Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Отношения диалога между Русской православной церковью и Английской церковью в 1840-50-х годах

Первые контакты 1840-41 годов

В ходе своего путешествия Уильям Палмер вел путевые заметки, которые в дальнейшем были систематизированы и после смерти Палмера согласно его завещанию изданы Джоном Генри Ньюманом в 1882 году. Заметки представляют собой чрезвычайно информативный источник, содержащий помимо подробного описания бытовых деталей путешествия, пейзажей, архитектурных памятников, внутреннего церковного убранства, православных литургий и праздников также краткие экскурсы в историю России и Русской православной церкви и подробные транскрипты диалогов с англиканами, живущими в России, священниками Русской православной церкви, монахами монастырей, представителями Петербургского и Московского высшего света, обер-прокурором Синода и высшими церковными иерархами, в том числе митрополитом Филаретом (Дроздовым).

Несмотря на то, что многие идеи Уильяма Палмера относительно церковного единства оказались схожи с позицией Оксфордского движения, он никогда не являлся его членом и, как отмечает сам Джон Ньюман, очевидно, пришел к ним независимо, а в некоторых случаях, как, например, в случае с католическим переосмыслением содержания 39 статей Англиканской церкви, раньше, чем Оксфордского движение. По вопросу необходимости не только невидимого, но и реального, внешнего единства церквей позиция Палмера отличалась от взглядов доктора Пьюзи, Ньюмана, Кебла и его тезки Уильяма Палмера из колледжа Ворчестер. Палмер был убежден в необходимости действительного церковного воссоединения.

В мае 1839 года во время посещения Оксфорда великим князем и наследником престола Александром (будущий Александр II) Палмер, на тот момент член колледжа Магдален и один из его публичных экзаменаторов подал великому князю петицию на французском языке, содержавшую просьбу прислать в Оксфорд богослова Русской православной церкви с тем, чтобы он мог изучить Англиканскую церковь, ее богословские труды и устройство, и определить степень ее близости с РПЦ. Подобная мера, поддержанная аналогичной поездкой самого Уильяма Палмера в Россию, должна была способствовать делу воссоединения церквей, разделенных лишь "недопониманием и недостатком общения". Первоначальный вариант петиции должен был завершаться словами: "Да не будет его (императора) империя и ее церкви потревожены анархическими принципами еретического протестантизма и да освободит он Восток от ига неверных". Однако президент колледжа Магдален доктор Мартин Рут, которому Палмер предварительно показал черновой вариант петиции, посоветовал опустить последнее предложение, так как: "Первая позиция не будет понята, а вторая покажется не-английской". Петиция не получила какого-либо продолжения, однако Палмер не отступился от идеи необходимости взаимного информирования церквей и летом 1840 года, практически одновременно с публикацией ранее упоминавшейся работы Джеймса Бивена, сам отправился в Россию. Следует отметить, что большинство исследователей, тем или иным образом затрагивавших эту поездку Палмера, выделяют достижение признания права англиканина на причастие в РПЦ без повторного крещения и перехода в качестве основной цели этого предприятия. Однако в самих путевых заметках мы встречаем информацию, противоречащую этой точке зрения. Так Палмер пишет, что, получив одобрение доктора Рута на путешествие в Россию, он просил его совета, относительно того, стоит ли пытаться войти в общение с Православной церковью, на что получил положительный ответ с таким комментарием: "Боюсь, это ни к чему не приведет, так как раскол, конечно, существует, однако это покажет, что среди нас есть те, кто хотел бы это изменить". Рекомендательное письмо, составленное и подписанное доктором Рутом, также указывало две основные цели поездки. В первую очередь, это было знакомство с доктриной, обрядами и церемониями Русской православной церкви, сопровождающееся изучением русского языка, и получение причастия в РПЦ. Вторая цель была сформулирована таким образом: "Далее я прошу и даже заклинаю во имя Христа, всех архиепископов и епископов и в особенности сам Синод, с благоволением проверить ортодоксальность его (предъявителя письма) веры и, если они обнаружат в нем все необходимое для цельности истинной и спасительной веры, также допустить его к таинству причастия". По изначальному плану Палмера и доктора Рута письмо должно было также быть поддержано печатью собрания колледжа, однако приведенная выше формулировка вызвала возмущение других членов совета, один из которых высказался в целом против поддержки идеи возобновления общения (интеркоммунион) с идолопоклоннической Греческой церковью. Подписать письмо отказался также и архиепископ Кентерберийский, которому Палмер был представлен незадолго до отъезда. В заметках приводятся два объяснения отказа. Первое, содержащееся в формальном ответе архиепископа, подчеркивает, что поездка с целью изучения является желанной и похвальной, но архиепископ не может согласиться на санкционирование "проверки" истинности веры англиканина и тем более дьякона Церкви Англии представителями какой-либо другой христианской церкви. Второе, полученное Палмером через контакты отца, состояло в высказанной архиепископом уверенности в большей вероятности успеха предприятия без официальной церковной поддержки, которая могла бы "возбудить тревогу". В конечном итоге Уильям Палмер отправился в Петербург с рекомендательным письмом доктора Рута и рекомендательными письмами английского посла при российском императорском дворе к различным представителям петербургского света и, в частности, к обер-прокурору графу Протасову, а также с написанным на латыни и выражавшим, как он сам утверждал, его индивидуальную интерпретацию, введением к 39 статьям Англиканской реформированной церкви. Получить более полное представление о границах распространения представленной Палмером интерпретации англиканской доктрины позволяют отзывы англикан, проживавших в России на момент его приезда. Так шотландский банкир характеризует конфессиональную принадлежность Палмера: "Он не из нашей церкви, он член какой-то новой секты".

