Временная перспектива и экономическая нестабильность: сравнительное исследование 2007 и 2013 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Временная перспектива и экономическая нестабильность: сравнительное исследование 2007 и 2013 гг.

Зарубин П.В., Сырцова А.

Новосибирский государственный педагогический университет, Новосибирск, Россия

Университет Умео, Умео, Швеция

Исследовалась динамика временной перспективы личности в период экономической нестабильности в России. Испытуемые разного пола и возраста обследовались в 2007 г. (n = 388, 116 мужчин и 272 женщины в возрасте от 14 до 88 лет) и в 2013 г. (n = 344, 115 мужчин и 229 женщин в возрасте от 14 до 81 года). Проведен сравнительный анализ показателей временной перспективы, субъективного благополучия и толерантности к неопределенности в периоды до и после финансового кризиса 2008 г. По результатам исследования, в период после кризиса происходит адаптация к новой сложившейся ситуации, что проявляется в следующем. По данным о показателях временной перспективы (тест Zimbardo Time Perspective Inventory), у женщин в возрасте 40-49 лет возросла ориентация на «Гедонистическое настоящее». В целом снизилась ориентация на «Фаталистическое настоящее», особенно у женщин в период от 30 до 49 лет; снизилась ориентация на «Будущее» и «Позитивное прошлое». Показана связь толерантности к неопределенности и уровня субъективного благополучия. Респонденты, готовые включаться в неопределенные ситуации и более смело реагировать на события будущего, более удовлетворены жизнью (особенно в возрасте 21-39 лет). В пожилом возрасте толерантность к неопределенности снижается, что проявляется в низком уровне выраженности одного из компонентов субъективного благополучия (управление окружающей средой), а также в снижении удовлетворенности жизнью.

Ключевые слова: временная перспектива, Zimbardo Time Perspective Inventory, возрастная динамика, субъективное благополучие, толерантность к неопределенности, финансовый кризис, экономическая нестабильность

Понятие времени было частью психологического дискурса на протяжении более века [James, 1890; Lewin, 1942]. Считается, что восприятие времени обеспечивает фундамент, который способствует развитию сознательного мышления и поведения и рассматривается как первичный контекст, через который люди понимают, осмысливают и организуют жизненный опыт [Holman, Silver, 1998; James, 1890; Kelly, 1955; Lewin, 1942; Zimbardo, 1994]. Понятие времени было концептуализировано и эмпирически исследовано многими. В нашей работе мы придерживаемся школы Курта Левина о временной перспективе (ВП) и современной ее операционализации, осуществленной Филипом Зимбардо [Zimbardo, Boyd, 1999]. Ф.Зимбардо и его коллеги определяют временную перспективу как отражение установок, ценностей и убеждений, связанных со временем. Это отражение как конструкт состоит из когнитивной, эмоциональной, социальной составляющих. Ф.Зимбардо полагает, что ВП как установки и ориентации (прошлое, настоящее, будущее) можно рассматривать как устойчивые личностные черты [Зимбардо, Бойд 2010]. Ф.Зимбардо выделяет пять основных временных ориентаций личности: негативное прошлое (пессимистическое отношение к прошлым событиям), позитивное прошлое (теплое, сентиментальное отношение к прошлому), гедонистическое настоящее (ориентация на удовольствие, на текущий момент), будущее и фаталистическое настоящее (отражает беспомощное, безнадежное отношение к будущему и жизни, фатальность событий). Карелли, Вайберг [Сarelli, Wiberg, 2011] также выделяют шестую ориентацию. В своей работе они различают позитивное будущее и негативное будущее.

Основное внимание исследователей в области временной перспективы лежит в изучении связи конструкта ВП с другими характеристиками индивидуальных различий. Показана, например, связь временной перспективы с субъективным благополучием [Drake et al., 2008; Сырцова, 2008; Boniwell et al., 2010], академической успеваемостью [Mello, Worrell, 2006; Horstmanshof, Zimitat, 2007], употреблением психоактивных веществ [Apostolidis et al., 2006], чертами личности [Kairys, 2010] и др. Исследований, включающих временную перспективу в более широкий общественный контекст, не так много. В российском обществе за последние десятилетия произошли крупные социальные и экономические изменения. Произошла смена ценностей, изменение экономических отношений, увеличение темпа жизни, кризисные периоды социального и экономического плана - мы предполагаем, что все эти изменения ведут за собой и изменения отношений ко времени и самой временной перспективы.

