"Тибетский вопрос" и тибетский буддизм в Китае: реформы и конфликты

Размещено на http://allbest.ru

Тибетский вопрос» и тибетский буддизм в Китае: реформы и конфликты

Ирина Гарри

Irina R. Garri -- Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (Ulan- Ude, Russia).

This article examines the “Tibetan question" in a broad historical context, the contemporary religious situation in Tibet and the Tibetan protest movement. It shows two diametrically opposed paradigms of the Tibetan issue -- Chinese and Tibetan. The Chinese paradigm reduces the “Tibetan question" to the issue of the Dalai Lama's status, while the Tibetan -- to the issue of the Tibetan political status in relation to the Chinese state. Chinese authorities are trying to solve the problem through economic modernization, which they regard as the key to achieving stability and national unity. The author, however, shows the limits of the purely economic approach without taking into account the religious and political factors. The article deals with the escalation of the Tibetan protests in the form of the Buddhist selfimmolations. The main cause of such escalation is a stalemate in the Sino-Tibetan dialog, further complicated by the Dalai Lama's old age. As the prospect of a breakthrough is hardly visible, the old confrontation seems to be the most probable scenario: Beijing does not make concessions to the Tibetan issue, while Dharamsala continues to adhere to tactics of pressure on the Chinese government through the internationalization of the “Tibetan issue".

Keywords: Tibet, China, Tibetan Question, Tibetan Buddhism, Tibetan protests, self-immolations.

Введение

До 1959 года в Тибете1 существовала своеобразная система правления, имевшая название «единство религии и политики» (тиб. chos-srid тпд-Ъге1, кит. zhengjiao heyi). В ней буддийская сангха в лице верховного правителя Далай-ламы и его правительства играла главенствующую роль.

Понимание Тибета как государства религиозного являлось основной сутью тибетской национальной идентичности. Религия была средоточием всей духовной жизни тибетского народа, так как вся тибетская культура, ее философия, искусство, архитектура, медицина, астрология, литература, сугубо религиозные в своей основе, были сконцентрированы и развивались вокруг нее.

После тибетского восстания и бегства XIV Далай-ламы и его окружения в Индию в 1959 году система «единства религии и политики» перестала существовать, религия была отделена от государства, буддийская сангха Тибета полностью утратила свои центральные позиции в политике и экономике.

Через четыре года после смерти Мао Цзэдуна в 1976 году в Тибете и в стране в целом начались полномасштабные реформы. Либерализация экономики и социальной сферы вкупе с огромными инвестициями в регион вызвали быстрый рост доходов населения, восстановление монастырей, возрождение культуры. Сейчас Тибет является национальным регионом Китая с одним из самых высоких показателей ВВП, Лхаса предстает в глазах иностранных туристов как современный город, в котором доступны все современные удобства и развлечения.

Вместе с тем непредвиденным для властей результатом либерализации стали демонстрации буддийских монахов в 1987 году. Ужесточение контроля и свертывание либеральной политики в отношении религии и социальной сферы, с одной стороны, и еще больший поток инвестиций, направленный на развитие западных регионов КНР, с другой, заглушили тибетские протесты. Однако загнанное вглубь недовольство вылилось наружу при первой же возможности. В преддверии Олимпийских игр в Пекине в 2008 году все тибетские регионы охватили волнения, в кото- Здесь под Тибетом мы имеем в виду Тибетский автономный район (ТАР) и Тибет-ские автономные округа в составе китайских провинций Сычуань, Цинхай, Ганьсу и Юньнань. Общая площадь тибетских регионов составляет 2200 тыс. кв. км. По всекитайской переписи населения 2010 года население тибетской националь-ности составило 6 282 187 чел. В ТАР тибетцы составляют большинство населе-ния, в Тибетских автономных округах -- меньшинство, проживая совместно с ханьцами, мусульманами-хуэй и другими этническими меньшинствами. рых приняли участие самые широкие слои населения. А в 2009 году произошло первое самосожжение монаха монастыря Кирти, вслед за которым самосожжения тибетцев превратились в беспрецедентное движение сопротивления, насчитывающее с 2009 до настоящего времени более 140 случаев.