Уильям Палмер прибыл в Санкт-Петербург 7 августа 1840 года и оставался там до конца мая 1841, когда предпринял поездку в Москву, продлившуюся с 24 мая по 28 июня. Он также успел посетить Чудов монастырь, Троице-Сергиеву Лавру и Новоиерусалимский монастырь. Вооруженный письмом к обер-прокурору Протасову, Палмер был достаточно радушно принят в Петербурге и своей неординарной миссией вызвал интерес не только непосредственно среди РПЦ и чиновников Синода, но и в высшем свете Петербурга и установил дружеские отношения в частности с князем Александром Николаевичем Голицыным и княгиней Татьяной Борисовной Потемкиной. В ходе поездки Палмер неоднократно встречался с обер-прокурором графом Николаем Александровичем Протасовым, обер-священником армии и флота Василием Кутневичем, митрополитом Филаретом, а также рядом церковно-приходских священников. Для более глубокого изучения церковной жизни и русского языка Палмер даже настоял, несмотря на отговоры Андрея Николаевича Муравьева, на тот момент камергера Синода, на проживании в доме священника Фортунатова, из частых бесед с которым почерпнул не только канонические особенности православия, но и информацию о финансовом и социальном положении священства и внутреннем устройстве РПЦ.

Вскоре после прибытия в Петербург Палмер получил возможность представить обе цели своей поездки графу Протасову и А. Муравьеву. Если первая задача, изучение Православной церкви, была принята с благосклонным одобрением, то желание и требование Палмера быть допущенным к причастию в Православной церкви были встречены с изумлением, однако и к ним отнеслись со всей серьезностью. Так граф Протасов, прочитав рекомендательное письмо английского посла сперва пришел к заключению, что Палмер намерен перейти в Греческую церковь, а, узнав суть дела, сразу провел своего рода «предварительное интервью» по основным догматам вероисповедания, а затем, «не будучи богословом», передал проверку истинности веры Палмера в руки Василия Кутневича, на тот момент являвшегося младшим членом Синода. Протасов также объяснил англиканину обычную процедуру воссоединения с православием для представителей других конфессий через миропомазание, если в этих конфессиях сохранена правильная форма крещения, однако при этом отметил, что в случае с массовым воссоединением Униатов процедура была значительно упрощена, что способствовало пробуждению интереса к воссоединению среди католиков. В дальнейших беседах с Василием Кутневичем и митрополитом Филаретом Палмер неоднократно делал попытку доказать наличие необходимого для «интеркоммуниона» догматического основание у двух христианских церквей, с опорой на сделанный им комментарий к 39 статьям, свидетельства Отцов Церкви, труды англиканских богословов, а также русский перевод «Послания патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» Палмеру они были известны под именем «XVIII статей Вифлеемского Собора». Следует отметить, что Палмер удивил своих собеседников неожиданной осведомленностью об отличиях последнего от греческого оригинала посланий: оказавшись в Петербурге с греческой копией в руках, он получил возможность сравнить ее с переводом русской версии на английский, как раз в это время готовившимся капеллана англиканской церкви Кронштадтской крепости Ричардом Блэкмором - в дальнейшем одним из основных участников в деле распространения сведений о РПЦ в Англии. Рассмотрев аргументы Палмера в защиту кафоличности его вероисповедания и признавая, что его интерпретация 39 статей и привезенные им из труды некоторых английских богословов, например, такие как «The Book of Bertram the Priest on the Holy Eucharist», “Devotions of Bishop Andrews” и “Devotions of Bishop Laud”, действительно достаточно близки учению Восточной православной церкви, В. Кутневич, митрополит Филарет и чиновники Синода в то же время единогласно высказывают свои подозрения в нетипичности Палмера как англиканина и настаивают на том, что возобновление общения может