Сознание - идеальная функция общества

Реферат

на тему:

СОЗНАНИЕ - ИДЕАЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ ОБЩЕСТВА

Так как самостоятельное исследование сознания опирается непосредственно на результаты первой части, то последние выступают как предпосылки, условия настоящего исследования. Однако в данном случае имеются в виду те предпосылки, которые исторически и логически предшествуют сознанию (физиологические, психологические процессы у высших животных и человека; у высших животных - в историческом плане, у человека - в логическом).

Живая природа, достигнув в своей эволюции уровня высших животных, обладающих нервной системой, тем самым подготовила необходимые биологические предпосылки возникновения сознания. Большую роль в научном исследовании этих предпосылок сыграло развитие биологической науки, в особенности учение о безусловной и условно-рефлекторной деятельности мозга, разработанное выдающимися отечественными физиологами И. М. Сеченовым, И.П. Павловым и их последователями.

Современная биологическая наука добивается новых важных успехов в исследовании биологических предпосылок сознания. Сосредоточив свое внимание на изучении молекулярных и субмолекулярных основ живой природы, она дала научное объяснение химической природы нервного возбуждения, открыла нуклеиновые кислоты (ДНК и РНК) и исследовала их роль в наследственности и в белковом обмене, в частности расшифровала «код» наследственной информации в молекулах ДНК, осуществила экспериментальный синтез органических полимеров и т. д. Закономерное развитие всех наук, в том числе и биологии, на основе растущих потребностей практики породило такие новые отрасли биологии, как молекулярная биология, молекулярная биофизика, молекулярная биохимия, молекулярная генетика, биокибернетика, квантовая биология и т. д.

Создание этих новых отраслей биологии стало возможным благодаря применению в биологии достижений современной физики, химии, математики, кибернетики и других наук. Развитие биологии, в свою очередь, плодотворно влияет на эти науки. Подлинное, сознательно осуществляемое взаимодействие наук, в результате которого происходит их развитие, в конечном счете обогащает наши представления о биологических предпосылках возникновения сознания.

Достижения современной науки полностью опровергают гилозоизм, утверждающий, будто чувствительность, ощущения и т. д. присущи всем вещам - живым н неживым, а также взгляды авторов, считающих, что сознание, как и движение, пространство и время, присуще всей материи. Мнение о всеобщей чувствительности или о всеобщности сознания в научном отношении абсолютно несостоятельно. Во-первых, чувствительность - свойство не всей материи, а лишь живой; во-вторых, сознание - свойство даже не всей живой материи, а лишь общественного бытия; в-третьих, даже- биологические предпосылки сознания, - свойство не всей живой природы, а лишь ее высшего состояния, высших животных, обладающих нервной системой.

Итак, в историческом плане сознание могло возникнуть из своих биологических предпосылок. Следовательно, прежде всего нужно подчеркнуть роль последних в возникновении сознания, сами по себе они суть его возникновение в возможности. Более того, формирование сознания невозможно без этих предпосылок и в индивидуальном развитии человека. Не может быть никакого сознания без биологических предпосылок, без физиологического механизма, без физиологических, биоэлектрических, биофизических, биохимических и других подобных процессов в мозгу. Так что в научном отношении недооценка биологических, физиологических и всяких иных предпосылок сознания несостоятельна.

К предпосылкам сознания следует отнести и некоторые элементарные трудовые операции, совершаемые разными животными (пауком, пчелой, бобром, обезьяной и т. д.). Однако их "трудовая деятельность" представляет собой не что иное, как безусловно- и условнорефлекторную деятельность. Об этом свидетельствует, в частности, простой факт: .названные животные совершают одни и те же операции, свойственные данному виду, стихийно, неосознанно, к тому же без каких-либо существенных изменений, на протяжении существования всего вида.

Итак, в живой природе, каких бы совершенств она ни достигала, мы находим лишь предпосылки сознания. Переход от последних к самому сознанию как таковому - это переход от биологической формы отражения к социальной, от природы к обществу.

Понимание сознания было и остается ареной идеологической борьбы. Множество мнений, точек зрения отражает в конечном итоге историю развития теоретического мышления вообще, борьбы материализма и идеализма в особенности, борьбы, которая является внутренним импульсом изменения представлений о сознании от философа к философу, от народа к народу, от века к веку.

В античной философии мы не обнаруживаем четкой постановки вопроса. Сознание, правда, уже не вплетено в материальное производство, как на ранних этапах истории, оно в какой-то степени выделяется в самостоятельную область человеческой деятельности. Однако этот процесс не достиг еще того уровня, когда можно было бы ставить вопрос о сущности сознания, о его понимании.

Наивный стихийный взгляд на сознание у древних выражался в том, что одно и то же начало представляется слито, одновременно как материальное, и как идеальное. Логос, например, рассматривается как огонь и как смысл вещей. В представлении Демокрита душа состоит из атомов, она есть движение атомов. У Платона мы находим более или менее самостоятельную постановку вопроса о сознании. В его понимании идеальное противоположно чувственному, материальному и представляет собой перводвигатель, источник гармонии, обладает самосознанием и т. д. В средневековье идеалистическая линия Платона принимает более мистическую форму, и с утверждением христианской религии сознание выступает как бог, надмировое начало; оно существует до природы, человека и является демиургом всей действительности. В представлении реалистов знание общего (универсалий) имеет реальное существование и предшествует единичным вещам. Номиналисты заняли противоположную позицию, утверждая, что общие понятия являются лишь именами единичных вещей, а реально существуют только последние, без которых нет никаких общих понятий. Но и реалисты и номиналисты были далеки от ответа на вопрос о природе сознания.

