Верования и культура кельтов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Археология свидетельствует о том, что кельтская культура начала распространяться в Центральной Европе чуть ли не за тысячу лет до н.э. и совпала с началом эпохи железа. Кельты уже владели искусством обработки железа и имели кузнечные орудия, им мы обязаны появлением ножниц, железного серпа и других предметов. Традиция рисует кельта высоким, атлетически сложенным блондином с голубыми глазами, однако современная наука располагает данными об антропологической неоднородности кельтов. Кельты, или галлы (как называли их римляне), -- это группа племен, которые имели общую культуру и религию. Древняя прародина кельтов вероятнее всего находилась где-то в Центральной Азии2. Память о ней постепенно превратилась в смутную идею существования «мистического центра»,приобретшего большое значение в сложной кельтской религиозной символике. Можно проследить культурное и языковое родство между кельтами и теми воинственными племенами, которыеза тысячу лет до появления кельтов в Европе подчинили себе цивилизации в долине Инда. Речь идет, прежде всего, о распространении у тех и других ритуалов, связанных с культом животных, о положении женщины, которая была равна в правах с мужчиной-воином, атакжео схожести поэтической метрики. Так, в « Ригведе» и в некоторых наиболее ранних ирландских и у эльсских стихотворных произведениях можно обнаружить одни и те же метрические формы.

Из Центральной Европы, с территории южной Германии и Богемии кельты стали расселяться дальше на запад и к середине V в. до н.э. достигли Испании. Другая группа кельтских племен примерно в это же время перевалила через Альпы и захватила долину реки По, причем отдельные группы достигли даже Сицилии. В III в. до н.э. кельтские племена прошли через Македонию, Фракию и Фессалию и дошли до Дельф.

Около 20 тысяч кельтов достигли Малой Азии и поселились в области, получившей затем название Галатии. Часть кельтов, двигаясь вдоль западного побережья Европы, пришла из Испании в Бретань, а затем перебралась в Шотландию и Ирландию. Юг Британии и часть Ирландии были захвачены белгами, еще одним кельтским племенем, которое прошло через север Европы.

от Британских о-вов до юго-востока Прибалтики, причем области севернее Альп представляются наиболее древними. Позднее она распространилась на нижний Дунай, Украину, Верхнее Поднепровье...

В свою очередь культура полей погребений явилась одним из результатов экспансии кукутсни-тринольской культуры (III--П тысячелетие до н.э.), исходным ареалом которой было Северное 11ричерноморьс и нижнее Подунавье, а «прародителем» -- культура Винча (VII тысячелетие до н.э. и позже). Толчком же к этой экспансии стало воздействие на кукутсни-трипольскую культуру так называемой среднестоговской, в которой еще в IV тысячелетии до н.э., впервые в истории, была приручена лошадь (См.: Энтони Л., Те-лешиДЛ, КраунД. Зарождение верховой езды // В мире пауки. 1992. № 2. С. 36--42). Эта культура первоначально локализовалась в Подненровьс и Причерноморье. В Чауше, близ Новосельской переправы через Нижний Дунай, обнаружено древнейшее совместное захоронение коня и всадника. «Эти ритуалы (пурушамсдха и ашцамедха) были приняты у арисв, которые сформировались в Юго-Восточной Европе, а в середине Птысяче-летия до и э. (примерно через 13 веков после закладки Чауша) частично переселились в Севсро- Западную Индию. Там эти ритуалы отразились в священной литературе... Подобных жертвоприношений в Индии не обнаружено. Специалисты считают, что они практиковались лишь на европейской прародине арисв» (Шилов 10.А. Проблемы степных «пирамид»//Природа. 1991 №1 С 76-77). Именно здесь и нужно располагать тот «мистический центр», о котором упоминается в тексте ниже; именно отсюда шла экспансия индоевропейцев и в Ариану, и в Индию, и на Ближний Восток (хетты, через так называемую Майкопскую культуру), и в Элладу (ахейцы).

