Спорные экклезиологические вопросы повестки Всеправославного собора и проблема верховной власти в Православной церкви

Попытки решения этой проблемы сводились в основном к преодолению этого разрыва и уничтожению того «правового вакуума», который он порождал. Для заполнения этого «вакуума» требовалась разработка механизма, который обеспечивал бы законный способ предоставления и признания автокефалии. Все предложенные варианты решения сводились к поиску источника верховной власти, который мог бы осуществить провозглашение автокефалии. Этими источниками в разных моделях становились: Вселенский патриарх, общецерковный собор, церковь-мать О последней модели см. классическую работу: Троицкий С.В. О церковной автокефалии // Журнал Московской патриархии. 1948. №7. С. 33-54.. Интересно, что факт самопровозглашения автокефалии не рассматривался как проявление власти, поскольку все решения предлагались в основном в строго легалистском ключе См. мою критику легалистского подхода к провозглашению автокефалии в статье: Шишков А. Церковная автокефалия через призму теории суверенитета Карла Шмитта. С. 211..

Проблема провозглашения и признания автокефалии была включена в повестку всеправославного предсоборного процесса на Межправославном подготовительном совещании на Афоне в 1930 году Ionisa, V. Towards the Holy and Great Synod of the Orthodox Church, p. 113.. В каталоге I Всеправославного совещания (1961) эта тема была сформулирована следующим образом: «Провозглашение автокефалии: а) Кто ее провозглашает; б) Предпосылки и условия; в) Способ провозглашения автокефалии; г) Какие Церкви признаются ныне автокефальными» Скобей Г.Н. Межправославное сотрудничество в подготовке Святого и Великого Собора Восточной Православной Церкви. С. 78.. В сокращенном каталоге, принятом I Всеправославным предсоборным совещанием в Шамбези (1976), эта тема получила формулировку «Автокефалия и способ ее провозглашения» Там же. С. 144.. Как и в случае с вопросом о православной диаспоре, ее разработка началась в конце 1980-х годов. Мнения автокефальных поместных церквей по этой теме были представлены в виде докладов, которые направлялись в секретариат по подготовке собора в Шамбези. Свои доклады представили: Константинопольская, Александрийская, Иерусалимская, Русская, Румынская, Болгарская, Элладская и Польская церкви. Первое обсуждение вопроса об автокефалии состоялось на заседании Межправославной подготовительной комиссии, собравшейся в Шамбези 7-13 ноября 1993 года. Секретарь комиссии - митрополит Дамаскин (Папандреу) представил участникам заседания доклад, в котором содержался сравнительный анализ различных позиций.

В докладе отмечалось, что «основные расхождения относятся не к самой по себе сути института автокефалии, а в основном к способу ее провозглашения, т.е. к установленной процедуре и к компетентной церковной власти, начинающей эту процедуру» Дамаскин (Папандреу), митр. Автокефалия и способ ее провозглашения // Дамаскин (Папандреу), митр. Православие и мир. Афины: Ливани Нэа Синора. С. 250.. Иными словами, основные расхождения касались того, кто обладает властью провозгласить автокефалию и как она будет оформлена, чтобы быть признанной всеми. Как и в вопросе с диаспорой стороны разделились следующим образом: с одной стороны выступали греческие церкви - Константинопольская, Александрийская, Иерусалимская и Элладская, с другой - Русская, Румынская, Болгарская и Польская.

Греческие церкви считали, что провозглашение автокефалии является делом общецерковным, и утверждали, что власть провозглашать автокефалию принадлежит общецерковному собору - вселенскому или всеправославному Там же. С. 247-248.. В отношении способа провозглашения автокефалии греческие церкви подчеркивали особую роль Константинопольского патриархата в этом процессе Там же. С. 251.. Другая группа церквей настаивала на том, что вопрос о предоставлении и провозглашении автокефалии находится полностью в компетенции церкви-матери Там же. С. 248-249..

Митрополит Дамаскин отмечает, что все автокефальные поместные церкви в своих докладах признают необходимость все- православного консенсуса в вопросе провозглашения автокефалии какой-либо поместной церкви. Однако, по его словам, существует две тенденции в понимании того, как этот консенсус должен достигаться:

Первая понимает всеправославный консенсус в рамках установившихся и утвердившихся экуменических [всеправославных. - А.Ш.] структур Православной Церкви посредством канонической инициативы Вселенской Патриархии, а вторая считает провозглашение автокефалии какой-либо поместной Церкви внутренним, так сказать, делом автокефальной Церкви-Матери, к решению которой должен приспособиться, в большей или меньшей мере, всеправо- славный консенсус Дамаскин (Папандреу), митр. Автокефалия и способ ее провозглашения. С. 250..

На Межправославной подготовительной комиссии была предложена такая процедура провозглашения автокефалии:

1) церковь- мать, получив просьбу об автокефалии от подчиненного ей церковного региона, рассматривает этот вопрос на своем поместном соборе;

2) в случае положительного соборного решения церковь-мать выносит вопрос на рассмотрение Константинопольской церкви для поиска всеправославного консенсуса;

3) всеправославный консенсус выражается единогласной поддержкой этого решения соборами всех автокефальных церквей;

4) Константинопольский патриарх официально провозглашает автокефалию путем издания соответствующего томоса, под которым ставят подписи он, предстоятель церкви-матери и (желательно) предстоятели всех остальных автокефальных церквей. Однако в примечании к документу, принятому на заседании комиссии, было сказано, что последний элемент процедуры (Константинопольский патриарх издает томос) будет рассматриваться дополнительно на следующих заседаниях, поскольку по нему не было достигнуто консенсуса Скобей Г.Н. Межправославное сотрудничество в подготовке Святого и Великого Собора Восточной Православной Церкви. С. 187..

