Эволюция религиозного сознания и диалог поколений

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эволюция религиозного сознания и диалог поколений

Ярычев Насруди Увайсович

Аннотации

В статье показана эволюция религиозного сознания в мировой культуре сквозь призму диалога представителей различных возрастных групп. Рассмотрение религиозно-духовной составляющей современного мирового процесса сопряжено с огромным количеством противоречий различного рода. Их выявлению и аналитическому обзору посвящена настоящая работа.

Ключевые слова: религиозное сознание, межпоколенческий диалог, эволюция, религиозно-духовные особенности.

Annotation. Evolution of religious consciousness in world culture through a prism of dialogue of representatives of various age groups is shown in article. Consideration of a religious and spiritual component of modern world process is interfaced to a huge number of different contradictions. The real work is devoted to their identification and the state-of-the-art review.

Keywords: religious consciousness, intergenerational dialogue, evolution, religious and spiritual features.

Французский философ М. Элиаде определяет смысловые конструкты "религиозное" и "светское" следующим образом: "…священное и мирское - это два образа бытия в мире, две ситуации существования, принимаемые человеком в ходе истории…, священный и мирской способы существования свидетельствуют о различии положения, занимаемого человеком в Космосе" [1, с. 72]. Однако вызывает некоторое недоумение определение данным философом качественной специфики священного. Элиаде М. полагает, что религиозная сущность "живого Бога" как трансцендентального Субъекта, манифестируется в общественном сознании и сознании верующего человека в образе беспредельного могущества. Именно таким образом, как считает данный философ, проявляется в мирском "совершенство и полнота его бытия". Более чем странным представляется подобная негативистская интерпретация сущности иерофании - священного. От известной полноты качеств и свойств Божественного Совершенства элиминируются его позитивно гуманные и ценностно-нормативные составляющие, и выдвигается на первый план карательно-устрашающие - гнев. Возможно, именно поэтому объём чреватого грехом, социального поведения "в миру" неуклонно возрастает, а религия теряет своё мировоззренческое господство над умами и душами людей западного мира.

Рассмотрение религиозно-духовной составляющей современного мирового процесса полагаем уместным предварить количественной характеристикой. По данным компаративистского кросскультурного исследования уровня религиозности, осуществленном в 2011, году христиан на планете - два миллиарда человек - тридцать три процента населения Земли; исламистов - один миллиард сто восемьдесят восемь миллионов человек - девятнадцать целых шесть десятых процента; индуистов - восемьсот одиннадцать миллионов и три десятых миллионов человек - тринадцать целых и четыре десятых процента; буддистов - триста шестьдесят миллионов человек - пять целых и девять десятых %; приверженцев этнических религий - двести двадцать восемь и четыре десятых миллионов человек - три целых восемь десятых процента; иудаистов - четырнадцать миллионов человек - ноль целых две десятых процента; бахаистов - шесть миллионов человек; приверженцев социально-этического учения великого китайского мудреца Конфуция - пять миллионов человек. К тому же полагаем излишним приводить подвиды классических религий, ограничимся лишь указанием на количество неверующих - восемьсот шестьдесят один миллионов человек. Определенным показателем секуляризации является появление в каждой из перечисленных мировых религий, помимо бахаизма, маргинальных сект, общая численность которых составляет: в христианстве - двадцать шесть миллионов человек; в исламе - две целых шестьдесят пять сотых миллионов человек; в маргинальном индуизме - семнадцать целых четыре десятых миллионов человек. Кроме того, приверженцев нетрадиционных религий на планете сто двадцать один миллион человек. Представленная выше статистическая картина распределения жителей земли среди классических мировых и нетрадиционных конфессий может демонстрировать направление трансформации религиозного сознания в современном мире.

