К осмыслению взаимоотношений риторики и аргументологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

К осмыслению взаимоотношений риторики и аргументологии

Л.Г. Васильев

В статье рассматривается проблема базисных конститутивных признаков двух магистральных речевоздействующих парадигм - риторики и аргументологии с акцентированием особенностей первой.

Обсуждаются общеметодологические признаки риторики и различных оснований ее рассмотрения. Выделяются экстенсиональный и интенсиональный ракурсы риторики. Она также рассматривается с позиций применения умственных усилий с выделением и характеризацией не-рефлексивного и рефлексивного вариантов. Даются аргументы в пользу рассмотрения риторики как части аргументологии.

Ключевые слова: аргументология, логика, риторика, эксенсиональность, интенсиональность, рефлексия, убеждение.

L.G. Vasil'ev

ON CONSIDERING INTERRELATIONS BETWEEN RHETORIC AND ARGUMENTOLOGY

The article discusses the problem of basic constitutive features of the two central verbal-influence paradygms, rhetorical and argumentological, with the emphasis on peculiarities of the former. General-methodological features of rhetoric and of different grounds for its consideration are discussed. Extensional and intensional sides of rhetoric are singled out. Rhetoric is also considered in view of mental efforts applied so that its reflexive and non-reflexive variants could be differentiated. Grounds for regarding rhetoric as a subdivision of argumentation are also given.

Keywords: argumentology, logic, rhetoric, extensionality, intensionality, reflexion, persuasion.

Настоящая статья предлагает не-конечное решение проблемы того, как соотносятся две важные дисциплины - риторика и аргументология. Они имеют разную историю и разный вес в современной науке. В некоторых случаях ни одна из них не признается наукой вообще. Риторика - потому что трактуется в старом, декартовом смысле, где в науку помещаются лишь дисциплины, дающие возможность получения непротиворечивого вывода на основе истинных и очевидных доводов. Аргументология - потому что характеризуется как «ренегатское» отступлением от классических канонов логического рассуждения (в той же декартовой традиции) и принятием недоказуемых с точки зрения истинности или самоочевидности доводов.

В своем «Рассуждении о методе» Р. Декарт, как известно, задал рационалистическое направление; оно фактически противостоит общей тенденции развития риторики. Он считал, что риторика как наука о красноречии, как и поэзия, есть производное природного дара, а не результат исследовательской работы. Р. Декарт отдавал предпочтение математической истинности в противовес вероятности риторических силлогизмов.

Известно, что основу метода Р. Декарта составлял постулат о том, что разум (ratio) помогает установить истину и дисциплинировать воображение. Философ пишет об универсальности рационализма для исследовательского процесса, отстаивая преимущества исследования перед общением. Работа Р. Декарта повлияла на логиков и риторов Пор-Рояля, а те, в свою очередь, на британскую научную мысль. Логика Пор-Рояля (см.: [4]), созданная в духе картезианства, пошатнула кажущуюся незыблемость традиционной риторической теории.

Логики этой школы считали, что поскольку истина есть высшая цель жизни, единственно приемлемой моделью коммуникации является та, которая придерживается логико-математических принципов, требующих демонстрации (т. е. логического хода доказательства), основанной на четких дефинициях, аксиомах и каузальных отношениях. В такой системе не принимается принцип правдоподобия (взамен истинности), который лежал в основе предшествующей концепции риторических силлогизмов и локусных паттернов. Отрицается также потребность изучать способ выражения (элоку- цию) и поиск доводов (инвенцию) по причине естественной способности человека в этих областях. Поскольку риторика не в состоянии продуцировать истины, считается, что на ее долю следует оставить лишь передачу тех принципов, которые невозможно обнаружить логико-экспериментальным путем. По мнению О.Э. Сухаревой, одна из причин, по которой рационалисты вслед за Р. Декартом исключили риторику из сферы рассмотрения, состоит в том, что они разделяли форму (сферу риторики) и содержание (область философии) [14, с. 35].

