Становление социологии, как науки

Идеи Леви-Стросса были использованы П.Бергером, который предложил диалектическую теорию социального конструирования действительности, согласно которой социальная структура создается человеческой деятельностью, но будучи однажды созданной, противостоит индивиду и как чуждая фактичность, и как средство принуждения. Э.Гидденс выработал понятие «дуальность структуры», содержащее как структуру, так и индивидуальную волю.

В 80-90-е годы в западной социологии возник новый подход -- постмодернистский, отвергавший функционализм и марксизм под предлогом того, что великие теории слишком несовершенны, чтобы правильно объяснить общественные процессы и социальные изменения (Ж.Лиотар) [1, c.62].

Критиковались также теории социального действия, считающие индивидуальное сознание важным фактором в создании социального поведения. Постмодерн характеризуется следующими особенностями: мир «прилива, отлива и фрагментации», без абсолютных ценностей; конец преобладания всеобщей веры в «научную» рациональность и унитарную теорию прогресса; замена эмпирических теорий изображения и истины; усиление акцента на важности подсознательных, свободно плавающих знаках и образах; множественностью точек зрения. Постмодернизм интересуется тем, как отдельное лицо или субъект придает всему смысл, то есть сознательно создает социальную реальность. Как и структуралисты постмодернисты считают, что язык «предшествует» тем, кто использует его. Другими словами, люди узнают слова, которые затем позволяют им выразить свои мысли. Язык является системой, существующей отдельно от людей, которые учат и затем используют его. Точно так же, как общественные институты, по Марксу, формируют и определяют социальное поведение и осуществляют контроль над ним, так же и язык, с помощью которого мы обычно выражаем мысли и общаемся, оказывает подобное влияние. М.Фуко - один из ведущих постструктуралистов (разновидность постмодернизма), в отличие от Леви-Стросса, отрицает существование общих принципов, лежащих в основе формирования языка и культуры. В центре его внимания - осмысление власти, вовлеченной в создание и использование языка. Язык, по Фуко, - не русский, английский или китайский, а то, как разные области знания выражаются в различных образах мысли и речи, - нечто, что он называет дискурсом (рассуждением).

Происхождение дискурсов связано с властью. Власть осуществляется двумя путями: во-первых, она осуществляется так, что дискурсу дается возможность возникнуть; во-вторых, она осуществляется самим дискурсом, контролирующим мысли, знания, действия людей, его использующих. Следовательно, рационально мыслящей творческой личности не существует. Все наши действия определяются дискурсами, дающими нам наши мысли и наше знание. Прогресса не существует. Социальные перемены создаются другими дискурсами -- не лучшими, не худшими, просто другими. Значит и объективной истины не существует, есть всего лишь разнообразные способы смотреть на вещи. Следовательно, мы должны согласиться с тем, что все созданные человеком представления о действительности одинаково обоснованы, и критиковать их нет смысла.

Общество неустойчиво, нестабильно, недолговечно. Для него больше значат люди, тенденция, образ, а не сущность и смысл.

Постмодернистская социология преследует следующие цели [1, c.64]:

1) давать множество многообразных объяснений состоянию и развитию «объекта»;

2) синтезировать новые интерпретации и способы познания на основе раскрепощенного владения элементами всей предыдущей социологической культуры;

3) качественно (творчески содержательно и инструментально мастерски) соответствовать все усложняющейся системе связей, которую мы именуем «современное общество». Отрицая научные стереотипы, постмодерн признает «стиль», соответствовать которому может только социальный исследователь, обладающий высоким уровнем профессионализма. Постмодернистская социология, перемещая познавательные акценты на субъект исследования, отражает гуманистические тенденции в обществах современного типа, когда интерес к внутреннему миру человека и индивидуальным проявлениям духовности обогащает развитие всего общества.

Значительное развитие в США получили исследования по социологии труда и управления. Еще в 90-х годах американский ученый Фредерик Уинслоу Тейлор (1856 - 1915) произвел комплексные исследования на предприятиях и создал первую в мире систему НОТ (научная организация труда). Тейлор подробно изучил социально-экономическую организацию предприятия и пришел к выводу, что технические и организационные нововведения сами по себе неэффективны. Они упираются в так называемый «человеческий фактор», в материальное и моральное стимулирование, в искусство администрации управлять предприятием. Тейлор первым из ученых раскрыл и объяснил явление рестрикционизма (от авт. геэШстюп- ограничение), т. е. феномен «работы с прохладцей», сознательное ограничение рабочими выработки. По Тейлору, в основе этого феномена лежит механизм группового давления и блокирования формальных норм с помощью неформальных, для того, чтобы воспрепятствовать стремлению предпринимателей увеличивать эти нормы выработки через понижение расценок. Тейлор разработал и внедрил сложную систему организационных мер - хронометрию, инструкционные карточки, методы переобучения рабочих, плановое бюро, сбор социальной информации, новую структуру функционального администрирования.

