Особенности эмоциональных детско-родительских отношений в семьях больных шизофренией матерей

Однако введение в модель переменных АСВ, обуславливающих психологические причины дисфункциональных стилей ДРО, во всех случаях привело к снижению независимого вклада характеристик эмоционального компонента, при этом значительно улучшив качество регрессионной модели. Полученный результат позволяет предположить, что психологические причины, связанные с личностными проблемами матери, оказывают независимое значимое влияние на характер ДРО.

Полученные в нашем исследовании результаты оценки эмоционального компонента ДРО свидетельствуют, что матери, страдающие шизофренией, значительно хуже, чем здоровые матери, распознают эмоциональное состояние ребенка и понимают причины этого состояния, что подтверждается результатами других исследований [7]. Умение воз действовать на эмоциональное состояние ребенка у матерей, страдающих шизофренией, по результатам проведенного анализа оказалось значительно менее развито, чем у психически здоровых матерей. Эти выводы согласуются с результатами исследований, в которых матери с шизофренией демонстрируют недостаточную чувствительность к сигналам ребенка и низкую способность стимулировать социальные взаимодействия с ним [3].

Интересным представляется уровень эмпатии у больных матерей, оценка которого сопоставима с таковой у матерей контрольной группы и даже несколько превышает ее. Полученный результат не противоречит современным представлениям о способности больных шизофрени ей к сопереживанию. По мнению большинства исследователей, эмпатия имеет трехкомпонентную структуру: когнитивный компонент в виде понимания состояния другого человека без изменения своего состояния; эмоциональный (аффективный) компонент в виде сопереживания и сочувствия; поведенческий (действенный) компонент в виде активной поддержки другого и оказания помощи [8]. В исследованиях пациенты с шизофренией демонстрировали значительно более низкие оценки когнитивной эмпатии. Однако самооценки аффективной эмпатии не различались между группами больных и здоровых участников, а среди респондентов с шизофренией женщины были более эмпатичными, чем мужчины. Более того, переживание отрицательных чувств в ответ на страдание других у больных шизофренией было более выражено, чем у здоровых респондентов [9]. Данные выводы также подтверждают полученные в нашем исследовании результаты о дефиците способности матери распознавать и понимать эмоциональное состояние ребенка при сохраненной способности к сопереживанию.

Вместе с тем нам не удалось найти статистических различий в исследуемых группах в оценках выраженности материнского принятия. Наши результаты также не выявили недостатка теплоты детско-материнских отношений у больных матерей. Напротив, полученные результаты демонстрируют статистически более высокий показатель оценки эмоционального фона, сопровождающего взаимодействие с ребенком. Показатель оценки материнских чувств у матерей, страдающих шизофренией, по сравнению со здоровыми участницами также выше, хотя различия и не достигают статистической значимости. И хотя исследователи чаще указывают на дефицит материнской теплоты в ДРО матерей с шизофренией, в качественных исследованиях, направленных на изучение опыта материнства, психически больные матери сообщали о позитивных чувствах, связанных с материнством, и описывали родительство как смыслообразующую ценность их жизни [6].

Следует отметить, что выводы исследователей об особенностях эмоциональных детско-родительских отношений у матерей, страдающих шизофренией, чаще основаны на результатах наблюдений за взаимодействием матери и младенца. Однако очевидное несоответствие между внешним проявлением эмоций и испытываемыми чувствами у пациентов с шизофренией отмечалось в ряде исследований, и имеются достаточно убедительные доказательства того, что люди, страдающие шизофренией, испытывают аналогичные, а в некоторых случаях и большие по интенсивности чувства, чем люди без шизофрении [10]. Выводы же в нашем исследовании основаны на оценках эмоционального отношения по результатам самоотчетов матерей об эмоциональном опыте. Можно задаться вопросом, могут ли матери с шизофренией точно и достоверно сообщать о своих чувствах. Тем не менее результаты указывают на способность людей с шизофренией предоставлять надежные и достоверные отчеты о собственном эмоциональном опыте [11].

Представленные в нашем исследовании результаты эмоциональной составляющей детско-родительских отношений матерей позволяют высказать предположение, что сниженная способность больной матери воспринимать и понимать эмоциональное состояние ребенка может приводить к увеличению числа «нераспознанных» ситуаций, требующих эмоциональной поддержки ребенка при готовности матери ее оказывать. Невыраженное в целом у лиц, страдающих шизофренией, стремление к телесному контакту [12] как действие, демонстрирующее теплоту отношений, желание помочь, у матерей с шизофренией выглядит еще более дефицитарным. Ухудшают ситуацию неразвитые умения воздействовать на эмоциональное состояние ребенка.

Таким образом, при развитом, на уровне здоровых матерей, эмоционально-ценностном отношении больной матери к ребенку, ее готовности к эмоциональной поддержке нарушение восприятия и понимания матерью душевного состояния ребенка приводит к обедненной эмоционально-деятельной составляющей детско-родительских отношений.

