Представления о террористическом акте и переживание террористической угрозы жителями разных регионов РФ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт психологии РАН

На правах рукописи

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата психологических наук

Представления о террористическом акте и переживание террористической угрозы жителями разных регионов РФ

Специальность: 19.00.13 - психология развития, акмеология

Быховец Юлия Васильевна

Москва - 2007

Работа выполнена в лаборатории психологии посттравматического стресса Института психологии РАН

Научный руководитель: кандидат психологических наук Тарабрина Надежда Владимировна.

Официальные оппоненты: доктор психологических наук Харламенкова Наталья Евгеньевна;

кандидат психологических наук Гребенникова Наталья Васильевна.

Ведущая организация: Психологический институт РАО.

Защита состоится «7» февраля 2008 года в 11 часов на заседании диссертационного ученого совета Д 002.016.03 в Институте психологии РАН по адресу: 129366, г. Москва, ул. Ярославская, д.13.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института психологии РАН.

Автореферат разослан 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат психологических наук Никитина Е.А.

Общая характеристика работы

Актуальность проблемы

Количество терактов непрерывно растет и большинство специалистов не прогнозирует их снижения в обозримом будущем. В последние годы проблема терроризма привлекает все большее внимание исследователей и приобретает междисциплинарный характер (Соснин, 1995; Кекелидзе, 2002; Ольшанский, 2002; Моксина, 2003; Панарин, 2003; Дуканов, 2004; Коханов, 2004; Тарабрина, 2004, 2005; Ястребов, 2004; Онищенко, 2005; Портнова, 2005; Вельтищев, 2005; Кольцова, 2006; Краснов, 2006). Исследования терроризма входят в число наиболее актуальных для социальных, политических и экономических наук, в то время как в отечественной психологии теоретические и практические разработки по этой проблеме крайне разрозненны и их сравнительно немного (Ольшанский, 2002; Тарабрина, 2005, 2006, 2007; Ениколопов, 2006; Сочивко, 2006).

Теоретическая концепция переживания человеком травматических событий (феномен психической травматизации) разрабатывается в основном в рамках психологии и медицины. Все большее распространение получает термин «психосоциальные последствия катастроф» (Краснов, 1997), что предполагает необходимость учёта всего спектра изменений психических состояний, включая поведение пострадавших, уровень их социального функционирования, влияние макросоциальных процессов, т.е. все те изменения, которые можно обозначить термином «психическая дезадаптация».

Проявления феномена психической травматизации выражаются широким спектром эмоционально-личностных изменений, которые возникают под воздействием стрессоров высокой интенсивности. К числу таких стрессоров в настоящее время относится психологическое воздействие террористических актов на психику населения. По отношению к терактам выделяют две группы пострадавших: жертвы теракта, оказавшиеся в его очаге - непосредственно пострадавшие; а также население, опосредованно связанное с терактами через СМИ - косвенные жертвы. Косвенные жертвы теракта - это уязвимая часть населения, которая после терактов, детально освещаемых СМИ и других средствах коммуникации, начинают испытывать дистресс, связанный с угрозой терактов.

Особенно острый и глубокий характер переживания террористической угрозы приобретают у детей, подростков и юношества, поэтому выявление специфики переживания террористической угрозы во всех возрастных группах населения является остро актуальной социально-значимой проблемой психологии.

Целью исследования является выявление связи между возрастными, половыми и личностными характеристиками переживания террористической угрозы жителями разных регионов РФ (косвенными жертвами), вызванного прямой и последующей трансляцией терактов в СМИ, и дистанцированностью от места произошедших терактов.

Объект исследования: психологические последствия воздействия СМИ и других источников информации о терактах на население.

Предмет исследования: эмоционально-личностные и демографические характеристики переживания террористической угрозы.

Задачи исследования:

1. Провести сравнительный анализ семантических категорий представления о террористическом акте у всех испытуемых, а также показать специфические различия в определении теракта у респондентов из различных регионов РФ.

2. Провести сравнительное исследование представлений о теракте в различных возрастных группах мужчин и женщин Москвы.

3. Изучить взаимосвязь половых и возрастных характеристик респондентов с интенсивностью переживания террористической угрозы.

4. Изучить взаимосвязь психологических характеристик личности (тревожность, экстраверсия/интроверсия, нейротизм), признаков посттравматического стресса, предшествующего травматического опыта с интенсивностью переживания террористической угрозы.

5. Выявить связь интенсивности переживания угрозы терактов с дистанцированностью от места произошедших терактов.

Основная гипотеза исследования состоит в предположении, о том, что прямая и последующая трансляция СМИ происходящих террористических актов и информация о них из других источников коммуникации, а также близость проживания к местам совершения терактов оказывают психотравмирующее воздействие на эмоционально нестабильную часть населения, что может приводить к развитию признаков посттравматического стресса.

Эта общая гипотеза исследования конкретизировалась в ряде частных эмпирических гипотез:

1. В зависимости от близости проживания к местам произошедших терактов содержание представлений о террористическом акте у населения различно.

2. Представления о теракте различаются у респондентов различных возрастных групп.