Формирование временной перспективы - это процесс, на который действуют множество факторов: возраст, пол, культурные и ценностные особенности личности, религиозная ориентация, уровень образования, социальный статус, различные жизненные (кризисные) ситуации. Такие как ситуации социальной нестабильности, стрессогенные ситуации, кризисные и критические ситуации, переломные и экстремальные ситуации, невозможные ситуации и т.д. Эти ситуации объединяются В.В.Нурковой и К.Н.Василевской в конструкт «трудных для личности ситуаций» [Нуркова, Василевская, 2003]. Трудная для личности ситуация отличается своей новизной (похожих ситуаций нет в опыте), неожиданностью и несвязностью с системой ценностей и мировоззрением личности. Эти неожиданные изменения представляются как угроза онтологической безопасности, с длительным воздействием на личную идентичность относительно ожидаемого будущего, приводят к деформации временной перспективы личности. Будущее становится проблемным, так как более не является предсказуемым. Потеря определенности ведет к дезориентации цели и возникновению тревожности [Marris, 1974; Salecl, 2004]. Будущее также утрачивает свою позитивную валентность, настоящее хаотично, а доступ к прошлому, которое может быть ресурсом, прекращается [Нуркова, Василевская, 2003].

Есть разные представления о том, что происходит с временной перспективой в момент кризисной или травматической ситуации и после таковой. Одни исследователи говорят о вредоносной роли сильного фокуса на прошлом [Holman, Silver, 1998]. Исследований о роли будущего и адаптации в контексте копинга с экстремальным стрессом очень мало, и результаты часто противоречивы. Показано, что пережившие травматическое событие могут выработать веру в более позитивное будущее [Carmil, Breznitz, 1991]. Другие предполагают, что временная ориентация на будущее становится или ограниченной, или более негативной после травматического события [Lavi, Solomon, 2005; Zaleski, 1996; Goldrich, 1967; Соколова, 2001; Хелл, 1999; Hartocollis, 1983]. Показана связь временной перспективы будущего и локуса контроля: если нет веры в то, что возможно контролировать будущие события, то индивид и не размышляет о результатах или о том, что будет после этого события [Markus, Nurius, 1986].

К.Муздыбаев [Муздыбаев, 2000] провел обширное исследование в конце 90-х в России и показал, что в период после распада Советского Союза и после дефолта 1998 года временная перспектива у большей части респондентов была сильно сокращена или не определена; значительное количество опрошенных испытывали временную дезориентацию (превалировала ориентация на прошлое и неопределенность временной ориентации); настоящее время оценивалось как исключительно негативный процесс, а прошлое - как позитивный.

Финансовый кризис 2008 года, пик которого в России пришелся на 2009 год (если судить по резко упавшим показателям ВВП и росту безработицы в 2009 г.), предоставил идеальную возможность изучить более подробно те роли, которые играют различные временные ориентации на адаптацию в течение длительного периода. А также возможность посмотреть, как изменяется временная перспектива в связи с происходящими экономическими и социальными преобразованиями в российском обществе. Возможность изучить связи между временной перспективой, субъективным благополучием и адаптацией к стрессовой, кризисной ситуации, ситуации неопределенности в долгосрочной перспективе.

В данном исследовании мы изучили половозрастную специфику временной перспективы в динамике, в послекризисный период в России, а также провели сравнение показателей временной перспективы, субъективного благополучия, толерантности к неопределенности с показателями 2007 г. [Сырцова, 2008], то есть с показателями докризисного периода в России. Мы ожидали увидеть различия в профиле временных ориентаций: меньшую представленность / выраженность будущего и большую выраженность фаталистического настоящего и негативного прошлого по сравнению с показателями 2007 года. Мы также ожидали увидеть снижение показателей субъективного благополучия по сравнению с данными 2007 года, поскольку было показано, что в России экономическое благополучие выступает ведущим компонентом в структуре субъективного качества жизни молодежи [Баранова, 2005].

Методы

Мы провели повторное исследование половозрастной специфики временной перспективы в России. Выборка и набор методик в данном исследовании были максимально соотнесены с выборкой и методиками, использованными в 2007 году [Сырцова, Митина, 2008]. Ниже приведено описание выборки и методик, которые были использованы и в 2007, и в 2013 гг., а также при сравнительном анализе данных.