Несмотря на внушительные цифры, отражающие количество верующих в современном мире, вышеприведённая духовно-нравственная максима становится все более и более не выполнимой. Дело в том, что определяющей направленностью динамично трансформирующегося менталитета человечества, является прогрессирующаяся утрата роли и значения духовной традиции и замещение её смыслозначениями, создаваемыми мировой культурой - мирским. Результирующей данной тенденции становится доминирование мирского над священным. Если представить исторический процесс в виде виртуальной масштабной оси координат с нулевой отметкой на современности, то можно со всей уверенностью констатировать начало перехода религиозного сознания с плюсовой его части в минусовую. Аналогичную образную визуализацию можно представить еще в одной смысловой интерпретации роли и значения религии в современном мире. Условный "ноль" - это современное состояние пяти "классических" мировых религий, то есть совокупность их приверженцев; на минусовой части по мере убывания значений можно поместить маргинальные составляющие мировых религий, нетрадиционные и этнические религии, а также атеистов; на плюсовой части по мере возрастания значений: бахаизм как шестая мировая религия, интегрирующая морально-нравственные догматы всех пяти мировых религий и единственное в мире вероучение конфуцианства, принципиальное отличие которого от всех остальных заключается в том, что его доминирующий Субъект является исторически реальным человеком, а не трансцендентальной сущностью. Предварительное "качественное" заключение из рассмотренного выше "количественного" анализа состоит в том, что, в общем и целом, тенденция секуляризации остается доминирующей. Однако двунаправленная позитивная тенденция мирового религиозного сознания заключается в попытке интеграции в вероучении Бахаи - самой молодой из мировых религий - социально-этических догматов классических религий и элиминации из них социокультурного антуража, то есть обрядов священнослужительства. Полагаем, что именно органичный синтез смысловых конструктов бахаизма и конфуцианства откроет широкий духовно-нравственный путь для концептуального конструирования "методологии" будущей универсальной гуманной религии (И. Кант, Ф. Гегель и др.), не толерантной к милитаристскому менталитету. Религии, оправдывающие по каким бы то ни было "мирским" причинам насилие и убийство, исчезнут с лица Земли в числе первых.

От количественного анализа конфессионального состава и религиозности современного мира полагаем необходимым обратиться к её высочайшему глобально-цивилизационному предназначению. В данной связи мы солидарны с точкой зрения С.В. Русановой относительно того, что "Мышление и поведение человека уже не подчинятся единой модели, заданной традицией. Это провоцирует раскол единого культурного пространства, усиление его гетерогенности" [2]. Как известно, свято место пусто не бывает. Прогрессирующая дифференциация, неделимого ранее менталитета западной цивилизации происходила благодаря дискредитации его религиозной составляющей. Постмодерн стал "культурным" ответом на диверсификацию духовно-нравственного пространства западного мира, и еще раз необходимо отметить, что данный процесс затронул в основном христианские конфессии Европы. Остаются до сих пор до конца не выявленными в социальной философии истинные причины, детерминирующие описанные выше процессы диверсификации религиозного сознания. Представляется, что глубинной основой направлений развития "Запада" и "Востока" являются отличия национальных характеров их народов. В отношении Запада речь может идти, прежде всего, о преимущественно рациональном типе интеллектуальной деятельности, обусловившем, с одной стороны, бурный научно-технический прогресс в эпоху перехода к крупному промышленному производству, а с другой стороны - воздействием последнего на сознание западного человека. Трансформирующаяся таким образом ценностно-смысловая сфера локальной западной цивилизации, закономерно приводящая к духовно-нравственной дифференциации индивидуальных субъектов, со всей остротой выдвигает на первый план проблему формирования принципиально-новой ценностной системы Западной цивилизации и нарождающейся на наших глазах глобальной цивилизации. Религия как исторически-сформировавшаяся социальная конструкция включает три неразрывные части: организацию, культ и соответствующее сознание. В свою очередь, структурными единицами религиозного сознания являются психология и идеология, базирующиеся на соответствующих догматических канонах. Следует признать определенную взаимозависимость религиозных идеологии и психологии. Качественная трансформация смысловых конструктов религиозных идеологических систем закономерно приводит к изменению социальной психологии человеческих общностей, входящих в те или иные религиозные конфессии. сознание религиозный культура

