Коммуникативные трудности подростков и способы совладания с ними в условиях социальной депривации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Коммуникативные трудности подростков и способы совладания с ними в условиях социальной депривации

Самохвалова А.Г.

В последние годы проблема затрудненного общения детей и подростков, связанная со снижением их коммуникативной активности, формализацией, стереотипизацией межличностных контактов, подменой непосредственного общения виртуальными способами взаимодействия, является одним из приоритетных объектов исследования как в научном (в социологии, психологии, психолингвистике, педагогике), так и в прикладном аспектах (разработка технологий психокоррекции и профилактики коммуникативных трудностей, вариативных программ развития коммуникативной компетентности подрастающего поколения и фасилитации конструктивных паттернов межличностного общения). Однако в отечественной психологии феноменология затрудненного общения рассматривается преимущественно деконтекстуализировано, без учета влияния реальной социокультурной ситуации, в которой происходит развитие ребенка на определенном этапе онтогенеза, на характер его общения. Это не позволяет изучать «изменяющуюся личность в изменяющемся мире» [Асмолов, 2007]. Кроме того, до сих пор исследование коммуникативных трудностей сводится к изучению корреляций личностных качеств ребенка с паттернами его поведения в процессе решения задач общения. Нам же представляется чрезвычайно важным реализация социокультурного подхода в исследовании затрудненного общения, позволяющая выявлять актуальные коммуникативные трудности ребенка и их динамику, субъективные переживания и способы совладания с трудностями в условиях ресурсной социальной среды и в условиях социальной депривации.

Категория затрудненного общения подростка в научном дискурсе

В современной психологии трудно найти область, которая бы в той или иной степени не уделяла внимание исследованию неконструктивного, неэффективного, разлаженного, дисгармоничного, затрудненного общения. Так, в психологии личности, прежде всего, зарубежной, изучается дефицитное общение, связанное с субъективными переживаниями социального одиночества (G.Zilburg, G.Sullivan, R.Weiss, И.С.Кон, Е.Е.Рогова, И.М.Слободчиков). Подростковая деструктивность общения, выражающаяся в агрессивности и конфликтности, исследуется в психологии развития (В.К.Андриенко, С.А.Беличева, Л.М.Семенюк); в социальной психологии детства изучается феномен «детей с улиц», криминальная подростковая субкультура общения (В.В.Бойко, А.А.Реан, С.Н.Ениколопов). В клинической и специальной психологии изучаются нарушения общения, связанные с дизонтогенезом подростка (J.Narayan, A.S.Mersal, Zh.Yankova, И.А.Горьковая, Л.М.Шипицына, О.В.Защиринская); рассматриваются проблемы общения подростков с эмоционально-волевыми нарушениями (С.А.Морозов, О.С.Никольская), с задержкой психического развития (Т.П.Артемьева, Е.М.Габуева, Г.А.Карпова). В психологии стресса и совладающего поведения рассматривается влияние коммуникативного стресса на возникновение деформаций общения у подростков (W.Griffit, В.S.Dohrenwend, D.С.Leignton, Т.Л.Крюкова, Е.В.Куфтяк, М.В.Сапоровская).

На стыке социальной психологии и психологии развития дискутируется проблема затрудненного общения личности. В зарубежных психологических традициях затрудненное общение детей определяется как коммуникативные расстройства (сommunication disorders), замедляющие процесс развития [Brucea et al., 2014]; как нарушение мультиперсональных системных связей (multi-personal systems), то есть утрата устойчивых доверительных отношений ребенка с его социальным окружением [McCormack et al., 2011]; как последствие действия факторов (Risikofaktor), которые повышают риск дезадаптации подростка в социальной среде [Petermann et al., 2010]. В российской психологии также отсутствует единый подход к пониманию затрудненного общения: оно рассматривается и как результат коммуникативной некомпетентности личности (Ю.М.Жуков, В.И.Кабрин, Т.А.Аржакаева, Л.А.Петровская); и как результат субъективных переживаний подростка (В.Н.Куницына, Б.Д.Парыгин, Т.Б.Юшачкова); и как переход субъективных переживаний партнеров в деструктивные модели межличностного взаимодействия и общения (А.А.Бодалев, В.А.Лабунская, Ю.А.Менджерицкая, Е.Д.Бреус, Н.М.Казанская) [Лабунская, 2015].