Выборка

В 2007 г. в исследовании приняли участие 387 человек в возрасте от 14 лет до 88 лет (M = 35,9; SD = 18,41), из них 116 мужчин (M = 38,8; SD = 19,13) и 272 женщины (M = 34,6; SD = 19,99), то есть 69,8% женщин и 29,9% мужчин. Для дальнейшего анализа выборка была разделена на следующие подгруппы: испытуемые в возрасте до 20 лет (n = 102), 21-29 лет (n = 92), 30-39 лет (n = 48), 40-49 лет (n = 53), 50-59 лет (n = 35), 60-69 лет (n = 25), от 70 лет и старше (n = 32). Испытуемые проживали в городах и регионах: Москва (n = 187), Московская область (n = 29), Санкт-Петербург (n = 64); Тверь, Калуга, Калужская область, Саратов, Владимир и другие региональные центры России (n = 107).

В 2013 г. в исследовании приняли участие 344 человека, из них 115 мужчин (M = 37,0, SD = 15,19) и 229 женщин (M = 37,0, SD=15,61) в возрасте от 14 до 81 года (M = 37,0, SD=15,45). Испытуемые проживали в Новосибирске (n = 264), Красноярске (n = 28), Москве (n = 17), а также в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Бердске, Кемерове, Уфе, Новокузнецке, Хабаровске, Барнауле, Калининграде, Костроме, Рязани, Сыктывкаре, Нижнем Новгороде, Ангарске, Усть-Илимске, Бийске (n = 35).

Методики

динамика временный перспектива кризис

Процедура исследования в 2013 году

Респондентам предлагалось заполнить комплект методик (методики представлены и описаны ниже). Методики предъявлялись очно на бумажных бланках. Также желающие могли заполнить комплект методик через сеть Internet. Для этого была сделана специальная форма (https://docs.google.com/spreadsheet/viewform?formkey=dHItbXJDYTRVdzlXVmJabVRyck9sbEE6MQ)

1. Опpocник временной перспективы Ф.Зимбардо (Zimbardo Time Perspective Inventory - ZTPI [Zimbardo, Boyd, 1999]) в адаптации А.Сырцовой, Е.Т.Соколовой, О.В. Митиной: измеряет индивидуальные предпочтения и установки, связанные со временем, состоит из 56 пунктов, которые оцениваются респондентами по 5-балльной шкале Ликерта. Содержит 5 шкал: позитивное прошлое, негативное прошлое, гедонистическое настоящее, фаталистическое настоящее и будущее [Сырцова и др., 2008].

2. Опpocник толерантности к неопределенности Д.Маклейн (MSTAT-1 [McLain, 1993]) в адаптации Луговицкой Е.Г. [Осин, 2010]: позволяет оценить степень реагирования личности на неопределенные ситуации, состоит из 22 утверждений, согласие с которыми респондентам предлагается оценить по 7-балльной лайкертовской шкале.

3. Шкала субъективного благополучия Э.Динера (SWLS[Diener et al., 1985]) - направлена на оценку когнитивного компонента субъективного благополучия, содержит пять вопросов.

4. Методика шкалы психологического благополучия К.Рифф (The Scales of Psychological Well-Being [Ryff, 1995]) в адаптации Шевеленковой, Фесенко [Шевеленкова, Фесенко 2005], в основе которой лежит теория психологического благополучия, предложенная К.Рифф. В методике 84 пункта и шесть шкал: позитивные отношения с окружающими, автономия, управление средой, личностный рост, цель в жизни, самопринятие. Данные компоненты интегрируют структурные элементы различных психологический теорий (А.Маслоу, К.Роджерса, Г.Олпорта, К.Г.Юнга, Э.Эриксона, Ш.Бюллер, М.Яходы, Д.Биррена), связанных с понятием «психологическое благополучие» и относящихся к проблеме позитивного психологического функционирования.

Методы анализа данных

Поскольку в исследовании 2007 года [Сырцова, Митина, 2008] были показаны как возрастные, так и гендерные особенности временной перспективы, то мы учитывали это и при анализе данных 2013 года. Для определения достоверности различий показателей шкал методики ZTPI был рассчитан критерий U-Манна-Уитни. Критерий рассчитывался отдельно в каждой возрастной группе по мужчинам и женщинам. Статистическая обработка данных проводилась с использованием пакета Statistica 10.0.