В сложном фантастическом мире кельтских сказаний и легенд, которые передавались от поколения к поколению жрецами-поэтами, над всеми стоял образ кельтского воина-победителя. Образ героя имел огромное, выдающееся значение для кельтов. В кельтской религии не было непереходимой грани между образом героя и образом божества;

народная фантазия превращала героя в солнечного воина, поражающего врагов своими лучами, а божество снисходило и сражалось бок о бок с простыми смертными на стороне «своего» народа. Причем между богом и народом существовали «родственные» отношения, как, например, у древних ирландцев, считавших себя «туатха-де денан» -- детьми богини.

Ранние кельтские религиозные воззрения представляли собой обожествление стихийных сил и явлений природы. Они основывались на вере в то, что природа может говорить с человеком. Образ говорящей природы повторяется во многих произведениях, основанных на кельтском фольклоре. Сами же кельты «говорили» с природой языком магии, с помощью целой системы магических действий и обрядов.

В качестве главного божества у кельтов, вероятнее всего, почитался бог Таранис. Таранис был властителем молнии, и поэтому его можно сравнить с римским Юпитером-громовержцем и славянским Перуном. Однако наиболее популярным богом был Бел1 или Белин, который считался покровителем знаний. Его священной эмблемой была омела, растущая на дубе. Культ омелы, которая считалась панацеей от всех болезней и бед, видоизменившись, дожил до наших дней: в Англии веточка омелы нередко украшает дом в новогоднюю ночь как символ счастья и благополучия.

В верованиях воинственных кельтов важное место занимал культ бога войны Белатукадора. На Британских островах почиталась Богиня-воительница Белисама.

Кельты считали воду первоосновой и источником всего живого, воплощением великой матери-земли, владеющей тайной и силой рождения. Большинство крупнейших рек Западной Европы названы кельтами именами богинь, имеющих отношение к плодородию. Так, Марка названа в честь Матрон -- триады богинь, символизирующих женское начало; Сена обязана своим названием Секване -- богине, которой был посвящен исток этой реки. Раскопки, проведенные в 1964 г., позволили обнаружить почти 200 вырезанных из дерева и принесенных в дар этой богине фигурок, по которым можно судить, что это место почиталось как священное, чудотворное даже в период римского владычества. В Англии река Северн названа в честь богини Сабрины, а река Клайд восходит к имени богини Клоты и т.д. Таких «священных» мест у кельтов было, по-видимому, очень много, и все они имели своего духа-хранителя, который оберегал его и мог материализоваться в виде кошки, птицы или рыбы, или в любом другом виде.

До наших дней дошло много посвятительных надписей галло-рим-ского периода, адресованных Матронам. Эта триада богинь олицетворяла собой одновременно и доброту и крайнюю жестокость. В ведении триады, согласно кельтским легендам, было рождение человека, его жизнь и смерть. Не случайно, поэтому, она изображалась в виде девушки, женщины и старухи. В Ирландии их звали Морриган, Маха и Ба. Одним из героев кельтских легенд был Дагда -- добрый бог, во многом напоминающий греческого Геракла. Как и его греческий двойник, он не расставался с палицей и изображался с переброшенной через плечо шкурой зверя. Он часто выступает в качестве супруга богини Морриган или богини рек Боан. Это, несомненно, отголоски древних аграрных культов, дошедших в виде ритуального брака между двумя формами божества.

В кельтском фольклоре нашло отражение одно из древнейших представлений о том, что основная функция людей -- беречь землю, которая принадлежит всему племени, а через него и высшему божеству. Часто среди богов, которым посвящалась, судя по сохранившейся топонимике, земля, был бог Луг. Его имя некоторые исследователи связывают с латинским словом «люкс» (свет). Праздник Луга ирландцы торжественно отмечали 1 августа. В отдельных легендах бог Луг называется Лудом или даже Лиром. В ранних средневековых произведениях Луд носит титул короля Лондона; имя Лира, позднее позаимствованное Шекспиром, мы находим в записях Джеффри (Гальфреда) Монма-утского, английского средневекового автора.

Довольно широко среди кельтов было распространено почитание «священных дубрав», которым были посвящены особые праздники и обряды, проводившиеся жрецами-друидами в лесах или на вершинах холмов. Это было одним из проявлений анимистических верований, в соответствии с которыми и деревья, и огромные каменные монолиты, с одной стороны, являются воплощением природных сил, а с другой -- прибежищем душ предков.

