Покаяние как необходимое условие спасения человека

Размещено на http://www.allbest.ru/

Покаяние как необходимое условие спасения человека

Слушатель: Тугарина Яна Викторовна

Научный руководитель: Межов Игорь Дмитриевич

Покаяние (мефЬнпйб -- греч.: перемена сознания, переосмысление):

1) глубокое раскаяние, сокрушение о грехах, характеризуемое печалью и скорбью, вызванной уязвлением совести, но главное, живым ощущением разлучения с Богом; сопровождаемое твердым желанием очищения, преображения жизни; упованием и надеждой на Господа. В широком смысле под покаянием подразумевается фундаментальная перемена в жизни: от произвольно-греховной, самолюбивой и самодостаточной - к жизни по заповедям Божиим, в любви и стремлении к Богу.

2) Таинство Церкви, в котором, по искреннем исповедании грехов перед лицом священника, грешник по милосердию Божию силой Божественной благодати освобождается от греховной нечистоты.

Покаяние - изменение внутренней и внешней жизни человека, заключающееся в решительном отвержении греха и стремлении проводить жизнь в согласии со Всесвятой волей Бога.

Первые слова Христа, когда Он вышел на служение, были: «Покайтесь, Царство Божие близко!..» «Покайся» не значит «плачься о своей греховности»; это значит: измени свой строй мыслей, поверни лицо свое к Богу, смотри в направлении жизни и не бойся проходить через мрак долины смерти, потому что Я с тобой. Обернись к Богу и иди. Царство Божие близко, потому что достаточно открыть врата своего сердца, открыть Ему наш ум, дать Ему войти в нашу жизнь, и тогда Его сила, Его могущество польются в нас, сильнее сатаны, сильнее мира, сильнее всякого уныния, сильнее нашей собственной слабости".

Есть два рода ПОКАЯНИЯ.

Первый род покаяния включает в себя совершенно потрясающую перемену ума. Когда человек жил одними ценностями, а стал жить другими. Когда человек отказывается от прежнего мировоззрения, видя его бесплодность, бессмысленность, не полезность, или даже вред для души, и принимает другое мировоззрение. Покаяние первого рода - это то, что приводит человека в Церковь, это то, что приводит или возвращает человека к Богу. Когда человек долго-долго шел от Бога в страну далече, и вот он принял решение вернуться к Богу. Сначала разворот от Бога, а потом момент возвращения, обращения ко Господу. Например, притча о блудном сыне. Лк. 15: 11-32.

Митрополит Антоний Сурожский говорит: "Для того, чтобы воля наша была крепка, недостаточно себя воспитывать и заставлять дисциплинированно, твердо выполнять свои жизненные задачи; надо, чтобы сердце наше прониклось таким глубоким, всеобъемлющим желанием достичь определенной цели, что уже ничто не может нас остановить. Святой Серафим Саровский говорит, что святого делает святым, в отличие от погибающего грешника, решимость. Но решимость не покоится просто в теоретической воле, в знании, что то или другое правильно. Решимость рождается именно от пламенного, страстного порыва сердца. И опять, из этого следует, что первое, что надо воспитывать в себе, это сердце, способное отдаваться всецело, раскрываться до конца, давать Божиему свету проникнуть во все его уголки, так, чтобы не оставалось никакой тени, тем более никакой тьмы".

И вот на пути возвращения к Богу, человек может увидеть на своем пути много препятствий! Нашему прямому обращению мешают приобретенные нами греховные навыки. Также мы все негласно находимся в союзе с темными силами, поскольку любая страстная реакция, которую мы выдаем, - это свидетельство присутствия в нас какой-то темной энергии, направленной не к Богу, не благим образом, а как-то извращенно. В этом смысле мы все отчасти служим, даже не желая этого, темным силам. И это следствие того, что человек отпал от благодати, потому что, если человек пропитан этой благодатью, там нет место этой темноте. У нас у всех - больное естество. У Максима Исповедника есть такое представление духовных и душевных болезней человеческого естества: 1) Есть болезни, которые от ангельских сил, умных, это духовные страсти: превозношение, гордыня, и т.д. 2) И есть болезни по причине внедренности в наше естество каких-то сил, которые сраслись с нашими эмоциональными реакциями, с нашими природными силами, и течение естественных процессов у нас идет по руслу больному. Например, у нас возникает реакция неприятия каких-либо вещей, и это нормально. У нас должна идти раздраженная реакция на какое-то дурное дело, но это раздражение вдруг так нас захватывает, выплескивается таким образом, что влечет нас ко греху, к преувеличению, и к тому, что мы творим еще больший грех, чем то, что вызвало наше неприятие. Эта вот перекошенность внутреннего устроения естества, внедренность страстных сил: это является причиной нашего ненормального состояния. Зная такое свое устроение, нам надо как-то выбирать путь дальше.