К вопросу о том, кто должен подписывать томос об автокефалии, участники всеправославного предсоборного процесса вернулись на заседании Межправославной подготовительной комиссии 9-17 декабря 2009 года. Комиссия приняла решение о том, что томос об автокефалии должен подписываться Вселенским патриархом и всеми предстоятелями автокефальных церквей Иларион (Алфеев), митр. Межправославное сотрудничество в рамках подготовки к Святому и Великому Собору Православной Церкви; Ionita, V. Towards the Holy and Great Synod of the Orthodox Church, pp. 100-101.. Окончательное согласование вопроса об автокефалии было отложено до следующего заседания подготовительной комиссии. Однако комиссия, заседание которой состоялось 21-27 февраля 2011 г., не смогла найти согласованного решения по этому вопросу. По свидетельству главы русской делегации митрополита Илариона (Алфеева), «дискуссия оказалась непростой, и на данном этапе пока не удалось прийти к окончательному согласию по этому вопросу» Иларион (Алфеев), митр. Межправославное сотрудничество в рамках подготовки к Святому и Великому Собору Православной Церкви.. Поскольку вопрос об автокефалии и способах ее провозглашения не был согласован к моменту принятия исторического решения о созыве Всеправославного собора, он был снят с его повестки. Патриарх Кирилл в своем докладе на Архиерейском соборе РПЦ в феврале 2016 г. посетовал на то, что разработка этой темы была приостановлена. По его словам, «лишь порядок подписания этого томоса остается нерешенным вопросом по данной теме» Доклад Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2 февраля 2016 г..

В отказе от решения комиссии 2009 г. можно увидеть попытку вернуться к формулировкам 1993 г., утверждающим особые прерогативы Константинопольского патриарха, такие как издание томоса об автокефалии. Примечательно, что в январе 2014 г. на официальном сайте Вселенской патриархии была опубликована статья ректора Халкинской богословской школы митрополита Прусского Элпидофора (Ламбриниадиса), которая представляла собой ответ на документ «Позиция Московского Патриархата по вопросу о первенстве во Вселенской Церкви». В статье, в частности, утверждалось, что одной из прерогатив Константинопольского патриарха, связанных с его первенством чести в священных диптихах, является «право предоставлять или отнимать автокефалию» Lambriniadis, E. (2014) «The First without the equals: A response to the text on primacy of the Moscow Patriarchate» Ecumenical Patriarchate..

Диптихи

Священные диптихи представляют собой перечень автокефальных поместных православных церквей, расположенных «в порядке чести». Диптихи используются в практике литургического поминовения предстоятелем каждой автокефальной церкви предстоятелей других поместных церквей, а также в церковном дипломатическом протоколе. Это поминовение символизирует общение автокефальных церквей и является выражением единства Православной церкви. В ХХ-ХХІ вв. диптихи стали приобретать все большее значение в вопросах межцерковных отношений и церковного управления.

Впервые расположение церковных кафедр в определенном порядке встречается в 6-м правиле I Вселенского собора (325), в котором говорится об особом положении трех кафедр крупнейших городов Римской империи - Александрии, Рима и Антиохии (в порядке упоминания в каноне). Однако это правило никак не специфицировало этот порядок и не приписывало какой-либо из упоминаемых кафедр первенства. Но уже во второй половине IV века правило было переосмыслено в Римской церкви; в частности, в него была введена фраза: «Римская Церковь всегда имела первенство» См. об этом: Петр (ЛЮилье), архиеп. Правила первых четырех Вселенских Соборов. М. 2005. С. 110-111.. В 382 г. Римский собор под председательством папы Дамаса (366-384) утвердил порядок главных престолов, ранг которых определялся связью с апостолом Петром: Рим, Александрия и Антиохия (кафедры, упомянутые в 6-м правиле Никейского собора 325 г.).

Понятие о первенстве или преимуществе чести впервые появляется в 3-м правиле II Вселенского собора (381). В нем говорится, что епископ Константинополя - с 330 г. новой столицы империи - становился вторым по преимуществу чести после Римского епископа на том основании, что этот город стал Новым Римом. Место Константинопольской кафедры в иерархии чести было подтверждено позже 28-м правилом IV Вселенского собора (451).

В 541 г. император Юстиниан опубликовал список «святейших всей вселенной патриархов», в число которых вошли предстоятели пяти престолов: Рима, Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима (Новелла 109). Этот список стал основой для священных диптихов. На его основании также позднее развилось учение о «пентархии», согласно которому церковью управляют пять главных - патриарших - престолов Учение о пентархии появилось как реакция на притязания Римской церкви на единоличное управление всей Церковью. Его особенность заключалась в том, что, с одной стороны, подчеркивался коллективный характер церковного управления, а с другой - не отрицалось закрепленное канонами первенство чести Римской кафедры. Пентархия так и осталась теорией, которая на практике никогда не была реализована.. Этот порядок был закреплен 36-м правилом Трулльского собора (691-692). После разрыва с восточными православными церквами в 1054 г. Римская церковь была исключена из священных диптихов Православной церкви, а первенство чести перешло к Константинопольскому патриархату. В 1590 г. на соборе в Константинополе, состоявшемся по случае учреждения в Русской церкви патриаршества, ей было отведено 5-е место в священных диптихах.

Сегодня священные диптихи представляют собой список автокефальных поместных церквей (или их предстоятелей - как в диптихах, используемых на литургии), в верхней части которого располагаются церкви, имеющие статус патриархата, а в нижней - все остальные. В диптихах нет единой логики формирования порядка церквей - различные части диптихов подчиняются своей собственной логике Один из ведущих современных русских канонистов протоиерей Владислав Цыпин пишет, что «в основе диптиха лежат разные принципы: древность Церквей, хронологическая последовательность провозглашения автокефалии, политическое значение городов с кафедрами первых епископов» (Цыпин В., прот. Курс церковного права. С. 302). Однако и он не в силах объяснить, как все эти принципы участвуют в формировании перечня церквей в диптихах.. Более того, разность в подходах привела к тому, что сформировалось несколько версий священных диптихов, входящих в противоречие друг с другом. В диптихах, использующихся Константинопольской и Русской церквами, совпадают первые пять позиций (это «усеченная пентархия» и Русская церковь, получившая свое место в диптихах по решению Константинопольского собора 1590 г.), но далее имеют место расхождения.

