Культ Матери-Земли в верхнем палеолите

Размещено на http://allbest.ru

Мск УНИВЕРСИТЕТ

ИНСТИТУТ ПСИХОЛОГИИ

КАФЕДРА ПСИХОЛОГИИ

КУРСОВАЯ РАБОТА

По дисциплине: История и теория религии

На тему: КУЛЬТ МАТЕРИ-ЗЕМЛИ В ВЕРХНЕМ ПАЛЕОЛИТЕ

Студент

Курс 4

Группа ДО

Преподаватель

г. Москва, 2013

Содержание

Введение

Глава 1. Верования верхнего палеолита

1.1 Памятники культуры верхнего палеолита

1.2 Религиозный смысл верхнепалеолитической живописи

1.3 Идея Бога в верхнем палеолите

Глава 2. Культ матери-земли

2.1 Культ Богини- Матери

2.2 Культ Матери-Земли

2.3 Верхнепалеолитические погребения

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

В данной работе рассмотрен культ Матери-Земли в Верхнем Палеолите. За основу развития различных хозяйственно-культурных типов человеческого общества может быть принят религиозный фактор. Исходя из того, что не бытие формирует сознание, а духовная жизнь - бытие. Через элементы окружающей природы человек выражал свое отношение к божественному миру и пытался строить связи с миром духовным. На протяжении истории человечества менялись религиозные взгляды, выражаясь в различных вариантах хозяйственной деятельности и в отношении к окружающей среде. Временная цепочка развития была дискретной и континуальной одновременно. Непрерывность можно проследить в смене этапов взаимоотношений между природой и обществом. Дискретность (прерывистость) видна в исчезнувших цивилизациях и существовании тупиковых.

Палеолит - время охоты и собирательства, кочевого или полукочевого образа жизни. Около 10-15 тыс. лет назад человечество расселилось по всему ареалу современного обитания. Общая численность населения Земли назад достигла 3-5 млн. человек. Древний человек решал множество задач, которые можно отнести к экологическим: выбор комфортного для жизни жилья, защита от зверей, природных катаклизмов, добывание пищи и т.д. Основу существования человеческого общества на всем протяжении палеолита составляла охота на крупных животных (медведя, копытных, хоботных), рыбной ловли, добычи водоплавающей дичи сопровождавшаяся собирательством (насекомых, моллюсков, растительной пищи). Охотничье хозяйство складывалось из двух форм охоты -- скрадывания (отбивания от стада) и загона, при котором добыча значительно превышала возможности потребления. Древнейшие люди практиковали выжигание травы для загона животных, что было причиной периодических пожаров, которые охватывали огромные площади лесов и степей. Экологический эффект этих пожаров приводил к смене растительности; в результате на обширных территориях влажные леса уступили место кустарникам и открытым саваннам, изменились состав и структура почвы, а также климат. К концу палеолита в связи с отступлением ледника человечество столкнулось с частичным исчезновением тех видов животных, которые служили ему пищей.

Время возникновения древнейших памятников верхнего палеолита в Европе приходится на средневюрмское потепление. Ученые конца XIX начала XX веков, вслед за Гегелем принимая за основу схему исторического развития религиозности от магии к науке, полагали, что человек сам придумал себе религию: от анемизма через многобожие, обожествляя природные объекты и стихии, к предельному обобщению политеизма -- единобожию. В XX веке появилась наука о доисторическом человеке -- палеоантропология. Оказалось, что на Земле не было народа дорелигиозного. Люди палеолита создавали совершенные произведения искусства. Некоторые исследователи сравнивают живопись палеолита с импрессионизмом и экспрессионизмом.

Профессор А.Б. Зубов в своей книге «История религий, рассказывая о культах палеолита, приходит к выводу, что изображения животных свидетельствуют против объяснения палеолитического искусства как «охотничьей магии». Палеолитическое искусство все проникнуто религиозно-природным содержанием. Крупные копытные животные становятся почти универсальным образом Небесного Бога. Они -- носители мужского «семейного» начала -- дают жизнь, которую принимает и вынашивает в своей утробе «Мать-Земля».

Изображаемые и реальные животные использовались, как символы религиозных упований человека. Природа была для человека и мостом к Творцу, и средством Его прославления. Культы палеолита являются предпосылкой перехода к оседлому образу жизни.

Глава 1. Верования верхнего палеолита

1.1 Памятники культуры верхнего палеолита

Примерно 75-35 тысяч лет назад в Евразии происходят знаменательные события - некоторое потепление климата III межледникового периода сменяется новым и очень суровым оледенением. Именуемое Вюрмским, это последнее, четвертое по счету, как ныне полагает большинство специалистов, оледенение, превратило всю северную часть Евразии в непригодный для человеческого существования ледник. Лед полностью покрыл Скандинавию, затопил Балтийское море и даже распространился более чем на сто километров к югу от него. Льдом была затоплена и вся Северная Россия. Ландшафты Франции, Средней Германии, берегов Дуная и Днепра превратились в тундру.

Это новое оледенение совпало с исчезновением неандертальца. Находки его останков становятся редкими в конце мустье, а около 35 тысяч лет назад и вовсе исчезают. Отныне в Евразии безраздельно господствовал Homo sapiens. Что произошло с неандертальцем, вымер ли он, смешался ли с современным человеком - на этот счет делаются только предположения.

