Феномен полимодельной системы межконфессиональных отношений в Приазовье (в конце XIX-начале ХХ в.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Феномен полимодельной системы межконфессиональных отношений в Приазовье (в конце XIX начале ХХ в.)

Лимаренко А.С

Целью публикации является феномен и анализ структуры и системы функционирования полимодельной системы межконфессиональных отношений в Приазовье. Основное внимание Департамента духовных дел иностранных исповеданий (входившего в разное время в министерство духовных дел и народного просвещения и в Министерство внутренних дел) уделялось формированию полимодельной системы в рамках гармонизации конфессиональных отношений и возможности для успешного маневрирования «во избежание религиозных конфликтов». В этом аспекте предпринимался строгий учет количества приходов, лиц (мужского пола и женского рода), исповедующих православные и не православные (сектантские) вероисповедания, составлялись нормативно-правовые акты, регулирующие религиозную политику.

Так, в Приазовье Готфийско-Кафийская епархия просуществовала в виде викариатства 12 лет и 7 месяцев. После этого она вошла в состав Екатеринославской епархии на общих основаниях. 21 декабря 1797 года епархия получила название Новороссийской и Днепровской, а архиерей стал носить титул Новороссийский и Днепровский. В период с 1799 по 1805 гг. во главе епархии находился архиепископ Новороссийский и Днепровский Афанасий (Иванов).

Императорским указом от 20 июня 1808г. в Мариуполе для греческих церквей вводилось Мариупольское духовное правление во главе с Павлом Дмитриевским. Деятельность Мариупольского духовного правления также способствовала сближению греков с россиянами. Русские и греческие священники поочередно назначались во все церкви. Например, русские священники Демьянский в Харлампиевскую церковь, Дмитриевский и Антоновский в Мариининскую. В греческие церкви Мариупольского округа также назначались как русские, так и украинские священники (Юрий Чернов в Успенской церкви с. Улаклы, Дмитрий Барабаш в Николаевской церкви с. Новая Каракуба, Василий Семенов в Георгиевской церкви с. Чермалык) [1]. Они проводили службу на церковно-славянском языке.

Это способствовало отделению греков от других поселенцев. Позже общественное и церковное самоуправление и изолированность греков стали препятствовать проведению общероссийских реформ. В связи с этим гражданское и церковное управление греческого населения Мариупольщины были подчинены соответствующим структурам местной власти. Льготы греков были окончательно ликвидированы в 70-х гг. ХІХ в. Греки были уравнены в правах со всеми[2].

В 1873 г. по распоряжению преосвященного Феодосия Екатеринославского и Таганрогского во всех церквях Мариупольского уезда вводилось богослужение на церковно-славянском языке. Только в Екатерининской церкви богослужение проводилось на греческом языке[3]. ГотфийскоКафийская епархия, которая прекратила свое существование после выхода греков из Крыма, была восстановлена в Приазовье. Вначале ее возглавлял митрополит Игнатий (1715-1786), а после его смерти епархия вошла в состав Славянской и Херсонской епархии. 7 марта 1787 г. на основе Готфийско-Кафийской епархии было создано МариупольскоФеодосийское викариатство, которое было ликвидировано 16 октября 1799 г. После этих событий церкви Мариупольского уезда вошли в состав Екатеринославской епархии[4].

Основное внимание Департамента духовных дел иностранных исповеданий (входившего в разное время в министерство духовных дел и народного просвещения и в Министерство внутренних дел), регулирующего миссию РПЦ, уделялось формированию полимодельной системы в рамках гармонизации конфессиональных и национальных отношений и возможности для успешного маневрирования «во избежание религиозных конфликтов». В этом аспекте предпринимался строгий учет количества приходов, лиц (мужского и женского пола), исповедующих православные и не православные (сектантские) вероисповедания, составлялись нормативноправовые акты, регулирующие религиозную и национальную политику. Важную роль в функционировании полимодельной системы играло миссионерское служение и государственная поддержка Православной Церкви, строгий учет всех верующих каждого прихода, совершенствование форм и методов «воздействия» на них. Доминирующую категорию поселенцев представляли украинцы, греки, социальная организация которых отмечалась слабой выраженностью общинных, коллективных форм землевладения, что стало надежным критерием для выяснения этнического состава колонистов. Этот регион стал местом ссылки и для раскольников разнообразных толков, и для представителей рационалистических и рационально-мистических сект. Статистико-экономические таблицы по Екатеринославской губернии (издание Екатеринославского губернского земства, Екатеринослав, 1887) указывают на многонациональность и разнообразную религиозную палитру епархии: немецкие хутора на арендованных землях 15; русские 27; посторонние по уезду 13,7; евреи-колонисты 23; греки-поселяне 27; бывшие казаки Азовского войска 6. Разбросаны по губернии поляки, татары, болгары, молдаване и др. Среди культовых сооружений в Екатеринославе, косвенно свидетельствующих о поликонфессиональности Православных Церквей 19, старообрядческих 1, домовых церквей 2, костелов 1, кирок 1, мечетей 1, синагог 2. Именно с 20-х годов XIX в. в Приазовье появляются первые католики. Считалось, что это были итальянцы, известные своим торговым духом и «итализированные» славяне из австрийских провинций Адриатического побережья. Поэтому, наряду с чисто итальянскими фамилиями Джербулини, Пиниони, Галлиано, Пеллагати, они привнесли в Мариуполь и славянские фамилии Видович, Ковачевич, Павлович. Можно достоверно утверждать, что появлению католиков наш город целиком обязан развитию торговли, процветавшей на побережье Азовского моря. Постепенно город наполнялся торговыми фирмами и конторами, которые открывали поселившиеся здесь иноземцы Видович, Джербулини, Галлиано, Мембели и другие[5].

