Размещено на http://allbest.ru

1

Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

Кафедра русской и зарубежной литературы

Миф Платона о пещере и повесть К.С. Льюиса «Серебряное кресло»: проблема художественной интерпретации принципов мифологического мышления

Родина Мария Вячеславовна аспирант

Как известно, искусство рубежа XIX-XX в.в. отмечено тенденцией к ремифологизации, в основе которой лежало стремление «по-новому осмыслить и переосмыслить первоэлементы мифологического сознания с целью формирования новой, отвечающей современности, модели мира и представления о нем» [5]. В этой связи интерес представляет творчество К.С. Льюиса, фантастические повести и романы которого демонстрируют попытки «моделирования действительности по законам мифологического мышления» [9, с.65]. Это заставляет писателя обращаться к древним мифологическим повествованиям, причём это не только повествования о богах и героях, но и т.н. «философские мифы», в частности, мифы Платона. Среди них наиболее известен миф о пещере, в котором рассказывается о заключённых в подземелье людях, сидящих лицом к стене и спиной к выходу, которые тени на стене своей темницы принимают за настоящие предметы: «Представь, что люди находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который далеко в вышине» [7, с. 212-213]. Но можно попытаться вывести кого-нибудь из них на свет.

Несомненно, миф о пещере - более чем просто хорошо известный философский миф: он являет собой то смысловое ядро, «силовое поле которого порождает новые смыслы и новые тексты» [4, с.148]. Одним из таких «новых текстов», вызванных к жизни платоновским мифом, можно назвать повесть К.С.Льюиса «The Silver Chair», «Серебряное кресло», которая является предпоследней повестью цикла «The Chronicles of Narnia»/«Хроники Нарнии»/. В нашей работе мы проследим связь текста «Серебряного кресла» с текстом мифа о пещере с целью выявить следы присутствия названного мифа в повести Льюиса на уровне идей и охарактеризовать его значение для формирования названного уровня художественного мира писателя.

Герои Льюиса оказываются в мире Подземья, или Королевстве Глубин («The Underworld»/«The Deep Realm»). Именно в виде огромной пещеры, состоящей из множества других пещер, изобразил писатель эту тусклую реальность, расположенную под Верхним Миром и лишённую солнца («they could see that they were in a natural cavern»), где, как и в Платоновой пещере, царствует хтоническая сила мрака при отсутствии света истины.

Центральными идеями мифа о пещере являются идея контраста между иллюзией и реальностью, между видимостью и сущностью, а также идея восхождения из глубины «пещеры» к свету, «в область умопостигаемого». Обе сохраняются в тексте сказочной повести.

Идея контраста между видимостью и сущностью: ключевым вопросом, который решают герои хроники, - вопрос о том, как отличить истину от заблуждения, подлинное от мнимого: ведь ни Колдунья, ни принц Рилиан, ни жители Подземья не дают им сразу увидеть себя в истинном облике.

Королева Тёмного Мира предстаёт перед героями грациозной Дамой в Зелёном, верхом на белой лошади, внешность которой завораживает, а голос напоминает пение птицы. Подданные называют её «a nosegay of all virtues, as truth, mercy, constancy, gentleness, courage, and the rest», но в действительности не располагает ни одним из перечисленных добрых качеств, потому что они противоречат её природе, столь же тёмной, как и подвластный ей «Dark World».

Напротив, принц Рилиан, очутившийся у неё в плену, производит впечатление то умственно отсталого ребёнка, то эгоистичного грубияна: «There was something about his face that didn't seem quite right», «Is he a bit silly?», «He's a great baby, really: tied to that woman's apron strings; he's a sap», «He's the silliest, most conceited, selfish pig I've met for a long time» [2, с.623]. Выражение «to be tied to woman's apron strings» переводится как «быть пришитым к женской юбке», «находиться под каблуком» [6, с. 43], но в сочетании с характеристикой «a great baby» обретает ещё одно значение, создавая образ беспомощного младенца, находящегося в абсолютной зависимости от матери. Особого внимания заслуживает и такая характеристика, как «he's a sap»: на слэнге упомянутое слово имеет два значения, которые в данном случае пересекаются: 1) дурак; 2) зубрила [6, с.654]. Первый нередко предпринимает нелепые шаги, противоречащие здравому смыслу, или поступает невпопад, в то время как второй занимается заучиванием чего-либо, не понимая, а часто и не пытаясь подвергнуть осмыслению того, что стремится запомнить. Но в обоих случаях речь идёт о неком умственном убожестве, которое лишь проявляется по-разному, однако это не меняет его сути. По отношению к принцу, который, находясь под влиянием чар, безоговорочно ей верит и повинуется, не рассуждая, сказанное вполне справедливо.