Человека верхнего палеолита, анатомически совершенно сходного с нами, обычно именуют кроманьонцем по первой научно описанной находке его останков близ деревни Лез-Эйзи (Дордонь, Франция) в гроте Кро Маньон в 1886 году. Материальная культура кроманьонцев существенно более развита, чем культура среднего палеолита, каменные орудия намного разнообразней, лучше отделанны и отшлифованы. Кроме камня кроманьонцы широко использовали кость и, разумеется, дерево, для своих потребностей. Не вовсе пренебрегая пещерами, кроманьонцы научились строить жилища, видимо неплохо защищавшие их от суровых зимних холодов. Мы находим остатки землянок и следы обширных жилищ шатрового типа, которые делались, скорее всего, из сшитых шкур животных.

Кроманьонцы оставались преимущественно охотниками. Природные условия Вюрма делали собирательство надежным источником пищи только в южной, средиземноморской, зоне их проживания. Мнение, что кроманьонцы сумели одомашнить северного оленя, высказываемое рядом ученых, не подтверждается фактами. Но в охоте кроманьонцы достигли очень высокого мастерства, безусловно превзойдя и такого знатока охотничьего дела, каким был неандерталец. Именно кроманьонцу скорее всего принадлежит честь изобретения лука и стрел, гарпунов и острог для битья рыбы. Он бесстрашно охотился на таких огромных животных как мамонт, шерстистый носорог, пещерный и бурый медведь, пещерный лев, зубр и тур, используя многочисленные приемы и хитрости. Что же касается более мелких копытных, грызунов, птиц и рыб, то они составляли повседневное меню древнего охотника.

Но, пожалуй, главное отличие кроманьонца от более древних людей состоит в том, что он стал рисовать и ваять. Художества неандертальца крайне редки, примитивны и почти всегда сомнительны по своей атрибутации, искусство же кроманьонца, открытое в конце XIX века, известно ныне многими десятками целых живописных собраний и потрясает своим совершенством, художественной и эстетической проработанностью. В нем, в лучших его образцах, мы сталкиваемся не с наивным примитивом, не с робким освоением техники, но с твердой рукой и точным глазом гениального художника, создавшего шедевры предельного уровня совершенства. Испанская Альтамира, французские Ляско и Нио без каких-либо оговорок встают в один ряд с залами Уффици и Прадо. Но искусство кроманьонца существенно для нас не только своим эстетическим содержанием, но и тем, что оно рассекает первое окно в мир наших предков. В изящных искусствах человек может выразить себя во много раз полнее, чем в погребениях и каменных орудиях. От живописи франко-кантабрийских пещер остается только один шаг до предельного уровня совершенства в передаче знания о себе потомкам, достигнутого запечатленным в письме словом.

По особенностям памятников материальной культуры верхний палеолит обычно подразделяют на следующие временные периоды, наименованные по местам классических для этого периода находок:

65-35 тысяч лет до Р. Х. Поздний Мустье

35-25 тысяч лет до Р. Х. Ориньяк (Граветта)

25-20 тысяч лет до Р. Х. Солютр

20-10 тысяч лет до Р. Х. Мадлен

Большая часть памятников верхнего палеолита имеет безусловно религиозный характер. По верному замечанию современного американского философа Хьюстона Смита «Религия в первую очередь не собрание фактов, но собрание смыслов. Можно бесконечно перечислять богов, обычаи и верования, но если это занятие но дает нам возможность увидеть, как с их помощью люди преодолевали одиночество, горе и смерть, то сколь бы безукоризненно точно это перечисление не было сделано, оно не имеет к религии ни малейшего отношения».

1.2 Религиозный смысл верхнепалеолитической живописи

Верхнепалеолитическая живопись была открыта в 1879 году маленькой дочерью испанского дворянина Марчеллино де Сатуоло. Не прошло и нескольких лет, как весь культурный мир говорил о скальной живописи доисторического человека, тем более что открытия следовали одно за другим.

Конец XIX - начало XX века было в Европе временем утонченного эстетизма Югенстиля, который в России прозвали «модерном», и почти полного равнодушия к глубинному смыслу религиозной жизни. В религии в то время тоже предпочитали искать эстетическое начало. Красоты палеолитического искусства взволновали общество, но о том, для чего оно создавалось, мало задумывались. Казалось очевидным, что в человеке просто проснулось чувство прекрасного и он стал вдохновенно творить. «Искусство для искусства» - было девизом того времени, и воззрение это с решимостью перенесли на 20-30 тысяч лет в прошлое, приписав кроманьонцу.

Жестокий XX век собрал довольно фактов, чтобы переосмыслить суть палеолитической живописи. В начале было обращено внимание, что и в живописи пещер, и в найденных позднее скульптурах животных, изваянных в то же время, немалое число сюжетов составляют сцены охоты, вернее, изображения поражаемых стрелами, копьями и камнями животных, иногда - истекающих кровью. И хотя при всей многочисленности такие сюжеты далеко не главенствовали в пещерном искусстве, палеоантропологи к концу 1930-х годов согласились на том, что побудительным мотивом кроманьонского искусства являлась симпатическая магия, то есть убеждение, что, изобразив перед охотой пораженного стрелой зверя, можно с уверенностью надеяться поразить его и в грядущей травле.

Этнография давала необходимый дополнительный материал: некоторые примитивные племена, например пигмеи, - перед охотой действительно рисуют на песке животное, которое они собираются убить и на рассвете дня охоты, с первыми лучами солнца, поражают изображение охотничьим оружием, рецитируя определенные заклятия. Охота после этого, как правило, бывает удачной, и животное поражается именно в то место, которое пронзило копье на рисунке. Но после завершения охоты рисунок никогда не сохраняется. Напротив, на него изливают кровь (то есть жизнь-душу) убитого животного, а потом изображение изглаживается пучком отстриженной от шкуры шерсти.