и должно быть достигнуто только через соответствующие решения официальных церковных органов. В диалогах с А. Муравьевым также раскрывается такие значимые факторы протоэкуменических контактов англикан с РПЦ как предполагаемая реакция Греческой церкви и реакция более консервативных и националистически настроенных слоев российского православного и английского обществ в случае присоединения соответственно «схизматиков-протестантов» и «варваров-идолопоклонников». При этом за время пребывания Палмера в Петербурге и в Москве его новые российские знакомые проникаются все большей симпатией и лично к нему и к идее открытия диалога с Англиканской церковью. Будучи в Свято-Троицкой Сергиевой Приморской пустыни, Палмер произвел такое впечатление на монахов, что архимандрит монастыря принял решение выучить английский язык и ознакомиться с англиканским богословием ради блага Церкви. В последних разговорах Палмера в словах Муравьева, Протасова и даже священника Фортунатова, мало сходившегося с Палмером в их богословских дискуссиях, слышится значительно больший оптимизм, чем у самого англиканина. Так священник Фортунатов, прощаясь с Палмером, говорит: «Мы знали здесь в России очень мало о вашей Церкви; Вы сделали великое дело, заложив основу для более близкого знакомства. Ваши епископы напишут (нам), Синод с радостью ответит им. Я считаю, дело ждет успех». А. Муравьев уверил англиканина, что он произвел самое благоприятное впечатление на митрополита Филарета и на «всех нас». Обер-прокурор же сообщает Палмеру, что тот открыл Русской православной церкви глаза на ее невежество относительно Церкви Англии, в связи с чем в скором времени в Лондон на освободившееся место будет назначен новый молодой настоятель со знанием английского и хорошей богословской подготовкой для обеспечения взаимной информированности и налаживания связи с православно настроенными англиканами.

Хотелось бы также кратко охарактеризовать общее впечатление о РПЦ, составленное Палмером в ходе поездки. В первую очередь следует отметить, что Палмер, как и последовавшие его примеру путешественники 1840-60-х и более поздних периодов, был предрасположен скорее положительно воспринимать многие элементы традиции православной церкви, вызывавшие отторжение у большинства англикан, такие, например, как сильное внешнее выражение религиозных чувств Courtney J. Listening to voices from the East: Nineteenth Century Anglicans and the Russian Orthodox Church// Text. Book. Publishing. 2014. №1 (5) C. 100-101. Палмер описывает свои первые впечатления следующим образом: "изумление, любопытство, недоверия и некоторое отвращение, смешанные одновременно с уважением к простоте и почтительности, а также к подаче милостыни, которая их сопровождала". Глубоко впечатляют Палмера строгость в соблюдении постов, трепетное отношение к иконам, обилие паломников в монастырях и общая ревностность религиозных чувств "простых людей". В течении своего пребывания в России Палмер старался по мере возможности следовать местным традициям, в частности, будучи в Новоиерусалимском монастыре, он «почел за честь» последовать примеру других верующих и поцеловать гробницу патриарха Никона. Стремление отказаться от любых возможных национальных предрассудков также, как нам кажется, сказывалось на восприятии особенностей православной храмовой архитектуры, внутреннего убранства и литургии. Так, описывая внутреннее устройство Казанского собора, Палмер пишет: "В то же время отделение алтаря, его богато украшенная перегородка и строгое сверхъестественное выражение старейших икон производили впечатление тайны и благоговения". Во время службы в церкви Вознесения Господня, на которой он присутствовал 10 августа вскоре после своего приезда, он был поражен красотой и пронзительностью церковного пения, оставался поглощен происходящим, несмотря на то, что ни понимал ни слова и сообщает, что "никогда прежде не слышал ничего более трогающего и соборного в богослужении".