Риторика, взятая в отвлечении от аргументологии, может рассматриваться в двух отношениях: на основе принципа ее естественного исторического развития и на основе принципа простой интроспекции. Последующее изложение опирается преимущественно на второй принцип. Однако и он не создан на пустом месте, а опирается на опыт предшествующих описаний - см.: [1-5; 7-13; 15; 19; 20; 22; 24; 26; 28; 30-33 и др.].

Традиционная фракийская/древне-средиземноморская риторика подробно описана в литературе - см.: [6; 14; 18; 21; 23; 25; 27; 29 и др.], однако в территориальном отношении ее корреляции с риториками в разных частях планеты не исследованы; нет и концепции универсальной риторики - в отличие, например, от логики (второй ветви аргументологии), которая сама по себе и создавалась как наука об универсальных законах непротиворечивого получения вывода В этом смысле логика не является наукой о законах мышления, ибо алгоритмы (в логике) не имеют отношения к эвристикам (в мышлении) - см. иначе: [4].. Покуда мы не имеем ответа на эти вопросы, говорить о `классической' риторике можно лишь применительно к западному полушарию. При этом, даже здесь классика также различается территориально: так, наиболее известный на сегодняшний день вариант риторического единства - это не триадное аристотелево представление равноценных компонентов (этос, логос и пафос), а пентадное элокуционное, вариант, идущий от Цицерона, но, по свидетельству Дж. Кеннеди, далеко не всегда наследующий собственно Цицерона, имя которого было практически неизвестно в восточном (византийском) греко-ориентированном ареале [29, с. 3].

То же касается и попыток хроносного определения - постклассического варианта риторики с его возможными разделениями временного плана (риторика раннего и позднего Средневековья; Риторика эпохи Возрождения; Риторика Нового времени; современная риторика - дробность рассмотрения может быть подчинена принятым в историографии науки периодизациям).

Определение классической риторики связано с решением еще и следующих вопросов: (а) каково взаимоотношение и предел взаимопроникновения внутрипредметных отраслей знаний, называемых риторикой и диалектикой (логикой как наукой о рассуждении); (б) каков вклад классической традиции в религию (иудейско-христианскую риторическую традицию, в ислам, буддизм и в немировые религиозные риторические традиции); (в) каково взаимоотношение между риторикой устной и письменной речи; (г) каково взаимоотношение и приоритетность компонентов риторической ситуации - говорящего, речи и аудитории; (д) каково влияние риторики на внешние обстоятельства - политические и юридические институты; (е) как соотносится риторика с предметными областями - поэтикой, литературной критикой и т.п.

Риторика пронизывает все виды общения как социальной целенаправленной деятельности. Эта целенаправленность обычно трактуется процедурно как речевое воздействие, а статально - как убеждение. При этом в классической традиции убеждение было связано с предметом риторической ситуации, но в современной риторике оно понимается более широко, т. е. сама цель выходит за пределы собственно убеждения. И здесь представляется возможным и уместным обратиться к идеям ранней прагматики, т. е. к речеактовым теориям, а конкретно - к понятию перлокуции как своего рода программы результата речевоздействия. Например, это может быть принятие адресатом или аудиторией мнения, не совпадающего с исходным, укрепление адресата во мнении, достижение согласия, укрепление социум- ных связей и т. п. По мнению Дж. Кеннеди [29, с. 3], даже простая тематическая организация телефонного справочника будет обладать речевоздействующим аспектом, поскольку порядок представленности тем может воздействовать на читающего (в отличие от принятия алфавитного порядка).