Результаты и обсуждение

При сравнении усредненного профиля временной перспективы 2007 и 2013 гг. мы не обнаружили значимых различий (см. рис. 1). На уровне тенденции мы наблюдаем некоторое снижение показателей по шкале Будущее и Фаталистическое настоящее. Поскольку в исследовании 2007 года [Сырцова, Митина, 2008] были показаны значимые различия в уровне выраженности показателей в зависимости от возраста и пола респондентов, то мы провели более детальный анализ.

Рис. 1. Средние значения шкал опросника временной перспективы Ф.Зимбардо (ZTPI).

По сравнению с данными 2007 года мы увидели достоверные различия по ряду факторов. Данное исследование показало увеличение ориентации на гедонистическое настоящее к 40 годам (см. рис. 2), статистически значимые различия в уровне данной шкалы у женщин в группе 40-49 лет (p = 0,047), в то время как в 2007 году [Сырцова, Митина, 2008] наблюдался спад показателей Гедонистического настоящего на всем возрастном промежутке. Было выявлено, что увеличение показателей Гедонистического настоящего у женщин происходит на фоне крайне низкого уровня Фаталистического настоящего.

Стремление пожить «для себя» у женщин в этом возрасте, по нашему мнению, обусловлено успехами карьерного роста, прочной жизненной позицией, уходом детей из родительской семьи.

Рис. 2. Средние значения по шкале Гедонистическое настоящее у женщин разных возрастных групп.

Опираясь на исследование К.Муздыбаева [Муздыбаев, 2000], мы предполагали, что в период кризиса уровень Фаталистического настоящего, беспомощное отношение к своей жизни и к событиям будущего будет возрастать, поскольку экономический кризис имеет глобальный характер и уровень влияния отдельного человека на него ничтожно мал. К.Муздыбаев отмечает, что в кризисный период временная перспектива будущего сужается либо неопределенна. Также он выделяет такое явление, как временная дезориентация (преимущественная ориентация на прошлое, неопределенность будущего и высокий уровень негативного отношения к настоящему).

Однако в нашем исследовании заметный рост беспомощного отношения к своей жизни не подтвердился (см. рис. 3). Нами было показано, что у женщин беспомощное отношение к своему будущему начинает заметно проявляться в период поздней взрослости. С юношеских лет до 50-летнего возраста уровень Фаталистического настоящего остается крайне низким. У женщин показатели значимо ниже по сравнению с данными 2007 г. в группах «30-39 лет» и «40-49 лет» при уровне достоверности p = 0,0013 и p = 0,0005 соответственно.

Рис. 3. Средние значения по шкале Фаталистическое настоящее у женщин разных возрастных групп.

Мы предполагаем, что крайне низкий уровень показателей Фаталистического настоящего у женщин в социально-активном возрасте, до выхода на пенсию, - это реакции на кризисные явления, своего рода адаптация к тем новым условиям, которые возникли. Вместо того чтобы «сложить руки», отреагировать пассивно на ситуацию, респонденты демонстрируют обратную реакцию: низкий уровень показателей Фаталистического настоящего говорит о том, что респонденты имеют внутреннюю установку даже в условиях кризиса влиять на ситуацию и жизнь, быть более активными, включаться в новые ситуации, адекватно реагировать и «справляться» с кризисом. Это все хорошо согласуется с высокой выраженностью толерантности к неопределенности (см. рис. 4 и 5) по сравнению с 2007 годом, что говорит о готовности респондентов включаться в неопределенные ситуации и более смело реагировать на ситуации неопределенного будущего.

Рис. 4. Средние значения по шкале Толерантность к неопределенности у мужчин разных возрастных групп.

Рис. 5. Средние значения по шкале Толерантность к неопределенности у женщин разных возрастных групп.

По шкале Толерантность к неопределенности у мужчин и женщин выявлены достоверные различия с данными 2007 г. в группах «30-39 лет» при уровне значимости p = 0,0491 для мужчин и p = 0,0005 для женщин соответственно. По сравнению с 2007 г. в группе «30-39 лет» уровень толерантности к неопределенности выше как у мужчин, так и у женщин (см. рис. 4 и 5)

Пик ориентации на будущее в период поздней взрослости (от 50 лет и старше), который наблюдался в 2007 году [Сырцова, Митина, 2008], в нашем исследовании не подтвердился. В этот период в 2013 году замечается незначительный спад по данному показателю. Также в данный период и до самой старости наблюдается спад ориентации на позитивное прошлое. По сравнению с 2007 годом мы видим, что женщины в период поздней взрослости в меньшей степени относятся к своему прошлому позитивно (рис. 6).