При этом было бы ошибочным утверждать, что путешественника вполне устроили все аспекты РПЦ. Палмер фиксирует множество свидетельств своих собеседников, как правило дворянского происхождения, о невежестве и отсутствие настоящего понимания элементарных церковных догматов среди крестьян и даже мещан, что сами они связывают с недостатком систематического религиозного образования, однако же не высказывает своего мнения по поводу этого вопроса. Гораздо более часто в тексте заметок встречается резкое осуждение подчиненного положения Русской православной церкви государству. Так например, проводя сравнение древнего и современного обряда коронации, Палмер обличает в новом обряде те элементы, которые, по его мнению, неоправданно принижают позицию церкви. Петровские реформы церковного управления Палмер также оценивает отрицательно. Во время посещения Успенского собора в Москве Палмер при виде неизвестного верующего, молившегося у гробницы патриарха Филарета, представляет, что тот "молится о том, чтобы светское государство этой страны раскаялось в том, что отдалилось от церковного совета и благословения, и публично отменило грешные присвоения Петра" или же "оплакивает ту греховную зависть, которая подвигла российское дворянство на то, чтобы заставить своих правителей в прежние времена отнять у Церкви ее земные владения и сломать ее силу, не замечая, что вместе с тем они разрушили то духовное равновесие, благодаря которому царь не становился обычным деспотом". С проблемой государственного участия в делах церкви для Палмера была тесно связана проблема наблюдаемой им доктринальной неопределенности РПЦ: он полагал, что устойчивость Русской православной церкви перед влиянием либерализма и протестантизма, достигаемая за счет физического подавления немногих прямо высказывающих свою позицию инакомыслящих с помощью государственного аппарата, а не внутренней цельности, не сможет сохраняться в долгосрочной перспективе. Вызвало недоумение Палмера также отсутствие в доктрине РПЦ разделения «неотъемлемых» (essential) элементов Церкви, а именно истины, содержавшихся в Священном писании, Никейский Символа веры, решения Семи Вселенских соборов и апостольское преемство, и «несущественных» (non-essential), таких как местная обрядовая традиция, что значительно затрудняло дальнейшее взаимное сближение Церквей. православный церковь собор религиозный

Итоги поездки Уильяма Палмера можно оценивать по-разному. Если рассматривать ее успешность с точки зрения той цели, которая декларировалась Палмером на протяжении общения с представителями РПЦ, то есть получения причастия в РПЦ и признание Православной церковью кафоличного и апостольского характера Англиканской церкви, то, безусловно, поездка оказалась провальной. Однако, как уже отмечалось выше, в действительности англиканин и не рассчитывал на удовлетворение своей просьбы и его настоящей целью было создание официального (с чем связано его настойчивое требование получить формальный ответ митрополита после того, как он получил его устный отказ) прецедента для дальнейшего диалога. Пожалуй, главной заслугой Палмера стало пробуждение среди деятелей Русской православной церкви и богословов-мирян интереса к Англиканской церкви, ее доктрине, ее сходству с православием и, в особенности, к обозначенному Палмером ее стремлению воссоединиться с древней Восточной церковью.