Кельтские жрецы-друиды -- это, по существу, шаманы. Для своих соплеменников они были теми, кто общался с душами умерших и с богами. Друидов можно считать основоположниками своеобразной философии, которую они по традиции формулировали в виде загадок. Особое значение в этих загадках имело число три: оно либо должно было упоминаться в них, либо сама загадка должна была иметь трехчастевую структуру. «Священность» числа три восходила у кельтов к Матронам -- триликому почитанию женского начала в форме, возникшей еще в период матриархата. Отголоском этого является троичная структура некоторых загадок, сохранившихся в современной Ирландии:

«Какие три вещи сами без языка, а знания дают? Нетрудно догадаться:

это глаз, ум и буква». Поскольку кельтская культура была практически бесписьменной, то метод вопросов-ответов достаточно широко использовался для передачи от поколения к поколению основных знаний, традиций и истории племени и зарекомендовал себя как исключительно надежный метод. Загадка, иносказание вообще были характерны для друидической поэзии. Они составляли часть ритуальных мистерий и представляли собой отголоски более ранних верований. В основе такой поэзии -- вера в магическую силу слова. Чтение подобных стихов, по свидетельству римских авторов, часто приобретало форму словесного состязания, когда каждый из участников стремился достичь состояния транса, в котором он, по убеждению остальных, общался с духами и приобретал дар пророчества.

Шаманистский ритуал нередко использовался для того, чтобы убедить наблюдавших за ним соплеменников в истинности происходящего на их глазах превращения шамана в животное, чаще всего в тотем данного племени. Сохранились каменные изваяния галло-римского периода, на которых изображен рогатый бог Кернуннос, который восходит к тому типу божества, который антропологи называют «повелителем животных». Он был богом охоты, и результат охоты, как считалось, полностью зависел от его благосклонности. В английском фольклоре он порой фигурирует как «Герне-охотник», причем даже у Шекспира можно найти упоминание о том, что в Виндзорском лесу есть священный дуб, посвященный этому божеству. Образ рогатого охотника относится к числу наиболее древних -- его изображение можно пойти на самых ранних наскальных рисунках. Ритуал, в результате которого охотник и предмет охоты как бы сливались воедино, был характерен для многих народов на определенном этапе их развития.

Святилища кельтов, как правило, располагались в лесах, на берегах озер; позднее стали сооружаться деревянные и даже каменные храмы. Все свое богатство кельтское племя хранило в таком священном месте, веря, что оно охраняется всесильным божеством. С появлением в Англии римских легионов кельтские святилища систематически подвергались разграблению. По свидетельству Тацита, глазам римских солдат предстали пещеры с забрызганными кровью стенами, негодующими жрецами и одетыми в черное, вопящими и размахивающими факелами женщинами. Кельтское жречество, бесспорно, представляло собой мощную оппозицию римской завоевательной политике, и поэтому многие из них, обвиненные в человеческих жертвоприношениях, были уничтожены. Юлий Цезарь писал о повсеместно приносимых у кельтов в жертву людях и животных, которые сжигались внутри огромных фигур, сплетенных из прутьев, хотя достоверность этого свидетельства несколько сомнительна, поскольку римские авторы периода завоевания Англии стремились всячески опорочить сопротивлявшихся их продвижению на север «варваров». В то же время нельзя и полностью отрицать человеческие жертвоприношения в практике друидов. Известно, например, что жрицы континентальных племен кельтов практиковали гадание по внутренностям убиваемых ими пленных, захваченных в стычках с другими племенами. Страбон, римский историк, живший во II в. до н.э., пишет, что друиды убивали жертву ударом меча в спину и гадали по тому, как она падала, по характеру конвульсий и току крови. Гадание было вообще широко распространено среди кельтов. "

Бесспорно, институт друидов не смог бы просуществовать у кельтов более тысячелетия, если бы он не решал сложные и нужные всему племени проблемы. Друид был не только шаманом, он был и знахарем, обладал обширными знаниями по гомеопатической медицине. От поколения к поколению передавались друидами сведения о том, когда и какие травы нужно собирать и как ими пользоваться, когда, в какой момент времени, с учетом дня и ночи и фазы Луны, следует проводить лечение. Особенно искусным друид был в лечении ран, получаемых воинами в частых стычках с врагом.

