Психокоррекционная работа с женщинами по устранению выявленных ложных воспоминаний, связанных с семейным насилием (клинический случай)

Размещено на http://www.allbest.ru/

НИИ психического здоровья СО РАМН

Психокоррекционная работа с женщинами по устранению выявленных ложных воспоминаний, связанных с семейным насилием (клинический случай)

Авдеенок Л.Н.

Френовская И.А.

Аннотация

синдром ложный воспоминание психотерапия

В статье анализируется синдром ложных воспоминаний в процессе динамической психотерапии. В результате «ложных воспоминаний искажаются представления о реальном мире, появляется неумение самостоятельно и адекватно оценивать проблемные семейные ситуации, что приводит к невротическим расстройствам.

Ключевые слова: женщины, семейное насилие, ложные воспоминания, психокоррекция.

Abstract

In this article the author analyzes «false reminiscences» syndrome in the process of dynamic psychotherapy. In result of «false reminiscences», ideas about real world are distorted, inability to assess independently and appropriately problem family situations occurs that results in neurotic disorders.

Key words: women, family violence, false reminiscences, psychocorrection.

Исследованиями, направленными на изучение различных аспектов насилия, пережитого в раннем детстве, занимались Дж. Герману, Л. Хиршману. Они выделили и описали основные группы женщин: жертвы сексуального насилия, жертвы инцеста, жертвы хронической сексуальной или физической травматизации во взрослом возрасте. Например, пострадавшие от нескольких изнасилований или жертвы так называемого домашнего насилия, а также женщины, демонстрировавшие в детстве и подростковом возрасте такое девиантное поведение, как побеги из дома. Описаны также женщины, страдающие от алкогольной или наркотической зависимости, чьи матери длительно отсутствовали дома, что являлось депривацией, пренебрежением к интересам детей, а значит, является насилием по отношению к детям. Также выделены группы «взрослых детей», усыновленных или взятых на воспитание в раннем детстве. Авторы считают, что необходимо психологически исследовать представителей этих групп с целью их эффективной психотерапии, снижения уровня невротизации, активизации адаптационных возможностей. Вероятность применения насилия по данным исследований в этих группах намного выше среднестатистической (наши данные подтверждают последнее). Авторами даны рекомендации напрямую спрашивать о наличии фактов насилия в детстве, наконец, «настойчиво исследовать историю жизни пациента на предмет наличия в ней фактов насилия». Очевидно, что методы, предлагаемые Г.С. Джозефсоном, М.Л. Фон-Бейетт, требуют виртуозного владения техникой клинической беседы, в руках же непрофессионала они могут стать источником дополнительной травматизацией, приводящей к ложным воспоминаниям. Авторы имеют в виду феномен, обсуждение которого приняло в современной западной литературе широкий размах и открытие которого вносит дополнительные нюансы в проблему идентификации фактов насилия, пережитого в детстве.

Речь идет о синдроме ложной памяти (false memory syndrom - FMS), обнаруженном британским психоаналитиком Дж. Фрид. Имеется в виду феномен возникновения у взрослого в процессе психодинамической психотерапии ложных воспоминаний о совершенном над ним в детстве сексуальном насилии, в котором виновен один из родителей, причем сами родители, братья, сестры, бабушки, дедушки, учителя, соседи, значимые другие, да и вся социальная и психологическая ситуация развития ребенка (по Л.С. Выготскому) полностью отрицают возможность совершения насилия. В настоящее время причиной возникновения ложных воспоминаний считается низкая компетентность или неаккуратность психотерапевта (например, бессознательно демонстрирующего желательность таких воспоминаний). Иногда стремление пациента соответствовать ожиданиям терапевта так велико, что он с готовностью продуцирует такие воспоминания. Чаще всего ложные признания сексуального насилия в детстве возникают при прохождении длительной терапии, в том случае, когда терапия была неэффективна и не было фундаментальных причин возникновения невротического состояния при обращении к психотерапевту. В этом случае и проявлялся синдром ложной памяти, воспоминание о якобы имевшемся насилии, что создавало психотерапевту дальнейшую работу с целью улучшения качества жизни клиента.