Огромное влияние на развитие американской социологии труда, организации, планирования и управления оказали знаменитые Хоторнские эксперименты, проводимые под руководством Э. Мэйо в 1927-1932 гг. Хоторнские эксперименты проводились в условиях жесточайшего экономического кризиса, потрясшего США и страны Западной Европы, и их главной задачей было стремление изыскать дополнительные факторы повышения эффективности производства. Ученые-экспериментаторы в начале эксперимента разбили испытуемых на две группы: экспериментальную и контрольную. Они изменили условия работы экспериментальной группы: освещение рабочих мест, температуру в помещениях, влажность воздуха, число пауз на перерывах и другие внешние факторы. Но в ходе эксперимента было установлено, что эти факторы играют весьма незначительную роль. Главное же влияние на производительность труда оказывают психологические и социально-психологические условия трудового процесса. В данных экспериментах было открыто явление неформальной организации трудовых коллективов. Любая группа рабочих разделяется на подгруппы (клики), но не по профессиональным, а по личным признакам. В этой группе выделялись лидеры, аутсайдеры и независимые. Каждая подгруппа придерживалась особых правил поведения. Неформальные нормы, регулирующие отношения в данной подгруппе, распространялись и на трудовую деятельность. В частности, эти непредписанные нормы регулировали выработку отношений с руководством и т. д.

На основе Хоторнских экспериментов Э. Майо и его сотрудниками была сформулирована так называемая доктрина «человеческих отношений». Методологической основой данной доктрины являются следующие принципы [4, c.112]:

1) человек представляет собой социальное существо, ориентированное на других людей и включенное в контекст группового поведения;

2) с природой человека несовместима жесткая иерархия и бюрократическая организация подчиненности;

3) руководители предприятий в большей мере должны ориентироваться на удовлетворение потребностей людей, или на чисто технические факторы поднятия производительности труда и максимальное достижение прибыли. Такая ориентация способствует удовлетворенности индивида своей работой и благоприятствует социальной стабильности;

4) производительность труда будет более эффективной, если индивидуальное вознаграждение будет подкреплено групповым, коллективным, а экономические стимулы - социально-психологическими (благоприятный моральный климат, удовлетворенность трудом, демократический стиль руководства).

Отсюда берет начало разработка новых средств повышения производительности труда, таких, как «сопричастное управление», «гуманизация труда», «групповое решение», «просвещение служащих» и т. д.

Доктрина «человеческих отношений» дала толчок разработке проблем мотивации поведения. На ее основе Абрахамом Маслоу в 1943 г. была разработана иерархическая теория потребностей. А. Маслоу классифицировал потребности личности на базисные (основные) и производные (метапотребности). Базисные (в пище, в воспроизводстве, безопасности, в одежде, в жилище и т. д.), производные (в справедливости, благополучии, порядке и единстве социальной жизни). Маслоу расположил все потребности в восходящем порядке - от низших физиологических до высших духовных. Главное же в теории А. Маслоу заключается не в самом расположении потребностей, а в объяснении их движения. Потребности каждого нового уровня становятся актуальными, т. е. насущными, требующими удовлетворения, лишь после того, как удовлетворены предыдущие. Голод двигает человеком до тех пор, пока он не удовлетворен. После того, как он удовлетворен, вступают в действие в качестве мотивов поведения другие потребности. На основе идей Маслоу была разработана двухфакторная теория мотивации Ф. Херц-бсрга (1950) и теория стилей управления ДМакГрегора (1957). Согласно теории Ф. Херцберга, только внутренние факторы, т, е. содержание работы, повышают удовлетворенность трудом. Внешние же факторы, т. е. условия работы: заработок, межличностные отношения в группе, политика компании, стиль управления и другие - Херцберг называл гигиеническими. Они могут снизить уровень неудовлетворенности трудом, способствовать закреплению кадров, но не окажут существенного влияния ва повышение производительности труда. Ф. Херцберг сформулировал такие зависимости: удовлетворенность есть функция содержания работы, а неудовлетворенность - функция условий труда. Обе системы являются разнонаправленными плоскостями поведения.

Теория стилей управления Д.МакГрегора описывает черты трех основных стилей управления [1, c.75]:

1) авторитарный стиль/для которого характерен жесткий контроль, принуждение к труду, негативные санкции, акцент на материальное стимулирование;

2) демократический стиль, делающий упор на использование творческих способностей подчиненного, гибкий контроль, отсутствие принуждения, самоконтроль, участие в управлении, акцент на моральных стимулах к труду;

3) смешанный тип, чередующий элементы авторитарного и демократического стиля управления.

Д.МакГрегор не считает необходимым рекомендовать как более предпочтительный тот или иной стиль управления. По его мнению, прежде чем выбрать ту или иную модель на предприятии, следует провести диагностическое исследование и выяснить ряд вопросов: каковы уровень доверительности в отношениях управляющих и подчиненных, состояние трудовой дисциплины, уровень сплоченности и другие элементы социально-психологического климата в коллективе. На основе этих исследований в США сформировались два общественных течения - внедрение новых форм организации труда и программа улучшения качества жизни.