Рис. 6. Средние значения по шкале Позитивное прошлое у женщин разных возрастных групп.

По показателю Негативное прошлое достоверных различий не выявлено. В 2013 году мы наблюдаем сходную динамику по сравнению с 2007 г. (см. рис 7, 8).

Рис. 7. Средние значения по шкале Негативное прошлое у мужчин разных возрастных групп.

Рис. 8. Средние значения по шкале Негативное прошлое у женщин разных возрастных групп.

По показателю Управление окружающей средой выявлены достоверные различия с данными 2007 г. в группах «40-49», «70-90» лет у мужчин и «30-39», «50-59», «70-90» лет у женщин (рисунок 9, 10). В целом, как мы видим на рис. 7, значение показателя у мужчин зрелого возраста снижается и достигает минимального значения в группе «40-49 лет» по сравнению с данными 2007 г. Дальнейшая динамика данного показателя идет на спад вплоть до 90 лет.

Такие различия в динамике можно объяснить как раз тем, что неблагоприятные экономические условия и условия экономического кризиса отразились в способности эффективно управлять жизненными обстоятельствами. Снижение показателей Управления окружающей средой хорошо согласуется со снижением выраженности Будущего, так как недостаток контроля подавляет мысли о будущем. Если человек не чувствует, что он контролирует те события, которые вот-вот должны произойти, то он и не может думать о том, что будет после них, в отдаленном будущем. Не являясь хозяином своей судьбы, он не может выстраивать свое будущее. Кризисная ситуация способствует в большей степени активации адаптационных механизмов личности, нежели активного участия. Это подтверждается крайне низким показателем Фаталистического настоящего на фоне высоких показателей Толерантности к неопределенности. Кризис - это всегда новая ситуация, и люди вынужденно «вступили» в нее. И как следствие - адаптация к существующим новым условиям.

Рис. 9. Средние значения по шкале Управление окружающей средой у мужчин разных возрастных групп.

В целом изменения «отношения к своему прошлому» и «способности эффективно управлять жизненными обстоятельствами» могут быть тем ресурсом, за счет которого реализуется более активная жизненная позиция респондентов в кризисный период. Действительно, когда случается кризис, то старое, на качественном уровне, в той или иной степени отрицается, а новое только создается, что и нашло отражение в изменениях данных показателей.

Рис. 10. Средние значения по шкале Управление окружающей средой у женщин разных возрастных групп.

В пожилом возрасте снижение удовлетворенностью жизнью сопряжено со снижением по шкале Управление окружающей средой, что означает неспособность справляться с повседневными делами. Появляется ощущение невозможности изменить или улучшить условия своей жизни, а также чувство бессилия в управлении окружающим миром. Позволим себе предположить, что это связано с ухудшением здоровья, а также низким уровнем пенсии и подорожанием продуктов питания, лекарств и т.д. Связь показателей удовлетворенности жизнью, толерантности к неопределенности и управления средой мы также наблюдаем и при корреляционном анализе (см. табл. 1).

Таблица 1. Взаимосвязь показателей субъективного благополучия и толерантности к неопределенности

Примечание: SWLS - показатель субъективного благополучия Э.Динера, TKH - толерантность к неопределенности. Уровень значимости различий: * p < 0,05.

Заключение

Нами проведено повторное исследование половозрастной специфики временной перспективы личности в России в 2013 году. Сравнение с данными 2007 года дало возможность увидеть специфику изменений временной перспективы, субъективного благополучия и толерантности к неопределенности в периоды до и после финансового кризиса 2008 года, пик которого в России пришелся на 2009 г.

Однако мы также должны указать на ограничения нашего исследования. В данном случае использовался метод срезов как для оценки возрастных изменений, так и для оценки реакции на финансовый кризис. К сожалению, события такого масштаба сложно предсказать заранее, но, конечно, результаты лонгитюдного исследования имели бы больший интерес. Также не представлены данные за 2009 год, когда был пик финансового кризиса в России и когда была бы видна непосредственная реакция на него. Сейчас мы наблюдаем посткризисный период, когда произошла уже некоторая адаптация к самому событию. Произошла перестройка временной перспективы личности с принятием во внимание большей неопределенности окружающей среды.