Классическая риторика может быть соотнесена с понятием `первичная риторика` - primary rhetoric [29, с. 4-6]. Первичность связывается с хроносным фактором, т. е. трактуется в понимании, близком к древнегреческому (5 в. до н.э.) - как искусство убеждать в ситуации гражданского социума и в формате устного общения. Первичная риторика предполагает речевое действие по конкретному поводу, действие, не имеющее письменной текстовой формы. Гражданский ракурс первичной риторики, невозможный в эпоху римской тирании и средневековье, тем не менее, присутствует, но не в референтном плане (по вопросам, представляющим общественный интерес), а, скорее, как некий ориентир, связанный с делиберативным (совещательным) форматом речи. Этот ориентир эксплицируется в эпоху итальянского возрождения (12-13 вв.) и далее в постклассическую эпоху в Англии и Франции. Поскольку внимание концентрируется не на внутренних свойствах речевого действия, а на том, какому событию посвящена речь, такую риторику можно именовать экстенсиональной, с движением `от ситуации к средствам'.

Вторичная (secondary - [29, с. 5]) риторика тогда может именоваться интенсиональной (и мета- речевой), поскольку в ней основной объект - не внешнее событие, а устройство риторического аппарата, обеспечивающего реализацию любых риторических форм из заданного инвентаря, т. е. изначально как раз из текстов. Это движение `от средств к ситуациям', в рамках которого центральным моментом является рассмотрение тропов и фигур, а также топосов; при этом задействуется обращение к письменной форме дискурса. Отсюда интерес к стилистическим средствам (своеобразный маньеризм) в литературе и искусстве, и приоритет конкретных средств может меняться в зависимости от исторического периода.

Любопытно, что интенсиональная риторика связана с этосом не так, как экстенсиональная. В последней этос заключается в доверии к оратору и в его авторитете, т. е. создается средствами, не имеющими прямого отношения к самой риторике. В интенсиональной же риторике этос создается элокутивными средствами, которым можно научиться, так что при необходимости оратор может демонстрировать свой уровень образования, умение выступать на публике, пользуясь вербальными и невербальными средствами убеждения. Элокуция становится основой для формирования средств этикета.

Средства убеждения, регистрируемые в интенсиональной риторике позволяют задать коммуникативный фокус высказывания, направляя и облегчая задачу аудитории по поиску наиболее важных деталей сообщения. Сами речевые модели могут играть риторическую ориентирующую роль, например, в поэзии, придавая событийно-исторический фон содержанию, например, при варьировании стихотворного размера от ямба (или иных размеров) к гекзаметру.

Поскольку интенсиональная риторика имеет выраженный инвентаризационный характер, можно считать обоснованным мнение многих специалистов по риторике, начиная с др. греков и римлян, что риторические средства имеются не только в литературе и языке, но и в архитектуре, живописи, кино, театре и иных гуманитарных отраслях. Сама инвентаризация связана, несомненно, с осмыслением риторики как науки уже начиная с ее тривийного статуса. Именно поэтому мы - вслед за Дж. Кеннеди [29] - полагаем необходимым рассмотрение риторики как минимум двух названных аспектах. Эти аспекты могут быть названы нерефлексивным и рефлексивным.

Нерефлексивность в предлагаемой трактовке связана в большей мере с научностью, чем с когнитивностью. Известно, что когнитивные процессы могут быть как неосознаваемыми (например, в отношении задействуемых когнитивных стилей), так и осознаваемыми. Осознанность, однако, не обязательно связана с собственно рефлексией. Так, субъект может отдавать себе отчет в том, какие именно темы, риторические приемы и языковые средства он выбирает для конкретной речи. Вместе с тем, если он не в состоянии (или не имеет желания) осуществить систематизацию и осмысление природы и пределов возможностей этих средств, он остается на уровне хотя и когнитивно-обусловленной, но нерефлексивной риторики.

Нерефлексивная риторика имеет место, например, в практической гомилетике, а рефлексивный аспект она обретает лишь в трудах богословов. Это представляется справедливым как для христианской религии (где риторика была составляющей богословской науки), так и для буддизма (ср. наставления Будды по поводу проведения проповедей в 6 в. до н.э.), конфуцианства (тот же период) (где риторика как отдельная дисциплина отсутствовала, по крайней мере, до конца средневековья, во всяком случае, до начала деятельности мессионеров-иезуитов) и, возможно, мусульманства.