При сходстве охотничьей магии пигмеев с памятниками палеолитической живописи сразу же заметны очень важные отличия. Во-первых, большинство животных все же остается на пещерных «фресках» непораженными, часто художник тщательно рисует их мирную жизнь, любит изображать беременных самок и животных во время брачных игр (впрочем, с завидной стыдливостью). Во-вторых, изображения делаются «на века» прочнейшими, имеющими долгую и очень трудоемкую технологию изготовления красками. Для пигмейского волхва важно изобразить животное, поразить его, потом, полив кровью, как бы вернуть убитому жизнь. После - изображение пораженного животного только мешает его возрождению и потому немедленно уничтожается удачливым колдуном. Палеолитический охотник почему-то вовсе не стремился после успешной охоты считать дело оконченным. Его стремления были противоположного свойства. В-третьих, колдуну, как правило, важно приблизить свое волхование к месту и времени события, на которое он хочет повлиять. Желая убить антилопу, пигмеи «убивали» ее изображение на рассвете дня охоты, на той же земле и под тем же небом, которые должны были стать свидетелями их охотничьего искусства.

Совсем иначе поступали художники франке-кантабрийских пещер. Они казалось бы намеренно избирали самые темные, потаенные уголки, часто исключительно труднодоступные и, по возможности, поглубже уходящие в землю, в толщу горы. Иногда, после завершения работ, вход заделывался каменной стенкой, вовсе препятствуя проникновению людей в такую странную, остающуюся в кромешной тьме, «картинную галерею». Но даже вооружившись фонарем, вы не всегда сможете всласть полюбоваться древними художествами. Они то нарисованы на сводах крайне низких и узких тоннелей, где приходится ползти на спине, чтобы что-то увидеть, то, наоборот, вознесены на высоту многих метров загроможденных сталагмитами залов и, чтобы рассмотреть приглянувшийся сюжет, приходится взбираться на крошечный уступ в нескольких метрах от пола пещеры с риском сломать шею.

Например, в известнейшей ныне французской пещере Ляско, путь к живописным сокровищам идет через вертикальную шахту глубиной почти в 6 м из которой невозможно выбраться без веревочной лестницы. В громадной пещере Нио, проходящей через всю толщу горы серией коридоров, залов, закоулков и шахт общей протяженностью 1200 м , живопись начинается только через 400 м от входа. В пещере Фон де Гом, длиной в 130 м первые рисунки встречают вас через 60 м от входа. Чтобы добраться до знаменитых фресок в гроте Трех Братьев, надо полчаса идти по бесконечным темным коридорам и залам.

Древние художники, в отличие от их нынешних собратьев, кажется, вовсе лишены были профессионального честолюбия. Они избегали работать там, где жили их соплеменники. Кроманьонцы селились, как правило, недалеко от входа в пещеру, если уж избирали этот вид жилища, а рисовали подальше от стойбищ, в сокровенной тишине подземелий. Но особенно любили они избирать галереями пещеры, вовсе не приспособленные для жилья, где никаких следов повседневной жизни кроманьонца археологи так и не обнаружили. Как раз Ляско с ее труднодоступностью и промозглостью оказалась особенно желанным местом для древнего художника.

Но если живопись в верхнем палеолитие не украшала быт и не помогала добыванию пищи, то зачем же старались пещерные художники?

Современному, утилитарно мыслящему человеку, услаждающему себя пищей и, в лучшем случае, любованием красотой, трудно понять иные цели труда. Но странности палеолитической живописи заставляют искать нетривиальный ответ.

Кроманьонцы навыкли хоронить в земле своих мертвецов. И если они стремились поглубже в глубинах земли оставить изображения, то скорее всего и эти изображения имеют отношение не к этому надземному, но к тому подземному (инфернальному) миру. Они пытались скрыть изображения от глаз случайных зрителей, а часто - и от зрителей вообще - следовательно не человеку были предназначены они, или уж точно - не всякому человеку. Это были картины, предназначенные для обитателей подземного мира, для душ умерших и духов преисподней.

Это были картины того охотничьего рая, куда уходили предки и в котором они пребывали в ожидании воскресения. Духи, в отличие от живых, не могут поражать животных стрелами и копьями, но они нуждаются в крови жертвенных животных, чтобы там вести полноценную (полнокровную) жизнь и помогать обитателям этого мира. И потому изображены на сценах охоты истекающие кровью, умирающие животные. Это - вечно длящиеся жертвоприношения усопшим. А сходящиеся и беременные животные вечно умножают стада жертвенных зубров, лошадей, медведей, оленей и горных козлов. Жизнь того мира не прекращается, и жертва не прекращается, и благоденствие предков не омрачается всегда возможным для кратковременно живущих здесь людей забвением. Стремясь, видимо, утвердить жертвенный характер изображений, древние художники подмешивали в свои краски частицы сожженной плоти животных, их кровь и мозг, взятые, скорее всего, от телесных жертв.

Кое-где в залах, полных изображениями райских стад, ученые нашли остатки плошек жировых светильников, охру и даже отпечатки в окаменевшем иле босых человеческих ног. Видимо, посвященные в древние таинства жизни и смерти пробирались по бесконечным запутанным коридорам в запретные для других подземные святилища и там, в мерцающем свете чадящих ламп, танцем, песней и кто ведает как еще разрывали тот покров, которым отвека мир живых отделен от мира усопших.