Проведение социологических исследований в США и создание различных прикладных теорий базировались на определенных методологических установках. Долгое время в США в методологии социологических исследований господствовал бихевиоризм. Бихевиоризм утверждает, что социология - это поведенческая наука, или наука о человеческом поведении. Основоположниками бихевиоризма были Э.Торндайк, Д.Б.Уотсон, Б.Скиннер. Согласно учению бихевиористов, все поведение человека сводится к стимулам и реакциям. Меняя стимулы, вы задаете определенные реакции. Следовательно, поведение человека в значительной мере управляемо. Бихевиористы рассматривали задачу социологии как создание науки об управлении людьми.

Бихевиоризм абсолютизирует эмпирические методы исследования. Смысл исследования социологов, с точки зрения его представителей, состоит не в объяснении, а в описании поведения. Поэтому главные усилия исследователя должны быть сосредоточены на собирании фактов и их описании. Всякая попытка объяснения может привести только к искажению, затмению фактов, к идеологическим спекуляциям. Исходя из этой установки бихевиористы рассматривают наблюдение и эксперимент как основные методы исследования. При обработке данных абсолютное предпочтение отдается количественным, математическим и статистическим методам [9, 39].

Положительным в методологии бихевиоризма является стремление к строгости и точности социологических исследований. Однако абсолютизация поведенческого аспекта, внешних форм исследования и количественных методов анализа ведет к упрощенному взгляду на общественную жизнь в целом и на личностное взаимодействие, в частности, так как наблюдаемые объекты по многим существенным параметрам не могут быть измерены. Для проведения глубоких социологических исследований необходимо создание предварительных рациональных конструкций в виде научных гипотез, понятийного аппарата и т. д. Не менее важное значение имеет разработка совокупности методов проникновения во внутренний интимный мир человеческой личности, познание ее ценностных, психологических и иных мотиваций. Поиски таких совкупности методов в американской социологии привели к разработке функционализма, структурно-функционального анализа и других теорий. Изучение этих теорий будет проведено в последующих темах в связи с анализом тех или иных актуальных проблем социологии. С этой точки зрения, и вопрос об отношении эмпирического исследования к теории в социологии приобретает весьма актуальное значение» [16. С.14-15].

Таким образом происходило развитие социологической мысли в США. В россии же развитии социологической мысли происходило отличным от Запада и США образом, что заставляет нас внимательнее изучить в следующем параграфе становление социологии как науки в России.

2.3 Становление социологии в России

Социология в Россию пришла с Запада, но стремительно стала принимать собственные оригинальные формы и развиваться самостоятельно в собственных национальных традициях и политических условиях [15].

В 1842 г. Конт выпустил заключительный том ''Курса позитивной философии'', и через 3 года обнаружилась первую четкую реакцию на него в России. О необходимости появления в стране новой науки - социологи - заявил талантливый исследователь Валериан Майков, противопоставляя ее влиятельной в России немецкой метафизике.

Особенно помогли реформы 1861 г., когда некоторые запреты на изучение многих общественных проблем, существовавших для русских исследователей в эпоху Николая I, были наконец-то сняты. Так, в 1864 г., Н.Серно-Соловьевич думал о состоянии социальных наук своего времени. Выводы своих размышлений он выразил в виде вопроса, вынесенного в заголовок опубликованной позднее статьи: ''Не требует ли нынешнее состояние знаний новой науки'', изучающей закон исторического развития и социальной солидарности также объективно, как естествознание исследует законы природы. Положительные ответы на этот вопрос раздаются в русской печати все чаще и чаще. Спор, как назвать эту науку - ''социальной физикой'', философией истории'' или социологией'' был не столь беспределен, как может показаться.

''На исходе 60-х гг., - вспоминал крупнейший историограф русской социологии Н. Кареев, - позитивизм и социология вошли в русский умственный обиход'' [11, 28].

Появлению социальной мысли в России как светского знания способствовали реформы Петра 1, именно благодаря им появилась возможность для развития в Российском государстве не только мирских знаний, науки, но и активной предпринимательской деятельности. Петром 1 было закончено формирование абсолютной монархии в России. Была упразднена боярская дума, отменено патриаршество, во главе церкви поставлен Синод, то есть церковь была полностью подчинена государству. Абсолютизм ограничивал также и светскую власть феодальной аристократии.

В связи с этим возникла основная, центральная проблема размышлений того времени -- определение дальнейшего пути развития России. Петр 1 пытался внедрить в русскую жизнь, не учитывая особенности уклада ее психологии, европейские социальные формы. Это стало основой противоречий всего последующего развития России, а также русских социально-философских поисков. Как оценивать проведенные Петром реформы? Поддерживать их или низвергать? Что важнее для России -- самобытность или общечеловечность?

В 60-е годы XVIII века Екатерина II укрепила устои светского абсолютистского государства. Проведенные ею экономические меры по изъятию земельных владений, принадлежавших церкви и монастырям, значительно ослабили экономические основы церкви. Параллельно этому во время ее царствования российские города получили право самоуправления, что привело к определенному улучшению положения различных слоев населения (предпринимательских, купеческих, ремесленных).

