Дети, семья и социальное окружение. Возрастная стратификация

13

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ

КИЕВСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. ДРАГОМАНОВА

РЕФЕРАТ

ИЗ СОЦИОЛОГИИ

НА ТЕМУ: ДЕТИ, СЕМЬЯ И СОЦИАЛЬНОЕ ОКРУЖЕНИЕ. ВОЗРАСТНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ

Выполнил студент 33 группы

Клякун Максим

Киев 2009

ДЕТИ, СЕМЬЯ И СОЦИАЛЬНОЕ ОКРУЖЕНИЕ

Семья оказывает влияние на всю жизнь человека, но наиболее значительна ее роль в самом начале его жизненного пути, когда закладываются нравственные, психологические, эмоциональные основы личности. При этом, если учитывать, что на первые годы жизни ребенка приходится ряд важных «сенситивных пиков» развития (эмоций, познавательной активности, характера), то семейное воспитание оказывается практически незаменимым компонентом среди других социальных институтов. Вот почему, упуская возможности воздействия на ребенка в дошкольные годы, семья часто лишается их вообще.

Подлинный авторитет семьи завоевывается не просто дидактическими назиданиями (как это пытаются делать в школе), а образом жизни, поведением родителей. Обычно такой авторитет не подвержен никакой инфляции. Авторитет же силы, зависимости, страха легко переходит в свою противоположность, как только лишается своих подпорок. Например, у подростка появляется физическая сила, и родители уже не в состоянии его наказать. Или: молодой человек начинает сам, любыми путями, порой нечестными, добывать деньги, и родители не могут, как раньше своими подачками, заставить его «уважать» себя, прислушиваться к их мнению. Проблема внутрисемейного нравственного авторитета очень важна и актуальна, так как ее решение выходит далеко за рамки семьи и школы.

Настоящее воспитание в семье - большой труд: и физический, когда ухаживают за малышом, и умственный, когда речь идет о его духовном развитии. К сожалению, это требование в должной мере не осознается обществом (воспитание недостаточно стимулируется материально, а нравственная и социальная ценность труда матери-воспитательницы не приравнена ни в общественном мнении, ни в трудовом законодательстве к профессиональному труду), да и самой семьей, которая часто воспитывает (иногда и неплохо) лишь своим «бытием».

Человека воспитывают и развивают как положительные, так и отрицательные эмоции, но «лучший университет, - писал А.С.Пушкин, - счастье. Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному...» [17]. Сущность эмоциональных отношений между родителями и детьми нашла глубокую и всестороннюю оценку в следующих словах В.А.Сухомлинского: «Нормальное нравственное развитие, гармония любви, счастья и труда (а от этой гармонии в сущности зависит моральное здоровье человека) возможны только при условии, если ребенок убежден: я кому-то очень, очень нужен. Я для кого-то безмерно дорог. Кто-то видит во мне смысл своей жизни. Но и я кем-то очень, очень дорожу, без кого-то не могу жить. Может быть, это убеждение не выступает в виде отчетливой мысли, но оно наполняет все человеческое существо ребенка переживаниями радости полноты жизни» [18]. В.А.Сухомлинский закономерно связывает это переживание с формированием у ребенка своего рода психологического базиса его дальнейшего нравственного развития, включая формирование «механизмов» ответственности и воли, достоинства и уверенности в себе. Последнее есть антитеза комплексу неполноценности, снижающему возможности самоутверждения и самореализации личности.

На первом этапе социализации ребенок сталкивается с внешним миром, начинает познавать общественные отношения при помощи родителей и такого социального института, как детские дошкольные учреждения. К сожалению, даже в 80-е годы обеспеченность ими по стране в целом не превышала 60%. Существующие же учреждения страдали от перегруженности, низкой квалификации воспитателей, слабой материальной базы, плохого медицинского обслуживания и незаинтересованности персонала в высокоэффективной работе. К сожалению, ситуация в 90-е годы еще более усугубилась: закрылись тысячи детских садов и других дошкольных учреждений из-за неспособности государства продолжать финансирование их работы и из-за неготовности родителей взвалить на свои плечи данные материальные затраты.

