Стереотипы о русских

Итак, черты русской женщины - физическая и нравственная сила, забота, жалость, жертвенность, асексуальность. Несложно заметить, что все перечисленные качества относятся к материнскому архетипу. Русская женщина - это прежде всего женщина-мать.

Заслуживает внимания такая оценка В.Шубарта: «Никакая другая женщина, по сравнению с русской, не может быть одновременно возлюбленной, матерью и спутницей жизни». Русской женщине атрибутируют все достоинства, забывая о том, что у них всегда имеется оборотная сторона. В глазах Шубарта она «объединяет все преимущества своих западных сестер» [20, c.130]. С англичанкой она разделяет чувство женской свободы, не превращаясь при этом в «синий чулок». Русская женщина обладает тонким вкусом француженки, тем же чувством красоты и элегантности, не становясь жертвой тщеславного пристрастия к нарядам. Она обладает добродетелями немецкой домохозяйки, не сводя жизнь к кастрюлям; и она, как итальянка, обладает сильным чувством материнства, не огрубляя его до животной любви. К этим качествам добавляются еще грация и мягкость, свойственные только славянам. И еще одно мнение, на этот раз высказанное в работе англичанина М.Бэринга. Тургеневские образы, пишет он, это первое выражение в литературе определенных женских качеств, которые особенно характерны для русских женщин: разделять все интересы любимого мужчины, сохраняя свою женственность и не оставляя дом . Следует заметить, что иные авторы (и в России, и на Западе) полагали, что сила русской женщины развита в ущерб ее женственности . Но и эта проблема решается просто. Русская женщина «по-особому женственная», - пишет Ильин. Она «умеет подать и реализовать ставший мужественным характер в форме вечно-женственного… Она излучает из себя внутреннюю гармонию, в которой в женской форме находят свое выражение и вечно-женственное, и вечно-мужественное, достигая в ней желанного равновесия» [21, c.200]. Эти слова Ильина заставляют вспомнить о текстах Серебряного века, в которых преодоление неполноценности падшего человека связывается с его восхождением к андрогинизму как восстановлению образа и подобия Божия в нем. Подобная преднамеренная нечувствительность к логическим противоречиям позволяет говорить об известной мифологизации образа русской женщины. Попробуем понять причины существования мифа о русской женщине, обратившись к контексту его функционирования.

Неизбежная в историософских текстах рационализация мифа требовала объяснений, и вот как обосновывает свои оценки В.Шубарт. Восприимчивость к ценностям и настроениям женственного свойства характерны для культур азиатских; в Европе же женщине удалась эмансипация - благодаря влиянию христианства, которое социально освободило и нравственно возвысило женщину. «И тут вновь проявляется особенность России как христианской части Азии. Когда инстинктивно азиатская склонность к женской сущности встречается с осознанно христианским уважением к ней, можно ждать удивительных результатов. Итогом такого совпадения, которое не повторяется нигде и никогда на земле, стала русская женщина. Это одна из немногих счастливых случайностей» [20, c.147].

