Новая эстетика транзитивности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Новая эстетика транзитивности

МАРЦИНКОВСКАЯ Т.Д.

Институт психологии им. Выготского, Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия Психологический институт Российской академии образования, Москва, Россия Московский государственный областной университет, Москва, Россия

Анализируется содержание и закономерности жесткой (кризисной) и текучей (мягкой) транзитивности. Показываются психологические сложности, вызванные жесткой и текучей транзитивностью, и доказывается, что именно длительность и необратимость небольших, но постоянно идущих перемен вызывают наибольшую тревогу и негативные эмоциональные переживания людей. Раскрывается специфика современной социальной ситуации, в которой текучая и жесткая транзитивность тесно связаны друг с другом. Это приводит к актуализации стремления к покою и стабильности. Необходимость принятия ситуации постоянных перемен приводит к появлению новой эстетики, эстетики транзитивности. В этой эстетике на первый план выходят две противоположных тенденции: эстетизация повседневности и эстетизация резких трансформаций. Это приводит к противоречию в эстетических эталонах, связанному с присутствием в произведениях искусства одновременно и классических образов, и современных форм. Эти противоречивые эталоны связываются между собой в одном художественном произведении.

При этом изломанные формы и резкие тональные и ритмические изменения сопровождаются звучащим текстом. Обращение к архитектуре, видимо, компенсирует потерю чувства времени, а стремление осовременить сюжет используется для того, чтобы доказать постоянство многих современных проблем. Доказывается, что для исследования психологических закономерностей и феноменологии смешанной, жесткой и текучей транзитивности необходимо использовать сложный методологический конструкт, выходящий за рамки одной методологической системы, то есть представляющий своеобразный методологический коллаж. Переживания слома времен и пространств определяют возможность найти свое, личное, гармоничное сочетание пространства и времени. Эти переживания формируют новые представления о жизни и кристаллизуются в новую эстетику, новые ценности и образы стабильности. Ключевые слова: эстетическая парадигма, жесткая транзитивность, текучая транзитивность, внутренняя форма психологического хронотопа, внешняя форма психологического хронотопа, психология повседневности

Текучая и жесткая транзитивность

Современное пространство жизни людей во всем мире стремительно меняется. В то же время остаются некоторые «островки стабильности», которые позволяют говорить о том, что в общей ситуации множественности, изменчивости и неопределенности можно выделить два связанных между собой аспекта или фазы - жесткой, кризисной и текучей, мягкой транзитивности. При этом неопределенность, множественность и изменчивость остаются доминатами общего направления развития общества, меняя степень своей кардинальности. На рубеже XX-XXI веков в мире доминировала кризисная, жесткая транзитивность, происходил резкий переход к новым формам общения и получения информации, расширялись миграционные процессы.

Одновременно при этом нарастали две противоположные тенденции к глобализации и изоляционизму малых народностей. Все это вместе с экономическим кризисом приводило к изменению представлений людей о мире, о постоянных, незыблемых ценностях, о технологических возможностях человека [Асмолов, 2015; Юревич, 2014]. Недаром именно в 1990-е годы появились первые серьезные исследования, посвященные психологическим особенностям разных поколений, анализу новых вариантов взаимоотношений людей разных культур и наций друг с другом, расширялось понятие толерантности и этнической идентичности. Именно эта феноменология и свидетельствует о том, что этот период можно характеризовать как период жесткой транзитивности. Сегодня можно говорить о жидкой транзитивности, для которой характерно текучее, медленное, но постоянное изменение многих аспектов жизни. То есть период кардинальных трансформаций 1990-х годов сменился периодом текучих и медленных изменений.

В результате трансформации становятся менее кардинальными, но остаются такими же неотвратимыми, как и 20 лет назад [Марцинковская, 2015]. С психологической точки зрения можно говорить о том, что кризисная, жесткая транзитивность является специфической шоковой ситуацией для людей, предъявляя повышенные требования к их жизнестойкости и эмоциональной устойчивости, укорененности в окружающем. Но психологически кризис рассматривается как преходящее явление, с которым надо справиться, который вызывает эмоциональное неблагополучие здесь и сейчас. Этот вариант транзитивности дает надежду, что если этот неблагоприятный момент пережить, дальше все будет хорошо и стабильно, все вернется на круги своя.

