных пособий. Этот вид деятельности характерен в основном для сотрудников университетов и только в некоторых отраслях знания.

Сравнительно немногие наиболее квалифицированные и мобильные ученые достаточно зарабатывают, используя исключительно вышеназванные практики, эффективно используя имеющийся научный потенциал. Абсолютное большинство занятых в науке формирует стратегии выживания при помощи сочетания работы в рамках своей специальности с другими видами деятельности.

Распространенность такого совмещения характерна для всех научных организаций, хотя источники дополнительного дохода имеют некоторую специфику в разных секторах науки.

Организация собственного бизнеса, что было особенно эффективно в начале реформ, когда многие занялись предпринимательской деятельностью.

В случае сочетания научной деятельности с занятиями бизнесом основной доход получается за счет бизнеса, а научная деятельность превращается в нечто вроде хобби, работу “для души”. Сложно анализировать исходя лишь из имеющегося материала степень вынужденности занятия бизнесом параллельно основной научной деятельности. В нашем исследовании интервью-партнеры, имеющие собственный бизнес - это, как правило, активные творческие личности, которые получают удовлетворение от освоения новых видов деятельности. Они одинаково ценят как занятие бизнесом, так и научную деятельность. Кроме того, доход, получаемый от параллельного бизнеса, по выражению одного из информантов “не те деньги”, а бизнес не того масштаба и не столь перспективен, чтобы ради него бросать интересную научную работу. Бизнес выступает в качестве более-менее стабильной финансовой подпитки, позволяющей “не думать о деньгах”. По оценке информантов, все, кто занялся серьезно бизнесом ушли из науки примерно в начале-середине 90-х.

“Надо сказать, что в последние годы отток, чисто, вот я знаю, экономический, у нас резко сократился. Т.е., основной пик ухода преподавателей приходился на первую половину 90-х годов. Т.е., условно говоря, те, кто хотел уйти, полностью порвать с этой деятельностью, они уже ушли...во все формы зарабатывания денег. Я бы так сказал, именно уход в бизнес требовал разрыва” (университет, заведующий кафедрой)

Такое сочетание видов деятельности является наиболее распространенным способом адаптации к новой ситуации.

“Ну, вот, я могу вам сказать, кем я пыталась работать. Я закончила бухгалтерские курсы. Правда, вот такие паршивые, двухмесячные что ли... Я работала даже в какой-то фирме, и, в общем, мне даже эта работа очень помогла, потому, что это был 92-й год, очень тяжелый, а там платили деньги... Ну, потом я пыталась косметику продавать в “Орифлейме”, но тоже у меня это получилось неудачно. Так что если бы у меня эти попытки получились удачными, я бы и совсем ушла из института и занималась бы совсем другими вещами. Ну, чем занимались другие, я могу сказать. Преподавали, где-то кто-то писал программы... Уборщицами - не знаю, работали ли... Да самые разнообразные были работы. Кто-то деревья валил на кладбище, кто-то в банке подрабатывал...” (академический институт, заведующая лабораторией)

Коллективные стратегии адаптации. Важнейшим объективным условием адаптации отдельных научных подразделений является характер деятельности, а именно, насколько направление научной деятельности востребовано рынком. В более выгодном положении оказались коллективы, которые и прежде существовали по принципу самоокупаемости. Такие подразделения стремятся к экономической независимости от научной организации. Эти тенденции особенно характерны для отраслевых институтов, работникам которых есть что предложить на рынке научно-технической продукции. Однако, и в университетах, и в академических институтах также проявляются тенденции усиления экономической самостоятельности успешных кафедр, факультетов, отделов.

Для руководителей организаций в целом типична ориентация на сохранение организации в прежнем виде как крупных конгломератов научных коллективов. Стремление сохранить целостность научной организации вопреки воздействию внешних условий особенно ярко проявляется в стратегиях отраслевых институтов. Логика новой экономической среды требует реорганизации отраслевых институтов в организации по типу холдинговых компаний. Это позволило бы освободиться от неэффективного персонала и сохранить наиболее жизнеспособные лаборатории. В действительности подавляющее число отраслевых институтов (в нашем исследовании - все) отказываются от идеи создания холдинга, заменяя ее различными системами экономической самостоятельности. Объясняется такая позиция стремлением “сохранить институт как научный центр”, “ответственностью перед людьми, которые проработали здесь многие годы”, боязнью, что “лишь единицы сумеют выжить в жестких условиях рынка”.