3. Респонденты с высоким значением по шкале нейротизма в большей степени склонны к переживанию террористической угрозы, чем эмоционально-стабильные испытуемые.

4. Интровертированные респонденты в большей степени склонны переживать угрозу терактов, по сравнению с экстравертированными испытуемыми.

5. Респонденты с высокими значениями признаков посттравматического стресса, психопатологической симптоматикой и тревожностью в большей степени переживают угрозу терактов.

6. В связи с военными действиями на территории ЧР, выраженность дистресса, переживания угрозы ТА и признаков посттравматического стресса выше в группе респондентов ЧР, чем в группах Москвы и Забайкалья.

7. Группы респондентов, проживающих в различной степени удаленности от мест произошедших терактов, различаются по количеству потенциально психотравмирующих ситуаций и интенсивности их переживания.

Теоретико-методологическую основу исследования составили положения субъектно-деятельностного подхода (Брушлинский А.В., Рубинштейн С.Л.), системного подхода (Ломов Б.Ф., Завалишина Д.Н., Пономарев Я.А., Барабанщиков В.А.), разработанные в отечественной психологии принципы целостности личности (Альбуханова-Славская К.А., Ананьев Б.Г.), представления когнитивной психологии о формировании психологической травмы и посттравматического стресса (Бек А., Эллис А., Янофф-Бульман Р., Пиаже Ж.); концепция стресса (Селье Г., Лазарус Р.С.), а также принципы и подходы к проблемам посттравматического стресса, разрабатываемые в зарубежной психологии (Horowitz M.J., Pitman R., Derogatis L., Van der Kolk B.и др.).

Методики исследования:

1. Бланк ассоциаций «Террористический акт - это…» разработан для изучения представлений населения о террористическом акте.

2. Опросник переживания террористической угрозы (ОПТУ). Опросник разработан Н.В. Тарабриной в соавторстве с Ю.В. Быховец в лаборатории психологии посттравматического стресса. Опросник позволяет оценивать интенсивность переживания террористической угрозы. Согласно проверке психометрических характеристик, ОПТУ обладает хорошими показателями надежности: б - Кронбаха - 0,93; показатель метода половинного расщепления с последующим вычислением коэффициента эквивалентных форм Спирмена-Брауна (Equal-length Spearman-Brown) - 0,91; критерий надежности половинного расщепления Гуттмана (Guttmann Split-Half) - 0,91. Значения коэффициентов корреляции Спирмена между значениями по каждому пункту и общему баллу ОПТУ в интервале 0,18-0,69 при уровне значимости 0,00. Значения коэффициентов корреляции Спирмена с показателями методик: Миссисипская шкала - 0.175 при р = 0.045; показателем PSDI опросника SCL-90-R - 0.215 при р = 0.000. Средние значения ОПТУ для респондентов Москвы составили 128.55 (SD = 26.75), для респондентов Чеченской Республики - 145.53 (SD = 21.63), для респондентов Забайкалья - 139.44 (SD = 22.4).

3. Миссисипская шкала (гражданский вариант) (MS, Mississippi Scale), предназначена для оценки посттравматических реакций.

4. Шкала личностной и реактивной тревожности Спилбергера-Ханина (ШЛРТ), позволяющая измерить тревожность и как свойство личности, и как эмоциональное состояние.

5. Опросник выраженности психопатологической симптоматики (SCL- 90- R, Symptom Check List-90-Revised) направлен на оценку выраженности психопатологической симптоматики.

6. Личностный опросник (адаптированный вариант методики Айзенка) (Eysenk Personality Inventory, EPI), предназначенный для диагностики экстраверсии/интроверсии и нейротизма.

7. Опросник травматических ситуаций (Life Experience Questionnairre, LEQ) направлен на выявление и оценку влияния на личность предшествующих травматических событий.

Опросники психологической диагностики посттравматического стресса адаптированы, апробированы в лаборатории психологии посттравматического стресса ИП РАН.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Информационные сообщения о террористических актах являются источником переживания негативных эмоциональных состояний, которые способствуют формированию психологического феномена «переживание угрозы теракта». Террористическая угроза относится к числу травматических стрессоров, способных вызвать у некоторой, уязвимой части населения признаки посттравматического стресса.

2. В представлениях о теракте жителей Москвы, Чеченской Республики и Забайкалья существуют специфические различия. Так для москвичей теракт ассоциируется со «страхом», для жителей ЧР - с «убийством» и «смертью», у респондентов Забайкалья не выделено ассоциаций, использующихся большинством респондентов. Существуют возрастные различия в представлениях о террористическом акте в московских группах: слово «страх» наиболее частая ассоциация в средних возрастных группах мужчин и женщин, а также в женской студенческой группе.

3. Интенсивность переживания террористической угрозы связана с дистанцированностью от места произошедших терактов.

4. Переживание террористической угрозы сопряжено с эмоциональной нестабильностью, интровертированностью и тревожностью. Чем более индивид эмоционально неустойчив, интровертирован и имеет высокую личностную и реактивную тревожность, тем в большей степени он переживает террористическую угрозу.