Центральное правительство КНР на Третьем форуме ЦК КПК в 1994 году определило в отношении Тибета двуединую задачу -- развитие экономики и поддержание стабильности. Причем развитие определялось как ключ к достижению стабильности и единства нации. Безусловно, что двуединая задача внутренне взаимосвязана, решение одной составляющей невозможно без учета или единовременного разрешения другой.

Однако, по нашему мнению, стабильность тибетского общества в меньшей степени обуславливается экономическим развитием и модернизацией, а в большей -- религиозно-политическими факторами, что является главной причиной нерешенности тибетского вопроса и эскалации напряженности в Тибете. В этой статье мы попытаемся обосновать нашу точку зрения на основании китайских источников и данных наших полевых исследований в тибетских регионах КНР Автор ежегодно проводит полевые исследования в Тибете с 2011 года..

В ней будет сделана попытка концептуализации тибетского вопроса, который мы понимаем как совокупность факторов де-юре и де-факто. Под первыми мы понимает политическую форму правления в Тибете, а именно положение Тибета в составе КНР, под вторыми -- религиозно-политическую ситуацию в Тибете.

Для достижения этой цели будут проанализированы парадигмы «тибетского вопроса» и религиозная ситуация в тибетских автономиях, что позволит выявить причины тибетского протестного движения. Наше исследование, сфокусированное на тибетском вопросе и тибетском буддизме в контексте истории и современности, затронет расширяющееся поле междисциплинарных исследований по религии и политике, а также транснационализму и глобализации.

Парадигмы решения «тибетского вопроса»

Тибет занимает в Китайской Народной Республике и в мире особое место. Одним из доказательств его уникальности является существование так называемого «тибетского вопроса» См.: Гарри И. Буддизм и политика в Тибетском районе КНР (II половина XX- XXI вв.). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009; Гарри И. Тибетский во-. И вопрос этот существует в нескольких парадигмах, в зависимости от чего его трактовка может меняться кардинальным образом.

В китайской парадигме тибетский вопрос считается проблемой статуса Далай-ламы4, в тибетской -- проблемой политического и исторического статуса Тибета5. Можно также говорить о других парадигмах -- с точки зрения Realpolitik6, или проблемы прав человека7, или «экзотической страны мистической духовности» (Шангрила8), или, наоборот, страны, где распространены «деградированные» формы буддизма9. В основе же главных парадигм тибетского вопроса лежит конфликт по поводу политического статуса Тибета по отношению к Китаю. Как совершенно верно отметил Мелвин Голдстейн:

Тибетский вопрос существовал задолго до образования Китайской Народной Республики, он предшествует также не так давно возникшему интересу Запада ко всеобщим правам человека. На самом деле, если в Тибете не было бы нарушений прав человека и если бы тибетцы могли, к примеру, выражать мирное политическое инакомыслие, тибетский вопрос все равно был бы во всех отношениях таким же спорным, каким он является сейчас. Тибетский вопрос -- это вопрос контроля над территорией, вопрос о том, кто ею управляет, кто там живет и кто решает, что должно там происходить Goldstein, M.G. (1997) The Snow Lion and the Dragon: China, Tibet, and the Dalai Lama. Berkeley: University of California Press. Cm. Fei Xiaotong (1989) “Zhonghua minzude duoyuan yiti geju”, Beijing daxue xuebao..

Главными оппонентами в интерпретации «тибетского вопроса» являются две силы: правительство КНР и тибетская диаспора в лице Далай-ламы XIV и его «правительства в изгнании», ныне именуемого Центральной тибетской администрацией (в г. Дхар- масала, Индия). Остановимся на аргументах главных сторон конфликта более подробно.