Крупнейший специалист в области палеолитической живописи А. Леруа-Гуран указал на интереснейшую ее особенность - «исключительное единообразие художественного содержания» - «образный смысл изображений, кажется, не изменяется с тридцатого до девятого тысячелетия до Р. Х. и остается одним и тем же от Астурии (западная часть Пиринейского полуострова) до Дона». Это явление сам французский ученый объяснил существованием «единой системы идей - системы, отражающей религию пещер». Географические пределы этой «религии» можно еще расширить, имея в виду очень сходные с франко-кантабрийскими, хотя безусловно и несколько упрощенные, «провинциальные» росписи Каповой пещеры Южного Урала. В чем причина казалось бы совершенно невозможного, в ту далекую эпоху малочисленного и разделенного человечества, единства и устойчивости художественного стиля мы, скорее всего, не узнаем никогда. Но это пространственное единство и временная устойчивость стиля являются косвенным свидетельством того, что для ориньякского и мадленского охотника живопись являлась не развлечением, не искусством для искусства, но значительнейшим для жизни делом.

В эпоху верхнего палеолита религиозный гений человечества делает великое открытие. Можно, нарисовав изображение жертвы, быть уверенным, что она вечно будет приноситься, независимо от участия людей в тайнодействии. Жертву телесную, которую, судя по остаткам пищи на могилах, приносили уже неандертальцы, а то и синантропы, кроманьонец дополнил жертвой изображенной, но оттого, не менее значительной, а напротив, не единовременной, вечной. В великом поединке со смертью человек начал осваивать новый прием, который, казалось бы, приближает победу.

В отличие от религиозного, магическое сознание стремится овладеть духовным миром, подчинить его своей воле. Религиозное же сознание, напротив, желает само, избавившись от своеволия, подчинить себя воле своего Создателя - Бога. Сама по себе палеолитическая живопись не позволяет нам, как бы мы ее не интерпретировали, безусловно определить ее как магическую или религиозную. Очень часто и религия, и магия пользуются одними и теми же объектами, вкладывая в них различный смысл и преследуя вовсе несходные цели. В руках палеоантрополога имеются только материальные объекты и если он не установит за ними определенный духовный смысл, он может их с равным успехом считать и магическими и религиозными.

«Магические практики, - указывал А. Йенссен, одним из первых усомнившийся в магизме кроманьонской живописи, - представляют собой всего лишь аппликацию старинных культовых действий, более не сознаваемых ясно и потерявших первоначально свойственный им религиозный смысл» [65]. Но как установить, что имеем мы в верхнем палеолите - религиозное стремление или его «магическую аппликацию»?

А. Бруннер в своем прекрасном исследовании указал на важнейшее отличие содержательной стороны магии от религии: «Мы можем рассматривать магию как нечто враждебное собственно религии, утверждающееся по мере увядания религиозной жизни и подмены идеи Бога интересом к иным духовным сущностям. Это последнее замечание очень важно. Магист не может уютно жить с Богом. Своим Творцом он овладеть не может, а потому предпочитает забыть о Нем, вынести Его «за скобки» и остаться в мире духов - таких же сотворенных сущностей, как и он сам, с которыми иметь дело попроще.

1.3 Идея Бога в верхнем палеолите

Вернемся к брюнскому захоронению. Когда ориньякские охотники хоронили своего товарища, то они положили рядом с его телом посыпанные охрой бивни мамонта и накрыли тело лопатками мамонта. Эта особенность погребального обряда была повсеместно распространена в Евразии 35-20 тысяч лет назад. В могилах времени Ориньяка и Солютра постоянно встречаются части черепов мамонта и его клыки. В самом Солютре, давшем название культуре, в валлийском Пэйвилэнде, в немецком Клаусе, на пространствах Великой южнорусской степи - повсюду археологи встречают захоронения этого типа. В Вестоницах даже связанную, лишенную какого-либо погребального инвентаря женщину похоронили все же под лопаткой мамонта. В Предмостье склеп ориньякских охотников также был устроен из лопаток мамонта. На Десне К. Поликарпович обнаружил в 1935 году тридцать черепов мамонта и десяток бивней, уложенных кругoм двух землянок. Здесь же обнаружил он и десять овальных пластинок мамонтовой кости от 15 до 26 см длиной с геометрическими насечками, близкими к «ревуну» из Ля Роша и австралийским ревунам. Сам Поликарпович назвал свою находку «верхнепалеолитическим святилищем». Ревуны указывают, что оно как-то было связано с миром предков. На Северских равнинах Северо-Восточной Украины никаких пещер найти невозможно и потому, видимо, создатели святилища на Десне были вынуждены довольствоваться специально открытыми землянками для совершения заупокойных обрядов и общения с духами предков.

Обилие находок бивней и черепов мамонта в могилах и святилищах Ориньяка и Солютра привело к тому, что этих кроманьонцев стали именовать «охотниками на мамонтов», так же как неандертальцев из-за находок складов медвежьих костей - «охотниками на медведя». Сомневаться в том, что обитатели Евразии охотились 20-30 тысяч лет тому назад на мамонтов не приходится. Однако зачем охотились они на этих огромных животных? Кажется, ответ ясен - ради мяса и шкур. Но в действительности все не так просто.

Хотя мясо слонов вполне съедобно, а некоторые части тела - просто деликатес и до сих пор высоко ценятся гурманами, такая гастрономия была сопряжена для ориньякского охотника с очень большим, вряд ли оправданным риском и трудом. Вокруг было полно не менее вкусной, но существенно более доступной дичи (олени, кабаны, лоси, зайцы), а также рыба и птица были вполне достижимы после изобретения мощного (в человеческий рост) лука и оперенных стрел, гарпуна, остроги и, наверное, рыболовной сети и удочки с крючком из рыбьей же кости. Кажется, что в мамонте может привлекать возможность за раз добыть огромное количество мяса. Но такое количество мяса охотнику могло быть и не нужно или нужно только в начале зимы, когда мороз мог предохранить добычу от порчи. Ведь жили ориньякские и мадленские охотники не бесчисленными дикими ордами, а небольшими группами по 6-12 человек. Наличие туш огромных животных около стана только соблазняло хищников тундры разделить эту добычу с человеком и тем самым могло подвергать жизнь людей неоправданной опасности.