Поэтому психологически намного более тяжелой становится именно текучая транзитивность, переход от кризиса именно к этому виду транзитивности, а не к периоду стабильности. Изменения происходят, меняя жизнь, ценности, общение, информационные потоки и технологическое окружение людей. При этом появляется уверенность в том, что эти изменения неотвратимы и неостановимы. Такая длительная социокультурная изменчивость приводит к актуализации стремления к покою, стабильности. Люди устали от неопределенности, транзитивности, хотят спрятаться от нее в обычной жизни, в семье, в группе близких по ценностям и устремлениям людей [Вахштайн, 2015; Орестова, 2017].

Поэтому встает вопрос о том, как же преодолеть негативные психологические последствия транзитивности, как помочь людям социализироваться и найти смысл жизни и свою личностную уникальность, самореализоваться в новых условиях, не потеряв себя. Естественно, разные сферы жизни, вызывая разные трудности, актуализируют и разные направления исследований и стратегий совладания. Недаром в последние годы появляется большое число работ, посвященных новым информационным технологиям, новым отношениям в семье и межпоколенным взаимодействиям, новым формам совладания с обрушивающимся на людей информационным потоком [Гришина, 2017; Карабанова и др., 2017].

Эстетическая парадигма в транзитивности

В данной статье я попробую рассмотреть только один вариант, помогающий немного стабилизировать транзитивную систему и гармонизировать психологический хронотоп, - это новая эстетика, которая психологически помогает гармонизации субъективного и объективного пространства и времени, включая позитивные эстетические переживания как механизмы привыкания к новому [Балашова, 2009; Марцинковская, 2016; Полева, 2018; Хорошилов, 2018].

Специфика ситуации в настоящее время состоит в том, что текучая и жесткая транзитивность смешаны друг с другом, они частично спаяны. То есть людям нужно принять ситуацию жестких перемен, ухудшений, которые становятся постоянными и как бы незаметными. И в этом парадоксальность ситуации и появление, зарождение новой эстетики, эстетики транзитивности. В этой эстетике на первый план выходят две противоположных тенденции: эстетизация повседневности и эстетизация резких трансформаций. Отсюда и противоречия в эстетических эталонах, связанные с присутствием в произведениях искусства одновременно и классических образов, и современных форм, вбирающих в себя несколько противоречивых тенденций. Например, в настоящее время в произведениях, относящихся к разным жанрам (живопись, балеты и оперы, музыка) можно часто встретить сочетание визуализации и речи, при этом слово сопровождает движения или музыку, помогая, по мнению авторов, раскрытию второго-третьего ряда смыслов произведения. То есть слово используется для объяснения того, что дано в образах. транзитивность эстетический психология агрессивность

Точно так же бессюжетные картины, балеты, спектакли начинают соединяться в своеобразном коллаже с элементами классических картин, пьес, фрагментами кинофильмов или рассказов, отражающих реальные события. Характерно, что эти противоречивые эталоны смешиваются между собой, а не разводятся по разным произведениям. Участившиеся в последнее время обращения к «первоначальным элементам» мира, особенно к воде и огню, также начали сопровождаться не только пением, но и речью, а также фрагментами архитектурных образов. То есть можно говорить о том, что инсталляции появляются не только в живописи, но и в драматических и музыкальных спектаклях, что особенно ясно видно на последних венецианских биеннале. Во многих последних постановках и живописных полотнах сочетаются резкие движения с ностальгическими отсылками к классической хореографии, а абстрактные образы - со знакомыми элементами классических реалистических полотен. При этом нарочито изломанные изгибы тела, сложные движения рук, резкие тональные и ритмические изменения в музыке сопровождаются звучащим текстом или хором. Новым является и все большее стремление режиссеров включить зрителей в происходящее на сцене.

Если в драматическом театре эта тенденция появилась уже довольно давно, то в музыкальном она только недавно становится одним их популярных трендов. Сегодня во многих концертах симфонической музыки соседствуют друг с другом произведения Д.Шостаковича и А.Моцарта, А.Шнитке и А.Вивальди, аутентичной и ультрасовременной музыки. Можно предположить, что такое сочетание разных, часто полярных, музыкальных переживаний также помогает принять (или привыкнуть) изменения в ценностях и эталонах современной текучей транзитивной действительности. Особенно ярко сочетание разных стилей, разных форм, вызывающих различные переживания, видно в архитектуре. В одном здании автор соединяет различные варианты, от классики и постмодерна до высокотехнологичных технологий и изломанных форм, придающих иногда зданию вид огромной скульптуры.