Неоднородность и противоречивость религиозного сознания человеческих общностей тех или иных конфессий обусловила такую прискорбную доминанту исторического процесса, как конфликт цивилизаций. Исторически наиболее деструктивным было противостояния католической ветви христианства и ислама. Философ-апологет западной цивилизации У. Эко весьма своеобразно интерпретирует исторический позор противоборства мусульман и христиан, ограничиваясь, по известным только ему причинам, его современным состоянием. Удручающая парадоксальность современного конфликта исламской и христианской цивилизаций заключается в том, что волей исторических судеб определенные их части оказались в географическом жизненном пространстве Запада. Можно констатировать, что исторический "бумеранг" настиг Западную Европу в виде "тихого" мусульманского нашествия в качестве дешевой рабочей силы. Данное "возмездие" является своеобразной расплатой за спровоцированные воинствующими римскими папами Крестовые походы под надуманным предлогом возвращения мифического Гроба Господня. У. Эко грешит против исторической истины, утверждая, что "…в конце концов, Запад вышел победителем. Европа не была захвачена людьми в тюрбанах и с турецкими саблями, а эти, в своем доме, были вынуждены принять западную технологию в полной мере" [1, с. 261]. Окончательный исход противостояния данных локальных цивилизаций будет известен в неопределенном будущем. Однако есть все основания предполагать, что "победителем" данного мирного соревнования цивилизаций окажется ислам. Веским аргументом в пользу данного тезиса является то, что морально-нравственное кредо мусульман более цельно и действенно в силу его глубокой укоренённости в сознании и социальном поведении приверженцев ислама.

Центробежное снижение роли и значения традиционно-классического религиозного сознания и постепенного его замещения в социокультурном пространстве перманентно-ситуативными смыслозначениями набирает исторические обороты. Мы разделяем точку зрения А.В. Световидова относительно того, что "…зарождается новая теология - теология эффективных продаж, религия экономики и менеджмента с ритуалами бизнес-тренингов" [3]. Безусловно, пороком глобальной человеческой цивилизации является межконфессиональное противоборство: протестанты и католики - Северная Ирландия; иудеи и мусульмане - Палестина; христиане и мусульмане - бывшая Югославия и т.д. Особым цинизмом и попранием основополагающих социально-этических догматов ислама является вооруженное противоборство между странами, являющимися членами одной конфессии, например Ирак, Кувейт, а также две мировые войны, развязанные Германией против России в 20-м веке. Кризис западной цивилизации неминуем в силу того, что она пренебрегает религиозными социально-этическими постоянными. Морально-психологическому состоянию современной западной цивилизации присуще самоубийственно вызывающее попрание максим декалога.

Опасность вооруженного конфликта, возникающего на религиозной почве, заключается в том, что современный сверхкоммуникационный мир предельно быстро способен формировать солидаризационные контингенты, готовые теми или иными средствами или способами поддерживать противоборствующие стороны, преследуя при этом группы интересов, в том числе и весьма далекие от межрелигиозных. Диалектическое противоречие, присущее современному религиозному сознанию россиян, определяется, с одной стороны, увеличением удельного веса верующих в структуре населения, а с другой - утратой истинной религиозной идентичности, обуславливаемой непрерывным религиозным опытом и действительной приобщённостью к православной церкви. Мы согласны с заключением С.И. Хоружего касательно непреложной социальной закономерности, особенно выпукло проявившейся в эпоху "развитого" постмодерна - перемещение ведущих детерминант исторического процесса с событий, продуцируемых коллективными субъектами на массовое социальное творчество глобально дифференцированных индивидуальных социальных субъектов. Однако именно в данной связи мы не разделяем утверждение С.И. Хоружего относительно того, что религиозное сознание россиян является не столько идеологическим, сколько стратегическим. Данный автор противоречит сам себе, поскольку оперирует преимущественно количественными, а не качественными определяющими религиозного сознания современных россиян: "Человек тронулся - и с ним сдвинулись, поехали все уровни, этажи и крыши. Антропологическая динамика приобретает приоритет над социальной и над культурной: настает тысячелетие Самого Человека" [4].

