Конфликтология как наука. Религиозное насилие. Социально-экономический конфликт

Размещено на http://www.allbest.ru/

Филиал государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования Московской области

«Университет «Дубна» - Дмитровский институт непрерывного образования

Контрольная работа

по дисциплине « Конфликтология »

Конфликтология как наука. Религиозное насилие. Социально-экономический конфликт

Дмитров 2015

Содержание

Введение

1. Конфликтология как наука

2. Религиозное насилие

3. Социально-экономический конфликт

Заключение

Список литературы

Введение

Все возрастающий интерес к конфликту и конфликтологии имеет под собой два основания. Во-первых, рост конфликтов во всех сферах социального взаимодействия является уже приметой нашего времени. Отсутствие взаимопонимания между людьми, насилие, агрессия, разгул терроризма, страх перед будущим, то есть постоянное усложнение самой проблемы конфликта в реальной жизни, делают данную дисциплину важной и актуальной. Во-вторых, мы сегодня оказались в совершенно новой точке эволюционного развития, когда человечество осознанно берет на себя ответственность за свое дальнейшее существование. Если раньше уповали на Бога, на высшие силы, на магов и волшебников, на коммунистическую партию, то сегодня все более очевидно, что девизом современной жизни становится выражение «Помоги себе сам». В этом аспекте конфликтология приобретает актуальность как «средство профилактики конфликта».

Конфликтология, имея в своем арсенале теоретические и практические знания, необходимые каждому человеку, стремиться помочь людям эффективно действовать в конфликтных ситуациях, прежде всего не страшась конфликта. Она обучает средствам и методам их разрешения. Совершенно очевидно, что конфликт не только факт нашей жизни, но и фактор, который может внести в неё существенные коррективы. Так, семейный конфликт, доведенный до крайних проявлений, может сделать несчастными всех её членов. В то же время семейный конфликт способен развязать тугой узел непониманий, психологической несовместимости. Конфликт, приведший к войне между странами, может разрушить их, повлиять на судьбы граждан не только этих стран, но и всего мира. Но тот же конфликт, конструктивно разрешенный, откроет новые возможности для развития сотрудничества.

Чтобы повысить качество нашей жизни, следует сначала признать существование конфликтов, оценить их важность в кризисные периоды и заняться их профилактикой путем обретения конфликтологической грамотности. Известно, что медикам удалось с помощью профилактики побороть многие болезни. И хотя конфликт не болезнь, для преодоления его необходима специальная работа и готовность к ней. Нужно знать и уметь действовать в ситуации конфликта, понимать, как направить его в конструктивное русло, но не менее важно осознавать то, какие пути ведут к благополучию, миру, сотрудничеству. Чем больше оставляем мы себе позитивных выборов, тем лучше может стать жизнь. Цели, которые мы ставим, связаны с наличием этих выборов.

Задача данной работы рассмотреть исторические условия развития конфликтологии, как науки, её место в системе наук, а также современное понимание предмета и задач конфликтологии.

конфликтология религиозный насилие социальный

1. Конфликтология как наука

Одной из характерных примет нашего времени является обострение социальных конфликтов на фоне переживаемого российским обществом экономического кризиса. Опасность их разрастания на микро- и макроуровне и тяжелых последствий этих конфликтов для каждого человека и общества в целом - все это уже достаточные основания для признания особой роли конфликтологии в нашей сегодняшней жизни.

Сегодня «окультирование» деловых и межличностных отношений является необходимым моментом развития экономики, цивилизованных форм конкуренции. Шансы на успех возможны только тогда, когда наше сознание будет открыто для диалога, а значит, и для возможного признания своей неправоты или неполной правоты. Чтобы достичь этого, человеку необходимо почаще заглядывать в свое «психологическое зеркало», то есть рефлексировать.

Рефлексия - способность человека смотреть на себя со стороны. Она позволяет осознавать себя целостно как личность. Метафорически рефлексию можно представить, как механизм, позволяющий, словно кинопленку, прокрутить в сознании имеющийся опыт, знания, чувства, увидеть и понять это, а затем совершить необходимые преобразования в соответствии со своим выбором. Рефлексия является важным механизмом развития, причем достаточно универсальным. Как человеку, так и обществу периодически необходимо заглядывать в это «зеркало» для того, чтобы получить необходимую информацию о себе, об уровне своего развития и о своих отношениях.