“Мы хотели сделать вместо “название института” холдинг. Создать несколько компаний… Но это приведет к тому, что мы закроем очень много подразделений. Потому, что таких отделов у нас немного. Это у меня буквально наберется 5-6 подразделений, которые могли бы вот так самостоятельно работать” (отраслевой институт, заместитель директора по науке)

Сохранению организации в прежнем виде соответствует стремление, характерное практически для всех научных учреждений, сохранить научную тематику в прежней широте, несмотря на существенное сокращение кадров и “оголение” научных направлений.

“...численность сократилась в институте в два раза, а направления остались, фактически, те же, т.е. профиль института нисколько не пострадал. Несмотря на невероятные усилия, мы сохранили и фундаментальные направления исследований, и какие-то практические дела...” (академический институт, ученый секретарь)

Другим следствием ориентации на сохранение институтов в прежнем виде является отсутствие в большинстве обследованных организаций целенаправленной кадровой политики и стратегии освобождения от “балласта” (непродуктивных сотрудников). Типичное высказывание информантов на этот счет: “Никто никого не увольнял, люди сами ушли”. Да и структура большинства научных организаций за последние годы менялась сама собой под влиянием внешних условий, а не являлась следствием реализации какой-либо перспективной стратегии по реорганизации научных подразделений.

Распространенной практикой является создание при институтах структурных образований, обладающих той или иной степенью формальной экономической независимости от “материнской” организации. По данным нашего исследования создание таких малых предприятий при научных организациях наиболее развиты в институтах естественнонаучного и технического профиля - в физике (в Санкт-Петербурге в одном из крупнейших институтов), химии, биологии, практически во всех отраслевых институтах и многих университетах. В нашем исследовании мы встречали такие малые предприятия, как “центры научно-технических услуг”, “научно-внедренческие центры, “инновационные центры”, “высшие школы” и т.д. Все эти структуры пользуются имиджем научной организации, при которой они созданы. Многие используют имя “материнской организации” в своем названии. Официальной целью создания таких структур является “улучшение процессов взаимодействия с заказчиками”, “доведение научных разработок до реального практического выхода”, “освоение новой рыночной ниши” и т.п. И, судя по полученной информации, эти организации действительно выполняют возложенные на них “явные” функции. Они более гибко реагируют на запросы рынка, в них концентрируется лучший кадровый потенциал научных организаций, для выполнения запросов рынка используются передовые методы и технологии.

В течение 90-х годов произошла известная трансформация малых предприятий в сфере науки. В одних случаях в направлении сближения тематики разработок с основной научной деятельностью, в других - уменьшение доли инновационного бизнеса и увеличение вненаучной производственной, медицинской и другой деятельности с коммерческим эффектом. Во многих случаях используются разработки прежних лет и модифицируются зарубежные аналоги. Выявилась такая функция МП как база проведения крупных научно-технических и иновационных программ.

Латентной функцией описанных структурных единиц, которая играет на самом деле не последнюю роль в нынешних экономических условиях, является создание независимого канала поступления финансовых средств за выполненные работы. Выполнение работ через такие структуры дает возможность научным организациям существенно экономить на накладных расходах, что является важной финансовой поддержкой для институтов, помогая решать проблемы, связанные порой буквально с их выживанием и поддерживать материальное положение научных сотрудников.

“И поэтому этот инновационный центр, конечно, путем проб и ошибок, но вот уже прошлый год существования очень помогал институту. За счет инновационного центра ездили в командировки, за счет инновационного центра в критические моменты, когда на счету ни копейки денег не было, и вообще, там все почти что в арестах, платили какие-то коммунальные платежи. Сколько раз приезжали “закрывать” воду, закрывать газ, свет - мы не платим - они проплачивали. Да, телефоны на них так и числятся, они его оплачивают” (академический институт, заместитель заведующего лабораторией)

Отсутствие или недостаток централизованного финансирования заставляет руководство научных организаций заниматься поиском разнообразных финансовых источников. Иногда способом мобилизации внутренних финансовых ресурсов выступает ужесточения внутриинститутской централизации, когда полученные сотрудниками гранты, как коллективные, так и индивидуальные, поступают в полном объеме в централизованный институтский фонд, а затем перераспределяются руководством института между всеми сотрудниками в виде надбавки к основному окладу.

“У нас есть некая политика у дирекции,... вот я имел грант, я со своих грантов ничего не имел (пауза) в том смысле, что я могу тратить какие-то деньги. Все деньги забирал директор. И расходовал на институт, т.е. я что-то имел из этих денег, но каким-то вот таким, очень хитрым путем, и директор решал, кому деньги из моего гранта дать, мне или другой лаборатории” (академический институт, ведущий научный сотрудник).