Продолжение контактов в 1840-50-х годах

Начатый Уильямом Палмером диалог получил продолжение со стороны Русской православной церкви в 1842 году, когда отец Евгений Попов был переведен настоятелем посольской церкви в Лондоне из Копенгагена, где с 1838 года также занимал пост настоятеля посольской церкви и установил дружеские отношения с местным населением Попов Е.И., прот. Письма протоиерея Е.И. Попова о религиозных движениях в Англии : II. Письма к обер-прокурору Св. Синода гр. Н.А. Протасову // Христианское чтение. 1904. № 4. С. 596. В число задач нового настоятеля входило ознакомление со структурой, догматикой и действительным положением Англиканской церкви, а также, по мере возможности, налаживание контакта с теми ее представителями, которые, по свидетельствам Уильяма Палмера, стремились к воссоединению с Православными церквями. Через посредничество Палмера Попов получает возможность установить контакт с некоторыми оксфордскими богословами, в том числе с доктором Пьюзи и Джоном Ньюманом, о которых в начале знакомства составляет вполне положительное впечатление. Так в отчете обер-прокурору, отправленном двадцать шестого декабря 1843 года настоятель описывает строгий и скромный внешний облик и образ жизни своих новых знакомых. В беседах с Пьюзи и Ньюманом раскрываются также различное отношение к протоэкуменической деятельности даже в среде «про-православно» настроенных деятелей: Пьюзи полагает, что от единения Церкви отделяет лишь недостаток общения, а Ньюман, как и Палмер, настаивает на том, что Православная церковь, считая себя наиболее истинной, слишком мало делает для просвещения и исправления других конфессий. В целом Попов оценивает Англиканскую церковь скорее критически: характеризуя религиозную обстановку в церкви на 1843 год с опорой на статьи различных религиозных периодических изданий, настоятель заключает, что Англиканская церковь отличается нестабильностью и невозможно даже выделить какую-либо генеральную линию из-за обилия различных противоречащих течений. Противоречие обнаруживается даже в самых основах церкви: Книга общих молитв (Book of Common Prayer) имеет католический характер, а 39 статей - крайне протестантский. При этом отчет сообщает, что наиболее полна религиозная жизнь в Оксфорде, где выделяется три движения религиозной мысли, одно из которых действительно направлено в сторону Вселенской церкви. Интересна характеристика позиции Палмера, относительно других англикан: Попов констатирует, что дьякон «и здесь как будто полуангличанин и полурусский», однако при это уважается «за твердость его начал». В 1845 году в периодическом издании Высокой церкви Christian Remebrancer печатается с комментариями перевод «Истории Российской церкви» А. Н. Муравьева, завершенный Ричардом Блэкмором. Авторы комментариев подчеркивают тесную связь Русской церкви с Востоком, проявляющуюся в неизменности литургической традиции и в аскетической культуре, а также объясняющую претензии России на Константинополь. Интересно, что так поражающие англичан внешние формы религиозного поклонения связываются с простодушием и искренностью национального характера русского народа. В заключении статьи выражается надежда на то, что Русская церковь, благодаря отсутствию какой-либо светской власти и защищенности от западных веяний сохранившая истинно кафолический характер, не позволит себе остаться в изоляции и оставить других христиан “A History of the Church in Russia” by A. N. Mouravieff, Chamberlain to His Imperial Majesty, and Under Procurator of the Most Holy Governing Synod. Translated by Rev. R. W. Blackmore, B.A., Chaplain to the Russia Company, Cronstadt. Oxford. 1842 //The Christian Remembrancer: The Quaterly Review. 1845, Vol. 10, P. 245-331. Согласно оценке Е. Попова, интерес к православной церкви в Англии растет. В отчете летом 1845 года он пишет такие слова: «нельзя не видеть, как быстро умножается число людей, располагающих в пользу настоящего церковно-религиозного направления». Настоятель связывает стремление сблизиться с Восточными церквями с ужесточением отношения к «романизму» и боязнью прослыть «папистом» среди представителей англиканской церкви, который все чаще обращаются к нему за разъяснениями относительно православной церкви и разрешением посетить службу в посольской церкви. Некий не названный им священник англиканской церкви интересуется возможностью получить приход, перейдя в православие, а Общество распространения христианского знания (Society for Promoting Christian Knowledge) даже просит Попова выяснить, каким образом можно опубликовать в России уже выполненный ими перевод Книги общих молитв, дабы показать православным, что Англиканская церковь не лишена кафоличности. Получив возможность пообщаться с англиканскими миссионерами настоятель отмечает, что те очень ценят свои связи с восточными православными иерархами, однако далеки от единения. К началу 1846 года сближение некоторых сторонников пьюзенизма, который, по свидетельству Попова, несмотря на официальный распад Оксфордского движения и переход Ньюмана в католичество, только усиливается, продолжается и доктор Пьюзи все еще тепло относится к Греческой церкви. Говоря о готовящемся выпуске перевода Пространного катехизиса митрополита Филарета, Попов заключает: "Во всяком случае только уверен, что если когда, то теперь особенно церковь наша сделается предметом новых наблюдений и изысканий. Дай же Бог, чтобы "ex Oriente Lux" осветил их и ум и сердце".