Дефицит определенных характеристик эмоционального компонента определяется в зависимости от стиля ДРО. Так, наименьшая вовлеченность эмоциональной составляющей ассоциируется со стилем «фобия утраты», при котором значимым является только чувствительность матери к сигналам ребенка, при этом связь с другими характеристика ми ОДРЭВ не определена.

Для «воспитательной неуверенности» выявлена практически тотальная вовлеченность эмоционального компонента - дефицитвось ми из одиннадцати характеристик ОДРЭВ. Стиль «воспитательная неуверенность» в нашем исследовании сочетается с неразвитостью родительских чувств, что подтверждает значительную вовлеченность эмоционального компонента и может определять в крайней своей выраженности эмоциональное отвержение ребенка.

Несколько меньшая выраженность дефицита эмоциональных характеристик ассоциируется с паттернами дисфункционального стиля «вынесение конфликта в область ДРО». Эмоциональный дефицит в сочетании c гипопротекцией, характерной для данного стиля, приводит к вседозволенности и безнадзорности, ребенок находится на периферии внимания родителей. Считается, что отношения ребенка с родите лями и его чувство безопасности сильно зависят от взаимоотношений супругов и важно создать, возможно, лучшие отношения между супругами, прежде чем пытаться наладить хорошие отношения с ребенком [13]. Авторы некоторых исследований ставят под сомнение положи тельное влияние совместного проживания с супругом или другим партнером на семейное функционирование и ДРО матерей, страдающих шизофренией [6].

Появляется все больше свидетельств того, что психологические факторы способствуют ухудшению функциональных результатов у больных шизофренией [14]. Результаты исследований свидетельству ют о независимом влиянии пораженческих позиций и представлений о самоэффективности (негативных убеждений о способности человека успешно выполнять те или иные задачи, отсутствие веры в успех) на социальное функционирование, а результаты самоотчетов, измеряющих ряд психологических факторов, предоставляют важную информацию, связанную с функциональным исходом [15]. Повышение уровня само оценки родителя предсказывало более адаптивные стили ДРО в исследовании детерминант различий ДРО в семьях родителей, страдающих шизофренией и аффективными расстройствами [16].

Таким образом, полученные в нашем исследовании результаты расширяют представление о характере детско-родительских отношений в семьях матерей, страдающих шизофренией, и факторах, оказывающих влияние на стилевые особенности ДРО. Представляется очень важным учитывать родительский статус женщины, страдающей шизофренией, в повседневной практике при составлении индивидуальных лечебно-реабилитационных программ. Учет особенностей детско-родительских отношений, характеристик эмоционального компонента ДРО, личностных психологических проблем матери, решаемых за счет ребенка, необходим для определения мишеней психокоррекционных вмешательств, направленных на гармонизацию детско-родительских отношений.

Выводы

1. Способность воспринимать эмоциональное состояние ребенка у больных матерей значимо хуже, чем у здоровых матерей (р<0,005).

2. Различия показателей, характеризующих понимание причин эмоционального состояния ребенка и умение матери воздействовать на эмоциональное состояние ребенка, выявлены на уровнестатисти ческой тенденции (р<0,1) и свидетельствуют о меньшей выраженности данных характеристик у больных матерей.

3. Показатель, характеризующий эмоциональный фон, сопровождающий ситуации взаимодействия с ребенком, статистически значимо выше у матерей, страдающих шизофренией (р<0,05).

4. Стиль ДРО «доминирующая гиперпротекция на фоне фобии утраты ребенка» ассоциируется со сниженной чувствительностью матери к сигналам ребенка и сниженной способностью к их интерпретации (р<0,05).

5. «Воспитательная неуверенность на фоне неразвитости родительских чувств» сопряжена со сниженной способностью матери воспринимать и распознавать эмоциональное состояние ребенка, испытывать теплоту в отношениях (р<0,001), сниженной родительской самоэффективностью (р<0,001), сниженной способностью оказывать эмоциональную поддержку (р<0,05) и неумением воздействовать на эмоциональное состояние ребенка (р<0,001).

6. «Гипопротекция на фоне вынесения конфликта с супругом в область ДРО» сопряжена со сниженной материнской способностью пони мать причины душевного состояния ребенка (р<0,05), сниженной потребностью матери в телесном контакте (р<0,005), с более низкими показателями эмоционального фона взаимодействия (р<0,05), сниженной родительской самоэффективностью (р<0,001), неумением воздействовать на эмоциональное состояние ребенка (р<0,05) и снижением безусловности принятия ребенка (р<0,001).

7. На фоне учета характеристик эмоционального компонента личностные психологические проблемы матери вносят значительный вклад в формирование стилей ДРО.

Литература