Мамонтов между тем убивали не как исключение, но регулярно, как будто без них кроманьонец никак не мог обойтись. Есть даже мнение, что это замечательное животное исчезло по причине слишком пристального интереса к нему древнего человека. И интерес этот, кажется, был не столько гастрономического, сколько религиозного свойства. Мамонт был необходим верхнепалеолитическому охотнику в ритуале. Охота всегда сопряжена с жертвоприношением. Слона они считают воплощением Высшего Бога, духом, покровителем человека. Перед ним извиняются за то, что его убили, самые вкусные части (например, хобот) хоронят в земле, а мясо едят с благоговением, в надежде сопричаститься высшей Небесной Силе. Видимо, и для древних охотников Европы общение с мамонтом в жертвоприношении, присутствие бивней и костей мамонта в могиле, в святилище было знаком богоприсугствия, богообщения. Отдавая своих умерших покрову Того Существа, символом которого являлся мамонт, кроманьонцы скорее всего уповали на приобщение своих умерших к Его свойствам вечности, всемощности. Живя в мире дикой природы, досконально зная ее строй и порядок, могли ли эти древние охотники лучше выразить идею божественного всемогущества в земных, то есть в единственно возможных для всех нас образах, чем уподоблением мамонту Божественного Существа?

Культ мамонта безусловно доминирует в позднем палеолите Евразии, но и более древние культы медведя не забылись полностью. Некоторые племена отдавали им предпочтение, а возможно, оба эти культа сосуществовали в одних и тех же общинах.

Глава 2. Культ Матери-Земли

2.1 Культ Богини-Матери

Вот что писал об этом в своей книге “Магизм и единобожие” известный современный христианский мыслитель отец Александр (Мень): “Археология даёт нам поразительные свидетельства всеобщего распространения культа Богини-Матери в эпоху каменного века. На громадном пространстве от Пиренеев до Сибири и по сей день находят женские фигурки, вырезанные из камня или кости. Все эти изображения, древнейшее из которых найдено в Австрии, условно называют „венерами". Всех их объединяет одна важная черта. Руки, ноги, лицо -- едва намечены. Главное, что привлекает первобытного художника, это органы деторождения и кормления. Выдвигалось предположение, что древние женщины, как и женщины некоторых современных примитивных племён, имели в действительности такие огромные груди и отвислые животы. Но если признать, что в „венерах" отразилось лишь стремление к реализму, то остаётся предположить, что у первобытных женщин не было лица и были крошечные руки.

„Порою, - писал П. Флоренский (русский учёный и богослов.) о „венерах", -- подчёркивание особенностей женского организма превосходит пределы даже шаржировки, и статуэтка изображает уже женский безголовый торс, в котором особенно выделены груди и бёдра. Наконец, последний предел упрощения -- статуэтка, представляющая одни только груди, - чистая деятельность рождения и вскармливания без малейшего намёка на мышления. Это древнейшее воплощение идеи «вечной женственности». Разгадка необычайных черт в фигурках «венер» кроется в том, что они были, как думает большинство исследователей, культовыми изображениями. Это не что иное, как идолы, или амулеты Богини-Матери.

Изображения «венер» обильны и в исторических слоях. Они найдены и в доарийской Индии, и в доизраильской Палестине, и в Финикии, и в Шумере. Сходство их сразу бросается в глаза. Создаётся впечатление, что культ Матери носил почти универсальный характер. Это подтверждает и этнограф. У народов, сохранивших пережитки отдалённых неолитических времён, практически повсеместно встречается культ всеобщей Матери.

У маори она именуется Пэпа, Мать-земля, супруга Бога Небесного. У эвенков Подкаменной Тунгуски - Бугады Энинитын. Она мыслится хозяйкой вселенной и одновременно - матерью зверей и людей. Кетское женское божество Томам („ам" дословно „мать") подобно эвенкийской Бугады Энинитын.

В Индии она известна под именами Шакти и Пракрити. В одном древнем индийском тексте она прямо связывается с ростом и рождением. А на одной печати из Хараппы (доарийский период) можно рассмотреть изображение женщины, из лона которой поднимается растение.

В Передней Азии и Африке Великая Богиня-Мать почиталась почти у всех культурных народов периода начала письменности. «Та, которая рождает плоды земли», - египетская Исида, малоазиатская Кибела, скорбь которой е несёт умирание растительности, её двойник в Элладе - Деметра, карфагенская Танит, сидонская Астарта, Артемида Эфесская, изображавшаяся с десятком грудей, как бы готовая накормить весь мир, - всё это лишь перевоплощения древней Матери Мира. В языческой Руси слова „Мать-земля" имели не просто метафорическое значение. Они обозначали душу природы, богиню, супругу „Хозяина неба".

Богиня-Мать правит всеми природными процессами. Это она заставляет оживать семя, погружённое в землю; она вселяет любовь в людей и животных, ей поют песни птицы в дни весеннего ухаживания. По её мановению распускаются цветы и наливаются плоды. Её радость - это радость всего живущего; её глаза смотрят на нас с небесной лазури, её рука нежно ласкает листву, она проносится над миром в дуновении весеннего ветра. искусство палеолит кроманьонец пещерный

Имеем ли мы право считать эту веру древних лишь плодом невежества и заблуждений? Не свидетельствует ли это о том, что Душа Природы была ближе и понятней людям, которые обладали более сильной интуицией, чем мы? Да, впрочем, и в более поздние времена в религии и философии идея Души мира не умерла. Она продолжала жить и в мировоззрении греков, и в мистической философии новой Европы. Она звучит горячим убеждением в известных словах Тютчева:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик -

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык...