Казалось бы, что просвещенный абсолютизм в России стал вполне реальным государственным строем, но именно в это время ведущие теоретики практически отказались от надежды на просвещенного монарха и начали поиск различных проектов ограничения самодержавия и дальнейшего политического реформирования. Необходимо отметить, что такие проекты возникали и раньше. В конце своей жизни Петр 1 интересовался образцами западноевропейского парламентаризма. Можно предположить, что в будущем он планировал ввести эту модель государственного управления. Во время царствования Анны Иоанновны была сделана еще одна неудачная попытка ограничить самодержавие. Но только во второй половине XVIII века конституционные принципы получают наиболее широкое распространение.

В развитии социологической мысли в России исследователи выделяют три основных этапа [15].

Первый этап, прежде всего, связан с творчеством таких крупных социальных мыслителей, как П. Л. Лавров и Н. М. Михайловский. Развиваемое ими направление социальной мысли получило название субъективной социологии. Основополагающие идеи этого направления был впервые сформулированы в знаменитых «Исторических письмах»

П. Л. Лаврова. Как и у других классиков социологии, в центре внимания субъективной социологии стояли разработка учения об обществе в целом, выявление закономерностей и направленности его развития. Значительное внимание представители субъективной социологии уделяли разработке теории общественного прогресса. Сущность общественного развития, по Лаврову, состоит в переработке культуры, а именно: в переработке традиционных, склонных к застою общественных форм в цивилизации, характеризующуюся гибкими, динамичными структурами и отношениями.

Цивилизация истолковывается субъективными социологами как сознательное историческое движение. Это движение осуществляется, прежде всего, критической мыслью. Но мысль реально осуществляется только через действия личности. Личность в концепции субъективных социологов выступает не только главной движущей силой общества, но и мерилом общественного прогресса. Идеалом общественного развития является создание таких отношений, при которых бы были созданы предпосылки для всестороннего развития личности. Полноценное развитие личности, по мысли субъективных социологов, возможно только в рамках социализма, где будут реализованы идеалы свободы, равенства и справедливости. Однако концепция социализма в субъективной социологии довольно существенно отличилась от марксистской концепции социализма и, тем более, от так называемого «реального социализма», который был воплощен в СССР и других странах социалистического содружества. Н. М. Михайловский определял социализм как «творчество личного начала при посредстве начала общинного». В связи с этим в субъективной социологии значительное внимание уделяется разработке вопроса об особом пути к социализму России, при котором должны быть учтены особенности российского опыта. Субъективные социологи развивали учение о некапиталистическом пути развития России, в основе которого лежала идея о переходе к социализму [15].

В тесной связи с общесоциологической теорией находилась и методология субъективной социологии. В ней подчеркивалась мысль о существовании принципиального различия между природными и общественными явлениями.

Естественнонаучный метод в своей основе - объективный метод. Социологический же должен быть субъективным методом. Социальную деятельность личности определяют не какие-то внешние факторы, а ее субъективные помыслы и цели. Изучение личности социологом может быть осуществлено только по принципу «сопереживания», когда, по выражению Михайловского, «наблюдатель ставится себя в положение наблюдаемого». В соответствии с этой установкой разрабатывается субъективная концепция истины. Истина, по Михайловскому, не есть воспроизведение объективных свойств вещей самих по себе, она существует для человека и есть удовлетворение его познавательной способности. Но такой подход вел к отрицанию закономерностей. Чтобы избежать произвола мнений, Н. М. Михайловский выдвигает идею, что за критерий истины необходимо принимать познавательную способность «нормального человека». Позиция «нормального человека» должна отражать интересы подавляющей части общества, то есть трудящегося большинства. Поэтому социология должна начинать с некоторой утопии, обеспечивающей полнокровное развитие человеческих способностей [15].

Заметное место в науке того периода занимают работы М. М. Ковалевского. В своей теории ведущую роль он отводит учению о социальном прогрессе, сущность которого он видел в развитии солидарности между социальными группами, классами и народом. М. М. Ковалевский активно использовал и развивал сравнительно-исторический метод, с помощью которого стремился выявить общее и особенное в социальных явлениях. Он верил, что с помощью сравнительно-исторического метода через «параллельное изучение фактов и явлений общественной эволюции народов можно выявить общую форму поступательного движения общественной жизни».

Параллельно с субъективной социологией и позитивизмом М. М. Ковалевского, в борьбе с ними в России развивалась социология марксизма, представленная двумя основными теориями. Ортодоксальный марксизм в тот период представлял две ведущие фигуры - Г. В. Плеханов и В. И. Ленин, так называемый «легальный марксизм» - П. Б. Струве, М. Туган-Барановский, Н. А. Бердяев и др [15].

При решении конкретных проблем общественного устройства между Г. В. Плехановым и В. И. Лениным существовали серьезные различия, которые в преддверии Октябрьской революции перешли в стадию непримиримой борьбы. «Легальный марксизм» как течение социальной мысли носил временный, социокультурный характер, связанный с увлечением либеральной интеллигенции марксистскими идеями в период кануна Первой русской революции 1905-1907 годов. После поражения этой революции либеральная интеллигенция отошла от марксизма, и «легальный марксизм» прекратил свое существование [2, c.58].