Еще о устроении человека. Человек состоит из духа, души и тела (плоти). В терминологии Православной Церкви и Святых Отцов, плоть - это срастание низшей части нашего душевного устроения (эмоционального, раздражительного: в смыле, что мы на что-то реагируем) - реактивной части нашей души с телом. Когда тело управляет и главенствует над душей. То есть, плоть - это устремление нашего духа на земные вещи, не связанные с Богом. В логике нашей жизни, любостяжание - это тоже плоть. Иисус Христос сказал: «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Матф.: 6: 21 . Наше сокровище, наш дух направлен очень часто на земные вещи. Редко можно встретить человека, который все переориентировал в другую сторону. К сожалению, большинство людей имеет это плотское искушение постоянно (постоянную привязанность к плоскостным вещам.) Образ: Бог связывает это устремление духа на земле с пролитием крови души. То есть у духа - кругообразное движение. Мы для этого и предназначены, чтобы входить умом в какие-то земные вещи, чтобы жить земной жизнью, и чтобы мы как-то взаимодействовали с окружающим миром. И это отвлечение на земное должно уравновешиваться возвращением и воспоминанием, что все это ради того, чтобы проживать пред Богом, ходить под Богом. Когда есть такое цельное, возвратное движение, мы укореняемся, мы возвращаемся к Богу, и мы этим самым возвращаем дух к его источнику. Тогда у нас духовная жизнь - благая, не болезненная.

Образ первого человека Адама. Адам был создан таким образом, что дух его питался от Бога, душа получала жизнь от духа, а тело получало жизнь от души. Человек жил в раю, наслаждался общением с Богом, и требовалось человеку каких-то совершенно незначительных материальных благ для подкрепления тела: плодов с дерев! Все росло само, только руку к небу протяни и насыться. При грехопадении все перевернулось. Дух Адама потерял возможность получать силы напрямую от Бога, дух начинает паразитировать на душе, душа паразитирует на теле. Вот это и есть плотское состояние. А человек изначально был создан для того, чтобы получать духовное наслаждение. У Максима Сканиита: «Естество человека было устроено так, чтобы постоянно особой силой изведывать сладость Бога». И эту силу наслаждаться, человек передоверил чувству. И нам теперь не хватает этого наслаждения от Бога, которое одно нас может насытить. Мы вынуждены искать душевного и материального удовольствия: побольше и повкуснее поесть, подольше поспать, покрасивее обставиться, покомфортней машину получить, побольше женщин поиметь, ну и так далее. Здесь уже любой полет фантазии. Наркоманы также хотят получить наслаждения не через молитву, не через предстояние пред Богом, а совершенно другим неестественным способом. А Господь в Новом Завете нас предупреждает: « Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам.

Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их.

И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его.

За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса.

Сию притчу сказал им Иисус; но они не поняли, что такое Он говорил им. Итак, опять Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам.

Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их.

Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет.» Иоанн.10:1-9

То есть, когда наслаждение хотят достичь каким-то ненормальным путем, то человек естественным образом за это расплачивается. Физическим и душевным можно переусладиться. В духовном такого быть не может. Иисуса еще называют Иисус Сладчайший.

Покаяние первого рода есть условие вхождения в Церковь, есть условие Крещения, условие воцерковления после отпадения от Церкви. Важный порог веры! Первый род - это глобальное покаяние в масштабе главных ориентиров. Главный жизненный ориентир. У кого ориентир на достижение коммунизма, у кого на подъем по карьерной лестнице, кто просто ради детей живет. И поворот к Богу из прежних ориентиров - это покаяние первого рода.

Вот что пишет об этом Антоний Сурожский: «Когда мы думаем о покаянии, нам всегда представляется темная или серая картина скорби, сжатого сердца, слез, какого-то неизбывного горя о том, что наше прошлое такое темное и недостойное: недостойное ни Бога, ни нас самих, ни той жизни, которая нам предложена. Но это только одна сторона покаяния или, вернее, это должно бы быть только одно мгновение. Покаяние должно расцветать в радость и в подвиг. Без этого покаяние бесплодно, без этого то, что могло бы быть покаянием, превращается в раскаяние - бесплодное и, часто, такое, которое убивает жизненную силу в человеке вместо того, чтобы его возбуждать и обновлять.

