Размещено на http://www.allbest.ru/

Статья

Саморегуляция как предмет изучения и как объяснительный принцип

Название этой статьи не случайно напоминает об известных в свое время работах видного философа и методолога Э. Г. Юдина, посвященных деятельности (Юдин, 1978). Поставив задачу разобраться в дискуссиях и противоречиях, связанных с понятием деятельности, первое, что он сделал -- ввел различение двух смыслов, вкладываемых в это понятие, разведя деятельность как конкретный процесс, предмет изучения в психологии и деятельность как междисциплинарный объяснительный принцип, применимый не только к самой деятельности как предмету изучения, но и к другим предметам (деятельностная трактовка сознания, личности, познавательных процессов и др.). Если в деятельностном подходе А. Н. Леонтьева деятельность предстает и в том и в другом качестве (правда, не всегда эти два аспекта достаточно четко разводятся), то С. Л. Рубинштейн, предлагая другую версию деятельностного подхода, отказывал деятельности в праве быть предметом психологического исследования («Психология, которая знает, что она делает, изучает психику и только психику»), сохраняя за ней, однако, статус объяснительного принципа; в других подходах, в частности в Пермской и грузинской школах, деятельность, напротив, выступала только как предмет изучения, но не как объяснительный принцип. В любом случае, однако, как убедительно показал Э. Г. Юдин, без различения этих двух аспектов любая дискуссия зайдет в тупик.

Мне представляется очень актуальным применить ту же логику и к понятию саморегуляции. Значимость этой проблемы и внимание к ней очевидным образом возрастает в современной психологии. Так, в психологии мотивации очевидно смещение интереса от потребностей и внутренних источников, движущих сил человека к гибкому управлению самим процессом деятельности, активности. Если в первой половине двадцатого века поведение человека рассматривалось в рамках метафоры бильярдного шара, который катится в зависимости от того, как, в каком направлении его стукнули, то после Г.Олпорта, который ввел принцип функциональной автономии мотивов (Олпорт, 2002), фокус внимания сместился на то, что управляет текущими процессами деятельности (см. Леонтьев, 2002а). То же самое произошло в психологии личности: переход от понимания личности как стабильной устойчивой структуры к представлению о ней как о гибкой структуре, находящейся в постоянном взаимодействии с окружающим миром (вспомним идею личности как открытой системы того же Олпорта (2002) и те следствия, которые из нее вытекали). Все чаще признается, что деятельность определяется не личностью или ситуацией как таковыми, а многогранными и нелинейными процессами их взаимодействия. В 1980-е годы С. Мадди выделил две основные тенденции развития психологии личности: первая представляет собой растущую роль учета когнитивных факторов в личности, а вторая - смещение внимания на процессы взаимодействия личности и ситуации и больший учет особенностей ситуации. К схожим выводам приходит и Х.Хекхаузен (1986), предлагавший 4 взгляда на психологию мотивации: в первом случае мотивация локализовалась целиком внутри индивида, во втором - абсолютизировалась роль ситуации, в третьем случае проблемы мотивации сводились к взаимодействию индивидных и ситуационных детерминант. Четвертый взгляд Х. Хекхаузен наметил как перспективу, которая выводит на проблематику экзистенциальной психологии, - среда и ситуация рассматриваются не как детерминанты, а как пространство возможностей. Поэтому не случайно, что в мировой психологии понятия регуляции и саморегуляции звучат все громче; за последние годы вышли по меньшей мере две представительных антологии на эту тему.

В отечественной психологи существует целый ряд исследовательских групп, которые строят свою работу вокруг понятия саморегуляции. Одна из них берет начало от работ Д. А. Ошанина и О. А. Конопкина и представлена прежде всего работами В. И. Моросановой, А. К. Осницкого и их сотрудников. Группы, возглавляемые Е. А. Сергиенко и Л. Г. Дикой, во многом развивают взгляды на саморегуляцию Б. Ф. Ломова. Исследования, ведущиеся под руководством автора данной статьи, генетически связаны с работами Л. С. Выготского, Б. В. Зейгарник и О. К. Тихомирова. Нельзя не назвать также работы лаборатории А. Б. Леоновой и важные теоретические публикации В. П. Зинченко, В. Е. Клочко и А. С. Шарова, а в последнее время также Т. В. Корниловой и В. А. Петровского. Целый ряд подходов к саморегуляции существует на Западе, в первую очередь в США и Германии. В США это прежде всего работы Ч. Карвера и М. Шейера, которые прилагают много усилий к внедрению принципа саморегуляции в общую психологию, а также более узкие подходы в русле школы Р. Баумайстера и школы Э. Деси и Р. Райана. В Германии обращают на себя внимание теоретические и экспериментальные исследования Ю. Куля и Д. Дёрнера. Все эти подходы сложились преимущественно в 1990-е гг.