В 1869 году вышла свет работа В. В. Берви-Флеровского «Положение рабочего класса в России». В этой работе автор обобщил значительный статистический материал в личные наблюдения, касающиеся социального и экономического положения рабочих крестьян в различных губерниях России. Знаменитым событием в развитии социальной мысли России была двухтомная работа. Ю. Янсона «Сравнительная статистика России и западноевропейских государств», в которой автор представил богатый фактический материал о социальных процессах в после реформенной деревне.

Второй период развития социологической мысли в России характеризуется нарастание процесса институционализации, приобретением социологической наукой статуса социального института.

В 20-х годах продолжается развитие теоретической социологии. Публикуется ряд интересных социологических работ. Главнейшие из них: первый том «Социологии» В.М.Хвостова под названием «Введение. Исторический очерк учений об обществе»; «Наука об общественной жизни» К.М.Тахтарева; «Общие основы социологии» Н.И. Кареева; «Общедоступный учебник социологии»и два тома «Системы социологии» П.А.Сорокина и др.

Интересно, что только после Февральской революции социология, благодаря стараниям П.А.Сорокина, ставшего секретарем А.Керенского по проблемам науки, стала, как вспоминал сам П.А.Сорокин, «одним из покровительствуемых предметов и введена была не только во всех высших, но и средних школах». После Октябрьской революции советское правительство поддержало переход к всеобщему социологическому образованию. Основой такого решения было предположение о единстве марксистского социализма и социологии. Поэтому уже в июле 1919 года К.М.Тахтарев писал: «Научное значение социологии, которая становится обязательным предметом преподавания не только в высшей, но и средней школе, в настоящее время может считаться настолько общепризнанным, что его можно и не выяснять...».

Но данный переход к всеобщему социологическому образованию был совершенно не подготовлен ни теоретически, ни организационно. Профессионально подготовленных преподавателей по социологии, да еще в таком количестве, в России не было. Не было в достаточном количестве учебников по социологии. В передовых странах мира в это время социология уже заняла достойное место среди других наук и была включена в число обязательных предметов преподавания как в университетах, так и в средних школах. На Западе к этому времени уже давно не было недостатка в учебниках по социологии.

Отсутствие в России квалифицированно подготовленных преподавателей по социологии привело к тому, что для ее преподавания, особенно в средних школах, привлекались люди, не имеющие совершенно никакого отношения к общественным наукам. Поэтому в первые годы после революции в учебных заведениях России преподаватели социологии толковали предмет своей науки кому как вздумается. «Благодаря такому положению вещей, -- отмечал в 1919 г. К.М.Тахтарев, -- мы в точности даже не знаем, что, собственно говоря, вводится в преподавание наших высших и средних учебных заведений под именем социологии» [15].

В 1919 г. Социобиблиологический институт провел проверку школ на Васильевском острове. Полученные результаты показали, что обучение социологии находится в крайне неблагополучном положении. Как вспоминал П.А.Сорокин: «Один преподавал под этим именем «Основы экономической науки» Богданова, другой -- Железнова, третий -- «Историю культуры» по Липперту, четвертый -- конституцию РСФСР, пятый -- социологию по Гумпловичу, шестой -- какую-то невероятную смесь всего и вся и т.д.». А в некоторых школах на занятиях по социологии учителя занимались с учениками совершенно другими предметами.

Правительство, увидев, что многие преподаватели ведут социологию, отличную от социализма и коммунизма, запретило преподавать ее в школах, а преподавателей-социологов уволило. «Социология, -- как вспоминал П.М.Сорокин, -- «впала в немилость». К 1921-22 уч. году она как таковая была изъята и заменена курсом «Развитие общественных форм (по конструкции Лилиной, Бухарина и Богданова). Он считался «забронированным» и мог читаться только коммунистами» [см.: 238. С.418]. Вместо социологии было введено изучение так называемой «политической науки», состоявшей из ряда курсов: «Коммунизм», «История коммунизма», «История коммунистической революции», «Марксистско-ленинское учение истории» и «Конституция СССР». Данные курсы могли читать только коммунисты. Таким образом, ее положение стало еще хуже, чем было до революции 1917 г.

В 1918-1919 годах в Петроградском и Ярославском университетах были созданы кафедры социологии, введена ученая степень по социологии. В 1919 году был учрежден Социологический институт. В 1920 году в Петроградском университете при факультете общественных наук было создано социологическое отделение. На втором этапе продолжается развитие теоретической социологии. В 20-х годах издается обширная социологическая литература. Основная направленность этих работ состояла в выявлении соотношения истории русской социологической мысли и социологии марксизма, в стремлении сформулировать оригинальную социологию марксизма и определить ее место в системе марксизма.

С первых лет советской власти в нашей стране важной задачей было формирование подлинно научных знаний социологии, опирающейся на научно достоверные факты. В.И.Ленин отмечал огромную роль социальных и гуманитарных наук, в том числе и социологии, для понимания объективных законов общественного развития. Во время проходившей дискуссии о профсоюзах он предлагал провести ряд опросов и обследований, так как их сравнение с данными статистики поможет выработать практические, деловые предложения для будущего. Социологические исследования могли послужить обоснованию политики, проводимой государством.