Исследуя состояние духовности в условиях социокультурного кризиса российского общества, М.В. Козлова приходит к неожиданному, исторически не контекстному, выводу относительно того, что диверсификация религиозного сознания была обусловлена преобладанием светской власти над духовной, обусловившей разрыв в трансляции религиозного опыта. "Ходульными" и надуманными являются следующие утверждения данного автора относительно духовного статуса и реноме индивидуальных и коллективных социальных субъектов. Так, фактически вырванным из социокультурного контекста качественно определенного исторического периода развития российского общества является унифицированно-рецептурный концепт, согласно "совестному акту". Данный автор искренне в это верит, однако тезис об эффективном средстве оценки индивидуальным субъектом действенности следования социальным нормам является бездоказательным, равно как и то, что именно такого рода "уникальный" социально-этический прием может сформировать "духовность, общество, созидание". "Плодотворно" развивая данное положение, М.В. Козлова необоснованно сообщает интеллектуальному сообществу России, что "общество созидания", формирующееся в результате совокупности совестных актов социальных индивидов, в исторической перспективе "обречено" исключительно на борьбу лучшего с хорошим, выражающуюся в " …усовершенствовании общественных отношений, духовной любви, совестном акте и чистой совести" [5, с. 367].

Виртуально сконструированный "концептуальный каркас" так называемого "общества созидания" в результате умопомрачительных логических кульбитов необъяснимым образом оказывается социально-практическим воплощением мировоззрения русского космизма. В русле мессианского направления российской духовно-нравственной традиции именно космизм "чудесным" образом обретает статус глобальной мировоззренческой парадигмы, ориентированной однозначно и бесповоротно на создание: "…глубокой теории гармоничного мироустройства" [5, с. 366].

В отличие от мифологически-виртуальных теоретических конструкций роли и значения духовности в российском и глобальном измерениях А.В. Тонконогов рассматривает духовность российского народа как одну из важнейших составляющих социально-этического ресурсного потенциала Российской Федерации в геополитическом взаимодействии в целом и в навязанном ей превентивно-перманентном соперничестве. Установленная выше объективная социальная закономерность, заключающаяся в вытеснении духовного материальным, находит свое второстепенное использование в качестве военного объекта потенциальных врагов России, подлежащего первостепенному уничтожению в ходе возможного военного противоборства. А.В. Тонконогов предполагает, что при сохранении современных геополитических глобальных и субрегиональных тенденций политическое устройство России может трансформироваться в колониальную демократию, что чревато потерей суверенитета в результате попадания в зависимость от США, Китая или Европейского Союза. Даже если столь мрачный прогноз данного исследователя никогда не оправдается в полном объеме, то и в этом случае проблема защиты духовности России становится одной из ведущих задач обеспечения ее национальной безопасности. Деструктивные тенденции в духовно-нравственной сфере России имеют два основных источника - внутренний и внешний. К первым философ относит общеизвестную и длительное время не находящую адекватного решения проблему, связанную с радикальным имущественным расслоением населения, существенным ослаблением уровня социальных гарантий государства, скрытым, но, тем не менее, глубоким конфликтом современных славянофилов и западников в политической и интеллектуальной элите, отсутствием универсальной ценностно-нормативной системы и, соответственно, универсально-позитивного образа будущего страны.

Отсутствие стратегического курса развития современной России приводит к аморфности ее идеологии, не соответствующей потребностям социально-экономического и культурного развития, а также определения достойного места в глобальном мире в качестве одного из ведущих социальных субъектов мирового процесса. Одной из важнейших причин подобного состояния духовно-нравственной сферы российского общества А.В. Тонконогов считает поликонфессиональный состав населения. Уже в настоящее время становится ясно, что мировая "закулиса" одним из средств борьбы против России на духовном "фронте" считает повышение уровня конфликтности между исламской и христианской конфессиями, видимо рассчитывая на повторение кризиса, аналогичного тому, что произошел с её непосредственным участием.