Рефлексия воссоздает такую картину, а она может быть снова подвергнута наблюдению, анализу или критике как некая целостность, причем не только здесь и сейчас, но и как картина прошлого или возможного будущего. Когда с нами происходят важные события, мы часто мысленно возвращаемся к ним, видим это вновь и вновь, и точно также, планируем что-то личностно значимое, заранее можем представить это как картину. Еще рефлексия позволяет нам обнаружить в себе необходимое знание, о котором мы даже и не догадывались. Скрытое в глубинах сознания неявное знание позволяет нам принимать важные решения, делать открытия. Вот почему рефлексия, а не «самокопание» позволяет двигаться вперед, изменяя себя и мир вокруг.

Отношение к конфликту как к сугубо негативному явлению ещё в недавнем прошлом сформировало в сознании советских людей своеобразный защитный механизм - вытеснение конфликта из сознания или полный отказ от него. Сокрытие самой возможности существования конфликта в реальной жизни человека или отказ от его признания как факта /в семье, в коллективе, в обществе/ приводили к двойственности - к тому, что конфликты имели место, но говорить о них было нельзя, стыдно. При этом разбор семейных конфликтов часто становился делом партийных организаций, профсоюзов, трудовых коллективов и т.д. Двойственность той ситуации сегодня вполне очевидна. В сознании людей живших постоянно в «соцсоревнованиях», «битве за урожай» и в «борьбе за правое дело», «борьбе за победу коммунизма», складывались конфликтующие структуры, превратившие жизнь каждого в «борьбу во имя борьбы». Культивирование и внутреннее проращивание соперничества при одновременном сокрытии конфликтов создают благоприятную почву для разрастания и развития конфликтности. Все это в совокупности усугубляет и без того не простые отношения, которые сегодня дают о себе знать с удвоенной силой.

На смену к крайне негативному отношению к конфликту пришло столь же позитивное. Конфликт стал буквально приветствоваться, называться «нормой жизни». Справедливости ради следует сказать, что такая ситуация наблюдалась прежде всего в работах западных исследователей. Как отмечает Ч. Диксон, «если в вашей жизни нет конфликтов, поверьте, есть ли у вас пульс». Крайние позиции, как правило, не бывают истинными и наукой со временем отбрасываются - норма стремиться к золотой середине. И хотя в определенном смысле конфликты иногда нужны, а часто и неизбежны, хуже, если вся жизнь превращается в череду бесполезных или бессмысленных конфликтов. При этом следует помнить, приветствуя или просто одобряя конфликты, мы формируем соответствующую социальную установку, которая в дальнейшем будет влиять на наши решения и выборы. Возможно, уже пора изменить свое отношение к конфликту, уйдя от крайностей, - когда конфликт неизбежен, его необходимо достойно встретить, зная, как следует действовать, чтобы не навредить. Стремиться же к конфликту, поощрять его, а уж тем более без особой надобности провоцировать не только нецелесообразно, но и просто вредно.

Противоположным полюсом конфликтности является не бесконфликтность, которая, по сути, та же конфликтность, но с обратным знаком, а толерантность, или терпимость, как ценность и социальное и личностное качество, ведущее к миру, согласию, сплоченности. Известный психотерапевт Максуэлл Мольц в книге «Я - это Я, или как стать счастливым» рассматривает важные условия саморазвития, или, как мы бы сказали, обретения толерантности:

* осознать образ собственного Я - знать о себе всю правду и уметь смотреть правде в глаза;

* реагировать на факты, а не на представления о них;

* больше доверять самооценке, а не оценки и стремиться позитивно, относиться к другим;

* реагировать менее эмоционально на внешние раздражители, уметь отсрочить свою реакцию /Я буду волноваться только завтра/;

* избавиться от чувства обиды, жалости к себе;

* уметь прощать себя и других - прощение действует исцеляющее;

* уметь направлять свою агрессию в нужное русло. Для излишков эмоционального «пара» нужно иметь «предохранительный клапан» /физические нагрузки, творчество, пешие прогулки и т.п./

* реагировать по принципу «здесь и теперь», а не сражаться с ветряными мельницами;

* уметь реально оценивать ситуацию со всеми вытекающими последствиями, не делая, их мухи слона;

* сформулировать собственные цели четко и неуклонно стремиться к их достижению. По возможности, ставить перед собой цели реальные.

