Жертвы буллинга: анализ воспитательных паттернов и суицидологического статуса

Размещено на http://www.allbest.ru/

Жертвы буллинга: анализ воспитательных паттернов и суицидологического статуса

А.В. Меринов,

ФГБОУ ВО "Рязанский государственный медицинский университет имени академика И.П. Павлова" Минздрава России, г. Рязань, Россия

Аннотация

В последние десятилетия отечественный лексикон обогатился таким важным термином как "буллинг". Буллинг (травля в коллективе) - это системный психологический террор, издевательства более сильной группой или индивидом, над другим, более слабым в течение продолжительного времени. Значительная часть публикаций по данной теме представлена в англоязычном сегменте. Тем не менее, на настоящий момент причины этого явления остаются неясными, а последствия - обозначены недостаточно конкретно. Цели и задачи: изучение влияния буллинга на аутоагрессивный, и, в частности, на суицидологический профиль юношей и девушек, а также поиск его возможных предикторов. Материалы и методы: изучены 123 девушки (средний возраст 21,9±2,5 года) и 35 юношей (средний возраст 22,4±2,7 года), систематически подвергавшихся буллингу. В группу контроля вошли 126 девушек и 30 юношей, соответствующего возраста. В качестве диагностического инструмента использовался клинико - анамнестический опросник для выявления аутоагрессивных паттернов и их предикторов в прошлом и настоящем, международный опросник ICAST-R, опросник для оценки неблагоприятного детского опыта CTQ. Было произведено сравнение всех изучаемых признаков в подгруппах. Математическую обработку данных проводили с помощью программ SPSS-Statistics и Statistica 12. Результаты: согласно полученным данным, 45% девушек и 46% юношей когда-либо в жизни подвергались буллингу, из них - 5% девушек и 8% юношей переживали "регулярный буллинг", что в целом говорит о широкой распространённости данного феномена. Стоит отметить, что девушки и юноши из исследуемой группы в большей степени были подвержены различным видам насилия (эмоциональное, физическое, сексуальное) в детстве относительно групп контроля. Также изучены некоторые паттерны родительствования. Были выявлены отличия в отношении базовых установок чувства безопасности и защищённости в семье. Полученные данные могут указывать на формирование позиции "хронической жертвы", привычной в родительской семье. При оценке суицидологических характеристик изучаемых групп были выявлены следующие статистически значимые показатели. В исследуемых группах более 50% девушек и 48,5% юношей имели мысли о возможности совершения суицида. Обдумывали способ совершения суицида 45,5% девушек и 42,8% юношей (в группе контроля - 26,1% и 10%), составляли план самоубийства (24,3% девушек и 17,1% юношей против 8,7% и 0% контроля соответственно), отметили наличие суицидальной попытки в анамнезе - 18,7% девушек (в кно- троле - 7,1%). Выводы: таким образом, можно предположить, что буллинг может являться "промежуточным" этапом, укореняющим и усиливающим позицию "я - не ОК", а также - фактором, катализирующим аутоагрессивное поведение. Факт буллинга должен настораживать в плане потенциально высокого риска аутоагрессивного поведения и может, без сомнения" быть отнесён к предикторам суицидального поведения.

Ключевые слова: буллинг, травля, дисфункциональная родительская семья, аутоагрессивное поведение, суицидальное поведение