Жители Подземья до времени напоминают безликие и безгласные тени, но стоит чарам рассеяться, как они преображаются: «in a few minutes the whole of Underland was ringing with shouts and cheers, and gnomes by hundreds and thousands, leaping, turning cart-wheels, standing on their heads, playing leap-frog, and letting off huge crackers» [2, с.640],благодаря чему и сама подземная страна обретает голос, а вместе с ним - утраченную радость бытия.

Аналогичным образом с лица Рилиана спадает маска убожества и безумия («and the something wrong, whatever it was, had vanished from his face»), в то время как грациозная Дама в Зелёном на глазах у всех превращается уродливую ядовитую змею. Но истинная суть вещей становится доступна героям лишь после того, как они овладевают искусством противостоять наваждению.

Но не только отличать подлинное от мнимого должны персонажи Льюиса

- им надо ещё научиться распознавать «оригиналы и копии». Отсутствие этого умения или его недостаток может привести к самым страшным подменам и надолго отправить всё в тот же иллюзорный мир «пещеры» - лицом к стене и спиной к выходу… Поэтому именно ему отведена решающая роль в момент схватки героев с Королевой Подземья, которая начинает намеренно выдавать одно за другое. Основной вопрос, который решают персонажи в момент противоборства с нею, - вопрос о том, может ли содержание трансцендентных идей (Бога, абсолютной истины, объективной нравственности) проистекать от материальных причин, если представить идею как своего рода «копию», а породившую её причину - как «оригинал» [3, с.285]. Колдунья утверждает, что именно так и есть на самом деле, торжественно провозглашая общий принцип разоблачения трансцендентных идей: «You have seen lamps, and so you imagined a bigger and better lamp and called it the sun. You've seen cats, and now you want a bigger and better cat, and it's to be called a lion.<…>. And look how you can put nothing into your make-believe without copying it from the real world, this world of mine, which is the only world» [2, с.632]. Однако если допустить, что есть некое Существо, которое вечно, совершенно и благо, этого «Оригинала» было бы достаточно для того, чтобы «объяснить всё, что угодно, во вселенной» [3, с.286], в том числе и то, как зарождаются сами трансцендентные идеи, ибо и они являются «копиями» небесных «оригиналов». Эту мысль писатель и озвучивает устами своих лучших героев: материальный мир (символом которого выступает Подземье) - не основа действительности, а «копия» великого божественного «оригинала» (его символизирует Нарния), «зал зеркал», или «Страна Теней». философ платон льюис миф пещера

Идея духовного восхождения: если пещера Платона - это место, «где истину ищут, но где её нет», то «пещерное царство» Льюиса - место, где её отрицают. Но в том и другом случае пещера остаётся местом, «внеположенным подлинному бытию», ценность которого - «именно в этой внеположенности»; местом, куда бывает нужно попасть, «чтобы оттуда оценить необыкновенную гармонию и полноту» [8] истинного бытия, но где нельзя задерживаться надолго, дабы не обезуметь и не ослепнуть окончательно.