Китайская парадигма тибетского вопроса основывается на понимании Тибета как неотъемлемой части Китая. Согласно распространенной в КНР концепции единого Китая, им на протяжении тысячелетий правили сменяющиеся династии различных этносов единой семьи народов Китая11. В отношении Тибета утверждается, что начиная с монгольской династии Юань (1279-1368) Тибет всегда находился в той или иной формальной зависимости от центрального правительства, руководившего в данный промежуток истории Китаем. К середине XVIII в. в период правления Цинской династии сначала Восточный Тибет (Кхам и Амдо), а затем и Центральный, находящийся под управлением Далай-лам, были включены в состав империи, на территориальное наследие которой претендовала сначала Китайская республика (1911-1949), а теперь КНР. Построение образа «китайского Тибета» (Zhoпддио Хйапд) официальным Пекином долгое время основывалось на упрощенных символах: изображение старого Тибета в виде «ада на земле», подчеркивание объединительной и цивилизаторской миссии Китая, акцент на освобождение тибетских масс от крепостного ига, развитие и прогресс современного Тибета. Что касается популярного дискурса в КНР, то следует отметить постепенное изменение стереотипа средневекового отсталого Тибета в сторону своего рода «ориентализма» -- романтизации образа Тибета, его культуры и религии.

«Тибетская парадигма» возникла в результате публикационной и миссионерской активности представителей тибетской диаспоры. Источники из Дхарамсалы в отношении статуса Тибета утверждают, что Тибет на протяжении своей двух тысячелетней истории был независимым государством. Во времена династии Юань (1279-1368) (монголов) и Цин (1644-1911) (маньчжуров) между ламами-правителями Тибета, с одной стороны, и монгольскими ханами и маньчжурскими императорами, с другой, сложилась система взаимоотношений религиозного наставника и светского покровителя (mchod-yon), которая полностью утратила свою значимость с падением династии Цин. Поэтому, согласно данной логике, китайское правительство не вправе утверждать свою власть над Тибетом, основываясь на этих отношениях. После провозглашения Далай-ламой XIII независимости страны в 1912 году и ее участия как равного представителя в тройственной (Китай, Англия, Тибет) конференции в Симле 1913-1914 гг. и вплоть до 1951 года Тибет был полностью независимым государством. Поэтому, с точки зрения правительства Далай-ламы XIV, введение войск Народно-освободительной армии Китая в Тибет в 1951 году является актом агрессии и незаконной оккупацией Тибета. Благодаря деятельности Далай-ламы симпатии огромного количества людей в мире лежат на стороне этого образа Тибета. Однако, по нашему мнению, этот стереотип так же, как китайский, построен на политическом мифотворчестве и отрицании истории.

«Тибетский вопрос» de jure и de facto

Сравнительный анализ противоположных точек зрения, если убрать из них идеологический фактор, обнаруживает, что китайская сторона больше основывается на фактах de jure, в то время как тибетская -- на положении de facto. Исторические взаимоотношения между Китаем и Тибетом регулировались нормами восточной дипломатии, что позволяло обеим сторонам существовать, придерживаясь своих собственных концепций мироустройства, которые бесперспективно оценивать с помощью современных политических и правовых норм. Однако с вовлечением третьей стороны в лице западных держав, западная концепция суверенной власти распространилась и на Восток. И здесь формальные нормы международного права сыграли решающее значение для исхода событий, что наглядно видно на примере Тибета и Монголии.

В XVIII веке Цинский Китай достиг вершины своего могущества, присоединив к своей империи Монголию, Джургарское ханство, Восточный Туркестан и Тибет. В XIX веке ситуация изменилась, и Цинский Китай сам превратился в лакомый объект притязаний империалистических держав, в первую очередь Англии. Неудивительно, что власть цинских наместников на завоеванных территориях начала убывать, равно как и вмешательство империи во внутренние дела вассальных территорий, и к началу XX века контроль Цинского Китая над ними был уже более символическим, чем реальным.