VICTIMS OF BULLYING: AN ANALYSIS OF ED STATUS

A.V. Merinov, A. Yu. Alekseeva, E.R. Zavalova

In recent decades, the domestic lexicon has been enriched by such an important term as "bullying". Bullying (abuse in a team) is a systemic psychological terror, bullying by a stronger group or individual over a weaker one for a long time. A significant part of publications on this topic is presented in the English-language segment. However, at the moment, the causes of this phenomenon remain unclear, and the consequences are not indicated sufficiently specific. Aims and objectives: to study the effect of bullying on auto-aggressive, and, in particular, on the suicidological profile of boys and girls, as well as the search for its possible predictors. Materials and methods: there were studied 123 girls (mean age 21.9±2.5 years) and 35 young men (mean age 22.4±2.7 years) who were systematically exposed to bullying. The control group included 126 girls and 30 young men of the corresponding age. As a diagnostic tool, a clinical and anamnestic questionnaire were used to identify autoaggressive patterns and their predictors in the past and present, the international ICAST-R questionnaire, a questionnaire for assessing adverse CTQ childhood experience. A comparison was made of all the studied characteristics in the subgroups. Mathematical data processing was performed using the SPSS-Statistics and Statistica 12 programs. Re sults: according to the data obtained, 45% of girls and 46% of boys were victims of bullying, of whom 5% of girls and 8% of boys experienced "regular bullying", which generally indicates the widespread prevalence of this phenomenon. It is worth noting that girls and boys from the study group were more exposed to various types of violence (emotional, physical, sexual) in childhood relative to control groups. Also, some patterns of parenting were studied. Differences were identified with respect to the basic attitudes of a sense of security and protection in the family. The data obtained may indicate the formation of the position of the "chronic victim" familiar in the parental family. When assessing the suicidological characteristics of the studied groups, the following statistically significant indicators were identified. In the studied groups, more than 50% of girls and 48.5% of boys had thoughts about the possibility of committing suicide. 45.5% of girls and 42.8% of young men considered the method of committing suicide (26.1% and 10% in the control group); they drew up a suicide plan (24.3% of girls and 17.1% of boys against 8.7% and 0% of control, respectively), the presence of a suicide attempt in the anamnesis was reported for 18.7% of girls (in control - 7.1%). Conclusions: it can be assumed that bullying can be an "intermediate" stage, rooting and reinforcing the "I am not OK" position, as well as a factor catalyzing auto-aggressive behavior. The fact of bullying should be alarming in terms of the potentially high risk of autoaggressive behavior and can, without a doubt, be attributed to predictors of suicidal behavior.

Keywords: bullying, bullying, dysfunctional parental family, auto-aggressive behavior, suicidal behavior травля буллинг психологический

В последние десятилетия отечественный лексикон обогатился таким термином как "буллинг". Несмотря на увеличение интереса к данной проблеме, в нашей стране она пока изучена недостаточно, долгие годы о ней вообще было не принято говорить. В настоящее время термин "буллинг" отождествляется преимущественно с насилием в молодёжной, в том числе школьной, среде [1]. От других форм насилия буллинг отличается тем, что осуществляется более сильной группой или индивидом над другим более слабым в течение длительного времени [2, 3]. Большинство публикаций на тему буллинга основано на данных, полученных зарубежными исследователями. Неясными остаются причины этого явления, а последствия иногда видятся расплывчато, поскольку мнения авторов на этот счёт достаточно противоречивы [2, 3, 4].

Существуют несколько критериев прямого и косвенного влияния буллинга на человека, отметим самые токсичные: переживание травли отрицательно воздействует на "Я-концепцию", нарушение идентичности, которое порождает безысходность и бездействие, что чаще всего формирует мысли о самоубийстве [1, 3, 4, 5]. Установлено, что "жертва" рискует зафиксировать проблемное поведение и иметь склонность к депрессивным расстройствам [5, 6]. Высказываются мнения, что жертвами в такой ситуации становятся неслучайно: подверженность буллингу может быть предсказана по индивидуальным характеристикам и семейным факторам [7].

Буллинг достаточно широко распространён в популяции. По данным ВОЗ [8] ежегодно миллионы детей страдают от травли в учебных заведениях. В российских школах регулярному насилию минимум 2-3 раза в месяц подвергаются от 12 до 24% подростков [9]. Таким образом, это явление нуждается в более детальном изучении, направленном на понимание его "корней", последствий и точек приложения профилактической активности.