Итак, русская женщина одновременно и мать, и возлюбленная, и спутница жизни; она разделяет все духовные интересы мужа, и в то же время ни в коем случае не «феминистка» и не «синий чулок». Наверное, для мужчин всего мира - это идеальный вариант решения всех женских вопросов. Ведь одна из главных проблем здесь - можно ли совместить все милые сердцу мужчины женственные добродетели (мягкость, нежность, такт) с женской потребностью в достижении, с интеллектуальным развитием, с ориентацией на успех, допустим, в политике или бизнесе? В андроцентрической культуре женщина представлена либо как «восточная», либо как «западная». России же как Востоку-Западу и здесь дан этот третий путь, синтезирующий все достоинства и Востока, и Запада. Хотя, быть может, основная причина конструирования подобной «утопии женщины» связана не столько с этой особенностью России и какими-то содержательными характеристиками русской культуры? Восток традиционно воспринимается в западной культуре как Иное, и Россия со временем стала играть ту же роль в духовном пространстве западной культуры. В Ином возможно то, что более невозможно «нигде и никогда», ни в одном «нормальном» месте. Реальные качества реальной русской женщины в конструировании такого мифа играют отнюдь не решающую роль. Дело скорее в структурах сознания, в способе организации картины миры, и если бы русской женщины не было, ее следовало бы придумать. Подтекст рассуждений западных авторов о русской женщине таков: «наши», европейские феминистки требуют равноправия, мотивируя это высоким уровнем своего личностного развития. А вот есть такая женщина - русская женщина, есть такое место на земле - Россия, где женщины нисколько не уступают западным сестрам, но при этом еще и остаются женственными и милыми существами и не стремятся господствовать над мужчинами [20, c.151]. Как в России миф о русской женщине встраивается в полемику вокруг женского вопроса? Н. Страхов, анализируя сочинение Милля, неоднократно призывает своих читателей обратить внимание на чисто английский характер рассуждений автора «О подчинении женщин»: например, тот находит, что мужчины хвалят материнскую любовь только потому, что она дает им власть над женою! Нужно быть англичанином, нужно очень любить власть и иметь в груди очень холодное сердце, чтобы рассуждать подобным образом, пишет Н.Страхов. Это, полагает он, показывает, что женский вопрос - явление привозное и нам чуждое: в России иные законы и, что особенно важно, иные женщины. Так, исследуемый миф как представление об уникальности русской женщины обнаруживает связь с проблемой национальной идентичности и может включаться в конструирование русского национализма. Противопоставление как древнейший механизм формирования идентичности социума используется и в интерпретациях мифа о русской женщине. Так, в историософской публицистике времен Первой мировой войны М.О. Меньшиков, обосновывая свой тезис о миролюбии русских и агрессивности немцев, обращается к эпосу и противопоставляет Ярославну («светлый ангел») кровожадной и алчной Кримгильде.

Любопытен такой контекст функционирования мифа: восхищаясь русскими женщинами, В.Шубарт третирует своих соотечественниц (своеобразный национализм наоборот), объясняя патологическую маскулинность немцев отсутствием подлинно христианского духа в германской культуре [20, c.170].

Однако Иное - это не только восхищение и упование на преображение неправедной реальности, но и таинственное нечто, порождающее страх и неприязнь: миф о русской женщине может быть использован не только в «русофильских», но и в «русофобских» умонастроениях.

Некий Э. Кларк в сочинении, написанном в начале XIX столетия, восторгается русской женщиной; мужчины же при этом представлены в самом неприглядном свете [22, c.299]. Комментируя столь резкое противопоставление мужского и женского образов, другой англичанин, Р. Лайэль, позднее напишет: доктор Кларк почти заставляет нас поверить, что русская женщина происходит из другой расы, совершенно отличной от расы русских мужчин [22, c. 303]. Вряд ли это соответствует действительности. Скорее Кларк чрезмерно восхищается женщинами лишь для того, чтобы создать наибольший контраст русским мужчинам.

Действительно, такой образ сильной женщины требует коррелята в виде образа слабого мужчины и соответствующей картины гендерных отношений - в России женщины правят мужчинами. Подобные настроения тиражируются у соперников России, например, во время Первой и Второй мировых войн, в годы «холодной войны». Так, по версии одного западного социолога, советская женщина совместила в себе сильные стороны обеих эпох (и до-, и послереволюционной) - в то время как советский мужчина унаследовал только их слабые стороны . И если вне контекста международного противостояния к этим воззрениям в России (будь то классическая литература или историософские спекуляции) относятся терпимо или даже восторженно, то в периоды обострения отношений с внешним миром отечественные авторы воспринимают подобную дискредитацию русских мужчин как некую идеологическую диверсию. В.В.Розанов, И.А.Ильин, И.Л.Солоневич высказывают идею о том, что такая картина гендерных отношений в России служит обоснованием агрессивной антирусской политики . Сложно не согласиться с ними в том, что сама дискредитация мужчин какой-то нации может быть использована в пропагандистской войне. Ведь образ врага - это в первую очередь мужской образ; и воевать собираются с мужчинами. Подобные мнения о доминировании в России женщин, о несамостоятельности русского мужчины встраиваются в систему представлений о том, например, что русские - рабы по природе; о том, что они не способны к самоуправлению, что им со времен Рюрика необходим другой - скажем, германский - управляющий.