Однако, по моему глубокому убеждению, саморегуляция -- гораздо большее, чем частная проблема психологии, конкретное поле исследований, рядоположенное другим предметным областям. Часто принцип саморегуляции действительно применяется для решения конкретных проблем в заданном проблемном поле: анализа и описания мотивационных процессов у Э. Деси и Р. Райана, динамики и контроля эмоциональных и других психических состояний у Л. Г. Дикой и А. Б. Леоновой, воли у В. А. Иванникова, динамики мыслительных процессов у О. К. Тихомирова, эффективности целенаправленной деятельности достижения у В. И. Моросановой и т.п. Регуляция и саморегуляция выступают в этих исследованиях как предмет изучения, как частный, конкретный процесс.

Понятие саморегуляции однако заключает в себе мощный категориальный, даже парадигматический потенциал, и экспликация этого потенциала понятия саморегуляции, понимаемого как общий объяснительный принцип (именно в этом состоит задача данной статьи), позволяет прийти к далеко идущим выводам, важным для психологической науки в целом. Косвенным свидетельством этого выступает то обстоятельство, что отечественные и зарубежные авторы, придерживающиеся различных теоретических ориентаций, понимают саму саморегуляцию сходным образом, без существенных разногласий. Действительно, если осмыслить идею саморегуляции как общеметодологический объяснительный принцип, окажется, что ее нельзя понимать по-разному -- могут быть альтернативные исследовательские программы, но не может быть альтернативного понимания самого принципа саморегуляции.

Системно-кибернетическая парадигма и ее освоение психологией

Понятия регуляции и саморегуляции применительно к любой динамической системе или процессу означает управление параметрами процесса в соответствии с заданными критериями на основе информации о текущих параметрах системы и окружения, с которым система взаимодействует, регулярно поступающей в реальном времени. Таким образом, именно в понятии регуляции такие функции как поддержание стабильности, самосохранение системы, с одной стороны, и ее адаптация к внешним условиям, с другой, оказываются объединены, выступают как две тесно взаимосвязанные стороны единого процесса. Контур регуляции включает в себя пять основных элементов: (1) сам процесс, который регулируется, (2) заданные критерии, которым должен соответствовать этот процесс, (3) механизм обратной связи - поступления информации об актуальном состоянии процесса, (4) механизм сличения текущего состояния с критерием и выявления наличия и меры их расхождения и (5) управляющее воздействие на процесс с целью восстановить нарушенное соответствие. О регуляции речь идет тогда, когда источник управляющего воздействия находится вне самого процесса, например, нервная система влияет на пищеварение, учитель или родитель наказывает ребенка за невыученные уроки или оператор, наблюдающий за положением стрелки, нажимает на кнопку, когда стрелка отклоняется. С саморегуляцией мы имеем дело, когда в структуру самого процесса заложены управляющие воздействия, инициируемые отклонениями процесса от заданных параметров и система сама реагирует на соответствующие изменения (выделение желудочного сока в зависимости от наполнения желудка или саморегулируемый технологический процесс, где оператор заменен контролером, вмешательство которого требуется только в экстренных, «внештатных» случаях).

Зарождение системных идей в общей биологии и физиологии

Однако приоритет в заслуге четкого системного формулирования объяснительного принципа саморегуляции как циклической организации целенаправленной активности живых систем, корректируемых на основании отрицательных обратных связей, принадлежит не Винеру с соавторами, а российскому физиологу Н.А. Бернштейну, обосновавшему этот подход впервые в 1929 г.; пять лет спустя очень близкая по своей сути объяснительная модель была предложена другим выдающимся российским физиологом П.К. Анохиным. Бернштейн и Анохин находились между собой в сложных, конкурентных отношениях; если первый противопоставлял свой подход учению И.П. Павлова, то второй подавал его как развитие этого учения, но тем не менее оба ученых двигались в развитии своих системных идей параллельно, в одном направлении, и в их теоретических моделях больше общего, чем различного. Сходство между моделями Н.А. Бернштейна, а также системно-кибернетическими моделями, было проанализировано нами в отдельной работе (Леонтьев, в печати). В частности, Н.А. Бернштейн, отталкиваясь от своих эмпирических исследований физиологии двигательной активности человека, заменил принцип рефлекторной дуги, введенный И.П. Павловым, принципом рефлекторного кольца.