В предподростковый и подростковый период велика роль так называемых неформальных групп сверстников с их «субкультурой», групповыми ценностями, жестко регламентированным лидерством. Нередко эти группы успешно конкурируют с семьей, чему можно радоваться, если группа социально здоровая, а семья неблагополучная, но что не может не вызывать тревогу, если нравственное превосходство на стороне ущербной группы или деформированной семьи. Поведение подростков в подобной ситуации зависит от заложенного в детях в ранний период их нравственного становления определенного «запаса прочности», который может базироваться в первую очередь на моральном авторитете отца и матери.

Значимость этого факта в том, что неформальные группы являются основным «каналом воздействия» нравственно нечистых, но преуспевающих семей на других подростков. Ряд исследователей (В.И.Литвинов, 1987), говоря о свойственной таким семьям корыстной ориентации, отмечают, что это - следствие деформации не только потребностей, но и представлений о возможностях и путях их удовлетворения, следствие убеждения, что добыть материальные блага можно без особого труда. Поводами для таких настроений являются факты бесхозяйственности, разбазаривания народного добра, безответственного отношения к технике, материалам, природе. Все это, во-первых, обесценивает в глазах молодежи значение труда и его результатов, во-вторых, формирует равнодушное отношение к расхитителям собственности, подрывает веру в справедливость и незыблемость права и законности [19].

Ясно, что примеры безнаказанности, даже процветания аморальности - пусть в соседних семьях - обесценивают потенциал воспитания и в нравственно здоровой семье, возводят в некий закон «двойную» мораль, несоответствие слова и дела, создают подчас неотразимые в глазах подростков аргументы в пользу циничного и деляческого отношения к людям, к жизни. Элементы социальной коррозии незаметно подтачивают нравственные ценности - убежденность, трудовую мораль, патриотизм. Неизбежными следствиями этого являются падение интереса к общественным делам, бездуховность, скептицизм. Возрастает прослойка людей, в том числе и молодежи, для которых цель жизни сводится к материальному благополучию, к наживе любыми способами.

Нередко уродливые явления порождают и столь же уродливые формы реакции на них. Когда с надругательством над публично проповедуемой моралью, ценностями жизни сталкивается не борец, а натура слабая или не приученная к активной борьбе (что также является серьезным изъяном нравственного воспитания), возникают «позывы» к алкоголизму, наркомании и другим проявлениям отклоняющегося поведения и преступности.

На поведение ребенка, подростка влияет и рост количества неполных семей, в которых (даже при прочих благополучных условиях) снижаются и экономические, и воспитательные возможности, так как чаще всего после развода ребенок остается с матерью, у которой не хватает ни сил, ни времени на общение с ним. Возрастная психология подростков такова, что потеря одного из родителей, даже плохого, часто негативно сказывается на дальнейшем формировании его личности.

Изучение причин аморальности, анализ факторов, способствующих ее росту, позволяют сделать вывод, что противостоять ей может только нравственно зрелая, педагогически грамотная семья, сплоченная на базе гуманных ценностей и интересов. Ведь нельзя не обратить внимание на тот факт, что из каждых 10 детей, содержащихся в детдомах, лишь двое не имеют родителей.

Причем педагогически активной, сплоченной может быть и семья, ориентированная на антисоциальные по своей сути ценности. Поэтому на первое место выходит формирование социально-нравственной дееспособности семьи, усвоение ее членами ценностей, которые отразятся на ее образе жизни, ориентациях и явятся надежной основой прочной гражданской позиции личности.

Социологов все больше интересует проблема психологического одиночества и его влияния на формирование и жизнедеятельность личности. Социологические данные польских специалистов, изучавших воспитание детей в детских домах, показали, что уровень эмоционального и в целом интеллектуального развития у этих детей значительно ниже, чем у воспитывающихся в семье. Конечно, семьи также бывают разные. Не случайно многие подростки высказывают мнение, что семья в основном занимается их материальным обеспечением: одеждой, пищей и т.д., что взрослым некогда общаться с детьми, а часто у них и нет желания. В результате именно неформальные группы служат тем психологическим «убежищем», которого недостает ребенку в семье. Особенно актуальна эта проблема в условиях города, где социальный контроль почти не участвует в воспитании молодежи, хотя общественное мнение могло бы быть сегодня одним из эффективных средств социализации, в том числе и помощи семье.