Переписи населения, проведенные в СССР в 1920 и 1926 гг., помогли получить интересную социальную статистику по проблемам классовой структуры страны, культуры, образования и т.д. Большое значение имели появившийся журнал «Статистика труда» и ряд других изданий, связанных с экономической и социальной статистикой. В них печатался большой фактический материал о произошедших изменениях в социальной структуре общества, о социальной структуре рабочего класса и крестьянства.

В 30-х годах марксизм окончательно утвердился в качестве идеологической основы общества, социология была объявлена философской наукой. Было провозглашено, что «исторический марксизм - это и есть социология марксизма», и, следовательно, эмпирические конкретно-социологические исследования, как несовместимые со спецификой философской теории, выводились за пределы социологии. Это была теоретическая предпосылка разгрома социологии и ее полного упадка в СССР. Социологические исследования, как научные исследования, опирающиеся на точные факты, были не нужны тоталитарному режиму, так как они вступали в противоречия с пропагандой так называемых «социалистических завоеваний». Социология как социальный институт полностью прекращает свое существование.

Оформление социологии на русской культурной арене имело как гносеологическое значение, связанное с появлением новой формы мысли, так и более широкий социальный смысл. А именно - социология теоретически отражала в самой различной форме требования буржуазной модернизации существующих порядков в России [13, 59].

Идеология большей части русских социологов - мелко буржуазный демократизм и либерализм, поэтому в большинстве доминирующих в это время идеологических конфликтов, особенно до революции 1905 г., они выступали оппозиционерами и критиками царского режима. В рамках этой общей ориентации неизбежны были свои оттенки: одни видели негативные аспекты западного капитализма и стремились в утопической форме снять их (Михайловский и др.), другие, напротив, призывали, открыто исходить из ценностей буржуазного общества и пойти ''на выучку капитализму'' (Струев и др.). ''Именно эта, не просто политическая, а оппозиционно-политическая ангажированность социологии в России составила ее отличительную черту'', - справедливо пишет Н. Новиков, - ''по сравнению с западноевропейской социологией того времени'' [15].

Так, проблема разложения феодального строя и генезиса промышленного капитализма, становятся, как правильно отмечал В.И. Ленин ''главным теоретическим вопросом'' в русском обществоведении.

Русская передовая журналистика выступала с критикой и требованием пересмотра всей деятельности, всех устаревших заветов прошлого. Наука об обществе - социология - многим представлялась тогда наиболее надежным помощником в этом деле. В этих условиях многие буржуазные и мелкобуржуазные идеологи логично обратились к позитивизму. ''Авторитету'' и ''Вере'', двум столпам, на которых покоилось сознание того, что крепостное право - учреждение ''божественное'', было противопоставлено ''дело'' - скальпель, весы, статистические таблицы. Новое знание открыто объявлялось натуралистическим, позитивистским, или материалистическим. И как таковое оно неизбежно вступало в ''борьбу с государством, с официальной народностью, поскольку те искали оправдание и опоры в учении церкви'' [15].

Для становления социологии явно стимулирующим фактором оказалось усложнение социальной структуры русского общества, бурный рост городских сословий, бывших до реформы бывших до реформы почти незаметными социальными группами на фоне крестьянства и дворянства. Капитализм увеличил и сложно дифференцировал состав населения города, создал массу новых профессий, способствовал не виданной ранее постоянной мобильности населения, ломке старых культурных стандартов. Вся совокупность этих изменений вызвала в различных слоях русского общества (особенно у быстро растущей интеллигенции) жадный интерес к социальным проблемам. Кстати Россия не только подарила миру термин ''интеллигенция'', но и первые теоретические формы самосознания этого слоя, вырастающего на разработках ряда социологических проблем - роли интеллигенции в общественных процессах, идей общественного долга, соотношения ''толпы и героя'' и т.д.

Отношение к социологии в период с 30-х по конец 50-х гг. как к «буржуазной лженауке», именно такое определение давалось ей в некоторых словарях того времени, было обусловлено, во-первых, тем, что в обществе в это время необходимо было многое скрывать, не допускать публикования истинного положения дел, а во-вторых, тем, что за рубежом шло активное развитие социологии.

Социология была запрещена, но это не означало, что она полностью и бесповоротно умерла, образно говоря, душа в ее теле продолжала теплиться. Просто социология в это время находилась как бы в «коматозном состоянии». Во-первых, объявленный запрет сбора разного рода социальных данных распространялся исключительно на открытое использование полученной информации в печати и научной работе. Сбор и анализ разнообразных сведений об обществе и частной жизни населения продолжался, просто проводимые обследования стали носить секретный характер и были связаны с произволом и политическими репрессиями. Собранные по закрытым каналам данные обобщались и доводились до сведения директивных органов для принятия соответствующих мер по управлению страной. Сбором информации занимались как партийные органы, так и органы госбезопасности. Для получения необходимой информации проводились анкетные опросы, использовались данные переписей населения, сеть осведомителей (включенное наблюдение) и т.д. Несмотря на то, что проводившиеся закрытые обследования имели не научную, а сугубо «прикладную» цель -- осуществление политического контроля, их результаты все-таки, в основной своей массе, представляют собой объективный исторический источник.