Осознание и путь к толерантному сознанию открываются не сразу и не вдруг, а путем планомерного, целенаправленного самосовершенствования личности, через изменение установок и присвоение этой ценности. Как верно подметил один из ведущих отечественных психологов - А. Г. Асмолов: «Наряду с конфликтом биологи, историки, социологи и психологи все зорче начинают различать многочисленные феномены симбиоза непохожих друг на друга видов, этносов, конфессий, партий и личностей. Если бы не было толерантности как универсальной нормы существования различных форм эволюционного развития, то волны агрессии, конфликтов, нетерпимости, фанатизма, геноцида, ксенофобии, человекофобии давно бы стерли любые проявления разнообразия на Земле. И всеобщая гомогенность, однородность, толерантность, серость, неподвижность воцарились бы в мире».

Жить в мире и согласии хорошо и удобно, за что все мы ценим саму возможность такой жизни. Однако вплоть до нашего времени понятие толерантности остается в значительной мере чуждым российскому мышлению. Наше мышление характеризуется, скорее, полярностью, категоричностью. Анализируя формы этой нетерпимости, современные ученые усматривают их в проявлении неравенства, то есть человек считает исключительной ценностью собственное мнение, которое он противопоставляет тому, что может думать или во что верить другой человек. Моделью толерантных отношений считается свобода мысли и слова, абсолютная терпимость к любому мнению.

Конфликты же чаще несут нам переживания и негативные эмоции. Они вредят делу, мешая совместным согласованным действиям, портят отношения между людьми. Они вызывают нервное напряжение и стрессы, что, в свою очередь, негативно влияет на здоровье человека. Неудивительно, что люди опасаются конфликтов и не любят их, но при этом вряд ли среди нас найдется тот, кто бы никогда не попадал ни в какие конфликты. Китайский мыслитель Конфуций, живший в 551 - 479 г.г. до н.э., писал: «Не делай другим того, чего не желаешь себе, и тогда в государстве и в семье к тебе не будут чувствовать вражды». При этом он полагал, что к нарушению справедливости в обществе, к нарушению норм человеческих взаимоотношений ведет необразованность и невоспитанность. Конфуций считал, что для «благородных мужей» основой взаимоотношений является порядок, а для «малых людей - выгода»

2. Религиозное насилие

Когда мы становимся свидетелями заснятых на видео зверств боевиков Исламского государства, мы с трудом примиряем это зрелище с тем обстоятельством, что живем в XXI веке, пишет историк религии Карен Армстронг в большой статье, написанной для газеты Guardian. В своей новой книге, посвященной проблеме религиозного насилия, Армстронг пытается дать непривычные и интеллектуально честные ответы на возмущенные вопросы западной публики: почему мусульмане "такие"? Почему некоторые мусульманские общества так и не смогли создать секулярных государств? Почему они продолжают держаться за очевидно порочную идею теократии? Почему не становятся частью современного мира

Армстронг, автор широко известных книг по истории иудаизма, христианства, ислама и буддизма, некоторые из которых переведены на русский язык, предлагает подойти к вопросу с другой стороны. Мы должны задаться вопросом, пишет она, каким образом у нас, на Западе, сложилось отношение к религии, как к чему-то глубоко частному, отделенному от всех прочих видов человеческой деятельности и, особенно, от политики. Война и насилие всегда были частью политической жизни и тем не менее мы заключили, что отделение церкви от государства было условием мира. Секуляризм стал для нас настолько естественным, что мы считаем его необходимым условием для перехода наших обществ в состояние модерна. Но в действительности секуляризм есть результат вполне определенного стечения исторических обстоятельств, повторение которого в условиях других культур вовсе не гарантировано. Само появление «мирских» институтов и секулярных государств было бы невозможно, напоминает Армстронг, если бы не сформировалось совершенно новое понимание религии, уникальное для Запада эпохи модерна.