Очевидно, что в постнеклассической психологии наблюдается смешение научных представлений различных психологических школ и направлений о феноменологии затрудненного общения, что требует «наведения межпарадигмальных мостов» [Сергиенко, 2016]. Необходимо уточнение и дифференциация категории «затрудненное общение подростка» из системы родственных психологических понятий. Мы рассматриваем затрудненное общение подростка как интегративный психосоциальный процесс, в ходе которого актуальный уровень коммуникативного развития субъекта не может обеспечить эффективное решение задачи общения без привлечения дополнительных ресурсов, что обусловливает возникновение вариативных коммуникативных трудностей (различной силы и степени выраженности объективных или субъективно переживаемых препятствий коммуникации, нарушающих внутреннее равновесие субъекта общения; усложняющих межличностные отношения; требующих внутренних усилий, направленных на их преодоление). Количество, качество и специфика сочетания коммуникативных трудностей подростка в ситуативном контексте определяют индивидуальный профиль затрудненного общения [Самохвалова, 2014].

Социальная депривация как фактор затрудненного общения подростка

Подростковый возраст является сензитивным для возникновения вариативных коммуникативных трудностей, что связано с чрезмерной значимостью, интенсивностью, проблемностью, конфликтогенностью общения на данном этапе онтогенеза; отсутствием необходимых навыков преодоления коммуникативных трудностей; низким уровнем коммуникативной культуры и компетентности [Реан, 2012; Евлашкина, 2012]. Особенно остро коммуникативный стресс переживается подростками в психотравмирующих ситуациях общения в условиях социальной изоляции, замкнутой группы, принудительно-формального характера общения [Юминова, 2005]. Хронический стресс накапливает негативный коммуникативный опыт, способствует возникновению комплексов, чувства одиночества, актуализации неконструктивных стратегий совладающего поведения [Kрюкова, 2010].

В психологическом дискурсе в общих чертах обсуждались особенности и трудности общения людей, вынужденных взаимодействовать в условиях социально-пенитенциарной депривации и групповой изоляции (J.Altman, M.Argyle, А.Harrison, H.H.Kelley, Л.А.Китаев-Смык, В.М.Деревенский, Н.Ю.Хрящева, В.Ф.Пирожков, А.Д.Глоточкин и др.), основными из которых являются деструктивный тип взаимодействия; изменение коммуникативно-пространственного поведения; стрессовое снижение активности общения; демонстративность в общении [Пирожков, 2007; Китаев-Смык, 2009].

Однако выявленные характеристики коммуникативного поведения весьма обобщены, получены на выборках взрослых людей. За рамками научных интересов фактически остается проблема возникновения и преодоления коммуникативных трудностей подростков, воспитывающихся в изолированных социальных группах (пенитенциарных учреждениях, спецшколах, интернатах, больницах и др.). Кроме того, не изучены институциональные характеристики закрытых учреждений, в которых происходит социализация детей, и их влияние на онтогенез общения субъекта.

В связи с этим цель нашего исследования заключалась в изучении специфики коммуникативных трудностей и способов совладания с ними у подростков, различающихся по типу социального поведения (просоциальное, асоциальное, антисоциальное) и воспитывающихся в условиях изолированной группы (пенитенциарное учреждение, кадетский корпус) и неизолированной группы (массовая общеобразовательная школа).

Объектом нашего исследования является характер общения подростков в условиях изолированных / неизолированных социальных групп; предметом - типы межличностных отношений, актуальные коммуникативные трудности подростков и способы совладания с ними.

В исследовании были выдвинуты следующие гипотезы:

1) существуют различия в типах межличностных отношений, коммуникативных трудностях и способах совладания с ними у подростков, воспитывающихся в условиях изолированных и неизолированных социальных групп;

2) подростки, воспитывающиеся в условиях изолированных социальных групп, но имеющие разную социальную направленность (просоциальную или антисоциальную), имеют различный профиль затрудненного общения и копинг-стратегий;

3) социальная депривация в условиях пенитенциарного учреждения является фактором динамики межличностных отношений подростков, возникновения специфических коммуникативных трудностей и способов совладания с ними.

Организация исследования предполагала два этапа:

1) диагностика и сравнение типов межличностных отношений, актуальных коммуникативных трудностей и способов совладания с ними подростков, воспитывающихся в условиях изолированных и неизолированных социальных групп;

2) лонгитюдное исследование динамики затрудненного общения и способов преодоления коммуникативных трудностей подростков, отбывающих наказание в колонии для несовершеннолетних преступников: первичная диагностика осуществлялась на третьем месяце нахождения подростков в воспитательной колонии, повторная диагностика с использованием исходного методического инструментария - по истечении двух лет пребывания подростков в колонии.