Когда в результате углубленного размышления над собой и над Евангелием и над путями Божиими мы оказываемся перед лицом своего греха, своей неверности самому высокому нашему призванию, конечно, вонзается в наше сердце острая боль, стыд: глубокий стыд о том, что мы так далеки от того, чем могли бы быть, так непохожи на то, что задумал Бог, когда Он нас сотворил. Но это должно быть только побуждением к тому, чтобы начать жить по-новому. Да, надо остановиться на прошлом, надо вглядеться без всякой пощады к себе, в темные стороны своей жизни, и мыслей своих, и движений сердца, и в желания, и в поступки, и в отношения. Надо вглядеться сурово и трезво, как врач вглядывается в больного, как мы иногда, когда идем ночной дорожкой, вглядываемся в путь: как бы не сбиться, как бы не упасть.

Все надо видеть, что только доступно взору, и на все отзываться честно; принять стыд до конца, принять боль до конца, не искать себе извинения, чтобы боль стала менее острой, чтобы не сгореть от стыда. Только если пережить свой позор со всей возможной, всей доступной нам силой, можно оторваться от того, чем этот стыд вызывается. Если же стараться хоть отчасти, хоть сколько-то смягчить очертания своей греховности, сделать свой позор более приемлемым (хотя бы тем, что мы говорим о себе: “Грешен, как все”, или: “Как же я мог иначе поступить!?”), если только мы стараемся заглушить в себе эту боль, то покаяние делается для нас невозможным. Потому что только от сознания ужаса, убийственной силы греха, от стыда перед тем, что я недостоин самого себя, - не то, что других или Бога - мы можем найти силу вырваться из этого плена; пока этот плен выносим, мы в плену останемся. В этом разница между нами и теми святыми, о жизни которых мы читаем, начиная с апостолов и кончая современными подвижниками веры. Они пошли на то, чтобы до конца испить чашу собственного стыда и вонзить в свое сердце, в свое сознание, во все свое существо острую боль о том, что они собой представляют. Но когда это случилось, то не надо ни в отчаяние впадать, ни останавливаться на этом. Вспомните, что повествует нам Евангелие, как апостол Петр хвастался, что и на смерть пойдет со Спасителем, что никто не оторвет его от Христа. А после того, как Спасителя взяли в плен, увлекли на беззаконный суд, к Петру подошла юная служанка, которая ничем не могла ему повредить, кроме как словом, и спросила, не был ли и он с Иисусом Назарянином. И он трижды отрекся! И ушел, вышел со двора; и обернувшись, встретил через открытое окно взор Спасителя - и горько заплакал.

Вот этот момент, когда его вдруг охватил стыд о своем предательстве, о своей измене, о своей трусости, о своей неверности, своем бахвальстве, ужасом пронзил его сердце, и он ушел с горем. Но когда он встретил Спасителя, Христос его не спросил: “Не стыдно ли тебе? Как ты смеешь предстать передо Мной после того, как ты от Меня отрекся трижды?” Христос ему ставит другой вопрос: “Петр! Любишь ли ты Меня больше сих?” (то есть других апостолов, которые их тогда окружали). Разве может стоять вопрос о том, любит ли Петр Христа, когда все говорит о том, что он Его не любит, раз мог отречься? И разве можно говорить и о том, что Петр, будто, способен Его любить больше других учеников? Другие ведь не отрекались; правда, бежали! - но хоть не отрекались... Если бы только Петр вспомнил слова Спасителя, сказанные в другом случае: Кому многое прощается, тот много любит. Кому многое прощается, тот много любит. Кому много простится, в том рождается большая любовь, чем в том, кому прощено немного. Вопрос ставится так: “Ты согрешил более тяжко, чем другие, и тебе может это проститься; будет ли твоя любовь в меру этого прощения? Возлюбишь ли ты ответно больше, чем кто-либо, кто меньше тебя согрешил?” Но речь идет о любви, потому что Господь видит глубины человека, а не поверхность, не только кажущееся, как видим мы. Когда человек совершит тот или другой поступок, скажет то или другое слово, мы понимаем поступок или слово по-своему. Христос смотрит вглубь и знает, какой человек стоит за поступком или за словом. Он не обманывается ни видимым, ни даже очевидным. И поэтому Он обращается к глубинам Петра, которые на какой-то момент заслонил страх, но которые открылись вновь, когда стыд его обжег, и он вдруг оказался перед лицом и своей совести, и взора Спасителя. И Петр, который в тот момент, охваченный радостью, что он снова перед лицом Христа, что примирение возможно, что все возможно, даже воскрешение, возвращение из глубин смерти, - Петр говорит Христу: “Да! Я Тебя люблю!” И трижды спрашивает его Христос об этой любви - так же, как трижды Петр от Него отрекался. И в третий раз Петр, наконец, возвращается к другой реальности; не к тому глубинному чувству, которое в нем живет, которое составляет конечную сущность его любви ко Христу. Он возвращается к сознанию того, что любовь-то его потаенная, а предательство - явное. И он обращается ко Христу и говорит: “Господи! Ты все знаешь! Ты знаешь, что я отрекся от Тебя - но раз Ты ставишь вопрос о любви. Ты, значит, знаешь, что я Тебя все-таки люблю... Да, я люблю Тебя!” И вот это - момент, когда завершается процесс покаяния. Грех совершен, падение имело место, человек опозорил себя вконец; его совесть, взор Господень ему об этом сказали. И он отозвался на этот взор и на суд совести ужасом отвращения к себе, плачем. А теперь его восстанавливает Божия любовь. Самому себе простить невозможно. Никто не вправе сказать: “Я совершил грех, я поступил по отношению к человеку недостойно, я себя замарал, но это прошло, теперь я могу об этом забыть”. Это значило бы сделать свое греховное состояние законным, значило как бы заявить свое право быть недостойным и себя, и Бога, и ближнего, и жизни. Поэтому сам человек никогда себе простить не может, не имеет права себе простить. Но, с другой стороны (и это так же важно), человек должен быть в состоянии принять прощение, которое ему дается. Мы не имеем права отбросить, отклонить, отречься от прощения, которое Бог или человек нам дает - и дает всегда некой ценой. Когда обиженный нами человек, переболев, перестрадав, нам говорит: “Пусть мир будет теперь между нами! Рана, которую ты мне нанес, зарубцевалась, боль прошла; ты меня мог бы убить этим, но милостью Божией я остался жив; и я тебя достаточно люблю, чтобы тебе дать тот мир, который Господь вложил в мою душу” - мы должны быть в состоянии смириться и принять прощение.