В начале 1846 года публикуется историко-богословский труд Томаса Уильямса Эллиеса, в котором автор последовательно рассматривая на основании письменных источников историю Вселенских соборов, церковного раскола IX-X вв. и взаимодействия церквей в Средние века, приводит доказательство того, что, во-первых, что вина за раскол лежит на Римской церкви и во-вторых, что Церковь Англии не виновна в схизме. В частности, автор предупреждает своих читателей, что любая попытка доказать схизму со стороны Англиканской церкви приведет также к осуждению Греческой и Русской церквейAllies Th. W. M., Rector of Launton. The Church of England cleared from the charge of Schism, upon testimonies of the councils and the Fathers of the first six Centuries. Oxford. 1846. P. 193, где сохранилась неизменной истинная доктрина первых веков христианства, завещанная Отцами Церкви, и древнее церковное благочестие. Далее автор подводит читателя к выводу о необходимости воссоединения Англиканской церкви с Восточными. Публикация работы Эллиеса привела к конфронтации с более про-католически настроенными членами англиканского сообщества (в связи с чем в 1849 году было опубликовано второе дополненное издание работы, снабженное контраргументацией к обвинениям оппонентов), а также к знакомству с Евгением Поповым, продолжавшемся далее в течении всего пребывания настоятеля в Англии. В июле 1846 в журнале «The Theologian, a review of ancient and Modern Divinity, and universal Christian Literature» было также опубликовано первое сравнение англиканской доктрины с православной на основе перевода Пространного катехизиса митрополита Филарета, выпущенного совместными усилиями Уильяма Палмера и Ричарда Блэкмора.

Результаты поездки Палмера в Шотландию позволяют Попову в 1847 году сделать вывод о том, что «епископы тамошней епископальной церкви, особенно же молодое духовенство не только не против его сближения с восточным православием, но и сами бы готовы сделать подобный шаг, если бы более установилось и менее определилось всеобщее церковное движение». При этом он также отмечает, что и даже и у Палмера в его усилиях по сближению с православием «есть еще приемы англиканские» Попов Е.И., прот. Там же, 1904. № 5. С. 735, что, на наш взгляд демонстрирует специфику восприятия протоэкуменических контактов этого периода в РПЦ: если англикане в большинстве своем стремились возобновить общение Церквей, то представители Православной церкви скорее надеялись «обратить» англиканскую церковь в православие. Так сообщая обер-прокурору, что симпатизирующий православию священник Алекс Хоуп обустроил внутреннее помещение вверенной ему церкви близко к православному образцу, Попов характеризует это как «исправление» англиканской практики. А подводя итоги про-православного течения в Церкви Англии 1840-х годов, настоятель признает, что «одной мысли не могу теперь ни скрыть, ни подавить в себе, что в усилиях "of high-Church party" сблизиться с древним неизменно пребывающим православием церквей восточных всегда более или менее прокрадывается и потом обличается национальный характер независимости». К 1848 году настоятель также окончательно убеждается в том, что надеяться в деле сближения с православием следует на пьюзенистов, положительному влиянию которых приписывает такие явления религиозной жизни как противостоянии рукоположению либерально настроенного доктора Рэнна Хампдена в епископы, противодействие допуску иудеев в парламент, оживление церковной архитектуры , умножение церквей, миссий, епископий и вообще восстановление церковной дисциплины. Одновременно Попов с сожалением отмечает, что «положительно влияние нашей церкви мало здесь ощутимо» из-за относительной закрытости православия по сравнению с католиками, которые активно показывают себя. В это время Попов также получает возможность познакомиться с Джоном Мейсоном Нилом, к тому моменту уже завершившем работу на историей Александрийского патриархата. В дальнейшем, продолжая свои изыскания, относительно Восточных церквей, Нил поддерживал тесный контакт с посольской церковью в Лондоне.