Выборка

В исследовании приняли участие 108 подростков мужского пола в возрасте 14-15 лет (средний календарный возраст - 14, 7 года), физически и психически здоровых, воспитывающихся с рождения в кровных семьях. Выборка включала три подвыборки, уравненные по количественному, возрастному и половому составу:

1) подростки с просоциальным поведением (n = 36), обучающиеся в закрытом специализированном учреждении «Костромская областная кадетская школа-интернат», демонстрирующие высокие результаты обучения, социально одобряемые формы поведения, активно участвующие в общественной жизни, конкурсной и спортивной деятельности;

2) подростки с признаками асоциального поведения (n = 36), обучающиеся в массовых общеобразовательных школах, склонные к мелким проступкам, нарушениям норм морали, правил поведения в общественных местах, уклонению от общественно-полезной деятельности; данная группа подростков состоит на школьном учете как «группа подростков с девиантным поведением»;

3) подростки с антисоциальным поведением, совершившие преступление и отбывающие наказание в колонии для несовершеннолетних преступников (n = 36), осужденные за грабеж и нанесение тяжких телесных повреждений; исследование в данной подвыборке осуществлялось на протяжении двух лет, охватывая возраст подростков от 14-15 до 16-17 лет.

Методики

Диагностический комплекс включал:

1) методику диагностики межличностных отношений Т.Лири (в соавторстве с Г.Лефоржем, Р.Сазеком) в модификации Л.Н.Собчик [Собчик, 2003], используемую как метод экспертной оценки типов межличностных отношений респондентов;

2) методику экспертной оценки коммуникативных трудностей ребенка [Самохвалова, 2011], позволяющую экспертам (не менее трех человек), осуществляющим систематическое стандартизированное наблюдение за коммуникативными проявлениями подростков в разных социальных ситуациях, выявлять их коммуникативные трудности;

3) метод анализа сочинений «Мои трудности в общении и как я с ними справляюсь», созданный на основе проективной методологии [Holaday et al., 2000], выявляющий переживания подростка, осознаваемые коммуникативные трудности, причины их возникновения и ресурсы их преодоления.

Методы анализа данных

Статистическая обработка эмпирических данных проводилась с помощью программного пакета SPSS Statistics V.19.0. На начальном этапе анализа данных были рассчитаны описательные статистики.

Для проверки гипотезы 1 и гипотезы 2 различия групповых профилей по отдельным коммуникативным переменным выявлялись с использованием Н-критерия Краскела-Уоллиса; сочинения подростков обрабатывались с помощью контент-анализа, многофункционального критерия ц* - угловое преобразование Фишера.

Для подтверждения гипотезы 3 использовались Т-критерий Вилкоксона и многофункциональный критерий ц* - угловое преобразование Фишера.

Результаты

Специфика коммуникативных трудностей, типов межличностных отношений и копинг-стратегий подростков трех групп

Как показали результаты исследования, подростки, воспитывающиеся в условиях изолированных социальных групп (пенитенциарное учреждение и кадетский корпус), значимо чаще испытывают вариативные коммуникативные трудности в процессе общения со взрослыми и сверстниками и актуализируют неконструктивные типы межличностных отношений по сравнению с учащимися общеобразовательных школ (таблица 1).

Таблица 1 Значимые различия коммуникативных трудностей и типов межличностных отношений подростков трех групп (по Н-критерию Краскела-Уоллиса)

Так, подростки, отбывающие наказание, с трудом устанавливают контакт с новыми людьми, ожидают нападения или непонимания со стороны «чужаков», демонстрируют низкий уровень отзывчивости, закрытость, эмоциональную холодность. Причем они не готовы не только оказывать помощь, но и принимать ее, расценивая это как «проявление слабости». Испытывая трудности эмпатии, не понимая и внутреннее состояние, и намерения партнера, они занимают в общении либо защитно-оборонительную, либо конформную позицию. Высокий уровень спонтанной агрессивности как способа самоутверждения в сочетании с трудностями самоанализа и неумением признавать свои ошибки приводят к неспособности понять причины возникающих проблем и успешно разрешить противоречия с партнерами; к хаотичным, неадекватным паттернам коммуникативного поведения. В ситуациях общения у подростков актуализируются весьма полярные типы межличностных отношений - авторитарный и подчиняемый.