Нам часто мешает принять прощение наша гордость: как я буду принимать прощение, тем самым признав, что я действительно виноват? Признав, что я для себя ничего не могу сделать и что только этот человек, которого я унизил, оскорбил, обобрал, может меня восстановить в моем человеческом достоинстве. Как я могу зависеть в такой степени от другого человека?.. Порой бывает очень трудно принять прощение именно из-за этой гордыни, именно из-за того, то мы не хотим быть восстановленными в нашем достоинстве по чужой милости; мы хотим это достоинство иметь в себе или заработать на него право. Но право на прощение никто никогда не зарабатывает; как никто никогда не зарабатывает право на то, чтобы его любили. А быть прощенным - это всегда значит, что кто-то тебя достаточно полюбил, чтобы взять' на себя твой грех и его изжить в себе. Поэтому мы должны быть готовы смириться, принять это целительное унижение. И только если мы можем его принять всем сердцем, всем сознанием своим, мы можем быть исцелены.

Так Христос “исцелил” апостола Петра, то есть вернул цельность тому, кто разбился вдребезги своим отречением. Он как бы собрал эти куски воедино и из останков сделал цельного, монолитного человека. И потому Петр мог затем так доверчиво, прямо как равный с равным, говорить со Христом. Когда Спаситель ему сказал: Следуй за Мной! - Следуй за Мной! - Петр пошел, но, обернувшись, увидел поодаль Иоанна, и спросил Спасителя: “А он что? Ты меня вернул к жизни; не нуждается ли он, чтобы Ты и его вернул к жизни?” И тут Спаситель говорит твердо: “Что Я с ним сделаю - Мое дело; ты иди за Мной”... И это Он говорит каждому из нас, если только мы прошли через это огненное переживание, сгорели во стыде, приняли, согласились на ту невыразимо острую боль, которая может нас постичь, когда мы сознаём свою греховность.»

Покаяние первого рода бывает один раз в жизни. Нормальная благополучная христианская жизнь не предусматривает возможность второй раз так покаяться. В крайнем случае, очень редко, возможно еще раз так покаяться, если человек забывает о Боге, идет своим путем. И ему, чтобы повернуть к Богу, нужно опять развернуться на 180 градусов. В этом случае возможно покаяние второй раз первого рода. Фактически, покаяние первого рода - это принятие первой и второй заповеди и желание жить по этим двум заповедям. Это разворот всего жизненного пути, глобальный, главный.

Покаяние второго рода. Это приведение в соответствие со своим путем всех тенденций, всех факторов, отклоняющих от главного пути. А они у нас есть, разнонаправленные стремления, которые отвлекают и уводят на какие-то побочные тропинки, и нам опять надо возвращаться на главный путь.