Тибет стал «полем» так называемой Большой игры, или англо-русского соперничества на азиатском континенте, на чем хотел сыграть Далай-лама XIII дабы освободиться от цинской зависимости См.: Шаумян Т. Тибет в международных отношениях начала XX в. М.: Наука, 1977; Россия и Тибет. Сборник русских архивных документов, 1900-1914. М.: Восточная литература, 2005; Андреев А. Тибет в политике царской, советской и постсовет-ской России. СПб: Издательство СПбГУ, Нартанг, 2006; Mehra, P. (2005) The Yanghusband Expedition: An Interpretation. New Delhi: Gyan Publishing House; Mehra, P. (1969) “The Mongol-Tibetan Treaty of January 11, 1913”, Journal of Asian History 3(1).. Однако у Англии не было стратегических интересов в Тибете кроме сдерживания пресловутой «российской угрозы». Россия также не была особо заинтересована в столь отдаленном от ее границ регионе. Ее целью, по меткой фразе Джорджа Керзона, было «сдерживать Англию в Европе, доставляя ей хлопоты в Азии» Цит. по: Андреев А. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. С. 63..

По этой причине и Англия, и Россия, несмотря на активное вовлечение в тибетские дела, предпочли устраниться от ввязывания в сино-тибетский конфликт. В этой связи в череде чувствительных ударов для Далай-ламы и Тибета было подписание в 1906 году англо-китайской конвенции без участия Тибета, в которой Англия в одностороннем порядке подтверждала политическую зависимость Тибета от Китая. В 1907 году сюзеренитет Китая над Тибетом подтвердило англо-русское соглашение. Цин- ский Китай накануне своего падения решил на деле восстановить свою власть над Тибетом и послал в 1910 г. многотысячную армию под предводительством «мясника» генерала Чжао Эрфэна.

Однако, как только Цины приступили к установлению реального силового контроля над Тибетом, их власти пришел конец в самом Китае -- в 1911 году Синьхайская революция свергла династию цинских императоров, что предоставило монголам и тибетцам уникальный шанс избавиться от китайского господства. В Тибете был захвачен китайский наместник (амбань) и изгнаны все китайские войска и чиновники, и Тибет впервые с XVIII века оказался полностью свободным от китайского присутствия Cm.: Goldstein, M.G. (1989) A History of Modern Tibet, 1913-1951. The Demise of the Lamaist State. Berkeley: University of California Press.. В 1913 году Далай-лама издал прокламацию для своих подданных, в которой подтвердил свою власть как правителя Тибета и которая стала впоследствии расцениваться как тибетская декларация о независимости. Однако последовавшая вслед за тем конференция в Симле в 1913-1914 гг. не подтвердила формальную независимость Тибета, а лишь констатировала автономию Тибета под сюзеренитетом Китая.

Тем не менее, после падения Цинской империи Тибет в течение сорока лет с 1911 по 1951 гг. был де-факто независимой страной. Однако он не смог воспользоваться этим временем для обретения независимости де-юре. Программа модернизации страны, инициированная партией реформаторов во главе с Царонгом, была свернута в результате противодействия консерваторов, и Тибет вновь изолировался, полностью погрузившись во внутритибетские дела и междоусобную борьбу за власть. В 1951 году Мао Цзэдуну удалось победить тибетцев в битве при Чамдо и навязать Тибету Соглашение из 17 пунктов, которое впервые в истории Тибета однозначно заявляло, что Тибет является частью Китая. Так, полувековая борьба тибетцев за обретение политической независимости окончилась поражением.