Слова других языков, которые мы обычно передаем словом «религия», значат в оригинале нечто более размытое и всеобъемлющее. Арабское слово дин описывает целостный образ жизни, а также суд и воздаяние; семантическое поле санскритского слова дхарма охватывает не только правила благочестия, но право, политику и общественные институты. В Ветхом Завете не обнаруживается абстрактного представления о «религии». Талмудисты не смогли бы определить «веру» одним словом, поскольку Талмуд был осознанно выстроен, чтобы ввести всю человеческую жизнь в пределы сакрального. Оксфордский словарь античности вполне четок: «Ни в греческом, ни в латинском языках не существует слова, которое соотносилось бы с английским `религия' или `религиозный'». Единственная традиция, которая удовлетворяет современному западному представлению о религиозности, как о сугубо частном деле, это протестантизм, который, как и западные критерии религиозности, возник лишь в эпоху раннего модерна.

Автор обращается к представителям западных культур, и в данном случае - в силу контекста - очевидно, что русская культура на сегодняшний день "западнее" многих других хотя бы потому, что советская модернизация, сопряженная с государственным атеизмом, определила для религии крайне тесную и частную территорию.

Традиционные виды духовности не призывали людей к воздержанию от политической активности. Пророки Израиля обличали тех, кто старательно соблюдает храмовые ритуалы, но пренебрегает судьбой бедных и угнетенных. Известные слова Иисуса о том, что нужно отдавать кесарю кесарево не было призывом к разделению религии и политики. Почти все восстания против Рима в Палестине I века были вдохновлены представлением о том, что земля Израиля и ее плоды принадлежат Богу, поэтому «отдавать» что-либо кесарю нет никаких оснований. Когда Иисус опрокидывал столы менял в храме, прогоняя продающих и покупающих в храме, он не призывал к спиритуализации религии. На протяжении 500 лет храм был инструментом имперского контроля и подати Риму хранились там, поэтому Иисус и говорит, что храм сделали «вертепом разбойников».

Одно из важнейших посланий Корана состоит в том, что неправильно скапливать частное состояние, а правильно делиться своим богатством ради создания справедливого и достойного общества. И, наконец, процитируем Махатму Ганди: «Те, кто утверждает, что религия не имеет ничего общего с политикой, не знают, что такое религия».

До 1700 года никто не взялся бы определить, где заканчивается «политика» и начинается «религия». Крестовые походы, конечно, вдохновлялись религиозной страстью, но они одновременно были и политическим предприятием. Папа Урбан II напустил рыцарей христианского мира на мусульманский мир, чтобы распространить влияние Церкви и папского государства на Восток. Создание испанской инквизиции было глубоко ущербной попыткой восстановить единый порядок на территории Испании после разделившей нацию гражданской войны в момент, когда общество ожидало разрушительного нападения со стороны Османской империи. Точно также разделения в ходе европейских религиозных войн и Тридцатилетней войны воспринимались, как религиозные по своей природе, но эти войны представляли собой те муки, в которых рождались современные национальные государства.

Именно эти конфликты породили то, что можно назвать «мифом о религиозном насилии». Долгое время было принято считать, что протестанты и католики были настолько распалены религиозными страстями Реформации, что уничтожали друг друга в бессмысленных бойнях, в которых погибло 35% населения Центральной Европы. Конечно, нет сомнений, что участники тех сражений воспринимали их, как религиозную борьбу не на жизнь, а на смерть, но одновременно это был и конфликт между двумя типами строителей государств - германскими князьями, европейскими монархами с одной стороны и Карлом V, императором Священной римской империи, мечтавшим о создании всеевропейской монархии по образцу Османской, с другой.

Если бы религиозные войны действительно мотивировались только конфессиональным фанатизмом, мы вряд ли столкнулись бы с ситуациями, когда католики и протестанты сражались на одной стороне. К концу Тридцатилетней войны европейцы предотвратили создание на континенте единой империи. Начиная с середины XVII века, стало ясно, что Европа будет разделена на сравнительно малые государства, каждое из которых установит суверенитет на контролируемой территории, будет защищать его силами профессиональной армии под водительством монарха, стремящегося к абсолютной власти. Все это, полагает Армстронг, можно назвать гремучей смесью, способной поддерживать хроническое состояние войны между государствами.