Саморегуляция как принцип объяснения психологических явлений

Характерно, что и российские, и американские ученые развивали свои воззрения в дискуссии с одной и той же парадигмой, которая в нашей стране была представлена крайне влиятельным учением об условных рефлексах И.П. Павлова и его последователей, а в США еще более влиятельным учением другой ветви последователей И.П. Павлова, психологов-бихевиористов. И Бернштейн, и Винер с соавторами, и Гольдштейн спорили с одними и теми же по мировоззрению оппонентами, выдвигая очень близкие по сути аргументы. Павлов и бихевиористы исходили из реактивного характера любого поведения, в начале которого всегда лежит внешний толчок -- стимул, и активность организма есть ответ на это воздействие извне. В эту же парадигму вписывались и другие психологические теории, например, психоанализ: вспомним, что Фрейд рассматривал влечение также как вид раздражения, своеобразный зуд, источник которого исходит не из внешней среды, а изнутри самого организма, и поэтому от него невозможно уклониться и устранить его иначе, чем осуществив ту активность, к которой влечение побуждает организм (см. Фрейд, 1989, с. 359)

Идея саморегуляции противостоит также дифференциально-психологической парадигме индивидуальных различий в понимании В. Штерна и ее основе -- понятию черты личности, под сенью которого развивалась большая часть психологии личности в прошедшем столетии. Понятие черты личности позволяло найти ответ на один вопрос, который считался наиболее важным: как объяснить и измерить неизменность, самотождественность личности, ее равенство самой себе. Суть ответа: есть устойчивые характеристики личности, частично врожденные, частично приобретенные, выученные черты которые обладают устойчивостью и неизменностью, воспроизводятся в разных ситуациях и определяют повторяющиеся схемы поведения (паттерны). Механизмы поддержания устойчивости личности считались наиболее существенными; суть процессов поведения и личностного развития виделась в том чтобы обеспечить эту устойчивость, адаптацию к сравнительно стабильной среде. В частности, в экзистенциальной психологии используется метафора «пленок», на которые «записан» опыт, и при «нажатии кнопки» пленка начинает воспроизводить то, что на ней записано (Bugental, 1991). Пленки можно включить или выключить, но они не могут воспроизводить иное, чем то, что на них записано. саморегуляция психологический стабильность поведение

Принцип саморегуляции объясняет, наоборот, не устойчивость, а целесообразное изменение, отвечая на вопрос о том, каким образом живое существо может изменяться, повышая эффективность своего функционирования, но сохраняя при этом динамическую устойчивость своей основной структуры, свою инвариантность: «хотя система в целом претерпевает последовательные изменения, некоторые ее свойства («инварианты») сохраняются неизменными. Таким образом, некоторое высказывание о системе, несмотря на беспрерывное изменение, будет неизменно истинным» (Росс Эшби, 2006, с. 109). Он исходит из того, что наша активность определяется текущей в режиме реального времени динамикой наших отношений с миром, а «мир, в котором мы живем -- это мир петлевых структур» (Бейтсон, 2000, с. 178). Последнее подразумевает, в частности, что саморегулируемые процессы требуют иного взгляда на причинность, чем привычные принципы каузальной и телеологической детерминации, которые оказываются вообще неприменимы к петлевым структурам: «изменение в любой части циркуляционного контура может рассматриваться как причина последующего изменения любой переменной в любом месте контура» (Бейтсон, 2007, с. 74).