Несмотря на эти ограничения, в проведенном нами эмпирическом исследовании временной перспективы было показано, что масштабные кризисные события социального и экономического плана приводят к следующим изменениям временной перспективы личности. У женщин в возрасте 40-49 лет растут показатели Гедонистического настоящего. Снижается ориентация на фаталистическое настоящее, особенно у женщин в период от 30 до 49 лет. Ориентация на будущее снижается, также снижается и ориентация на позитивное прошлое. Также наблюдается повышение выраженности толерантности к неопределенности и снижение уровня выраженности одного из компонентов субъективного благополучия (управление окружающей средой). Субъективная удовлетворенность жизнью возрастает в возрасте 21-39 лет и снижается в возрасте от 70 лет и старше.

Наша гипотеза о том, что в ситуации экономического кризиса возрастает чувство беспомощности и неспособности влиять на свое будущее, не подтвердилась, так как у женщин показатели значимо ниже по сравнению с данными 2007 г. Данные о низких показателях беспомощного и безнадежного отношения к своему будущему (показатель Фаталистическое настоящее) на фоне высокой готовности респондентов включаться в неопределенные ситуации и более смело и реагировать на события будущего (показатель Толерантность к неопределенности) опровергают нашу гипотезу.

Наша гипотеза о том, что в ситуации экономического кризиса мы увидим снижение показателей субъективного благополучия, подтверждена частично. Результаты исследования показали, что в кризисный период снижаются возможности и чувство уверенности в управлении повседневными делами, снижается эффективность использовать различные жизненные обстоятельства, самому определять и создавать условия, которые способствуют личностным потребностям и ценностям индивида.

Таким образом, мы увидели более комплексную динамику изменений во временной перспективе личности, толерантности к неопределенности и субъективном благополучии, чем изначально предполагали.

Выражение признательности

Выражаю признательность и благодарность Зарубиной Марии Мирхатовне за помощь в формировании выборки исследования; Шамшиковой О.А., профессору кафедры общей психологии и истории психологии Новосибирского государственного педагогического университета (НГПУ), г. Новосибирск, за ценные замечания и консультации при проведении исследования; Ряшенцевой Светлане Владимировне, психологу центра социального обслуживания Советского района г. Новосибирска за помощь в формировании выборки исследования; членам Российской ассоциации студентов-психологов: Д.Ахмадеевой, Н.Семеновой, К.Никитиной, А.Серавину, Е.Кулешовой, Т.Равски (Непряхо), Н.Тулинову, Н.Польской.

Литература

1. Баранова А.В. Экономико-психологические детерминанты субъективного качества жизни. Автореф. … дис. канд. психол. наук. Государственный университет гуманитарных наук, Москва, 2005.

2. Зимбардо Ф., Бойд Дж. [Zimbardo P., Boyd J.] Парадокс времени. СПб.: Речь, 2010.

3. Левин К. [Lewin K.] Динамическая психология. М.: Смысл, 2001.

4. Муздыбаев К. Переживание времени в момент кризисов. Психологический журнал, 2000, 4(21), 5-21.

5. Нуркова В.В., Василевская К.Н. Автобиографическая память в трудной жизненной ситуации: новые феномены. Вопросы психологии, 2003, No. 5, 93-102.

6. Осин Е.Н. Факторная структура русскоязычной версии шкалы общей толерантности к неопределенности Д.Маклейна. Психологическая диагностика, 2010, No. 2, 65-86.

7. Проект исследовательской сети МС РПО «РАСП»: Изучение возрастных особенностей временной перспективы в России. 2006. http://rasp.lehin.ru/ZTPI/anna.php?text=1

8. Соколова Е.Т. Психотерапия. Теория и практика. М.: Академия, 2001.

9. Соколова М.В. Шкала субъективного благополучия. Ярославль: Психодиагностика, 1996.

10. Сырцова А. Возрастная динамика временной перспективы личности: автореф. дис. … канд. психол. наук. Моск. гор. психол.- пед. университет, Москва, 2008.

11. Сырцова А., Митина О.В. Возрастная динамика временных ориентаций личности. Вопросы психологии, 2008, No. 2, 41-54.