При аналогичном политическом статусе в период падения империи Цин Монголия смогла обрести независимость при поддержке сначала царской России, а затем Советского Союза. Мелвин Голдстейн видит в этой аналогии «синдром плохого друга»: «выказывание западными державами дружбы в отношении Тибета, но отказ в помощи обретения главной цели -- политической независимости и фактическая поддержка претензии Китая на реальное господство» Goldstein, M.G. The Snow Lion and the Dragon: China, Tibet, and the Dalai Lama, P. 34..

Рассмотрение главных парадигм тибетского вопроса делает очевидным тот факт, что тибетский вопрос складывается из двух составляющих -- де-юре и де-факто. Китайская сторона смогла обеспечить свой суверенитет над Тибетом де-юре так, что ни одна страна мира не подвергает его сомнению. Далай-лама в 1988 году отказался от идеи независимости Тибета и предложил свой компромиссный путь интеграции Тибета в КНР, который заключается в предоставлении Тибету реальной автономии по типу «одной страны и двух систем», существующей в Гонконге и на Тайване.

Однако тибетская диаспора и огромное количество тибетцев внутри Тибета при широкой международной поддержке продолжают оспаривать суверенитет Китая над Тибетом, вооружившись на этот раз стратегией прав человека, и обвиняют Китай в нарушении прав человека и репрессиях в отношении религии Тибета. В какой степени обвинения соответствует действительности? Для ответа на этот вопрос рассмотрим религиозно-политическую ситуацию в современном Тибете, или положение де-факто, более подробно.

Современная религиозная ситуация в Тибете См.: Гарри И.Р. Тибетский буддизм в современных реалиях Китая//Улан-Удэ: Вестник Бурятского государственного университета. 2015. С. 160-163.

Китайская конституция утверждает, что свобода вероисповедания является фундаментальным правом китайских граждан, китайское правительство считает, что оно уважает и защищает это право в соответствии с законом См.: Китайская Народная Республика. Конституция и законодательные акты/пер. Н.Х. Ахметшина. М., 1984.. Так ли это?

К началу проведения реформ Тибетский автономный район являлся самым отсталым в стране: «28 % населения жило в бедности и было лишено даже достаточного для поддержания существования количества пищи и одежды, 320 тысяч семей, для того чтобы выжить, были полностью зависимы от экстренной правительственной помощи» Цит. по: Smith, W. (1996) Tibetan Nation. A History of Tibetan Nationalism and Sino- Tibetan Relations, р. 568. HarperCollins Publishers India..

Я посетила Тибет в первый раз в 1986 году, и хотя шел уже шестой год реформ, застала ужасающую бедность и толпы нищих на улицах Лхасы. В результате целого ряда государственных программ в Тибет хлынули колоссальные инвестиции, которые привели к стабильному росту ВВП -- в среднем по 12 % в год в период с 1993 по 2014 гг. В 2014 году ВВП региона составило 92,5 млрд. юаней (15,11 млрд. долл. США), удвоившись с 1994 года “Tibet's 2014 GDP growth up 12 pct”, Embassy of the People's Republic of China in the United States of America [http://www.china-embassy.org/eng/zt/zgxz/t1225807.htm, accessed on 1.11.2016].. Материальные условия в тибетских регионах теперь сопоставимы с внутренними районами КНР (но не с более развитыми прибрежными). Обеспеченность тибетцев, работающих в государственных учреждениях и приезжающих в западные страны на различные форумы, существенно превысила уровень жизни их соотечественников из диаспоры. Огромные средства были выделены на восстановление монастырей, воссоздание системы буддийского образования, создание различных религиозных органов, лояльных государству. Если в начале 1950 года в Тибете было около 4-5 тыс. монастырей По китайским данным мы насчитали 4 549 монастырей и 282 450 монахов по все-му этнографическому Тибету (См. Jia Guangrong (1994) Zhongguo Zangchuan fojiao siyuan. Beijing, pp. 66, 76, 117). Далай-лама называет цифру 6200, его сестра -- око-ло 4000 (Dawa Norbu (1997) Tibet: The Road Ahead, p. 285. New Delhi: HarperCollins Publishers India). В среднем приблизительная цифра -- 4-5 тыс., то в результате «демократических реформ» (1959-1-966) было разрушено 80 % монастырей, а после «культурной революции» (1966-1976) в Тибетском автономном районе оставалось всего 8 монастырей и 800 монахов См. Ma Rong (1997) Xizangde jingji xingtai ji qi bianqian, p. 31. Beijing.. тибет китай буддийский сангха