Саморегуляция как целостная система связывает субъекта с миром, благодаря тому, что в ней интегрируются факторы «внутренние» и «внешние» (строго говоря, функциональная парадигма снимает противоположность внешнего и внутреннего, как на примере деятельности показал в свое время А.Н. Леонтьев (2003). Процессы происходящие между субъектом и миром, в том числе процессы и объективной, и субъективной природы она увязывает в систему, где они неотрывны друг от друга. Идея саморегуляции в ее широком понимании есть конкретное воплощение «онтологии жизненного мира» (Василюк, 1984), принципа первичности взаимодействия субъекта с миром. Как показывает анализ многих клинических нарушений, в их основе лежит утрата восприимчивости к обратной связи от собственных действий и тем самым утрата способности к самокоррекции. Не случайно Б.В. Зейгарник пришла к выводу о решающей роли нарушений саморегуляции в развитии психической патологии.

На принцип саморегуляции опирается, таким образом, не только системно-кибернетическая парадигма в чистом виде, но и некоторые другие направления, в частности, экзистенциальная философия и психология, формулирующая в качестве главного принцип бытия в мире: то, что происходит в данный момент между субъектом и его жизненным миром, не объясняется тем, что предшествовало этому взаимодействию; напротив, само это взаимодействие объясняет те психологические структуры, которые складываются у субъекта как его итог. С этой точки зрения выбор субъекта в той или иной ситуации не определен его изначальными диспозициями, предпочтениями и т.д., наоборот, актуально совершаемый выбор определяет, каким становится субъект в результате его осуществления. «Выбор сделан, и человек обрел себя самого, овладел самим собою, т.е. стал свободной сознательной личностью, которой и открывается абсолютное различие - или познание - добра и зла. Пока человек не выбрал себя самого, различие это скрыто от него» (Киркегор, 1994, с. 305-306). Это не означает, что нет таких выборов, которые были бы предсказуемы, предопределены какими-то чертами или особенностями субъекта. Это означает, что бывают выборы и того, и другого типа, и даже в поведении одного и того же человека в разных ситуациях может быть верным либо диспозиционное объяснение, либо экзистенциальное. В какие-то моменты он действует на одном уровне отношений с миром и оказывается предсказуемым исходя из черт, диспозиций, характера ситуации; в другие моменты он действует на другой регуляторной основе и его действия оказываются непредсказуемы, не выводимы из того, что было раньше, но напротив, определяют то, что будет потом. В жизнедеятельности человека присутствуют и те, и другие процессы и центральная проблема заключается в том, чтобы понять как они между собой соотносятся и сопрягаются.

Из той же глобальной объяснительной схемы исходит теория деятельности А.Н Леонтьева. Тезисы «существование предшествует сущности» (Ж.-П. Сартр), «деятельность порождает психику» (А.Н. Леонтьев) и «функция рождает орган» (Н.А. Бернштейн) -- это три разные формулировки одной и той же, в сущности, общей идеи, которая, может претендовать на статус глобального объяснительного принципа. Его можно назвать функциональной парадигмой. Варианты описания и объяснения процессов в терминах экзистенции и бытия в мире, в терминах деятельности и в терминах саморегуляции и самоорганизации представляют собой тем самым три взаимодополняющих способа применения одной и той же объяснительной схемы. Именно эта схема оказывается наиболее адекватной психологии нового тысячелетия. Характерно, что Н.Винер относился с симпатией к философскому экзистенциализму, отмечая, что предпосылки его взглядов близки к предпосылкам экзистенциалистов, но в отличие от беспросветного, по его мнению, пессимизма последних совместимы с положительным отношением к миру и к нашему существованию в мире (Винер, 1964, с. 314-315). Это сходство позиций отмечал и создатель общей теории систем: «Изложенная в данной работе концепция, которую можно назвать концепцией спонтанной активности психофизического организма, является более реалистической формулировкой того, что выражают экзистенциалисты на их часто весьма туманном языке» (фон Берталанфи, 1969, с. 65).

Формы саморегуляции и их развитие в онтогенезе

Онтогенетическое развитие - это более или менее успешный переход от регуляции к саморегуляции. Суть взросления заключается как раз в этом переходе. Пока мы маленькие, управляющее, корректирующее воздействие на нас оказывают другие люди. Когда мы растем, мы постепенно приобретает способность самостоятельно регулировать свое поведение в соответствии с критериями, которые мы считаем значимыми (хотя многие люди оказываются в такой сильной зависимости от внешних управляющих воздействий, что им не удается стать саморегулируемыми до самой старости). С точки зрения функциональной парадигмы, жизнь - это непрестанная работа над ошибками. В анонимном английском стихотворении говорится: “The road to wisdom - well, it's plain and simple to express: err, and err, and err again, but less, and less, and less…” В переводе автора: «Дороги познанья несложно понять, я их такими вижу: мимо, и мимо, и мимо опять, но ближе, и ближе и ближе».