Несмотря на Крымскую войну и связанное с ней напряжение во взаимоотношениях Российской империи и Англии, вторая половина 1850-х была достаточно плодотворным периодом с точки зрения движения сближения церквей. В 1854 году в посольскую церковь Лондона обращается англиканин Гаферлей с просьбой принятия его в лоно Православной церкви с повторным крещением, а в 1855 году Гаферлей крестит православным обрядом своего новорожденного сына, который становится первым «урожденным» православным англичанином. Это событие с восторгом встречается в России. Прот. Е. И. Попов продолжает поддерживать связи с богословами Оксфорда, в том числе с Эдвардом Пьюзи, на английский язык переводятся катехизис митрополита Филарета (Дроздова) и митрополита Платона, что с энтузиазмом воспринимается англиканской общественностью. Отношение представителей РПЦ к движению в Англии при этом остается двояким: например, действия деятелей Англиканской церкви, в частности протест, направленный по инициативе Джона Нила комитетом англикан в Святейший Синод, в котором члены комитета резко осуждали религиозную политику назначенного Пруссией С. Гобата, епископа Иерусалимской кафедры, по насильственному обращения православных в англикан и подчеркивали единство Церквей, с одной стороны одобряются как шаг к истине, а с другой критикуются за недостаточную глубину и «теоретичность» Попов Е. И. Прот. Там же, 1905. № 6. С. 888-905.

В 1857 году Россию с целью сбора материала для курса лекций по истории, доктрине и практике Восточных церквей посещает англиканский богослов и профессор Артур Стенли. Несмотря на то, что с поездки Уильяма Палмера прошло семнадцать лет, Стенли приезжает в Россию без знания русского языка, рекомендательных писем к церковным иерархам и с минимальными сведениями о Русской церкви Stanley A. P. The life and correspondence of Arthur Penrhyn Stanley, D.D., late Dean of Westminster. By Rowland E. Prothero, with the co-operation and sanction of the Very Rev. G.G. Bradley, D.D., Dean of Westminster. L., 1893. Vol 1. P. 516-518. Данный момент указывает на неорганизованный характер движения в сторону воссоединения с православием на данном этапе развития протоэкуменических контактов. Через своих московских знакомых Стенли случайно знакомится с князем Сергеем Николаевичем Урусовым, на тот момент камергером Святейшего Синода, который оказывает Стенли поддержку в его научных начинаниях и через которого англиканину удается познакомиться также с митрополитом Московским Филаретом, произведшего на него исключительно положительное впечатление. Неоднородность движения также отражается в том, как Русская церковь воспринимается Стенли. Испытывая искренний и живой интерес к истории РПЦ и восхищаясь некоторыми ее аспектами, такими как ревностная религиозность православных, красотой церковного пения, а также фигурой митрополита Филарета Ibid. P. 526-530 , англиканин тем не менее сохраняет отношение к РПЦ как чему-то экзотическому и не вполне относящемуся к цивилизации. Так например, он сохраняет просфору, полученную при посещении Троицу-Сергиевской Лавры в качестве сувенира, а иконы называет исключительно «картинами» (pictures) и связывает их высокое значение в Русской церкви с тем, что Владимир в X веке принял окончательное решение о крещении, увидев изображение Страшного Суда.