По нашим данным, пациенты, которые длительно проходили психодинамическую терапию, часто вспоминали ложное по отношению к ним насилие. Даже простые физические прикосновения со стороны родителей пациенты часто трактовали как сексуальные домогательства или физическое насилие. Семейные простые требования (присмотр за младшими детьми, уборка дома, занятия, не соответствующие их интересам) в дальнейшем во взрослом состоянии в беседе с психотерапевтом расцениваются как вид насилия, испортивший им жизнь и вызвавший много проблем, а также сложности в личностно-интимной жизни. Ложные воспоминания объяснялись желанием посещать в дальнейшем психотерапевтические занятия, что определяло рентные установки пациентов и позволяло иметь льготы и особое положение в семье. Это, как правило, были пациенты с выраженными истерическими чертами, которые характеризуются незрелостью эмоций, бедным духовным миром, детскими суждениями, многочисленными фантазиями, в которые впоследствии они безоговорочно начинают верить сами. При рассказе о себе, где позиционируют себя как личность особенную, сообщают о своеобразных, исключительных отношениях в семье. Нередко с целью, чтобы представить себя как жертву обстоятельств или привлечь внимание психолога, они сочиняют или сильно драматизируют имевшие место факты и трактуют их как насилие. Таким образом, ложные воспоминания или преувеличенные факты насилия преподносятся психологу как само насилие. И в случае, если психолог не имеет достаточных анамнестических и объективных данных о своем пациенте, то в дальнейшем он может зайти в психотерапевтический тупик. Иногда психотерапевт долго и безрезультатно ведет такого пациента, так как это выгодно ему, прежде всего, финансово. Отношения с пациентом становятся созависимыми и даже дружескими, что сужает возможности личностного роста пациента. Пациент становится несамостоятельным, все свои действия согласовывает с терапевтом, что приводит к несамостоятельности, невротическому напряжению, анализу и фиксированности на одних и тех же событиях. Далее приводится описание клинического случая.

Пациентка Л., поступила в клинику НИИПЗ в отделение пограничных неврозов. До поступления в клинику 2 года посещала сеансы психодинамической терапии, которая не принесла ей эффективного функционирования в социальной и семейной среде.

Возраст 52 года, имеет высшее заочное образование педагогического института (исторический факультет). Росла в многодетной семье, где кроме нее были еще 2 сестры и 2 брата. Приходилось много заниматься домашней работой как самой старшей. Присматривала за младшими детьми, мать ровно относилась ко всем детям, но очень много работала, мало уделяла внимания семье. Отношения между родителями были ровные, спокойные, но в алкогольном состоянии отец был вспыльчивый, приставал с разговорами, начинал воспитывать детей, очень громко и оскорбительно разговаривал со всеми членами семьи. Но никогда не применял физическое насилие ни по отношению к жене, ни к детям. После этого испытывал чувство вины, покупал детям конфеты, подарки, просил прощения. Хотя подобные ситуации были редки, пациентка описывает их очень ярко, выразительно, эмоционально, с обидой. Считает, что отец незаслуженно ее оскорблял, так как особенно ее любил, и по ее мнению, оценивал ее прежде всего как красивую девушку, любовался ее, хвалил ее внешние данные, покупал ей красивую одежду. Иногда отец просил её примерять новые платья, чтобы полюбоваться ее красотой (это подтверждается объективно младшей сестрой пациентки). Семья проживала в маленькой квартире, поэтому члены семьи часто располагались на одном диване, чтобы посмотреть фильм. Ей всегда было приятно находиться рядом с отцом, потому что он обнимал ее или гладил по голове.

По характеру очень романтичная, много читала любовных романов, считала, что в нее многие должны быть влюблены. Росла общительной, ранимой, обидчивой, стремилась к лидерству. Будущего мужа представляла романтичным, сильно влюбленным в нее, готовым ради нее на неожиданные поступки. Считала, что будущий избранник должен быть хорошо образованным, знать много стихов, таким, чтобы она могла гордиться им перед подругами. После окончания школы легко поступила в педагогический институт, имела много друзей, но на ухаживания со стороны однокурсников не отвечала, так как «подыскивала» и ждала своего необыкновенного принца. У нее сформировался образ будущего мужа, сложно было трансформировать ригидный тип мышления. В 30 лет все таки встретила мужчину, который отвечал ее представлениям: был очень внимателен, подробно расспрашивал о прежней жизни, ее интересах, родительской семье, очень красиво ухаживал, дарил цветы, подарки, водил в театр. Молодой человек казался очень эмоциональным со своеобразным восприятием окружающего мира. Часто говорил ей, что только он по-настоящему ее любит, а родители только использовали ее как воспитательницу младших детей, отцу же она заменяла мечту о красивой женщине-жене, которой не была его собственная супруга. Необычные аналитико-философские разговоры приводили ее в восхищение. Она с большим старанием старалась соответствовать ему. Это давалось с трудом, и поэтому она впервые обратилась к психотерапевту.