В общем и целом, мы солидарны с мессианским вариантом А.В. Тонконогова А.В., заключающимся в разработке и реализации крупномасштабной ментальной экспансии в общественное сознание народов ближнего и дальнего Зарубежья. Мы также согласны с тезисом данного исследователя относительно того, что сущностным ядром обеспечения "внутренней" и "внешней" духовной безопасности России является "русская идея". Концептуализация научной дефиниции "духовная безопасность" осуществлена данным автором посредством распредмечивания такими понятиями, как "духовные ценности", "национальные ценности", "духовное геостратегическое пространство", "духовная конкуренция", "духовная экспансия", а также уточнения смыслозначений ряда тематически контекстуальных общеизвестных понятий "духовность", "национальная безопасность", "геополитическое соперничество". В данной связи вполне обоснована теоретическая актуализация философско-культурологического феномена "духовная безопасность" в контексте "…информационно-психологической агрессии со стороны геополитических конкурентов России" [6, с. 28].

Разделяя, в общем и целом, методологическую доминанту концепции духовной безопасности и ее реализацию в качестве социально-практического проекта, мы, тем не менее, весьма настороженно относимся к таким аморфно-неконструктивным смыслозначениям, как "…состояние свободного состояния, неподверженного деструктивному влиянию…" [6], которая, якобы, служит инструментом духовного совершенствования индивида и социума. Введенное в научный оборот понятие "деструктивная духовность", представляется нам смысловой фикцией. Применение означаемого

"духовность" для раскрытия сущности девиантных, в том числе криминальных форм социального поведения, полагаем, ни теоретически, ни нравственно не допустимым. Для данного сегмента социального взаимодействия в богатом русском языке в целом и социальной философии в частности есть великое множество означаемых. В то же время целиком и полностью солидарны с обоснованием данного автора принципиально нового понятия социальной философии - "духовная безопасность" - и данного им определения: "…уникальный и универсально всеобщий феномен, характеризующийся системным единством, целостностью культурной, религиозной, научно-образовательной, информационной и идеологической безопасностью" [6].

Бурное развитие средств массовой коммуникации, как и все предшествующие достижения научно-технического прогресса, находят свое военно-политическое применение. Не преминули воспользоваться данным "боевым" ресурсным потенциалом традиционные недоброжелатели российского государства. В условиях очевидной невозможности применения оружия массового уничтожения на первый план в геополитическом противоборстве выходят отнюдь не традиционные военные технологии, применение которых, тем не менее, может обеспечить "тихий ужас" России в результате использования в отношении неё виртуально-информационного и психотропного оружия. Первое рассчитано на дезинтеграцию духовно-нравственной сферы российского общества, а второе является более суровым и предназначено для жесткого управления социальным поведением больших масс людей в военно-целесообразном направлении. А.В. Тонконогов является одним из немногих российских философов, напрямую связывающих успешность духовного мессианства российской культуры с обеспечением её духовной безопасности. Последняя же, в свою очередь "…не может развиваться и эффективно обеспечивать свою безопасность без общенациональной идеи, идеологии и русской (российской) доктрины. Российской нации необходима доступная для понимания национальная идея, мобилизующая и объединяющая идеология её существования и развития в сложных условиях современного геополитического соперничества" [6].