В целом контакты 1840-х и 1850-х годов как правило носят неофициальный характер и основаны на личных связях небольшого сообщества англикан с несколькими чиновниками Синода, высшими иерархами РПЦ и настоятелями русских православных церквей за рубежом. РПЦ занимает в них преимущественно пассивную позицию, и если в Англии ведется активная переводческая и просветительская деятельность по «восточному вопросу», то знакомство с англиканством в России ограничивается достаточно узким кругом лиц. Интересно, что в России Англия и Англиканская церковь получают наибольшее внимание в двух основных аспектах: во-первых, английской системе образования, во-вторых в том, как деятели англиканской богословской мысли видят Русскую православную церковь. При этом практически отсутствует интерес к доктрине и самобытным традициям англиканского вероучения как таковым: стремление англикан к воссоединению воспринимается как своего рода покаяние, отказ от ереси протестантизма, признание совершенства и первичности Русской православной церкви, готовой милостиво принять осознавших истинность и кафоличность Восточной церкви.

Литература

1. Попов Е.И., прот. Письма протоиерея Е.И. Попова о религиозных движениях в Англии : II. Письма к обер-прокурору Св. Синода гр. Н.А. Протасову // Христианское чтение. 1904. № 4. С. 596-613

2. Попов Е.И., прот. Письма протоиерея Е.И. Попова о религиозных движениях в Англии : II. Письма к обер-прокурору Св. Синода гр. Н.А. Протасову // Христианское чтение. 1904. № 5. C. 730-747

3. Попов Е. И. Письма протоиерея Е. И. Попова о религиозных движениях в Англии//Христианское чтение. 1905. № 6. С. 888-905

4. Материалы по вопросу об англиканской Церкви: (Из записок и писем прот. Васильева и Попова) // Христианское чтение. 1897. № 7. С. 24-59

5. Материалы по вопросу об англиканской Церкви: (Из записок и писем прот. Васильева и Попова) // Христианское чтение. 1897. № 8. С. 188-238

6. Кустодиев К. Л. Письма о современном состоянии религиозной жизни за границей // Христианское чтение. 1869. № 5. С. 802-820

7. Кустодиев К. Л. Письма о современном состоянии религиозной жизни за границей // Христианское чтение. 1869. № 11. С. 894-944

8. Кустодиев К. Л. Письма о современном состоянии религиозной жизни за границей // Христианское чтение. 1869. № 3. С. 458-485

9. Осинин И. Т. Об английском священстве// Христианское чтение. - 1869. № 10. - С. 702-719

10. Р***. Движение в американской епископальной церкви к сношению с Церковью русскою // Православное обозрение. 1863, том 10. С. 194-202

11. О ходе сближения Американской епископальной церкви с Православною // Православное обозрение. 1865, том 16. С. 147-153

12. Allies Th. W. M., Rector of Launton. The Church of England cleared from the charge of Schism, upon testimonies of the councils and the Fathers of the first six Centuries. Oxford. 1846. P. 732

13. Beaven J. On Intercourse between the Church of England and the Churches of the East, and on the ecclesiastical Condition of the English abroad. L., 1840. P. 129

14. “A History of the Church in Russia” by A. N. Mouravieff, Chamberlain to His Imperial Majesty, and Under Procurator of the Most Holy Governing Synod. Translated by Rev. R. W. Blackmore, B.A., Chaplain to the Russia Company, Cronstadt. Oxford. 1842 // The Christian Remembrancer: The Quaterly Review. 1845, Vol. 10, P. 245-331

15. Keble. J. Primitive Tradition Recognized in Holy Scripture. London, 1837. P. 119

16. Newman J. H. The Catholicity of the English Church// British Critic, 1840 January.

17. Palmer W. Notes of a visit to the Russian Church in the years 1840, 1841. Selected and arranged by John Henry, Cardinal Newman. London: Kegan Paul, Trench & Co., 1882. P. 572

18. Palmer W. Origines Liturgicж; or, Antiquities of the English Ritual and a Dissertation on Primitive Liturgies. Oxford University Press, 1832. P. 363

19. Papers of the Russo-Greek Committee and of Eastern Church Association. - New York. 1867. P. 522 (раздельная пагинация)

20. Prothero R. E.The life and correspondence of Arthur Penrhyn Stanley, D.D., late Dean of Westminster. - London: John Murray, 1893. Vol 1. P. 630

Размещено на Allbest.ru