Интересен сам факт участившегося обращения в различных произведениях к архитектуре и фокусирование именно на архитектуре на многих выставках и биеннале. Так, Венецианская биеннале 2017 была как раз посвящена архитектуре и называлась «Свободное пространство». Хотя организаторы и писали о том, что пространство и природа будут центральными темами, но выставочные павильоны скорее навевали мысль о музыке, заставляя вспомнить слова Ф.Шеллинга о том, что архитектура - это застывшая музыка. Эта выставка еще раз подтверждает, что архитектура в большей степени, чем другие виды искусства, обращена не только к зрению, но слуху, не к пространству, но ко времени [Шпет, 2007]. Возможно, так компенсируется потеря ритма и чувства времени, характерная для субъективного пространства многих людей, для их внутренней формы психологического хронотопа. Возможно, со стремлением гармонизировать внутреннюю форму психологического хронотопа связано и возвращение к мысли о важности эстетического переживания, эмоционального заражения, которое ушло в последние годы из искусства [Марцинковская, 2009].

Эта тенденция особенно характерна для сложных, полисинтетических произведений, хотя, естественно, прежняя тенденция к важности не переживания, но рационального осмысления художественного произведения не ушла полностью из концептуализма. Однако, если раньше стремление осовременить сюжет использовалось в основном для того, чтобы лучше быть понятым зрителем, то теперь этот прием нужен для того, чтобы показать, что многие проблемы были всегда, они приняли немного другую форму, но остались по сути прежними.

Художники как бы хотят сказать, что волноваться не нужно, мир не очень серьезно меняется, давайте просто поймем, что все происходит так же, но в новой форме. И тогда нам легче будет принять эти изменения. Не менее часто используется в театре - и музыкальном, и драматическим, и прием зазеркалья, то есть отражения в зеркале того, что происходит на сцене и в зрительном зале. Он также применяется чаще всего для того, чтобы зритель приблизился к происходящему, обратив и на себя движение сюжета. Интересно, что даже сам акт разрушения может стать предметом эстетика, именно эстетики транзитивного мира. Примером является уничтожение произведения Бэнкси во время торгов на Sotheby's, когда произведение было частично уничтожено самим автором. Картина сразу после продажи стала сползать вниз и появилась под рамой уже в виде «лапши». Но интересен здесь не сам акт уничтожения, как иллюстрация кризисной транзитивности, но то, что после этого частично испорченное, уничтоженное произведение стало цениться еще дороже. То есть произошло фактическое признание того, что в современном мире акт вандализма или агрессии может стать произведением искусства.

Методология жесткой и текучей транзитивности

Исходя из того, что в современной ситуации соединяются черты жесткой и текучей транзитивности, можно говорить о том, что для исследования психологических закономерностей и феноменологии данного вида транзитивности необходимо использовать сложный методологический конструкт, выходящий за рамки одной методологической системы, то есть представляющий своеобразный методологический коллаж. Прежде всего, нужно констатировать, что конструкт психологического хронотопа адекватен для изучения одного из видов транзитивности, точнее, он не может использоваться одновременно для всех ее вариантов.

Для исследования психологических закономерностей в ситуации жесткой транзитивности наиболее важным представляется сочетание разных конструктов, объясняющих возможность новой связи между старым и новым без опоры на причинно-следственные отношения. То есть, по сути, речь идет о возможности двойного-тройного подхода к интерпретации происходящего. Здесь важно посмотреть не столько причины кризиса, но спрогнозировать его течение и детерминанты. Отсюда адекватной становится идея двухуровневой детерминации (синергетической и индивидуальной) и концепция возможных переходов от одной системы интерпретации к другой в зависимости от точки зрения интерпретатора. Тогда ситуация слома, кризиса видится исходя из разных парадигм или конструктов и, соответственно, дается разный прогноз и разные фокусы интерпретации. Глобализация - хорошо, например, для экономики, но плохо для лингвистической и этнической идентичности малых народов. При этом с точки зрения психологии мы говорим о гармонизации объективного пространства-времени, о возможности сочетания субъективного и объективного пространства и времени, но не о переживании человеком этого пространства-времени. То есть в этом случае мы используем конструкт психологического хронотопа, акцентируя исследования на его внешней форме.

Ситуацию текучей транзитивности можно представить как вариант большой системы, при которой важно понимание индивидуализации результатов, то есть построение модели, в которой всегда присутствует обратная связь между феноменом и интерпретатором. Здесь важно именно отношение, то есть внутренняя, а не внешняя форма психологического хронотопа [Марцинковская, 2017]. Рассмотрение связей в контексте большой системы, включающей социальную ситуацию, личностные особенности и культурную специфику, имеет плюсы и минусы. Недостатки такого подхода связаны с тем, что в большую систему входит много переменных и параллельных, взаимоисключающих друг друга воздействий, что всегда сложно для изучения, предполагающего скорее анализ и расчленение отдельных переменных, и только затем их синтез между собой.