В «константинопольских диптихах» места с 6-го по 9-е принадлежат автокефальным церквам в статусе патриархатов. Они распределены в соответствии с хронологической последовательностью признания Константинопольским патриархатом их последнего Древняя автокефалия некоторых поместных церквей упразднялась: Болгарской - в 1018 и 1396 гг.; Сербской - в 1459 и 1766 гг.; Грузинской - в 1811 г. провозглашения автокефалии: Сербская (1879), Румынская (1895), Болгарская (1945), Грузинская (1990). На 10-м месте идет Кипрская церковь, автокефалия которой была подтверждена решением III Вселенского собора (431). Эта церковь не имеет статуса патриархата и возглавляется архиепископом. На 11-14-м местах - остальные автокефальные церкви также в соответствии со временем признания Константинопольским патриархатом их автокефалии: Элладская (1850), Польская (1924), Албанская (1937), Чешских земель и Словакии (1998).

В «московских диптихах» на 6-9-м местах также располагаются автокефальные церкви в статусе патриархатов. Но последовательность признания их последней автокефалии Русской церковью не объясняет их положения. На 6-м месте стоит Грузинская церковь, автокефалия которой была признана Москвой только в 1943 г., то есть позже, чем Сербской (1879) и Румынской (1895), и раньше, чем Болгарской (1945). Для объяснения такого порядка церквей больше подходит хронологическая последовательность провозглашения ими патриаршества: Грузинская (1917), Сербская (1920), Румынская (1925), Болгарская (1953). Но в ситуации с Грузинской церковью получается, что ее патриарший статус признается раньше, чем ее автокефалия. Другое объяснение: 6-е место Грузинской церкви является исключением и не связано с хронологической последовательностью признания автокефалий Митрополит Иларион (Алфеев) говорит, что Грузинская церковь помещается на 6-м месте «исходя из признания древности ее автокефалии, полученной от Антиохийской Церкви». Причем более высокое положение более «молодой» Русской церкви объясняется тем, что ее положение «зафиксировано решениями прежних Соборов» (Иларион (Алфеев), митр. Межправославное сотрудничество...). Между тем это объяснение не учитывает того факта, что Болгарская и Сербская церкви также могут апеллировать к древности своих автокефалий, причем автокефалия первой - более древняя, чем второй, в то время как место в диптихах более низкое.. Далее логика включения автокефальных церквей в диптих совпадает с константинопольской, однако отличается время признания Русской церковью автокефалии некоторых поместных церквей. Так 11-14-е места распределяются в «московских диптихах» следующим образом: Элладская (1850), Албанская (1937), Польская (1948), Чешских земель и Словакии (1951). На 15-м месте в «московских диптихах» располагается Православная церковь в Америке, получившая автокефалию от Русской церкви в 1970 году. Константинопольский патриархат не признает эту автокефалию и не включает ее в свои диптихи.

Соответственно, расхождения в «московском» и «константинопольском» диптихах касаются положения Грузинской и Польской церквей, а также отсутствия в последнем Православной церкви в Америке. Эти расхождения указывают на два различных подхода к определению той властной инстанции, которая вправе предоставлять (или признавать) автокефалию. С точки зрения «константинопольского диптиха», это право принадлежит Константинопольскому патриархату, а не церкви-матери. Таким образом, вопрос о порядке перечисления автокефальных церквей в порядке диптихов становится вопросом об инстанции, предоставляющей автокефалию.

Тема «Диптихи» появилась в повестке всеправославного пред- соборного процесса в каталоге, принятом I Всеправославным совещанием на о. Родос (1961), в качестве подпункта к теме «Взаимоотношения поместных автокефальных церквей и их отношение к Вселенскому патриархату по канонам и истории» Скобей Г.Н. Межправославное сотрудничество в подготовке Святого и Великого Собора Восточной Православной Церкви. С. 78.. В сокращенном каталоге, принятом I Всеправославным предсоборным совещанием в Шамбези (1976), вопрос о диптихах был вынесен в отдельную тему. Однако ее рассмотрение в рамках межправославных подготовительных комиссий впервые состоялось только в 2011 году.

В коммюнике, принятом на заседании Межправославной подготовительной комиссии 22-26 февраля 2011 г., говорилось, что диптихи необходимо унифицировать, поскольку они являются «конкретным выражением единства» Православной церкви. На заседании были рассмотрены запросы Польской и Албанской церквей - закрепить за ними конкретное положение в диптихах, запрос Грузинской церкви - предоставить ей 6-е место в диптихах, а также запрос Кипрской церкви - предоставить ей более высокое место. Изучив все эти вопросы, комиссия констатировала, что прийти к единому мнению по этим вопросам не удалось.

Запрос Кипрской церкви о повышении в ранге и ее участие в совещании глав и представителей древних восточных патриар- хатов, состоявшемся 1-3 сентября 2011 г. в Стамбуле под председательством Константинопольского патриарха, стали причиной появления темы «неопентархии» - возрождения в новом составе древнего института «пентархии» См., например: Ухтомский АА. Новая пентархия - новая соборность? // Богослов.ру. 08.11.2011. Но дискуссия по этому поводу продлилась недолго. Стоит отметить, что единственным вариантом повышения места Кипрской церкви в диптихе, при сохранении существующей логики его формирования, было бы наделение ее патриаршим достоинством; при этом Кипрская церковь претендовала бы как минимум на 5-е место, занимаемое в настоящее время Русской церковью.

Вопрос о диптихах в 2014 г. был снят с повестки Всеправослав- ного собора как не нашедший согласованного решения. В начале 2016 г., комментируя подготовку собора и, в частности, дискуссию на состоявшемся в январе синаксисе, патриарх Кирилл отметил, что «по вопросу о диптихах признана справедливой давно высказанная нами мысль, что надо с уважением относиться к исторически сформировавшимся особенностям Церквей и предоставить каждой из них пользоваться принятым в ней диптихом (что на практике всегда и бывает)» Доклад Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2 февраля 2016 года..