С 1980 года начался настоящий бум восстановления разрушенных монастырей и храмов, в котором приняли участие практически все тибетцы, а также были вложены огромные государственные средства, так что к 1998 году, согласно «Белой книге китайского правительства», в Тибетском автономном районе уже действовали 1787 мест отправления религиозного культа и насчитывалось 46 380 буддийских монахов и монахинь White papers of the Chinese government 2 (2000), p. 299. Beijing. Интересно, что эти же самые цифры приводятся Информационным офисом Госсовета КНР за 2013 г. (“IV. Cultural Preservation and Freedom of Religious Belief' [http://www. china.org.cn/government/whitepaper/2013-10/22/content_30367967.htm, accessed on 1.11.2016]). Несомненно, что в настоящее время реальное количество монасты-рей намного превысило это число, и речь идет только об официально зарегистри-рованных монастырях..

Среди наиболее масштабных проектов по восстановлению самых знаменитых объектов культурного наследия, таких как дворец Потала, храм Джокханг, монастыри Дрепунг, Сэра, Гандэн, Ташилунпо и др., центральное правительство в списке своих особых заслуг отмечает выделение средств на реставрацию ступ Панчен-лам, что составило 6,7 млн юаней, 111 кг золота, более 2 тыс. кг серебра и большое количество драгоценностей, а также 66,2 млн юаней и 650 кг золота на сооружение ступы и зала Панчен-ламы X White papers of the Chinese government 2, p. 300..

Среди других амбициозных проектов, спонсированных правительством, следует назвать публикацию тибетского буддийского канона: 124 томов критического издания Данчжура и 108 томов Ганчжура, каждый из которых имеет в среднем от 1100 до 1500 страниц.

Большое внимание государство уделяет созданию лояльных религиозных структур и привлечению в госорганы лояльных священнослужителей. Тибетский автономный район и каждый из семи его уездных городов имеют свою собственную буддийскую ассоциацию. Буддийская ассоциация ТАР имеет свой журнал и типографию для издания буддийских текстов. Главными проектами по восстановлению буддийского образования следует назвать учрежденную в 1987 году Панчен-ламой в Пекине Высшую буддийскую академию для перерожденцев тулку (ринпоче), или по-китайски живых будд (хофо), и Тибетский институт буддизма, открытый в 1983 году под эгидой Тибетского отделения Китайской буддийской ассоциации. Оба учреждения финансируются за счет государственного бюджета. Кроме того, в настоящее время при каждом крупном и среднем монастыре имеется свой собственный буддийский институт, содержащийся за счет средств монастыря и платы за обучение. В 1981 году в рамках Тибетской академии общественных наук образован Тибетский институт религий, в 1984 году -- факультет буддологии и кафедра религии при Тибетском университете. Тибетские монахи обучаются также в Институте религий при Китайской академии общественных наук и Институте Южной Азии при Пекинском университете См. Гарри В. Буддизм и политика в Тибетском районе КНР. С. 19-20..