В процессе онтогенеза человек постепенно осваивает все усложняющиеся формы и контуры саморегуляции.

Самая простая из них - самоконтроль, то есть торможение, блокирование непосредственных импульсивных реакций на внешние и внутренние раздражители. Практически все люди проходят в своем раннем развитии обучение многим разновидностям самоконтроля, в том числе одной из наиболее значимых и универсальных - контроль естественных импульсов мочеиспускания и дефекации. В результате взрослый человек овладевает способностью, хоть и ограниченной, «сказать «нет» своим потребностям» (Франкл, 1990).

Следующая форма - самодисциплина: отсрочка и, в более общем виде, планирование действий во времени. Для того, чтобы осуществить переход от способности к самоконтролю к самодисциплине, нужна временная перспектива, способность к антиципации будущих событий, которая формируется постепенно в процессе развития. Согласно эмпирическим данным, полученным У. Мишелем со своими сотрудниками в начале 1970-х годов, способность ребенка отсрочить непосредственное удовлетворение потребности служит лучшим предиктором его личностной зрелости. Во многом именно на отсрочке непосредственного удовлетворения основана протестантская этика, с которой принято связывать ценностную основу капиталистического уклада экономики.

Третий уровень - самоуправление. Для того, чтобы перейти от самодисциплины к самоуправлению и к регуляции поставленных целей, требуется толерантность к неопределенности, то есть готовность реагировать на непредсказуемые внешние изменения за рамками принятых заранее планов и поставленных целей, менять цели и намерения, иными словами готовность действовать в условиях, которые заранее не предопределены. Саморегуляция выполняет как раз функцию обеспечения способности человека действовать в заранее непредсказуемых условиях, в ситуации отклонения реального положения дел от того, что заранее предусмотрено.

Четвертый уровень - самодетерминация, способность самому ставить себе цели и определять направление своей деятельности. Это более высокий уровень саморегуляции, чем простая возможность успешно реализовывать цели, заданные извне.

Наконец, на самом высшем уровне мы говорим о самоорганизации. По мере возрастания сложности системы и ее упорядоченности, в ней возникают качественные преобразования, которые невозможно предсказать заранее, но которые приводят к развитию системы, скачкообразному переходу на более высокий уровень. Если понятие саморегуляции отражает текущие постоянные изменения, не затрагивающие систему как целое, ее ключевые инварианты, то понятие самоорганизации -- качественные изменения системы в целом, связанные с повышением уровня ее сложности и организованности.

Следует подчеркнуть, что эти изменения отнюдь не сводятся к простой иерархизации. При усложнении системы иерархизация выступает одним из простых ее вариантов, но при дальнейшем усложнении возникают обратные процессы - гетерархизации. Самые сложные системы сочетают иерархию с высокой автономией отдельных подсистем. В частности, это относится к эволюции головного мозга, которая шла в направлении растущей децентрализации и автономизации отдельных подсистем (Голдберг, 2003). В самых высокоразвитых структурах мозга действует сетевой принцип организации, в то время как жесткий иерархический принцип действует в самых архаических его структурах. Теплокровные, у которых важные регуляционные функции были переданы на нижележащие уровни, выиграли в эволюционном отборе у динозавров с их жестко иерархической организацией системы управления поведением.