В философии нового времени мы находим более развитую постановку вопроса о сознании. Это вызвано тем, что самим объективным процессом развития капитализма на первый план выдвигаются вопросы разума, науки, знания, ибо для победы над феодализмом молодой буржуазии было необходимо научное материалистическое мировоззрение. Поэтому материалисты XVII-XVIII вв. ведут непримиримую -борьбу против мистификации сознания, «спускают» сознание с небес на землю, рассматривая его как продукт познающего субъекта. Для философии этой эпохи характерно стремление к знанию, которое рассматривается как испытанное средство и условие господства человека над природой. Поэтому она большое внимание уделяет выработке метода достижения нового знания, истины.

Важнейшим условием постижения истины, очищения познания от предрассудков, наслоений Бэкон и в особенности Декарт считают критическое отношение к прошлым учениям, сомнение. В понимании Декарта познающий субъект - это оторванное от общества «мыслящее тело», создающее свою субстанцию - сознание. Последнее вместе с тем независимо от индивидуально «мыслящего тела», является всеобщей духовной деятельностью, а «врожденные идеи» даны от бога. Сознание функционирует в двух формах - в мышлении и эмоциях.

В понимании Локка сознание есть восприятие того, что происходит в уме человека. Следовательно, задача состоит в том, чтобы «указать шаги и пути, какими приходит в наш ум знание, а также указать основания для различных степеней согласия с ним». Вместе с тем Локк критикует Декарта с помощью «Tabula Rasa», а Лейбниц, в свою очередь, не согласен с учением «Tabula Rasa" и утверждает наличие врожденных потенций, склонностей, задатков, развитию которых способствует чувственный опыт.

Важный шаг вперед в изучении природы сознания делают французские материалисты XVIII в., в понимании которых сознание есть функция мозга, отражение действительности. Человек же ими рассматривается как продукт среды, а среда - продукт общественного мнения. Более того, одни из них (Гельвеций) считают, что общественное мнение, воспитание - все, а другие (Дидро) не соглашаются с этим.

Как видим, у материалистов XVII-XVIII вв. существовали различные точки зрения на природу сознания. Однако это различие касалось не существа вопроса, а внешних его сторон. В целом же в их взглядах на сознание можно выделить общие моменты. Во-первых, все они - как сенсуалисты, так и рационалисты, - хотя и признавали субъектом познания человека, однако человек этот ими понимался как «мыслящее тело», как биологический индивид, обитающий в обществе, как в нейтральной среде. Во-вторых, они абсолютизировали индивида, познающего мир, что, по - существу, означало психологическое понимание сознания. В-третьих, сознание ими понималось в целом как пассивный процесс восприятия, созерцания - по формуле: внешний объективный мир действует на органы чувств человека, а человек воспринимает, отражает ого. С одной стороны, объект, а с другой - познающий субъект. В-четвертых, действительность ими рассматривалась как объект не субъективно, независимо от активной деятельности субъекта, не в преобразованном практикой виде. И, наконец, в-пятых, в результате всего этого все они считали источником сознания природу, а не изменение природы человеком, не практику.

Эту ограниченность старого материализма пытается преодолеть немецкая классическая философия, заслуга которой прежде всего в том, что она разрабатывает проблему творческой активной природы сознания. Кант первым пытается снять односторонность рационализма и сенсуализма: «Рассудок ничего не может создать, а чувства ничего не могут мыслить. Только из соединения их может возникнуть знание». Именно таким образом необходимое знание проникает в сознание индивида. Так возникает, становится возможным знание.

Рациональным моментом является постановка вопроса о возможности априорных синтетических суждений. В связи с этим нельзя не отметить попытку Канта преодолеть узость формальной логики, доказать отличие последней от трансцендентальной логики, а также его попытку преодоления «гносеологических робинзонад», его учение о рассудке и разуме, о взаимосвязи общественного и индивидуального в сознании и т. д. Однако его учение об априоризме, его альтернатива «или-или» (или признать непознаваемость мира, или предаться безнадежному скептицизму, т. е. его агностицизм), его мистификация сознания, являющегося, по мнению Канта, деятельной формой трансцендентального субъекта, и другие слабые стороны делают усилия Канта непоследовательными.