Теперь становится понятным тот факт, что в глубокой древности (у некоторых народов) жреческие функции принадлежали преимущественно женщинам. Так, у северных индейцев заклинания совершались женщинами. У некоторых индейцев существует сказание о том, что „обряды плодородия" были учреждены женщинами. По одному ирокезскому преданию, первая женщина, основательница земледелия, умирая, завещала протащить своё тело по земле, и там, где оно касалось почвы, вырастал обильный урожай. Шаманок и жриц знают наиболее примитивные культуры. Там, где это явление уже исчезло, можно найти следы его. Так, у чукчей и других северных народов шаман мужчина одевался в женскую одежду. А таинственные фрески острова Крит свидетельствуют о том, что в самые священные моменты мужчина должен был облачаться в женский костюм.

Да и кто как не женщина живое воплощение мировой Матери должна держать в руках тайны культа? Не носит ли она в своём теле тайну рождения? Главенство женщин в религии было у галлов, древних германцев и многих других народов. Культ плодородия, который стоял у истоков религии Диониса, также возглавлялся жрицами...

Многочисленные народные поверья о колдуньях, ворожеях и ведьмах есть лишь отголосок тех древних времён, когда жертвоприношение, заклятия и магия были в руках у женщин. Вполне естественно, что при таком важном культовом значении женщин они часто оказывались в роли вождей и руководителей племени. Эту связь, на примере доисторической Греции, с удивительным проникновением в дух верований проследил Вяч. Иванов (русский поэт-символист, философ.). «Чем в отдалённейшую восходим мы древность, - писал он, - тем величавее рисуется нам образ вещуньи коренных изначальных тайн бытия, владычицы над прозябающей из их тёмного лона жизнью, придверницы рождений и похорон, родительницы, восприемницы, кормилицы младенца и плакальщицы и умастительницы умершего... Все женские божественные лики - разновидность единой богини, и эта богиня - женское начало мира, один пол, возведённый в абсолют».

Богиня-Мать - всеобщая прародительница. Из её лона вышли растения, животные, люди. Поэтому в мышлении первобытного человека живёт чувство родства, которое связывает все живые существа. Для охотников каменного века зубры и медведи, орлы и бобры - это такие же дети природы, как и они сами. Даже опасные звери, даже объекты промысла представлялись им таковыми. Следы этого чувства мы находим у многих примитивных народов.

2.2 Культ Матери-Земли

Еще одним кругом верхнепалеолитических находок, имеющих значение, выходящее за пределы этой обыденной посюсторонней жизни, являются многочисленные фигурки, рельефы и рисунки женщин. Разумеется, и этот сюжет был сначала истолкован вполне материалистично, как проявление эротических наклонностей древнего человека. Но, надо сознаться, эротизма в большинстве этих изображений немного. Фигурки палеолитических «венер», относящиеся большей частью к Ориньяку и в Мадлене исчезающие, показывают, что интерес к женщине тридцать тысяч лет назад весьма отличался от нынешнего. Лицо, руки и ноги проработаны в этих фигурках очень слабо. Подчас вся голова состоит из одной пышной прически, но вот все что имеет отношение к рождению и кормлению ребенка - все это не просто тщательно прописано, но, как кажется, преувеличено. (Приложение Рис.1) Огромный зад, бедра, беременный живот, отвисшие груди. Палеолитическая Венера - это не грациозное создание, пленяющее воображение современного мужчины, и не цветущая женственность луврской Афродиты, но многорожавшая мать. Таковы наиболее известные «венеры» из Виллендорфа (Австрия), Ментоны (Итальянская Ривьера), Леспюжю (Франция). Таков и примечательный рельеф из Луссель (Франция), на котором стоящая в фас женщина держит в правой, согнутой в локте руке массивный рог, очень напоминающий роги изобилия, но, скорее всего это - знак присутствия Бога-Зубра.

И не то чтобы палеолитический художник просто не умел или не желал изображать женскую красоту. На нескольких памятниках мы можем видеть, что он в принципе прекрасно это делал - головка из слоновой кости (Брассемпуй), рельеф в пещере Ля Мадлен, открытый в 1952 году. Но фигурки и изображения «венер» отнюдь но ставили целью прославить совершенство женской красоты.

Находки, сделанные на Украине К. Поликарповичем, проясняют смысл странных статуэток. В святилище на Десне кроме черепов и бивней мамонта, кроме ревунов им была найдена и женская фигурка из слоновой кости типа «венер». Она раньше была прикреплена к чему-то и являлась частью заупокойного святилища.

Скорее всего, эти «венеры» являлись изображениями «Матери-Земли», беременной умершими, которым надлежит еще родиться вновь к вечной жизни (Приложение Рис.2). Может быть, сущность так изображавшаяся была самим родом в его протяжении от предков к потомкам, Великой Матерью, всегда производящей на свет жизнь. На Украине же, в Гагарине, семь таких фигурок располагались по стенам землянки мадленцев. Они стояли в специальных нишах. Это безусловно был объект поклонения. Для хранительницы рода не важны индивидуальные «личные» признаки. Она - вечно беременное жизнью чрево, вечно кормящая своим молоком мать. Вряд ли размышления древних поднимались до высоких абстракций, но коль хоронили они своих мертвецов в землю, то стало быть верили и в их воскресение, а если верили, то не могли не поклоняться Матери-Сырой-Земле, дающей пишу, жизнь и возрождение.