Научная новизна исследования

Впервые в отечественной психологии проведено эмпирическое сравнительное исследование интенсивности переживания террористической угрозы у населения, проживающего в различной близости/удаленности от мест произошедших терактов. Впервые исследовались взаимосвязи изучаемого феномена с личностными характеристиками, с уровнем посттравматического стресса, предшествующим травматическим опытом, с проявлениями психопатологической симптоматики и асоциального поведения. Показано, что с интенсивность переживания угрозы теракта не зависит от возраста и пола испытуемых. Впервые показано, что проживание в регионе с высокой частотой совершения терактов увеличивает риск возникновения посттравматических реакций. Впервые проведен сравнительный анализ представлений о теракте у населения, проживающего в различной близости/удаленности от мест произошедших терактов, позволивший выявить различия в семантическом значении террористического акта у изучаемых групп населения. Показаны возрастные различия в представлениях о теракте у московских и чеченских респондентов.

Практическая значимость

Разработанный и используемый в исследовании опросник переживания террористической угрозы позволяет оценить интенсивность переживания террористической угрозы. Кроме того, данные, полученные в исследовании, могут быть использованы при разработке профилактических мероприятий и рекомендаций по работе с населением в случае совершения террористических актов. Теоретические и эмпирические результаты исследования могут быть применены для разработки соответствующих лекционных курсов и тренингов-семинаров при преподавании психологии экстремальных ситуаций и других психологических дисциплин. Материал исследования поможет разрабатывать новые, современные технологии оказания специализированной помощи лицам с повышенной эмоциональной чувствительностью к террористической угрозе. Методический инструментарий исследования эффективно используется в научно-практической работе лаборатории психологии посттравматического стресса ИП РАН, Забайкальского государственного гуманитарного педагогического университета и санкт-петербургского Государственного Университета.

Апробация работы

Основные положения и результаты исследования представлены на 2-ой Всероссийской конференции «Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора», Санкт-Петербург, 2005; на Юбилейной конференции, посвященной 120 - летию Московского Психологического Общества, Москва, 2005; на XIV съезде психиатров России, Москва, 2005; на NATO Program for Security through Science (STS), Италия, 2005; на круглом столе «Психология экстремальных ситуаций: проблемы теории и практики», организованного при ПИ РАО, Москва, 2006; на юбилейной научной конференции «Тенденции развития современной психологической науки», Москва, 2007; на VII Международном конгрессе по травматическому стрессу, Буэнос-Айрес, Аргентина, 2007; на IV съезде Российского психологического общества «Психология - будущему России», Ростов-на-Дону, 2007; на Первой международной научно-практической конференции «Психологические проблемы семьи и личности в мегаполисе», Москва, 2007, и заседаниях лаборатории психологии посттравматического стресса ИП РАН (2004-2007 гг.). Апробация диссертации проведена на расширенном заседании Лаборатории психологии посттравматического стресса и Лаборатории психологии развития Института психологии РАН (11.10.2007 г.).

Публикации результатов исследования

По материалам исследования опубликовано 9 научных работ. Список печатных работ приводится в конце автореферата.

Объем и структура работы

Диссертация изложена на 128 страницах машинописного текста, состоит из введения, трех глав, заключения, выводов, библиографического списка использованной литературы, включающего публикации 104 отечественных и 56 иностранных авторов, и одного приложения. Работа содержит 33 таблицы, 5 рисунков и 2 графика.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность исследуемой проблемы, формулируются цель и задачи исследования, описываются методические средства их реализации, раскрывается научная новизна работы, её теоретическая и практическая значимость, представляются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Террористическая угроза и её последствия» содержит теоретическое обоснование проведенного исследования и анализ отечественной и западной литературы по теме. Выделено два направления исследований: 1) роль СМИ в возникновении переживания угрозы теракта, и 2) психологические последствия стресса, возникающие после террористического акта.

В первом параграфе показано, что террористические акты являются сильнейшим травматическим стрессором, способным приводить к различным формам психической дезадаптации, крайним проявлением которой является посттравматический стресс. Представлены работы, направленные на изучение психологических последствий, возникающих после террористического акта, как у непосредственных, так и у косвенных жертв (North C.S, 1999; Galea S. et.al., 2002; Grieger T.A. et.al., 2003; Галкин К.Ю., 2004; Delisi L.E. et.al., 2001; Speckhard A., 2002, 2003; Pfefferbaum B. et.al., 2003). террористический посттравматический психологический

Второй параграф посвящен определению понятия «террористическая угроза». Приводятся определения «террористической угрозы» в биологических науках (Чаганова Г.Я., 2004), в концепции модели безопасности (Магомет-Эминов М.Ш., 2006), как формы политического насилия (Озова Н.А., 2006). Описаны шесть отличительных характеристик «террористической угрозы» как травматического стрессора.

Третий параграф литературного обзора посвящен описанию роли СМИ в освещении терактов и возникновении психотравмирующих переживаний террористической угрозы. По данным многих исследований показано, что постоянное освещение трагических и криминальных событий создает общий негативный фон неуверенности и тревоги, который является почвой для невротических и стрессовых расстройств (Ruth E. Propper et.al., 2001; Keinan G. et.al., 2002; Тарабрина Н.В., 2005; Ениколопов С.Н. с соавт., 2002). Кроме того, чрезмерная фиксация на негативной информации в СМИ формирует определенное психологическое состояние, заключающееся в ощущении утраты контроля над обстоятельствами, существенными для собственной жизни (Тарабрина Н.В., 2004).