Комментарий Московского патриарха показывает, что Русская православная церковь, в отличие от Константинопольской, не придает диптихам большого «политического» значения. Эти слова вполне укладываются в традицию видеть в диптихах (как едином целом, без особой спецификации внутри) лишь символ церковного единства, но не источник властных полномочий или основание для управленческого механизма Проекты резолютивных документов. С. 187.. Частным случаем этого видения является представление о том, что первенство чести в священных диптихах не наделяет его обладателей какими-либо властными полномочиями во всеправославном масштабе Проекты резолютивных документов. С. 187. См. также документ 2013 г. «Позиция Московского Патриархата по вопросу о первенстве во Вселенской Церкви» // Официальный сайт Московской патриархии. 26.12.2013. Функция диптихов заключается в том, чтобы поминать предстоятелей автокефальных поместных церквей за богослужением, демонстрируя тем самым общение с ними. Последовательность поминания предстоятелей в данном случае не имеет большого значения.

В противоположность этому подходу Константинопольская церковь на протяжении десятилетий делала последовательные шаги к тому, чтобы утвердить понимание диптихов как источника властных функций. Следует признать, что усилия Константинополя увенчались успехом, поскольку диптихи стали определять порядок деятельности епископских собраний в диаспоре Регламент работы Епископских собраний в православной диаспоре, ст. 4. 2-3.. Этот факт, а также тесная связь диптихов с темой провозглашения автокефалии позволяют сказать, что проблема далеко не решена и можно ожидать ее обострения на новом витке развития межправославных отношений.

Первенство в Церкви

Тема первенства в Церкви не была включена в повестку всепра- вославного предсоборного процесса, однако, как можно было заметить, она постоянно появлялась в дискуссиях при попытках решения экклезиологических проблем. Первенство чести в священных диптихах приводилось в качестве аргумента для наделения Константинопольских патриархов правом управлять диаспорой и провозглашать/упразднять автокефалию. Как правило, эти права обосновывались с помощью особой интерпретации канонов и исторических событий. Как мы видели в разделе, посвященном диаспоре, этот подход в конце концов привел к кризису, суть которого заключалась в том, что стороны, опираясь на одни и те же формулировки из канонических правил и одни и те же исторические прецеденты, делали прямо противоположные выводы.

«Кризис канонических интерпретаций» вынудил по-новому посмотреть на аргументацию, приводимую в поддержку прав и полномочий первенствующих по чести Константинопольских патриархов. В начале 1990-х гг. в константинопольском богословии появляется другой - богословский, а не историко-канонический - подход к отстаиванию властных полномочий Вселенских патриархов во всеправославном масштабе. Этот подход тесно связан с именем выдающегося греческого богослова митрополита Пергамского Иоанна (Зизиуласа). Можно утверждать, что вокруг идей Зизиула- са сформировалась богословская школа, в числе представителей которой - митрополит Прусский Элпидофор (Ламбриниадис), архимандрит Пантелеймон Мануссаксис, Аристотель Папаниколау См. статью А. Папаниколау в настоящем номере журнала..

Сам Зизиулас работал над своей концепцией в связи с православно-католическим богословским диалогом, в рамках которого, в специальной Смешанной комиссии и на аффилированных академических и экуменических площадках, дискутировалась тема первенства в Церкви Подробнее об истории официального православно-католического богословского диалога см.: Garuti. A. (2004) Primacy of the Bishop of Rome and the Ecumenical Dialogue, pp. 12-86. San Francisco: Ignatius Press.. Программными статьями Зизиуласа по вопросу о первенстве в Церкви можно считать «Первенство в Церкви: православный подход» Zizioulas, J. (1999) “Primacy in the Church: An Orthodox Approach”, in Puglisi J.F. (ed.) Petrine Ministry and the Unity of the ChurchCToward a Patient and Fraternal Dialogue”. A Symposium, pp. 115-125. Collegeville MI; Liturgical Press. (1997) и «Современные дискуссии о первенстве в православном богословии» Zizioulas, J. (2006) “Recent Discussions on Primacy in Orthodox Theology”, in Kasper, Walter Cardinal (ed.), The Petrine Ministry: Catholics and Orthodox in Dialogue, pp. 231-246. Mahwah NJ: The Newman Press. (2003). Обе работы привязаны к дискуссии о первенстве, начатой энцикликой папы Иоанна Павла II «Ut Unum Sint» (1995). Отметим также статью «Первенство и национализм» Zizioulas, J. (2013) “Primacy and Nationalism”, St. Vladimir's Theological Quarterly

57 (3-4): 451-459. (2013), где эта тема рассматривается уже в контексте межправославных отношений. Сегодня митрополит Иоанн Зизиулас занимает посты сопредседателя Смешанной международной комиссии по православно-католическому богословскому диалогу и председателя всеправославных предсоборных совещаний.

Свою концепцию первенства митрополит Иоанн выводит не из истории церкви или канонов, а из самой логики устройства экклезиальных институтов100.О концепции первенства митрополита Иоанна Зизиуласа см. подробнее мои статьи: Шишков А.В. Первенство в Церкви в богословии митрополита Пергамского Иоанна Зизиуласа // Вестник РХГА. 2014. Т. 15, вып. 1. С. 32-41; Шишков А.В. Структура церковного управления в евхаристической экклезиологии // Вестник ПСТГУ. Серия 1. Философия. Богословие. 2015. №57(1). С. 25-38.. В силу принципиальной историчности его подход, выносящий экклезиологию за пределы истории в область чистых схем, оказался востребованным не только православными, но и католиками и протестантами. В основе концепции Зизиуласа лежит диалектика между соборным телом церкви («многие») и возглавляющим его епископом («один»). Ее суть заключается в том, что «один» и «многие» находятся в отношениях взаимозависимости, ни один из этих двух элементов не может существовать независимо от другого. Эта взаимосвязь между «одним» и «многими» прослеживается на трех разных уровнях церковного устройства - евхаристического собрания (общины), возглавляемой епископом; регионального собора епископов; вселенской церкви.