Митрополит Антоний Сурожский говорит: «Говение - это момент, когда с обновленной силой и снова, по-новому мы должны задумываться над жизнью и над собой. Над жизнью - какой ее Господь задумал для нас, и над собой - какой мы эту жизнь сделали. В том и заключается покаяние, чтобы как бы измерить расстояние между тем, что задумал Господь, и тем, что мы осуществили; между тем, что нам было дано и что мы использовали или нет, исполнили либо не исполнили. Это надо делать - и не раз в жизни. Мы часто оставляем эту задачу до нашего предсмертного часа, до последней нашей болезни, до момента, когда вдруг обнаружим, что неисцелимо больны или что находимся в смертельной опасности. И тогда, перед лицом страха, перед лицом смерти, перед опасностью мы вдруг делаемся по отношению к себе, к жизни, к людям, к Богу - серьезными. Мы перестаем играть в жизнь. Мы перестаем жить так, будто пишем только черновик, который когда-то позже - о, много позже! потому что кажется, что времени-то столько впереди - будет превращен во что-то окончательное. И никогда этого не бывает, потому что старость, одряхление тела, ослабление ума, внезапная смерть, обстоятельства застают нас врасплох и уже не дают времени. И очень страшно думать, что может настать момент, когда окажется поздно…. Наша любовь, наше творчество, наши мысли и слова уже никому не будут нужны, потому что все мы будем стоять перед Божией любовью, Божией мудростью, и Божией правдой, и Божиим судом. «Опомнись! Опомнись, пока не поздно; начни жить, пока еще можно жить, пока не остановилось время, пока еще можно творить!» Спаситель нам говорит: Ходите, пока есть свет; когда настанет тьма, уже будет поздно ходить, и некуда, и не будет ни пути, ни дороги... У нас еще есть время, а сколько его - мы не знаем. Сейчас сидим здесь, полные жизни, пусть даже на склоне лет, но живые; одно мгновение - и кто-либо из нас может, внезапно застигнутый смертью, предстать перед Богом. В этом смысле смерть нам напоминает о том, что надо спешить жить со всей глубиной, на которую мы способны. В разные годы, в разном возрасте, при разных обстоятельствах мы должны жить по-разному. Один французский стихотворец сказал: В молодом человеке горит огонь; в старом человеке светит свет. Надо уметь, пока горит огонь - гореть; но когда прошло время горения - суметь быть светом. Надо в какой-то момент жизни быть силой, а в какой-то момент быть тишиной. И каждый из нас должен задуматься над тем, где он находится и умеет ли он совершить этот переход от творческой силы до созерцательного света. Людям порой больше нужен свет, чем наша деятельность; нужен свет, нужно молчание, нужна тишина, нужно то глубокое, безмолвное понимание, которое можно дать человеку только тогда, когда сам внутренне успокоишься, не путем застоя, а путем углубленной внутренней тишины.

Покаяние второго рода на примере заповеди: «Не лжесвидетельствуй». Восприятие того, что мы считаем ложью, оно меняется на протяжении жизни! Запрещается заповедь «лжесвидетельства», в результате которой, другого приговаривают к неправедному наказанию, Это - самый минимум заповеди. Потом мы себе запрещаем вообще говорить ложь о других или лгать, скажем, грубым образом, ради своей выгоды. А потом уже более тонкие вещи замечаем. Иногда мы говорим неправду из-за лицеприятия, чтобы не обидеть другого. Вроде это и оправдывается, но это все равно искажает отношения, и в итоге сказывается на чистоте взаимоотношений. Иногда мы говорим ложь просто на автомате. Опоздал на работу. «Почему?» «Пробки, транспорт долго ждал». Мы уже можем отслеживать момент, когда у нас язык поворачивается на то, чтобы сказать невинную даже ложь, не ради даже собственной выгоды, а вот чего-то пришло в голову. Например, «Какая ты сегодня красивая». Человеку приятное сказал, а на самом деле врешь. Можно уже удерживаться от того, чтобы не говорить вещи, не соответствующие истине. То есть действие, которые входят в понятие лжи, они у нас со временем нашего покаяния, становятся все более и более узкими. Все более и более тонкими и неприметными. И потом уже ложью оцениваем мы даже мысли в момент разговора: когда мы разговариваем с человеком, но одновременно думаем о том, как бы скорее закончить разговор и вообще, как он мне надоел. Это тоже ложь: когда мы слушаем человека, но не слышим, о чем он нам говорит, потому что думаем о другом. Ложь- это и лесть, и двоедушие. И это все покаяние второго рода. И таким покаянием надо заниматься до конца жизни, потому что отвлекаться во время молитвы на свои собственные мысли - это тоже ложь, поскольку мы говорим одно, а думаем другое.

Нужно ли нам покаяние? Почему нужно? Почему покаяние - необходимое условие спасения человека?