Новые конфигурации политической власти постепенно оставляли религиозным сообществам все меньше возможностей для лидерства в политической жизни. Когда новое слово «секуляризация» возникло в конце XVI века, оно первоначально описывало переход ценностей из церковного владения в распоряжение мира. Это был совершенно новое явление, возникшее в Европе во многом, потому что оно отражало новые структуры власти, оттеснявшие Церковь от руководства государствами.

Эти события требовали нового понимания религии, и оно было сформулировано Мартином Лютером, первым европейцем, обосновавшим необходимость отделения церкви от государства. Средневековый католицизм был в сущности общинным явлением: большинство людей приходили к опыту постижения сакрального в общине. Но по Лютеру христианин оставался с Богом наедине, опираясь только на Библию. Острое чувство человеческой греховности привело Лютера к идее абсолютистского государства, которое станет политической реальностью только через сотню лет. Государство, по его мнению, не могло не быть жестоким. «Светское царство, - писал Лютер, - не может существовать без неравенства, без того, чтобы одни были свободны, другие заключены, одни были бы хозяева, другие подданные… Нужно поражать, убивать, колоть, тайно или явно, помня о том, что ничто не может быть более ядовитым, болезненным или дьявольским, чем бунтовщик».

К концу XVII века философы нашли менее воинственные формы для секулярного идеала. Джон Локк считал вполне очевидным, что «Церковь есть явление совершенно отдельное и отличное от государства». Различение между религией и политикой было, по Локку, заложено в саму природу вещей. Но либеральное государство было радикальной инновацией, точно так же, как и рыночная экономика, которая развивалась на Западе и в недалекой перспективе должна была преобразить мир. В силу яростных страстей, которые внушала религия, отделение ее от государства, по мнению Локка, было принципиально важно для создания мирного общества.

Но исторической реальностью была непоследовательность мыслителей Запада, многие из которых отказывали "неразвитым" народам в тех самых правах, которые проповедовали на родине. Теория естественного права возникла в историческую эпоху, когда Европа начинала процесс колонизации Нового Света.

Еще одной проблемой стал путь к секуларизации через насилие, свидетельством чему была Великая французская революция. Одним из первых актов национального собрания в ноябре 1789 года была провозглашена конфискация всей церковной собственности. Секуляризация, таким образом, означала и лишение собственности, и унижение, и маргинализацию. Было и прямое насилия. В сентябре 1792 года толпа расправилась с двумя или более тысячами заключенных, многие из которых были священниками. Ирония истории в том, что избавившись от одной религии, революционеры изобрели себе другую. Новыми богами стали свобода, природа и французская нация, которой они служили службы в постановке художника Жака-Луи Давида. В тот же год, когда богиня разума была возведена на трон в соборе Парижской Богоматери, жертвами революционного террора стали 17 тысяч мужчин, женщин и детей.

Философы Просвещения стремились победить нетерпимость и фанатизм, который они ассоциировали с религией, выдвигая идеи равенства всех человеческих существ, демократии, прав человека, интеллектуальных и политических свобод. Однако структурная несправедливость аграрного общества не позволяла воплотить эти высокие стремления в полной мере. Лишь национальное государство сделало это отчасти возможным, обратив благородные порывы в практические нужды. Все больше людей втягивались в производственные процессы и потому нуждались хотя бы в самом базовом образовании. Позже они стали требовать участия в делах управления государством. Метод проб и ошибок показал, что те нации, которые демократизировались, достигали больших экономических успехов, в то время, как те, которые допускали к благам современности только элиту, отставали. Инновации были ключом к прогрессу, поэтому людям нужно было позволить мыслить свободно, выйдя за пределы классовых, профессиональных и церковных границ. Правительства стремились воспользоваться всеми наличными человеческими ресурсами и поэтому дискриминирующие ограничения против аутсайдеров - евреев на материке, католиков в Британии и Америке были сняты.

Даже в самих западных странах эти процессы никогда не шли гладко. В развивающемся мире все было гораздо сложнее. Секуляризация часто привносилась колонизаторами и воспринималась поэтому, как чуждое учение. Практически в каждом регионе, где появление секулярного правительства совпадало с отделением религии от государства, возникали контркультурные течения, стремившиеся вернуть религию в общественную жизнь.