Подростки-кадеты, воспитываясь в условиях жесткой дисциплины, регламентации социальных отношений, чрезмерно тревожны в ситуациях иерархического общения со взрослыми, боятся нарушить субординацию, продемонстрировать социально неодобряемые модели поведения, поэтому испытывают трудности самоконтроля в общении; желание «угадать правильную модель поведения» вызывает проблемы в свободном планировании высказываний. В новых, неожиданных коммуникативных ситуациях подростки весьма осторожны, безынициативны, не готовы брать ответственность за происходящее на себя, ждут «ориентировок», «команды сверху» (безусловно, это качества дисциплинированного военного, однако они препятствуют самовыражению подростка в общении). Высокая мотивация индивидуальных достижений в учебе и военной подготовке, высокая степень конкуренции вызывает трудности сотрудничества и согласования действий с партнерами. Выявленные коммуникативные трудности проявляются и в моделях межличностных отношений подростков - у кадетов значимо чаще актуализируются эгоистический и подозрительный типы отношений, отражающие высокую степень недоверия к партнерам, индивидуализм, доминирование эгоцентрических установок в общении.

Подростки, обучающиеся в общеобразовательных школах, не готовы и не стремятся исправлять свои ошибки в последующих коммуникациях, считая, что взрослые и сверстники несправедливы к ним («придираются», «не любят»); склонны к вербальной и физической агрессии, которая зачастую носит гедонистический характер («получаю от этого удовольствие», «чувствую себя взрослым», «девчонкам нравится») или защитный («пусть боятся меня», «это моя месть за насмешки»).

Контент-анализ сочинений подтвердил описанные выше тенденции затрудненного общения подростков и позволил выявить доминирующие копинг-стратегии в каждой группе. Так, подростки, отбывающие наказание в колонии, склонные к авторитарным моделям поведения, значимо чаще по сравнению с кадетами (ц* = 4, 12; р ? 0, 000) и девиантными подростками (ц* = 2, 21; р ? 0, 004) в ситуациях затрудненного общения в качестве способов совладания используют агрессивные действия - «хамлю», «унижаю», «ругаюсь», «дерусь», «доказываю силой»; чаще, чем кадеты (ц* = 2, 05; р = 0, 006) прибегают к моббингу - «бойкотирую», «настраиваю против него», «подкалываю», «издеваюсь». Подчиняемые подростки в условиях пенитенциарной депривации в отличие от кадетов склонны к сознательному уходу от травмирующих переживаний -«ухожу в себя», «закрываюсь», «перестаю слышать» (ц* = 2, 11; р ? 0, 004); поиску социальной поддержки -«перетру с пацанами - и легче», «посоветуюсь с авторитетом» (ц* = 1, 315; р = 0, 007); в отличие от девиантных подростков, обучающихся в школе, - к вербализации, дистанцированию и фантазиям: «пишу письма», «мысленно разговариваю с другом», «думаю, как бы поступил отец», «мечтаю о воле», «надеюсь, что скоро это все кончится» (ц* = 1, 79; р = 0, 006).

Подростки-кадеты значимо чаще в ситуациях затрудненного общения по сравнению с воспитанниками колонии используют манипулятивные действия - «пытаюсь найти болевые точки партнера и давить на них», «скрываю свои чувства», «давлю на чувство гордости», «прикидываюсь, что не понимаю», «действую через лидеров» (ц* = 3, 87; р = 0, 002). Кроме того, многие подростки, не терпящие конкуренции, в отличие от их сверстников из общеобразовательных школ, склонны к конфронтативному копингу - «война до победы!», «они узнают, с кем связались!», «первым не уступаю никогда», «я пришел учиться воевать, даже со своими» (ц* = 2, 96; р = 0, 004). Вместе с тем, когда трудности возникают в общении с преподавателями интерната, кадеты используют стратегию приспособления - «подстраиваюсь», «пытаюсь угадать, чего от меня ждут», «заискиваю перед ними» (ц* = 1, 92; р = 0, 030), в отличие от девиантных подростков, использующих в общении с учителями стратегию принуждения - «заставляю признать мою правоту», «требую справедливости», «назло нарушаю дисциплину» (ц* = 2, 11; р = 0, 020).