Так, согласно китайским источникам, правительство приложило огромные усилия для восстановления буддизма в Тибете, религия в настоящее время процветает в Тибете, а тибетцы обладают полной религиозной свободой. Действительно, монастыри и храмы теперь восстановлены по всему Тибету, в большом количестве строятся новые. Каждый известный монастырь считает долгом построить при себе буддийский университет, особого размаха достигли монастыри и буддийские университеты Восточного Тибета. Все они заполнены монахами и монахинями, паломники совершают подношения, молятся и совершают священные обходы. Ринпоче (живые будды) проводят буддийские учения, на которые собирается огромное количество учеников, включая внушительное число этнических китайцев. Разъезжающие на сверхдорогих джипах ринпоче и монахи в бордовых одеяниях стали обыденным явлением не только во всем Тибете, но и во всех крупных городах Китая. Побывав недолгое время в Тибете, китайские и иностранные туристы обычно приходят к выводу, что в Тибете все нормализовалось, и тибетцы наконец обрели долгожданную религиозную свободу.

На самом деле, религиозная свобода, которую можно наблюдать поверхностным взглядом, существует лишь в рамках дозволенного. Пекин отнюдь не собирается возвращать тибетскому буддизму его прежние функции, так как это представило бы несомненную опасность для стабильности, объявленной государством в качестве важнейшего приоритета государственной политики. Поэтому КНР старается, с одной стороны, «исправить ошибки» «культурной революции», с другой -- не позволить религии выйти из-под контроля государства.

Для этой цели используются различные средства. В качестве законодательных мер можно перечислить следующие: в 1994 году принято Постановление о мерах по управлению местами отправления религиозного культа, в статье 4-й которого указывается, что монастыри должны воздерживаться от любой деятельности, благоприятствующей сепаратизму, и не иметь никаких связей с зарубежными монастырями Zhonghua renmin gongheguo zongjiao huodongchang suo guanli tiaolie [http://www. share.com.cn/tianyun/zjtl.htm, accessed on 1.11.2016].. В 2007 году был издан Указ Государственного управления по религиозным делам о «Мерах по управлению перерождениями Живых Будд в тибетском буддизме», предписывающий обязательное утверждение всех тулку (перерожденцев) государственными органами, в противном случае они объявлялись незаконными Zangchuan fojiao huofo guanlibanfa [http://www.gov.cn/gongbao/content/2008/ content_923053.htm, accessed on 1.11.2016].. Существуют ограничения на размеры монастырей и количество монахов, запрет на создание новых религиозных организаций, запрет на монашескую жизнь до достижения 18-летнего возраста, ограничения религиозной деятельности представителей народной религии (например, шаманов), критика некоторых традиционных для Тибета религиозных обрядов (например, гаданий), запрет на фотографии Далай-ламы и т.д. Несмотря на все эти ограничительные меры, власти зачастую сквозь пальцы смо-трят на их нарушения. Запрет на портреты Далай-ламы давно не выполняется в Восточном Тибете, они стоят на главном месте практически во всех монастырях, кроме самых главных, часто посещаемых официальными лицами. Во всех мона-стырях большое количество детей-послушников, число монастырей также давно вышло из-под контроля государства.

Очевидно, что действия всех этих законов направлены на противодействие влиянию зарубежной тибетской диаспоры на религиозную ситуацию внутри Тибета. А в этом заключается главное противоречие религиозной политики КНР в Тибете, поскольку все религиозные лидеры Тибета как раз и являются членами диаспоры. Никакие финансовые вливания в строительство монастырей, школ, больниц, грандиозной инфраструктуры не могут ослабить фрустрацию тибетцев по поводу отсутствия в Тибете их религиозных иерархов ПМА (полевые материалы автора) -- интервью с тибетцами.. Ситуация такова, что высшие руководители основных школ тибетского буддизма -- Далай-лама, Сакья Тризин, Кармапа, такие известные тибетские учителя, как Дуджом Ринпоче, Тартанг Тулку, Намхай Норбу Ринпоче и многие другие находились и находятся в эмиграции.