Надо отметить, что рефлексивный характер риторики в нашем понимании следует сопоставлять прежде всего с дедуктивным методом, который ближе к объяснительному, в отличие от индуктивного, который ближе к описательному. Тогда осознанное задействование риторических техник применительно к конкретным риторическим условиям можно считать не-рефлексивным, а анализ таких техник (или их разработка) и обоснование возможности конкретики их применения - рефлексивным.

Конечно, рефлексивная риторика не ограничивается проблемой осмысления инвентаризационного аппарата, а касается проблем объекта и предмета риторики, существа риторической ситуации и т. п. В сферу ее внимания попадают также вопросы социопсихологического состояния (и развития) оратора/эмитента и аудитории - например, проблемы этоса актора и когнитивно-стилевого баланса (или хотя бы учета) актора и публики в случае коллективной коммуникации. Также к рефлексивной риторике целесообразно относить вопросы доктринального характера - принципов рациональности, наследования идей, строения риторической теории и др.

Далее, при таком понимании рефлексивной риторики достаточно важным будет вопрос (не отражающийся обычно в нерефлексивном варианте) о соотношении и примарности риторики и аргументологии: что именно считать главенствующей системой координат и трактовать ли риторику как часть аргументологии, оставляя за ней персуазивный аспект речевоздействия. По-видимому, с позиций освещаемого подхода такая трактовка малоприемлема, поскольку заведомо предполагает узкое восходящее к Квинтилиану, нерефлексивное понимание риторики как собственно ораторики в ее элокуционном ракурсе.

Точно так же, идея подчиненного положения аргументологии по отношению к риторике проистекает, по-видимому, из древнего научного деления на 3 части, но не самой риторики, а рассматриваемого дискурсивного события, когда за пафос «отвечала» риторика, за логос - диалектика (а в естественно-языковом воплощении - аргументология), за этос - обе названные области.

К обоснованию подчиненного положения аргументологии можно отнести и квинтилианову риторическую пентаду, когда в сферу аргументологии помещается инвенция, в сферу не-рефлексивной риторики - элокуция, мемория и акция (не-рефлексивной - потому что они используют уже готовые паттерны), а диспозиция задает область пересечения рефлексивной риторики (с задействованием ориентационных характеристик аргументов) и рефлексивной (по определению) аргументологии, в которой доводы выстраиваются в аргументы.

Но компоненты этой пентады не основаны на едином классификационном признаке: инвенция связана с поиском доводов и является сугубо референтной (пусть и ориентированной на память, а не только на внеличностные источники); диспозиция есть дискурсивная деятельность; элокуция в качестве объекта берет язык; мемория - психологию; акция - соединение полученного продукта в семиотикой невербального общения. Если это так, то древнее пентадное представление риторики теоретически эклектично и не выдерживает критики именно в этом отношении. Возможное возражение, что такое представление вполне нормально, ибо дает модульное представление риторики, можно принять, если четко понимать, в чем состоит организующий момент, объединяющий эти модули. В речевоздействии? Но инвенция не связана напрямую с воздействием, как, впрочем, и мемория...

С другой стороны, если рассматривать аргументологию как мегапарадигму, в нее вполне возможно поместить риторику как отдельную парадигму - наряду с логикой, тоже отдельной парадигмой. При этом важно осознавать, что представленное выше понимание рефлексивной риторики как варианта риторики в целом не мешает такому подчинительному положению последней по отношению к аргументологии. Сама трактовка рефлексивной риторики в известном смысле дает возможность говорить о том, что эта дисциплина, задействуя рациональную сторону мышления, пересекается с аргументологией, если вообще не сливается с ней!