Кроме того, установлено, что и у воспитанников колонии, и у кадетов в условиях социальной депривации значимо сильнее (р ? 0, 002) выражены негативные субъективные переживания, связанные с ситуациями затрудненного общения; они чаще, чем учащиеся массовых школ, воспринимают общение как процесс, связанный с трудностями, проблемами, необходимостью преодоления, напряжения, приложения усилий; реже получают от общения удовольствие, положительные эмоции; боятся выражать собственное мнение, предвзято относятся к партнерам. В социально депривированных условиях у подростков преобладает экстернальный локус контроля (75% случаев), так как причины возникающих трудностей подростки видят преимущественно в других людях («все враги», «никому до меня нет дела», «только и ждут моих унижений, обид»), в обстоятельствах жизни («колония - не место для общения», «в интернате общаться по душам некогда»).

Динамика межличностных отношений, коммуникативных трудностей и копинг-стратегий подростков в условиях пенитенциарной депривации

Результаты экспертной оценкипозволили установить, что в условиях пенитенциарной депривации значимо изменяется характер межличностных отношений подростков (таблица 2).

Таблица 2 Динамика типов межличностных отношений подростков в условиях пенитенциарной депривации

Примечания. ** - p ? 0, 010; *** -р ? 0, 001.

Полученные результаты позволяют говорить об изменении стиля межличностных отношений подростков, находящихся в условиях воспитательной колонии, в сторону дифференциации(что подтверждается более высокими значениями стандартных отклонений на втором этапе исследования) и деструктивизации. У большей части подростков (61, 1% от общей выборки респондентов) значимо повысился уровень авторитаризма (Т = 758, 0; р = 0, 001) и агрессии (Т = 837, 0; р = 0, 000); у других (33, 3% от общей выборки) - уровень подчиняемости (Т = 767, 0; р = 0, 002) и зависимости (Т = 651, 0; р = 0, 004), что усиливает стрессогенную, напряженную атмосферу в ситуациях межличностного общения.

Жестко регламентированные, иерархические взаимоотношения подростков обусловливают реализацию неконструктивных моделей взаимовлияния, возникновение деструктивных паттернов коммуникативного поведения. Это подтверждается также снижением дружелюбия (Т = 554, 0; р = 0, 008) и усилением подозрительности (Т = 795, 0; р = 0, 003) подростков. При этом эгоистические тенденции в общении снижаются (Т = 621, 0; р = 0, 002), что связано с необходимостью «выживать» в условиях вынужденной совместной жизнедеятельности, адаптироваться к существующим нормам и правилам взаимодействия, нередко в ущерб собственной индивидуализации.

Статистическая обработка данных экспертной оценки коммуникативных трудностей подростков подтвердила доминирующие тенденции: повышение уровня агрессивности (Т = 325, 5; р = 0, 020) и снижение коммуникативной активности как маркера подчиняемости подростков (Т = 287, 0; р = 0, 040). По остальным трудностям общения респондентов, фиксируемых экспертами, значимая динамика не выявлена, что косвенно свидетельствует о склонности воспитанников колонии к маскировке своих коммуникативных проблем, к поддержанию стабильного ролевого статуса, к адаптивно-защитным формам поведения в пенитенциарной среде. Вместе с тем контент-анализ сочинений подростков выявил динамику коммуникативных трудностей за период пребывания в колонии более рельефно (таблица 3).

Таблица 3 Динамика коммуникативных трудностей подростков в условиях пенитенциарной депривации

Примечания. ** - p ? 0, 010; *** - р ? 0, 001.

Многие подростки в условиях пенитенциарной депривации стали более негативно воспринимать партнеров по общению, испытывать деструктивные чувства по отношению к ним, бояться доверительных отношений, что сказывается на деструктивизации и формализации коммуникаций. Неверие в себя и неспособность признавать собственные ошибки затрудняют процессы самовыражения в общении, вызывают трудности эмпатии, установления контакта, неготовность принимать и оказывать эмоциональную поддержку, стимулируют манипулятивные, неестественные стратегии коммуникативного поведения (именно поэтому подросткам крайне сложно быть искренними, откровенными и говорить правду). Все это, на наш взгляд, можно считать маркерами неконструктивного развития субъекта общения в условиях пролонгированного стресса изоляции.