С отсутствием официальных связей между тибетскими монастырями внутри Тибета и вовне связаны основные трудности восстановления тибетской монастырской системы. Факт в том, что монастырская система в Тибете стихийно развивается, несмотря ни на какие ограничения властей. Кроме официально разрешенных религиозных учебных заведений имеет место большое количество неофициальных, то есть действующих без всяких разрешений. Особую известность среди них получил Буддийский университет Сэрта в Тибетском автономном округе Ганьцзы провинции Сычуань (Восточный Кхам). Он был создан ламой из школы Ньингма Кенпо Джигме Пунцогом, бывшим в проблемных взаимоотношениях с властями. В настоящее время в местности Ларунг Гар раскинулся настоящий университетский городок, в котором обучаются буддизму десятки тысяч учеников, среди которых большое количество этнических китайцев ПМА в Тибетском автономном округе Ганьцзы, 2011 г. По последним данным, вла-сти приняли решение сократить количество резидентов городка до 5000 чел. 22 июля 2016 года началось разрушение домиков студентов (Nian youguan Seda Larong Wuming foxueyuancengshe beizhe, xiuxingzhe beizhude caifang (2007) [http:// woeser.middle-way.net/20i6/07/2007.html, accessed on 1.11.2016])..

Основной же проблемой всех этих учебных заведений является отсутствие квалифицированных преподавательских кадров, вызванное разрывом традиции буддийского образования в период «демократических реформ» и «культурной революции». В 1959 году с потоком беженцев из страны эмигрировало и около 5--6 тыс. монахов Grunfeld, T. (1996) The Making of Modern Tibet, p. 187. M.E. Sharpe., в числе которых были многие высокопоставленные ламы, тулку и высокообразованные монахи, составлявшие цвет тибетской буддийской учености. На юге Индии их усилиями было восстановлено традиционное тибетское монастырское образование. В Тибете же другая ситуация. Выжившие ученые монахи старшего поколения, испытавшие все перипетии «культурной революции», возвратились в свои монастыри и воспитывают новое поколение монахов. Однако все они очень преклонного возраста и один за другим уходят из жизни, среднее поколение не смогло получить полноценного монастырского образования, а молодым для получения ученой степени геше -- «доктора буддийской философии» требуются долгие годы интенсивной учебы в 15-20 лет. Поскольку политический конфликт не позволяет устанавливать контакты с тибетскими монастырями в Индии, старые монахи боятся, что новое поколение тибетских священнослужителей в скором времени, когда уйдет старшее поколение, не будет готово взять в свои руки систему традиционного образования ПМА. Интервью с тибетскими монахами, 2011-2012.. Ситуацию усугубляет тот факт, что в антикитайских волнениях зачастую участвуют самые одаренные и перспективные из молодых монахов, вследствие чего многие из них подвергаются наказанию или бывают вынуждены бежать из страны.

Немаловажным фактором религиозных проблем является пристальный контроль властей над религиозной деятельностью. Во всех больших монастырях установлены видео-регистраторы, постоянно находится большое количество полицейских в штатском, поблизости рассредоточены армейские подразделения. Власти существенно ограничили поездки тибетских монахов в Индию на учебу и приезд тибетских лам из-за границы. Особое отторжение вызывают сессии «патриотического воспитания», навязываемые монастырям после каждого случая волнений, во время которых монахов заставляют отрекаться от Далай-ламы и подписывать письма в поддержку КПК.

Таким образом мы видим, что реальная религиозная ситуация в Тибете далека от заявлений властей о полной религиозной свободе. Экономическое «развитие» не принесло Китаю и Тибету «стабильность», тибетское протестное движение на нынешнем этапе вылилось в беспрецедентное в мировой практике движение самосожжений. Очевидно, что такое проявление протеста против политики властей чревато самыми опасными вспышками. Для того чтобы понять эволюцию и причины недовольства тибетцев, необходимо проследить основные этапы тибетского протестного движения с начала объявления реформ в 1980 году и вплоть до настоящего времени.

Тибетское протестное движение: противостояние Пекина и Дхармасалы, волнения 2008 года и самосожжения