В четвертом параграфе представлены результаты исследований психологического воздействия информации о терактах в СМИ и других средствах коммуникации, которые обеспечивают довольно согласованные данные о широкой распространенности ПТСР (Galea S. et.al., 2002; Grieger T.A. et.al., 2003) и его отдельных симптомов (Schuster M.A. et.al., 2001) как психологических реакций на данный тип травматического стрессора.

В пятом параграфе описываются подходы к изучению психотравмирующего переживания террористической угрозы. В попытке объяснить психологические последствия террористических актов Goldenberg J.L. с соавт. сформулировали ТМТ теорию (Terror management theory). Основанием ТМТ служит предположение о наличии у каждого человека страха смерти, который активизируется вследствие каких-то драматических событий или упоминаний о подобных событиях (Мкртычян А.А., 2007). Страх смерти нарушает нормальное течение жизни человека, напоминает ему о неизбежности смерти, об уязвимости и незащищенности перед смертельной опасностью, в данном случае, терактами.

Обосновывается положение о том, что системный и субъектный подходы наиболее перспективны для изучения формирования признаков посттравматического стресса у мирного населения, возникающего вследствие восприятия информации о терактах по теле - и радиопередачам, а также публикациям в СМИ и других средствах коммуникации. Косвенные жертвы не подвергаются непосредственной угрозе, они травмируются посредством информации, которая освещает угрожающие другим людям события. Поэтому формирование посттравматического стресса в большей степени происходит в этих случаях посредством внутренней, когнитивной переработки информации, нежели другим путем (Лазарус Р., 1970).

Для анализа переживания террористической угрозы в данном исследовании предлагается использовать трехкомпонентную структуру переживания угрозы теракта: когнитивный, эмоциональный и поведенческий компоненты, различающиеся по своему психологическому содержанию.

Во второй главе «Описание процедуры эмпирического исследования» приводится общая характеристика испытуемых, описывается тестовая батарея методик исследования и представляется план проведения исследования.

Выборка испытуемых (n=494) состояла из трех групп: 1-ая группа обследована в Москве, где с 1996 по 2006 гг. произошло 13 терактов: n=288 (М=27,48; SD=12,29); 2-ая группа - жители Чеченской Республики (г. Грозный, г. Гудермес, г. Ножай-Юрт), где с 1994 г. велись боевые действия и теракты происходили и происходят повсеместно: n=73 (М=20,04; SD=4,82); 3-ья группа - респонденты Забайкалья, которые проживают на территории относительно спокойной в плане террористической угрозы: n=131 (М=18,97; SD=1,68).

Первым этапом данного исследования (2003-2005 гг.) была разработка опросника для оценки интенсивности переживания угрозы теракта. Опросник создавался как самоотчет об интенсивности переживания угрозы теракта, состоящий из 50 пунктов. Затем проводилось пилотажное исследование на выборке из 387 жителей Москвы разных возрастных групп и клинической группы психиатрических пациентов с диагнозом тревожное, тревожно-фобическое расстройство. Был проведен психометрический анализ опросника на двух выборках: жителей Москвы от 16 до 60 лет и пациентах психиатрической больницы. Результаты проведенного психометрического анализа подтверждают пригодность опросника для оценки интенсивности переживания террористической угрозы.

На втором этапе работы исследование проводилось по следующему плану: проведение бланковых методик в группах респондентов; проведение индивидуальных опросов респондентов старше 21 года с использованием такой же батареи методик; статистическая обработка результатов исследования.

В третьей главе диссертационной работы изложены результаты и обсуждение данных эмпирического исследования.

На первом этапе обработки данных перед нами стояла задача прояснить семантическую наполненность представления о террористическом акте у испытуемых всей выборки. На основе полученных из бланков методики свободных ассоциаций данных был составлен перечень наиболее часто используемых слов для определения ТА: на первом месте наиболее часто используемым оказалось слово «страх» (264 чел.), на втором - «СМЕРТЬ» (224 чел.), на третьем - «ВЗРЫВ» (129 чел.). Перед нами встал вопрос о том, насколько случайно было употребление этих слов в субъективных отчетах респондентов.

Анализ результатов показывает, что разница между количеством испытуемых, которые ассоциативно связывают «СТРАХ» с ТА (n = 264), и теми, у кого этой связи не отмечено (n = 213), достоверно статистически значима и по критерию І (І = 5.45; р = 0,02) и по биномиальному критерию m (р = 0.022).

Представления и ассоциации о ТА различны. По результатам нашего исследования не было выделено универсального слова, ассоциирующегося с ТА, которое указали бы все респонденты (рис.1).

Рисунок 1.

Таким образом, по результатам исследования наиболее частотной ассоциацией с ТЕРРОРИСТИЧЕСКИМ АКТОМ (ТА) у всех респондентов является «СТРАХ», что свидетельствует о стрессогенном воздействии информационных сообщений о терактах на психику человека.