В отличие от точки зрения М.В. Козловой, убежденной в пригодности традиционного мировоззрения космизма, как для "внутреннего пользования", так и для мессианских целей, А.В. Тонконогов, совершенно справедливо полагает, что эффективное решение означенных цивилизационных задач может быть обеспечено только в результате обретения принципиально новых параметров мировоззрения российского народа, в полной мере соответствующего вызовам актуальной современности с обязательным включением в нее позитивного духовного опыта предыдущих поколений. О возрастающей роли духовно-нравственной сферы в военно-политическом противостоянии на мировой арене свидетельствует убежденность А.В. Тонконогова в необходимости реконструкции системы национальной безопасности России посредством создания так называемых информационных военных сил, основная задача которых должна заключаться, с одной стороны, в защите сознания всех членов российского общества от деструктивного внешнего воздействия, а с другой - в аналогично-адекватном воздействии на общественное сознание вооруженных и простых граждан наших потенциальных противников. В соответствии с однозначно гуманной доминантой общенациональной идеи России, базирующейся на мировоззренческом ядре менталитета ее народа, содержание и направленность информационных воздействий на сознание граждан стран ближнего и дальнего зарубежья может осуществляться "…посредством использования комплекса культурно-просветительских, информационно-пропагандистских, идеолого-психологических мер, направленных на усиление геополитических позиций государства в существующем геостратегическом пространстве". Представляется, что в связи с наступлением эры войн индивидуального, группового, массового сознаний, выдвижение на первый план в геополитическом противоборстве духовно-нравственных составляющих должно в обозримой перспективе должно привести к усилению роли и значения социогуманитарных наук и социальной философии как их бесспорного синергетического "лидера". Таким образом, хотя и в несколько вынужденопринудительном характере, но все-же социогуманитарная элита наконец-то будет принимать активное участие в выработке методологической базы, разработке основ внутренней и внешней политики Российской Федерации, а также социальных технологий их реализации во всех сферах жизнедеятельности общества и государства. В случае успешного осуществления данного прогноза неминуемо последует существенное расширение направлений обогащения форм и методов социального творчества граждан России, что, в свою очередь, приведет к развитию гражданского общества.

Литература

1. Эко Умберто. Таинственное пламя царицы Лоаны. Пер. с итал. Е. Костюкович. СПБ. Симпозиум, 2008. С. 72.

2. Русанова С.В. Структура современного религиозного сознания: http://www.webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:RF1Ymo7eUngJ:www.academia.edu/6493127

3. Световидов А.В. Парадоксы эволюции религиозного сознания: http://www.aristocratia.org/publications/svetovidov_article6.htm

4. Хоружий С.И. Религиозное сознание в современном российском контексте: http://www.azbyka.ru/tserkov/kultura/hristianstvo_i_kultura-all.shtml. 5. Козлова М.В. Проблемы духовности в контексте социокультурного кризиса современного общества. Вестник Орловского государственного университета. Сер. новые гуманитарные исследования. Орёл, 2011. №1(15). С. 367.

6. Тонконогов А.В. Духовная безопасность российского общества в условиях современного геополитического соперничества (социальнофилософский анализ): автореф. дисс… д-ра филос. наук. М. 2011. С. 28.

Literature

1. Eco Humberto. A mysterious flame of the queen of the Loana. Lane with ital. E. Kostyukovich. SPB. Symposium, 2008. Page 72.

2. Rusanova of S. V. Struktur of modern religious consciousness: http://www.webcache.googleusercontent.com/search? q=cache:RF1Ymo7eUngJ:www.academia.edu/6493127

3. Svetovidov A.V. Paradoxes of evolution of religious consciousness: http://www.aristocratia.org/publications/svetovidov_article6.htm

4. Horuzhy S. I. Religious consciousness in a modern Russian context: http://www.azbyka.ru/tserkov/kultura/hristianstvo_i_kultura-all.shtml.

5. Kozlova M. V. Spirituality problems in the context of sociocultural crisis of modern society. Messenger of the Oryol state university. It is gray. new humanitarian researches. Eagle, 2011. No. 1(15). Page 367.

6. Tonkonogov A.V. Spiritual safety of the Russian society in the conditions of modern geopolitical rivalry (the social and philosophical analysis): автореф. yew … Dr.s филос. sciences. M, 2011. Page 28.

Размещено на Allbest.ru