На уровне евхаристической общины, которая с некоторыми оговорками распространяется Зизиуласом до пределов церковной епархии, то есть церковной области, возглавляемой епископом, «многими» является сама община (местная церковь, или епархия), а «одним» - епископ. Без собрания епископ не может осуществлять своей функции возглавления общины. При этом только через епископа (или тех, кому он благословляет это) совершается принятие в общину (например, через крещение и миропомазание), однако это принятие проходит рецепцию в евхаристическом собрании.

Взаимозависимость епископа и евхаристической общины в концепции Зизиуласа принимает форму учения о епископе как «корпоративной личности» своей церковной общины. Согласно этому учению, епископ имеет как бы два тела: физическое и экклезиальное (своего рода corpus ecclesiae): «В физическом теле он представляет собой такого же, как и другие, члена общины, присоединенного к ней через крещение и миропомазание. Экклези- альное тело совпадает с местной церковью, которую епископ возглавляет»¹⁰¹. Через идею «корпоративной личности» епископа Зизиулас, в частности, выражает его репрезентативную функцию. Однако епископ является не просто представителем своей местной церкви, фактически - он и есть местная церковь.

На региональном уровне первенство связывается в первую очередь с деятельностью соборных институтов. Здесь Зизиулас обращается к 34-му Апостольскому правилу, но рассматривает его не как церковно-канонический текст, а как свидетельство того, что предлагаемая им логика существовала и в древности. В правиле говорится: «Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавать его как главу, и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения: творить же каждому только то, что касается до его епархии и до мест, к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех»¹⁰².

«Один», который в данном случае превращается в «первого», оказывается в отношении взаимозависимости с «многими». На этом уровне церковного устройства речь идет только о епископах, поскольку они участвуют в работе собора не в личном качестве, а как представители своей местной церкви. Можно даже сказать, что местные церкви участвуют в соборе в лице своих епископов (в буквальном смысле).

Первенство на вселенском уровне для Зизиуласа является предельным случаем регионального. Он пишет: «Логика синодальности (synodality) приводит к первенству, а логика вселенского собора приводит к универсальному первенству»¹⁰³. Иными словами, первенство во Вселенской церкви тесно связывается им с идеей общецерковного собора. Собор является событием, в котором церковь выявляет свое единство, а «универсальный primus... представляет собой необходимый элемент единой Церкви» и является выражением «единства и единственности Церкви во всем мире» Zizioulas, J. Primacy in the Church, p. 125..

Что касается общецерковного собора, то Зизиулас прямо не говорит о его составе. Некоторые его последователи скорее склонны считать его собором региональных первоиерархов. Так, Аристотель Папаниколау пишет:

Если же собор выявляет общение, существующее между церквами в конкретном географическом регионе, тогда расширительно первенствующие (протосы) этих соборов могут также встретиться с протосами других соборов на еще одном соборе, чтобы выразить общение, которое существует между представляемыми ими церквами... Так мы достигаем вершины в том смысле, что должен быть собор, который во всемирном масштабе представляет и выявляет общение, существующее между церквами СМ. статью А. Папаниколау «Евхаристия, соборы и первенство» в настоящем номере журнала (с. 374)..

По логике, которой следует Папаниколау, опираясь на Зизиуласа, синаксисы предстоятелей автокефальных церквей уже являются общецерковными (всеправославными) соборами.

Отношения первоиерарха и собора подразумевают, что у первого существуют определенные полномочия, которые отличают его служение от служения всех остальных епископов. Его первенство «не является только первенством чести» Manoussakis, J.P. (2015) For the Unity of All: Contribution to the Theological Dialogue between East and West, p. 38. Eugene, OR: Cascade Books.. В первую очередь он - председатель собора, а потому является «голосом и выразителем мнения Церкви» Vgenopoulos, M. (2013) Primacy in the Church from Vatican I to Vatican II: An Orthodox Perspective, p. 154. DeKalb, IL: NIU Press.. Примечательно, что в предлагаемой Зизиуласом экклезиологии общения не подразумевается собственно общения на соборе. Единственной функцией такого собора является свидетельство о единстве Церкви, выражаемое голосом первенствующего иерарха и телами епископов, соединенных в одно соборное тело. Схема Зизиуласа не предполагает дискуссии и выработки механизмов принятия решений, потому что они нарушают единогласие. Эта концепция вполне соотносится (как некий идеал) с принципом консенсуса, который был определен в качестве основного механизма принятия решений на предстоящем Всеправославном соборе.

Концепция Зизиуласа становится проблематичной, если ее погрузить в исторический контекст. Она не может, исходя из своей внутренней логики, объяснить, почему первенство в Церкви должно принадлежать конкретной исторической кафедре. Более того, применение этой схемы к историческим реалиям ставит новые вопросы. Например: по каким критериям определяется первенствующий? Как он избирается?

Сам Зизиулас применяет свою схему в случае первенства епископа Римского¹⁰⁸ и в случае первенства Константинопольского патриарха в православной церкви¹⁰⁹. Его последователи - митрополит Элпидофор (Ламбриниадис) и архимандрит Пантелеймон (Мануссакис) - в своих работах делают то же самое¹¹⁰.

Интересный пример представляет собой Аристотель Папани- колау, который, с одной стороны, утверждает: «кто будет этим протосом на вселенском уровне, нельзя определить богословски», а с другой стороны, пишет:

По историческим причинам, первенствующим в Православной церкви на всемирном уровне, является архиепископ Константинополя и Вселенский патриарх... важно еще раз подчеркнуть, что не существует богословского обоснования первенства архиепископа Константинополя - есть лишь долгая историческая традиция. Если было бы восстановлено общение с Римом, тогда вселенское первенство перешло бы к епископу Рима. Кроме того, есть еще одна причина в пользу того, что первенство Вселенского патриарха является наилучшим выбором: в настоящее время он единственный первоиерарх автокефальной церкви, который может символизировать мировое православие без привязки к какой-либо национальной идентичности¹¹¹.