Направление мысли, которое мы называем «фундаментализм», всегда существовало в симбиозе с секуляризацией, которую многие общества воспринимали, как враждебное вторжение. Слишком часто агрессивный секуляризм провоцировал религию на насильственные ответные действия. Каждое фундаменталистское течение, которое Карен Армстронг удалось изучить в рамках иудаизма, христианства и ислама, было вызвано, по ее мнению, уверенностью в том, что секулярный истеблишмент стремится уничтожить традиционный образ жизни. Это с очевидностью проявилось на Ближнем Востоке.

Нередко правители - модернизаторы воплощали секуляризм в его худших проявлениях. На Западе принято восхищаться деятельностью Мустафы Кемаля Ататюрка, как просвещенного мусульманского лидера, но для многих на Ближнем Востоке он воплощал в себе всю жестокость секулярного национализма. Он ненавидел ислам, называя его «окаменелым трупом», занимался подавлением его в Турции, запрещая деятельность суфийских орденов, захватывая их собственность, закрывая медресе и экспроприируя их доходы. Он также отменил институт халифата, который давно был мертвой буквой с политической точки зрения, но для многих в исламском мире служил символом исторической связи с Пророком. Для таких групп, как аль-Каида и ИГ восстановление идеи халифата стало важнейшей целью. Ататюрк, кроме того, продолжал политику этнических чисток, начатых еще при империи. Младотурки, захватившие власть в 1909 году, исповедовали антирелигиозный позитивизм и стремились к созданию чисто турецкого государства. В годы Первой мировой войны было убито около миллиона армян.

Лидеры, увлеченные скуляризацией, часто стремились к тому, чтобы их страны выглядели современными, то есть европейскими. Шах Реза Пехлеви в 1928 году в Иране издал закон о единообразии в одежде: его солдаты штыками срывали покрывала с голов женщин и тут же рвали ткань в клочья. В 1935 году полиции было приказано открыть огонь по мирным демонстрантам, протестовавшим против законов об одежде. Это привело к гибели сотен людей. Именно подобные политические решения привели к тому, что покрывало, о котором нет специальных указаний в Коране, во многих частях мусульманского мира стало символом следования исламской традиции.

В Египте секуляризация началась еще в османский период истории при губернаторе Мухаммеде Али, который лишил клириков налоговых привилегий, конфисковал собственность и последовательно стремился иными способами снизить их влияние. Армейский офицер Гамаль Абдель Насер, пришедший к власти в Египте в 1952 году, превратил клириков в государственных служащих. Веками мусульманские духовные лица выступали посредниками между населением и системным насилием государства. Но теперь египтяне стали ненавидеть их, как прислужников правительства. Эти решения сыграли крайне негативную роль в истории, поскольку общество, перестав доверять хорошо подготовленным и просвещенным клирикам, обратилось к самозванцам, носителям ограниченного и радикального понимания ислама.

Те из сегодняшних мусульман, кто не принимает секуляризацию, делают это не потому, что их вера промывает им мозги, а потому что им приходилось сталкиваться с секуляризацией, принимавшей крайне враждебные для них формы. Многие считают, что приверженность Запада отделению религиозных обществ от государства не сочетается с такими западными идеалами, как демократия и свобода. В 1992 году в Алжире военные сместили президента, который обещал демократические реформы и заключил под стражу лидеров Исламского фронта спасения, который должен был завоевать большинство на предстоявших тогда выборах. Поскольку пострадали в той ситуации исламские, а не вестернизированные политики, некоторые западные СМИ хвалили решение нового правительства, как будто бы это могло приблизить Алжир к победе демократии. Точно таким же образом по западной прессе прокатился вздох облегчения, когда Братья мусульмане были отстранены от власти в Египте. Гораздо меньше внимания было уделено насильственным действиям сменившей мусульман секулярной военной диктатуры, которая в своих злоупотреблениях уже успела превзойти бывшего президента Мубарака.