Гегель вскрывает корни земного происхождения потустороннего кантовского трансцендентального субъекта, поскольку он «ухватывает сущность труда», понимает человека, как «результат его собственного труда», как «сам себя порождающий процесс». В «Феноменологии духа» он вплотную подходит к научному пониманию общественно-исторической природы сознания. Развивая эту точку зрения в «Науке логики», Гегель разрабатывает элементы, зачатки исторического материализма. В его понимании индивидуальное сознание (субъективный дух) на различных ступенях его развития есть не что иное, как сокращенное воспроизведение ступеней, исторически пройденных человеческим сознанием. Эмбриология сознания есть сокращенное воспроизведение палеонтологии сознания. Этот исторический взгляд Гегеля на сознание есть в сущности действительность его диалектики в сфере сознания. Вместе с тем он подвергает критике все прошлые индивидуалистические концепции. Познание, которое направлялось бы на отдельные способности, характер, склонности и слабости индивидуума, не представляет собою познание подлинного человека. Это - самопознание в обычном, тривиальном смысле. Чтобы постичь истину, отдельный индивид должен пройти ступени образования всеобщего духа, но как формы, уже покинутые духом, как этапы пути, уже разработанные и выровненные, т. е. он должен исследовать, познать всю целостную систему духовной культуры. Такое понимание отношения индивида к духовной культуре в целом никогда не утратит своей актуальности.

Однако чрезмерная абсолютизация духовной культуры привела Гегеля в целом к мистификации сознания. Против этого выступил Фейербах, считавший, что «спекулятивная философия» уничтожила индивида с его представлениями и мыслями, что Гегель «бытие мысли для других» превратил в «самодовлеющее бытие», в «конечную цель», которой должен подчиняться безжизненный индивид. Гегелевскому абсолютному духу он противопоставляет культ индивида, его творческую силу и мощь. Известно, однако, что индивид Фейербахом рассматривается вне сферы общественно-исторической практики, т. е. абстрактно. Он не понимает сущности индивида, источника его творческой силы, а поскольку Фейербах абстрагируется от хода истории, от практики, то и сущность его абстрактного индивида рассматривается им как «род», как немая всеобщность, связующая множество индивидов только природными узами. «Но каким образом могло случиться, что для самого Фейербаха остался совершенно бесплодным тот могучий толчок, который он дал умственному движению? Просто потому, что Фейербах не нашел дороги из им самим смертельно ненавидимого царства абстракций в живой, действительный мир. Он изо всех сил хватается за природу и за человека. Но и природа и человек остаются у него только словами. Он не может сказать ничего определенного ни о действительной природе, ни о действительном человеке. Но чтобы перейти от фейербаховского абстрактного человека к действительным, живым людям, необходимо было изучать этих людей в их исторических действиях. А Фейербах упирался против этого, и потому не понятый им 1848 год означал для него только окончательный разрыв с действительным миром, переход к отшельничеству. Виноваты в этом главным образом все те же немецкие общественные отношения, которые привели его к такому жалкому концу.

Но шаг, которого не сделал Фейербах, все-таки надо было сделать. Надо было заменить культ абстрактного человека, это ядро новой .религии Фейербаха, наукой о действительных людях и их историческом развитии. Это дальнейшее развитие фейербаховской точки зрения, выходящее за пределы философии Фейербаха, начато было в 1845 г. Марксом в книге «Святое семейство»1.

Ахиллесовой пятой домарксистской, а также многих направлений современной философии - как идеализма, так и материализма - было метафизическое понимание отношений между обществом и индивидом. Общество и индивид рассматривались как внешние рядоположенные противоположности, а не как внутреннее тождество противоположностей. Это приводило либо к абсолютизации и гипостазированию общества, точнее - его духовной культуры, принимавшей форму «мира идей» Платона, «врожденных идей» Декарта, «трансцендентального субъекта» Канта, «абсолютного духа» Гегеля, или к абсолютизации и гипостазированию индивида, принимавшего форму всемогущего абстрактного индивида Фейербаха. Даже тогда, когда современные западные философы, несколько модернизируя старые идеалистические взгляды, говорят о социальном характере сознания (М. Шелер, К. Мангейм, Э. Дюркгейм и др.), они не выходят за рамки этих двух крайностей. Разумеется, последние не без социальной гносеологической детерминации. Однако как эти крайности, так, впрочем, и их многочисленные разновидности объясняются тем, что эти философы рассматривают предмет вне сферы общесгвенно-исторической практики, вне чувственно - предметной деятельности людей. Отдельные разумные, истинные моменты в этом плане не меняют существа дела.

Отрыв общества и индивида друг от друга, а также отрыв познания того и другого от общественно-исторической практики привел к мистификации сущности индивида. Познать общество вне индивида и познать индивида вне общества - таково в конечном итоге требование старой философии.

Эту ограниченность снимает диалектический материализм, основные принципы которого по рассматриваемой проблеме, изложенные в «Немецкой идеологии», состоят в следующем: материалистическое понимание общества, роль труда в становлении и развитии человеческого общества, решающая роль общественно-исторической практики в познании и преобразовании действительности, общественное бытие (предметная деятельность людей) - источник сознания: общество - единый организм материальной и духовной деятельности людей, единство исторически сложившихся форм совместной деятельности людей; не схема «общество - индивид», а общество и есть индивиды, а индивиды и есть общество; людей можно отличать от животных по чему угодно, но сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни; способ производства есть воспроизводство физического существования индивидов (общества в целом), а еще в большей степени есть определенный способ деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный образ жизни; какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами; их сущность совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят; что представляют собой индивиды - это зависит от материальных условий их производства, следовательно, сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду, а в своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений: уровень производительных сил обнаруживается в степени разделения труда; различные ступени в развитии разделения труда являются вместе с тем и различными формами собственности; развитие общества есть общественно-исторический процесс,

Первый исторический акт - это производство средств, необходимых для удовлетворения материальных потребностей, производство самой материальной жизни.