Однако самым сильным фактором, способствовавшим поддержанию непререкаемого авторитета друидов, было то, что они руководили в племени всем обучением молодежи и оставались для многих, прежде всего, почитаемыми учителями. Описывая жречество галлов. Цезарь делил его на три группы: ваты, которые специализировались на предсказаниях и философских изысканиях: барды, которые воспевали в стихах деяния богов-героев, и друиды, в функции которых входило отправление религиозных обрядов, публичные и закрытые жертвоприношения, а также вынесение суждений по вопросам ритуала. Эти последние обладали практически абсолютной властью, поскольку самым страшным наказанием, которому могли быть подвергнуты член племени или целая семья, был запрет на участие в религиозных обрядах.

Сразу стать друидом было невозможно. До посвящения в друиды необходимо было пройти несколько промежуточных ступеней. Прежде всего человек попадал в школу бардов.

Первые годы учения бард постигал премудрости поэтики, композиции, декламации, изучал тайный язык агам, а также философию и право. В последующие семь лет бард изучал более специальные дисциплины, в частности принципы переложения различных событий в поэтическую форму. И только после этого некоторые барды посвящались в тайны магии, предсказаний и религиозных обрядов и становились друидами. Барды просуществовали дольше всех остальных религиозных институтов кельтов. Даже в средние века бардов еще можно было встретить при дворах знати, правда, только в роли придворных поэтов.

Кельты использовали исключительно простой и удобный способ, позволявший им согласовать природные биологические ритмы и организацию общинной жизни с месячным лунным циклом. Четыре самых больших праздника, которые они отмечали, отстояли друг от друга на девять месяцев и составляли трехгодичный цикл. Этот цикл делился на «хорошие» и «плохие» месяцы, которые соотносились с фазами Луны, причем даже каждый час имел свое значение и свое место в космопорядке.

Ирландский ритуальный календарь начинался 1 ноября великим праздником Самхайн. По сути дела, это был праздник урожая и почитания предков. В Ирландии до сих пор еще перед 1 ноября особенно тщательно убирают дом и в специальном месте оставляют еду, чтобы умилостивить духа дома.

Главным летним праздником был праздник бога Луга, который ирландцы, как уже было сказано, отмечали 1 августа В Ирландии и части Шотландии он сохранился в виде ежегодных ярмарок скота, указывающих на то большое значение, какое скотоводство имело для древних кельтов.

1 мая праздновался день бога Бела: он отмечался как праздник плодородия. Зажигались так называемые «майские огни», между которыми прогонялся скот. Вечером вокруг костров устраивались пляски, символизировавшие и прославлявшие великую силу солнечного света -- источника жизни.

1 февраля отмечалось «возвращение солнца» после «зимней спячки». Вновь разводились костры, пламя которых считалось необходимым для ритуального очищения земли и обеспечения хорошего урожая. Для этого праздника были характерны повсеместные гадания и так называемые «пробные свадьбы». Чтобы стать мужем и женой, молодым достаточно было подойти друг к другу и поцеловаться. В течение следующего года, если брак оказывался неудачным, они могли разойтись.

В главный костер праздника молодые парни бросали белые камни с именными метками. Когда костер угасал и зола остывала настолько, что можно было вынуть из нее камни, юноши бросались на поиски своего камня и, найдя его, опрометью бежали прочь Про тех же, кто не смог найти свой камень, говорили, что боги взяли в жертву его дух, обещая взамен всяческое благоволение всему племени.

На время проведения каждого ритуального праздника заключалось всеобщее перемирие. Человек, совершивший в дни такого праздника насилие, предавался смерти, и никто, даже вождь племени, не имел права помиловать его. В праздничный период устраивались всевозможные игрища, а нередко решались и законодательные вопросы. У кельтов, как и в Древней Индии, законы формулировались в стихотворной форме и запоминались теми, в чьи обязанности входил надзор за их соблюдением. Главный «законник» племени, стоя подле вождя, декламировал законы перед великим собранием друидов, «законников» и поэтов. Все вносившиеся в основной кодекс изменения и дополнения после их обсуждения и принятия собранием передавались поэтам, которые должны были придать им поэтическую форму, облегчавшую их запоминание, трактовку и передачу.