Согласно первой гипотезе нашего исследования в зависимости от близости проживания к местам произошедших терактов содержание представлений о террористическом акте у населения различно. Для проверки этой гипотезы был проведен анализ наиболее часто используемых слов для определения ТА в каждой из трех региональных групп.

Анализ данных, полученных на московской выборке (n = 290), показал, что в подавляющем большинстве респонденты ассоциируют теракт со «СТРАХОМ» (р=0.000). Другие слова, ассоциированные с ТА, использовались менее половиной выборки московских респондентов: «ВЗРЫВ», «БЕДА», «БОЛЬ», «КРОВЬ», «СЛЕЗЫ», «ЖЕРТВЫ», «ПАНИКА», «УБИЙСТВО», «АГРЕССИЯ», «МУЧЕНИЯ», «РАЗРУШЕНИЯ» и «НАСИЛИЕ» (р=0.000). Использование слова «СМЕРТЬ» в данной региональной группе является случайным (р = 0.38).

Для испытуемых Чеченской Республики статистически значимыми словами, связанными с ТА, являются «УБИЙСТВО» (р = 0.001) и «СМЕРТЬ» (р = 0.001). Менее половины выборки респондентов для ассоциирования с ТА использовали слова: «СТРАХ», «ЗАХВАТ ЗАЛОЖНИКОВ», «ГОРЕ», «ЖЕРТВЫ», «НАСИЛИЕ», «ВЗРЫВ», «ВРЕД» (р=0.000). Избегание использования данных слов может рассматриваться как механизм психологической защиты - отрицание, проявляющийся в том, что стрессовые события (ТА), содержащие в себе угрозу, в том числе и для мирных жителей, отрицаются и не воспринимаются ими.

В группе респондентов Забайкалья не было выявлено ассоциативных слов, которые объедини ли бы всех людей. Это сопряжено с тем, что ТА никогда не являлся элементом их жизни, поэтому оценить и пережить значимость данного события не представляется для них возможным.

Таким образом, в группах Москвы и ЧР были обнаружены значимые ассоциации и они различались между собой. Было проведено сравнение представленности ассоциаций «СТРАХ», «УБИЙСТВО», «СМЕРТЬ» в этих группах. Забайкальская группа не сравнивалась с московской и группой ЧР, т.е. внутри неё не выделено значимых ассоциаций.

Полученные в нашем исследовании различия составляющих представлений о ТА у респондентов Москвы, ЧР и Забайкалья позволяют предположить, что информационные сообщения о терактах неоднозначно воздействуют на население различных регионов РФ.

При сравнении содержания представлений о ТА в разных возрастных группах Москвы получены данные о том, что в подавляющем большинстве девушки студенческого возраста ассоциируют теракт со «СТРАХОМ» ( І = 13,22; р = 0.000). Такая же закономерность использования в определении ТА «Страха» (І = 39,56; р = 0.000) выявлена в московской группе женщин среднего возраста (n = 71). Указание «СТРАХА» как ассоциативно связанного с ТА у женщин старшего возраста(n = 43) случайно (І = 0,44; p = 0.51).

Другие слова, ассоциированные с терактом у женщин Москвы разных возрастных групп, используются менее половиной выборки респондентов: «НАСИЛИЕ», «ЗЛО», «МУЧЕНИЯ», «АГРЕССИЯ», «Паника», «УБИЙСТВО», «РАЗРУШЕНИЯ», «ЖЕРТВЫ», «слезы», «кровь», «МЕСТЬ», «ВЗРЫВ».

Мужчины разных возрастных периодов отличаются по использованию слова «СТРАХ» в определении ТА: у мужчин среднего возраста (n = 24) наблюдается преобладание данной ассоциации (І = 6,76; р=0,009), а использование «СТРАХА» респондентами юношеской группы (n=39) (І = 0,000; р = 1) и группы старшего возраста (n=19) (І = 0,22; р = 0,637) случайно.

Третья эмпирическая задача нашего исследования состояла в определении наличия сопряженности переживания террористической угрозы с социально-демографическими характеристиками (такими как пол и возраст) характеристиками респондентов.

Получены данные об отсутствии связи переживания террористической угрозы с возрастом (rs = 0.03; р = 0.5). Мужчины не отличаются от женщин по оценкам общего балла ОПТУ.

Таким образом, изучаемая переменная - переживание угрозы теракта не варьируется в зависимости от социально-демографических характеристик (пол, возраст).

В соответствии с нашей третьей гипотезой мы предполагали, что показатель нейротизма сопряжен с интенсивностью переживания террористической угрозы. Исходя из результатов анализа корреляционной связи между показателем ОПТУ и шкалой нейротизма (rs = 0.31, р = 0.000) на всей выборке, независимо от региона проживания, было решено провести однофакторный дисперсионный анализ ANOVA. Результаты подтверждают гипотезу: выраженность нейротизма статистически достоверно влияет на выраженность переживания угрозы.