В заключение позволим себе предположить, что уже такой, достаточно приблизительный, анализ генндерного аспекта стереотипов выявляет актуальность их дальнейших полидисциплинарных исследований. Во-первых, национальный образ женщины - это один из важных элементов национальной идентичности. Во-вторых, поскольку в структуре гендерных стереотипов наряду с чертами, общими для любой культуры, есть и специфические, постольку национальный образ женщины является одним из факторов, который следует принимать во внимание при исследовании специфики гендерных отношений в российском обществе. И если подобные представления действительно широко распространены в массовом сознании, то позволительно высказать предположение о некоторых последствиях его для современной ситуации в области гендерных отношений в нашей стране. С одной стороны, это повышает самооценку женщины - потому идеи западного феминизма о скрытых и явных формах сексизма зачастую не встречают в России понимания. Вместе с тем существование отмеченной культурной нормы заставляет женщину быть главой семьи и постоянно принимать ответственность не только за себя, но и за всех домашних; так вместе с властью русская «суперженщина» получает пресловутое «двойное бремя».

Глава 4 СТЕРЕОТИПЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ. ОСОБЕННОСТИ УПОТРЕБЛЕНИЯ И ВОСПРИЯТИЯ

Слова стереотип, стереотипный имеют негативную окраску и в русском и в др. языках, так как определяются через слово шаблонный, в свою очередь определяемый как избитый, лишенный оригинальности и выразительности. Это не вполне справедливо по отношению к слову стереотип. При всем своем схематизме и обобщенности стереотипные представления о других народах и других культурах подготавливают к столкновению с чужой культурой, снижают культурный шок. «Стереотипы позволяют человеку составить представление о мире в целом, выйти за рамки своего узкого социального и географического мира»[11, с.139].

Наиболее популярным источником стереотипных представлений о национальных характерах являются так называемые международные анекдоты, то есть анекдоты, построенные на шаблонном сюжете: представители разных наций, попав в одну и ту же ситуацию, реагируют на нее по-разному, в соответствии с теми чертами их национального характера, которые им приписывают на родине анекдота.

Американские стереотипы о русских, которые уже рассматривались в предыдущей главе, хорошо видны в следующей шутке: Russian and American are talking over a drink. «When I am in a good mood I drive a car that is painted a light color», - says the American. When I am busy or have a lot of troubles, I drive a darker colored car. And when I go for vacation overseas, I pick a brightly colored car.

«Things are much easier in Russia»,- says the Russian. «If you are in a good mood, they will give you a ride in yellow car with a blue stripe. If you feel bad, the car will be white and the stripe red. I was abroad only once, and there I drove a tank».[25]

Русский и американец разговаривают за выпивкой. «Когда я в хорошем настроении я езжу на машине, окрашенной в светлый цвет»,-говорит американец. Когда я занят или у меня много проблем, я езжу на машине более темного цвета. А когда я уезжаю в отпуск заграницу, я беру машину яркого цвета.

«В России всё намного проще, - говорит русский. Если ты в хорошем настроении, тебя прокатят на жёлтой машине с голубой полоской. Если ты чувствуешь себя плохо, машина будет белой, а полоса красной. Заграницей я был только один раз, и ездил я туда на танке».

Итак, один источник, где с оговорками и большой осторожностью можно искать национальные характеры и представления о них, - это международные шутки и анекдоты разных видов: те, которые рассказывают о себе сами представители той или иной культуры, и те, которые созданы иными культурами.

Другим источником можно считать национальную классическую художественную литературу. Художественный литература даёт, а точнее, сочиняет образ (идеал), или являет тип человека. Слово классическая в этом контексте неслучайно, потому что литература, имеющая этот ранг, прошла испытание временем: ее произведения заслужили признание, повлияли на умы и чувства представителей данного народа, данной культуры.

О «таинственной» и «загадочной» русской душе написано немало. И сама концепция «загадочной русской души» была изобретена Западом под впечатлением от русской литературы. Европейцы вычленили из Л.Н.Толстого, И.С.Тургенева, И.А.Гончарова и Ф.М.Достоевского наш национальный типаж - что-то среднее между Платоном Каратаевым, Ильей Ильичем Обломовым и князем Мышкиным Львом Николаевичем. Придуманный образ стал проецироваться на реальный русский народ. И вот уже все его представители наделялись чертами этой самой «загадочной русской души».