Второй факт состоит в том, что сама удовлетворенная первая потребность, действие удовлетворения и уже приобретенное орудие удовлетворения ведут к новым потребностям.

Третье отношение, с самого начала включающееся в ход исторического развития, заключается в том, что люди, ежедневно заново производящие свою собственную жизнь, производят других людей.

Определенный способ производства всегда связан с определенным способом совместной деятельности людей. Эти стороны социальной деятельности составляют один единый социальный процесс, являющийся историческим и логическим исходным пунктом человеческого общества. Итак, общественная жизнь является по существу практической. «Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики»2.

Лишь теперь, после того как рассмотрен процесс первоначальных, исторических материальных отношений, выясняется что человек обладает также и сознанием. Но и "чистым" сознанием человек обладает не с самого начала. Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей и является непосредственным порождением материального отношения людей. Сознание не может быть не чем иным, как осознанным бытием. Даже туманные образования в мозгу людей, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса. Люди в процессе развития материального производства изменяют также свое сознание; не сознание определяет материальную жизнь, а последняя - сознание. На «духе» с самого начала лежит проклятие - быть «отягощенным» материей, ибо сознание есть общественный продукт и остается им, пока вообще существуют люди.

Вместе с тем сознание есть процесс. А дальнейшее развитие материального производства, первоначально непосредственно вплетавшего в себя «баранье или племенное сознание», духовное производство, приводит к разделению материального и духовного труда (к разделению труда на физический и умственный). Первоначальные формы социальной жизни претерпевают коренные изменения, обостряются все коллизии общества, в частности антагонизм между физическим и умственным трудом, между производительной силой и общественным состоянием, между последними, с одной стороны, и сознанием - с другой; между индивидами, между индивидами и обществом и т. д.

Развитие разделения труда, закрепление социальной деятельности, консолидирование собственного продукта человеком в какую-то вещественную силу, господствующую над ним, вышедшую из-под его контроля, идущую вразрез с его ощущениями и сводящую на нет его расчеты, отчуждение индивида от себя и от других, эксплуатация человека человеком, господство и подчиненность, словом, появление антагонистических социальных классов и обострение их борьбы вызывает коренные изменения в характере самого сознания, поскольку господствующий класс господствует во всех сферах общества. Разумеется, мысли господствующего класса являются господствующими мыслями. Господствующие мысли суть не что иное, как идеальное выражение господствующих материальных отношений. Тот класс, который представляет собою господствующую материальную силу, есть в то же время господствующая духовная сила. Класс, владеющий средствами материального производства, в то же время владеет средствами духовного производства. Таким образом, сознание как по своему содержанию, так и по своим формам всегда носит исторический и классовый характер.

Эти принципы диалектического материализма, в первоначальной форме разработанные Марксом и Энгельсом в «Немецкой идеологии», получают свое дальнейшее развитие, обогащение в их последующих трудах, в особенности в «Капитале» Маркса и в работе Ф. Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». В частности, более всесторонне и глубоко конкретизируются: роль труда в происхождении сознания, социальная природа идеального, относительная самостоятельность сознания, специфика связи между духовным и материальным производством (например, «капиталистическому способу производства соответствует другой вид духовного производства, чем средневековому»3), творческий характер сознания, условия дифференциации и развития сознания и т. д.

Особенно большое внимание в этих работах уделяется выяснению роли трудовой деятельности в происхождении сознания, показываются основные особенности труда, которые состоят в следующем:

1. Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Иными словами, труд есть не что иное, как изменение природы человеком.

2. Благодаря труду человек не только пользуется готовыми продуктами природы (как это делают животные) и не просто изменяет ее, а господствует над ней, заставляет ее служить своим целям, приспособляет различные вещества природы к определенным человеческим потребностям. Следовательно, труд есть основное условие существования людей, вечная естественная необходимость: без него была бы невозможна сама человеческая жизнь. Труд - характерный признак человеческого общества, отличающий его от стада обезьян.

3. Процесс труда включает в себя три момента: а) целесообразную деятельность, или сам труд; б) предмет труда; в) средства труда (орудия производства). При этом главную роль в процессе труда играют орудия производства, представляющие собой вещь или комплекс ношей, которые человек помещает между собой и предметом труда и которые служат для него в качестве проводника его воздействия на этот предмет. Именно с помощью орудий (средств труда) человек воздействует на природу и преобразует ее. Поэтому труд начинается с изготовления орудий. Употребление и создание средств труда, хотя и свойственны в зародышевой форме некоторым видам животных, составляют специфическую черту человеческого труда.

4. Труд по своему существу есть общественный процесс, он невозможен вне общества, так как лежит в основе его жизни. Люди всегда были вынуждены бороться с природой не в одиночку, не изолированно друг от друга, а сообща, коллективно.