Поженившись, молодая семья стала жить в частном доме в пригороде Томска. Поскольку муж часто пребывал в разных эмоциональных состояниях - от романтически-печального до радостного или агрессивного, молодой супруге приходилось в основном все делать самой. Домашняя работа обесценивалась мужем, но ей были важны его слова, улыбка, контакт глаз, совместное чаепитие вечерами. В браке родилось 2 сыновей. Муж к детям относился неровно, то был очень сильно привязан, то относился формально, не интересовался их жизнью. В подростковом возрасте старшему сыну поставили диагноз шизофрении. Очень сильно переживала, старалась поддерживать сына. Муж сказал, что не готов решать подобные проблемы, что ему самому нужна помощь, что надеется на помощь со стороны жены. По-прежнему романтично признавался в любви. Старший сын в 19 лет покончил жизнь самоубийством. Считала себя во всем виноватой, так как «упустила» ситуацию, не лечила сына, а слишком много уделяла внимания мужу.

Спустя полтора года муж заявил, что разводится с ней, уезжает в другой город, чтобы исполнить заветное желание - построить собственный дом, где родит и будет воспитывать здоровых детей, так как младшему сыну поставлен диагноз шизотипического расстройства. Новая подруга мужа была младше его на 10 лет и имела свой бизнес, поэтому у него появилась реальная возможность строить дом и улучшить материальное состояние. Тем не менее продолжал признаваться прежней жене в любви, уход из семьи объяснял тем, что не справится с трудностями (к тому времени у жены обнаружилось онкологическое заболевание) и может сам погибнуть, при этом много плакал. После ухода мужа пациентке успешно сделали операцию по поводу онкологического заболевания. Она полностью сосредоточилась на здоровье младшего сына и на работе. Очень скучала по мужу.

Обратилась по поводу своего состояния к психодинамическому терапевту. 2 года посещала психоаналитика. Анализировали вместе с терапевтом как супружеские отношения, так и родительско-детские (прежде всего с отцом). Возникли ложные воспоминания по поводу взаимоотношений с отцом: считает, что отец, когда прикасался и гладил ее по голове, совершал сексуальные домогательства, о которых говорил также ее бывший муж. Стала считать, что в связи с этим не сложилась ее семейная жизнь, так как вначале была зависима от похвал и любви отца, затем от любви мужа. По итогам беседы с психоаналитиком у пациентки сложилось концепция, что «перенесенное насилие» сломало ее семейные супружеские отношения. Возникло стойкое неприязненное отношение к отцу, что очень волнует и напрягает, так как отец является инвалидом. Раньше ухаживала за отцом, считала это своим долгом и даже гордилась и уважала себя за это, то после аналитических сеансов испытывает к нему злость и ненависть, так как пришла к выводу, что детские отношения с отцом испортили ей взаимоотношения с мужем, не сформировал ей образ реального мира и отношений с окружающими людьми.

На лечение обратилась по поводу нарушения сна, тревоги, беспокойства, раздражительности, вспышек ярости по отношению к отцу, повышения артериального давления, эмоциональной неустойчивости, внутреннего напряжения, кома в горле, приступов паники. Младшие сестры, пришедшие на беседу, отмечали ровное отношение отца к пациентке, то, что отец даже стеснялся говорить на интимные темы, иногда выпивал, в это время признавался в любви ко всем детям, играл с ними, очень редко злился или ругался, но это всегда было по делу. Старшую сестру ругал больше других, так как она часто мечтала и не успевала выполнять домашнюю работу, но в то же время гордился ею, так как она училась хорошо, всегда была приветлива, следила за своей внешностью, была «модницей», много сама шила, а также стремилась к самообразованию. Таким образом, провоцированные психодинамическим терапевтом вопросы привели к ложным воспоминаниям о насилии, которые трансформировали ее отношения с отцом в негативную сторону и привели к невротическому расстройству на фоне других интимно-значимых кризисов. Нами было проведено 10 психокоррекционных занятий с применением когнитивных и поведенческих методик.