Целью исследования был поиск возможных предикативных причин буллинга, а также оценка его возможного значения для суицидологической практики в нашей стране.

Материалы и методы. Для решения поставленных целей были обследованы репрезентативные группы девушек и юношей. Все они являлись студентами старших курсов ВУЗов. Были выделены следующие подгруппы: девушки и юноши, подвергавшиеся буллингу (ДБ+; ЮБ+), а также - девушки и юноши, не подвергавшиеся буллингу (ДБ-; ЮБ-). Критерием включения в исследуемую группу являлись: положительный ответ на вопрос: "Вы в прошлом подвергались буллингу?" (критерии выявляемого явления обсуждались с респондентами); получение информированного согласия об участии в исследовании. Критерием исключения являлись: разовые конфликтные ситуациями с окружением, иные напряженные отношения, не соотносимые респондентом с понятием "травли". В группу лиц, подвергавшихся буллингу, вошли 123 девушки и 35 юношей. Возраст в первой группе составил 21,9±2,5 года, во второй - 22,4±2,7 года. В группу контроля вошли 126 девушек и 30 юношей (средний возраст - 21,6±2,2 и 22,1±2,8 года соответственно).

В качестве диагностического и исследовательского инструментария использовались следующие методики. Клинико-анамнестический опросник для выявления аутоагрессивных паттернов и их предикторов в прошлом и настоящем [10]. Международный опросник для изучения распространенности насилия над детьми (ГС- AST-R) [11], позволяющий изучить опыт пережитого в детстве насилия среди молодежи 18-24 лет. Опросник для оценки травм, полученных в детстве (CTQ) [12] для скрининга детского травматизма, измеряющий следующие виды жестокого обращения: эмоциональное, физическое и сексуальное насилие, а также эмоциональное и физическое пренебрежение.

Статистический анализ и обработку данных проводили посредством параметрических и непараметрических методов математической статистики с использованием критериев Стьюдента, %2. Параметрические данные в работе представлены в виде М±m (среднее арифметическое ± стандартное отклонение). Описание статистических данных для непараметрических критериев представлено в виде п (%) (абсолютное количество признаков в группе и его процентное отношение к общему количеству членов группы). Математическую обработку данных проводили с помощью программ SPSS-Statistics и Statistica 12.

Результаты и их обсуждение. Проанализируем полученные данные, касающиеся возможного детского травматизма и ретроспективного анализа пережитого насилия в группе девушек. Статистически значимые отличия представлены в таблице 1.

Из таблицы следует, что между группами девушек обнаруживаются значительные отличия в отношении таких показателей как, уровень актуального стресса, а также, различных видов детского насилия. Два разных диагностических инструмента, направленных на выявление наличия опыта пережитого насилия в детстве, свидетельствуют о том, что девушки из исследуемой группы подвергались различным формам эмоционального насилия существенно чаще, чем девушки из контрольной группы.

Анализ пережитого детского насилия девушек, имевших в анамнезе факт буллинга

Analysis of childhood violence experienced by girls who had a history of bullying

Таблица 1 / Table 1

Анализ пережитого насилия Analysis of experienced violence (ICAST-R)

Значения индикатора в отношении сексуального насилия достаточно малы, но, следует обозначить их наличие и существенную статистическую разницу. Какова причина связи буллинга и наличия детской психологической травматизации - требует дальнейшего уточнения. Однако существует множественные свидетельства возможного влияния негативного раннего детского опыта на адаптационные механизмы взрослых людей [7, 13], формирование неконструктивных "сценарных" форм поведения [10, 12].

Проанализируем некоторые паттерны родительствования, обнаруживаемые в исследуемой группе.

У девушек, подвергавшихся буллингу, прослеживаются отличия в отношении базовых установок чувства безопасности и защищённости в семье по сравнению с группой контроля. Дети в процессе воспитания не получали эмоциональный и физический отклик от значимых взрослых, психологическую (и не только) безопасность личности. Данные самоотчетов логичным образом соответствуют данным, приводимым в первой таблице. Впоследствии 54,4% девушек в исследуемой группе отметили, что часто боялись возвращаться до- мои.