5. Труд представляет собой активную целесообразную деятельность. В процессе труда человек не только изменяет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинить свою волю. В процессе труда создается то, чего нет в природе, создается «очеловеченная» природа.

6. Труд - не только источник, причина возникновения сознания, но и основа его дальнейшего развития. Существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не сама природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научился изменять природу.

Развитие сознания характеризуется его дифференциацией, членением на свои различные виды, формы, что обусловлено в конечном итоге развитием и конкретизацией общественно-исторической практики. Именно последней следует объяснять появление таких форм сознания, как политическое и правовое сознание, мораль, эстетическое сознание, наука (в том числе философия), религия. Все эти формы одновременно тождественны и различны.

Их тождество, говоря схематично, состоит в том, что они, во-первых, являются идеальным, духовным производством, обусловленным материальным производством, и определяются в конечном счете последним. Во-вторых, несмотря на это, формы сознания развиваются по своей «внутренней логике», по своим специфическим законам, т. е. приобретают относительную самостоятельность. В-третьих, они, в свою очередь, влияют на материальный источник. В-четвертых, формы общественного сознания тесно связаны между собой, взаимообусловливают друг друга, проникают друг в друга.

Различия форм сознания заключаются в следующем:

1. Каждая форма сознания отражает какую-либо одну сторону общественного бытия, поэтому имеет свой специфический предмет отражения. Политика отражает отношения между классами и государствами, мораль - отношения человека к человеку, коллективу, классу, обществу; наука - объективные законы различных форм движения материи и самого сознания и т. п.

2. Формы сознания различаются также по происхождению. Хотя все они детерминированы материальным производством и потребностями развития последнего, однако они возникли в разное время, в разные эпохи: одни - раньше, другие - позже. Например, мораль, первобытная религия и искусство появились уже в доклассовом обществе. Политическая идеология и право возникли вместе с появлением частной собственности, классов и государства. Наука была вызвана к жизни потребностями бурно развивающегося производства и т. п.

3. На каждом этапе развития общества те или иные формы сознания в зависимости от конкретно-исторических условий начинают играть более важную по сравнению с другими формами роль (религия в средние века, наука в капиталистическом обществе).

4. Формы общественного сознания отличаются друг от друга по тенденциям своего развития. При коммунизме, например, должны отмереть такие формы сознания, как политика, право, религия, и в то же время полного, всестороннего расцвета достигнут наука и искусство.

5. Формы сознания различаются по способу отражения, например наука и философия, отражают свой объект в форме понятий, теорий, законов; искусство - в художественных образах; мораль - в нормах и принципах нравственности и т. д.

6. Каждая форма сознания занимает среди других его форм особое место, играет специфическую роль в общественном развитии. Так, если нравственность регулирует отношения между людьми, формирует моральный облик личности, то политика регулирует отношения между классами и государствами, формирует их цели и задачи и т. д.

7. Формы сознания различаются по их близости к материальному источнику, по характеру их связи с экономической основой общества. Ближе всего к последней стоят политика и право, которые Энгельс в связи с этим называл идеологиями «первого порядка».

Как уже говорилось, сознание обладает относительной самостоятельностью. Она выражается прежде всего в том, что общественное бытие является содержанием сознания по внешним своим аспектам, или, что то же самое, является внешним содержанием духовного. Это содержание есть источник, основа духовного и в конечном счете определяет его. На том или ином этапе своего развития сознание может либо опережать общественное бытие (например, теория марксизма), либо отставать от него (сохранение пережитков прошлого в сознании людей). Однако поскольку общественное бытие не является внутренним содержанием духовного, то выводить непосредственно из него идеологические явления невозможно.

Одним из важнейших требований принципа восхождения к конкретному, синтетического выведения, развития конкретного из абстрактного является то, что каждая новая ступень восхождения должна быть выведена непосредственно из своей предыдущей ступени и содержать ее в себе в снятом виде, должна быть связана с ней непосредственно. Поэтому «прыжки» через опосредствующие связи или звенья кроме путаницы ничего не дают. Без этого познание истины невозможно.

Марксизм боролся и борется против тех вульгаризаторов, которые пытались и пытаются игнорировать опосредствующие связи, выводить те или иные идеологические формы непосредственно из общественного бытия. Невозможно выводить непосредственно из экономических условий жизни класса, скажем, его искусство, поскольку между экономикой и искусством находится ряд звеньев, опосредствующих его характер. Выводить все сложнейшие явления общественного сознания непосредственно из общественного бытия - значит поступать так, как поступал Рикардо в своем экономическом учении, т. е. применять к познанию не диалектику, а метафизику.

Почему нельзя непосредственно выводить явления сознания из экономической жизни общества? Потому, что общественное сознание в своем развитии обладает относительной самостоятельностью, объясняющей возникновение промежуточных связей, опосредствующих звеньев как между экономическим источником и современным состоянием сознания в целом, так и между исходным пунктом и современным состоянием той или иной формы сознания. Эти опосредствующие связи легко понять, если исходить из специфики развития форм общественного сознания, из преемственности в их развитии.