В то же время любая большая система придает стабильность и устойчивость рассматриваемым параметрам и позволяет рассмотреть разные контексты и разные возможности соединения элементов внутри системы. Если методологические конструкты, разработанные для изучения одного из видов транзитивности, могли опираться на анализ переменных и их интерпретации в рамках одной системы, то в случае смешанной транзитивности они должны выходить за эти рамки, превращаясь, как уже говорилось, в своеобразный коллаж. Так, рассматривая внутреннюю форму психологического хронотопа, в которой переживания касаются определенных «мест времени», связанных с дисгармоническими переживаниями, можно было обратиться, например, к текстам Э.Е.Гофмана [Гофман, 1962]. Гофман в своих романах писал о конфликте между воображаемым и реальным, природным и искусственным мирами. В то же время он подчеркивал мысль о кажущейся противоположности воображаемого и реального миров, которые на самом деле тесно связаны друг с другом. Таким образом, он не выходил за рамки одной системы и одной интерпретации.

Также и М.Бахтин, говоря о противоположности не только малых хронотопов, но и разных времен в большом хронотопе, не выходил за пределы своего объяснительного конструкта [Бахтин,1975]. Поэтому и сам конструкт внешней и внутренней формы хронотопа являлся адекватным при изучении определенного вида транзитивности. В настоящее время одновременное сочетание разных пространств диктует необходимость разработки нового методологического конструкта, открытого для модификации в процессе получения новых результатов, выходящих за рамки одной системы. Такой конструкт должен сочетать в себе уже имеющиеся представления о транзитивности, прежде всего, анализ причин и следствий жесткой транзитивности с обоснованием методологии текучей транзитивности и ее связи с индивидуализацией стилей социализации в неопределенной и множественной действительности. Исходя из понимания новой ситуации как ситуации, плохо осознаваемой и сложной для многих людей, важным моментом в новой методологии будет операционализация психологии повседневности как способа совладания с ситуацией жесткой и текучей транзитивности.

При этом повседневность будет рассматриваться как своеобразная стратегия совладания с ситуацией множественности и изменчивости контекстов, которая дает возможность восстановить жизненную повседневную идентичность и целостность жизненного пути. Представления людей о себе в мире, соединяющем в себе как устойчивость повседневности, так и постоянную изменчивость разных контекстов проживания этой повседневности, являются одним из важнейших факторов их совладания со сложностями и конфликтами повседневной жизни. Помимо разных видов транзитивности в большой системе нового методологического конструкта должны соединяться два пространства - Интернета и современной транзитивной действительности. Феноменологически можно констатировать наиболее яркие сходные черты, связанные с изменчивостью и неопределенностью обоих пространств.

В то же время можно предположить и другие точки соприкосновения в феноменологии, сближающие и разделяющие социальный и виртуальный миры, которые определяются закономерностями их становления и функционирования. В транзитивном мире Интернет все больше становится одним из важнейших институтов социализации, влияя на когнитивное развитие, самореализацию, коммуникацию людей. Таким образом, можно констатировать, что закономерности, определяющие формирование этих пространств, являются, по сути, и закономерностями социализации и развития человека в современном обществе в целом.

Объективное пространство и время жизни людей в транзитивном мире постоянно соотносится с тем субъективным конструктом пространства и времени, которое человек выстраивает в виртуальном мире. Поэтому анализ их взаимосвязи даст возможность выявить трудности, с которыми сталкивается человек в процессе гармонизации двух тенденций психологического развития - социализации и индивидуализации и двух форм психологического хронотопа - внешней и внутренней. Тот факт, что образ мира современных, прежде всего молодых, людей во многом строится на основании той информации, которая приходит из виртуального пространства, позволяет говорить о связи представлений о мире и о себе, которые формируются в Интернете и в социуме. И это доказывает, что в современной ситуации транзитивности множественность контекстов подразумевает, безусловно, и множественность подходов к ее анализу. Отсюда с необходимостью подразумевается не только сочетание разных подходов к новом методологическом конструкте-коллаже, но и его принципиальная открытость для новых фактов и новых видов их интерпретации.