Таким образом, чем масштабнее задачи в деле подготовки человека к жизни, тем скоординированнее, научно обоснованнее и комплекснее требуется работа всех социальных институтов. Рост числа факторов, воздействующих на человека (как положительных, так и отрицательных), особенно в условиях крупных городов, массовая миграция населения, увеличение неопределенности, трудная борьба отжившего, но не сдающего свои позиции с прогрессивным предполагают активизацию деятельности всех звеньев социализации человека, в том числе и семьи. При этом наиболее высоким нравственно-воспитательным потенциалом обладает полная (оба супруга) семья, максимально реализующая свои возможности не только как социального института, но и как нравственно-психологической группы. Это разграничение двух сторон брачно-семейных отношений - их взаимодействия с социальными процессами, нормами, установками и внутреннего содержания - помогает определить основные показатели созидательного потенциала семьи: мера учета общественных интересов, развитость духовных потребностей, характер распределения бытовых забот между членами семьи, интенсивность общения между родителями и детьми, уровень требовательности к себе и другим, принципы, на которых строятся связи с родственниками и социальной средой.

Можно предположить, что, чем эти показатели оптимальнее, тем сильнее позитивное влияние семьи на становление личности ребенка, тем эффективнее ее социально-нравственная воспитательная дееспособность.

ВОЗРАСТНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ

Каждый знает, что юность - определенный этап созревания и развития человека, лежащий между детством и взрослостью. Но каковы хронологические границы и содержательные признаки этого периода? Переход от детства к взрослости обычно подразделяется на два этапа: подростковый возраст (отрочество) и юность (ранняя и поздняя). Однако хронологические границы этих возрастов часто определяются совершенно по-разному, например, в отечественной психиатрии возраст от 14 до 18 лет называется подростковым, в психологии же 16-18-летних считают юношами.

Возрастная терминология никогда не была однозначной. В «Толковом словаре» В.Даля юноша определяется как «молодой, малый, парень от 15 до 20 лет и более», а подросток - как «дитя на подросте», около 14-15 лет. Л.Н.Толстой хронологической гранью между отрочеством и юностью считает 15-летие. В то же время герою романа Ф.М.Достоевского «Подросток» уже исполнилось 20 лет. В древнерусском языке слово «отрок» обозначало и дитя, и подростка, и юношу. Та же нечеткость граней характерна для классической и средневековой латыни.

Важная деталь: возрастные категории во многих, если не во всех языках первоначально обозначали не столько хронологический возраст человека, сколько его общественное положение, социальный статус. Древнерусское отрок (букв. - не имеющий права говорить) означало: раб, слуга, работник, княжеский воин.

Связь возрастных категорий с социальным статусом сохраняется и в современных языках. Умаление возрастного статуса человека, обращение к нему как к младшему («молодой человек», «парень» и т.п.) нередко содержит в себе оттенок пренебрежения или снисходительности.

Это проявляется и в периодизации жизненного пути. Представления о свойствах и возможностях индивидов каждого возраста тесно связаны с существующей в обществе возрастной стратификацией. Хронологический возраст, а точнее - предполагаемый им уровень развития индивида, прямо или косвенно отражает его общественное положение, характер деятельности, диапазон социальных ролей и т.п. Половозрастное разделение труда во многом определяет социальное положение, самосознание и уровень притязаний членов соответствующей возрастной группы.

Возраст служит критерием занятия или оставления тех или иных социальных ролей, причем эта связь может быть как прямой, так и опосредованной (например, временем, необходимым для получения образования, без которого нельзя занять определенное общественное положение). В одних случаях критерии являются нормативно-юридическими (школьный возраст, гражданское совершеннолетие), в других - фактическими (например, средний возраст вступления в брак), причем степень определенности возрастных критериев и границ в разных обществах и разных сферах деятельности весьма изменчива.

Возрастная стратификация включает также систему связанных с возрастом социально-психологических ожиданий и санкций (сравните представления - не всегда осознанные - о «нормальном поведении» и степени ответственности подростка и взрослого, молодого рабочего и ветерана).