Конечно, секуляризм сыграл огромную позитивную роль в истории западных культур, но ошибочно было бы считать эту стадию развития универсальным законом. Это была эволюционная адаптация к вполне определенному набору обстоятельств. В других культурных средах модерн может принимать иные формы. Многие секулярные мыслители сегодня считают «религию» неизбежно воинственным, нетерпимым и отсталым «другим» по отношению к мирному и гуманному либеральному государству. В этом взгляде чувствуются нотки колониального отношения к туземному населению, как безнадежно неразвитому. У нашей неспособности понять, что наш секуляризм есть явление исключительное, есть последствия. Когда секуляризация проводилась силой, она провоцировала фундаменталистскую реакцию. История доказывает, что фундаменталистские движения, которые подвергаются атакам, становятся еще более радикальными. Плоды этих ошибок очевидны каждому на Ближнем Востоке. Когда мы в оцепенении следим за зверствами боевиков ИГ, мы должны помнить, что это варварство, хотя бы в малой части, есть последствие политических решений, вызванных к жизни нашим презрением и надменностью, пишет в заключении Карен Армстронг.

3.Социально-экономические конфликты

Социально-экономические конфликты возникают между социальными субъектами из-за противоположных экономических интересов, предметом которых являются экономические блага. Социальными субъектами, как уже отмечалось, выступают социальные общности (классы, страты, группы), социальные институты (предприятия, государственные органы и т.п.), общества, народы, цивилизации и т.п. Предметом экономических интересов являются экономические блага: капиталы, акции, валюта, золото, деньги и т.п. Таким образом, важнейшая предпосылка социально-экономического конфликта - наличие определенных экономических интересов, предметных условий, а также соответствующей формации общества (экономической, политической, смешанной).

Социально-экономические конфликты и политическое общество

В политических обществах (обществах с политической формацией) базисом выступает государство. Оно оказывает решающее влияние и на экономику, и на идеологию, входящих в формационную структуру. В политических обществах (СССР, КНДР, Куба и др.) социально-экономические конфликты возникают между государством и народом, отраслями производства, отдельными предприятиями (промышленными, сельскохозяйственными, научными, образовательными). Эти конфликты начинаются с требований, предъявляемых планирующим органам.

Конфликт носит характер обоснования своих претензий, их соответствия интересам правящей идеологии, государства, партии, использования личного политического влияния для «выбивания» экономических благ (фондов) для себя, путем включения их в государственные планы.

Разрешение такого экономического конфликта происходит в результате решения, например, Политбюро и Госплана, т.е. является Политическим и по органу, который его осуществляет, и по целям, из которых исходят (победа над капитализмом, военная мощь страны). В силу этого населению выделяется в форме зарплаты и общественных фондов потребления (образование, медицина, отдых, пенсии и т.п.) относительно равная и незначительная часть произведенных благ.

Право играет в политических обществах весьма незначительную роль: главным регулятором общественных отношений, в том числе и экономических конфликтов, является политическая власть и «правда».

В политических обществах воплощен принцип социального равенства в относительной бедности и бесправии, средством реализации которого и является централизованное государственное планирование.

Социально-экономические конфликты и экономическое общество
В экономических обществах (господствует экономическая формация) базисом выступает экономика, которая определяет и форму государства, и форму идеологии. В таких обществах (США, Германия, Япония и др.) экономические конфликты возникают между государством и капиталистами (предпринимателями), между отдельными предпринимателями (и фирмами), между капиталистами и народом.

Формой проявления и разрешения конфликтов в таких обществах является экономический рынок (товаров, капиталов, рабочей силы, финансов). В результате предложения и спроса тех или иных товаров одни предприятия процветают, а другие разоряются. Это и называется конкуренцией. Общественные фонды потребления там либо отсутствуют, либо незначительны и поэтому за все приходится платить из заработной платы, которая значительно выше, чем в странах политической формации.

В этих обществах право играет решающую роль в отношениях между экономическими субъектами, и отношения регулируются не «по понятиям», как в СССР, а по закону. В экономических странах воплощен принцип либеральной свободы (и относительного социального неравенства), средством реализации которого является экономический рынок.

В экономических обществах происходит экономическая борьба классов за улучшение их экономического положения: изменения форм собственности, роли в общественной организации труда, форм и размеров получаемого дохода и т.п. Со стороны буржуазии, например, она выражается в совершенствовании орудий и организации труда, повышении его эффективности, увеличении инвестиций и т.п., что объективно усложняет работу, зарплату, занятость рабочих, вызывая с их стороны протест. В результате переговоров, забастовок, демонстраций, политических выборов и т.п. возникает определенный консенсус, арбитром которого между работодателями и профсоюзами выступает государство. В результате развиваются экономика, социальная сфера и общество в целом.