Модификация конструкта психологического хронотопа, включающая в себя элементы культурно-исторического подхода и положение о двух уровнях детерминации (синергетической и культурной), не затрагивает представления о том, что одним из центральных элементов новой методологии остается категория переживания. Это переживание своего места в объективном пространстве и времени и отношение-переживание отдельных составляющих хронотопа в единицу времени жизни, на определенном этапе жизненного пути. Однако, как уже подчеркивалось, внутренняя форма хронотопа связана с дисгармоничными переживаниями, вызывающими ассоциации с другими хронотопными переживаниями. Эта субъективная дисгармония является важным фактором творчества, помогая художникам гармонизировать отдельные составляющие субъективного и объективного пространства-времени хронотопа. Но в этом случае встает вопрос - если не все люди являются творцами, нужны ли для них негативные переживания внутренней формы хронотопа?

Что им дает для проживания смешанной транзитивности и внутренняя форма хронотопа, и новая эстетика? Представляется, что переживания слома времен и пространств определяют возможность найти свое, личное, гармоничное сочетание пространства и времени. Эти переживания формируют новые представления о жизни и кристаллизуются в новую эстетику, новые ценности и образы стабильности. Через новую эстетику вводятся новые переживания в повседневность. Эстетика резких перемен, смещений, трансформаций, когда сюжеты часто смещаются в сторону гротеска, часто смешивая юмор, иронию и пошлость, во многом связана с тем, что зритель уже не понимает полутонов и хочет избыточных красок во всем. Возможно, люди таким образом приучают себя к неожиданностям, к чрезмерности переживаний, катаклизмам и неопределенности будущего. Возможно, это своеобразный способ эмоциональной адаптации (как мышечное наслаждение от изломов в абстрактной живописи, челпановское вчувствование и т.д.).

Мы привыкаем к этой эстетике новой жизни и переходим, таким образом, к привычной изменчивости. Таким образом, можно говорить о том, что эстетика дисгармонии, переправляясь в переживании, приводит к новым образам. Их эстетизация делает изломанность новой красотой. Это приводит к тому, что эти образы становятся новой эстетикой. Они помогают привыкнуть к трансформациям. А внешняя и внутренняя формы хронотопа могут стать основой для построения методологической модели для изучения и интерпретации данных при жесткой и текучей транзитивности.

Литература

1. Асмолов А.Г. Психология современности: вызовы неопределенности, сложности и разнообразия. Психологические исследования, 2015, 8(40), 1.

2. Балашова Е.Ю. Проблема времени в русской и французской культуре первой половины двадцатого столетия: философия, психология, поэзия. Психологические исследования, 2009, No. 6.

3. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. В кн.: Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. С. 234-407.

4. Вахштайн В.С. Дело о повседневности. СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015.

5. Гофман Э.Т. Кавалер Глюк. Дон Жуан. Избранные произведения. М.: Художественная литература, 1962. Т. 1, с. 47-81.

6. Гришина Н.В. Поведение в повседневности: жизненный стиль, повседневная креативность и «жизнетворчество». Психологические исследования, 2017, 10(56), 2.

7. Карабанова О.А., Бурменская Г.В., Захарова Е.И., Алмазова О.В., Долгих А.Г., Молчанов С.В., Садовникова Т.Ю. Типы отношения к материнству и родительской позиции у девушек в период вхождения во взрослость. Психологические исследования, 2017, 10(56), 9.

8. Марцинковская Т.Д. Переживание как механизм социализации и формирования идентичности в современном меняющемся мире. Психологические исследования, 2009, No. 3(5).

9. Марцинковская Т.Д. Современная психология - вызовы транзитивности. Психологические исследования, 2015, 8(42), 1.

10. Марцинковская Т.Д. Культура и субкультура в пространстве психологического хронотопа. М.: Смысл, 2016.

11. Марцинковская Т.Д. Внутренняя форма психологического хронотопа: подходы к проблеме. Психологические исследования, 2017, 10(54),

12. Орестова В.Р. Кино и психология повседневности. Психологические исследования, 2017, 10(56), 5.

13. Полева Н.С. Эстетическая парадигма как оптика исследований современной психологии. Психологические исследования, 2018, 11(60), 5.

14. Хорошилов Д.А. Коллективные переживания прекарности в современной культуре (памяти Т.Г.Стефаненко).

15. Психологические исследования, 2018, 11(58), 1.

16. Шпет Г.Г. Философия и психология культуры. М.: Наука, 2007.

17. Юревич А.В. Проявления агрессивности в современном российском обществе как психологическая проблема. Психологический журнал, 2014, No. 3, 68-77.

Размещено на Allbest.ru