С нашей точки зрения в русском национальном характере нет ничего «таинственного». Вся «тайна» русской души в том, что она просто русская, не западная и не восточная, вобравшая в себя евразийский метафизический выбор. Основная идея для национального характера русских - «душа всего дороже». Более всего на Руси любили (умного почитали, перед волевым склонялись) человека душевного, сердечного, совестливого. «Душа - человек» - высшая похвала у русских.

Если «душа всего дороже», то не тело (материальное) главным образом страдает от зла на земле, желает лучшей жизни, а совестливое сердце (душа и дух). Отсюда и терпение, почти «божественная крепость» русского человека, простота и достоинство, «удивительно спокойное отношение к смерти» как предельной форме зла.

Эта базовая особенность русского народа, взятая во взаимодействии с русской экзистенциальной историей, обнаруживает его крайне противоречивый, даже полярный национальный менталитет. Об этом писали почти все русские философы. Алеша Карамазов и его сводный брат Смердяков - все это русский характер. Имея ввиду «безмерность жизненного порыва», устремленность русских в бездонную пропасть противоречий, Ф.М. Достоевский, открывший эти свойства в русской душе, устами Дмитрия Карамазова сказал: «Широк человек, я бы сузил». К чему приводят размышления над бездной противоречий и сомнений русской души, показывает пример Ивана Карамазова.

Все русские мыслители, философы и писатели отмечали отсутствие в русской душе буржуазности. Все они боролись против буржуазной пошлости и мещанства. Ненависть их свободного духа к буржуазии как классу, к «буржуа-плебею» как антропологическому типу была жизненным нервом их размышлений и пророчеств о России.

Писатель И.А. Бунин, не принявший ни Февральскую, ни Октябрьскую революции, посвятивший всю жизнь изучению души русского человека («Деревня», «Суходол», «Исход», «Антоновские яблоки»), отрицавший любовь к богатству, жизнь во имя только материального преуспевания, сам писал о себе: «Я с истинным страхом смотрел всегда на всякое благополучие, приобретение которого и обладание которым поглощало человека, а излишество и обычная низость этого благополучия вызывали во мне ненависть - даже всякая средняя гостиная с неизбежной лампой на высокой подставке под громадным рогатым абажуром из красного шелка выводили меня из себя» [18, c.65].

Загадочная русская душа- стереотип, известный во всем мире. Однако недавно ученые из Тартуского университета (Эстония) пришли к выводам, что таких понятий, как русский дух и загадочная русская душа, вовсе не существует.

Результаты исследования были представлены в Тарту на 14-й Европейской конференции психологии личности, в которой принимали участие 300 ученых из 41 страны, включая Россию. Как утверждает профессор экспериментальной психологии Тартуского университета Юри Аллик, после опроса одиннадцати тысяч человек были получены следующие результаты: оказывается, русский человек очень схож с другими народностями мира как на генетическом, так и на личностном уровне. Ю.Аллик говорит, что исследование полностью опровергло точку зрения об исключительности русской души, причем все опрошенные были русскими по национальности. "Мне кажется, что это и в политическом смысле ясная и важная весть. Например, оправдывать какую-либо политическую систему тем, что таков русский народ или что демократия и другие прозападные формы жизни русскому противопоказаны, - чистая демагогия. Простой, реальный русский человек, которого ценят, ничем особым не отличается ни от латыша, литовца, эстонца или от людей любой другой национальности", - высказал свое мнение Юри Алик [8].

Пожалуй данное исследование скорее всего комично. Стереотипы имеют место быть в сознании общества, однако они существуют скорее как личностное восприятие и не стоит подводить каждый конкретный стереотип под строгое научное изучение, требующее доказательств.

Даже художественная литература, как источник сведений о национальном характере, дает неполное и субъективное представление о народе и о его национальных стереотипах, потому что каждое художественное произведение классической литературы имеет конкретного автора с его субъективным, то есть ему лично присущим, видением мира, в значительной мере обусловленным его собственной индивидуальной жизнью, творческим изображением и присущим лично ему талантом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрев понятия “национальный характер” и “стереотип”, можно прийти к выводу, что в широком понимании они являются почти тождественными терминами, поскольку формируются под влиянием культурного и исторического окружения той или иной нации. Единственным различием является то, что национальный характер является родовым понятием, включающим в себя стереотип, как составляющее единого целого. Данная работа позволяет сделать следующие выводы:

-стереотипы являются неправильными обобщениями -- слишком широкими, преувеличенными или упрощенными

-стереотипы являются убеждениями, общими для определенной группы людей в обществе, обычно связанными с представлениями о социально-психологических или антропологических характеристиках других общественных групп;

-стереотипы, будучи системой убеждений и установок, принятых заранее, не формируются через социальный опыт;

-стереотипы относительно устойчивы и с трудом поддаются изменению.