При консультировании женщин, находящихся в семейном кризисе, важно установить эмпатийную эмоциональную связь с пациентами, чтобы повысить уровень доверия и вероятность согласия в поведенческом плане с теми задачами, которые оговорены. Задача психотерапевта заключается в том, чтобы продемонстрировать, что он может видеть ситуацию глазами пациента, понимает, какое напряжение он испытывает, каковы его состояние и цели. Пациенты часто приходят на консультацию с негативным настроем, склонны преувеличивать конфликты и не способны переносить неприятности. Одна из основных задач психолога-консультанта - снизить уровень интенсивности негативных эмоций с помощью изменения отношения к окружающему миру.

Мы использовали при работе с больными рациональную эмотивную и поведенческую бихевиоральную терапию А. Эллиса. На первом этапе информация пациента не подвергается сомнению, а наоборот, принимается в том виде, в каком они её подают. Такое открытое принятие становится для пациента положительным мотивом для дальнейшей психокоррекционной работы. Совместные оценки семейных кризисов, неприятных жизненных ситуаций, сложных взаимоотношений с супругом/супругой ведут к снижению отрицательных эмоций и увеличению возможности решения проблем. Психолог помогает заменить негативные и ригидные интерпретации имеющихся проблем на более гибкие и сдержанные. Практически во всех случаях пациенты ошибочно полагают, что их отрицательные эмоции формируют члены семьи, а психолог на примерах объясняет, что это только их реакции на ситуацию. Подобная проработка реакций на ситуацию приводит к выводу, что отрицательные эмоции - всего лишь собственные эмоции, а не воздействие других людей на эмоции пациентов. Пациенты в процессе психокоррекционной работы возвращают себе контроль собственных эмоций, понимая, что не сама проблемная ситуация вызывает отрицательные эмоции, а оценка проблемной ситуации, которая зачастую может быть драматизирована. Необходимо точно описать и оценить кризисную ситуацию, не преуменьшая и не преувеличивая ее. Консультант в процессе занятий помогает пациентам реально посмотреть на проблемную ситуацию и определить ориентацию на решение проблемы, таким образом, снижая негативные эмоции. В результате анализа имеющейся проблемы пациенты, в конце концов, приспосабливаются и адаптируются к реальной ситуации и начинают рассматривать альтернативное решение проблем. Зачастую пациенты в результате обсуждения сами определяют позитивные позиции в своей сложной ситуации. Это может быть переключение на другой вид деятельности (спорт, театр, изучение иностранных языков, поездка в другой город), а также ориентировка на личностный рост, расширение жизненного пространства. При обсуждении реальной ситуации пациент учится смотреть на себя со стороны, тем самым снижая интенсивность негативных переживаний, стремится найти позитивные моменты в своей жизни (родительская семья, дети, значимые другие) и ориентироваться на них в дальнейшем. Пациенты стремятся изменить речь, употребляя в своем лексиконе как можно больше позитивных оптимистических слов, что тоже влияет на психическое состояние. Пишут по просьбе психотерапевта рассказы о своем будущем с благоприятным исходом. Таким образом, отрицательные мысли, которые являются разрушительными и губительными, в результате совместной с клиентом работы постепенно снижаются и меняются на позитивные. В описываемом клиническом случае пациентка стала больше ориентироваться на ситуацию «здесь и сейчас». Стала строить реальные планы (посещение театров, восстановление прежних связей с подругами, ремонт квартиры), пересмотрела негативное отношение к отцу, жалеет о упущенных межличностных контактах с отцом.

Литература

1. Асмолов А.Г. Личность как предмет психологического исследования. - М., 1984.

2. Мясищев В.И. Личность и неврозы. - Л., 1966.

3. Рожнов В.Е. Лекции по психотерапии. - М., 1971.

4. Шевченко Ю.С. Добридень В.П. Онтогенетически ориентированная психотерапия: практ. пособие. - М., 1998.

5. Фрейд З. Психоаналитические этюды. - Минск, 1991.

6. Фромм Э. Человек для самого себя. Психоанализ и этика. - М.: Республика, 1993.

7. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М.: Республика, 1993.

8. Axline V. Play therapy procedures and results // American J. Orhopsychiatry. - 1955. - Vol. 1. - Р. 618--626.

Размещено на Allbest.ru