У Платона восхождение осуществляет освобождённый от оков человек, у Льюиса - принц Рилиан и дети из нашего мира. Причём в данном случае речь идёт не только о физическом перемещении из одного пространства в другое, но и о духовном возрождении персонажей, об их постепенном возвращении из мира иллюзий в истинную реальность. Для героя Льюиса это реальность Нарнии, возвращение в которую требует победы над чудовищами и миражами Подземья, для персонажа платоновского диалога - высшая реальность «мира идей», путь к которой также мучителен и сложен. Ведь, покинув пещеру, герой становится похож на младенца, которому предстоит заново открыть для себя жизнь, начав с вещей самых элементарных: «сперва смотреть на тени, затем - на отражения в воде людей и различных предметов, а уж потом - на самые вещи»; далее - «смотреть на звездный свет и Луну», и только по прошествии времени - отважиться взглянуть «уже на самое Солнце, <…> и усматривать его свойства, не ограничиваясь наблюдением его обманчивого отражения в воде». Лишь после этого придёт осознание, что «от Солнца зависят и времена года, и течение лет, и что оно <…> есть причина всего того, что этот человек и другие узники видели раньше в пещере» [7, с.214]. Под созерцанием теней и отражений предметов понимается воображение предметов и людей вне пещеры - соприкосновение с истинным бытием и «жизнь в духе», наконец под созерцанием Солнца - созерцание Божественного, которое бывает в результате преображения человеческой личности.

Если восхождение героя Платона предваряет вынужденное пребывание в пещере, то персонажам Льюиса, обитающим в мире Наземья, необходим опыт добровольного нисхождения «туда, где не светит солнце», что предполагает «погружение в почвенную архаику мира и мифа, чтобы подняться по сакральной оси «восходящего» богообщения» [1, с. 204]; погружение в глубины подсознания и знакомство с «ночными» сторонами собственной души, что «при свете дня» игнорируются, т.к. именно здесь сокрыто то, что человек не хочет или боится узнать о себе. Неслучайно первое, что открывается взорам друзей в пещерах Тёмного Мира - кромешная тьма, «so complete that it made no difference at all whether you had your eyes open or shut». Дальнейшие скитания по

Подземью и восхождение вверх оказывается моментом возвращения героев из плена иллюзий о себе - к себе таким, какими они были задуманы изначально, но какими не смогли стать, живя в своём мире.

Итак, миф о пещере является структурообразующим компонентом повести «Серебряное кресло». Между тусклой реальностью Подземья и реальностью Платоновой пещеры есть ряд интереснейших параллелей. Эти параллели возникают, в частности, на уровне идей повести К.С. Льюиса, где явно прослеживается влияние двух платоновских идей. Во-первых, это идея контраста между видимостью и сущностью, иллюзией и реальностью (истинная реальность - высшая реальность «совершенных вещей», в то время как наш мир - лишь её тусклый отблеск), а во-вторых, идея восхождения к истине. Хотя Льюис много внимания акцентирует на моменте нисхождения в недра земли, который предваряет путь героев вверх и назначение которого - помочь каждому из них освободиться от всего наносного и искусственного, и таким образом обрести истинное лицо. Сказанное связано с центральной идеей «The Chronicles…» - идеей двоемирия, предполагающего наличие границы между миром нашим и Миром Иным, и с сопутствующим ей мотивом путииспытания, целью которого является нравственное преображение личности.

Литература

Plato's Myth about cave and «The Silver Chair» by C.S. Lewis: on Interpreting Mythological Worldview Principles. Maria V. Rodina a postgraduate student the department of russian and foreign literature Tambov state university named after G.R. Derzhavin marija.marianna1987@yandex.ru

The article is focused on the interpretation of the mythological worldview principles on the material of Plato's myth about cave and C.S.Lewis' fantasy fiction (the chronicle “The Silver Chair” from the series “The Chronicles of Narnia”). The author analyses some key points of Plato's philisophy and myth about cave composed by the mentioned Greek philosopher for illustrating his philosophical ideas and nowadays viewed as the heart of both platonism and of idealitic philosophy in general. In connection with that myth aout cave is characterised as a text-building core, and “The Silver Chair” by C.S.Lewis is defined as one of the texts, written under the influence of Plato's myth. The key method the author uses is a detailed comparative analysis of the two mentioned texts - by Plato and by Lewis. The author compares myth about cave with the text of “The Silver Chair”, trying to find out mechanisms making possible mythological allusions in C.S.Lewis' fairy-tale and give the characteristic of the role Plato's myth plays in the text.

Key Words: myth, mythological worldview, myth about cave, Plato's philosophy, illusion, reality, transcendence

Размещено на Allbest.ru