Представляется, что вышеприведенные рассуждения могут дать пищу для размышления, хотя и не ориентируют на проблемы насущно-утилитарного характера, возвращают нас к методологическому осмыслению как риторики, так и аргументации. Поскольку у меня нет окончательного ответа на поставленные вопросы, льщу себя надеждой, что они вызовут хотя бы минимальную дискуссию и помогут пролить свет на их существо и найти удовлетворительное решение.

Список литературы

1. Аннушкин В.И. История русской риторики. М.: Академия, 1998. 416 с.

2. Античные риторики / Под ред. A.M. Тахо-Годию М.: Изд-во МГУ,1978. 350 с.

3. Аристотель и античная литература / Под ред. М.Л. Гаспарова. М.: Наука, 1978. 228 с.

4. Арно А., Николь П. Логика, или искусство мыслить. М.: Наука, 1991. 413 с.

5. Багдасарян С.Б. Социальная природа и гносеологическая сущность риторики: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Ереван, 1971. 31 с.

6. Безменова Н.А. Очерки по теории и истории риторики. М.: Наука, 1991. 215 с.

7. Брынская О.П. Систематизация основных понятий риторики, данных в трактате Аристотеля «Риторика». М.: Изд-во МГУ, 1978. 77 с.

8. Волков А. А. Курс русской риторики. - М.: Храм св. муч. Татианы при МГУ, 2001. 480 с.

9. Дюбуа Ж., Эделин Ф., Клинкенберг Ж.-М. Общая риторика. М.: Наука, 1986. 392 с.

10. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. М.: Дело, 1999. 480 с.

11. Захарова О.И. Риторика и западноевропейская музыка XVII - первой половины XVIII века: принципы, приемы. М.: Музыка, 1983. 77 с.

12. Ивин А. А. Риторика. М: Гранд; Фаир-пресс, 2002. 299 с.

13. Рождественский Ю.В. Теория риторики. М.: Добросвет, 1997. 482 с.

14. Сухарева О.Э. Западная риторическая традиция и проблема убедительности монолога (на материале публичной речи): дис ... канд. филол. наук / 10.02.19. Калуга: Калужский гос. пед. ун-т, 2009. 202 с.

15. Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве / Пер. с лат. Ф.А. Петровского и др.; Под ред. М.Л. Гаспарова. М.: Наука, 1972. 470 с.

16. Чистякова И.Ю. Русская политическая ораторика первой половины ХХ века: этос ритора: автореф. дис. ... докт. филол. наук. 10.02.01. М., 2006.48 с.

17. Bancel P.-D. Les revolutions de la parole. Paris: Degorge: Cadot, 1869. 372 p.

18. Behrens R. Problematische Rhetoriki Studien zur franzoschen Theorieblildung der Affektrhetorik zwischen Cartesi- anismus und Fruhafklarung. Munchen: Wilhelm Pink Verlag, 1982. 236 p.

19. Brandt W.J. The Rhetoric of Argumentation. Indianapolis: Bobbs-Merrill Co., 1970. 288 p.

20. Burke K. A Rhetoric of Motives. New York: Prentice-Hall, 1950. 287 p.

21. Charland T.M. Artes praedicandi: contribution a l'histoire de la rhetorique au Moyen Age. Paris: Vrin, 1936. 420 p.

22. Eemeren F.H. van, Grootendorst R., Snoeck Henkemans F. Fundamentals of Argumentation Theory: A Handbook of Historical Backgrounds and Contemporary Developments. Mahwah: Erlbaum, 1996. 424 p.

23. Florescu V. La rhetorique et la neorhetorique: genese, evolution, perspectives. Paris: Les Belles Lettres, 1982. 222 p.

24. Fontanier P. Les figures du discours. Paris: Flammarion,1968. 503 p.

25. Golden J.L., Berquist G.F., Coleman W.E. The Rhetoric of Western Thought. 3rd ed. Dubuque (Iowa): Kendall/Hunt, 1983. 476 p.