Вместе с тем некоторые подростки значимо реже стали испытывать трудности самоконтроля и саморегуляции, научились сдерживать спонтанную, безудержную агрессию, нередко переводя ее в косвенную форму, контролировать свои коммуникативные действия; зависимые и склонные к подчинению подростки научились отстаивать свою позицию, высказать собственное отношение к происходящему; овладение субкультурной лексикой и специфической системой знаков снизило вербальные трудности. Это мы расцениваем как маркеры конструктивного развития субъекта общения в условиях пенитенциарной депривации.

Кроме того, изменилась частота упоминаний копинг-стратегий, используемых подростками в ситуациях затрудненного общения (таблица 4).

Таблица 4 Динамика копинг-стратегий подростков в условиях пенитенциарной депривации

Примечания. ** -p ? 0, 010; *** - р ? 0, 001.

Действительно, подростки стали реже актуализировать агрессивную стратегию совладания с коммуникативными трудностями, научившись сдерживать спонтанную агрессию; однако агрессивность не исчезла, а трансформировалась в стратегию моббинга, направленного на унижение, подавление партнеров по общению, утверждение собственного превосходства и силы. Возросло количество манипулятивных копинг-стратегий - ложь, лесть, «задабривание», шантаж, поиск «дружбы с авторитетами», что, с одной стороны, несомненно, помогает подростку адаптироваться в депривационной среде, с другой стороны - деструктивизирует межличностные отношения, препятствует доверительности, искренности, самовыражению субъекта в общении. Значимо реже подростки стали дистанцироваться от травмирующих переживаний и верить в досрочное освобождение, поскольку пенитенциарная среда «разрушила все надежды», «разбила розовые очки», «подчинила своим правилам», «проникла в мозг и стала править им» - то есть не дает возможности оставаться субъекту «вне ситуации», наедине со своими мыслями и мечтами. Вместе с тем увеличилось число подростков, которые отмечают ресурсную роль процесса преодоления коммуникативных трудностей («надо справиться, ведь я набираюсь опыта», «учусь преодолевать препятствия, потом в жизни пригодится», «понимаю, что должен набить свои шишки», «проверяю, на что способен»).

Обсуждение результатов

На основании полученных в пользу гипотезы 1 данных установлено, что подростки, воспитывающиеся в условиях изолированных социальных групп (пенитенциарное учреждение и кадетский корпус), по сравнению с учащимися общеобразовательных школ, воспитывающихся в открытой социальной среде, значимо чаще актуализируют неконструктивные типы межличностных отношений, испытывают ненормативные (нетипичные для данного возраста) коммуникативные трудности в процессе общения со взрослыми и сверстниками, сопровождающиеся деструктивными переживаниями, и неспособны конструктивно совладать с ними. Девиантные подростки, обучающиеся в неизолированных социальных группах, испытывают нормативные коммуникативные трудности, связанные с возрастными задачами онтогенеза общения: агрессивность, трудности эмпатии, неготовность признавать и исправлять собственные ошибки. Ранее на репрезентативной выборке (n = 516) нами было доказано, что эти трудности типичны для большинства подростков [Самохвалова, 2014].

Следовательно, депривационную среду социализации можно рассматривать как «фактор риска», который определяется как ограничивающие свободу условия жизни, развития и воспитания ребенка, которые могут оказывать негативное влияние на процесс его развития [Petermann et al., 2000]. Выносливость по отношению к стрессорам, фрустраторам зависит от наличия поддержки, моральной помощи, соучастия, сочувствия других людей [Ананьев, 1996]. Дети в условиях социальной изоляции лишены этого, что обусловливает их уязвимость по отношению к фрустраторам, беззащитность в ситуациях затрудненного общения, неуверенность в выборе паттернов поведения, неэффективность копинг-стратегий. В исследовании показано, что и у воспитанников колонии, и у кадетов в условиях социальной депривации значимо чаще возникают негативные субъективные переживания, связанные с ситуациями затрудненного общения. «Переживания являются универсальным механизмом развития в детстве» [Марцинковская, 2012], именно поэтому длительные негативные переживания подростка могут тормозить его развитие как субъекта общения.

Гипотеза 2 также нашла свое подтверждение. Подростки, воспитывающиеся в условиях изолированных социальных групп, но имеющие разную социальную направленность (просоциальную или антисоциальную), имеют различный профиль затрудненного общения и копинг-стратегий.