Сейчас в некоторых храмах организовано оглашение (воцерковление) людей. Вспомним исход евреев из Египта. Дорогу оглашения можно воспринимать, как путь исхода, тему пути. На протяжении этого пути необходимы обязательно внутренние изменения в человеке. То поколение, которое вышло из Египта, оно так и не дошло до земли обетованной, хотя там было несколько месяцев пути. Но Бог их водил по пустыне сорок лет, чтобы выросло еще одно поколение, и, чтобы все, вышедшие из Египта к тому моменту умерли. И те, кто вошел в землю обетованную, они не знали рабства египетского, и они могли по достоинству оценить ту свободу, которую Господь давал людям в земле обетованной. Что это значит? Это образ нашей души. В нашей душе есть какие-то силы энерции, какие-то законы, задачи, цели, внутренние пожелания, мысли привычные… Это тот наш народ, с которым мы выходим из прежнего. Нашу жизнь до воцерковления можно оценить, как Египет. Выжить можно, а жить полноценной жизнью в духе очень трудно. И мы вот вступаем на этот путь. Поэтому весь этап оглашения - этап покаяния. Да, это не панацея, можно и другим способом прийти к глубинному покаянию, к развороту на 180 градусов от Бога к Богу. Но - это один из возможных путей! И тут в первую очередь важна постановка диагноза, что мы в этом покаянии нуждаемся. Если не признаться самому себе, и не признаться не по наводке другого, а потому, что самому реально увидеть это, то процесс так и не начнется, не развернется. Христианская этика (по сравнению с другими) свидетельствует, что каждый человек, живущий в этом мире, болен, в результате того, что в нашей природе поселился первородный грех. И этот первородный грех склоняет нас на делание реального греха, и к моменту взрослости и осознания своего поведения, мы уже многажды согрешаем. Мы становимся грешниками, у нас складываются ненужные дурные привычки, которые нам надо преодолевать в себе. О необходимости покаяния Бог говорит, когда обращается к слушателям, говоря о Силоамской башне. Башня внезапно упала и накрыла собой множество народа, которой было вокруг. И первая логика интепритации: почему именно они были поражены Богом этим несчастьем? Значит, они большие грешники, значит, было за что! И такую логику развенчивает Христос: «Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете.» Лк.13: 4-5. То есть несчастия, которые случаются в нашем мире, случаются в силу греховности сего мира. Они очень часто поражают не тех, кто реально заслуживает такого страшного наказания! И что в итоге: когда мы предстанем на страшном суде - будет адресное наказание по нашим реальным делам!

Есть такое свидетельство священников, что некоторые люди, когда впервые приходят на исповедь, говорят: «Я не знаю, в чем каяться, вроде все нормально, живу не хуже других». Есть и такие люди, которые много прочитали про исповедание грехов, они знают, что положено считать себя грешником, положено каяться. Митрополит Антоний Сурожский говорит: « Ты не свои исповедуешь грехи, ты исповедуешь грехи, которые можно найти в Номоканоне или в молитвенниках. Мне нужна твоя исповедь, вернее, Христу нужно твое личное покаяние, а не общее трафаретное покаяние. Ты не чувствуешь, что ты осужден Богом на вечную муку из-за того, что ты не вычитывал вечерних молитв, или не читал канона, или не постился.» Покаяние не заключается в том, чтобы хладнокровно увидеть в себе грех, и его принести к Богу на исповедь. Покаяние заключается в том, чтобы нас что-то так ударило в душу, что из наших глаз и из нашего сердца вырвались слезы. «Я знаю, что под почвой, может быть очень глубоко, лежит мир греха, но кое-что я о нем узнал уже на поверхности, я хочу это принести к Богу и сказать: я это увидел. Ты мне помог это увидеть, Господи, я отрекаюсь от этого зла. Я пока еще не умею каяться, но умею знать, что это несовместимо ни с моей дружбой с Тобой, ни с тем отношением, каким я окружен своими близкими, ни с тем, чем я хочу быть…»

Нужно реально отдавать себе отчет: когда мы называем себя грешниками, потому что так принято в церкви, все так говорят, и я тоже; или когда мы реально видим наши грехи! В первом случаи надо просить Господа так: «Открой, Господи, покажи мне мои грехи». Во втором случае: само видение своего настоящего качества обычно очень болезненно для души. И здесь запускается реальный процесс: нас жжет это осознание вины, и мы обращаемся к Богу с просьбой нам помочь измениться, чтобы перестать быть такими, какими мы были. покаяние грех бог исповедание

Кроме Христа призыв к покаянию был озвучен Иоанном Крестителем. В церковных книгах Иоанн Предтеча назван учителем покаяния. Выходя на проповедь, он говорит: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Мф.3: 2. То есть, Царства еще нет, но Оно приблизилось. И, если вы покаетесь, то войдете в Царство Небесное. Все святые отцы церкви, все христианство нам говорит, что без покаяния нет истины, без покаяния нет спасения! «глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и узрит всякая плоть спасение Божие.» Лк.3: 4-6.