Многое в религии кельтов было направлено на возвеличивание воина. Идеалом кельта была смерть в бою в окружении друзей, поэтов и сотни мертвых врагов. Кельтский воин всю жизнь готовился к смерти. Отсюда его легкое отношение к ней, его бесстрашие и гордость.

Классические источники, конечно, не обходят молчанием знаменитые кельтские ударные войска, состоявшие из отборных воинов, которые сражались обнаженными. Все их тело покрывала сложная многоцветная татуировка, призванная запугать противника. В татуировке господствовал синий цвет -- священный цвет богини-земли. Существует мнение, что слово «Британия» обязано своим появлением татуировке, поскольку на языке живших в Англии до нашествия кельтов местных племен «раскрашенный» или «татуированный» звучало как «придан» или «бридан». Этими-то словами они и называли воинственных пришельцев.

В религиозных воинских обрядах центральным был культ человеческой головы. Человеческие черепа вывешивались у входа в святилища, украшали дома, причем череп был не только убедительным свидетельством победы над врагом, -- считалось, что он надежно охранял победителя от воздействия злых сил. Кельты верили, что мистическая сила, заключенная в человеческой голове, продолжала после смерти побежденного служить победителю.

Посидоний, путешествовавший по Галлии во II в. до н э., встречал кельтских «охотников за головами». Он пишет: «Когда они покидали поле боя, с шей их коней свешивались головы побежденных врагов; по возвращении домой они их прибивали над входом в жилище». У Ливия можно найти описание того, как голова вождя враждебного племени торжественно вносилась в храм. У кельтов был обычай оправлять черепа в золото и делать из них сосуды для питья. Диодор и Страбон (I в. до н.э. -- I в. н.э.) упоминают о кельтском обычае бальзамировать головы наиболее уважаемых врагов в кедровом масле и с особой гордостью демонстрировать их гостям.

Похороны воина, особенно вождя, всегда совершались у кельтов торжественно и заканчивались ритуальным костром, на котором сжигался покойник, хвалебными речами, прославлявшими деяния усопшего, и траурными игрищами. Очень часто вместе с покойником сжигалось и все то, что, как полагали, могло потребоваться ему в потусторонней жизни, включая скот, а иногда даже слуг и рабов. Известны случаи, когда сыновья усопшего по собственной воле бросались в погребальный костер в надежде на встречу после смерти с родителем.

Культ предков был у кельтов очень развит, чему способствовали как религиозные установки, в соответствии с которыми живущий должен был отдавать дань предкам за свое появление в этом мире, так и барди-ческая поэзия, воспевавшая героического предка.

Как уже говорилось, кельтская религия не настаивала на том, чтобы проводилась непреодолимая грань между богом и человеком, что, например, абсолютно необходимо в христианстве. Причем это было не только отличительной чертой, но и принципом кельтских мистерий: в них полностью сливались реальность и фантазия. И если в христианстве подчеркивается противоположность света и мрака, души и тела и т.п., то в кельтских мистериях мы видим полное смешение, слияние подобных понятий.

Некоторые исследователи утверждают, что страсть к путешествиям отличала кельтов от всех остальных народов Западной Европы. В эпической литературе путешествие является символом развития души человека, символом испытаний, которые обязательно должен пережить человек.

Многое становится ясным в духовной культуре, социальной организации и ритуалах кельтов, если предположить, что их путешествия были религиозной необходимостью. Для этого есть достаточно много оснований.