При проверке соотношения совместного вклада экстраверсии/интроверсии и нейротизма в выраженность переживания террористической угрозы показано, что только нейротизм вносит вклад в выраженность переживания террористической угрозы, т.к. лица с высоким нейротизмом отличаются от респондентов с низкими значениями нейротизма по показателю ОПТУ.

Для проверки гипотезы о психотравмирующем воздействии террористической угрозы был проведен корреляционный анализ между показателем интенсивности признаков ПТС (измеряемый по MS), психопатологической симптоматикой (измеряемой по шкалам SCL-90-R) и показателем ОПТУ (рис.2) на всей выборке (n = 494). Использовался коэффициент корреляции Спирмена (rs).

Рисунок 2. Корреляционная плеяда общего балла ОПТУ с общим баллом по MS и шкалами SCL-90-R

Размещено на http://www.allbest.ru/

Примечание. * р<0.05 ; ** p <0.01; ***p<0.001.

Как видно из рисунка 2 уровень переживания террористической угрозы (показатель ОПТУ) достоверно взаимосвязан со всеми шкалами методики SCL-90-R, которая определяет выраженность психопатологической симптоматики.

Также уровень переживания террористической угрозы (показатель ОПТУ) коррелирует с показателем по MS (rs = 0.32; р = 0.045).

Полученные данные полностью подтверждают гипотезу о связи сопряженности между переживанием угрозы теракта, психопатологическими признаками и признаками ПТС.

Для проверки гипотезы о связи переживания угрозы теракта с выраженностью тревожности был проведен корреляционный анализ между соответствующими показателями. Использовался ранговый коэффициент корреляции Спирмена (rs) (рис.3).

Рисунок 3. Корреляционная плеяда показателя ОПТУ и шкалы реактивной и личностной тревожности

Примечание. ***p<0.001.

Анализ взаимосвязей между показателями уровня реактивной (rs=0,33; р=0.000) и личностной (rs =0,38; р=0.000) тревожности с переживанием угрозы терактов показывает, что повышенный уровень тревожности сопряжен с антиципирующими мыслями об угрозе терактов и связанными с ними эмоциями страха, отчаяния, беспомощности и гнева.

Для сравнения региональных групп по интенсивности переживания угрозы террористического акта была проведена рандомизация этих групп. Из анализа исключили лиц нестуденческого возраста. Таким образом, в выделенные для исследования регионах вошли лица студенческого возраста: первая группа (Москва) 130 человек, вторая (Чеченская Республика) - 73 человека и третья (Забайкалье) - 133 человека.

Обнаружены достоверно более высокие значения по показателям MS и ОПТУ у группы респондентов ЧР по сравнению с группами испытуемых Забайкалья и Москвы. Однако, группы испытуемых Москвы и Забайкалья не отличаются по выраженности признаков ПТС, измеренных по MS. Получены данные о том, что у респондентов Москвы менее выражены значения по показателю ОПТУ, чем у группы испытуемых Забайкалья.

Жители Чеченской Республики в большей степени подвержены травматическому воздействию террористических актов, поскольку наряду с тем, что они наблюдают за происходящими терактами преимущественно по телевидению, они также живут в «этой» реальности. В этой связи они в большей степени страдают от признаков ПТС и переживают угрозу теракта, чем москвичи и жители Забайкалья. Москва - это крупный мегаполис. Стрессовые воздействия на население в мегаполисе более разнообразны, чем в небольших городах. Люди, которые живут в мегаполисе, обладают большей «жизнестойкостью», стрессоустойчивостью. Они как бы «закалились» под влиянием окружающих их стрессоров, в отличие от жителей Забайкалья, которые живут в большой удаленности от крупных мегаполисов. Несмотря на то, что в Москве чаще происходили террористические акты, это скорее сформировало у граждан Москвы определенную «жизнестойкость» по сравнению с жителями Забайкалья. О специфической психологической устойчивости населения мегаполиса к психотравмирующему воздействию терактов также пишет Wessely S., комментируя психологические последствия взрывов в июле 2005 г. в Лондоне [156]. Получены данные о большей интенсивности переживания угрозы теракта жителями Забайкалья по сравнению с москвичами. На первый взгляд, данный результат противоречит логике о том, что чем ближе проживание к местам совершения терактов, тем интенсивнее население переживает террористическую угрозу. Однако в нашей работе получены данные семантического анализа представлений о ТА респондентов каждой из трех региональных групп, которые позволяют обосновать факт относительно сравнительно низкого значения переживания террористической угрозы москвичами. Так, высокий балл переживания террористической угрозы у респондентов ЧР обусловлен тем, что они постоянно включены в эту ситуацию. Москвичи ситуативно включены в ситуацию террористической угрозы. У них срабатывают защитные реакции, компенсаторные механизмы: «Я не хочу показать, что мне страшно». Страх присутствует в имплицитных концепциях ТА у москвичей, а по опроснику переживания террористической угрозы включаются защитные механизмы и респонденты показывают, что «им не страшно». Высокие значения переживания террористической угрозы в группе Забайкалья могут быть обусловлены тем, что источником стрессовых переживаний и повышенного уровня симптоматики ПТС забайкальцев является специфика социального уклада жизни в провинции: отсутствие экзистенциальной уверенности в экономическом благополучии, низкий уровень жизни и условий существования. Несомненно, СМИ и другие средства коммуникации при сообщении информации о терактах нагнетают общую ситуацию тревожности и беспокойства, но забайкальцы удалены от мест совершения терактов, у них никогда не было реального опыта переживания данного стрессора. Полученные результаты свидетельствуют о том, что имплицитные концепции о ТА забайкальцев «размыты».