26. Hauser G.A. Introduction to Rhetorical Theory. New York etc.: Harper and Row, 1986. 209 p.

27. Howell W.S. Logic and rhetoric in England, 1500-1700. Princeton (N.J.): Princeton Univ. press, 1956. 411 p.

28. Kahane H. Logic and Contemporary Rhetoric. Belmont, California: Wadsworth, 1997. 369 р.

29. Kennedy, G.A. Classsical Rhetoric and Its Chtistian and Secular Tradition from Ancient to Modern Times. Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 1980. viii, 591 p.

30. Perelman C. L'empire rhetorique: Rhetorique et argumentation. Paris: Vrin, 1977. 196 p.

31. Perelman, Ch., Olbrechts-Tyteca, L. The New Rhetoric: A Treatise on Argumentation. Notre Dame; London: University of Notre Dame Press, 1969. 566 p.

32. Richards I. The Philosophy of Rhetoric. New York: Oxford University Press, 1965. 138 p.

33. Terrasse J. Rhetorique de l'essai litteraire. Montreal: Les Presses de l'Univ. du Quebec, 1977. 157 p.

REFERENCES

1. Annushkin V.I. Istoriya russkoj ritoriki [A History of Russian Rhetoric]. M.: Akademiya, 1998. 416 p. (In Russian).

2. Antichny'e ritoriki [Ancient Rhetorics] / Pod red. A.M. Taxo-Godi M.: Izd-vo MGU,1978. 350 p. (In Russian).

3. Aristotel' i antichnaya literature [Aristotle and Ancient Literature] / Pod red. M.L. Gasparova. M.: Nauka, 1978 228 p. (In Russian).

4. Arno A., Nikol' P. Logika, ili iskusstvo my'slit' [Logic, or the Art of Reasoning]. M.: Nauka, 1991. 413 p. (In Russian).

5. Bagdasaryan S.B. Social'naya priroda i gnoseologicheskaya sushhnost' ritoriki: avtoref. dis. ... kand. filos. nauk [The Social Nature and Epistemological Essence of Rhetoric: A Synopsis of the PhD Dissertation in Philosophy]. Yerevan, 1971.31 s. (In Russian).

6. Bezmenova N.A. Ocherki po teorii i istorii ritoriki [Essays in the Theory and History of Rhetoric]. M.: Nauka, 1991.

7. Bry'nskaya O.P. Sistematizaciya osnovny'x ponyatij ritoriki, danny'x v traktate Aristotelya "Ritorika" [A Systematization of Principal Ideas of Rhetoric in Aristotle's `Rhetoric' Tractatus]. M.: Izd-vo MGU, 1978. 77 p. (In Russian).

8. Volkov A. A. Kurs russkoj ritoriki [A Course in Russian Rhetoric]. M.: Khram sv. much. Tatiany' pri MGU, 2001. 480 p. (In Russian).

9. Diubua Zh., E'delin F., Klinkenberg Zh.-M. Obshhaya ritorika [General Rhetoric]. M.: Nauka, 1986 392 p. (In Russian).

10. Zaretskaya E.N. Ritorika: Teoriya i praktika rechevoj kommunikacii [Rhetoric: A Theory and Practice of Speech Communication]. M.: Delo, 1999. 480 p. (In Russian).

11. Zakharova O.I. Ritorika i zapadnoevropejskaya muzy'ka XVII - pervoj poloviny' XVIII veka: principy, priyomy' [Rhetoric and West-Eoropean Music of XVII - the First Half of the XVIIIth Centuries: Principles and Techniques]. M.: Muzyka, 1983. 77 p. (In Russian).