Уже первые историки русской социологии, как отечественные, так и зарубежные (Н. Кареев, О. Лурьев, Ю. Геккер), верно заметили, что главные теоретические достижения социологической мысли в России были одновременно ответом на вопрос: ''Что считать наиболее важным для блага народа?'' [11,с 26]. Свое стремление помочь угнетенному народу (часто бесполезное) русские интеллигенты переносили в писательскую и исследовательскую деятельность, не очень их разграничивая. Отсюда публичность социологической литературы в России, ее подчеркнутая гуманистическая ориентация, совпадающая с литературной ориентацией страдающего человека. В свою очередь русская реалистическая литература конца XIX в. жадно впитывала социальную проблематику, так что отнюдь не преувеличением звучат слова Г.В. Плеханова: ''У художника Горького и покойного художника Г. Успенского может многому научится самый ученый социолог'' [8,с 34].

Взаимодействие художественной литературы (особенно публицистики) и социологии - важная тема требующая самостоятельного рассмотрения. Укажем здесь только на то, что имена Спенсера, Конта, Михайловского и других социологов, их высказывания, названия трактатов и систем столь обильно замелькали в устах литературных героев и в авторской характеристике их, что это обстоятельство обратило невольное внимание литературных пародистов. В одном из произведений А. Чехова даже появился лакей - страстный любитель чтения, читающий все подряд, от вывесок лавок до сочинений О. Конта.

Одновременно действию отмеченных факторов мешали (иногда в существенной степени) многие патриархально традиционные элементы старого общества и культуры. Прежде всего следует упомянуть долгую вражду с царской администрацией. Боязнь мертвящего воздействия последней - общая черта психологии русских научных трудов. Вспомним хотя бы высочайшие решения Павла I и Николая I, запрещавшие использование терминов ''общество'', ''революция'' и ''прогресс''. В пору крепостного права верхи сознательно вытравляли из печати любые возможности обсуждения социально политических проблем, предлагая общественному мнению свои толки о том, быть или не быть на будущий год итальянской опере в Петербурге. Причем дело, конечно, не в простом ограничении научного лексикона (хотя и это весьма показательно!), а в том, абсолютизм и православный провиденцианализм были преградой объективному рассмотрению социальных проблем.

Сопротивление со стороны титулованной рутины любым научным нововведениям, учебным программам и планам превращало, как признавались различные исследователи, иногда даже невинные явления (чтение книжек не только по социологии или политической экономии, но даже по бактериологии, гигиене, санитарии и биологии) в деле ''политики процесс полулегальный. Не только студент, но и уже сложившийся ученый, не был застрахован от доносов, нелепого контроля, всевозможных внешних помех в исследованиях и процессе обучения.

В этой ситуации подавляющая часть русских социологов так или иначе была жертвой полицейского пресса. Это другая особенность нашей социологии, отличающая ее от западной. Ссылки, вынужденная эмиграция, тюрьма, увольнения, грозные предупреждения и т.п. - вот вехи биографии А. Щапова, Л. Оболенского, Я. Новикова, П. Лаврова, М. Ковалевского, Л. Петражицкого, Л. Мечникова, С. Южакова, Н. Стронина, Б. Кистявского, П. Сорокина [15].

Весьма характерный в этом отношении случай произошел с известным органицистом П. Лилиенфельдом, опубликовавшим, кстати, свой фундаментальный труд на русском языке раньше ''Принципов социологии'' Г. Спенсера. Он издал первый том ''Мысли о социальной науке будущего'' под криптонимом П…..Л [14,с 82]. Царская администрация сколь решительный, сколь и безграмотный вывод: это, мол, сочинения П. Лаврова - народника, - и оно было запрещено. Был издан приказ об изъятии книги из общественных библиотек. И сенатор Лилиенфельд, в то же время губернатор Курляндии, вынужден был выполнить распоряжение и изъять собственное сочинение за мнимую крамолу и издавать последующие тома в Германии.

Другим оригинальным фактом в распространении и оформлении социологии явились предрассудки некоторых ученых в отношении новой дисциплины, особенно в старых университетских разделах гуманитарной науки: истории, государствоведении и т.д. Как правило, их отношение к социологии варьирует от безразличий о откровенной враждебности. Недоброжелательство ломалось очень медленно. И только в первое 10-летие ХХ в. междисциплинарные отношения резко изменились. Началось повсеместное признание социологии и постепенно социологическая точка зрения стала широко использоваться в истории, правоведении, политической экономии, психологи, этнографии именно как новая плодотворная перспектива в сравнении с традиционными подходами.