Стереотипы подчинены определенной классификации. Исследователи подразделяют стереотипы, руководствуясь принципами, относящимися к данному понятию:

-принадлежность к той или иной нации: автостереотипы, отражающие то, что люди думают сами о себе, и гетеростереотипы, относящиеся к другому народу;

-бессознательность стереотипов: этнические стереотипы, культурные стереотипы, лакуны;

-психолингвистический аспект восприятия окружающей действительности: стереотипы-образы и стереотипы-ситуации;

-устойчивость стереотипов и их обусловленность исторической, международной, внутриполитической ситуацией и другими факторами: поверхностные и глубинные стереотипы, среди глубинных стереотипов выделяются также внешние стереотипы.

Стереотипы о русских, которые и являются темой данной работы, включают в себя следующие: русское пьянство, русская лень, неулыбчивость. Основной стереотип, сформированный художественной литературой - загадочная русская душа.

Список использованной литературы

1.Агеев, В.С. Механизмы социального восприятия // Психологический журнал № 2, 1989.-70c.

2.Арон, Р. Этапы развития социологической мысли / Общ.ред. и предисл. П.С. Гуревича - М.: Издательская группа «Прогресс» - «Политика», 1992. 332c.

3. Арутюнян, Ю.В., Дробижева, Л.М., Сусоколов, А.А. Этносоциология / Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. - М., 1999.-245c.

4. Бердяев, Н.А. О русском национальном сознании // Бердяев Н.А. Сборник статей - М.,1981.-416с.

5. Гумилев, Л.Н. Психологическое несходство этносов / Гумилев Л.Н. - Минск, 1998.-267с.

6. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка / Даль В.И. - М., 1975.-928с.

7.Ерофеев, Н.А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских / Ерофеев Н.А. - М., 1982.-130с.

8.Журавлева, А.Г. «Российская газета» - Центральный выпуск №4710 от 21июля 2008 г.

9.Коваленко, Г.М. Русские глазами шведов. Этнопсихологический стереотип / Коваленко Г.М. - М.,1990.-153с.

10. Кюстин, А. де Россия в 1839 году: В 2 т. / Кюстин А. де - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. - 528с.

11. Павловская, А.В. Россия и Америка. Проблема общения культур // Павловская А.В. Лингвистика и межкультурная коммуникация- М., 1998.-144с.

12.Петровский, А.В., Ярошевский, М.Г. Психология / Петровский А.В., Ярошевский М.Г. - М., 2000.-561с.

13. Попов, А.В. Путешественники о России / Попов А.В. - М.,1983.-396с.

14.Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии / Рубинштейн С.Л. - М.,1976.-670с.

15. Сергеева, А.В. Русские:стереотипы поведения, традиции, ментальность / Сергеева А.В. - М.:Издательство «Флинта», 2006.-313с.

16. Стернин, И.А., Сретенская, Л.В. Русское и финское коммуникативное поведение / Стернин И.А., Сретенская Л.В.- ВГТУ, 2000.-92с.

17.Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация / Тер-Минасова, С.Г.- М., 2000.-624с.

18. Ухватов, И.С. Мир Бунина / Ухватов И.С. - М., 1991.-214с.

19. Феофантов, Е.Б. Очерки об истории и культуре Отечества и Запада / Феофантов Е.Б. - М.,1979.-617с.

20. Шубарт, В. Отрывки из избранных сочинений / Шубарт В. - М., 1998.-875с.

21. Щербаков, О.Н. Русские мыслители / Щербаков О.Н.- М., 1995.-1113 с.

22. Эрикс, Э. Высказывания знаменитых англичан / Эрикс Э.- М.: Издательство «Омега», 2002.-403с.

23. Юнусов, Ф.Г. Идеи, образы, символы русской литературы / Юнусов Ф.Г. -М., 1982.-238с.

24. Ярославский, П.В. Пословицы и поговорки / Ярославский П.В. - М.,2006.-314с.