Таблица 2 / Table 2

Особенности родительствования девушек, имевших в анамнезе факт буллинга

Family parenting styles of girls who had a history of bullying

Большинство случаев буллинга, обнаруживалось учителями или благодаря физикальным признакам, семья же долгое время оставалась вне ведения, тем более, безусловно, не выполняя барьерную и буферную функции, что согласуется с данными других исследователей [6, 11]. Более того, полученные данные, в определённой степени, могут указывать нам на формирование у ребёнка некой психологической или сценарной предиспозиции, формирующей особую восприимчивость к зачаткам буллинга: позицию "профессиональной жертвы", привычную в родительской семье. Некую хроническую неудовлетворённость, возможно, являющуюся почвой для последующей травли, неспособности постоять за себя в условиях отсутствия демпфирующей семейной функции.

Нам представляется вполне логичной подобная траектория: "особенности семейной системы" - "формирование определённых черт личности" - "возникновение буллинга". Буллинг же в свою очередь, к сожалению, позволяет усиливать существующую жизненную позицию "Я - не ОК'ей", запуская некий порочный круг. Специалистам часто приходится слышать: "В школах дразнят и обижают всех, переживут". На наш взгляд, вышеизложенная информация способна хотя бы частично пролить свет на существующий порядок вещей. Почему кого-то нападки касаются однократно, а кто-то "хронифицируется", становясь объектом постоянного буллинга.

На следующем этапе оценим суицидологические характеристики изучаемой подгруппы.

В исследуемой группе более 50% девушек отмечали наличие мыслей о возможности совершения суицида, обдумывали способ и составляли чёткий план самоубийства 45,5% и 24,3% девушек соответственно; 18,7% пытались покончить жизнь самоубийством, что в 2-2,5 раза превышает показатели группы контроля.

Таблица 3 / Table 3

Суицидологические характеристики девушек, имевших в анамнезе факт буллинга

Suicidological characteristics of girls who had a history of bullying

Те же особенности в значительной степени касаются и просуицидальных идеаций пассивного характера. Эти данные являются весьма настораживающими в отношении суицидологической "плоскости" и заслуживают пристального внимания, на что обращалось внимание и ранее [3, 11, 14]. Полученные результаты свидетельствуют в пользу того, что девушки, подвергшиеся буллингу, в своём прошлом достаточно часто имели дисфункциональную модель родительствования или подвергались эмоциональному, физическому насилию, что в дальнейшей жизни ассоциировано с весьма значительным суицидальным риском. Мы не имеем достоверных статистических данных, касающихся связи буллинга и завершённых детско-подростковых суицидов. Однако суицидологический профиль ныне живущих взрослых жертв буллинга, позволяет высказать предположение о наличии таковой связи. Ранее мы располагали данными о связи детского травматического опыта и высокого суицидального риска [14 -17], либо буллинга и суицидального риска [3], теперь же, мы можем предположить в качестве одного из "промежуточных", опосредующих звеньев между детской травмой и суицидальностью - подверженность буллингу.

Перейдём к оценке данных, полученных при изучении отличий между соответствующими группами юношей. Проанализируем полученные данные в отношении детского травматического опыта (табл. 4).

Оба использованных в исследовании опросника обнаруживают статистически значимую разницу в отношении эмоционального насилия. Данные 1СЛ 8Т-Я также говорят в пользу более частых эпизодов физических наказаний дома. В целом "профиль" детского насилия и его форм, сходен у юношей и девушек, подвергавшихся буллингу. Юноши в отношениях с родителями не чувствовали себя эмоционально и физически изолированными, что серьёзным образом отличает их от аналогичной группы девушек. Это в определённой степени может быть связано с гендерными аспектам как самого воспитания (родительский компонент), так и особенностями восприятия действия или дисканти- рующей ситуации [12, 17].