С увеличением численности католиков, естественным был вопрос о постройке ими своей католической церкви. Благодаря содействию Таганрогского градоначальника Франка католики выбрали удачное место для будущей постройки и купили его (это место располагалось на пересечении улиц Итальянской и Торговой, в самом начале).

Причт Мариупольской Католической церкви состоял из одного ксендза (священника), назначаемого епископом. Кроме него, при церкви находились органист и сохристан, необходимые при совершении богослужения. Церковь и причт содержались на добровольных пожертвованиях прихожан. Правление церкви состояло из ксендза и трех старшин (синдиков), выбираемых прихожанами и утверждаемых епископом[6].

Число еврейского населения начало стремительно расти с 1860-х годов и в скором времени по своей экономической мощи и производительности не уступало другим национальностям. В связи с этим в 1887 г. было основано первое еврейское кладбище, находившееся около села НовоНиколаевки. Позднее появилось другое еврейское кладбище, для которого Мариупольская Городская дума «выделила в пяти верстах от города достаточное количество земли». В 1883 г. мариупольской еврейской общиной была сооружена ограда кладбища, стоившая по тем временам до 2 тыс. рублей. Сохранились сведения о постройке молитвенных домов для лиц «иудейского закона». Книга «Мариуполь и его окрестности» сообщает нам интересный материал: «По своей малочисленности евреи долгое время не могли построить синагог, а потому молились в нанимаемых помещениях и между прочим, довольно долгое время в амбаре, находящемся во дворе Фомы Николаева на Итальянской улице, рядом с городскими домами. Но с увеличением контингента еврейской общины постройка синагоги явилась крайне необходимым делом и, тогда, по инициативе ремесленника Абрама Фреймана был построен молитвенный дом (по сведениям 1864 г.) на том самом месте, на котором он ныне находится на Харлампиевской улице. Никаким благоустройством эта синагога в первые годы основания не отличалась вследствие бедности еврейской общины. Только тогда, когда платежные силы членов ее увеличились, а стало быть выросла и доходность синагоги, ее духовное правление обратило внимание на внутренний вид синагоги. В синагоге был сооружен новый кивот для хранения в ней свитков Торы, устроены скамьи для молящихся, эстрада для чтения на ней по субботам священного писания и отделения для женщин». В начале 1890 годов под руководством старосты синагоги А.А.Хмельницкого она вновь перестраивалась: стены были подняты, поставлены алтарь с кивотом, в котором хранились святые свитки Торы, заказанный в Екатеринославе, построена галерея для женщин, сделана новая эстрада, поселялись иностранные колонисты (немцы, болгары, греки, сербы и т.д.) [7].

Переселенцы-евреи опекались греческим самоуправлением и судом: взаимные отношения между ними и греками были довольно дружественными это объясняется,, вероятно, тем, что евреи-ремесленники не конкурировали с коренным населением в области промышленности и торговли. Однако, важно обратить внимание на тот факт, что по разъяснению Министерства Внутренних дел России, последовавшего на прошение мариупольских греков по поводу неприкосновенности пожалованных им привилегий, иногородние получили право на жительство в Мариуполе, но только «отдельно от греческого общества». В Приазовье также существовали «секты» иоаннитов, хлыстов, новоизраильтян, адвентистов седьмого дня, евангельских христиан (пашковцев), штундобаптистов, ольховатских воздержников, «всячески умерщвляющих плоть», чтецов (практикующие коллективное чтение Евангелия), штундистов (миссионеры считали их мнимыми баптистами). Большинство сектантов строго критически относилось к государственному аппарату, к церкви. В их толкованиях, в разъяснении «второго смысла» библейских и евангельских писаний, в псалмах, вопросах и ответах, аллегорических сказаниях, а также в духовных стихах, в сионских песнях и страдах нередко скрывалась надежда на обновление общественного строя, ожидание лучших времен, когда все люди будут равноправны и не будут угнетать друг друга. Именно эти мысли находили сочувственный отклик в крестьянской массе и обуславливали большой успех сектантской пропаганды в народе[8].