В качестве особо сильнодействующего момента в интересующем нас процессе следует отметить влияние русского философского идеализма. Философия истории (культуры) чаще всего на религиозной основе рассматривалась русскими идеалистами (Вл. Соловьев, Б. Чичерин, Н. Данилевский, Н. Бердяев, С. Франк - самые крупные фигуры этого типа) как единственно правомерная в сфере социального анализа.

Отрицая законы общественного развития, считая, что каждую данную минуту ''все эти законы могут быть выброшены за окно доброй волей людей'', и вера, что час доброй воли наступит, религиозные мыслители (особенно Соловьев), не нуждались в науке, которая убеждала, что ''добрая воля'' вступает в свои права ''вынужденная к тому кнутом необходимости''. Религиозных мыслителей раздражала контовская традиция, объявляющая не только вершиной и синтезом всех прочих социальных наук, но и своего рода ''социальной'', светской религией.

Важным фактом в развитии социологической мысли в России можно считать публикацию двухтомного труда М.М. Ковалевского (1851-1916) «Социология». Максим Максимович Ковалевский (1851-1916) - выдающийся русский историк, юрист, социолог эволюционистского направления, академик Петербургской АН (1914). Издатель журнала <Вестник Европы> (1909-16). Труды по истории общины, Французской революции, проблемам западно-европейского феодализма и общим вопросам социального развития. Понимая социологию как науку об организации и эволюции общества, Ковалевский подчеркивал, что она имеет дело со сложным переплетением экономических, психологических, географических факторов, ни один из которых не является определяющим. Поэтому свою задачу он видел в преодолении односторонности социологических школ, в необходимости интегрировать все положительное в них на почве «теории социального прогресса» [15]. Тенденция синтеза позитивных сторон различных школ и направлений, проявившаяся у Ковалевского, стала характерной чертой отечественной социологии на рубеже веков.

Третий период развития русской социологии ограничен двумя первыми десятилетиями XX века. В этот период распространяется неопозитивизм, сочетающий функционализм и эмпирические исследования (Г.П. Зеленый, А.С. Звоницкая, К.М. Тахтарев, А.С. Лаппо-Данилевский и др.). Центральной темой их анализа стала структура «социального взаимодействия» и изучение элементов среды в виде социальных групп и слоев.

Профессора, читавшие курсы по политической экономии, истории и правоведению, знакомили студентов с содержанием теорий О. Конта и К. Маркса. К концу столетия (в 1896/97 учебном году) прочитан первый в России систематический курс социологии, который подготовил известный профессор Санкт-Петербургского университета Н.И. Кареев. Этот курс был немедленно опубликован в виде пособия для студентов «Введение в изучение социологии. Лекции» (СПб., 1897). Первая кафедра социологии открылась в 1908 г. в Петербурге при частном Психоневрологическом институте. А в 1916 г. при Петербургском университете учреждается Русское социологическое общество имени М.М. Ковалевского (сразу же после кончины ученого). И, наконец, к 1920 г. в Петербургском университете был открыт созданный на базе факультета общественных наук (ФОН) первый в России социологический факультет. Его организатором, первым деканом и ведущим лектором стал П.А. Сорокин. Со временем в некоторых российских университетах регулярно начинают работу социологические семинары, студенческие кружки, на заседаниях которых обсуждаются проблемы общества, заслушиваются научные доклады. За несколько лет до революционных событий 1917 г. ученых и педагогов-энтузиастов социологию под разными предлогами удается включать как предмет изучения в программы некоторых средних учебных заведений, различных училищ, курсов. В последнее десятилетие перед революцией лекции по социологии читались на Высших женских курсах, в биологической лаборатории П.Ф.Лесгафта. Основы социологического образования давала Высшая русская школа общественных наук в Париже, куда со всех концов России обращались за программами, учебным материалом, пособиями. В ее аудиториях раздавались голоса М.М.Ковалевского, Л.И.Мечникова, А.И.Чупрова, Н.И.Кареева, П.Н.Милюкова, Е.В. де Роберти. Несмотря на первые удачные шаги в дореволюционной России система регулярного социологического образования так и не сформировалась.

На положение социологии в нашей стране кардинально повлияла начавшаяся после XX съезда КПСС десталинизация общества. С этого времени начинается новый период в развитии социологии, так называемое «второе рождение» социологии как науки в нашей стране. Период с начала хрущевских реформ до 1972 г., «разгрома» ИКСИ, по мнению Г.С.Батыгина, можно назвать периодом «социологического ренессанса «.

В итоге можно выделить следующие предпосылки и условия, сыгравшие важнейшую роль для возникновения социологии как науки именно в России:

1. реформы Петра 1;

2. реформы 1861 г.:

3. вступление России на капиталистический путь развития после реформ 1861 г.;

4. сохранение долгое время пережитков крепостного права, что придавало особую историческую специфику и остроту многим социальным противоречиям России;

5. традиции отечественной общественной мысли;

6. увеличение и расширение масштабов эмпирических исследований социальных проблем русского общества того времени (становление и развитие земской статистики, “нравственной статистики” и т.д.);

7. появление новых социальных классов и слоев;

8. зарождение рабочего движения, а также влияние идей западных ученых и социологов.

Заключение