То есть «сотворите стези Господу», сотворите путь покаяния. Что значит, путь покаяния? Пока мы идем каким-то случайным путем, блуждая по разным тропинкам, завися от случайных обстоятельств нашей жизни. Путь покаяния: «выпрямить стези», значит, увидеть какие-то факторы, которые нам мешают идти прямым путем.

В Евангелии сказано: « ибо, кого Он предузнал, тех и предопределил» Рим. 8: 29. То есть, Бог предузнает, как мы можем поступить. На примере Иуды: Бог предузнает, как Иуда поступит, и уже следствием этого предузнания являются события предопределения. Раз Иуда такой предатель, так к Богу настроен, то Он дает ему возможность реализоваться его внутреннему волевому акту в реалях предательства. Это сложный вопрос. Но надо понимать главное: источник греха, источник поступка внутри души Иуды. А Бог, знает, что в душе Иуды, и выстраивает обстоятельства, чтобы Иуда мог в них реализоваться.

Считается, что наша жизнь, все ее обстоятельства выстроены таким образом, чтобы мы лучше всего б узнали предрасположенность нашей души, наши грехи и ошибки и чтобы имели возможность в течение жизни исправить их.

Наша судьба твориться в соавторстве с Богом. Не Бог для нас, а соавторство. Что бог учитывает нашу волю. Наше последнее желание быть с Богом или нет, что Он позволяет нам реализовать свой потенциал, свои возможности. Мы сами даем согласие на нашу жизнь.

Когда душа рождается? Не в Адаме ли сотворены начало душ каждого из нас? Когда Бог творил основание мира, Он уже о каждом из нас знал. Тут таинственная область.

Любой грех, который мы совершаем, это возможность обличить нашу ошибку. Если мы к этому относимся, как к ошибке: «Спасибо, Господи, что помог мне это увидеть. Я с этим не согласна в себе, я хочу это искоренить, исправить в себе. Помоги мне в этом.» - То хорошо, процесс покаяния идет. А если получается такое самоугрызение: «Как это я мог так поступить? Я ведь не такой, я совсем другой!» - это плохо. Очень важный момент: если вы это совершили, значит, в вашей душе это есть, просто до определенного момента это было недоступно для осознания и созерцания. И очень хорошо, что вы это, наконец, увидели в себе. А после этого надо докапываться до причины. Тут можно говорить лишь конкретно. Например, гневливость. Человек не хочет выдавать такую реакцию: кричать, гневаться. Но его несет, и он не может с собой справиться. Это свидетельствует о какой-то реальной страсти, с которой надо бороться. Даже не с самой этой страстью гневливости, а вообще с общей страстностью собственного естества. И следить надо за тем, как мы эмоционально реагируем. У Максима Исповедника это есть: «Не позволять душе устремляться к чувству помимо разума.» И когда разумная сила будет руководить нашим поведением, когда мы восстановим правильную иерархию ( ум ведь не даром вверху, в голове.) И у нас тогда не будет, наоборот: снизу идет такая волна гнева, что нас несет. Это, конечно, длительная задача исправления внутреннего естества. И это возможно только с покаянием.