Надежды кроманьонцев не ограничивались землей, они душой стремились к небесному Богу-Зверю, всемощному подателю жизни. Но из опыта повседневности они прекрасно знали, что семя жизни должно найти ту почву, в которой только и может прорасти. Семя жизни давало небо, почву - земля. Поклонение Матери-Земле, столь естественное у земледельческих народов, в действительности оказывается древнее земледелия, так как целью поклонения был для древнего человека не земной урожай, но жизнь будущего века.

Культы Матери-Земли охотников верхнего палеолита заставляют нас предположить, что религиозное не есть всегда продукт социального и экономического, но, подчас является их причиной и предпосылкой.

Для лучшего понимания всей неоднозначности причин и следствий в человеческой культуре особенно интересны фигурки «венер» из Дольни Вестонице. Вестоницкие «венеры» сделаны из глины и обожжены. Это чуть ли не первые в истории человечества образцы терракоты (25 500 лет назад). Древний мистик должно быть старался в самом материале запечатлеть великую идею земли, соединяющейся с небесным огнем для принятия в себя небесного семени. Может быть удар молнии, оплавившей почву, навел его на эти образы. От бытовой керамики, появляющейся в раннем неолите, эти специально обожженные на огне глиняные статуэтки Матери-Земли отделяют не менее двенадцати тысячелетий.

Очень характерна и обнаруженная в конце 1950-х годов под навесом скального укрытия Англе сюр л'Англи (Angles-sur-l'Anglin, Вьенна, Франция) сцена мадленского времени. Три женщины, с ясно подчеркнутыми знаками своего пола, стоят близ друг друга. Одна - с узкими девичьими еще бедрами, другая - беременная, третья - старая, обрюзгшая. Первая стоит на спине зубра, поднятый хвост и наклоненная голова которого показывают, что он изображен в возбуждении гона. Не отображает ли этот рельеф ритм жизни и не подчеркивает ли он, что для кроманьонца жизнь эта была не случайностью, но божественным даром, семенем Божиим, которой надо правильно распорядиться, дабы обрести вечность? А может быть это первое из долгого ряда изображений Великой Богини в трех ее образах - невинной девушки, матери и старухисмерти, изображений - столь характерных для позднейшего человечества? Смерть, уведение от жизни в этом случае оказывается не полным исчезновением, но только этапом бытия, за которым следует новое зачатие божественным семенем, новое рождение.

2.3 Верхнепалеолитические погребения

Верхнепалеолитические погребения с ограниченной степенью ясности дают некоторые представления о древнейших погребальных обрядах и служат основным археологическим материалом, представляющим возможность для изучения религии первобытного человечества. Они показывают, насколько важное значение в жизни человека, жившего в каменном веке, занимала смерть близких людей, отражают сострадание и веру, веру в то, что кратковременное пребывание на земле есть только начало жизни в подлинном смысле этого слова.

Мы не знаем, какие обряды в то время сопровождали умирающего человека, и какие, - после того, как смерть уже наступила. Возможно, окружавшие его распевали установленные молитвы-обращения, но к кому они могли быть обращены, остается только догадываться, так как мы не знаем, как долго сохранялась первобытное единобожие, о котором ясно и определенно свидетельствует Священное Писание Ветхого Завета. Скорее всего, отступление от веры в Единого Бога носило постепенный характер.

Первобытный человек был весь погружен в природу: она единственно его питала и согревала, от нее он был полностью зависим, она даже могла представляться ему матерью. В конце концов он ее обоготворил. Поскольку природа раскрывается в своих стихиях, обоготворение перешло и на эти стихии, особенно на те, от которых зависит на земле жизнь всего живого, и человека в первую очередь. Все это привело к возникновению языческих верований, о которых хорошо известно в историческое время. Но что эти верования представляли собой в эпоху древнекаменного века? На этот вопрос можно найти ответ только в древнейших гимнах Ригведы, где воспеваются деяния и подвиги таких богов, как Индра, Вритра и пр. Однако, важно заметить, что в глубокой древности мировоззрение человека до конца никогда не было замутнено языческими представлениями. В нем всегда оставались элементы единобожия и связанного с ним Предания. Не исключено, что первобытные обряды, связанные со смертью и погребением, содержали ритуальные обращения, передававшие настроение изгнанного Адама из Рая. Свою скорбь по умершим оставшиеся в живых могли передавать в скорбных песнях, возможно, даже в музыкальном сопровождении.

Один из гимнов Ригведы донес до нас текст древнейшей погребальной молитвы. В ней заключены следующие слова:

Сползай в эту мать-землю,

Необъятную, дружелюбную землю!

Отроковица, нежная, как шерсть, для того,

Кто дает вознаграждение,

Да защитит она тебя от небытия!

Расступись, земля!

Не дави (его)!

Дай ему легко и быстро погрузиться!

Укрой его краем (своей) одежды,

Как мать (укрывает) своего сына…

Многочисленные пещерные захоронения и захоронения в сооруженных человеком жилищах могут представлять гроты и дома символами материнской утробы или утробы самой Земли.

С Землей связан древнейший языческий культ, возникший еще в эпоху палеолита. Основываясь прежде всего на высшем предназначении женщины - стать матерью и с помощью рожденных ею детей продолжать существование человеческого рода,- в свое религиозное мировоззрение первобытные люди со временем вводят идею великого материнского первоначала, олицетворением которого позже станет Великая мать или, как ее еще называли, Великая богиня, мать-богиня (влияние на сложение культа богини-матери матриархата также маловероятно, как и существование самого матриархата, которое достаточно аргументировано и убедительно до сих пор не могут доказать ученые).