Слово юность обозначает фазу перехода от зависимого детства к самостоятельной и ответственной взрослости, что предполагает, с одной стороны, завершение физического, в частности полового, созревания, а с другой - достижение социальной зрелости. Но в разных обществах это происходит по-разному.

В первобытных обществах, с их сравнительно простой и стабильной социальной структурой индивид относительно легко усваивал социальные роли и трудовые навыки, необходимые взрослому человеку. Низкая продолжительность жизни не позволяла обществу особенно затягивать «подготовительный период». Детство кончалось рано, воспитание и обучение имели преимущественно практический характер: дети обучались, участвуя, в посильной для них форме, в трудовой и прочей деятельности взрослых. У многих народов Сибири дети уже к 10-12 годам владели техникой обиходных работ - стрельбой, греблей, рыболовством, становясь практически равноправными работниками.

В дальнейшем критерии социального созревания усложняются, становятся более многомерными.

В средние века передача накопленного старшими опыта осуществлялась в основном путем непосредственного практического включения ребенка в деятельность взрослых. Ребенок выполнял подсобные функции в родительской семье или вне дома; обучение было органической частью труда и быта, а критерии зрелости имели сословный характер. В описании детства и отрочества средневековая мысль подчеркивает не столько задачу подготовки к будущей жизни, сколько момент социальной зависимости (вспомним этимологию слова отрок).

Буйный юношеский возраст не вызывал у старших умиления. Как говорит один из шекспировских персонажей, «лучше бы люди, когда им исполнилось десять, но еще не стукнуло двадцать три, вовсе не имели возраста. Лучше бы юность проспала свои годы, потому что нет у нее другой забавы, как делать бабам брюхо, оскорблять стариков, драться и красть» [2].

Важнейшим критерием взрослости считалось создание собственной семьи, с чем ассоциировались самостоятельность и ответственность.

Новое время принесло важные социальные и психологические сдвиги. Физическое, в частности половое, созревание заметно ускорилось, заставляя «снижать» границы юношеского возраста. Напротив, усложнение общественно-трудовой деятельности, в которой должен участвовать человек, повлекло за собой удлинение необходимых сроков обучения. Новые поколения молодежи значительно позже, чем их ровесники в прошлом, начинают самостоятельную трудовую жизнь, дольше сидят за партами разного размера. Отсюда- удлинение периода «ролевого моратория» (когда юноша «примеряет» различные взрослые роли, но еще не идентифицируется с ними окончательно) и изменение соответствующих социально-психологических стереотипов.

Удлинение юности имеет свои личностные предпосылки: расширение сферы сознательного самоопределения и повышение его самостоятельности. В обществе патриархально-феодального типа жизненный путь индивида в своих основных чертах был предопределен наличной социальной структурой и традицией. В профессиональной сфере юноша, как правило, наследовал занятия своих родителей. Его социальные стремления ограничивались рамками сословной принадлежности. Невесту ему выбирали родители, часто задолго до его возмужания и независимо от его личных склонностей и симпатий. Вырваться из этой социальной скованности и даже осознать ее как таковую мог только человек выдающийся.

Развитие самостоятельности есть не что иное, как переход от системы внешнего управления к самоуправлению. Всякое управление требует сведений, информации об объекте управления. При самоуправлении это должна быть информация субъекта о самом себе. Уровень самосознания и степень сложности, интегрированное и устойчивости «образа» всегда тесно связаны с развитием интеллекта. В этом отношении ранняя юность также знаменует собой определенный рубеж.

Социальное самоопределение (все равно, идет ли речь о выборе профессии или мировоззренческом поиске) есть определение своего положения в мире, оно направлено не внутрь личности, а вовне. Но ответ на вопросы, кем быть и что делать, подразумевает также определенную оценку себя и своих возможностей [3].

В новое время возможности индивидуального выбора - профессии, жены (мужа), образа жизни - значительно расширились. Психологические горизонты человека в век книгопечатания и массовых коммуникаций не ограничены рамками его непосредственного окружения. Большая свобода выбора способствует формированию самостоятельного социального характера и обеспечивает большее разнообразие индивидуальных вариаций. Но оборотная сторона этого - усложнение процесса самоопределения. Очень уж велик выбор возможных путей, и только практически, в ходе самой деятельности, выясняется, подходит она человеку или нет.