Мы думаем, что все уже в каком-либо пункте о себе знаем. Что все здесь нормально. И вдруг: раз - могут быть неожиданности. Под воздействием сильного стресса вдруг пошли проявляться определенные грехи. Амросий Оптинский говорил: «Знай себя, и будет с тебя». И никто нас так не знает, как Бог. Когда мы живем в Боге, Он нам помогает, Он нас ведёт, управляет наш путь. Силой воли себя можно ограничить и собой руководить. Но наша главная задача: чтобы нам самим не хотелось это делать! А чтобы погрузиться в себя глубже, посмотреть, что у нас на дне стакана, нужен труд и иногда экстремальные обстоятельства. Вот там у нас и вылезает то наружу, что мы в себе и не предполагали. Когда у нас все благополучно и хорошо, у нас и никаких кризисов не возникает. Как только все начинает идти непредсказуемо… Подвиг надо на себя взять. Вознестись над ситуацией. Подвинуться духовно. Тут и физическая нагрузка не помешает. Ситуация не должна становиться болезненным центром жизни. Надо переключаться, молиться. И не сразу, но ситуация будет меняться. Немощи наши на нас снисходят. И как это не парадоксально звучит, но «сила Моя совершается в немощи» 2Кор.7: 9. И тогда тема покаяния звучит, как общий принцип милости в бытие мира. Есть принцип справедливости. Мы его хорошо знаем: действие равно противодействию. И если бы Бог как-то не упосредовал этот принцип своим промыслом, то человек, согрешив, сразу бы умирал. Так как всякий грех неисповеданный, в котором человек не кается, ведет к смерти. Грех поддерживает установку человека: «Я делаю, как я хочу, несоизмеряясь с волей Бога». А эта установка нас разлучает с Богом. Мы уже не Христовы. Причем до такой степени наша жизнь управляется промыслом Божьим, что даже нейтральная позиция невозможна. В итоге нам предъявляется ситуация: «Если мы не с Богом, то мы против Бога». Человек всегда стоит перед выбором: или ты выбираешь быть с Богом, или ты вынужден будешь бороться против Него! Постепенно все так выявляется. А сначала могут быть обстоятельства жизни разные, чтобы подтолкнуть человека на мысли о Боге, о том, чтобы развернуться к Нему. Этот принцип справедливости, согласно которому никто бы не спасся, преодолевается Божественным принципом милосердия. Бог может вообще человека избавить от наказания. Он - Творец, Он - Всемогущ и Всеведущ. Он может спасти человека оттого, чтобы нести последствия своего греха. И Он может временной интервал сотворить: человек совершил грех, а воздаяние будет, но чуть позже, со временем. По крайней мере человек поживет, и на собственной шкуре прочувствует последствия этого греха. И эти вот последствия, не смертельные, половинчатые, могут его обернуть опять к Богу. Скажем, вор, который крадет кошелек из кармана, чувствует себя, что он приобрел что-то. А вот то, что он сам оказывается окраденным, обнаруживается значительно позже. И когда-нибудь вор придет к осознанию состояния, что он против себя делал преступление, что он сам у себя крал что-то более важное, чем кошелек. Но это не сразу. Преступление и воздаяние отодвинуты во времени. И за счет этого нам и дается наша жизнь, наша биография, как путь к научению, как практика по постижению каких-то Божьих истин. Век живи, век учись. И, если в нашей жизни есть место покаянию, есть надежда, что мы становимся лучше.

Святой Варсонофий Великий говорит, что слезы истинного покаяния могут нас очистить так, что уже делается ненужным идти на исповедь, потому что то, что простил Бог, человеку нечего разрешать. Есть и другое место у ученика святого Симеона Нового Богослова, святого Никиты Стифата, где говорится, что слезы истинного покаяния могут вернуть человеку даже потерянную телесную девственность. Покаяние должно быть именно таким. Но мы не можем так каяться постоянно, это нам не под силу!

Воздаяние за грех обязательно будет, если человек не покаялся. Если покаялся - не будет воздаяния. На примере пророка Ионы: Бог Иону посылает к развращенному народу неневитянам. Иона должен сказать народу о том, что скоро над ними будет совершен суд и кара от Бога, если народ не покается. Народ поверил Ионе, и неневитяне покаялись по настоящему. Они отвлеклись от всех своих домашних дел, посыпали голову пеплом (образно), вступили в пост: ничего не есть, и все от мала до велика покаялись перед Богом. И Господь отменил свои карательные меры. Тем самым они спаслись. Пример, когда грех не заканчивается воздаянием.

Существуют природные законы природы: грех - воздаяние, грех - воздаяние, а есть сверхестественное действие милости Божьей, которое позволяет снять воздаяние, как дар от Бога, дар прощения от грехов. Он изглаживает последствия грехов и наши даже плохие действия, с плохой мотивацией, так в промысел Божий вставляются, что служат ко благу. То есть любое событие можно так включить в промысел, что оно может послужить ко благу. Бог любое человеческое зло преобразует в дальнейшем в добро. Пример с Иосифом: его родные братья продали Иосифа в рабство в Египет. Иосиф там возвысился, стал чуть ли не первым человеком в Египте, не считая фараона. А в стране братьев начался страшный голод, и они вынуждены были идти в Египет за пищей. Иосиф устраивает так, чтобы их арестовали, он обвиняет братьев в краже. Для чего он так устраивает? Дело в том, что братья, переживая все эти перепитии, в итоге много раз озвучивают одну и ту же мысль: «Это нам за то, что мы брата продали в рабство». Они не обвиняют ни в чем египтян. «Это нам за то, что мы так поступили с Иосифом. Это нам наказание от Бога». Иосиф слышит эти слова. Именно это покаяние является толчком к тому, чтобы Иосиф стал деятельно помогать братьям. И благодаря Иосифу, народ Божий выживает, не умирает с голоду. Вот перемена минуса на плюс.

Если мы говорим на исповеди: «Не знаю, в чем исповедоваться, все одно и то же». Эти наши слова говорят о преступном отсутствии внимания к собственной жизни.