У подростков, отбывающих наказание в пенитенциарном учреждении, в ситуациях общения возникают трудности в установлении контакта, в проявлении отзывчивости, эмпатии, трудности сотрудничества, самоконтроля, рефлексии собственных коммуникативных действий; актуализируются весьма полярные типы межличностных отношений - авторитарный и подчиняемый. Противоречивы и способы их совладания с коммуникативными трудностями: от агрессивных стратегий и моббинга до поиска социальной поддержки, фантазий и дистанцирования. Как отмечает Л.А.Китаев-Смык, чем экстремальнее условия существования, тем труднее людям, склонным оставаться «непримкнувшими», сохранять нейтралитет перед лицом конфронтирующих неформальных групп [Китаев-Смык, 2009]. Поэтому, попадая в незнакомые, стрессогенные условия социальной изоляции, подростки вынуждены «примыкать» к какой-либо сложившейся неформальной группе, принимая «правила игры», что, с одной стороны, провоцирует трудности общения, негативные субъективные переживания, а с другой, - позволяет минимизировать страх отвержения, совладать с коммуникативным стрессом и интегрироваться в новую субкультуру.

В исследовании И.С.Петронюка было доказано, что у воспитанников кадетского корпуса отмечается дисгармония в системе межличностных отношений, индикаторами которой являются напряженность, конфликтность, агрессия, отчужденность в отношениях [Петронюк, 2008]. Наше исследование подтвердило эти данные, показав, что подростки-кадеты, социализируясь в условиях жесткой «военной» дисциплины, регламентации социальных отношений, испытывают специфические коммуникативные трудности: они чрезмерно тревожны, требовательны к себе, склонны к перфекционизму, боятся свободного самовыражения и проявления инициативы, ориетированы на жесткую конкуренцию с партнерами в любой ситуации взаимодействия, актуализируют эгоистический и подозрительный типы отношений. В ситуациях затрудненного общения со сверстниками используют такие копинг-стратегии, как манипулятивная, конфронтативная; в общении со взрослыми - стратегию приспособления.

Лонгитюдное исследование, организованное с целью проверки гипотезы 3, убедительно показало, что социальная депривация в условиях пенитенциарного учреждения является фактором динамики межличностных отношений подростков, возникновения специфических коммуникативных трудностей и способов совладания с ними. По словам Т.Д.Марцинковской, «в зависимости от института социализации и в соответствии с ним происходит процесс категоризации и затем самокатегоризации подростков. На основании этого вырабатывается не только отношение к нормам и правилам поведения, транслируемым данным институтом, переживание их, но и выбор группы, стиля поведения, иногда и стиля жизни в целом» [Марцинковская, 2015, c. 130]. Полученные результаты позволяют говорить об изменении характера общения и способов преодоления коммуникативных трудностей подростков, находящихся в условиях воспитательной колонии. У большей части подростков повышается уровень авторитаризма и агрессии, у других - уровень подчиняемости и зависимости; отмечается общее снижение дружелюбия, рост подозрительности. Подростки в условиях пенитенциарной депривации более негативно воспринимают себя и партнеров по общению, избегают доверительных отношений, не стремятся к самовыражению и саморазвитию в сфере общения, пытаются преодолевать свои трудности обманным, манипулятивным путем, нередко используя копинг-стратегии моббинга и принуждения. Вместе с тем в условиях пенитенциарной изоляции подростки стали реже испытывать трудности самоконтроля и саморегуляции, научились сдерживать спонтанную агрессию, отстаивать свою позицию, преодолели вербальные трудности, овладев субкультурной лексикой и специфической системой знаков; увеличилось число подростков, которые отмечают ресурсную роль процесса преодоления коммуникативных трудностей как способа накопления жизненно важного опыта. Следовательно, можно говорить об амбивалентной, неоднозначной роли затрудненного общения и опыта совладания в условиях пенитенциарного учреждения как института социализации подростка в процессе развития субъекта общения.

Выводы

1. Социальная депривация является фактором затрудненного общения подростков и деструктивизации межличностного взаимодействия. В изолированных социальных группах подростки актуализируют неконструктивные типы межличностных отношений; испытывают специфические (ненормативные) коммуникативные трудности в процессе общения со взрослыми и сверстниками, сопровождающиеся негативными субъективными переживаниями; неспособны конструктивно совладать с ними.

2. Основными коммуникативными трудностями подростков в социально-депривационных условиях являются трудности в установлении контакта, в проявлении отзывчивости, эмпатии, тревожность, эгоизм, трудности сотрудничества, самовыражения, самоконтроля, рефлексии; основными копинг-стратегиями - агрессивность, конфронтация, моббинг, манипулятивность, приспособление, дистанцирование, вера, фантазии.