Рост социальной автономии молодежи от старших и индивидуального самоопределения, в противоположность пассивному приспособлению к существующим условиям, породил к середине XVIII века новый нормативный канон юности, представление о юности как об эпохе «второго рождения», «бури и натиска», воплощения «чистой субъективности». Знаменитый трактат Жан-Жака Руссо «Эмиль, или О воспитании» (1762 г.), где были подробно развиты эти идеи, часто называют «открытием» или «изобретением» юности. Говоря словами Томаса Манна, «в один прекрасный день оказалось, что век, который изобрел женскую эмансипацию и стал ратовать за права ребенка, - весьма снисходительный век, - пожаловал и юность привилегией самостоятельности, а она уж, конечно, быстро с нею освоилась» [4].

Однако свойства юности сразу же оказались проблематичными. Одни видят в юности «метафизический дар» первозданной естественности, «единственно правомерный мост между цивилизацией и природой», «предцивилизационное состояние», «доподлинно романтический возраст», призванный «подняться и сбросить оковы отжившей цивилизации, отважиться на то, на что у других не хватает жизненной отваги, а именно - вновь погрузиться в стихийное». Другие же считают свойства юности продуктом специфических условий и воспитания.

Социальное происхождение и классовое положение оказывают громадное влияние на жизненный путь индивида, начиная от темпов физического созревания и кончая содержанием мировоззрения. Нет, пожалуй, ни одного сколько-нибудь сложного личностного качества, которое не зависело бы от социально-классовых и средовых факторов: социальное происхождение, род занятий и уровень образования родителей; особенности социально-экологической среды, в частности тип населенного пункта (большой город, малый город, деревня); состав, структура и материальное положение семьи его собственное социальное положение и вид занятий (школьник, учащийся ПТУ, учащийся техникума, студент вуза и т.д.). Отсюда - необходимость изучения проблем юношеского возраста представителями разных наук: социологии, психологии, педагогики, криминологии, психиатрии, медицины и др.

К социально-экономическим различиям добавляются национальные, этнокультурные особенности.

Юношеский солипсизм (вся история начинается с нас!) и старческая уверенность в неизменности устоев бытия одинаково несостоятельны.

Сравнивать разные поколения трудно. В каждом поколении были, есть и будут разные люди. Кроме того, люди склонны абсолютизировать собственные привычки и вкусы, поэтому у части людей старшего возраста на первый план выступают внешние, второстепенные черты. Каждое поколение стоит на плечах предыдущего, не всегда осознавая эту преемственность.

Преемственность поколений необязательно идет по восходящей линии. Иногда она напоминает движение маятника. Анализируя историю буржуазной революционности в XIX веке, А.И.Герцен писал, что «дети» выглядят порой старше своих «отцов» и «дедов». «Между стариком девяностых годов, фанатиком, фантастом, идеалистом, и сыном, который старше его осторожностью, благоразумением, разочарованием... и внуком... нарушено естественное отношение, нарушено равновесие, искажена органическая преемственность поколений... На этом поколении окончательно останавливается и начинает свое отступление революционная эпоха; еще поколение - и нет больше порывов, все принимает обычный порядок, личность стирается, смена экземпляров едва заметна в продолжающемся жизненном обиходе» [5].

Одна из кардинальных ошибок прошлого состояла в попытках выработать определенный набор качеств личности, который должен был соответствовать идеальной модели «молодых строителей коммунизма», однако не заботясь о том, соответствуют ли эти модели реальности. Молодежь рассматривали нередко лишь в качестве объекта воспитания, а не активного субъекта социальной жизни. Теоретики от педагогики постоянно призывали «запрограммировать воспитательный процесс, установить четкие, стратегические ориентиры) воспитания, расписать все ценности, на которых должна строиться деятельность в области воспитания» [6].

Стоит ли удивляться, что именно подобные «рекомендации» завели школу в тупик. Воспитание послушания, единомыслия и единообразия не способствовало формированию социально зрелой личности.

Использованная литература:

1. Социология. Общий курс. Тощенко Ж.Т. - 2-е изд., доп. и перераб. - М.: Прометей: Юрайт-М, 2001. - 511 с.