Заслуга Папаниколау заключается в том, что он прямо ставит в своем тексте вопрос о том, можно ли определить первенствующего во Вселенской церкви первоиерарха с помощью предлагаемой концепции. Вместе с тем он же демонстрирует совершенно типичную для ее сторонников реакцию: «Концепция не в силах определить, кто может быть первенствующим, но лучше всех подходит Константинопольский патриарх». При этом критериями «наилучшего выбора», как правило, становятся аргументы историко-канонического характера или разработанные за период современных дискуссий идеологемы, такие как «наднациональный характер» Константинопольской церкви¹¹². Проблема такого подхода заключается в том, что он приводит к тому же «кризису интерпретаций», о котором говорилось выше, поскольку заимствует инструментарий для определения первенствующего у историкоканонического подхода.

Однако Папаниколау не совсем прав, говоря, что концепция Зизиуласа не позволяет определить первенствующего. Она не позволяет объяснить, почему им должен быть Римский, Константинопольский или любой другой «исторический» первоиерарх. Своего председателя собор должен определить сам через его избрание (для каждого заседания или на более долгий срок - по примеру соборов автокефальных церквей). В логике Папани- колау Вселенского патриарха должны были бы избирать из своей среды предстоятели автокефальных православных церквей (то есть главы региональных соборов).

Рассматриваемой теме посвящен документ «Позиция Московского Патриархата по вопросу о первенстве во Вселенской Церкви», принятый Священным синодом Русской православной церкви в декабре 2013 года. Формально он относится к проблематике православно-католического богословского диалога и, в частности, к дискуссии вокруг документа «Экклезиологические и канонические последствия сакраментальной природы Церкви», принятого на заседании Смешанной комиссии по православно-католическому богословскому диалогу в 2007 году. Однако в своей богословской части «Позиция» полемизирует с основными положениями концепции Зизиуласа (которая, в частности, оказала влияние и на православно-католический документ).

В московском документе дается совершенно иное видение устройства Вселенской церкви и первенства в ней. В нем подчеркивается исторический, а не онтологический, как у Зизиуласа, характер первенства чести, которое связывается с признанием всеми православными церквами значимости традиции священных диптихов. Документ признает первенство чести Константинопольского патриархата в масштабах всей Православной церкви, но при этом отказывает первенствующему в диптихах первоиерарху в каких-либо властных полномочиях в общецерковном масштабе на основании этого первенства. В тексте утверждается, что первенство чести не является первенством власти Позиция Московского Патриархата по вопросу о первенстве во Вселенской Церкви, 5.. Однако это не значит, что Вселенский патриарх не может обладать властными полномочиями в принципе. По логике документа, он не может обладать ими на основании его первенства в диптихах.

В документе за Константинопольской патриаршей кафедрой признаются некоторые властные полномочия всеправославного масштаба: координация усилий поместных церквей, выявление общеправославного консенсуса, созыв собраний глав и представителей автокефальных церквей Там же.. Однако основанием для таких полномочий является не первенство чести, а консенсус автокефальных поместных церквей в отношении предоставления данной церковной кафедре этих полномочий. Содержание и границы применения этих полномочий также определяются консенсусом автокефальных церквей. В отсутствие консенсуса какие-либо властные полномочия в общецерковном масштабе лишаются своей легитимности. Можно предположить, что, по логике документа, автокефальные церкви могут наделить верховными полномочиями любого предстоятеля автокефальной церкви или любой над-автокефальный институт, если по этому вопросу будет всеправославный консенсус Shishkov, A. Einige Besonderheiten der Position der Russischen Orthodoxen Kirche im panorthodoxen vorkonziliaren Prozess, p. 127..

Верховная власть и две модели устройства Церкви

Все рассмотренные выше темы - управление православной диаспорой, провозглашение автокефалии, роль диптихов, первенство - являются частными случаями вопроса о верховной власти в церкви. Кому принадлежит верховная власть? Где она локализована? Централизована ли эта власть или распределена между отдельными суверенами? Решения, которые предлагали участники рассмотренных выше дискуссий, позволяют выделить два основных подхода к вопросу о верховной власти и, соответственно, две модели устройства Православной церкви.

Первая модель предлагается Константинопольской церковью и поддерживается в основном греческими церквами Имеются в виду Александрийская, Иерусалимская, Элладская и Кипрская церкви.. Согласно этому подходу, в Православной церкви существует верховная властная инстанция, локализованная в Константинопольском патриархе как первенствующем в священных диптихах первоиерархе. На основании своего первенства чести он усваивает себе право управлять всей православной диаспорой и, в частности, в одностороннем порядке принимать в свою юрисдикцию епархии и приходы в диаспоре, «незаконно» и «до времени» находящиеся в юрисдикции других автокефальных церквей; предоставлять и отнимать автокефалию. Помимо этого, Константинопольский патриарх хотя и не распространяет свою административную власть на другие автокефальные церкви, тем не менее оставляет за собой право вмешиваться в их внутренние дела на правах верховного арбитра. Как первенствующий первоиерарх он созывает всеправославные совещания, совещания глав и представителей автокефальных поместных церквей и, наконец, всеправослав- ный собор, и на всех созываемых им собраниях председательствует. Как председатель он является голосом возглавляемых им всеправославных собраний и символом единства церкви. Иными словами, Константинопольский патриарх занимает совершенно уникальное место в системе церковного управления и обладает дополнительными по отношению к предстоятелям других автокефальных церквей полномочиями, что делает его единственным сувереном в Православной церкви.