Рассматривая социальный состав сект, можно обнаружить в них, так же как и в старообрядческих организациях, представителей разных слоев, разных классов. Расширение сектантского движения в крестьянской среде в XIX в. было связанно и с разложением крепостничества; таким образом, развитие сект отмечает важнейшие процессы в социальной жизни страны. Наибольшее распространение разнообразного сектантства, происходило как среди государственных крестьян, не знавших крепостничества и помещиков, по преимуществу на юге России, так и в донской, терской, кубанской и уральской областях среди казаков, где крепостничества вообще не было. Новороссия, Кавказ, Крым, южные степи вот главные географические области, где жило и распространялось русское сектантство. Рост «сект» и усиление их «вредного влияния» екатеринославские священники объясняли «западным влиянием», отсутствием хорошо организованной миссионерской работы, «стадией жизненной усталостью и скептицизмом». В этой связи предлагалось ввести повсеместно организованные миссионерские курсы и кружки, строгий учет инославных и сектантов. Особая роль в этом деле отводилась молодым священникам. Однако не допускались доносы, допросы, так как такие формы служения считались неверными и вредными. Таким образом, строгий учет всех «инославных», система «сдерживания» роста сект, толерантность в миссионерской работе как фактор регулирования «национальных отношений» Церкви, продуманная и организованная работа с молодежью разных национальностей, предоставление незначительных льгот сектам и одновременное создание приходов смешанного национального типа составные элементы механизма предупреждения конфликтов на религиозной почве. Формами православной миссии в Приазовье являлись: информационная миссия православное свидетельство через издание специальной литературы; апологетическая миссия свидетельство «истины Православия» в сравнении с еретическими и сектантскими учениями; воспитательная миссия работа с готовящимися ко Святому Крещению и с теми, кто, будучи крещен, не получил соответствующего «научения в вопросах веры»; внешняя миссия свидетельство «истины Православия» среди народов, не имеющих христианских основ национальной культуры, но проживающих на канонической территории. Данная тема была центральной во многих диспутах, предшествующих принятию важных епархиальных решений, о чем свидетельствуют материалы Екатеринославских епархиальных ведомостей (издание братства св. Владимира). «Анализ моделей сельских приходов и приходов смешанного типа, многовековая практика мирного времени сосуществования и сотрудничества приверженцев разных конфессий в Приазовье подтвердила эффективность и мудрость такого подхода». Опыт регулирования религиозной политики представляется ценным в рассмотрении проблемы гражданского согласия и на современном этапе в Украине[9].

В качестве завершающего штриха заглянем в сухие цифры статистики количества православного люда в дореволюционном Мариуполе. Они показывают, что верующие всегда составляли большую, значительную часть населения: в 1795г. православных насчитывалось 2623 человека (собственно все население тогдашнего города). В 1864г. около 7000 из 7440 человек. В 1895г. 21887 чел. из общего количества 30992. И незадолго до революции в 1912г. из 57747 чел. единое, почти 30-тысячное православное сердце билось в такт с остальными жителями богомольной Руси. Вся жизнь мариупольцев была пронизана и осенена религией, Церковью, от первого и до последнего вздоха[10].

Испокон веков эта удивительная и движимая сила жила в душах сотен сменявших друг друга поколений. Именно в ней наши предки черпали силы среди житейских невзгод и катастроф, войн и прочих напастей. Сила эта, способная разрушать города и вдыхать жизнь в оставшиеся без надежд сердца Вера искренняя православная вера наших дедов и прадедов.

Список використаних джерел

1. Усенко Н.Г. Специфіка національного складу населення маріупольського повіту Катеринославської губернії наприкінці XIX ст. // Донбасс и Приазовье: Проблемы социального, национального и духовного развития (Тезисы докладов Международной научно-практической конференции г. Мариуполь, 26-27 мая 1993 г.) Мариуполь, 1993.

2. Гедьо Анна. До питання про церковний устрій маріупольських греків (80 рр. ХУІІІ ХІХ ст.) // Грецьке Православ'я в Україні. Зб. наук. статей та матеріалів. К.: Пройм, 2001. С.79-85.

3. Лихачева Л.Б., Нестерцева С.М. Земские школы Екатеринославской губернии // Новые страницы истории Донбасса: Сб. статей. Донецк: Донбасс, 1992. Кн.1.

4. Бацак Н.І. Культурно-освітній розвиток грецької громади Північного Приазов'я (XVIII XIX ст.). К.: Інститут історії України НАН України, 1998.

5. Колоеров С.А. Греки Приазовья: Аннотированный библиографический указатель. / ДонГУ, Дон. обл. универс. научн. библ. им. Н.К.Крупской, приазов. эллинист. центр. Донецк, 1997.

6. Нестерцева С. Роль церкви в развитии начального образования в Донбассе в конце XIX начале XX веков. // Донбасс: Прошлое, настоящее, будущее (Тезисы докладов и сообщений III региональной научно-практической конференции 22 декабря 1994 г.). Донецк, 1995.

7. Протоколы Мариупольского уездного земского собрания очередной и чрезвычайной сессии 1884 г. Мариуполь, 1885.

8. Журналы очередных и чрезвычайных заседаний Мариупольской Городской Думы за 1908г.

9. Справочная книга Екатеринославской епархии на 1913 год. Екатеринослав, 1914.

Размещено на Allbest.ru