По данным опросника психопатологической симптоматики SCL-90-R у респондентов ЧР проявляется гораздо более выраженный субъективный дистресс, чем у испытуемых Москвы и Забайкалья.

Информационные сообщения о террористических актах в СМИ и других средствах коммуникации могут быть рассмотрены как психотравматический стрессор, способный привести к развитию признаков посттравматического стресса у косвенных жертв.

Для проверки этого предположения мы выделили группу респондентов («ПТС»), показатели которой по Миссисипской шкале (гражданский вариант) соответствуют клинической картине посттравматического стрессового расстройства, и группу респондентов, у которых признаки посттравматического стресса не выражены («Нет ПТС»).

В качестве критерия для выделения групп использовались низкие и высокие оценки по общему баллу MS. Нижний квартиль распределения MS включал оценки от 48 до 68 баллов (М=62,512; SD=4,575), а верхний - от 90 до 131(М=102,597; SD=10,988). Респонденты, набравшие по MS от 68 до 90 баллов вошли в группу «Частичный ПТС» (М=79,35; SD=5,838), т.е. у них наблюдаются отдельные признаки посттравматического стресса.

В соответствии с полученными результатами, выборка была разделена на 3 подгруппы: 1 подгруппа «ПТС» - 123 испытуемых (24,898 %); 2 подгруппа «Частичный ПТС» - 237 испытуемых (47,975 %); 3 подгруппа «Нет ПТС» - 134 испытуемых (27,125 %).

При сравнении результатов целого ряда исследований с использованием методики «Миссисипская шкала» на различных контингентах испытуемых (профессионалов, род деятельности которых связан с постоянным риском для здоровья и жизни, а также ветеранов войны в Афганистане, ликвидаторов последствий на ЧАЭС, беженцев) (Тарабрина Н.В. с соавт., 1992, 1994, 1996, 1997) с полученными в нашем исследовании значениями показателя MS группы «ПТС» видно, что средние значения по MS(гражданский вариант) группы «ПТС» (М=102,58) соответствуют средним значениям по MS группы беженцев с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) (М=105,14) и группы ликвидаторов с ПТСР (М=99,44).

Сравнивались средние значения показателя ОПТУ между выделенными группами «ПТС», «Частичный ПТС» и «Нет ПТС». Для сравнения применялся непараметрический критерий Манна-Уитни.

Статистически значимые различия в уровне выраженности значений общего балла ОПТУ имеет группа «ПТС» со значениями по этому показателю у групп «Нет ПТС», «Частичный ПТС». Отсюда следует, что у испытуемых группы «ПТС» интенсивность переживания угрозы теракта выше, чем у респондентов с единичными признаками ПТС или отсутствием таковых.

Статистически значимые связи между уровнем переживания террористической угрозы и признаками ПТС получены только в группах респондентов с высоким и средним уровнем выраженности признаков ПТС.

Таким образом, по данным нашего исследования можно выделить две контрастные группы, которые различаются как по уровню выраженности признаков ПТС, так и по сопряженным с ним уровнем переживания угрозы теракта.

Одна из выделенных нами групп («ПТС») может быть определена как неустойчивая к воздействию такого стрессора как информация о террористических актах, в то время как у другой («Нет ПТС»), возможно, выражена так называемая «жизнестойкость» (resilience), т.е. психика этих людей оказалась устойчивой к психотравмирующему воздействию картин терактов в СМИ.

Респонденты, имеющие высокую интенсивность симптомов ПТС, остро переживают потенциальную угрозу терактов, т.е. переживание угрозы терактов вносит вклад в развитие ПТС. Для проверки этого предположения был проведен однофакторный дисперсионный анализ ANOVA. Разделение по группам проводили по выраженности показателя ОПТУ: первая группа представлена респондентами, которые имеют значения показателя ОПТУ меньше 121 балла (М=103,22; SD=15,09); вторая - респондентами, значение показателя ОПТУ которых больше или равно 121, но меньше 153 баллам (М=137; SD=9,3); третья - респондентами, которые имеют значения показателя ОПТУ больше или равно 153 баллам (М=166,08; SD=12,08). Для разделения выборки по выраженности показателя ОПТУ использовался расчет верхнего и нижнего квартилей (Наследов А.Д., 2004). При использовании однофакторного ANOVA получены данные о том, что значения показателя MS монотонно возрастают при увеличении значений ОПТУ (график 1).

График 1. График средних значений показателя ОПТУ и MS

Результаты подтверждают гипотезу: выраженность переживания угрозы теракта статистически достоверно связана с выраженностью признаков посттравматического стресса.