12. Сырцова А., Соколова Е.Т., Митина О.В. Адаптация опросника временной перспективы личности Ф.Зимбардо. Психологический журнал, 2008, 3(29), 101-109.

13. Сырцова А., Соколова Е.Т., Митина О.В. Методика Ф.Зимбардо по временной перспективе. Психологическая диагностика. 2007, No. 1, 85-106.

14. Хелл Д. [Hell D.] Ландшафт депрессии: интегративный подход. М.: Алетейя, 1999.

15. Шевеленкова Т.Д., Фесенко П.П. Психологическое благополучие личности. Психологическая диагностика, 2005, No. 3, 95-121.

16. Apostolidis T., Fieulaine N., Soulй F. Future time perspective as predictor of cannabis use: Exploring the role of substance perception among French adolescents. Addictive Behaviors,2006, 31(12), 2339-2343.

17. Boniwell I., Osin E., Linley P.A., Ivanchenko G.V. A question of balance: Time perspective and well-being in British and Russian samples. The Journal of Positive Psychology, 2010, 5(1), 24-40.

18. Carelli M.G., Wiberg B., Wiberg M. Development and construct validation of the Swedish Zimbardo Time Perspective Inventory. European Journal of Psychological Assessment, 2011, 27(4), 220-227.

19. Carmil D., Breznitz S. Personal trauma and worldview - Are extremely stressful experiences related to political attitudes, religious beliefs, and future orientation? Journal of Traumatic Stress, 1991, 4(3), 393-405.

20. Diener E.D., Emmons R.A., Larsen R.J., Griffin S. The satisfaction with life scale. Journal of personality assessment, 1985, 49(1), 71-75.

21. Drake L., Duncan E., Sutherland F., Abernethy C., Henry C. Time perspective and correlates of wellbeing. Time and Society, 2008, 17(1), 47-61.

22. Goldrich J.M. A study in time orientation: the relation between memory for past experience and orientation to the future. Journal of Personality and Social Psychology, 1967, 6(2), 216-221.

23. Hartocollis P. Time and timelessness or The varieties of temporal experience. New York: International Universities Press, 1983.

24. Holman E.A., Silver R.C. Getting “stuck” in the past: temporal orientation and coping with trauma. Journal of personality and social psychology, 1998, 74(5), 1146-1163.

25. Horstmanshof L., Zimitat C. Future time orientation predicts academic engagement among first-year university students. British Journal of Educational Psychology, 2007, 77(3) 703-718.

26. James W. The principles of psychology. New York: Holt, 1890.

27. Kelly G.A. The psychology of personal constructs. New York: W.W.Norton and Co., 1955.

28. Kairys A. Time Perspective: its link to personality traits, age and gender. PhD dissertation. Vilnius University, Vilnius, 2010.

29. Lavi T., Solomon Z. Palestinian youth of the Intifada: PTSD and future orientation. Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry, 2005, 44(11), 1176-1183.

30. Lewin K. Time perspective and morale. In: G. Watson (Ed.), Civilian morale. New York: Houghton Mifflin, 1942. pp. 48-70.

31. Markus H., Nurius P. Possible selves. American psychologist, 1986, 41(9), 954-969.

32. Marris P. Loss and Change. London: Routledge, 1974.

33. McLain D.L. The MSTAT-I: A new measure of an individual's tolerance for ambiguity. Educational and Psychological Measurement, 1993, 53(1), 183-189.

34. Mello Z.R., Worrell F.C. The relationship of time perspective to age, gender, and academic achievement among academically talented adolescents. Journal for the Education of the Gifted, 2006, 29(3), 271-289.

35. Ryff C.D. Psychological well-being in adult life. Current directions in psychological science, 1995, 4(4), 99-104.

36. Salecl R. On Anxiety. London: Routledge, 2004.

37. Zaleski Z. Future anxiety: Concept, measurement, and preliminary research. Personality and Individual Differences, 1996, 21(2), 165-174.

38. Zimbardo P.G. Whose time it is, I think I know - Research on time perspectives. In: R.C. Silver (Chair), Temporal perspectives - A topic whose time has come - Again. Proceedings of the American Psychological Association Annual Convention, Los Angeles, CA, 1994.

39. Zimbardo P.G., Boyd J.N. Putting time in perspective: A valid, reliable individual-difference metric. Journal of Personality and Social Psychology, 1999, 77(6), 1271-1288.

Размещено на Allbest.ru