Совершенно иную модель устройства Православной церкви мы находим в позиции Русской церкви, к которой, как правило, присоединяются т.н. «новые патриархаты» Грузинский, Сербский, Румынский и Болгарский патриархаты.. Эта модель основана на идее принципиального равенства всех автокефальных поместных церквей. Согласно такому «автокефалистскому» подходу, каждая автокефальная поместная церковь обладает правом окормлять свою паству в диаспоре, а значит создавать в ней свои организационные структуры - приходы, епархии и т.д. Решение о предоставлении автокефалии своей части принимает прежде всего каждая автокефальная церковь-мать, и без ее согласия легитимная автокефалия невозможна. Никто не имеет права вмешиваться во внутренние дела автокефальной церкви. Иначе расставлены акценты и в вопросе созыва общецерковного собора: важно не то, кто созывает собор, а то, что все автокефальные церкви дают согласие на его созыв и тем самым наделяют соответствующими полномочиями созывающего собор.

Эта модель подразумевает, что верховная власть принадлежит автокефальным церквам и осуществляется в их границах, то есть что в Православной церкви именно автокефалии являются подлинными суверенами. Исключением могут быть некие над-автокефальные институты - такие как общецерковный собор, - власть которых превышает власть автокефалий. Однако суверенитет подобных структур возникает «через совместный, “симфонический” волевой акт всех церковных автокефалий, представленных на соборе полноправными и уполномоченными церковными делегациями ныне существующих церковных су- веренов»¹¹⁸. Голосом и символом единства Православной церкви в этом случае является не его председатель, а сам собор в соответствии с древней соборной формулой «изволися Духу Святому и нам». Ключевым в этой модели становится принцип консенсуса, то есть единогласного решения всех суверенов. Отсутствие консенсуса позволяет несогласным суверенам не признавать решений, принятых собором, что лишает его авторитета общецерковной властной инстанции.

Экклезиальная структура Православия не была предопределена свыше, она менялась от эпохи к эпохе. Но проблема в том, что в своем видении церковного устройства разные поместные церкви продолжают «жить» в разных эпохах. Как уже отмечалось выше, «автокефалистская модель» является продуктом Нового времени: она сложилась под влиянием процессов становления национальных суверенных государств, и в этом смысле ее можно назвать модерной. В основе этой модели лежит модерное понятие суверенитета, который соотносится в ней с понятием автокефалии. В отличие от «константинопольской модели», корни которой - в том имперском до-модерном прошлом (причем не только византийском, но и османском), когда автокефалия не была связана с понятием суверенитета. При этом стоит отметить, что Константинопольские патриархи усвоили себе не только те функции, которые были закреплены за ними во времена империи, но и функции, которые исполнял император (или султан) Стоит отметить, что этого бы не произошло без секуляризационных процессов, в ходе которых светская власть перестала вмешиваться в область церковного управления, поэтому в каком-то смысле «константинопольскую модель» также можно считать принадлежащей к эпохе модерна..

Схематически две обсуждаемые модели можно представить в виде парафраза существующего в церковной традиции принципа отношений между первенствующим по чести первоиерархом и другими архиереями: «первый среди равных». В «константинопольской модели» этот принцип звучит как «первый без равных», в «автокефалистской» - как «равные без первого». Фактически обе модели являются различными способами снятия той антиномии, которая заложена в исходном принципе. И как любые попытки разрешить антиномию, они страдают редукционизмом.

Важным моментом рассмотренных подходов является требование единогласного принятия общецерковных соборных решений: в «константинопольской модели» - через голос вселенского первоиерарха, в «автокефалистской» - через консенсус всех участников. В то же время неясным остается механизм работы Всеправославного собора. С одной стороны, звучали опасения, что председатель собора будет навязывать свою волю всем его участникам с помощью манипуляций процедурой, с другой - что принцип консенсуса будет использоваться как право вето. Последнее позволяет некоторым богословам называть предстоящий собор «консервативным» Frost, C.F. (2015) “Does the Council Matter to My Mother?”, First Things.

На примере синаксиса предстоятелей автокефальных церквей, прошедшего в январе 2016 г. в Шамбези, мы увидели, как возможна работа подобных соборных институтов. Видимое и неоспариваемое первенство Вселенского патриарха здесь сочеталось с активностью других участников, таких как предстоятель Русской церкви. Волей церковных суверенов вопросы, ранее казавшиеся неразрешимыми, нашли свое разрешение. Причем отдельные суверены оставили за собой право на особое мнение Так, Антиохийская и Грузинская церкви не поставили своих подписей под проектами документа «Таинство брака и препятствия к нему».. А для такой проблемы, как православная диаспора, было найдено компромиссное решение, не укладывающееся полностью ни в одну из двух вышеуказанных моделей.

Примечательно, что ни одна из рассмотренных нами моделей не оставляет места для законного обнаружения и снятия противоречий в рамках соборного делиберативного процесса, то есть совместного обсуждения на соборе с принятием во внимание точек зрения оппонентов. А значит, ни одна из них не позволяет при существующих противоположных взглядах на устройство Церкви и осуществление верховной власти в ней предложить решения спорных экклезиологических вопросов, которые бы удовлетворили все стороны. Можно предположить, что эти модели, которые еще в конце 1940-х гг. были негативно промаркированы как «неопапизм» и «абсолютный автокефализм», просто не рассчитаны на режим постоянного межправославного сотрудничества, поскольку не предполагают этого опыта (сложно заподозрить «гегемонию Вселенского патриарха» или «автокефалистский изоляционизм» в склонности к сотрудничеству). Возможно, именно с неспособностью или неготовностью отойти от ранее заданных моделей связано то, что в ходе всеправославного предсоборно- го процесса, растянувшегося на 55 лет, так и не удалось решить спорные экклезиологические вопросы. Можно только надеяться, что из нового соборного опыта и практики принятия решений, а также их теоретического осмысления смогут появиться альтернативные подходы, которые в конце концов помогут разрешить те церковные проблемы, ради которых во многом и готовился Всеправославный собор.

Библиография/ References

1. Автокефалия // Православная энциклопедия. Т. 1. М.: ЦНЦ ПЭ. 2000. С. 199-202.

2. Балашов Н., прот. Предсоборные встречи: Поместные церкви готовятся к Всеправо- славному Собору // Журнал Московской патриархии. 2016. №1. С. 26-31.