Марксизм вскрывает антинаучный характер утверждений как идеалистов, в разной форме отрицающих материальный источник сознания людей, так и вульгарных материалистов, одни из которых объявляют сознание материальным, особым видом материи, а другие, хотя и признают духовную природу сознания, но отрицают его относительную самостоятельность, выводят те или иные формы общественного сознания непосредственно из экономики, из уровня производительных сил, из уровня техники. Между тем общественное сознание определяется уровнем производительных сил, отражает их изменения, их состояние не непосредственно, не прямо, а опосредованно, через промежуточные звенья - через производственные и социально-политические отношения, противоречия общественной жизни, классовую борьбу и влияние всех форм сознания друг на друга, особенно через влияние политики, являющейся концентрированным выражением экономики.

В развитии форм общественного сознания объективно соблюдается преемственность, делающая их относительно самостоятельными по отношению к своему экономическому источнику. «Идеологии еще более высокого порядка, то есть еще более удаляющиеся от материальной экономической основы, принимают форму философии и религии. Здесь связь представлений с их материальными условиями существования все более запутывается, все более затемняется промежуточными звеньями. Но все-таки она существует»4. «...Раз возникнув, всякая идеология развивается в связи со всей совокупностью существующих представлений, подвергая их дальнейшей переработке»1. С каждым «уходящим» поколением идейное содержание сознания не «уходит», не исчезает, а новое поколение, вступая в жизнь, не начинает «сначала», не возвращается к исходному состоянию человеческого сознания, не проходит те этапы развития, которые прошли предшествующие поколения. Иначе не было бы развития общества.

Все представления, знания людей в своей совокупности сохраняются, накапливаются, развиваются, передаваясь от поколения к поколению, подвергаясь «дальнейшей переработке». Благодаря этому каждое новое поколение, вступая в жизнь, всегда застает в ней готовый духовный материал, на котором воспитывается, из которого исходит, который продолжает, развивает. Конечно, оно может внести и вносит в него разные изменения, берет из него то, что соответствует его социальным, классовым интересам, отбрасывая то, что не соответствует им, или то, что изжило себя; вносит нечто новое, обогащая его новыми положениями, и т. д. Но так или иначе все позитивное в содержании сознания людей как бы «конденсируется», «интегрируется», воплощается «в плоть и кровь» духовной жизни каждого нового поколения. Поэтому сегодняшний космический корабль является итогом, результатом, сгустком, воплотившим в себе достижения всего предшествующего человечества.

Но если та или иная форма общественного сознания развивается на основе всей совокупности накопленных в этой области представлений, то она в известной степени обособляется, удаляется от своего материального источника. С каждым новым поколением возникают все новые промежуточные связи, звенья между данными представлениями и их материальным источником. И чем больше этих связей, чем больше развивается та или иная идеологическая форма, чем больше она усложняется, становится более конкретной, многосторонней, тем больше «запутывается», «теряется» ее связь с .материальными условиями ее существования, следовательно, тем более усиливается ее относительная самостоятельность.

Относительная самостоятельность форм сознания объясняет, в частности, тот факт, что периоды расцвета или упадка некоторых из них, например искусства, художественной литературы, не совпадают с состоянием производительных сил общества.

Относительная самостоятельность форм сознания выражается далее в том, что в силу своей специфики они являются не пассивным отражением общественного бытия, а оказывают на него обратное воздействие. «Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие, - писал Ф. Энгельс, - основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное - лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конечном счете всегда прокладывающей себе путь»5.

Однако все эти вопросы достаточно разработаны в марксистской литературе, поэтому гораздо важнее остановиться на некоторых спорных вопросах, например о природе сознания.

Из анализа генезиса сознания и его развития непреложно вытекает, что сознание с самого начала является продуктом общественного развитии. Оно есть процесс социальный. Не с одной стороны социальный, а с другой - нечто другое, а со всех сторон оно есть общественный продукт.

Иногда разбавление социальной сущности сознания биологическим фактором обосновывается и заботой о том, что абсолютизация социальной формы движения не способствует постижению истины, а, напротив, мешает ему. Говорят примерно так: ограничение характеристики человека лишь только его социальной природой приводит к тому, что биологические мотивы остаются на произвол антинаучных, в частности фрейдистских, представлений. Человек есть не только социальное животное, он есть сложное биосоциальное единство. В детерминации человеческого поведения роль биологического достаточно значительна, чтобы можно было ее игнорировать. А раскрытие или констатация главного еще не есть раскрытие или констатация целого. Ограничиваться только главным - та же односторонность.

Эти рассуждения, как в зеркале, отражают стремление проводить пресловутый принцип дуализма сущности сознания. Что можно сказать по этому поводу? Прежде всего, почему в человеке есть только 'биологическая форма движения? В нем наличествуют все формы движения. Поэтому, если быть последовательным, надо кроме биологической указать механическую, физическую, химическую формы движения. Без них человек невозможен.