Социально-экономические конфликты в постсоветской России
Постсоветская Россия осуществляет переход от одной формации общества к другой - пока неизвестной. В постсоветской России возник ряд серьезных экономических конфликтов, связанных с формационным определением: 1) между расходами государства и зарплатой трудящихся, которая мала и выплачивается нерегулярно; 2) между доходами государства и его расходами; 3) между расходами на науку, образование и расходами на ВПК и армию; 4) между доходами олигархов (крупных российских капиталистов) и налогами олигархических кампаний и т.п. Главный экономически-социальный конфликт, который приобрел политическую окраску - приватизация.

Пришедшие к власти в 1991 г. номенклатурные либералы поставили перед собой задачу ликвидировать в стране политическую (пролетарско-социалистическую) формацию и создать на ее месте экономическую (западную). И тогда уже было очевидно, что это будет сопровождаться полным разрушением страны, как уже было при большевиках. Более того, уже тогда были сомнения в том, что этот либеральный эксперимент удастся, даже путем разрушения страны. Слишком велико отличие между этими общественными строями и цивилизациями.

Российские либерал-капиталисты, держащие равнение на западные либерально-индивидуалистические стандарты, игнорировали (если исходить из интересов страны и населения) отсталость России (уровень развития рыночной инфраструктуры, милитаризация экономики, централизованность всей жизни, менталитет людей и т.п.). Не придавалось значение и наличию в стране советского среднего класса (интеллигенции и высококвалифицированных рабочих) с присущим ему менталитетом, мировоззрением.

Ельцин, Гайдар и другие номенклатурные либералы признали де факто скрытую приватизацию (разворовывание) советской собственности (которая «в рабочем порядке» шла в СССР с 1988 г.). Номенклатурные либералы на деле (а не на словах) сделали ставку на превращение номенклатуры (и части «теневиков») в крупную буржуазию, а не на создание массового буржуазного среднего класса из советской интеллигенции и высококвалифицированных рабочих (советского среднего класса). Но разговоры велись о быстром создании в России буржуазного среднего класса на основе ваучерной приватизации, о переводе сельского хозяйства на фермерский путь, о быстром включении российской экономики в мировую, о регулирующей роли Рынка и ненужности государственного регулирования и т.п.

Внешне во главу угла буржуазными либералами в 1992 г. была Поставлена идея равновесия между платежным спросом населения (деньгами) и товарным предложением, представляющая вершину Помадного экономического айсберга, подводную глубину которого в то время мало кто представлял. Начались одновременное освобождение цен и доходов от контроля государства, жесткая кредитно-денежная политика, решительная приватизация (ваучеризация), сокращение расходов на социальные нужды (труд, медицину, образование, пенсии, отдых и т.п.). Либеральные реформаторы предполагали пятикратное повышение цен, но они подскочили в течение года в 100 раз. Обесценились вклады населения в Сбербанке.

Большинство граждан России оказались в одночасье за чертой бедности. Предприятия-монополисты без контроля полуразрушенного государства и при отсутствии конкуренции (важнейшего условия и элемента рынка) взвинчивали цены на свои товары. Произошел быстрый рост взаимных неплатежей. Выпуск наличных денег вырос за 1992 г. в 20 раз. Не было продуманной концепции конверсии военно-промышленного комплекса. Произошла скупка ваучеров по ценам ниже их стоимости. Стали останавливаться промышленные предприятия. После вступления в Международный валютный фонд глава правительства Гайдар обещал, что Россия получит многомиллиардные займы, но они не были предоставлены. Началась быстрая деградация науки, культуры, социальной сферы, что стало причиной новой конфликтной ситуации, социальной напряженности и развертывания многочисленных социальных конфликтов.

Список литературы

1. Дмитриев А.В. Социальный конфликт: общее и особенное. М.: Гардарики, 2009.

2. Анцупов А.Я., Ковалев В.В. Социально-психологическая оценка персонала. 2-е изд. М.: ЮНИТИ, 2008.

3. Светлов. В. А. : Конфликтология. СПб. : Питер, 2011

4. Сорокина Е. Г. : Конфликтология в социальной работе. - М. : Академия, 2010

5. Чалдини Р. Б. : Психология влияния. - М. : ЭКСМО, 2010

Размещено на Allbest.ru