3. Дамаскин (Папандреу), митр. Автокефалия и способ ее провозглашения // Православие и мир. Афины: Ливани Нэа Синора. С. 245-258.

4. Дамаскин (Папандреу), митр. Православная диаспора. Доклад на Межправославной подготовительной комиссии (1990 г.) // Православие и мир. Афины: Ливани Нэа Синора. С. 213-238.

5. Диаспора // Православная энциклопедия. Т. 14. С. М.: ЦНЦ ПЭ. 2007. С. 625-628.

6. Доклад Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2 февраля 2016 года // Официальный сайт Московской патриархии. 02.02.2016

7. Журнал №71 заседания Священного синода РПЦ от 22.10.2015 // Официальный сайт Московской патриархии. 22.10.2015

8. Иларион (Алфеев), митр. Межправославное сотрудничество в рамках подготовки к Святому и Великому Собору Православной Церкви // Официальный сайт ОВЦС МП. 03.11.2011

9. Мейендорф И., прот. Константинополь и Москва // Церковный вестник Западно-Европейского Православного Русского Экзархата. 1949. №16. С. 5-9.

10. Петр (ЛЮилье), архиеп. Правила первых четырех Вселенских Соборов. М., 2005.

11. Позиция Московского Патриархата по вопросу о первенстве во Вселенской Церкви // Официальный сайт Московской патриархии. 26.12.2013.

12. Православная диаспора // Официальный сайт Московской патриархии. 30.01.2016

13. Проекты резолютивных документов // Митрополит Никодим (Ротов) и всеправославное единство. К 30-летию со дня кончины митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова) / Сост. прот. Владимир Сорокин. СПб.: Издательство Князь-Владимирского собора, 2008. С. 80-238.

14. Пузович В. Константинопольский патриархат и православная диаспора в ХХ в.: полемика вокруг создания Экзархата православных русских церквей в Западной Европе // Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия. 2014. Вып. 5 (55). С. 26-44.

15. Регламент работы Епископских собраний в православной диаспоре // Официальный сайт Московской патриархии. 30.01.2016

16. Скобей Г.Н. Межправославное сотрудничество в подготовке Святого и Великого Собора Восточной Православной Церкви // Церковь и время. 2002. №2 (19). С. 54-199.

17. Троицкий С.В. Каноны и восточный папизм // Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1955. №22. С. 124-135.

18. Троицкий С.В. О границах распространения права власти Константинопольской Патриархии на «диаспору» // Журнал Московской патриархии. 1947. №11. С. 34-45.

19. Троицкий С.В. О церковной автокефалии // Журнал Московской патриархии. 1948. №7 июль. С. 33-54.

20. Троицкий С.В. По поводу неудачной защиты ложной теории // Журнал Московской патриархии. 1949. №12. С. 29-53.

21. Троицкий С.В. Экклезиология парижского раскола // Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1951. №7/8. С. 10-33.

22. Ухтомский АА. Новая пентархия - новая соборность? // Богослов.ру. 08.11.2011

23. Ухтомский АА. Православная диаспора: проблема формирования канонического статуса // Церковь и время. 2009. №3(48). С. 131-168.

24. Цыпин В., прот. Курс церковного права. М., 2002.

25. Шишков А.В. Первенство в Церкви в богословии митрополита Пергамского Иоанна Зизиуласа // Вестник РХГА. 2014. Т. 15, вып. 1. С. 32-41.

26. Шишков А.В. Структура церковного управления в евхаристической экклезиологии // Вестник ПСТГУ. Серия 1. Философия. Богословие. 2015. №57(1). С. 25-38.

27. Шишков А. Церковная автокефалия через призму теории суверенитета Карла Шмитта // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2013. №3. С. 197-224.

28. Шмеман А., прот. Знаменательная буря // Собрание статей (1947-1983). М. 2009. С. 550-572.

29. Шмеман А., прот. О «неопапизме» // Собрание статей (1947-1983). М. 2009. С. 346-353.

30. “Diaspora” (2007), in Pravoslavnaia entsiklopediia. Vol. 14, pp. 625-628. Moscow: CNC PE.

31. “Avtokefaliia” [“Autocephaly”] (2000), in Pravoslavnaia entsiklopediia. Vol. 1., pp. 199-202. Moscow: CNC PE.

32. “Proekty rezoliutivnyh dokumentov” [“Projects of the resolutive documents”] (2008), in Mitropolit Nikodim (Rotov) i vsepravoslavnoe edinstvo. K 30-letiiu so dnia konchiny mitropolita Leningradskogo i Novgorodskogo Nikodima (Rotova), pp. 80-238. Sankt-Peterburg: Izdatel'stvo Kniaz'-Vladimirskogo sobora.

33. “Doklad Sviateishego Patriarkha Moskovskogo i vseia Rusi Kirilla na Arkhiereiskom Sobore Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi 2 fevralia 2016 goda” [Report of the patriarch of Moscow and All Rus' Kirill at the Bishop's Council of the Russian Orthodox Church February 2, 2016], OfitsiaVnyi sait Moskovskoi patriarkhii. 02 February 2016

34. “Pozitsiia Moskovskogo Patriarkhata po voprosu o pervenstve vo Vselenskoi Tserkvi” [“Position of the Moscow Patriarchate on the issue of primacy in the Universal Church”], OficiaVnyj sajt Moskovskoj patriarhii. 26 December 2013

35. “Pravoslavnaia diaspora” [“The Orthodox Diaspora”], OfitsiaVnyi sait Moskovskoi patriarkhii. 30 January 2016.

36. “Reglament raboty Episkopskikh sobranii v pravoslavnoi diaspore” [“Rules of operation of Episcopal assemblies in the orthodox diaspora”], OfitsiaVnyi sait Moskovskoi patriarkhii. 30 January 2016.

37. “Zhurnal №71 zasedaniia Svjashhennogo sinoda RPC ot 22.10.2015” [“Journal No 71 of the ROC Holy Synod session, October 22, 2015”], OficiaVnyj sajt Moskovskoj Patriarhii. 22 October 2015.