Однако все эти формы являются побочными и не выражают сущности человека. Каково отношение высшей общественной формы движения к побочным? Она в снятом виде содержит в себе их, как свои предпосылки. «Но наличие, - как писал Ф. Энгельс, - этих побочных форм не исчерпывает существа главной формы в каждом рассматриваемом случае. Мы, несомненно, «сведем» когда-нибудь экспериментальным путем, .мышление к молекулярным и химическим движениям в мозгу; но разве этим исчерпывается сущность мышления?»7. Сторонники дуализма подчеркивают, что «в детерминации человеческого поведения роль биологического достаточно значительна». Это верно! Но как бы эта роль ни была велика, она никогда не выходит за рамки биологического, к тому же само это биологическое в человеке не составляет «автономии», а в нем существует в переплавленном, снятом виде, т. е. «социализировано», обусловлено социальными условиями, пропущено через призму социальной среды. Более того, тот факт, что человек является «самой сложной системой», уже может служить объективной основой для существования столь же сложной системы методов ее исследования. Применение разных методов к данному объекту исследования является результатом требования его всестороннего исследования, и против этого нельзя возражать.

В наш век, когда весьма интенсивно развертывается интеграция научного знания, необходимо применение всего многообразия, методов исследования человека - механико-матетематичеоких, физических, химических, биологических и сверх того всех социальных. Безусловно, такое всестороннее исследование даст важные результаты. Однако оно не изменит ни социальной сущности человека, ни социальной сущности его сознания. Это исследование не даст никогда никакого основания для вывода о том. что человек, с одной стороны, есть механическое движение, с другой - физическое, с третьей - химическое, с четвертой - биологическое и, наконец, с пятой - общественное. Это та самая линия софистики, которая сущность растворяет в предпосылках или во множестве деталей под видом всесторонности учета и т. д. и прямехонько приходит к самому настоящему агностицизму. При любом исследовании и при любых его результатах человек всегда будет человеком.

В этой связи напомним, что мы уже раньше имели возможность решительно подчеркивать роль биологических предпосылок в возникновении и развитии сознания. Мы против недооценки этой роли, но в то же время против и переоценки ее. Предпосылки предмета не сеть сам предмет, как бы ни была велика их роль в возникновении и развитии предмета.

Прежде всего следует подчеркнуть, что не должно быть никакой недооценки ни достижений современной биологической науки вообще, нейрофизиологии в частности, ни того факта, что тот или иной задаток обусловлен генетически врожденными особенностями микроструктур головного мозга. Однако безусловно и то, что, каковы бы ни были различия задатков и каких бы результатов ни достигали в их исследовании, они могут проявлять себя только в социальной среде. Следовательно, если допустить, что науке удалось установить, какими именно микроструктурами головного мозга или какими нейродинамическими процессами обусловлены те или иные задатки, то после этого главное еще впереди: новорожденного с задатками нужно включить в систему общественных отношений, в социальную среду, чтобы он, во-первых, сформировался, как человек, иначе он останется животным, т. е. овладел материальной и духовной культурой, созданной обществом до него; во-вторых, чтобы на основе этого, т. е. на основе уже общественного продукта, можно было бы говорить что-либо о его задатках. Совершенно ясно, что о задатках личности можно говорить что-либо определенное не по ту сторону общественной жизни, а лишь по сию ее сторону, не на уровне генетических, врожденных факторов, а на уровне социальности, на уровне достигнутой социальной зрелости, ибо намеки на высшее у низшего могут быть познаны и поняты, когда это высшее уже известно. Поэтому, каковы бы ни были эти задатки-намеки, обусловленные нейродинамическими, генетическими особенностями, вне социальности они останутся лишь возможностью, задатками, намеками.

Видоизменения содержания сознания, возникающие на основе материального развития общества, создают новые формы социальных программ, которые через воспитание поколений ведут человечество по пути социального прогресса. Так, через категорию социального наследования человек путем воспитания преобразует свою собственную духовную, а частично и физическую природу, причем генетическая программа остается неизменной. При социальном развитии человечества внутренней основой этого развития выступают не его генетические особенности, а исторически создавшееся и развивающееся содержание сознания. Однако особенности генетики каждого человека имеют важнейшее значение но только для обеспечения его биологических свойств, но и для того, как человек воспринимает социальную программу. Таким образом, хотя в результате человек развивается под воздействием двух - генетической и социальной - программ, именно влияние второй программы определяет поведение человека в семье и обществе и имеет решающее значение для формирования его духовного облика.

Именно общественно-историческая практика выносит свое определяющее решение, свой приговор тому, что нельзя смешивать материальное и идеальное, нельзя допускать дуализма в понимании сущности сознания, нельзя игнорировать объективность рассмотрения и другие принципы диалектики.

Анализ проблемы был бы неполным, если не задерживаться на вопросе об отношении кибернетики к проблеме сознания. Социальная природа сознания вновь подвергается испытаниям в связи с научно-техническим прогрессом нашего века, в особенности в связи с развитием кибернетики. Этот процесс, как и следовало ожидать, породил великое .множество предсказаний, догадок, даже гаданий о судьбе сознания, о будущем человека, его цивилизации и т. д. Появились и продолжают появляться книи, статьи и т. д. об «умных машинах», «сознательных машинах», о «машинном мышлении», «разумных машинах», «моделировании мышления», «создании электронного мозга», даже о создании машины «умнее человека».

Что можно сказать по этому поводу?