12. Ivin A. A. Ritorika. [Rhetoric].M: Grand; Fair-press, 2002. 299 p. (In Russian).

13. Rozhdestvenskij Yu.V. Teoriya ritoriki [A Theory of Rhetoric].. M.: Dobrosvet, 1997. 482 p. (In Russian).

14. Sukhareva O.E'. Zapadnaya ritoricheskaya tradiciya i problema ubeditel'nosti monologa (na materiale publichnoj rechi): dis ... kand. filol. nauk [Western Rhetorical Tradition and the Problem of Persuasiveness of a Monologue (Based on the Material of a Public Speech) / A PhD Dissertaion in Philology] / 10.02.19. Kaluga: Kaluzhskij gos. ped. un-t, 2009. 202 p. (In Russian).

15. Ciceron M.T. Tri traktata ob oratorskom iskusstve [Three Treatises on Oratory]. / Per. s lat. F.A. Petrovskogo i dr. / Pod red. M.L. Gasparova. M.: Nauka, 1972. 470 p. (In Russian).

16. Chistyakova I.Yu. Russkaya politicheskaya oratorika pervoj poloviny' XX veka: e'tos ritora: avtoref. dis. ... d-ra filol. nauk [Russian Political Oratorics of the Frst Half of the XXth century: the Ethos of the Rhetorician / A Synopsis of the PhD Dissertation in Philology] / 10.02.01. M., 2006. 48 p. (In Russian).

17. Bancel P.-D. Les revolutions de la parole. Paris: Degorge: Cadot, 1869. 372 p. (In France).

18. Behrens R. Problematische Rhetoriki Studien zur franzoschen Theorieblildung der Affektrhetorik zwischen Cartesi- anismus und Fruhafklarung. Munchen: Wilhelm Pink Verlag, 1982. 236 p. (In German).

19. Brandt W.J. The Rhetoric of Argumentation. Indianapolis: Bobbs-Merrill Co., 1970. 288 p. (In English).

20. Burke K. A Rhetoric of Motives. New York: Prentice-Hall, 1950. 287 p. (In English).

21. Charland T.M. Artes praedicandi: contribution a l'histoire de la rhetorique au Moyen Age. Paris: Vrin, 1936. 420 p. (In France).

22. Eemeren F.H. van, Grootendorst R., Snoeck Henkemans, F. Fundamentals of Argumentation Theory: A Handbook of Historical Backgrounds and Contemporary Developments. Mahwah: Erlbaum, 1996. 424 p. (In English).

23. Florescu V. La rhetorique et la neorhetorique: genese, evolution, perspectives. Paris: Les Belles Lettres, 1982. 222 p. (In France).

24. Fontanier P. Les figures du discours. Paris: Flammarion,1968. 503 p. (In France).

25. Golden J.L., Berquist G.F., Coleman W.E. The Rhetoric of Western Thought. 3rd ed. Dubuque (Iowa): Kendall/Hunt, 1983. 476 p. (In English).

26. Hauser G.A. Introduction to Rhetorical Theory. New York etc.: Harper and Row, 1986. 209 p. (In English).

27. Howell W.S. Logic and rhetoric in England, 1500-1700. Princeton (N.J.): Princeton Univ. press, 1956. 411 p. (In English).

28. Kahane H. Logic and Contemporary Rhetoric. Belmont, California: Wadsworth, 1997. 369 p. (In English).

29. Kennedy, G.A. Classsical Rhetoric and Its Chtistian and Secular Tradition from Ancient to Modern Times. Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 1980. viii, 591 p. (In English).

30. Perelman C. L'empire rhetorique: Rhetorique et argumentation. Paris: Vrin, 1977. 196 p. (In France).

31. Perelman, Ch., Olbrechts-Tyteca, L. The New Rhetoric: A Treatise on Argumentation. Notre Dame; London: University of Notre Dame Press, 1969. 566 p. (In English).

32. Richards I. The Philosophy of Rhetoric. New York: Oxford University Press, 1965. 138 p. (In English).

33. Terrasse J. Rhetorique de l'essai litteraire. Montreal: Les Presses de l'Univ. du Quebec, 1977. 157 p. (In France).

Размещено на Allbest.ru