У кельтских авторов раннеклассического периода мы встречаем упоминание о райских землях, расположенных якобы к северу от кельтских земель. Люди, живущие там, -- самые счастливые, поскольку они не знают вражды и болезней и живут столько, сколько хотят. Кельтские легенды изобилуют упоминаниями об «островах счастья», причем про некоторых из них сказано, что они опустились под воду. Интересно, что, как и у других морских народов, у кельтов море в легендах описывается без всякой романтики, без преувеличенных опасностей, с которыми связаны плавания. Оно как бы является связующим звеном между реальным миром, в котором живет племя, и абсолютной фантазией, которая характерна для описания «новых земель», открываемых героями-мореплавателями за «семью морями». Здесь и одинокая нога великана, торчащая из моря, на вершине которой есть остров, куда можно попасть только через дверь внизу, и огромный квадратный серебряный столб со свисающей сверху и до самого моря золотой сетью, и остров с огромным зверем, который бродит вдоль стены, окружающей кольцом весь остров. Для этого воображаемого мира характерно то, что путешествующему герою в нем дается все: и пища, и любовь, и кров, и советы, и острые ощущения, яо он не имеет права ничего брать оттуда по своей воле. Любое самовольство чревато для него серьезными последствиями. Более внимательный анализ системы образов в таких легендах и сравнение ее с другими известными древними памятниками наводит на мысль о том, что это следы очень древних устных традиций, пытавшихся представить таинственные загробные миры.

Вполне возможно, что в первые века новой эры кельтская культура и религия переживали упадок и нуждались в мощном внешнем импульсе. Таким импульсом стали идеи христианства, которые уже в V в. стали распространяться в исконно кельтских землях. Старая религия не проявила враждебности к новым религиозным идеям; пожалуй, наоборот, шел очень активный процесс синкретизации. Примерно в 432 г. в Ирландии появляется человек, который позднее получит имя св. Патрика и который довольно энергично начал проповедовать христианство и приобрел много последователей.

Однажды, как рассказывает легенда, дочери Западного короля Этне Прекрасная и Федельм Красная Роза пришли, как обычно, умыться к священному колодцу. Патрик уже сидел там в окружении двенадцати мужчин в белых одеяниях (что характерно для традиционного кельтского жречества) и с книгами в руках (символ нового знания), которые считали себя хранителями «священного» места. Принцессы задали Патрику следующие вопросы:

Кто твой бог? И где он?

На небе он или на земле?

Под землей или над землей?

В морях или реках?

Молод ли он? Красив ли он?

Есть ли у него сыновья или дочери?

Может, он один из вечно живых?

И взял их Патрик за руку, чтобы ответить на их вопросы, и научить их истинной вере, и сказал он им, что подобает им «соединиться с царем небесным, потому как есть они дочери царя земного».

Переход к новой религии упрощался в Ирландии тем, что в то время она находилась вдали от потрясений, которые испытывала остальная Европа. Традиционные кельтские верования, обычаи, ритуалы постепенно приводились здесь в соответствие с требованиями новой веры. Христианизации подвергались многие кельтские герои и богини.

Слияние христианского культа с древними кельтскими верованиями и обычаями явилось результатом политики Римской церкви. Известно, например, послание папы Григория Великого, который в 601 г. писал миссионерам: «Если храмы в Британии построены хорошо, желательно, чтобы они превратились из мест поклонения диаволу в места поклонения истинному богу: народ, видя, что его храмы не разрушают, легче расстанется с заблуждениями в своем сердце и, познав и возлюбив истинного бога, легче будет посещать те места, к которым он уже привык».

Страсть кельтов к путешествиям сослужила службу и христианству. Ирландские и шотландские монахи часто отправлялись в далекие плавания, что привело к тому, что практически все сколь-нибудь значимые острова в Ирландском и Шотландском морях имели свои монастыри. По одной из теорий в 795 г., то есть за 65 лет до датчан, ирландские монахи высадились в Исландии и обосновались на побережье. Прибывшие затем датчане нашли там ирландские книги и колокола. Достигнув Фарерских, Оркнейских, Шетландских и других островов, скандинавы обнаружили, что их значительно опередили «папы», как они называли странствующих монахов, образ жизни которых разительно отличался от скандинавского.