Анализ пережитого детского насилия юношей, имевших в анамнезе факт буллинга Analysis of childhood violence experienced by young men who had a history of bullying

Таблица 4 / Table 4

Таблица 5 / Table 5

Суицидологические характеристики юношей, имевших в анамнезе факт буллинга

Suicidological characteristics of young men with a history of bullying

Часто в отношении детей разного пола используются различные воспитательные паттерны, так и общеизвестна гендерная специфичность восприятия родительских наказаний или пренебрежения. Возможно, по этой причине, у юношей не обнаруживаются статистически значимой разницы в отношении эмоциональной и физической изоляции даже при наличии фактов имеющегося физического и эмоционального насилия.

В табл. 5 представлены статистически значимые отличия суицидологического профиля юношей. Изученная группа юношей характеризуется достаточно высоким суицидальным потенциалом. Около 50% имели мысли о возможности совершения суицида, 40% обдумывали план его реализации, но только 20% говорили об этом своим близким. Это похоже на показатели аналогичной группы девушек, приведённых выше. Мы можем сделать вывод аналогичный высказанному в обсуждении подгруппы девушек, подвергавшихся буллингу. Схематически данное положение проиллюстрировано на предлагаемом ниже рис. 1.

Рис. 1. / Fig. 1. Схема буллинг-опосредованной траектории формирования аутоагрессивных паттернов в исследованных группах / Scheme of a bullying-mediated trajectory of formation of auto-aggressive patterns in the studied groups.

Проведённое исследование демонстрирует опосредующую роль буллинга, усиливающего уже существующую негативную жизненную позицию, что приводит к вполне понятным последствиям. Полученные данные, на наш взгляд, расширяют существующие представления о механизмах суицидогенеза, а также дают основания для более детального изучения буллинга как предиктора и катализатора аутоагрессивного поведения.

Выводы

1. В исследовании обнаружена связь между фактами "детской психологической травмы" и последующей подверженности буллингу, с одной стороны, и высокими суицидологическими рисками у лиц, имевшими подобный опыт в прошлом (буллинг), с другой. Это позволило предложить возможную модель буллинг - опосредованной траектории возникновения аутоагрессивных паттернов у лиц, изначально перенесших "детскую травму".

2. Лица, подвергавшиеся буллингу, с позиции суицидологической практики, представляют собой группу, требующую пристального внимания, подразумевающую разработку специфических превентологических подходов. Факт буллинга должен настораживать в плане потенциально высокого риска аутоагрессивного поведения и может быть отнесён к значимым предикторам такового.

3. В основе буллинга нередко лежит некая неадаптивная модель поведения, сформированная в результате негативного влияния родительской семьи. Этот факт следует учитывать при психотерапевтической коррекции последствий травли как таковой, а также для построения эффективной работы в случае обнаружения аутоагрессивной активности.

Литература / References

1. Алексеева Е.В., Николаева Ф.П. Личностные ресурсы защитников жертвы и агрессоров, участников буллинга в ситуации морального выбора. Профилактика девиантного поведения детей и молодежи: региональные модели и технологии. Сборник статей по материалам научно-практической конференции. Ялта, 2019. 248-251. [Alekseeva E.V., Nikolaeva F.P. Personal resources of the defenders of the victim and the aggressors, the participants of the bullying in a situation of moral choice. Prevention of deviant behavior of children and youth: regional models and technologies. Collection of articles on the materials of the scientific- practical conference. Yalta, 2019. 248-251.] (In Russ)

2. Бочавер А.А., Хломов К.Д. Буллинг как объект исследования и культурный феномен. Психология. 2013; 10 (3): 149-159. [Bochaver A.A., Hlomov K.D. Bullying as an object of study and a cultural phenomenon. Psychology. 2013; 10 (3): 149-159.] (In Russ)