Земля - тоже мать, и в воображении древних обитателей Европы она «воплотилась» в том же образе Великой матери (Великой богини). Люди, животные, растения, произрастающие в дикой природе и на обрабатываемых людьми полях,- это все, что она производит. В гимнах «Ригведы» Небо и Земля всегда представляются супружеской парой, при этом Земля зовется «мать Земля» (названия мать и отец, относящиеся к небу и земле, являются общими для всех индоевропейских народов, будучи такими же устойчивыми, как и древними).

«Само название бога смерти - Яма - говорит о древней традиции похорон, когда покойника опускали в «Мать-землю»… уже в мезолитическом могильнике Попово (в Каргополье) присутствуют сопровождающие покойника две ритуально убитые собаки - старая и молодая, которые, согласно ведической традиции, следуют за богом смерти Ямой» (Жарникова С.В. Золотая нить, Вологда, 2003).

Таким образом, у первобытных людей представление погребения как предания Матери-земли кажется весьма устойчивым. Но вместе с этим не исключается возможность и сохранения в их памяти предания о создании человека из земного праха. Согласно такому пониманию появления на Земле человека, захоронение в земле представляется возвращением праха туда, откуда он был взят. К тому же лучших условий для сохранения тела, чем условий его сохранения в земле, в то время просто нельзя было найти. А стремление сохранить тело основывалось на вере в продолжение жизни после смерти. Уже и тогда, скорее всего, существовали суеверные страхи перед возможностью возвращения мертвеца к живым. Но «забота о расположении тела, его украшение и защита, иногда его перезахоронение вместе со снаряжением, амулетами и другими необходимыми для продолжения жизни предметами, а также разведение костров свидетельствуют о внимании и уважении к покойному, переходящим границу страха.

Заключение

В данной работе рассмотрен Культ Матери-Земли в Верхнем Палеолите. Работа состоит из введения, двух основных глав и заключения. Первая глава посвящена верованиям верхнего палеолита. В ней раскрывается релегиозный смысл памятников культуры верхнего палеолита. Во второй главе подробно рассматриваются культы богини-матери и матери-земли, на основе изучения культуры погребения показан религиозный характер изображений «палеолитических Венер». Завершают работу список литературы и приложения.

С Землей связан древнейший языческий культ, возникший еще в эпоху палеолита. Он основан на высшем предназначении женщины - стать матерью и с помощью рожденных ею детей продолжать существование человеческого рода. В свое религиозное мировоззрение первобытные люди со временем вводят идею великого материнского первоначала, олицетворением которого позже станет Великая мать или мать-богиня. Это безусловно был объект поклонения. Для хранительницы рода не важны индивидуальные «личные» признаки. Она - вечно беременное жизнью чрево, вечно кормящая своим молоком мать. Они хоронили своих мертвецов в землю, верили и в их воскресение, а если верили, то не могли не поклоняться Матери-Сырой-Земле, дающей пишу, жизнь и возрождение.

Надежды кроманьонцев не ограничивались землей, они душой стремились к небесному Богу-Зверю, всемощному подателю жизни. Но из опыта повседневности они прекрасно знали, что семя жизни должно найти ту почву, в которой только и может прорасти. Семя жизни давало небо, почву - земля. Поклонение Матери-Земле, столь естественное у земледельческих народов, в действительности оказывается древнее земледелия, так как целью поклонения был для древнего человека не земной урожай, но жизнь будущего века.

Список использованной литературы

1. Зубов А.Б. «История религии» М., «Планета детей», 1997.

2. Леруа-Гуран Андре Религии доистории, пер. с франц., в сборнике: Первобытное искусство, Новосиб., 1971; Prйhistoire de l'art occidentale, P., 1965. Les religions de la Prйhistoire (Paris: PUF, 1964).

3. Токарев С. А. Религия в истории народов мира. М., 1986

4. Массэ А. Очерки истории. М., 1981

5. Вихорев С.А. История, теория и психология религии. Учеб.-метод. пособие. Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2010.

6. Борисковский П. И. “Очерки по палеолиту бассейна Дона”, Москва 1963

7. Борисковский П.И. Древнейшее прошлое человечества Наука 1979

8. Доценко И.И. Погребения первобытных людей и их религиозные представления о рождении и бессмертии (эпоха палеолита),М., 2012

9. Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.

10. Ресурсы сети Интернет: материалы сайтов:

Приложение

Рис.1 Палеолитические «венеры»

Палеолитические «венеры» Ориньякского времени:

а) из Виллендорфа, Австрия. Высота 11 см. Известняк;

б) из Сапиньяно, Италия. Высота 22,5 см. Серпентин;

в) из Леспюжю, Франция. Высота 14,7 см. Кость мамонта;

г) из Дольних Вестониц, Чехия. Терракота

Женские фигурки из камня и кости, безликие, но с подчеркнутыми признаками женского, рождающего естества, были очень широко распространены в верхнем палеолите всей Северной Евразии. Почти безусловно они отражали возрождающую к печной жизни материнскую утробу земли. Вестоницкие «венеры» особенно интересны тем, что сделаны из глины и обожжены. Это чуть ли не первые и истории человечества образцы терракоты (25 500 лот назад).



Рис. 2 Беременная женщина у ног оленя

Крупные копытные животные, зубры, мамонты, олени, быки становятся в верхнем палеолите почти универсальным образом Небесного Бога. Они, носители мужского «семейного» начала, дают жизнь, которую принимает и вынашивает в своей утробе «Мать-Земля». Не эта ли мысль направляла резец верхнепалеолитического мастера из Ложери-Басс, когда он работал над изображением беременной женщины у ног оленя?

Размещено на Allbest.ru