Несмотря на довольно большое своеобразие кельтского христианства, местная церковь всегда признавала Рим в качестве духовного центра. Нельзя сказать, что между ними не было трений, однако до столкновений дело не доходило. Первое серьезное столкновение произошло по довольно необычному поводу. Рим настаивал на том, чтобы тонзура выбривалась на макушке, тогда как кельтские монахи привыкли выбривать широкую полосу от уха до уха. Вторым же вопросом, вызвавшим спор, был метод определения пасхи. кельтский культура мифология друид

Своеобразию кельтского христианства Европа обязана также идеей чистилища. Легенда сообщает, что однажды св. Патрик рассказывал ирландцам о рае и аде. Те в свою очередь сказали, что им было бы легче поверить в реальность тех мест, если бы св. Патрик разрешил одному из них спуститься под землю, а потом рассказать всем остальным, что он там видел. Святой согласился, и вскоре была вырыта довольно глубокая шахта. Один ирландец приготовился к путешествию, а остальные решили последовать его примеру. С разрешения местного аббата все спустились в шахту и прошли сквозь муки ада и чистилища. Некоторые из тех, кто отправился в это путешествие, не вернулись назад, а те, кто вернулся, больше не смеялись и не участвовали ни в одном веселье. В 1153 г. в эту шахту спустился рыцарь Оуэн, сумевший потом описать свои приключения, причем рукопись имела невероятный успех в Европе.

Согласно рассказу Гиральдуса Камбренсиса, остров, где происходили эти странные события, был разделен на две части. В одной поселились монахи, а вторая его часть была отдана во власть злых духов. Некоторые ирландцы по своей собственной воле отдавались во власть этих духов, чтобы искупить грехи. В этой части острова было вырыто девять ям, в которых желающие проводили ночь, терзаемые на тысячу разных ладов нечистой силой. Чтобы спуститься в такую яму, нужно было получить разрешение епископа. В его же обязанности входило отговаривать от этого опасного предприятия кающихся грешников. Если же грешник продолжал настаивать, его торжественно вели к шахте, давали ему кусок хлеба и кувшин воды, чтобы он мог подкрепиться, сражаясь с враждебными силами, и спускали вниз на веревке. На следующий день приходил служка и опускал в яму веревку. Если грешник хватался за нее, ему помогали выбраться и торжественно вели с крестом и песнопениями в церковь, а если к веревке никто не подходил, служка просто закрывал вход в шахту и удалялся. В более поздние времена паломники на этом острове проводили девять дней. По этому поводу организовывался крестный ход, устраивались службы у келий святых, при этом раз в день паломники пили из священного озера. На девятый день всех их приводили к шахте. Над ними читалась молитва, звучали предупреждения о грозящей опасности, приводились случаи один ужаснее другого. Грешники прощали своих врагов, прощались друг с другом, как будто наступал их последний час, и спускались в шахту. Внизу они проводили день и ночь, стоя вплотную друг к другу. В народе существовало поверье, что в этой шахте имеется пропасть, которая проглатывает всех недостойных и неверующих. По возвращении все спускавшиеся в яму купались в озере, и на этом их очищение заканчивалось. Вера в чудодейственную силу «чистилища св. Патрика» оставалась непоколебимой в течение всего средневековья.

Еще одной темой, которой христианство обязано кельтам, является тема «святого Грааля». Вся кельтская мифология пронизана сюжетами, связанными с волшебным котлом, который поддерживают девять фей. Этот волшебный сосуд вдохновляет поэтов, дарует мудрость, предсказывает будущее и раскрывает тайны мироздания.

Христианские элементы были очень рано введены в легенды о Граале. К ним относится связь между Граалем и чашей, которой пользовался Христос на тайной вечере. В начале XIII в. Грааль становится символом божественного милосердия, от которого связь тянется к мистическим доктринам Бернара Клервоского (1090--1153), рассматривавшего вопросы милосердия и значения человеческой свободы для спасения души.

Легенды о короле Артуре можно назвать энциклопедией кельтской фантазии со всей ее многоплановостью и сложностью образов. Поражает та легкость и быстрота, с какой средневековая Европа восприняла эти легенды: до сего времени в Апулии и даже на Сицилии живы легенды о короле Артуре, в которых он продолжает существовать в сверхъестественной форме. Образ Артура постепенно приобрел черты мифического героя и «бессмертного солнечного воина». Он имеет большое сходство со св. Михаилом -- господином света, который побеждает силы мрака.

Так кончают свою земную историю боги и герои кельтских племен.

Размещено на Allbest.ru