Прежде всего необходимо подчеркнуть великую роль кибернетики, а также развернувшегося на ее основе моделирования в современном научно-техническом прогрессе. Более того, следует сказать о неограниченных возможностях так называемого «машинного сознания», или «машинного мышления», в интеллектуальной деятельности человека. Мы полностью солидарны с теми авторами, которые считают одной из интереснейших задач кибернетического моделирования моделирование различных форм умственной деятельности, отмечают громадное социальное значение прогресса в области моделирования и интеллектуального труда, ибо он предоставляет в распоряжение человечества могущественные средства умножения его материальных и духовных сил.

Но, все же, это не дает никакого основания для утверждения дуализма социальной природы сознания. И когда говорят о «машинном сознании», или «машинном мышлении», и т. д., под этим обычно подразумевают совокупность таких методов, с помощью которых на кибернетических машинах осуществляются действия, напоминающие по своим .результатам те или иные функции интеллектуальной деятельности человека: запоминание информации, процессы обучения и т. д. Иными словами, здесь речь идет об общих чертах результатов действий человека и машины, и не более, без выявления их отличия. Поэтому при создании алгоритмов для вычислительных машин изучают особенности интеллектуальной деятельности человека и применяемых им методов с тем, чтобы машина наилучшим образом имитировала эту деятельность и наилучшим образом служила орудием в руках человека для осуществления тех или иных процессов автоматизации.

Часто говорят, что любую область интеллектуальной деятельности можно реализовать с помощью вычислительной машины. Это верно при одном условии: если эту область можно формализовать. Формализация - это предельный случай выражения знания с помощью формальной системы или исчисления, когда форма изучается без содержания, когда она полностью абстрагируется от содержания или сущности, что вполне правомерно в научном познании. Формализация обычно осуществляется описательным, алгоритмическим языком, т. е. языком формальной логики, или, что в принципе то же самое, математической логики. Поэтому большое значение имеет выбор языка, с помощью которого выражаются знания в данной области.

Однако когда дело доходит до содержательной области знаний, то выясняется, что, какой бы богатый язык ни использовался, невозможно формализовать эту область. Разумеется, это не значит, что этим недооценивается роль формализации. Очевидна важная роль формализации в разных науках, в особенности в математике, физике и т. д. Применение математических методов дает возможность выяснить формально-логическую правильность выводов в данной области науки, в которых понятия носят устойчивый характер.

Но верно и то, что устойчивые внешние формы мышления не есть само мышление. Осознание того обстоятельства, что строго формализованные языки не могут выражать полноту системы наших знаний, имеет важное, принципиальное значение при оценке возможностей вычислительных машин, так как последние работают при помощи определенной формализованной системы. Отсюда следует, что можно создать какую угодно вычислительную машину, но нельзя создать машину, способную заменить все мыслительные процессы. Для решения определенной задачи можно создать алгоритм, который бы работал подобно человеку при решении данной задачи вычислительной машиной, невозможно создать алгоритм, который был бы способен, как человек, решать многосторонние содержательные познавательные задачи. В машине возможно воспроизвести лишь машинообразные функции интеллекта, но ни в коем случае не сам интеллект как «функцию», которая характеризуется постоянным процессом «снятия» любой конечной схемы, выявлением логических противоречий внутри этой схемы и их разрешением путем дальнейшего исследования конкретной действительности.

Сторонникам «мыслящей машины» кажется, что достаточно построить модель мозга, чтобы получить искусственное мышление. Но мыслит не мозг, а человек с помощью мозга. Для возникновения сознания, мышления требуются органы чувств, обеспечивающие чувственно-предметный контакт этого мозга с вне его находящимся миром, обеспечивающие непрерывный приток информации в мозг, без чего он не сможет мыслить. Машина, самая совершенная, не имеет таких органов. Но если допустить, что когда-либо человеку удастся создать искусственный мозг, снабдив его всеми остальными органами, обеспечивающими его самостоятельную активную жизнедеятельность, т. е. создать искусственную модель всего человеческого организма в целом (что вполне допустимо), то и при этом такой «мозг» не сможет мыслить, ибо будет отсутствовать такая важнейшая предпосылка мышления, как развитая человеческая цивилизация.

Итак, человек есть человек, машина есть машина. И если назовем машину «умной», «мыслящей», «разумной» или даже «гениальной» - от всего этого она не станет мыслить и не перестанет быть машиной. Каких бы совершенств ни достигла машина, она всегда будет орудием - «великим», «гениальным», но только орудием в руках человека, природным материалом, превращенным в органы человеческой воли и ее деятельного проявления в природе, она всегда будет органом человеческого мозга, созданным человеческой рукой, овеществленной силой знания. Любая машина является продолжением и усилением естественных органов человека: ног, рук, органов слуха, головы и т. п. Примитивный каменный топор и его свойства усиливали руку человека для воздействия на предметы внешнего мира в процессе физического труда, современная цифровая электронно-вычислительная машина усиливает мозг человека и его духовную деятельность.

ЛИТЕРАТУРА

1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 299.

2 Там же. Т. 3. С. 3.

3 Там же. Т. 26. Ч. 1. С. 279.

4 Там же. Т. 21. С. 312.

5 Там же С. 313.

6 Там же. Т. 39. С. 175.

7 Там же. Т. 20. С. 563.