3. Подростки, воспитывающиеся в условиях изолированных социальных групп, но имеющие разную социальную направленность (просоциальную или антисоциальную), имеют различный профиль затрудненного общения и копинг-стратегий.

4. Социальная депривация в условиях пенитенциарного учреждения является фактором динамики межличностных отношений подростков, коммуникативных трудностей и способов совладания с ними. Функции затрудненного общения в условиях пенитенциарной депривации неоднозначны: в одних случаях они разрушительны, поскольку выполняют деструктивную роль в процессах социализации и индивидуализации подростка; в других - созидательны, так как реализуют позитивную роль в самопознании, самопонимании субъекта, мобилизации и развитии системы его ментальных ресурсов.

5. Требуется консолидация усилий специалистов в области психологии развития, социальной, клинической и юридической психологии с целью обеспечения индивидуально-ориентированной поддержки в рамках психокоррекционных и обучающих программ для подростков, социализация которых происходит в условиях социальной депривации.

подросток коммуникативный общение депривация

Литература

Ананьев Б.Г. Психология и проблемы человекознания. Избранные психологические труды. М.: Институт практической психологии, 1996.

Асмолов А.Г. Психология личности: культурно-историческое понимание развития человека. М.: Смысл, 2007.

Евлашкина Н.М. Психологические факторы и формы проявления агрессии у подростков с девиантным поведением: дис. … канд. психол. наук. МГППУ, Москва, 2012.

Китаев-Смык Л.А. Психология стресса. Психологическая антропология стресса. М.: Академический проект, 2009.

Крюкова Т.Л. Психология совладающего поведения в разные периоды жизни. Кострома: КГУ им. Н.А.Некрасова, 2010.

Лабунская В.А. К 100-летию Южного федерального университета. Социальная психология в Южном федеральном университете (РГУ): этапы становления и научные направления. Социальная психология и общество, 2015, 6(3), 157-166.

Марцинковская Т.Д. Проблема социализации в историко-генетической парадигме. М.: Смысл, 2015.

Марцинковская Т.Д. Феноменология и механизмы развития: историко-генетический подход. Психологические исследования, 2012, No. 5(24), 12. http://psystudy.ru

Петронюк И.С. Особенности межличностных отношений воспитанников кадетских корпусов. Психологическая наука и образование, 2008, No. 1, 45-49.

Пирожков В.Ф. Криминальная психология. М.: Ось-89, 2007.

Реан А.А. Подростковая субкультура - зона потенциальных рисков. Психологическая наука и образование, 2012, No. 4, 5-10.

Самохвалова А.Г. Коммуникативные трудности ребенка: проблемы, диагностика, коррекция. СПб.: Речь, 2011.

Самохвалова А.Г. Коммуникативные трудности ребенка: феноменология, факторы возникновения, динамика. Кострома: КГУ им. Н.А.Некрасова, 2014.

Собчик Л.Н. Психология индивидуальности. Теория и практика психодиагностики. СПб.: Речь, 2003.

Сергиенко Е.А. Межпарадигмальные мосты. Психологические исследования, 2016, 9(48), 4. http://psystudy.ru

Юминова О.С. Социально-психологическая профилактика коммуникативных девиаций у старшеклассников средствами библиотерапии: дис. … канд. психол. наук. КГУ им. Н.А.Некрасова, Кострома, 2005.

Brucea C., Braidwoodb U., Newton C. «All the better for not seeing you»: Effects of communicative context on the speech of an individual with acquired communication difficulties. Journal of Communication Disorders, 2014, Vol. 46, 475-483.

Holaday M., Smith D.A., Sherry A. Sentence Completion Tests: A review of the literature and results of a survey of members of the Society of Personality Assessment. Journal of Personality Assessment, 2000, 74(3), 371-383.

McCormack J., Harrison L.J., McLeod S., McAllister L. A nationally representative study of the association between communication impairment at 4-5 years and children's life activities at 7-9 year. Journal of Speech, Language, and Hearing Research, 2011, 54(5), 1328-1348.

Petermann F., Niebank К., Scheithauer H. Risiken in der frьhkindlichen Entwicklung - Entwicklung-spsychopathologie der ersten Lebensjahre. Gцttingen, 2010.

Размещено на Allbest.ru