3. Тарасова А.Е. Причины самоповреждающего поведения подростков и молодежи. Психологические науки. 2019; 1 (16): 21-33. [Tarasova A.E. Reasons for self-harming behavior of adolescents and youth. Psychological sciences. 2019; 1 (16): 21-33.] (In Russ)

4. Барбина В.Д., Слепухина Г.В. Проблемы буллинга в образовательной среде. Modern Science. 2019; 12 (2): 236-330. [Barbina V.D., Slepuhina G.V. Problems of bullying in the educational environment. Modern Science. 2019; 12 (2): 236-330.] (In Russ)

5. Schwartz D., Lansford J.E., Dodge K.A., Pettit G.S., Bates J.E. Peer Victimization During Middle Childhood as a Lead Indicator of Internalizing Problems and Diagnostic Outcomes in Late Adolescence. Journal of clinical child and adolescent psychology. 2015; 44 (3): 393-404. DOI: 10.1080/15374416.2014.881293

6. Wormington S.V., Anderson K.G., Schneider A., Tomlinson K.L., Brown S.A. Peer Victimization and Adolescent Adjustment:

Does School Belonging Matter? Journal of school violence. 2016; 15 (1): 1-21. DOI: 10.1080/15388220.2014.922472

7. Arseneault L., Bowes L., Shakoor S. Bullying victimization in youths and mental health problems: "much ado about nothing"? Psychological Medicine. 2010; 40 (5): 717-729. DOI:10.1017/S0033291709991383

8. Всемирная организация здравоохранения. "Поведение детей школьного возраста в отношении здоровья". Буллинг (издевательства, травля) среди подростков в Российской Федерации. Информационный бюллетень по результатам исследования HBSC. 2013/2014. 1-2. [World Health Organization. "Health behaviors of schoolchildren." Bullying among adolescents in the Russian Federation. HBSC Study Newsletter. 2013/2014. 1-2.] (In Russ)

9. Волкова Е.Н., Цветкова Л.А., Волкова И.В. Методологические основания для разработки программ профилактики подросткового буллинга. Сибирский психологический журнал. 2019; 74: 88-100. [Volkova E.N., Cvetkova L.A., Volkova I.V. Methodological basis for the development of teenage bullying prevention programs. Siberian Psychological Journal. 2019; 74: 88-100.] (In Russ)

10. Меринов А.В. Роль и место феномена аутоагрессии в семьях больных алкогольной зависимостью. СПб: "Экспертные решения", 2017. 192 с. [Merinov A.V. The role and place of the phenomenon of autaggression in families of patients with alcohol dependence. SPb: "Ehkspertnye resheniya", 2017. 192 s.] (In Russ)

11. Психологическое сопровождение детей, переживших насилие и жестокое обращение в семье: методическое пособие. Тамбов: Изд-во ТРОО "Бизнес-Наука-Общество", 2014. 46 с. [Psychological support for children surviving violence and abuse in the family. Methodical manual. Tambov: Publishing House of TROO "Business-Science-Society", 2014. 46 s.] (In Russ)

Bernstein D.P., Ahluvalia T., Pogge D., Handelsman L. Validity atric population. J. Am. Acad. Child. Adolesc. Psychiatry 1997; 36: 340-348. DOI: 10.1097/00004583-199703000-00012

13. Baker A.J., Maiorino E. Assessments of emotional abuse and neglect with the CTQ: Issues and estimates. Children and Youth Services Review. 2010; 32: 740-748.

14. Katie A., Ports Ph.D. Adverse Childhood Experiences and Suicide Risk: Toward Comprehensive Prevention. American Journal of Preventive Medicine. 2017; 53: 400-403.

15. Norman R.E, Byambaa M., Butchart A., Scott J., Vos T. The long-term health consequences of child physical abuse, emotional

Размещено на Allbest.ru