Согласно одному из ведущих критериев в диагностическом руководстве диагноза «посттравматическое стрессовое расстройство»: ПТСР возникает в результате воздействия на человека травматических событий, связанных с гибелью или серьезными ранениями людей или, с возможной угрозой такой гибели или ранений (Тарабрина Н.В., 2003). При этом человек, переживший подобные травматические события, может быть как свидетелем страданий других лиц, так и жертвой происходящего. На основании проведенного исследования можно утверждать, что переживание террористической угрозы, которое формируется в результате информационных сообщений о терактах в СМИ и других источниках информации, сопряжено с высоким уровнем признаков ПТС, что позволяет относить феномен террористической угрозы к числу травматических стрессоров.

Заключение

Подводятся основные итоги проведенного исследования, формулируются выводы:

1. Наиболее часто используемое определение ТА на выборке всех респондентов ? «страх». Однако, существуют несовпадения составляющих представлений о теракте у жителей Москвы, ЧР и Забайкалья. Для жителей ЧР ТА - это «УБИЙСТВО», для москвичей - это «СТРАХ» и «СМЕРТЬ», не выделено единой для жителей Забайкалья ассоциации с ТА.

2. Существуют возрастные различия в представлениях о ТА респондентов Москвы. В студенческой женской группе и группе среднего возраста мужчин и женщин только определение «СТРАХ» является наиболее частым. В старшей женской и мужской, а также в студенческой мужской группе нет ассоциаций, которые объединили бы всех респондентов данного возраста.

3. Переживание угрозы теракта не зависит ни от пола, ни от возраста респондентов, т.е. как мужчины, так женщины разного возраста подвержены переживанию террористической угрозы.

4. Переживание террористической угрозы сопряжено с негативными эмоциями, высоким уровнем тревоги, повышенной бдительностью, снижением адаптационных возможностей поведения, соматическим дискомфортом, с вегетативными проявлениями и т.д. Эмоционально нестабильные, интровертированные индивиды, склонные к переживанию отрицательных эмоций, страдающие от различных проявлений психопатологической симптоматики, в большей степени подвержены интенсивному переживанию угрозы теракта. Переживание террористической угрозы, которое формируется в основном под воздействием информации о террористических актах в СМИ и других средствах коммуникации, сопряжено с высоким уровнем признаков ПТС, что позволяет относить феномен террористической угрозы к числу травматических стрессоров.

5. Возникновение интенсивных переживаний террористической угрозы сопряжено с близостью проживания к местам произошедших терактов. Жители ЧР в большей степени, чем жители Забайкалья и Москвы, переживают угрозу терактов.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях

Статья в научном журнале, рекомендованном ВАК РФ

1. Тарабрина Н.В., Ворона О.А., Быховец Ю.В. Представления о теракте у населения различных регионов России // Психол.журн. 2007. Т. 28. № 6. С.40-50.

Статьи в научных сборниках

2. N.V. Tarabrina, Y.V. Bykhovets The Empirical Study of the Terrorist Treat // Tangled Roots: Social and Psychological Factors in the Genesis of Terrorism. In NATO Security through Science Series. Human and Societal Dynamics / Ed. by Jeff Victorov. IOS Press: University of Southern California Keck School of Medicine, USA. Oxford, 2006. Vol.11. P.242 - 258.

3. Тарабрина Н.В., Ворона О.А., Быховец Ю.В. Инвариантные составляющие образа теракта у респондентов различных регионов России // Гражданское общество: история и современность. Сб.статей в 2-х ч. / Забайкал.гос.гум.-пед.ун-т. Чита, 2007. Ч. 2. C.144-149.

4. Тарабрина Н.В., Быховец Ю.В. Террористическая угроза и её последствия // Психология посттравматического стресса. Практическое руководcтво. Часть 1. Теория и методы / Под ред. Н.В. Тарабриной. М.: Изд-во «Когито-Центр», 2007.С.54-60.

Тезисы докладов

5. Тарабрина Н.В., Быховец Ю.В. Террористическая угроза: постановка проблемы // Ежегодник Российского психологического общества. Специальный выпуск. М., 2005. Т.2. C.220.

6. Быховец Ю.В., Тарабрина Н.В. Психотравмирующее воздействие террористической угрозы // Материалы XIV съезда Российского общество психиатров. М., 2005. С.158.

7. Тарабрина Н.В., Быховец Ю.В. Эмпирическое исследование представлений о террористических актах // Тезисы юбилейной научной конференции 31 января-1 февраля 2007 г. «Тенденции развития современной психологической науки». М., 2007. С.376-378.

8. Тарабрина Н.В., Быховец Ю.В. Переживание террористической угрозы жителями Москвы: эмпирическое исследование // Материалы первой международной научно-практической конференции «Психологические проблемы семьи и личности в мегаполисе», 13-14 ноября 2007 г. Москва. С. 119-122.

9. Тарабрина Н.В., Быховец Ю.В. Исследование представлений о террористическом акте у респондентов Москвы, Чеченской Республики и Забайкалья. // Материалы IV съезда Российского психологического общества «Психология - будущему России», 18-21 сентября 2007 г., Ростов-на-Дону. С.124.

Размещено на Allbest.ru