Нарушения саморегуляции как диагноз общества и цивилизации

Понятие саморегуляции применимо не только к индивидуальному поведению, не только к деятельности отдельных систем и органов, но и к деятельности больших социальных систем. Гражданское общество - саморегулируемое общество, которое само вырабатывает механизмы саморегуляции даже на уровне отдельного квартала, местной общности соседей и само осуществляет управляющее воздействия, а не ждет его с другого уровня иерархии. В этом смысле можно утверждать, что главное в сути демократии как системы организации самоуправления обществом -- не выборы первого лица или разделение властей как самоцель, а то, чему служит и то, и другое, а именно постоянная система обратных связей, позволяющая власти и одновременно побуждающая ее корректировать свои действия, когда они начинают расходиться с заявленными целями и критериями эффективности. Под этим углом зрения модная сейчас идея единой вертикали управления не только идет вразрез с эволюционными тенденциями, но, что еще хуже, под ее лозунгами происходит последовательный отказ от различных систем обратных связей, начиная с отказа от выборности местных органов власти и контроля СМИ и кончая системами отчетности госорганов, подталкивающими к ее искажениям. Это делает систему неуправляемой. Ценятся только положительные обратные связи, поддерживающие принимаемые решения, но не корректирующие их; как отмечалось выше, информационная ценность положительных обратных связей в любой системе крайне низка и искусственное их насаждение приводит лишь к потере реальных ориентиров.

Выводы

С каждым годом становится все более и более очевидно, что идея саморегуляции ложится в основу новой общепсихологической парадигмы, в центре которой находится не сохранение устойчивости и не адаптация к внешней среде, а целесообразные изменения, сохраняющие базовую инвариантность. Проблема не в том, чтобы оставаться тождественным самому себе, на чем была сосредоточена большая часть психологии прошедшего века; проблема в способности совершать целесообразные изменения как под внешними воздействиями, так и без них. А.Синявский определил жизнь, как диалог с обстоятельствами. Саморегуляция есть механизм этого диалога.

Литература

1. Асмолов А.Г. Психология личности. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1990.

2. Бауэр Э.С. Теоретическая биология. М.; Л.: Изд. ВИЭМ, 1935.

3. Бейтсон Г. Экология разума. М.: Смысл, 2000.

4. Бейтсон Г. Разум и природа: неизбежное единство. М.: КомКнига, 2007.

5. фон Берталанфи Л. Общая теория систем -- критический обзор // Исследования по общей теории систем: сб. перев. / под общ. ред. В.Н. Садовского, Э.Г. Юдина. М.: Прогресс, 1969. С. 23-82.

6. Василюк Ф.Е. Психология переживания: анализ преодоления критических ситуаций.- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

7. Винер Н. Я -- математик. М.: Наука, 1964.

8. Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. 2 изд. М.: Советское радио, 1968.

9. Голдберг Э. Управляющий мозг: лобные доли, лидерство и цивилизация. М.: Смысл, 2003.

10. Киркегор С. Наслаждение и долг. К.: AirLand, 1994.

11. Леонтьев А.Н. Становление психологии деятельности. М.: Смысл, 2003.

12. Леонтьев Д.А. От инстинктов - к выбору, смыслу и саморегуляции: психология мотивации вчера, сегодня и завтра // Современная психология мотивации / под ред. Д.А.Леонтьева. М.: Смысл, 2002 (а), с. 4--12.

13. Леонтьев Д.А. Самоактуализация как движущая сила личностного развития: историко-критический анализ // Современная психология мотивации / под ред. Д.А.Леонтьева. М.: Смысл, 2002б, с. 13-46.

14. Леонтьев Д.А. Самоорганизация живых систем и физиология поведения (в печати)

15. Олпорт Г. Становление личности: избранные труды / под ред. Д.А.Леонтьева. М.: Смысл, 2002.

16. Розенблют А., Винер Н., Бигелоу Дж. Поведение, целенаправленность и телеология // Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. 2 изд. М.: Советское радио, 1968. С.285-294.

17. Росс Эшби У. Введение в кибернетику. Изд. 3. М.: КомКнига, 2006.

18. Франкл В. Человек в поисках смысла / под ред. Л.Я.Гозмана, Д.А.Леонтьева. М.: Прогресс, 1990.

19. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. М.: Наука, 1989

20. Фролов И.Т. Философия и история генетики: поиски и дискуссии. Изд. 2. стер. М.: КомКнига, 2007.

21. Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. М.: Педагогика, т. 1, 1986.

22. Шмальгаузен И.И. Организм как целое в индивидуальном и историческом развитии. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1938.

23. Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М.: Наука, 1978.
Bugental, J.F.T. (1991). Outcomes of an Existential-Humanistic Psychotherapy: A Tribute to Rollo May. The Humanistic Psychologist, vol. 19, 1, 2-9.

24. Csikszentmihalyi M. The Evolving Self. N.Y.: HarperPerennial, 1993.

25. Goldstein K. The organism. New York: American book company, 1939.

Размещено на Allbest.ru